Кораллы мертвеца

Глава 9

Свое детство Дима Ширяев помнил хорошо. Оно было сладким как леденец, медленно тающий во рту. Дима был послушным мальчиком, единственным сыном престарелых родителей, уже и не ожидавших подарка природы в столь позднем возрасте. Дима жил в большой трехкомнатной квартире в Камергерском переулке и ходил в музыкальную школу за углом. Он учился по классу скрипки, вызывая умиление у всех, кто его видел: тоненький светловолосый мальчик с мечтательным выражением лица.

Больше всего на свете он любил сидеть на коленях у матери, уткнувшись лицом в её мягкую теплую грудь. Однажды Дима зашел в спальню родителей, когда их не было дома и неожиданно для себя взял материнский лифчик и чулки. Потом заперся в ванной и, схватив помаду, стоявшую на стеклянной полочке провел ею по губам. Помада была вкусной с запахом клубники. Он быстро разделся и надел на себя лифчик, смешно болтавшийся на груди, натянул чулки Сладко кольнуло внизу живота. Дима тихонько заурчал.

Это повторялось все чаще и чаще. Когда Дима подрос он стал обходить девушек, но так, чтобы это никому не бросилось в глаза.. Мысль о том, что когда-то придется остаться с ними наедине приводила его в содрогание.

Дима учился хорошо и сразу после школы поступил в институт. Он без проблем сдавал зачеты и сессии, пока не познакомился на третьем курсе с Желтым Ангелом, молодым человеком старше его на пять лет. Это была весьма примечательная личность: поэт, философ, музыкант. Дима безоговорочно попал под его влияние и капитулировал. Желтый Ангел затаскал Диму по замызганным чердакам и квартирам своих многочисленных приятелей, где они тащились под завывающие звуки рока и курили "травку". Дима не сводил глаз со своего друга, чей рот всегда кривился в непонятной усмешке, а прядь волос надо лбом была выкрашена в ядовито – соломенный цвет,. отчего тот и получил прозвище – Желтый Ангел. Он стал для Димы всем: учителем, другом и страстным любовником. Дима как привязаный ходил за Желтым Ангелом и буквально корчился в судорогах, когда его не было рядом. Денег им катастрофически не хватало и однажды Желтый Ангел, когда они были на квартире одного музыканта, изрек, пуская в потолок облачко дыма – Слушай, бабок нема. Что делать? – Не знаю, – беспечно откликнулся Дима. В его теле пела блаженная пустота, и думать ни о чем не хотелось. – Не знаешь? – зло крикнул Ангел и рывком поднялся с кровати, – а кто будет думать Лермонтов?

Дима почувствовал, как в него ледяной струйкой залез предательский холодок. – Может пойти разгружать вагоны… – неуверенно протянул он. Вагоны! – передразнил тот его, – посмотри на себя, ты же свалишься на месте. Тоже мне атлет! – Что-нибудь придумаю потом. – Потом? – Ангел уже стоял над Димой, – вообщем так, дорогой. Пока не раздобудешь денег, меня не ищи. Понял?

С силой захлопнувшаяся дверь не пробудила Диму от странного оцепенения, в которое он погрузился после этих слов. Вечерами он валялся в своей комнате на кровати, засыпая под утро тяжелым сном, а днем безучастно плелся в институт

Родители уже смирившиеся со всем, только молча переглядывались, стараясь ничем не вывести из себя взбалмошное чадо.

Желтый Ангел позвонил через три недели. – Привет, ну как очухался?

У Димы перехватило дыхание. – Это ты? Я… – Как насчет нашего разговора? – Никак, – упавшим голосом признался Дима. – Никак? А родители? У них, что совсем ничего нет? – Но…

В ответ раздались частые гудки

Два дня Дима терзался сомнениями. На третий не выдержал и стащил у родителей остатки пенсии. С замиранием сердца он ждал звонка от Ангела. И когда тот позвонил, робко прошептал – У меня есть деньги. Правда, немного…

Ангел долго придирчиво рассматривал тонкую пачку денег, затем недовольно хмыкнул – Это все?

Дима чувствовал себя бесконечно виноватым и несчастным.

– Посмотри у себя дома. Ну, там вазы хрустальные, посуду… – Я попробую продать, – прошептал Дима. – Вот и попробуй, – насмешливо откликнулся Ангел.

Две хрустальные чешские вазы и сервиз"мадонна" были проданы первому попавшемуся покупателю, которого Дима нашел по объявлению в газете. Но дальше надо было что-то делать …

Дима во всем слушался своего приятеля и потихоньку приворовывал вещи в тех квартирах, где они бывали. Затем он реализовывал их, и какое-то время они жили безбедно, а потом все начиналось сначала. Дима жил как в тумане, не замечая ни бледного лица матери, недавно перенесшей инфаркт, ни сгорбившегося отца, ни пугающей тишины в их просторной квартире

В конце концов Дима попался и загремел на пять лет. Через два года он вышел из тюрьмы по амнистии с твердым желанием начать новую жизнь. На воле его никто не ждал. Мать умерла, а отца окрутила какая-то бойкая продавшица – хохлушка. Отец прописал её в своей квартире, а через полгода незаметно для себя оказался в полуразвалившейся избе на семидесятом километре под Москвой. Дима, узнав об этом, махнул рукой. Разыскивать хохлушку, успевшую к тому времени продать квартиру беженцам из Армении, тем более судиться с ней, он не собирался. По одной – единственной причине – он прекрасно осознавал всю тщетность своих усилий и метаний.

Дима пытался найти Ангела, но безуспешно и постепенно его начал охватывать нарастающий ужас. У него не было ни квартиры, он жил у приятелей, ни образования, ни работы. Он слонялся по Москве, пробиваясь случайными заработками, вроде торговли сигаретами и понимал, что его конец близок Чудо, как оно и полагается чуду, пришло свыше и внезапно. Когда однажды он сидел на скамеечке на Тверском бульваре, тщательно пряча под неё ноги в растоптанных ботинках, и думал о надвигающейся зиме, к нему подсел человек, которого Дима, окрестил про себя "господином". Дима скользнул по нему безразличным взглядом, но, увидев в глазах своего соседа огонек, внезапно подумал, что, возможно, это – его спаситель. Дима смущенно улыбнулся, вложив в свою улыбку все обаяние, и в ответ на многозначительный кивок "господина" покорно поплелся за ним.

Дима получил все, о чем и не смел мечтать: трехразовое питание, праздное времяпровождение, карманные деньги. Но вскоре Дима понял, что от него ждут не только изощренных ласк и покорности, но и чего-то другого. Слушай, – как-то сказал ему Геннадий Андреевич присев к Диме на кровать, когда он лежал, балдея от Ника Кейва, – у тебя, кажется, незаконченное высшее образование, почему бы тебе не доучиться, не пойти на курсы менеджеров? – Чего я там забыл? – Надо, – кратко бросил Геннадий Андреевич, и Дима понял, что это – приказ

– Как у тебя хорошо, ну если бы ты знал, как хорошо! – напевала Катя, заглядывая в пустую чашку. – Налить ещё чай? Или кофе? – И того и другого, как говорил Винни-Пух, а хлеба можно вовсе не давать. – Ну, так чай или кофе? – Кофе. – У тебя я смотрю прекрасное настроение. – Угу. Правда, это бывает не так уж часто – Слава богу, что вообще бывает. Я знаю людей, которые уже сто лет как не улыбались. А ты знаешь, кто самый веселый из моих знакомых? – Кто? – Работник морга. – У тебя такие знакомые, Ярин! Ну и ну. Составь мне протекцию, когда я уйду на тот свет. Пусть загримируют получше и покрасивше. – Живи долго и богато. Это мой бывший одноклассник. Я же не виноват, что он избрал такую профессию. Есть хотят все. А парень он отличный. – Не сомневаюсь. – Ну что у тебя? Глаза блестят, рот до ушей. Ничего особенного. Выяснилось, что наша шантажисточка Мила разрезала фотографию, на которой были сняты, в чем мать родила, Никитина и Кричевская и решила их маленько пощипать на предмет финансов. Первой её жертвой пала Никитина, то та оказалась дамой с характером и отказалась вести с Милой какие-либо разговоры на эту тему. – А Кричевская? – До неё у Милы руки не дошли. – Катя глотнула горячего кофе, и обожглась. Она закашлялась. – И это ещё не все, – торжествующе продолжила она, – я обнаружила на втором этаже заколоченного входа, – вот что, – И Катя показала Алексею коралловую бусину.. – Как она туда попала? Ожерелье ведь было в сейфе. – Не в сейфе. Мила нашла его около трупа Макеева, но скрыла этот факт. – Значит, она взяла ожерелье и положила его в сейф? Зачем? – Все по той же причине. Она быстро сообразила, что ожерелье является ещё одной уликой против Никитиной или Кричевской и решила его спрятать до поры до времени. – А сейф она обнаружила до убийства? – Да. Недели за три. И стала названивать Никитиной. – Любопытная картинка. Хотя она мало что проясняет. Да, а что с этой бусиной? – спохватился Алексей. Почему она оказалась там, где ты её нашла? – Я думаю, что в том месте убийца поджидал Макеева. Рядом с бусиной валялась банка пепси-колы. Ее надо отдать на экспертизу. И проверить есть ли на ней отпечатки пальцев – Мысль! – Может мне обойти окрестные дома.? Вдруг кто-то из жильцов видел что-нибудь подозрительное? – Я звонил пару раз следователю, который ведет это дело. Свидетелей не нашли Я тебе уже говорил об этом. – Ну а если я все-таки попробую. – Давай. Кто ищет, тот всегда найдет.

На следующий день с самого утра Катя принялась обходить окрестные дома, рассказывая всем трогательную историю, что двадцать девятого апреля у неё украли любимую собачку (пуделя с красным ошейником) и она хотела бы найти и сурово покарать воров. Попутно Катя расспрашивала: видел ли кто подозрительных людей в период между десятью и одиннадцатью часами вечера. Следующим делом Катя как бы невзначай говорила, что возможно, люди выглядели не подозрительно, а вполне респектабельно, тем самым, пытаясь выведать у своих собеседников, кого они вообще видели около дома номер семнадцать по улице Покровка в то время. Но все Катины усилия были тщетны. Правда, в одном месте забрезжила слабая надежда…

– Откройте, пожалуйста, – стучала в дверь Катя, – я не из ДЭЗа, я из гуманитарной организации "За мир без границ и насилия" – Я никого не насиловал, – донесся мужской голос из-за двери. – Я верю вам, – кричала Катя, – я сейчас не об этом, нам надо поговорить. – О чем? – не унимался мужчина.

Катя хотела ответить цитатой из классика "О Шиллере, о славе, о любви", – но вовремя спохватилась. Мужчина за дверью никак не мог обладать столь глубокими филологическими познаниями. – Я по одному делу. Помощь вам принесла. Гуманитарную. Двести рублей, – вконец отчаялась Катя

Деврь распахнулась как от"Сезам, откройся" Перед Катей вырос небритый мужчина неопределенного возраста. – Где деньги? – хриплым голосом осведомился он. – Вот, – Катя достала из кошелька две бумажки и помахала перед носом незнакомца.

Его рука робко описала полукруг и замерла в нескольких сантиметрах от Кати. – Я могу зайти? – Катя обмахивала себя денежными бумажками как веером: от препирательства ей стало жарко. "Придурок" – мысленно обозвала мужика Катя. Тут же в голове мелькнула мысль, что он подумал о ней примерно в тех же выражениях. – Давай, – мужик отступил внутрь квартиры, пропуская Катю. В нос ударил запах сушеной воблы. Подняв глаза, она увидела, что прямо над ней, слегка покачиваются серебристые рыбешки – У меня к вам дело. Строго конфеденциальное, то есть секретное, – поправилась Катя, – можно куда-нибудь пройти, а то в коридоре темно. Я вас не вижу. – А зачем меня видеть, – захихикал Катин собеседник, – не Бельмондо. – Я не в смысле внешности. В темноте говорить неудобно.

Кухня напоминала авангардную инсталляцию на тему "Национальный натюрморт". Помимо причудливых гирлянд из сушеной воблы, все оставшееся пространство было заполнено бутылками. Они стояли, лежали, задумчиво перекатывались. – Куда сесть? – А вот сюда. На табурет.

Мужчина вытащил из – под стола низкий предмет, больше напоминавший детский стульчик, чем табурет и поставил его перед Катей.

Катя с опасением села на него и представилась – Катя. – Василий Павлович. – Вы меня, пожалуйста, извините, мне одна женщина сказала, что вы иногда любите… ммм… вечером кидать косточки в прохожих. Это так? Почему косточки? – обиделся мужчина, – у меня целый арсенал приготовлен, вот смотри, – и он подмигнул ей.

Василий Павлович снял со стены клетчатую сумку и раскрыл ее: по целофановым пакетам были тщательно рассортированы косточки, хлебные корки, кусочки пенопласта, и ещё что-то подозрительно – зеленое – Это что такое? заикаясь, выдавила Катя. – Боевое оружие. Пли по буржуям. Они идут себе вечером под моим окном, ни о чем не подозревая. А я в них, – и Василий Павлович сделал выразительный жест. – Зачем? – не поняла Катя. – Кайф ловлю, – пояснил тот. Кинешь и любо – дорого слышать, как они визжат ругаются. Особенно женщины. Такое загнут, – и Катин собеседник прищелкнул языком

Катя подумала, что надо придвигаться, как говорил незабвенный Остап Бендер "ближе к телу"

– Вы Василий Павлович случайно в никого не бросали косточки двадцать девятого апреля?

Сейчас, Одну секунду. Я дневник веду, где все записываю. А вы, правда, не из ДЭЗа, – спросил Василий Павлович и подозрительно посмотрел на Катю, а то туда уже жалобы поступали.

Та постаралась придать себе безмятежно-невинный вид. – Нет, я уже говорила вам. Клянусь, – и для пущей убедительности Катя приложила руку к сердцу. – Верю. Обманывать грех

Василий Павлович взял в руки амбарную книгу и стал её листать.

– Так, так. Вот Мужчина и две женщины. Я иногда пишу впечателение от них. Одна женщина напомнила мне русалку, вторая – гордый корабль Мужчина был пиратом.

– Две женщины, – прошептала Катя. – А когда они шли обратно вы не заметили? – Я не сыщик, – гордо ответил Василий Павлович. – Как они были одеты? – А я что помню? Не компьютер. Кажется, одна была в чем-то черном, потому что я осыпал её пенопластом. И ещё подумал как красиво. Словно снежинки на черном бархате ночного неба. – Да вы прямо художник, – не удержалась Катя, – вам надо прикрепиться к какой-нибудь галерее и творить под её эгидой. – Я творец – одиночка.

Катя могла поклясться, что в голосе творца-одиночки прозвучали грустные нотки. – Жена пять лет назад умерла от рака. А я, – и Василий Павлович махнул рукой, – ладно это мои проблемы – Спасибо, огромное спасибо, – Катя уже поднималась с табурета. – А деньги? – Вот, – Катя подумала и добавила к двум сотням ещё одну.

За те сведения, которые сообщил ей Василий Павлович, не было жаль никаких денег. – Осторожно ступайте, – предупредил он её, – а то бутылки разобьете. Они у меня хрупкие.

Катя шла, стараясь не задеть бутылки, и думала, что, будет ли у неё в дальнейшем путь усыпан розами – неизвестно, но что сегодня он выстлан бутылками – определенно

– Давно я здесь не был, – сказал Ярин, оглядывая кафе "Роза Азора" Сводил бы сюда разок Маришу.

Надо. Ну, рассказывай, зачем вызвала?

Слушай меня Ярин внимательно. Оказывается, что в тот вечер, когда убили Макеева, у него побывали две женщины. Вполне, возможно, что это Никитина с Кричевской – Откуда такие сведения? – Когда я обходила дома одна женщина сказала мне, что есть такой сумасшедший который кидается косточками в прохожих из окна Мол порядка никакого нет, куда милиция смотри. А я подумала, что он может дать бесценную информацию. Так и получилось. Мало того, что он кидался, так ещё и дневник вел, где записывал кого и чем осыпал – Он что ненормальный? – А кто сейчас в наше время нормальный? У мужика пять лет назад жена умерла, Вот и поехала крыша от одиночества. – Ничего себе веселенькое лекарство от скуки! – присвистнул Ярин. – Ладно, главное то, что он сказал. – Все равно ты же не можешь определенно утверждать, что это были твои дамы. – Не могу. Но буду копать в этом направлении. Корабль, русалка, пират. – Не понял. – Это я так, спохватилась Катя. – А в глазах чертенята прыгают. – Ярин, у меня уже кофе остыл. Поухаживай за одинокой девушкой. Тоже мне галантный кавалер. Халатный, а не галантный. – Оно и видно. И ещё не забудь три пирожных "картошка" – Фигура не поплывет? – У меня Ярин, фигура топ-модели и ей пока ничего не грозит. Тем более какие-то жалкие пирожные. У меня на этой работе все жиры сгорают. – Мне-то все равно. А вот жених приедет… – С ним я как-нибудь разберусь, – махнула рукой Катя.

Вернувшись домой из больницы, Виктория поняла, что у Андрея крупные неприятности. Он больше не пах женскими духами и не выглядел расслабленным. Он редко появлялся дома, а когда приходил обращал на Викторию внимания не больше чем на какой-нибудь предмет мебели. Виктория непонятно почему ходила на цыпочках и разговаривала с домработницей и cыном шепотом. Марк позвонил ей всего один раз и предупредил, что звонить часто не сможет – у всех сотрудников холдинга – горячие денечки. "Телевизион коммуникейшен" затрясли налоговыми проверками. Возможно, добавил Марк, что если Андрей не продаст контрольный пакет акций холдинга – его прикроют вообще. А продажа акций означала бы полную утрату своей самостоятельности, то есть фактический переход в чужие руки. – В чьи же? – спросила Виктория. – Держись от всего этого подальше, моя девочка, – услышала она в ответ. – Но все же, настаивала Виктория. – За всеми этими комбинациями стоит либо Виталий Руднев, либо Михаил Борисов. Но умоляю, не бери ничего в голову. Постараюсь, – пообещала Виктория.

Вскоре случилось одно событие, которое заставило Викторию забыть обо всем. На вечеринке в казино "Звездная пыль" она случайно столкнулась со своей бывшей любовью – Олегом Коваленко и её снова закружил непредсказуемый вихрь страсти. Любовникам приходилось соблюдать строгие меры предосторожности, чтобы не создавать лишних пересудов. Но тут произошло непредвиденное… Андрея убили. Киллер выстрелил в него, когда тот выходил из своей машины у подъезда дома. Телохранитель бросился вперед, но не успел. Как потом установило следствие, киллер стрелял с приличного расстояния из окна противоположного дома Стрелял без промаха…

Глядя на лицо Андрея в гробу, Виктория испытывала противоречивые чувства. Она помнила, как Андрей обращался с ней в последние годы, но ей было жаль его, себя, сына, их неудавшуюся семейную жизнь.

Вечером после похорон к ней приехал озабоченный Марк – У тебя что-то срочное? Я хотела бы отложить наш разговор на завтра, – попросила Виктория. – Нет. Это откладывать нельзя, – сказал Марк и протянул ей какую-то бумагу, – вот, смотри.

Виктория взяла лист в руки. – Что это? – недоуменно спросила она Новое завещание, которое Андрей составил за две недели до смерти.

Виктория читала и не верила своим глазам. Основную часть акций и капитала, размещенного в иностранных банках, а также их загородный дом в Ватутинках, Андрей завещал своей любовнице – Гопаненко Ирине Витальевне, а оставшаяся часть была поделена поровну между его сестрой и Викторией. По сравнению с деньгами, подаренными любовнице, это был – сущий мизер.

Виктория вскинула на Марка глаза. – И что мне с этим делать?

Марк сложил бумагу вчетверо, положил в пепельницу и поднес к ней зажигалку. Вспыхнуло пламя. Виктория зачарованно смотрела на него

– Ход завещанию он дать не успел. Кроме меня о нем знает ещё один нотариус. Я думаю, что его молчание обойдется тебе в круглую сумму. Но согласись: дело того стоит

А через несколько дней в квартире Виктории раздались звонки, которые привели её в сильное замешательство. Это были предложения продать акции "Телевизион коммуникейшен" Виктория сказала, что подумает, и бросилась за советом к Марку. – Все теперь зависит от тебя. Чего ты хочешь в этой жизни. Продать акции и спокойно жить в твоем любимом Лондоне или Москве. Или тебе интересно продолжить дело Андрея? Масштаб у него был впечатляющим. Я его уважал и ценил. Как талантливого организатора и бизнесмена. У тебя выпадает уникальный шанс – встать во главе его империи и расширить её. – А я смогу? – Если будешь сомневаться – не сможешь. Решай! – Ты мне поможешь, Марк? Конечно. – И с чего я должна начать? – Как можно быстрее войти в дела холдинга. Стать его настоящим новым хозяином. Ни в коем случае не увольняй старых сотрудников, как бы тебе этого не хотелось. Потерпи какое-то время. Пусть тебя оставят в покое. А для этого тебе надо организовать… покушение на себя. – Покушение на себя? – непонимающе повторила Виктория – Это испытанный политический прием. Шум в прессе, резонанс… Те, кто по-настоящему хотят убрать тебя или расправиться, на время отложат свои планы. Согласись, как-то глупо. Вслед за одним покушением, сразу устраивать другое. – И ты знаешь, как это делается? – с едва уловимой иронией спросила Виктория.

Она сидела на большом уютном диване в квартире Марка, и тихо барабанила пальцами по подлокотнику. – Догадываюсь, – улыбнулся Марк, – а сейчас я думаю, тебе лучше выпить горячего чаю с пирожками. Ира их как раз к твоему приходу напекла. – Хорошо, только кроме чая дай мне ещё что-нибудь покрепче. – Не вздумай взяться за старое, – шутливо пригрозил ей Марк, наливая в рюмку ароматный коньяк. – Не буду. Прошлое осталось позади. А сейчас я хочу выпить за свое будущее. За "Телевизион коммуникейшн".

Виктория высоко подняла рюмку и залпом выпила коньяк

Русалка, пират, корабль твердила про себя Катя как Герман "Дама, шестерка, туз". Конечно, на этих "данных" далеко уехать было нельзя. К городу подступала изнурительная жара. Катя открыла настежь балкон, но это помогало плохо. "Надо купить вентилятор или что ещё лучше – кондиционер. Хитачи. Иначе я сварюсь как яйцо в кипятке". О летнем отдыхе Катя изо всех сил старалась не думать. Во-первых, она не могла уехать, не закончив дела, а во-вторых, Артур ничего не писал об их совместном отпуске. А ехать куда-либо одной Кате не хотелось

Листья "Клеопатры" плаксиво опустились вниз. Катя вытащила пальму на балкон, решив, что солнечные ванны укрепят истощенный за зиму растительный организм. Перегнувшись через перила балкона, Катя поняла, что солнечные ванные принимает не только "Клеопатра". Издалека ярко синели плавки Харитоныча, решившего отдохнуть от трудов праведных, то есть от жалоб и погреться на солнышке. Справа от Кати на балконе под большим солнечным зонтом сидела Маргарита Стефановна, бывшая билетерша театра Оперетты с огромной персидской кошкой Эльзой. Та лениво жмурилась и вертела головой.

– Маргарита Стефановна! – окликнула её Катя. – Она повернулась к ней. – А Катюша. Как дела…?

На голове Маргариты Стефановны красовалась кружевная шляпка, а в руке – расписной веер. – Ничего. А ваши? – Помаленьку. Вчера Вера звонила из Лондона. У неё все хорошо

Внучка Маргариты Стефановны училась в лондонском колледже. – Может Эльзе красной рыбки дать? – предложила Катя. – У меня есть аппетитный кусочек. – Ей соленое есть вредно. Все-таки старушка уже. Девять лет. – И Маргарита Стефановна нежно погладила свою любимицу. – Я сижу тут как русалка, – рассмеялась она, – только что вымыла голову. – Она сняла шляпку и тряхнула волосами.

"Русалка" – похолодела Катя. – Катя с тобой все в порядке? – спросила Маргарита Стефановна – Н-нет, то есть да. Извините, я вспомнила одну вещь. Извините, – крикнула Катя уже из глубины комнаты.

Василий Павлович был дома. Увидев Катю, он капризно оттопырил нижнюю губу – У меня к вам вопрос. – Да? – Почему вы женщин, которых осыпали вашим реквизитом двадцать девятого апреля, назвали одну русалкой, а другую кораблем. – Оставьте меня в покое, – завизжал Василий Павлович, – не помню. Наверное, вид был как у утопленницы и волосы длинные. Не помню я ничего…

Не ожидая такого напора, Катя отступила назад. – Извините, пожалуйста. – Ходят тут всякие, – бушевал Василий Павлович только время воруют и от дела отвлекают – Не очень-то, – крикнула Катя в уже закрытую дверь, – а то в ДЭЗ доложу, чем вы здесь занимаетесь. Нарушаете общественный порядок

Спускаясь по лестнице, она вздохнула. "И что теперь делать дальше"

В течение последующей недели Катя задействовала информационную службу "Белого грифа" Кричевская и Никитина были светскими дамами, и следовало выяснить могли ли они в тот вечер быть на какой-нибудь вечеринке. А если были, то все время или отлучались. Через пять дней у Кати были следующие данные. Никитина с девяти до половины одиннадцатого была на вернисаже в галерее "Россико", а потом поехала домой. Кричевская примерно в это же время находилась в клубе "Москва золотоглавая" Она уехала в десять. По свидетельствам очевидцев Никитина была в нежно-бирюзовом плаще с волосами, распущенными по плечам. А Кричевская попала в объектив фотокамеры, и снимок был опубликован в газете "Скандалы и события недели" На ней была элегантная черная накидка Катя внимательно смотрела на фотографию Кричевской, гадая какой будет между ними разговор и состоится ли он вообще. Но сначала следовало поговорить с Никитиной…

Секретарь Света сразу соединила Катю с Никитиной. – Я слушаю вас. – Я хотела спросить вас, Татьяна Александровна, зачем вы приезжали к Макееву вечером примерно в одиннадцать часов вечера.

На том конце трубки возникло молчание. – Я … не приезжала. И не понимаю – о чем вы говорите.

Катя вздохнула. – К сожалению, у меня есть неопровержимые доказательства того, что вы были у Макеева в тот вечер. – Прошу вас больше не звонить и не заниматься подобными шутками. – Это не шутка…

Но Никитина уже положила трубку.

С Кричевской Кате повезло больше. Секретарь долго пыталась понять, по какому вопросу Катя звонит Кричевской, затем она сказала, что Виктории Сергеевны в настоящий момент нет на месте и – попросила Катю оставить свой телефон. Катя поняла, что прорваться к руководительнице телевизионного холдинга будет очень непросто. Наконец, Катю осенило. – Передайте, пожалуйста, что это очень важное дело Оно касается не только Виктории Сергеевны, но и Никитиной. Так и скажите ей. – Хорошо, – сказала секретарь, – я передам.

Через полчаса в Катиной квартире раздался телефонный звонок. Виктория Сергеевна ждет вас через два часа в пятнадцать ноль – ноль. Спасибо.

В приемной никого не было Секретарь Лена отвечала на звонки и одновременно набирала какой-то текст на компьютере. Через десять минуту Лена распахнула дверь кабинета Кричевской. – Проходите.

Кабинет Кричевской был отделан красным деревом. Плотные кремовые жалюзи красиво обрамляли большое окно. Кричевская приветливо улыбнулась Кате и сделала жест рукой, приглашая её сесть в кресло. Виктория Сергеевна была одета в брючный костюм глубокого синего цвета. Темные волосы доходили до плеч. Катя поразилась невольному сходству Кричевской со Скарлетт Вивьен Ли из "Унсенных ветром". В отличие от Никитиной Кричевская была красива какой-то дикой первозданной красотой, и это пленяло гораздо больше, чем утонченная выхоленность владелицы фотогалереи.

– Какое у вас ко мне дело? – начала Кричевская, – Лена мне объяснила, но честно говоря, я не очень поняла. Что-то касается какого-то Макеева, Никитиной. Вас зовут Екатериной Станиславовной. Правильно я записала? – Да, Виктория Сергеевна. – Сейчас нам кофе Лена сорганизует. Одну минуту. Леночка, – вызвала она секретаршу, – нам кофе с Екатериной Станиславовной Рассказывайте, – обратилась к ней Кричевская.

Выслушав Катю, Виктория Сергеевна задумчиво сказала, не глядя на нее. – Да заварилась каша из-за одного подонка.

В комнату вошла Лена с подносом, на котором стояли две чашки кофе, вазочка с печеньем и блюдце с шоколадными конфетами.

Кофе было хорошо заваренным с привкусом миндаля.

– Я действительно ездила в тот вечер к Макееву. Я почти дошла до двери, но потом передумала. – Почему? – Бог его знает – откликнулась Кричевская, – стало как-то гадко и безразлично. Ну, о чем мне разговаривать с этим мелкотравчатым шантажистом. Оправдываться, выкручиваться. Я дошла до двери и повернула обратно. Такой хороший был вечер. Вы, конечно, можете мне и не верить…Но все было именно так,. А Таня… получается, что мы с ней обе приехали к Макееву и разминулись… – Получается что так. – Интересно, – расхохоталась Кричевская, – если бы мы с ней встретились после стольких лет… – Вы были хорошими подругами? – Неразлучными. Как жаль! – но фразу Кричевская не закончила, потому что вошла Лена – Виктория Сергеевна сейчас к вам придут из министерства печати. – Если придут, попроси подождать минут пять. Мы уже заканчиваем – Извините, Виктория Сергеевна, но я хотела ещё спросить… Вы знаете человека по кличке "Герцог Б." – Нет. – А Олега Коваленко? – краешком глаза Катя наблюдала за Кричевской. – Олега? Да, это мой хороший знакомый. А в чем дело? – Просто в записной книжке Макеева я нашла записи, касающиеся Олега Коваленко с указанием сумм и дат. – Да, Макеев шантажировал меня этой фотографией. Я платила ему через Олега. Вот и все. В тот вечер мне позвонили, и я решила сама поехать и разобраться в этом раз и навсегда – Кто позвонил? – встрепенулась Катя, – Мила? – Я не знаю такую, – пожала плечами Кричевская. – Мне звонил мужчина. – Какой мужчина? – прошептала Катя. – Не знаю. Просто позвонил и сказал, что надо срочно приехать, иначе та фотография будет опубликована наутро в газетах. Вот и все. Что-то не так? – забеспокоилась Кричевская, увидев на Катином лице растерянность. – Да. Не так. Извините, я пока ничего не могу вам сказать. Вы с Никитиной попали в хитросплетенные сети шантажиста. Представляю, как переживала Таня. Она всегда была щепетильной в этих вопросах. – Лена вторично заглянула в кабинет, и Катя поняла, что разговор окончен. – Когда вы все закончите расследование, вы позвоните мне? Хорошо, – согласилась Катя.

Уходя, она обернулась, и Кричевская приветливо кивнула ей.

Когда она осталась одна её, словно, ударило током. Она вспомнила свою ярость от слов, что плохо будет не только ей, но и ещё кое-кому. Никитиной. В средствах массовой информации будет опубликована фотография, где они вдвоем

Виктория заехала к себе домой и взяла из сейфа маленький дамский пистолет…

Карты складывались в причудливую картину. С некоторых пор Катя увлекалась гаданием на картах Таро. Если бы она в совершенстве владела искусством предсказания, то узнала бы много интересного о своей жизни. Но Катя была начинающей и поэтому карты ещё не могли сообщить ей информацию, которую она хотела бы получить от них. Ей выпал аркан Старшая Жрица. Женщина сидела, держа в руках открытую книгу и смотрела куда-то вдаль. Она символизировала вечный порядок и мудрость, понимание того, что все идет так, как задумано высшим провидением. "Значит, мне надо смириться с существующим положением вещей, не печалиться по этому поводу и не пытаться заглядывать в свое будущее. Следующие карты показали неожиданную приятную новость." Я не заглядывала сегодня в почтовый ящик! – вспомнила Катя. Она не переодеваясь, в халате спустилась вниз и, обнаружив в ящике письмо от Артура, крепко прижала его к груди.

Через десять минут она валялась на диване и блаженно улыбалась, смотря в потолок. Артур написал, что у него будут свободными июль и август и он приедет в Москву…

Вышколенный и причесанный как декоративный пудель, Дима был отдан в руки Коваленко Олега Владимировича. Он стал работать у него помощником по оперативным вопросам. Дима старательно отрабатывал доверие и деньги, которые платились ему сверх официальной зарплаты его покровителем Геннадием Андреевичем. Он все подмечал и ничего не упускал из вида. Олег Владимирович и не подозревал, что помощник, которого он взял по рекоммендации своего старого друга – "пятая колонна" Постепенно Дима научился даже предугадывать поступки и ход мыслей своего шефа, считая его недалеким карьеристом. Сам Дима жил другими категориями. Дружба с Желтым Ангелом поселила в Диминой душе неясную тоску по отвлеченному трепу на философские темы и пристрастие к сложной навороченной музыке. Дима обожал классический рок, растафари, безумный полет Ника Кейва…

Получив задание войти в контакт с Макеевым, Дима поморщился – тот был не в его вкусе, но приказания начальника не обсуждаются. Геннадий Андреевич долго втолковывал, что от него требуется, и тот послушно кивал головой. Жизнь не выбирают. А сладкую жизнь тем более. За неё надо расплачиваться по самому высокому счету. У Макеева был товар – дорогостоящий компромат, вокруг которого можно было выстроить сложную комбинацию. Со временем по косвенным намекам и деталям, Дима понял, в чем состояла эта опасная игра, в которую он был втянут помимо своей воли. Сообразительностью его бог не обделил.

Макеев создавал свою фирму для систематического и регулярного шантажа. Одну даму он шантажировал по заданию сверху, другую как выразился про себя Дима "по велению сердца". Когда он доложил Геннадию Андреевичу о том, что Макеев решил проявить определенную вольность и инициативность, там, судя по всему, махнули рукой – "пущай" Дима был нужен для того, чтобы держать ситуацию под контролем, правда, у Макеева вскоре появилось новое увлечение, и Дима отошел на второй план. Но в его услугах уже и не нуждались: механизм шантажа был отлажен и действовал бесперебойно: Макееву регулярно передавались крупные суммы денег от лиц, которые находились в его паутине.

Однажды Дима как бы в шутку рассказал Геннадию Андреевичу о деревенском дурачке – Руслане, обладающем одно удивительной способностью он плохо видел, но в нужные моменты стрелял на охоте без промаха. Руслан говорил, что в

эти минуты он как бы видел свою мишень в ярко-красном свете.

– Слушай Бобрикин, – обрадовалась Катя, увидев Вадика в коридоре"Белого грифа", – ты мне нужен позарез. – Зачем? – сухо поинтересовался Вадик, он все ещё сердился на Катю за то царапанье в cтоловой. – Вадик, я умоляю – не сердись на меня. Я без тебя пропаду. – В чем дело Муромцева? – Вадик по-прежнему не собирался менять гнев на милость

Катя взяла Вадика под локоток и отвела в сторонку.

– Секретничаете? – ехидно бросил Ярин, проходивший мимо

Катя сделал вид, будто его не слышит.

– У меня ступор в деле. Ты у нас жутко гениальный и умный. Помоги мне – Не знаю Муромцева, не знаю. Расскажи, а я может …

– Пойдем в столовую, там и поговорим.

В столовой никого не было. До обеденного перерыва оставалось ещё полчаса. Они выбрали столик в дальнем углу и сели. – Что закажем? – спросил Вадик. – Я буду только кофе. – Я тоже. Из солидарности

Обрисовав ему ситуацию, Катя с надеждой посмотрела на Вадика. Своим обращением к нему она преследовала две вполне определенные цели. Первая была – помириться с Вадиком, вторая – получить от него дельный совет или подсказку на вопросы, мучившие Катю. Вадик действительно умел найти решение даже в самых сложных делах и обстоятельствах.

– И я вконец, запуталась, – призналась Катя, – кто из них говорит правду, а кто врет. Кричевская? Никитина?

– У тебя Муромцева птицы высокого полета, – поддел её Вадик, – с мелочевкой не возишься!

Катя пропустила его реплику мимо ушей. – Вариантов может быть несколько, – сказал Вадик после недолгого молчания, – вот смотри. Загибай пальцы.

Катя раскрыла ладонь. – Первый. Ошибка во времени. Вполне возможно, что этот сумасшедший, стреляющий косточками, перепутал время. Часы встали или что-то типа этого. Господи, Муромцева, – вздохнул Вадик, – такие колоритные личности могут попасться только тебе. И где ты их выискиваешь? Это они на меня выходят. Что еще? – Второй вариант. Кричевская солгала, что она не поднималась к Макееву. Это видимо, было не в её интересах говорить правду. Тогда встает вопрос. Она разговаривала с живым Макеевым или он был уже мертв. А Никитина приехала и увидела труп. Этим и объясняется её упорное нежелание разговаривать с тобой. Она просто напугана до смерти. И боится, что её станут привлекать как свидетельницу или обвинят в убийстве. Ну и третий вариант. Они ЛГУТ ОБЕ. Ты спросишь: почему? А вот это уже интересно. Ты не допускаешь, что это убийство было ими тщательно спланировано – Ты так думаешь? – Катя вспомнила, как была с ней приветлива Кричевская и как старалась расположить к себе. А почему, собственно говоря, Катя должна верить ей на слово, что она не поднималась к Макееву, а развернулась и уехала? – Хорошо Вадик. Предположим, что они обе замешаны в этом убийстве, но с другой стороны дамы с таким высоким положением станут собственноручно убивать Макеева? Они могли кого-то нанять для этих целей. – Безнадежно ты отстала от жизни, Муромцева. Как раз если они и убили Макеева, я снимаю перед ними шляпу, потому что связываться с кем-либо, значит, что в девяносто процентах из ста или подписать себе смертный приговор или обречь себя на пожизненный шантаж. Все дела расследуются только тогда, когда есть реальные ниточки. Ведь непосредственный исполнитель заказа не живет сам по себе. У него есть круг знакомых, друзей, родных. Начинается расследование и вокруг исполнителя постепенно смыкается кольцо. Наконец, он попадает как зверь в расставленную ловушку и тогда заказчику остается – в лучшем случае бежать, в худшем пустить себе пулю в лоб. А так все шито-крыто. Но кому придет в голову заподозрить таких уважаемых и известных дам. – Убедительно. Только здесь есть ещё один человек. Которого я не знаю – Кто? – Герцог Б, о котором упомирается в записной книжке убитого. – Я думаю, что искать его следует в ближайшем окружении Никитиной или Кричевской. – Спасибо Вадик, – Катя перегнулась через стол и поцеловала его в щеку. – Не стоит. Только, пожалуйста, больше меня не царапай. – Версии, которые выдвинул Вадик, были весьма любопытными. Если принять в качестве исходной позиции предположение, что в убийстве Макеева замешаны и Никитина и Кричевская, тогда получалось, что герцог Б, до поры до времени находился в стороне, а потом включился в шантаж. Но можно ли верить Кричевской? Вероятно она выдумала историю о том звонке, как и многое другое."Хорошо рассуждала Катя, – а что если Герцог Б – Коваленко. Просто в одном случае, когда Макеев получал через него деньги от Кричевской – он записывал его под настоящей фамилией, а когда передавал – под кличкой "Герцог Б"? Эту версию тоже не следовало сбрасывать со счетов. Надо попросить Ярина, чтобы он обратился ещё раз к своему другу из прокуратуры насчет информации о Коваленко. Катя вспомнила помощника Коваленко – Ширяева Диму и подумала, что неплохо бы побеседовать с ним ещё раз