Королевства Глубин

ТА, КТО СЛЕДУЕТ ТЕЧЕНИЯМ СЕКОЛЫ Мел Одом

- Останови корабль, пока мы не разбились об эту стену!

Принц сахуагинов – одного из четырёх недавно уничтоженных городов Сероса - Вахакстила – поднял ощетинившуюся зазубренными когтями руку, угрожающе замахнувшись.

Лааквииль, Высшая Жрица королевства сухуагинов в Клартиросе, без колебаний пересекла деревянную палубу Тарханы и встала между принцем сахуагинов и своим королём.

Опираясь на палубу своими перепончатыми стопами, принц сахуагинов возвышался на семь футов, делая Лааквииль, на контрасте с собой очень маленькой. Жрица знала, что среди жителей поверхности, сахуагины считались уродливыми и жестокими, но для неё они были совершенством – чем-то, чего ей никогда не достичь.

Из чешуйчатого тела принца на ногах и руках росли плавники. Передние плавники, произраставшие по бокам его головы с массивными челюстями, соединялись со спинным плавником, как было свойственно сахуагинам из Сероса, вместо того, чтобы расти отдельно, что было более привычно для Лааквииль. Окрас его не был смесью чёрного и зелёного, как у сахуагинов внешних морей. Напротив, его чешуя светилась лазурью, кое-где отмеченной пятнами – в мире Сероса такие цвета говорили о силе и власти.

Принц был широким и мощным – хищное существо, выкормленное суровым морем, чтобы оно могло выжить в его глубинах и битвах. Из одежды на нём была лишь обычная для воинов сахуагинов перевязь, которая позволяла носить с собой несколько личных вещей и добытых в бою трофеев. На перевязи также был герб принца. У него был королевский трезубец, высеченный из зелёно-серого когтистого коралла.

Лишь немного дальше, чем на расстоянии вытянутой руки, позади Лааквииль, не двигаясь и глядя на разгневанного принца, стоял Якховас. Его губы тронула лёгкая улыбка.

- Маартаугх, даже не думай угрожать мне, - сказал он глухим голосом, который достиг лишь самых острых и близко стоящих ушей. – Я уже убил одного из принцев Алеакстиса. И хотя мне не составит ни малейшей проблемы убить ещё одного, полакомиться его плотью и высосать мякоть из твоих костей, я бы предпочёл видеть тебя живым. Если, конечно, ты будешь разумен.

Лааквииль знала, что она была единственной, кто видел истинный облик Якховаса. Он выглядел сейчас как высокий и широкоплечий человек с темными волосами убранными назад костями с выгравированными на них рунами. Ухоженные усики свисали по сторонам его рта и соединялись с бакенбардами, оставляя подбородок гладко выбритым. Его тело было покрыто руническими татуировками. На нём были чёрные штаны и шёлковая рубашка, чёрные кожаные сапоги и тяжёлый плащ цвета зелёной морской волны, который таил в своих складках магические секреты и оружие. У него не было одного глаза, но в эти дни, пустая глазница каким-то образом светилась золотистым светом, словно что-то, похороненное на глубине, начинало прорываться на поверхность.

Все, кроме Лааквииль, верили, что Якховас был сахуагином. Магическое заклинание, которым он себя окружил, давало им видеть только это. Она видела его в дни его наибольшей слабости, а сейчас она лицезрела его в рассвете силы, но даже она не знала, кем же он был на самом деле.

Лааквииль сжала запястье Маартаугха своими сильными пальцами, останавливая его движение. Когда принц почувствовал её силу, в его маслянистых, чёрных глазах мелькнуло удивление. Его огромный рот предостерегающе оскалился, обнажая страшные клыки.

Это было лицо, которым Лааквииль страстно хотела обладать.

- Отвали, маленти, - фыркнул Маартаугх.

Слово «маленти», словно дало Лааквииль пощёчину, неся в себе всё жестокое презрение и всю боль, с которой она жила всю свою жизнь. Эта боль осознания собственного несовершенства и понимания того, что она является отбросом, почти не утихала.

Она принадлежала к расе маленти – побочным отпрыскам истинных сахуагинов, порождённым близостью ненавистных им морских эльфов. Многие жрицы полагали, что проклятие рода маленти было одним из подарков Акульего Бога – живое предостережение, которое подталкивало их выискивать и уничтожать своих врагов. Обычно, маленти убивали ещё при рождении, но некоторым из них сохраняли жизнь, чтобы они играли роль шпионов, маскируясь под ненавидимых ими морских эльфов.

Лааквииль была лишь не многим ниже шести футов. Её длинные чёрные волосы были собраны в одинарную косу. Её округлые формы и пышная грудь, насколько она знала, притягивали взгляды морских эльфов и жителей поверхности, но ей самой они были ненавистны и отвратительны. Ей были больше по душе угловатые формы сахуагинов. В добавок, чтобы сделать её проклятие ещё более невыносимым, её кожа была не зеленоватого или синеватого оттенка, как у морских эльфов, а представляла из себя бледное подобие шкуры жителей поверхности.

Используя эту боль, жрица добавила в свой голос металла, не давая ей однако прорваться наружу, чтобы её слова не звучали слабо:

- Не говорите обо мне неуважительно, Принц Маартаугх. Секолах сделал меня избранной жрицей его веры. Вы можете говорить что угодно обо мне или моём предназначении, но не о моём призвании. Я живу, чтобы служить Секолаху и, если нужно, умру, служа ему. – Простым усилием мысли она обнажила острые когти, которые до этого скрывались в её изящных, подобных эльфийским, пальцах.

- Святейшая, -обратился к ней Якховас.

Лааквииль не сводила взгляда с Маартаугха.

- Да, Почтеннейший, - сказала она, глядя на охрану принца через его плечо. Они не были проблемой. Работавшая на неё команда сахуагинов уже окружила их.

- Отпустите его, - приказал Якховас.

- Как прикажете.

С осторожностью, Лааквииль отступила назад, отпуская запястье, которое она так стремительно и сильно схватила. Она чувствовала течения, вращающиеся вокруг неё потоки воды, переливающиеся через палубу Тарханы, обволакивающие её тело холодной и тёплой водой одновременно. Её взгляд не оставлял Маартаугха.

- Вы поймете это, принц. Пока я жива, никто не поднимет руку на моего короля.

Маартаугх смотрел на неё со злостью, но ничего не сказал. У сахуагинов было принято, что женщины сражались рядом с мужчинами с одинаковой свирепостью и не уступающим мастерством. Но как бы там ни было, в обществе морских дьяволов, единственными значимыми женщинами были жрицы.

Лааквииль часто думала, что это было её единственным путём к уважению, потому, что мужчинам не нравилась идея управлять ненавистной магией, даже той, которая происходила из милости Секолаха.

Тархана продолжала мчаться вперёд и Маартаугх бросил свою руку вперёд, в сторону стены, выпрямившись и будто став ещё больше.

- Даже если мы переживём столкновение, вы обрекаете нас на милость морских эльфов, которые охраняют эту стену.

Якховас посмотрел мимо принца и сказал:

- Мы и не прикоснёмся к этой стене.

- Во имя не утихающего голода Секолаха, - взревел Маартаугх, - да как тут промахнуться!

Лааквииль смотрела на возвышающуюся над ними стену. Стена под названием Акулья Погибель была воздвигнута тысячелетия назад. Её построили морские эльфы и русалы Сероса. Сахуагины, верные своей природе, практически бесконечно воевали с другими подводными расами. В итоге морские эльфы империи Ариселмалир и друге расы объединились, чтобы воздвигнуть эту титаническую стену.

Стена была сто тридцать пять миль в длину и возвышалась над Морем Упавших Звёзд на шестьдесят футов. Морские эльфы и их товарищи заняли гарнизоны, расположенные по всей её протяженности. Она была построена, чтобы запереть серосийских сахуагинов в пределах аламбергского моря – самого восточного закутка Внутреннего Моря.

В течение тысячелетий Акулья Погибель была преградой и оскорблением для сахуагинов Сероса. Теперь же, Якховас поклялся разрушить её и освободить заключённых за ней сахуагинов.

Лааквииль чувствовала равномерные усилия гребцов, которые двигали огромную галеру под поверхностью моря. На вёслах сидели сахуагины, так что корабль двигался очень стремительно. Стена теперь была менее, чем в двухстах ярдах. Даже если бы гребцы хотели остановить корабль, они бы уже не смогли предотвратить столкновение Тарханы с покрытой кораллами стеной. Она сконцентрировалась на том, чтобы довериться словам Якховаса, которые, по знакам Секолаха, должны были быть истиной.

Не говоря больше не слова, Маартаугх повернулся к стене и со злобой на неё глядел.

Лааквииль знала, что всю свою жизнь принц жил в тени Акульей Погибели, позволяя ненавистной стене слишком многое определять в его жизни. Лично ей даже мысль о подобном казалась ужасной. Сахуагины были рождены быть свободными. Свободными идти туда, куда они захотят и убивать тех, кого пожелают.

Её способности жрицы сообщили ей, что Якховас сейчас использовал сильную магию. Она чувствовала всплеск беззвучного шума, вибрировавшего у неё в ушах.

На полном ходу Тархана приблизилась к стене на пятьдесят ярдов. Для Лааквииль не было секретом, что Якховас буквально пропитал корабль магией. Это было судно, способное путешествовать по поверхности моря, под ней и даже по суше. Один из самых лучших, что когда-либо были созданы этой забытой магией.

Чтобы достать талисман, который направлял этот корабль – бриллиант и розовый коралл, - Якховас атаковал Глубоководье, эту крепость наземных обитателей. А чтобы достать сам корабль, он почти что полностью разрушил Врата Балдура.

Несмотря на уверенность в Якховасе, жабры Лааквииль застыли, когда они приблизились к стене на десять ярдов. Она молилась, взывая к милости Секолаха, хотя знала, что эти молитвы не будут услышаны. Бог Акул дал жизнь избранному ему народу и выпустил его в открытое море, но он никогда напрямую не вмешивался в их судьбу.

Маартаугх неустрашимо стоял на палубе, его внимание беспрерывно переключалось между непрощающей ошибок стеной и Якховасом. Его воины таращились на него, ожидая команды покинуть корабль.

Ритм вёсел не изменился. За время безумного путешествия через вулканические разломы из Парового Озера в Море Упавших Звёзд, команда корабля научилась безоговорочно подчиняться Якховасу. Возможно, это путешествие и спровоцировало извержение на горном пике, известном как Корабль Богов, в то время, когда они прибыли в Вахакстил и уничтожил его.

Без какого-либо предупреждения, Лааквииль захлестнула волна магии, такая внезапная и кусачая, словно раскалённые щепки, впившиеся под ногти. Усилием воли они заставила свои жабры работать.

Нос Тарханы неожиданно проколол Акулью Погибель, с лёгкостью, с которой когтистый коралл прокалывает незащищённую кожу. Магическая галера без повреждений прошла сквозь стену, увлекая за собой пассажиров и команду. Лааквииль потребовалась вся её сила воли, чтобы не дрогнуть, когда к ней неслась стена. Она видела, как сахуагины перед ней словно бы растворяются в основании гигантской постройки, а затем, настала и её очередь. Холод, какого она никогда прежде не знала, заставил е ё мышцы сжаться, а суставы загудеть от боли. Не успела она и моргнуть, как перед ней раскинулся открытый океан и она поняла, что они на другой стороне.

- Эльфы! – крикнул вперёдсмотрящий.

Чувствуя, как колотится её сердце, Лааквииль посмотрела наверх. Жрица заметила дюжины морских эльфов, которые, выделяясь на фоне более светлой морской воды наверху, преследовали их. Как и сахуагины, морские эльфы Сероса имели окрас отличный от морских эльфов, которых она привыкла видеть. У них тоже были синие пятна. Они быстро приближались.

- Приготовьтесь защищать корабль! – проревел Якховас, торопясь подняться по лестнице на кормовой надстройке. – Никто из тех, кто до нас доберётся не должен выжить!

Лааквииль последовала за своим королём, но её взгляд ни на секунду не сходил с Маартаугха. Не важно, что случится во время их экспедиции, ведь она знала, что она нажила себе могущественного врага.

Команда кинулась выполнять распоряжение Якховаса. У всех у них были трезубцы и сети, однако были и дюжины тех, кто был вооружён арбалетами, сделанными из китовой кости. Не прошло и момента, как ответственные королевские стражи приказали им стрелять.

Снаряды пронеслись сквозь воду. Несколько из них глубоко погрузились в тела морских эльфов. Умирая в судорогах, они образовывали в воде кровавые облака.

Ещё больше эльфов присоединились к погоне за Тарханой. Они цеплялись за галеру своими пальцами, а некоторые даже пытались зацепить за рейлинг верёвку. Острыми кромками своих трезубцев, сахуагины перепиливали эти верёвки. Другие же беспощадно отсекали вцепившиеся в борт руки и пальцы. Другие морские эльфы были схвачены и разорваны на части, а их мясо разделено между находившимися вблизи сахуагинами.

«Пойдём, маленькая маленти», - раздался голос Якховаса в голове у жрицы. Когда она впервые встретила его, он воткнул ей в бок одну из своих ресниц. Посредствам магии она проникла глубже и укоренилась у самого сердца. Это позволяло им общаться так, чтобы никто другой не услышал. Лааквииль не была уверена в том, насколько это позволяло контролировать её, но в те времена, когда она сомневалась в нём, он использовал эту связь чтобы запугивать её.

В те годы, когда она ещё не была произведена в высшие жрицы, её вера была единственным, что у неё было. Она была сильна, потому, что по-другому было нельзя. Эта вера и отказ принять что-то меньшее, в конце концов привели её к пророчеству о Той, Кто Плавает С Секолахом.

И в тот момент, когда её вера стала ещё крепче, потому что она обнаружила, что это пророчество было истинным, к власти пришёл Якховас и стал королём её народа. Это не могло не привести к войне. И теперь, он принёс войну в Серос. Он сказал ей, что целью их путешествия в Море Упавших Звёзд является освобождение сахуагинов Сероса.

«Так и будет, жрица», - глубокий голос Якховаса эхом прозвучал в разуме Лааквииль.

Маленти повернулась и взглянула на своего короля. Он стоял на корме и выхватил из толпы нападавших, что плыли выше, морского эльфа. Он сделал это с такой лёгкостью, словно это была креветка. Брошенный им трезубец завибрировал воткнувшись в палубу. Боковые отростки Лааквииль уловили среди других возмущений в воде вокруг неё какое-то странное чувство.

За несколько мгновений рука Якховаса расплылась, превратившись в что-то зазубренное и острое, в что-то, что не постижимым образом больше соответствовало его образу. Острое, как бритва, лезвие рассекло горло схваченного морского эльфа, а хлынувшая кровь создала вокруг алый туман.

Лааквииль втянула жабрами больше воды, уловив медный аромат крови. Пробудившийся внутри неё голод принадлежал к той части её природы, над которой потрудились сахуагины. Она взяла трезубец и наполовину пешком, наполовину вплавь, присоединилась к Якховасу.

«Всё ещё сомневаешься, Священнейшая?» - спросил Якховас.

Вокруг них бушевала битва. Сахуагины сражались, когтями, зубами и трезубцами до костей разрывая кровь морских эльфов. Жертвы их свирепых атак уплывали прочь, смытые с Тарханы течением.

«Уже меньше, чем когда либо», - подтвердила Лааквииль. Она не врала. Её сомнения отступили. Что её действительно занимало, так это то, как им удалось выжить после того, что сделал Якховас.

«Сомнения – это страх, маленькая маленти» - мягко сказал ей Якховас. Он схватил ещё одного морского эльфа, который посмел его атаковать и без видимых усилий отрезал ему руку. Отделённая от тела конечность тут же была атакована бывшей поблизости барракудой, которая присоединилась к битве. «Без страха не может быть испытания. Бояться и одержать верх над своим страхом – вот, что дарует истинную силу».

Лааквииль знала, что сказанное им было правдой. Её исследования это доказывали, но то, что молитва Акульему Богу не могла полностью развеять эти сомнения, выбивало её из колеи. Она сняла с пояса сетку и, искусно раскрутив её, бросила в ближайшего морского эльфа.

Морской эльф вскрикнул он боли и удивления – сетка обернулась вокруг него, а в его плоть вонзились зазубренные крючки. За какие-то несколько мгновений он был накрепко связан и кровоточил от дюжин мелких ран. Беспомощный эльф начал погружаться на дно. Если никто из его компаньонов не освободит его, мелкие падальщики будут часами пировать его плотью. А может быть растянут его на несколько дней.

Якховас снова развернулся, простирая руку над Лааквииль и отталкивая её в сторону. В то место, где она только что стояла, вонзился трезубец.

Жрица с трудом устояла на ногах. Когда Якховас убрал руку, она осознала, насколько же жёсткой и грубой была его кожа, несмотря на его внешность. Ни один человек или сахуагин не был настолько твёрдым на ощупь.

Якховас присел и полоснул рукой лезвием по животу морского эльфа, выпотрошив его. Влажно блестящие внутренности вывалились в воду, словно склизкие змеи, в которых запутался другой эльф.

Лааквииль развернулась, встречая атаку морского эльфа с поднятым трезубцем.

- Умри, предательское отро… - его крик резко прекратился, когда зубья трезубца вонзились в его грудь.

Лааквииль почувствовала, как мужчина, словно рыба, трепыхается на конце её трезубца. Она выпустила когти на своей левой руке и полоснула ими по лицу и шее морского эльфа, а затем, с жестокостью провернув трезубец, вырвала его из груди противника.

Уже вскоре Тархана вышла из зоны атаки. Последние захваченные эльфы были преданы смерти и команда корабля с дикой радостью разорвала на части их тела и преступила к трапезе.

- Мясо есть мясо! – кричали они лакомясь кусками плоти.

Даже принц Маартаугх и его свита присоединились к остальным. Эта дикая трапеза сахуагинов Сероса была так похожа на те, что устраивали сахуагины внешнего моря.

- Будешь ли ты есть, о Святейшая? – спросил Якховас, протягивая ей окровавленный кусок плоти, который раньше был частью лица морского эльфа.

- Нет, - ответила Лааквииль, чувствуя, как её желудок, несмотря на терзавший её голод, дискомфортно сжался. Она не знала, что было причиной этого несвойственного ей чувства, но она заметила, как в течении нескольких дней, с момента их прибытия во Внутреннее Море, её диета изменилась. – Спасибо, Почтеннейший.

На секунду ей показалось, что она видела, как в лице Якховала мелькнуло замешательство, но оно рассеялось столь же быстро, сколь появилось, если вообще имело место.

Боковые отростки жрицы почувствовали внезапное движение, нарушавшее поток воды, струящейся через борт Тарханы позади неё. Выставив вперёд трезубец она развернулась.

- Мы прошли через стену, - выкрикнул Маартаугх, в очевидном удивлении. Принц уставился на Якховаса: - Что за магия это сделала?

Паника стиснула горло Лааквииль. Все сахуагины ненавидели магию и те, что обитали в Серосе, не были исключением. Раскрывая магическую природу корабля, Якховас рисковал разжечь мятеж.

- Это не магия, - небрежно сказал Якховас. – Такова воля Секолаха – подарок Акульего Бога моему народу, который освободит нас Тех Кто Кормится в Недрах Моря Упавших Звёзд.

Постепенно выражение страха и ужаса на лице Маартаугха сменилось на восхищение:

- Стена Акульей Погибели больше не может сдержать нас.

Якховас мрачно глянул на принца:

- Стена Акульей Погибели не может сдержать меня. Очень скоро она не сможет сдержать и тебя.

Маартаугх вновь осмотрел огромную галеру, как будто только сейчас найдя в себе одобрение:

- Так вот как ты прошёл через вулкан и добрался до Вахакстила.

- Да, но только потому, что на то была воля Секолаха.

Видя, что принц не представлял опасности, Лааквииль немного расслабилась. Она посмотрела назад: тела убитых морских эльфов и сахуагинов дрейфовали у Стены и были теперь едва различимы. Морские хищники уже приступили к своей трапезе.

- Куда мы направимся теперь? – спросил Маартаугх. – Ты нам никогда этого не говорил.

- В Корисельмал – ответил Якховас. Он протянул принцу кусок мяса, который он предлагал Лааквииль.

- К руинам эльфийской столицы? – Маартаугх принял кусок мяса и, едва пожевав, проглотил. На какое-то время его клыки покрылись кровью. – Зачем?

- Чтобы исполнить волю Секолаха, - ответил Якховас. – Других причин и быть не может.

- Там ты найдёшь то, что тебе нужно, чтобы уничтожить Акулью Погибель?

Якховас кивнул:

- Мы найдём.

Маартаугх посмотрел на окружающее их море:

- Только дважды, и оба эти раза я был намного моложе, я был за пределами Акульей Погибели.

- Уже скоро, - уверенно заявил Якховас, - ты будешь жить и охотиться в этих водах.

Виски Лааквииль стиснула сильная головная боль. Несмотря на молитвы, эта боль не утихала, затягиваясь, порой, часами. Она неторопливо поплыла, держа руки по бокам и извиваясь телом. Даже холодные течения из Предела Вилхона не могли облегчить эту агонию.

Жрица из народа маленти проплыла меньше, чем в двадцати футах над расселиной в усыпанном камнями морском дне. Только несколько раз ей нужно было обогнуть несколько коралловых рифов, которые достигали такой высоты. Более старые рифы обрушились в гигантскую трещину, которая разрушила Корисельмал около шестнадцати столетий назад.

Согласно услышанным ей обрывкам бесед между Маартаугхом и Якховасом, землетрясение, которое низвело однажды гордый город морских эльфов до состояния руин, ударило без предупреждения. Семьдесят пять тысяч морских эльфов погибли в последовавшей за ним катастрофе. Подводное плато, изогнулось под действием подземного давления и образовало трещину, которая прошла через восточную половину города. Другая же половина была погребена под слоем обломков и грязи. Лишь единицам удалось выжить. Наряду с колониями кораллов и другими морскими существами, подводные растения были представлены довольно скудно.

Только Монолит Изабейн остался на своём месте. Сорока футовая громада, подбоченившись, стояла у западного края Предела Вилхона, нависая над кромкой, где континентальный шельф вдруг проваливался вниз на сотни футов.

Лааквииль сконцентрировалась на изображении, которое Якховас запечатлел в её сознании и почувствовала, как очередная вспышка боли прокатилась через её голову. На какое-то время она замешкалась, её плавные движения сделались дёрганными. Она отчаянно гребла ногами, пытаясь остаться на месте, пока этот момент слабости не минует.

Она воззвала к имени Секолаха, но ответил ей Якховас:

- Что случилось, Священнейшая?

- Ничего, - заверила его Лааквииль, но она на мгновение перестала плыть, немного погрузившись к расщелине. Лёгкий холодок окутал её стопы. Головная боль осталась, и она не могла перестать спрашивать себя, не лежал ли её источник за пределами её сознания. Возможно это было действием какого-то оберега против сахуагинов, который всё ещё действовал с тех времён, когда здесь господствовали морские эльфы.

Или за этим стояло нечто большее. Из разговора Якховаса с Маартаугхом она также узнала, что были и те, кто считал, что ни одна разумная раса не должна была жить в Котловине Селмала – это было другое имя, под которым был известен Предел Вилхона. Если верить слухам, то теперь здесь жили только мэрроу, коалинты, скраги и морские ведьмы.

Очень тихо,Лааквииль вознесла молитву Секолаху, прося Бога Акул послать ей знак, что она не выбилась из течений, которые он избрал для неё.

- Тебе больно, - задумчиво протянул Якховас.

- Да.

- Тебе следовало сказать мне об этом, маленькая маленти. Ты не должна страдать.

Даже не успев втянуть новую порцию воды в свои жабры,Лааквииль почувствовала, как ресница, рядом с её сердцем дрожит. Почти сразу же она почувствовала, как боль утихает.

- Как ты себя чувствуешь сейчас? – спросил Якховас.

- Получше.

Лааквииль посмотрела в даль, на северо-восток, где Тархана бросила якорь в пятидесяти футах над морским дном. Её зрение не было столь острым, чтобы различить на палубе Якховаса. Но она знала, что он там. С тех пор, как они днём ранее прибыли в Корисельмал, он ни разу не покинул галеру.

Он запечатлел в её памяти искомый им объект и понадеялся, что дары Секолаха помогут ей его отыскать. Он также нарисовал исследуемую область на картах и разделил её на квадраты. Поисковые отряды сахуагинов в разных местах поднимали ил и осадочные породы, обнажая обломки и хлам, оставшийся от погибшего города.

- Отыщи то, зачем я тебя послал, - начал Якховас. – Мне не обойтись без тебя и дарованных твоим богом способностей.

Хоть уже и не было никакой боли, но Лааквииль казалось, что её голова переполнена. Она спрашивала себя, действительно ли Якховас устранил агонию или просто замаскировал её, чтобы она продолжала работать, несмотря на то, что её источник оставался не тронутым.

Как бы там ни было, она оттолкнулась от ила и снова сконцентрировала своё внимание на морском дне. Она не была уверена в том, что именно она искала, но в том, что это изображение не уйдёт из её памяти, она была убеждена. Объект имел форму лезвия серпа, а размером был не больше её открытой ладони. Выполнен предмет был из непонятного желтого камня, подобия которому она никогда не видела, а на его поверхность были нанесены ярко синие руны.

Даже в его изображении чувствовалась древняя сила.

В двадцати футах над морским дном она выровнялась и снова попыталась найти объект. Она использовала данную ей Секолахом способность находить магические предметы. Прежде это были всякие мелочи, которые она продавала жителям поверхности, выдавая себя за морского эльфа и шпионя для сахуагинов служа Барону Хуаантону. Однако она никогда не искала так долго и так усердно. Она попросту не была на это способна.

Её взор охватил больше мили рассеянных повсюду обломков. Истлевший скелет Корисельмала топорщился в ряде мест столбами и колоннами, наравне с несколькими обломками кораблей. Битвы и штормы истерзали корпуса судов, ломая их и зарывая глубже в ил. Опыт говорил ей, что те остовы уже были обобраны морскими эльфами, которые помогали жителям поверхности поднять их добро на поверхность.

Жрица взглянула на команды сахуагинов, терзающих морское дно и вздымающих ил своими трезубцами. Она знала, что эта охота выбивала их из колеи даже больше, чем её.

В её сознании стало раздуваться зудящее чувство онемения. Она неохотно вернулась к своему заданию. Больше чем что либо, она сейчас хотела остаться один на один с молитвой, не воспринимая более ничего.

Спустя минуты или может быть через час, она потеряла всякую меру времени.Лааквииль почувствовала слабое притяжение объекта, который она искала. Но оно исчезло столь же быстро, сколь появилось.

Смотря вниз, на расположение ракушек на морском дне, она мысленно отметила место, где она находилась. Обитатели поверхности или же те, кто не был привычен к жизни под водой, не отличили бы этот неприметный участок дна от другого такого же. Жрица осторожно остановилась и развернулась. Она погребла в обратном направлении, в ту сторону, откуда пришла.

В её сознании снова возникло это притяжение, медленно, но неутомимо погружаясь глубже, словно вгрызающаяся в плоть личинка. Она автоматически взмахнула перепончатой рукой у себя перед лицом, останавливая своё инерционное движение вперёд, поворачиваясь в ту сторону, откуда приходило это ощущение. Поворачиваясь она мысленно зафиксировалась на притяжении. От силы предмета по её коже поползли мурашки.

Во имя сурового взгляда Секолаха! Это ощущение, которое свербело в её голове не могло исходить от какого-то иного объекта! Или могло? Она отбросила прочь сомнения, ругая себя за то, что они вообще возникли и списывая их на фантомное онемение после снятых Якховасом болей.

Подплывая ближе, она внимательно изучала идущее под уклон дно. Она осматривала обломки кораллов и зданий, которые настолько заросли, что требовался намётанный глаз, чтобы понять, что они там вообще есть. Поблизости не работало ни одной бригады сахуагинов.

Чем ближе она была к предмету, тем более опьяняющим становился его зов, выбрасывая из её головы болезненные спазмы. Впервые она подумала о том, что Якховас намеренно посылал ей болевые сигналы, подгоняя её с поисками.

Чувствуя лёгкость от полного избавления от боли,Лааквииль тщательно обыскала область. Притяжение предмета было столь сильным, что практически не оставляло сомнений касаемо своего местонахождения. Всякий раз, как она поворачивалась в другую сторону, онемение снова начинало заволакивать её сознание.

Она опустилась на дно, рядом с пламенно красным кораллом, алевшим на фоне синевы глубин. Благодаря сахуагинам Сероса она знала его название. Пламенный коралл не рос во внешних морях, он был исключительной особенность. Аламбергского моря и предела Вилхона в Море Упавших Звёзд.

Пламенные кораллы росли группами, которые сверху выглядели, как овалы. Ярко красные заросли светились внутренним светом. Пока жрица была в Вахакстиле, она видела, как такие кораллы специально добывались. Конечно, сорванные, они теряли большую часть своего алого сияния, но по-прежнему светились розовым.

Медленно, держась одной рукой за выступ коралла, чтобы побороть силу течения, которое могло снести её прочь от цели,Лааквииль продвинулась чуть вперёд и посмотрела вниз, в направлении склона. Лишь несколько футов отделяло её от укрытых тенью очертаний пещеры.

Когда она увидела эту пещеру, холодные воды течения омыли её плечи и спину. Но притяжение предмета было слишком сильно, чтобы игнорировать его. Перспектива поскорее избавиться от дискомфорта в голове влекла её вперёд.

Стиснув в руках трезубец,Лааквииль поплыла вниз, вдоль склона. Всего лишь несколько гребков ногами потребовалось ей, чтобы достигнуть грубых камней, обрамляющих вход в пещеру.

Тьма, заполняющая пещеру, была холодной и неприветливой.

У неё проскользнула мысль позвать Якховаса, но возможность того, что она ошиблась, прогнала эту мысль столь же быстро, сколь она появилась.

Успокаивая себя,Лааквииль поплыла вперёд, прокладывая себе путь острыми клыками трезубца. Когда она зависла в воде вертикально, чтобы ещё раз посмотреть на вход, её сердце забилось быстрее. Тёмный проём был почти пятнадцать футов в ширину.

Она выпустила воздух из трахеи и воздушного пузыря, которые помогали ей поддерживать плавучесть на определённой глубине. Гравитация потянула её к каменистому дну, у входа в пещеру.

Не успела она углубиться в тоннель и на десять футов, как окружающая тьма стала непроницаемой. Пол пещеры шел под уклон, уводя всё ниже. Угол этого наклона сделался настолько острым, что жрице было довольно затруднительно держаться на ногах.

Остановившись, она запустила руку в один из нескольких небольших мешочков, подвешенных на её воинской обвязке. Она достала оттуда кусочек люминесцентного коралла и подняла над головой.

Свечение коралла раздвинула темноту почти на пять футов. Готовясь к экспедиции, серосские сахуагины доставили большие куски этих кораллов на Тархану и затем откалывали небольшие кусочки для поисковиков. Большие куски сохраняли своё свечение месяцами даже после того, как их отрывали от морского дна, в то время, как меньшие осколки теряли свою способность к свечению меньше чем за десять дней.

Вооружившись кораллом,Лааквииль снова двинулась вперёд. Стены тоннеля стали практически гладкими, сообщая о своём рукотворном происхождении.

Предвкушая приоткрытие завесы над ещё одной тайной, её жреческое любопытство уже было разогрето. Пряжа судеб сплетённая Секолахом для его избранных, была открыта для любого взора, но не подлежала прочтению. Это был одним из первых уроков, которому жрица Гаатааг научила её когда её приняли в храм, на службу к Барону Нуаантону. Этот урок она никогда не забывала.

По количеству сделанных ей шагов, она прикинула пройденный путь. Меньше, чем через сорок футов, пещера внезапно окончилась тупиком. Подняв коралл повыше, жрица изучила препятствие.

Свечение коралла также выхватило белизну и желтизну старых и свежих костей, валяющихся в куче. Более детальное изучение показало, что те кости представляли собой беспорядочную коллекцию человеческих и эльфийских останков.Лааквииль подумала, что куча костей может быть в десяти или пятнадцать футов глубиной.

Используя уроки жрицы Гаатааг, по сохранению контроля над своим страхом,Лааквииль заставила себя сделать ещё шаг вперёд. Её стопа сломала треснутую бедренную кость и звук, запертый в пещере, разнёсся по ней эхом, которое из-за звукопроводимости воды отражалось от стен ещё быстрее, чем на поверхности.

На всех костях были следы зубов.

Она не услышала движений существа позади себя, но отростки на её спине сообщили ей о каком-то смещении воды.

Развернувшись,Лааквииль осветила пространство кораллом и подняла трезубец.

Перед ней стоял водяной. Даже стоя на согнутых колченогих ногах, он достигал ростом около двадцати футов. Было трудно сказать точнее, так как хищник стоял скрючившись в низкой пещере. С треугольной головой, низко посаженной на широченные плечи, будучи в ширину в два раза больше, чем в длину, существо отдалённо напоминало дворфа. Монстр неуклюже двинулся к жрице. Толстые, оплетённые тугими мускулами руки, оканчивающиеся страшными когтями, свисали до пола, толстые пальцы могли разорвать обшивку корабля, как пергамент.

Свет коралла выхватил чудовищную пасть наполненную треугольными клыками. Из челюстей водяного, росли мандибулы, достигавшие в длины рук Лааквииль. Узловатую шкуру покрывала зелёная слизь. Широченная пасть рефлективно распахнулась, показывая тёмно-зелёную глотку.

Лааквииль было известно, что водяные были существами, которым приписывали интеллект, но они были одиночками и не общались друг с другом. Они питались человеческой плотью и снисходили до меньших существ только в том случае, если их любимого лакомства не оказывалось под рукой. Не теряя времени и уже произнося молитву,Лааквииль забросила кусок светящегося коралла так далеко, как могла. Тени причудливо изогнулись вслед за меняющимся углом освещения.

Водяной двинулся на неё, размахивая своими огромными руками. Жрица народа маленти выбросила вперёд руку призывая один из даров, которыми её наградил Секолах за её веру. Давление вокруг водяного немедленно изменилось, удваивая и утраивая свою силу.Лааквииль почувствовала, как изменённые силой заклинания течения огибают её, меняя направление.

Сила напора бросила водяного на колени. Чудище в ярости зарычало и басистый рёв заполнил пещеру.Лааквииль отчаянно искала брешь, в которую она могла бы проскользнуть мимо чудовища, но туша водяного заполняла пространство во всех направлениях. Когда заклинание рассеялось, недоумевающий монстр снова поднялся на ноги и двинулся к жрице.

Лааквииль отступила, ловко избегая удара. Вскинув трезубец, она заблокировала удар когтистой лапы, которая глубоко врезалась в стену тоннеля. Из стены выплыли огромные ошмётки земли и камня. Умбровые гиганты – дальние родственники водяных – могли прокладывать себе путь сквозь твёрдый камень практически с той же скоростью, с какой люди двигались пешком.

Существо взмахнуло второй рукой. Полагаясь на свои навыки,Лааквииль сделала сальто назад и набрала в трахею воздуха, чтобы придать своему телу плавучести. Она вонзила в грудь водяного свой трезубец прежде, чем он мог защититься. Зубья трезубца глубоко вонзились в грубую шкуру, но, судя по реакции, единственным эффектом было то, что чудище ещё больше рассвирепело. Кровь хлынула из трёх ран липкими струями.

Всё ещё отступая и с тревогой высматривая любую возможность проскочить мимо лап водяного,Лааквииль сконцентрировала дарованную Секолахом силу и произнесла молитву.

Однако, прежде, чем она успела освободить её, водяной двинулся вперёд, закрывая свет застрявшего в стене кристалла. Существо словно испарилось, став двухмерной тенью, поглотившей весь свет позади себя. Массивный кулак стремительно вылетел из этой тени, угодив Лааквииль в плечо.

Жрица отлетела назад, валясь на пол. Переменчивые течения помешали её полёту набрать стремительную скорость. Отскакивая как камушек от поверхности океана, она врезалась в кучу костей.

Лааквииль!

Испуганный крик Якховаса ворвался в разум жрицы, порождая новый импульс боли. Боль была едва ли не ослепляющей. Однако, страх заставил её двигаться и она вылезла из под груды костей предыдущих жертв, которые омерзительно стучали сталкиваясь друг с другом.

Водяной снова двинулся на неё.

Поднырнув под руки атакующего, Лааквииль схватила торчащее из груди монстра древко трезубца. Она вырвала оружие, за которым потянулся шлейф крови.

- Мерзкая тварь! – закричала она, наполовину от страха и наполовину от ярости. – Я тебе не беззащитный человек или эльф, которого ты можешь сожрать! Душой и плотью я принадлежу к Тем, Кто Пожирает! Я из народа, который является одним из самых страшных кошмаров морей. Нас создал Бог Акул и мы ведомы беспощадной волей Секолаха так, чтобы его создания были сильными и яростными!

Даже несмотря на то, что водяной не подал никаких признаков того, что он понял слова Лааквииль, он, очевидно, понял её намерения. Он распрямился настолько, насколько ему позволял низкий потолок. Широко раскрыв рот, существо прорычало собственный вызов.

Лааквииль ринулась вперёд, следуя за своим тезубцем. Зубья оружия глубоко вонзились в брюхо водяного. Маленти надеялась, что это область была защищена не так сильно, как покрытая хитином грудь. От силы удара её руки едва не онемели.

Когти водяного разрубили трезубец пополам. Он яростно взревел, но судя по звуку он не был ранен. Энергично размахивая когтями он потянулся за жрицей.

Уклоняясь, но не будучи в состоянии как следовать маневрировать в столь ограниченном пространстве, Лааквииль всё же не могла избежать удара, который достиг её головы. Она снова отлетела, врезавшись в заднюю стену пещеры. В какой-то момент ей показалось, что её воздушный пузырь взорвался. Её голова взорвалась от боли, а вода окрасилась кровью от содранной кожи. Втянув жабрами воду, она почувствовала солоноватый привкус своей крови.

Лааквииль!

Беспокойство в голосе Якховаса было очевидным. Мир вокруг Лааквииль кружился, но её мысли, несмотря на приближающегося к ней монстра, зацепились за этот факт. За проведённые вместе с ним годы, пробираясь через спутанную паутину производимых Якховасом планов, она никогда не думала, что ему есть до неё дело. Ей казалось, что единственным существом, судьба которого его заботила, был он сам.

Видя, что водяной уже близко, она попыталась пошевелиться, но её конечности ей не подчинялись. Каким-то образом она не могла удерживать свой вес даже в воде.

Держись, маленькая маленти. Я уже почти здесь.

Лааквииль знала, что Якховас не успеет. Ничто, кроме воли Секолаха, который, впрочем, никогда напрямую не вмешивался в судьбы своего избранного народа, не могло спасти её от смерти в лапах этого чудища.

Водяной раскрыл свои когти, пока его лапа не оказалась настолько широкой, чтобы в неё поместилась её голова.

Борясь с дурнотой вызванной болью и вонью нависшего над ней чудовища, Лааквииль схватилась за когти водяного. Её пальцы тут же были прорезаны до костей. Её связки разошлись, и трепыхались в воде, словно щупальца молодого кальмара, которые считались деликатесом среди сахуагинов. Её руки онемели и она утратила над ними контроль. Но жрица не сдавалась. Она сражалась до последнего, как и учил её Секолах и она собиралась убить своего соперника, даже если бы ей пришлось испустить для этого дух.

Изворачиваясь, стараясь не смотреть на растерзанные останки своих рук, Лааквииль подобрала свои стройные ноги и напряжением мышц выпустила свои, скрытые в пальцах ног, когти. Продолжая извиваться, позволяя течению слегка себя подхватить, она полоснула ими по лицу водяного, распаров его лицо от уха до подбородка, оставив за собой полосу болтающейся плоти.

В крике ярости огромного зверя в этот раз чувствовались и нотки страдания, что наполнило жрицу гордостью.

Взмахнув огромной лапой, водяной пригвоздил Лааквииль к стене тоннеля, его распростёртые когти обхватили верхнюю часть туловища жрицы. Монстр нагнулся ближе и распахнул пасть.

Не в силах предпринять что-либо ещё, Лааквииль вознесла молитву. Она не молилась за себя, ведь это было бы эгоистично, а сахуагинов с детства учили прежде всего думать о своей расе. Нет, она молилась за свой народ, тот народ, что отвергал её из за её облика. У неё не было никого, кому она могла бы передать своё наследие. Впрочем, всё её наследие состояло из молитвы.

Ты ещё не мертва, маленти, - голос Якховаса прожёг её разум. – И я никому не позволю забрать твою жизнь без моего дозволения.

Над массивными плечами водяного, едва освещённые призрачным светом коралла, нависли тени. Якховас был там, прямо за спиной чудовища.

Лицо её короля представляло собой маску ярости. Эта эмоция передавалась и его пустой глазнице, в которой светились золотые искры, его шрамам и татуировкам, которые растянули паутины своих линий на все черты его лица. Без промедления он обхватил руками голову водяного, едва избежав его раскрытой пасти с треугольными зубами.

- Ты покоришься, мерзкая тварь, - прорычал Якховас. – Голод в твоём брюхе, делающий тебя столь неразборчивым в пище, будет стоить тебе сердца.

Невероятно, но он оттащил водяного от Лааквииль. Несмотря на то, что водяной был более чем в два раза больше него, его сила была очевидной. Якховас стоял упираясь ногами в спину чудовища, используя собственное тело, как рычаг, чтобы повернуть голову монстра.

Освободившись от лап водяного, Лааквииль стояла пошатываясь и попыталась было присоединиться к битве.

- Постой в сторонке, маленькая маленти, - приказал её король.– Я покажу тебе, на что годится настоящий воин моря.

С этими словами он снова дёрнул голову водяного, выводя его из равновесия.

Зверь заревел и попытался смахнуть Якховаса у себя со спины. С его огромной длинной рук это должно было быть лёгкой задачей.

Но когда его когти достигли цели, цели там уже не было. Он оттолкнулся от оппонента, зависнув в воде. Даже после всего того, что она видела с тех пор, как они были вместе, Лааквииль смотрела на Якховаса не веря глазам. Он сражался как одержимый. В неверном свете люминесцентного коралла, ей казалось, что он меняет форму.

Его руки и ноги покрылись длинными, острыми плавниками, которые прорывались сквозь его одежду. Ещё один гребень из кости и хряща появился на его лбу и потянулся к затылку. Он вырос до десяти футов, затем до двенадцати.

Внимание водяного полностью переключилось на Якховаса. Он размахивал руками, колотя своего противника. Всё ещё потрясённая, Лааквииль глядела, как каждый раз, как Якховас дотрагивался до водяного или водяной дотрагивался до Якховаса вода окрашивалась новой порцией крови из очередной свежей раны на коже чудовища. В сторону летели куски узловатой кожи.

Плавники появились и на щеках Якховаса, придавая его чертам обтекаемость. Он приземлил ещё один удар когтистой и покрытой острыми плавниками руки на внутреннюю сторону руки водяного. Плоть и сухожилия распустились багровой бахромой.

Этот один удар повернул ход битвы. Защищая раненную руку, водяной повернулся и попытался сбежать. Он яростно орудовал когтями делая тоннель в плотной земле.

- Нет! – крикнул Якховас. – Тебе не скрыться от моего возмездия!

Лишь отдалённо напоминая человека, он нырнул вслед за водяным. Почти достигая своими размерами размеров водяного, Якховас обхватил рукой голову оппонента под подбородком и другой рукой пронзил спину водяного. Плоть разошлась и хлынула кровь. Кости ломались с оглушительным хрустом. Рука Якховаса вошла в водяного по локоть. Огромный монстр дрожал, его усики спазматически подёргивались. Потеряв контроль над своими мышцами, водяной рухнул на колени.

Крича в диком триумфе, Якховас вынул руку из тела чудовища. В его кисти было сердце водяного.

- Никому не позволено взять то, что принадлежит мне! Никому!

Он поднял огромное сердце выше и сдавил. Он положил разорванный сочащийся кровью орган к себе в рот и проглотил.

Едва стоя на ногах, Лааквииль попыталась понять, каким же именно существом являлся Якховас. Найденные ей пророчества не упоминали ничего подобного. Да и он сам не срывал с себя завесу тайны.

Он повернулся и посмотрел не неё. Его единственный глаз страстно пылал. Его лицо и рот были покрыты кровью. Плавники на его щеках, подбородке и бровях, в полутени, выглядели особенно отчётливо. Плавник на вершине его головы достигал вершины пещеры, а те, что покрывали его руки и ноги напоминали заточенную до бритвенной остроты кость.

- Я Якховас, - прорычал он, - и все, кто меня знает, будут трепетать при звуке моего имени.

Лааквииль глядела на него, зная, что из всех существ плавающих в морях, Якховас был тем, кому Секолах выразил бы свою высочайшую похвалу. Он был прирождённым убийцей – безжалостные инстинкты хищника, отточенные, словно высочайшего качества клинок.

Но он не был сахуагином.

Это она знала наверняка.

Внезапно осознав пробирающийся внутрь неё холод, она начала терять сознание. Только воздух, сохранившийся в её воздушном пузыре добавлял ей плавучести и не дал ей упасть на пол. Не будучи в состоянии пошевелиться и убеждённая в том, что смерть уже нависла над ней, она беспомощно покачивалась в водах течения.

- Маленькая маленти, - Якховас с удивлением посмотрел на неё.

Лааквииль попыталась ответить. Её король сеял вокруг столько смерти, что она была удивлена, что он не увидел её, когда она была прямо перед ним. Она слабо дотянулась до своей головы, желая, чтобы боль в её голове улетучилась столь же скоро, сколь скоро её покидали остальные чувства. Приложив все силы, она смогла дотянуться до раны на боку своей головы. Сперва она подумала, что объект, который она нашла, был застрявшим когтем водяного. Она вытащила его и поднесла под неверный свет люминесцентного кристалла.

Предмет оказался костью – куском её собственного черепа.

Она знала, что обречена.

- Нет, - приказал Якховас властным голосом. – Нет, маленькая маленти, я не позволю тебе умереть. Ты играешь заметную роль в моих планах. Без тебя их осуществление осложнится. Я не могу отпустить тебя сейчас, когда мы так далеко зашли вместе.

Она хотела сказать ему, что он ничего не мог с этим сделать. Смерть входила в естественный порядок вещей. Всём, на что она надеялась, было то, что Якховас прикажет остальным сахуагином съесть её тело, чтобы она могла остаться внутри сообщества. Это была последняя услуга, которую оказывали сахуагины своему народу – они становились пищей для других.

- Я Якховас, - сказал он, шагая к ней. – Тебе не ведомы глубины того, на что я способен.

Он остановился рядом и ему даже не нужно было наклоняться, потому что она парила на водах течения. Когда он приблизился, его плавники исчезли и он принял более привычную форму человека.

Лааквииль знала, что даже то, что она видела сегодня, не было его истинной формой. Эта тайна была куда глубже и она даже не могла предположить насколько. Тьма начала заволакивать её взор, зовя за собой. Недоумевая, она смотрела, как Якховас, отвернувшись, приложил руку к своей пустой глазнице.

Моментом позже, когда он убрал руку, на его пальце тускло светилась золотая полусфера. Держа её в одной ладони, он произнёс слово, которого Лааквииль никогда не слышала, и дотронулся до полусферы пальцем. Шарик распался на множество частичек, искрящихся сперва разными цветами, а затем только красным и золотым. Он выбрал одну из частичек и повернулся к жрице. В его пустой глазнице таились самые глубокие тени из тех, что ей когда-либо приходилось видеть.

- Ты не можешь умереть, - сказал он ей. – Я тебе не позволю.

Онемев настолько, что она уже не могла бояться, Лааквииль смотрела, как маленький шарик, который он выбрал, превратился в чёрный, полноразмерный человеческий череп с рубинами вместо глазниц.

Якховас обеими руками держал над жрицей чёрный череп. Он говорил на языке, которого маленти никогда не слышала. Слова звучали отчетливым крещендо схожим с громовыми раскатами. Этот голос не мог принадлежать ни одному гуманоидному созданию. Ресница, рядом с сердцем Лааквииль, болезненно изогнулась.

Ослепительная вспышка ядовито зелёного света залила пещеру.

Откуда-то издалека донёсся чистый, безмятежный голос, несомненно принадлежавший женщине:

- Возвращайся. Ты ещё не закончила.

Какая то мягкая и ненавязчивая сила подхватила маленти. Её захлестнуло благоухание чистого, солёного моря и бледная зелень верхнего слоя моря.

Затем не было ничего, кроме тьмы.

Лааквииль думала, что умерла. Потом её глаза открылись.

- Ты вернулась, - мягко сказал Якховас. Он всё ещё стоял рядом с ней, хотя она и не могла сказать, сколько времени прошло.

- Я была мертва? – спросила она.

Он серьёзно кивнул:

- Какое-то время.

От его ответ бросил Лааквииль в холод. Вера Секолаха не предполагала никакой жизни после смерти. Единственное, что Акулий Бог требовал от своих избранных детей – это храбро сражаться и умереть. Так где же она была? Чей голос слышала? Она была уверена, что это не был голос Якховаса, но, может быть, он принадлежал черепу?

Боль, терзавшая её голову, чудесным образом ушла. Помедлив она приблизила руку к своему виску, ожидая прикоснуться к треснувшей кости и липкой от крови разорванной кожи. Но её пальцы почувствовали только гладкую кожу.

- Ты исцелил меня.

- Я спас тебя из лап самого Панзуриэля. Не недооценивай этого, моя жрица. – Якховас впервые взглянул на неё с выражением, настолько близким к мягкости, насколько ей приходилось видеть.

Эта эмоция смутила и запутала Лааквииль. Она закрыла глаза.

Будто зная, какие мысли сейчас её одолевали, Якховас отвернулся. Лааквииль уловила это движение своими отростками.

- Нам нужно двигаться. Ты потратила достаточно времени, - в его голосе прозвучала жёсткость.

- Прошу меня простить, Почтеннейший.

Лааквииль взмахнула руками, ловя воду своими перепончатыми пальцами. Она открыла глаза и увидела полу-съеденный труп водяного, валяющийся на полу пещеры – доказательство того, что её исцеление пробудило в Якховасе огромный голод. Над тушей крутились скопища маленьких рыбок, откусывая от неё кусочки, а под ней, крабы, отрывали своими клешнями полоски плоти.

- Поиски искомого мной объекта продолжаются, - сказал он ей, - но все поисковые группы вернулись с пустыми руками.

Это высказывание удивило жрицу. Она привыкла к тому, что Якховасу было известно всё, что было известно ей. Как он мог не знать того, что она нашла то, что он так настойчиво искал.

- Я нашла искомый объект, Почтеннейший.

Якховас медленно повернулся к ней. Его единственный глаз подозрительно сузился в то время, как в пустой глазнице, позади повязки, которую он носил, загорелись золотые огоньки.

- Где?

- Здесь, - Лааквииль указала на кучу костей в глубине пещеры. – Он лежит где-то внизу, погребённый под осадочными породами и руинами Корисельмала.

- Ты уверена?

- Да.

- Тогда идём.

Якховас сделал шаг и выплыл из пещеры. Он следовал изгибу пола, пока не оказался над пещерой. Он встал на ноги.

Лааквииль только сейчас заметила, что его одежда больше не была порвана в тех местах, где вышли бритвенно острые плавники. Он выглядел как обычный человек. Это была только одна ложь из искусно сплетённой вокруг него паутины.

- Отплыви подальше, Священнейшая, - обратился он к ней. – Здесь будет опасно.

Памятуя, как он сражался за неё, как он даже остановил руку смерти, Лааквииль помедлила.

- Будет ли это опасно для тебя?

Якховас сверкнул на неё единственным глазом, светящимся звериным огнём:

- Значит, тебе не всё равно?

- Да.

Никий, гортанный смех донёсся из горла Якховаса. Лааквииль развернулась и поплыла вверх. Она была в замешательстве. Она никогда не была уверена, как именно нужно обходиться с Якховасом. Любые признаки заботы с её стороны, казалось, воспринимались как слабость.

- Маленькая маленти, - мягко раздался сзади его голос.

Она поднялась выше, глядя вниз, она думала, о том, каким маленьким он казался на фоне огромной панорамы морского дна. И всё-таки, его разрушительная сила разорила Берег Мечей, сделала его королём королевства дикарей и это была лишь та часть, которую она знала наверняка. Даже сейчас, ей было известно о некоторых интригах, которые он вёл с пиратами островов Нелантера и их противниками во Внутреннем Море.

- Извини меня, - прошептал Якховас так, что лишь она могла его слышать. – Я благодарю тебя за твою доброту. Это действительно что-то, к чему я не могу привыкнуть. А теперь отплыви дальше.

Лааквииль всплыла ещё выше. Когда она была больше, чем в сотне ярдов, она почувствовала чудовищную пульсацию снизу. Она зависла в воде, отрегулировала количество воздуха в пузыре и устремилась вниз.

Огромные клубы извести взметнулись со дна, скрывая из виду Якховаса. Другие сахуагины вокруг них немедленно бросились прочь, словно стайки перепуганных рыбок.

Кучи кораллов, сломанные тысячи лет назад, дюжины футов осадка поднятого с Пределов Вилхона, обломки зданий и остовы кораблей – всё кипело. За считанные секунды, вся местность навеки сменила свой облик.

Желая остаться в стороне от облаков извести, чтобы не втянуть их жабрами и не повредить мембраны, Лааквииль всплыла выше. Она зависла над взбаламученными водами.

Минуты тянулись долго. Когда обломки снова оказались на дне, поисковые отряды сахуагинов собрались вместе. В том месте, где был спуск, теперь зияла глубокая дыра. Со всей этой землёй и руинами, концентрически разбросанными вокруг, она напоминала муравейник.

Лааквииль задавалась вопросом, не мог ли Якховас оказаться погребённым под всеми этими обломками. Что, если он не был столь уж неуязвимым, сколь она верила, а возможно, боялась. Она пыталась разобраться в этом спутанном клубке опасений и надежд, но не было похоже на то, что она преуспеет.

Через несколько мгновений из огромного зёва в земле появился Якховас. Улыбка на его лице сказала Лааквииль всё.

- Это Крепость Ахагиса, - объявил Маартаугх. Он стоял на носу Тарханы, рядом с Якховасом. – Это одна из старейших крепостей, построенных проклятыми морскими эльфами, во время возведения стены.

Лааквииль стояла с другой стороны от своего короля. Ночь окрасила море, перед стеной Акульей Погибели, пурпурным. Всё же её зрение было достаточно острым, чтобы она могла различить группы морских эльфов, патрулирующих стену.

Крепость была построена из кораллов, камня и раковин – тех же материалов, что использованы при строительстве стены. Она была двухэтажной и имела два тяжело укреплённых крыла, которые раскидывались вправо и влево над стеной. Большие сети были свалены в кучу и были готовы встретить любого сахуагина, который посмел бы попытаться осуществить прорыв. Эльфы и русалы, из которых состояла стража, носили доспех из серебряной пряжи и были вооружены копьями и трезубцами. Кроме того, конструкцию защищали мощные обереги, наложенные размещёнными в крепости магами.

- Это одна из самых укреплённых цитаделей эльфов, - продолжил Маартаугх. – Мы могли бы выбрать другую, которая хуже оснащена.

- Нет, - без промедления отрезал Якховас. – Всё начнётся здесь. Здесь мы не выбираем.

Маартаугх устремил свои чёрные глаза на Якховаса:

- Ты полагаешь, что Секолах недостаточно силён, чтобы сокрушить эту крепость?

Якховас скрестил свой холодный взгляд с принцем:

- Такова природа Акульего Бога, - холодно отрезал он. – Секолах даровал нам этот объект, чтобы мы выполнить то, что должно. Но за успех, который нас ждёт, мы заплатим кровью. Только сильные выживут. Такова воля Секолаха.

Маартаугх нахмурился, явно недовольный складывающейся обстановкой.

Лааквииль смотрела на этих двоих, зная, что баланс силы изменился. Демонстрация силы, которая произошла в Пределе Вилхона, оставила серосского принца в состоянии благоговения перед её королём, но всё же он ещё не мог до конца принять его философию.

- Не гарантирую, что другие принцы согласятся на это, - сказал Маартаугх. – В последний раз, когда Мы – Те, Кто Кормятся, попытались осуществить прорыв Стены Акульей Погибели, магия морских эльфов обратила нас в бегство и они беспощадно преследовали мой народ в течении десяти дней. Тысячи были убиты. Некуда было бежать.

- Значит мы убедим их, - с уверенностью заявил Якховас. Он держал в руке серпо-образный предмет. – Это их свобода. За это они будут сражаться.

- Только если они действительно в это поверят.

Якховас посмотрел на принца сахуагинов своим единственным глазом:

- Они поверят.

Несмотря на то, что после разрушения Вахакстила прошло немало дней, город всё ещё напоминал собой зону боевых действий. Огромные трещины раскололи поверхность земли, оставив огромные глыбы камня и земли лежать вперемешку. Большие, сделанные из кораллов колонны, лежали опрокинутыми. Стоя рядом с Якховасом, Лааквииль оглядывала булыжники.

Собравшиеся сахуагины – жители города и королевства, сидели на перемешанных обломках зданий. Городской амфитеатр был погребён под лавой, когда Корабль Богов вышел из жерла вулкана. Не осталось ни одного здания, которое хоть как-нибудь подходило бы для собрания, так что его решили устроить прямо среди руин. Предпринимались какие-то попытки разбора завалов, но жрица знала, что общее мнение сводилось к тому, что город навсегда потерян. Эта потеря заставила некоторых сахуагинов поверить, что Секолах тем самым закалил их, чтобы сделать достаточно сильными, чтобы пережить грядущие испытания.

Над обломками раздался голос Якховаса и течения разнесли его ещё дальше. Он стоял на импровизированном столе, который выжившие принцы приказали построить после того, как он, прибыв ранее в Серос, убедил их присоединиться. Это также было то самое место, где Якховас убил и съел Тоомаэка – одного из принцев, кто выступил против него.

Якховас серьёзно заявил:

- Пришло время Нам – Тем, Кто Кормится, снова стать свободными.

По рядам собравшихся прокатилось волнение. Лааквииль слушала осторожные по цоканья и присвисты доносящиеся со стороны толпы. Жрица чувствовала, как внизу её живота начало зарождаться грызущее чувство страха. Страха того, что несмотря на все испытания, которые они преодолели, сахуагины Сероса так и не найдут в себе духа принять данный Якховасом вызов. Мечтать об этом – это одно, но когда дело доходит до конкретных действий, то это совсем другое. В течении тысячелетий серосские сахуагины были вынуждены вести жизни, которые противоречили самой их природе. Мыслимо ли было, чтобы мысль об освобождении не нашла в их душах отклик? Она вознесла Секолаху молитву, прося его только воззвать к сущности его народа.

- В битве за взятие стены вы не будете одни, - пообещал Якховас. – Я научу вас снова быть истинными воинами и поведу вас. Больше не будет никаких барьеров. Клянусь вам в этом. Весь Серос затрепещет, когда узнает, что Мы – Те, Кто Кормится, снова свободны, как и завещал нам Секолах!

Цоканья и посвистывания прекратились, но Лааквииль знала, что сомнения ещё не окончательно побеждены. Как жрица Акульего Бога, она чувствовала, что должна сказать что-то, чтобы подстегнуть их веру. Но прежде, чем она смогла начать свою речь, Якховас вынул найденный в Корисельмале серп.

Странный метал поймал зеленоватый свет, проникающий к ним с поверхности океана и синие руны вспыхнули, словно молния.

- Я принёс вам силу! – проревел Якховас. – Подарок самого Секолаха. Это клык в горле наших врагов. С помощью этого, я разрушу Акулью Погибель.

Он поднял серп над головой.

Неожиданно из концов оружия ударило багрово-красное пламя и взмыло в высь на сотню футов. Багровое пламя разостлалось над останками Вахакстила. Языки извивались и закручивались внутрь и наружу одновременно и, сталкиваясь между собой, разрастались.

Когда Лааквииль различила шесть огромных, стремительных фигур, выплывших из глубин огненного облака, по её спине пробежал холодок. Они выглядели как акулы, но её инстинкты говорили ей, что они были чем-то во много раз большим.

- Взгляните! – крикнул Якховас. – Прочь все сомнения. Секолах послал нам знак своего благословения. Узрите его аватары!

Лааквииль наблюдала, как акулы грациозно носились в воде, делая головокружительные и сложные фигуры. Хотя Высшая Жрица Гаатааг и рассказывала ей об аватарах Секолаха, но она никогда в жизни не видела их вживую. Акулий Бог использовал своих аватаров чтобы направить своих детей и подстегнуть их боевой дух в событиях, на которые он желал повлиять.

Когда внимание каждого сахуагина было приковано к аватарам, они начали песнь глубин, которая тронула сердце каждого хищника. Захваченная гипнотическим эффектом песни, Лааквииль возвысила свой голос и присоединилась к пению. За какие-то секунды, это безумие, вызванное присутствием аватаров и их песней, охватило всё сообщество. Как и предупреждала её Гаатааг, её охватило смешенное чувство блаженства и настойчивого желания.

Басистый голос Якховаса, пророкотав, слился с тысячами голосов других сахуагинов и океан буквально загудел. Сахуагины вошли в резонанс, объединяя каждого индивида в единый разум.

Неожиданно, аватары описали ещё один круг вокруг разрушенного города и направились на запад. Инстинктивно, Лааквииль знала, что они направляются к Стене Акульей Погибели. Направляемые силой, которую, Секолах имел среди своих подданных и его аватарами, сахуагины, как один, оставили Вахакстил.

-Священнейшая.

Слова Якховаса прожгли сознание Лааквииль. Она недолго сопротивлялась им, покоряясь своей природе, которая призывала её следовать за песней аватаров.

-Ты пойдёшь со мной, - приказал Якховас.

Ресница рядом с её сердцем задрожала, вызывая резкую боль и чувство, что её воздушный пузырь вот-вот взорвётся. Природа сахуагина и связь с Якховасом вошли в острую конфронтацию. Затем её разум словно очистился от гипнотического тумана, насланного аватарами Акульего Бога. Она чувствовала досаду и сердилась из-за того, что ей не было позволено полностью испытать на себе эйфорию от следования за аватарами.

- Сейчас же.

Лааквииль неохотно повернулась и покинула плывущую за аватарами толпу. Она поплыла к окраинам города, следуя за Якховасом, который без усилий плыл перед ней. Перед ними на якоре лежала Тархана. Жрицу беспокоило то, что подчинение Якховасу шло вразрез с её природой. Даже несмотря на то, что она верила, что Якховас был посланником Секолаха, в чём бы ни заключался его план, то, что её требовалось так грубо направлять, казалось ей чем- то неправильным.

Защитники яростно обороняли крепость Ахагиса. Они выплыли наружу, чтобы встретить приближающуюся волну сахуагинов и вступили с ними в битву. Даже будучи в меньшинстве, они заставляли нападающих дорого платить за каждый дюйм их продвижения. Кроме того, атакующим мешали обереги наложенные на стену и летящие в них заклинания.

Лааквииль с ужасом смотрела на то, как приблизившихся к Стене Акульей Погибели сахуагинов вдруг охватило желто-зелёное пламя. Это сработали обереги. Почерневшие трупы погрузились на дно или же кружили вокруг тех, кто дрался поблизости. Жрица одной рукой вцепилась в рейлинги магического корабля, который, толкаемый вперёд мощными гребками сахуагинов, прорывался через гущу битвы. Другая её рука стискивала трезубец.

- Спаси их, - взмолилась она, повернувшись к Якховасу, который стоял в нескольких футах.

Он не посмотрел на неё. Его взгляд был нацелен на стену, к которой они стремительно приближались.

- Я не могу, маленькая маленти, - ответил он держа руки на поясе. В одной из них был серп. – Таков путь Секолаха – естественная гибель тех, кто слишком слаб, чтобы плыть по течениям, в которые он посылает своих избранных.

Лааквииль крепко держалась за рейлинг, чувствуя, как палуба Тарханы наклоняется и извивается под ней, борясь с течением, вызванным битвой в районе стены. Глубины моря озарились молниями, посылаемыми магами морских эльфов.

Но несмотря на это, орда сахуагинов приближалась. Несмотря на потери, их когти, челюсти и трезубцы пронзили эльфийскую плоть. Кровь окрасила воду и приносила с собой запах соли и страха с каждой порцией воды, которую жрица втягивала через жабры.

В следующее мгновение Тархана оказалась в бушующем смерче жизни и смерти. Вокруг Лааквииль плавали оторванные или вырванные жадными челюстями обезумевших от присутствия аватаров сахуагинов частички плоти. Некоторые из них, наталкивались на неё и были всё ещё тёплыми.

- Будь наготове, Священнейшая, - мысленно сказал ей Якховас.– Следующие несколько мгновений сплетут для Нас – Тех, Кто Кормится, новое будущее.

Лааквииль отчаянно уцепилась за эти слова, веря, что так и будет.

Словно нож, Тархана прорезала себе путь через мелководье к стене. Небольшой отряд морских эльфов верхом на морских лошадях поспешил к кораблю. Вокруг жрицы зазвучали сиплые предостерегающие крики.

- Никому не покидать постов! – строго приказала жрица. Всё ещё держась одной рукой за рейлинг, она развернулась и сняла с перевязи арбалет из китовой кости. Болт уже был заряжен и взведён. – Лучникам приготовиться! Стрелять по моей команде!

Сахуагины на палубе Тарханы быстро построились в боевую формацию и приготовили оружие.

Наездники на морских лошадях не собирались останавливать свою атаку. Копья, заряженные силой эльфов и скоростью их верховых животных, уже мелькали менее чем в тридцати футах. Коралловые наконечники ударили в деревянный корпус корабля. Вибрация от удара была столь мощной, что отростки на теле Лааквииль её уловили.

- Задержи их, Священнейшая, - подбодрил её Якховас. – Выиграй для меня немного времени, - его голос мягко звучал в её голове.

Страхи и сомнения роящиеся в сознании жрицы растаяли. Когда передовой отряд наездников сломал строй, чтобы освободить место остатку своей кавалерии, она вскинула арбалет. Эльфы двигались со стремительностью течений, без усилий скользя по воде: вот они тут, а затем, неожиданно, уже нет.

Повинуясь воле своих всадников, вслед за первой волной морских лошадей тут же показалась вторая. Наездники опустили копья и трезубцы, намереваясь перевести битву уже на палубу корабля.

- Спускай! – приказала Лааквииль, сжимая курок арбалета. Снаряд выскочил с ложа арбалета и пролетев около пятнадцати футов, вонзился в грудь морского эльфа, который был прямо перед ней.

Броня из серебряной пряжи была не чета наконечнику из полированного коралла. Поражённый в сердце воин выпустил поводья. Умирающий эльф спазматически вздрагивал, пока течения не унесли его из поля зрения жрицы.

Морская лошадь без всадника продолжала мчаться на Лааквииль. Маленти отскочила в сторону и, выпустив когти на руках, разорвала пронесшемуся мимо животному горло.

Звук плоти натолкнувшейся на другую плоть эхом разнёсся по Тархане, когда морские кони налетели на сахуагинов. От силы удара животные и сахуагины разлетелись в стороны.

Вставив свою эльфийскую ножку в стремя арбалета и натянув тетиву, Лааквииль быстро перезарядила оружие. Закончив, она зацепилась подъёмом стопы за рейлинг, чтобы её не смыло с корабля и как раз вовремя, так как внезапно врезавшийся в неё труп чуть не выбил её из выбранной позиции.

Удар наполнил болью всё её тело, но она всё же подняла арбалет и выстрелила, угодив снарядом прямо в рот орущего морского эльфа, который нёсся на неё.

Не в силах увернуться от несущего мёртвого всадника животного, Лааквииль бросила арбалет и расслабила конечности. Новый удар вышиб из неё дыхание, но она смогла обхватить руками шею морской лошади. Она понесла жрицу к рейлингу и явно намеревалась перемахнуть через него. Тархана неслась с огромной скоростью и Лааквииль знала, что в этом случае ей уже не угнаться за кораблём.

Затем животное и его мёртвого всадника охватило зеленоватое свечение. В следующее мгновение их не стало, мягкая рука обхватила Лааквииль и втянула снова на борт.

- Я бы предпочёл, чтобы ты осталась, Священнейшая.

Силясь восстановить ритм дыхания и унять дрожь в конечностях, Лааквииль пробралась вдоль рейлинга и схватила трезубец, который оказался там, где она его оставила. Она выставила его перед собой и ткнула очередного морского эльфа, скинув его с ездового животного. Прежде, чем у неё была возможность стряхнуть со своего оружия умирающего, Тархана прошла через линию защитников.

Открылся беспрепятственный обзор на Стену Акульей Погибели, которая находилась не далее чем в сорока футах.

Лааквииль почувствовала как их корабль наполняется магией; до удара оставались секунды. В один момент вокруг неё была глубокая синева моря, а в следующий, когда они вошли в стену, их окутала непроницаемая тьма.

-Начинается, маленькая маленти.

Ожидая снова увидеть морскую лазурь, Лааквииль была совершенно не готова к вспышке рубинового пламени, которая временно ослепила её. Щурясь от боли, вызванной ярким светом, она наблюдала, как Стена Акульей Погибели разваливалась, в то время как они всё ещё были внутри неё.

Время, казалось, тянулось так медленно, что она видела все разломы и паутину трещин, которая расползалась по конструкции. Огромные осколки и блоки Стены сносило прочь, а их место, не допуская пустоты, тут же заполняло море.

Ещё немного и вокруг неё снова было море.

- Идём, Священнейшая.

Немного помедлив, Лааквииль повернулась и последовала за Якховасом на кормовую надстройку. Она чувствовала, как корабль постепенно замедляет ход. Стоя рядом со своим королём, она смотрела на удаляющиеся обломки стены.

Взрывная сила, освобождённая Якховасом внутри стены, всё ещё продолжала уничтожение постройки. Огромные глыбы падали на дно, оставляя за собой лишь руины.

- Ах, маленькая маленти, - на лице Якховаса сияла дикая улыбка. – Ради того, чтобы стать спасителем, мне пришлось, сперва, побыть разрушителем, верно?

Лааквииль не ответила. Она смотрела на разрушения, на бесчисленные тела сахуагинов, морских эльфов и русалов, которые начали медленно погружаться на дно. Среди выживших всё ещё кипела битва, но сражающиеся уже утратили былой энтузиазм.

Руины Стены Акульей Погибели лежали везде, куда мог проникнуть взгляд жрицы, а возможно даже дальше. Она не знала, насколько стена повреждена в других местах, но она была уверена, что она уже никогда не будет прежней.

- И она больше никогда не будет сдерживать Нас – Тех, Кто Кормится взаперти, словно скот, - заявил Якховас. – Эта мерзкая стена осталась в прошлом. Эти сахуагины снова будут свободными.

Над обломками Акульей Погибели роились облака пыли. Сначала Лааквииль казалось, что никто не пережил падения стены, но потом во взбаламученной воде показались аватары. Позади них, ведомые непреодолимой силой, которой Секолах наделил свои творения, плыли сахуагины, которые в течении многих веков не видели иных вод, кроме Аламбергского моря.

Они вторглись в Море Упавших Звёзд – яростные воины, чьи судьбы будут написаны кровью и воспеты в песнях и которые выкуют иные судьбы для своих потомков. Лааквииль смотрела на них и её сердце наполнилось первобытной гордостью.

- Свершилось, Священнейшая, - сказал Якховас. – Как я и обещал.

- Да, - ответила она. Она не сказала о своих сомнениях, которые всё ещё одолевали её, когда она думала о бесчисленных, принесённых сахуагинами жертвах. Якховас не потерял ничего. Когда к ней пришла эта непрошеная мысль, она сразу почувствовала себя виноватой. Он рисковал жизнью, чтобы спасть её, вытащил из лап самой смерти. Но, несмотря на всё это, её сомнения не исчезли.

- Стена Акульей Погибели пала, - сказал Якховас, бросая в море изогнутые и сожжённые остатки серпа. – Столь любимый морскими эльфами Мит Нантар падёт следующим. Как падёт всё Море Упавших Звёзд.

Лааквииль тихо помолилась, зная что Якховас сказал именно то, что имел в виду. Ей страшно было думать о всех тех жизнях сахуагинов, которые они ещё потеряют в предстоящих битвах. И она знала, что Якховас собирался победить в этой войне, не считаясь ни с какими жертвами.

При мысли о своей роли в предстоящей войне, по спине жрицы пробежал горький холодок. Она помнила слова, которые услышала на пороге смерти: «Возвращайся. Ты ещё не закончила». Когда она задумалась о том, чей же это был голос, холодок сменился морозом.

Не закончила. Ещё нет. Но возможно скоро. Она обхватила себя руками, чувствуя себя маленькой и одинокой в этих течениях, бурлящих в её жизни.

В Море Упавших Звёзд пришла война, и она находилась в её эпицентре.