Корона мертвого короля

Глава 8

Следующей жертвой ловушек коварной, неприветливой шаманки стал Аркано.

Произошло это уже ближе к утру, когда роща вокруг наполнилась дрожащим предутренним туманом, похожим на жидкий студень; когда неверный свет зарождающегося утра уже проложил первые полосы на черных тенях ночи, и даже какие-то робкие пташки уже начали подавать голоса. Последний факт показался князю Финоры особенно хорошим знаком — при приближении к роще птичьих голосов они не слышали, и их звучание сейчас несомненно радовало. Можно было надеяться, что в ближайшее время никаких опасностей их не поджидает, можно было верить, что хромающий и изредка постанывающий Мартын уверенно добредет до обиталища Карины и даже надеяться на то, что последняя окажет пострадавшему надлежащую помощь.

Близящееся утро наполняло душу предчувствием приятного чуда, заставляло верить в лучшее, дарило надежду… и тут это произошло.

Внимательно следящий за дорогой Медведь, шагающий с предельной аккуратностью, переступающий бесшумно, как кот, внезапно захрипел и, выпуская из рук поводья, схватился за горло. Фредо, не сразу понявший, что случилось, сдвинул брови, делая шаг к молочному брату, и тут увидел… Увидел узкую, гибкую ветку, протянувшуюся от ближайшего дерева, мимо которого они уже почти прошли, ветку, обвившую шею главнокомандующего и сильно сдавившую ее.

Мартын, каким-то чудом сумевший рассмотреть ветку раньше чернокнижника, со стоном согнулся, выхватывая из-за голенища сапога кинжал (на этот раз из левого, ибо правая нога, перебинтованная и ужасно болящая, не позволяла уместить рядом с собой острое оружие) и, выпрямившись, прицельно метнул его.

Кинжал угодил точно в основание коварной ветви. Хрипящий Аркано, как раз исхитрившийся просунуть под нее пальцы, рванулся, сбрасывая путы… и ветка повисла безжизненной плетью.

Пират сплюнул сквозь зубы на землю и захромал за кинжалом.

— Фракасо… — только и услышали его спутники недовольное бормотание. Он сделал шага два или, может быть, три, когда другая ветвь — уже значительно более толстая, вдруг сшибла его с ног, отбрасывая на несколько метров.

Мартын врезался спиной в другое дерево и, скрежеща зубами, попытался, было, вскинуть свою дубинку-трость, чтобы хоть погрозить ей противному лесному исполину, но неожиданно почувствовал, что не может пошевелиться. Кора дерева, на которое он налетел, вдруг обратилась гибкими, извилистыми побегами, отростками, мгновенно приковавшими его к стволу.

Взбешенный Медведь выхватил меч. Терпеть фокусы каких-то там деревьев, позволять им нападать на князя Финоры, да и на него самого, предводителя княжеской стражи, мужчина намерен не был.

Первый же взмах меча обрубил протянувшуюся, было, к нему ветку. Второй — отсек гибкую лозу, пытающуюся спутать ему ноги.

Позади донеслось конское ржание. Аркано рывком обернулся и, увидев перепуганных, храпящих лошадей, и отчаянно пытающегося утихомирить эту парнокопытную троицу Антона, бросился на помощь, обрубая по дороге пытающиеся схватить его ветви.

Фредо, прекрасно сознавая, что лошади, если их не успокоить, скорее всего, вырвутся и удерут, поспешил на помощь.

Вернее, он попытался поспешить. Ноги внезапно перестали повиноваться храброму князю Финоры, и он, не в силах удержаться, полетел на землю. Левую конечность пронзило тяжелой, жгучей болью, одновременно острой и тягучей, бесконечной, нестерпимой…

С губ сорвался крик. Чернокнижник, кое-как извернувшись на земле, с ненавистью уставился на оплетшую его ноги траву.

«Возмездие!» — молнией сверкнуло у него в голове: память о том, как он сам таким же образом сломал ноги пытавшемуся схватить его стражу, была еще свежа.

Аркано, видя, что происходит с молочным братом, заметался. Надо было помочь Фредо, надо было высвободить его из пут проклятой травы, но при этом следовало и позаботиться о лошадях, ибо без них дальнейший путь был бы просто невозможен. Еще бы — раненный Мартын, и пострадавший князь, оба с поврежденными ногами, обоих надо усадить на коней и везти верхом…

Фредо, кое-как вывернувшись, неловко поворачивая ноги, попытался сесть. Выходило плохо — трава держала крепко, не давала не только встать, но даже и повернуться, что причиняло определенный дискомфорт.

— Осень по лесу идет, Листья загребая, — отчаянно зашептал чернокнижник, на ходу выдумывая рифму, — Трава наземь упадет, Сок ее растает!

Самому ему заклятие показалось не слишком убедительным, и не особенно конкретным (какой сок? Почему он растает?), однако, на путы впечатление произвело. Трава, крепко удерживающая ноги князя, внезапно ослабела, хватка ее стала легче, а спустя мгновение травинки и вовсе пожухли, падая на землю шуршащим дождем.

Чернокнижник с невероятным облегчением повернулся и, вытянув ноги, скользнул открытой ладонью по левой, пытаясь унять боль. Исцелить самого себя ему тоже было не под силу, но успокоить болевые ощущения он, как надеялся, мог — в конечном итоге, сейчас силу ему не нужно было вливать в другое тело, силу он черпал в себе, и при помощи рук попросту направлял ее в нужное место.

Медведь, видя, что молочный брат справился с проблемой самостоятельно, вспугнутой птицей метнулся к беснующимся лошадям.

Антон, заметив близящуюся подмогу, радостно взволновался.

— Дядя! Я не… не удержу их, дядя! Помогите!

— Во имя Покровителя небес! — послышался яростный рык за спиной главнокомандующего: Мартын изо всех сил пытался высвободиться из хватки дерева, одновременно отталкивая ногами подбирающиеся к нему ветви кустов, — Эта сучка скорее угробит меня, чем спасет! Ах… эй!..

Большая ветка, увенчанная на конце пышной зеленой листвой, хлестнула несдержанного пирата сначала по одной щеке, потом по другой.

Аркано, перехватив у Антона поводья Вороны, и удерживая в другой руке меч, быстро оглянувшись, покачал головой.

— Полегче бы ты на поворотах, парень. Эта женщина, судя по всему, не любит резких выражений…

— Да плевать мне, что она любит! — совсем взъерепенился Мартын, — Ну, я ей сейчас устрою… Averitas es’lo lona!

Державшие пирата мертвой хваткой побеги дерева ослабели, давая возможность молодому человеку высвободиться. Он довольно встряхнулся и, не обращая внимания на обращенные к нему изумленные, растерянные и где-то подозрительные взгляды друзей, пренебрежительно оттолкнул лезущую к нему толстую ветку.

— Так-то… — буркнул, было, он, упиваясь собственной гордостью. А в следующий миг, хрюкнув от неожиданности, повис вниз головой, поднятый за ноги коварной лозой соседнего дерева. Зарычал, открыл, было, рот, чтобы что-то сказать, возможно, произнести новое заклятие… но только негодующе замычал. Пушистый зеленый мох, каким-то образом перебравшись со ствола дерева по его ветвям ближе к пленнику, без излишних церемоний залепил менестрелю рот.

Аркано, обменявшись с Фредо понимающими взглядами, резко обрубил крадущуюся к Антону ветку. Сомнений больше не было. Предатель был вычислен и, похоже, неизвестная Карина помогла им схватить его. Еще бы теперь убедить ее, что другим вреда причинять не следует…

Чернокнижник, полностью согласный с молочным братом, кое-как, прихрамывая, подошел к нему — нога не болела, но не слушалась, непрестанно подгибаясь, и двигаться было трудно. Он уцепился за плечо молочного брата и, кое-как удерживаясь, перехватил у верного слуги поводья своего жеребца. Вихрь, почувствовав хозяйскую руку, тихонько заржал и, шагнув вперед, ткнул князя большой головой, определенно ища поддержки и защиты.

— Им страшно… — вздохнул Медведь, почти не обращая уже внимания на плененного Мартына. Думать о предателе ему не хотелось.

— Еще бы им не было страшно… — пробормотал в ответ Фредо и, подняв голову, ткнул пальцем вверх, — Осмотрись!

Приказу его подчинились одновременно и Аркано, и Антон, и даже лошади. Все подняли взгляды, и все прореагировали по-своему. Антон испуганно вскрикнул, тотчас же опуская взгляд. Аркано сплюнул на землю. Лошади нервно задергались, силясь высвободиться из рук хозяев.

На деревьях, повсюду, куда ни глянь, болтались головы звериных скелетов — птиц, мышей, сусликов, лошадей, быков, собак, — всех! На каждом из черепов виднелась красная точка, метка — кровь, очевидна, та самая, какую почуял Мартын.

— Что мы будем делать? — Медведь взмахнул мечом, отгоняя извивающиеся змеями древесные ветви, — Как пойдем вперед, и… что с ним? — здесь он понизил голос, красноречиво указывая взглядом на несчастного пирата.

Фредо помедлил, размышляя, потом махнул рукой.

— Его надо снять. В конце концов, это наши дела, и мы должны сами…

— Духи, восстаньте!

Внезапно перебивший чернокнижника звонкий девичий голос, раздавшийся где-то удивительно близко, заставил всех, включая связанного по рукам и ногам Мартына (деревья времени не теряли, и плотно оплели брыкающегося предателя), завертеть головами, ища его источник.

Найти его им, впрочем, не удалось. Да и не было уже времени искать источник голоса, искать пресловутую шаманку — вокруг творилось что-то странное, несусветное, что даже в сердце храброго главнокомандующего отзывалось трепетом.

Туман, почти опустившийся за время боя, внезапно заскользил по стволам деревьев, опутывая их и подбираясь к черепам животных, наполняя каждый, окутывая его полупрозрачным силуэтом. Извивающиеся ветки замерли, и неожиданно повисли, будто теряя всякую жизнь. Мартын, внезапно получив свободу, тяжело обрушился на землю и, пребольно ударившись головой, недовольно сел, потирая макушку.

Воздух наполнился странным, мертвенным шорохом. Повеяло холодом.

Лошади притихли и неуверенно попятились, дергая головами и явственно пытаясь увести хозяев с собой.

Окутывающий черепа туман медленно сгущался, скрывая кости белесым покрывалом, опутывая их, принимая странные очертания. На месте пустых глазниц, уже не видных под тенью воздуха, загорелись красные угольки.

Огромная, шаткая тень вдруг возникла по правую руку от путников, и Антон, взвизгнув, без особых церемоний спрятался под животом у пятящегося мерина. Мартын, покинутый друзьями, сидящий посреди всей этой фантасмагории, сжался, закрывая болящую после удара голову руками.

Огромный призрак, тень дерева нависала над ним, а со всех сторон выступали все новые и новые тени, угрожающие, неотвратимые, страшные… Послышался приглушенный клекот, и с ближайшего ствола — живого, оставленного духом, — сорвался призрак орла, бросаясь прямо на пирата.

— Мартын! — Фредо, сам не зная, почему беспокоится за предателя, рванулся, было, к нему, но сломанная нога подвела, и князь полетел на землю. Прямо перед ним вдруг оказались два красных уголька, и призрачный силуэт мыши метнулся вперед, вцепляясь ему в руку.

Призрачные зубки прорывали плоть не хуже живых и мертвящий холод уже начал расползаться от места укуса вверх.

Чернокнижник с криком тряхнул рукой, сбрасывая мелкую пакость.

— Кошки на тебя нет! — в сердцах рявкнул он и попытался встать, но вновь упал, на этот раз схваченный полупрозрачными ветвями деревьев. Он запрокинул голову, открыл, было, рот, чтобы позвать на помощь… но понял, что помощи ждать неоткуда.

Аркано яростно отбивался, отмахивался мечом от атакующих его призраков совы и волка; Антон прятался под животом коня, против чего тот уже не возражал, и вместе с ним пятился, надеясь уйти подальше. Мартын изо всех сил отбивался от прорывающегося к его глазам призрака орла.

На грудь что-то тяжело надавило, и чернокнижник, приподняв голову, с ужасом увидел, что на его груди стоит огромный призрачный бык с горящими глазами и вылетающими из ноздрей облачками пара.

Он понял, что это конец. Рифмы в голову не лезли, для магии стихий он был слишком ослаблен, а посоха, чтобы увеличить силу, у него не было. У него никогда его не было, хотя он давно думал, что ему, чернокнижнику, магу, ведающему темные строки, следует завести и посох. Но все было как-то недосуг, а теперь… Теперь уже, видимо, не заведет.

— Мерзавка! — яростно взревел Медведь, видя бедственное положение молочного брата и, распихивая, распинывая призраки животных, со всех ног рванул к нему. Пробежал два шага и упал — ноги его оплетала призрачная кобра, медленно поднимающая угрожающую голову с прозрачным капюшоном и горящими глазами.

— И меня ты называешь мерзавкой? — тот же звонкий голос, что недавно приказал духам восстать, неожиданно зазвучал прямо над головой мужчины.

Из одного из призрачных деревьев внезапно выступил темный силуэт человека, закрывающегося плащом.

— Проси пощады! — приказал голос, и плащ опустился.

Аркано приоткрыл рот. Направляясь к шаманке, слыша о ней от людей, он ожидал увидеть старуху в рваных обносках, с кривыми зубами и одним глазом. Перед ним же, над ним, стояла молодая девушка, стройная, смуглая, хрупкая, подтянутая, с длинными ножками и небольшой, но очень привлекательной, грудью. Одежда ее едва прикрывала юное тело, темные волосы змеями струились по шее, ниспадая на грудь. Мягкие даже на взгляд губки были упрямо сжаты, черные глаза, обведенные зачем-то углем, смотрели жестко и пристально. Подбородок ее рассекала темно-желтая полоса нанесенной краски, на щеках виднелись еще две полосы, на сей раз красные. Голову венчал меховой капюшон, украшенный черепом какой-то птицы с длинным клювом. В темных волосах то тут, то там виднелись перья.

— Умоляй пощадить тебя! — топнула босой ножкой красавица, — Проклятые мужчины! Стоит увидеть девушку — так у вас весь разум напрочь отшибает, глухими на оба уха становитесь! Проси!

— Пощади… — почти рефлекторно выдохнул Медведь, против воли прикидывая, как бы ему так изловчиться, чтобы заглянуть под длинную юбку шаманки. Разрез-то у нее ого-го, какой, до самого бедра! Пожалуй, если вот так…

Сильный удар стройной ножкой в челюсть дал мужчине понять, что, во-первых, попытки его незамеченными не остались, а во-вторых, девушка ими недовольна.

— Отпустите их! — шаманка повелительно вскинул тонкую руку. Звякнули во множестве опоясывающие ее браслеты. Духи, призраки, зашевелились, подчиняясь и медленно отползая обратно к своим вместилищам.

— Поднимайтесь, — девушка резко развернулась, отходя от потрясенного встречей Медведя и, переступив через ноги Фредо, хладнокровно направилась куда-то вперед. Подошла под изумленными мужскими взглядами к одному из больших деревьев, и неожиданно ловко, как кошка, вспрыгнула на низко нависающую над землей толстую ветку.

— А теперь говорите, что вам нужно! — приказала она, — И не вздумайте лгать — мужскую ложь я чую за версту! Стой! — заметив, что князь, прихрамывая, шагнул вперед, она вытянула вперед опоясанную браслетами руку, — Я хочу слышать не твои объяснения! Что от меня нужно жрецу Неблиса?

Повисло молчание. Аркано и Фредо растерянно переглядывались, периодически косясь на Мартына. Пират, которого, по-видимому, и можно было подозревать в предательстве, в том, что именно к нему обращается шаманка, выглядел нескрываемо ошеломленным и признаваться не спешил.

— Ты думал, что я не узнаю тебя, Дона́т, что ты сумеешь спрятаться от меня под брюхом лошади? — девушка негодующе сдвинул тонкие брови.

Чернокнижник, стоящий лишь благодаря тому, что цеплялся за ближайшее дерево, ощутил, что сломанная нога подкосилась и едва не упал. Спрятаться… под брюхом лошади?.. Но ведь это… Нет, не может быть!

Аркано, чувствуя, как липкая рука нехорошего предчувствия стискивает его горло, тяжело сглотнул, медленно поворачиваясь.

Только… только один из них прятался под брюхом лошади, только один!.. Но… но как же?.. А Мартын?..

Сам пират обернулся рывком, и теперь потрясенно смотрел, как его глупый слуга, милый деревенский мальчик Антон медленно выбирается из-под живота Гонора, и замирает рядом с ним, расправляя плечи.

Губы его кривила насмешливая, жестокая улыбка; синие глаза пылали злым торжеством — от облика глуповатого юноши не осталось практически ничего и, пожалуй, встреть Мартын его таким, он бы его не узнал. И с собой бы не взял…

— Так и думал, что эта лесная девка догадается, — холодно проговорил Антон, чуть приподнимая подбородок, — Что ж ты запрыгнула от меня на дерево, кошечка Карина? Слезай, потолкуем.

— Антон!.. — Медведь, выдохнув на этом слове весь воздух из легких, сжал рукой горло. Синие глаза метнулись к нему.

— Помолчи, дикий зверь, я говорю не с тобой. Слезай, девчонка! — парень, лицо которого, казалось, взрослело на глазах, внезапно вскинул руку и, растопырив пальцы в стороны, резко сжал их.

Послышался треск, и Карина, чувствуя, как ускользает у нее из-под ног ломающаяся ветвь, легко спрыгнула на землю, выпрямляясь, как натянутая тетива.

— Тебе меня не запугать, Донат.

— Ой ли? — Антон или, как его называла шаманка, Донат, издевательски прищурился, — А ведь были времена, когда ты трепетала предо мной, дикая лесная кошка, ты боялась меня, как и все! Не лги мне! Ты боялась Неблиса, когда он был…

— Я родилась после царствования Неблиса, — холодно отозвалась девушка, — Но тебя знаю и знаю, на что ты способен. Для чего ты пришел ко мне?

Донат презрительно дернул плечом, поправил сползшую холщовую рубаху и вдруг резко провел открытой ладонью вдоль своего тела, ничего не произнося, не шепча, но производя какую-то магию. Одежда его под этим еле заметным касанием заколыхалась, меняясь, темнея и обращаясь чем-то совершенно иным.

Простую холщовую рубаху сменил черный с золотом камзол с высоким воротником под горло. За плечами колыхнулся от легкого ветра плащ. Короткие штаны вытянулись, сами собой заправляясь в высокие черные сапоги со шпорами.

Лицо посерьезнело, повзрослело; черные кудри удлиннились и водопадом рассыпались по плечам.

Прошла всего секунда, миг — а перед потрясенными друзьями уже стоял не простоватый мальчишка Антон из придорожной деревеньки, а жестокий, опытный и взрослый маг, колдун с синими глазами, грозный и пугающий.

Аркано невольно перехватил поудобнее меч. Фредо, не представляя, что тут можно поделать, потрясенный коварством мерзавца, прячущегося за их спинами, суетливо зашептал:

— Не знаю я, куда ведут пути, Но до меня тебе уж точно не дойти!

Серебряный покров привычно окутал фигуру чернокнижника, мгновенно сливаясь с ней. Донат, медленно переведя на князя Финоры взгляд, неожиданно расхохотался жутким, гулким смехом.

— Ты мне не нужен, дурак! Я убью тебя просто так, князь Финоры, во славу моего Бога, во славу моего наставника, моего лучшего друга!

Карина, молчаливо внимающая происходящему, так и вскинулась и, одним прыжком оказавшись рядом с неловко отступающим князем, заслонила его собой.

— Князь Финоры? — слетел с ее губ быстрый шепот. Фредо кивнул — сейчас хранить тайну смысла уже не было.

Что-то вспыхнуло. Шаманка, пригнувшись, вскинула плащ, заслоняя чернокнижника от пущенной в него огненной стрелы.

— Надо было сразу сказать! — прошипела она, — Ох, мужчины! Все-то из вас клещами тянуть надо! Ах, Великая Праматерь, подумать только — я чуть не убила князя Финоры!

Из-за плаща послышался рев, сменившийся болезненным криком.

Аркано, не привыкший ждать, не желающий позволять какому-то предателю причинять вред его молочному брату, рыча, бросился на мага с мечом, но… С криком отскочил назад, дуя на обожженные ладони. Меч его, расплавленный от кончика острия до рукояти, стек на землю.

Донат криво ухмыльнулся.

— Думаешь, только твой ненаглядный чернокнижник умеет плавить мечи, Медведь? Не лезь ко мне! Мартын…

— Да, Мартын, барабан! — перебивая его, закричал мигом сориентировавшийся Фредо.

Пират, все это время стоявший в совершенном шоке, непрестанно шевелящий губами, пытающийся подыскать какие-то слова, вздрогнул и, переведя взгляд на князя, неуверенно кивнул. Потом выхватил из-за спины барабан и, видя, как колдун заносит руку, чтобы, вероятно, метнуть огненную стрелу и в него, попытался спрятаться за инструментом, поднял руку, чтобы ударить…

Опустить он ее не успел.

Звонкая, острая трель зачарованной флейты пронзила воздух, отшвыривая проклятого колдуна на несколько шагов и впечатывая его в дерево. Следом за нею донесся глухой топот конских копыт.

Ашет тихо покачивался в седле и в очередной раз повторял про себя разговор с крестьянином.

Хорошо, что Антон нашел его. Способный все-таки мальчишка, и в самом деле оказался полезен в пути. А если еще и научится играть на флейте…

Ах, не об этом.

Вчера, когда запыхавшийся Антошка, посланный в конюшню, прибежал без крючка для чистки копыт, зато с невероятно интересными новостями, Аш сориентировался мгновенно. Он слетел с коня, как сброшенный ветром, и поспешно направился к конюшне, где беседовали ни о чем не подозревающие крестьяне.

Дверь конюшни он распахнул резко и решительно, представая во всей своей красе перед простым людом — высокий, в длинном темном плаще и с надвинутой на глаза соломенной шляпой, очень грозный и пугающий, полностью соответствующий своему прозвищу.

— У кого из вас ночевали эти люди?

Вопрос был задан резко, громко и очень уверенно. Крестьяне, уже давно отошедшие от темы путников, беседующие о чем-то своем, опешив от неожиданности, даже попятились. Один из них уронил подкову, которую пытался то ли распрямить, то ли почистить, то ли сделать еще что-то, ведомое лишь ему самому.

— К-к-к… г-господин, вы… вы кто такой? — гостеприимный хозяин прокашлялся, силясь прогнать дрожь из голоса и продолжил уже более твердо, — У меня ночевали недавно ребята, да и что с того? Вам-то какое дело до четверых добрых парней?

— Раз спрашиваю — значит, есть дело, — отрезал Ашет, — Как давно они уехали?

Крестьянин пожал плечами.

— Утром сегодня.

Охотник на миг закусил губу. Так-так, стало быть, от отряда Серебряного Фредо они отстают всего на полдня… Что ж, это не может не радовать. Глядишь, вскоре и догонят, если, конечно… Он вздохнул. У него в отряде есть личности, которые не могут долго сидеть в седле — Шин и Антон, не привыкший к скачке. Если бы не они, можно было бы скакать без отдыха, а так… Впрочем, неважно. Расстояние между ним и его добычей потихоньку сокращается и это не может не радовать.

— Расскажи мне о них. Как выглядели, как их звали, куда направились — все, что знаешь! Рассказывай!

— Да чего там рассказывать-то… — крестьянин, явственно почуяв в незнакомце человека, облеченного властью, стушевался и недовольно забубнил, — Один невысок, Фредо его зовут, ровно как князя нашего. Другой вроде как брат его — красавец мужчина, высок, широкоплеч, силен… Этот Аркано, кажись. Да только они его все Медведем звали. Третий паренек лопоухий, он ранен был, говорит, с нечистью воевал, та его и цепанула… Этот Мартын. Еще с ними мальчонка был, Антоном звать, он моей хозяйке ох, как по сердцу пришелся, она его у нас хотела оставить, как сына! Глаза у него удивительные — синие, ровно два озера, глубокие такие… Э, да что там! Рано поутру собрались они и уехали все дружненько… К шаманке они ехали, что за Красной речкой живет, Кариной звать ее. Вроде как она должна этого паренька лопоухого вылечить, а то им, как я понял, дюже надо… Все, господин, — он развел руки в стороны, — Накормили мы их, напоили, на ночлег устроили. Они уплатить хотели, да я денег не взял — я с путников никогда не беру ни монеты, небось, не обеднеем, коль поможем добрым людям! Ну, что еще вам сказать…

— В какой стороне твоя Красная речка, за которой шаманка живет? — Ашет чуть сдвинул брови, что под шляпой осталось незамеченным, но в голосе отразилось. Крестьянин пожал плечами.

— Выезжайте за околицу, да все на северо-запад скачите, господин. Там увидите. Но если вы верхом, коня в руках переводите — речка коварна, да опасна, многих лошадей погубила! А все из-за нерадивости, да невнимательности наездников, ох, предупреждал же я…

— Достаточно, — охотник взмахнул рукой, прерывая собеседника и, помедлив мгновение, коротко бросил, — Благодарю. Еще вопрос — не одолжишь крючок, чтобы коню копыта почистить? У одного из спутников моих захромал жеребец.

Довольный сменой темы, крестьянин кивнул и быстро снабдил просителя всем необходимым. Ашет получил возможность вернуться к отряду.

Уехать быстро им, правда, все равно не удалось — за время его отсутствия Шин как-то неловко шевельнулся в седле, застонал, и вокруг него тотчас же собрались сердобольные кумушки, сочувственно цокающие языками и наперебой предлагающие свою помощь.

— Ему не так просто помочь, — вернувшийся патрон попробовал разогнать толпу, — У этого молодого человека сломаны ноги, и ваше…

— Ой, так у нас ж целитель есть! — закудахтали тетушки, мигом отпихивая худощавого Аша назад, — Он замечательный, очень умелый, он уж сколько нашим крестьянам-то ноги вправлял! Давай-ка, давай-ка, мальчик, надо слезть с лошадки, а мы тебя к целителю отнесем, сами оттащим, без мужиков!

— Стоп! — Стальной Аш, абсолютно не желающий дополнительных задержек, вскинул руку, привлекая к себе всеобщее внимание, — У нас нет времени останавливаться, мы спешим! Что же до ног…

— Дак давайте мы сюда целителя позовем! — опять утонул его голос в гомоне толпы, — Сейчас, сейчас, бедненький, посиди покуда, он скоренько туточки будет! Ох ты, горе-то какое, такой молодой, красивый, и вот поди ж тебе! Нет-нет, без помощи мы тебя не отпустим!

Шин сидел среди бесконечного океана клокочущих женских голов и, совершенно не зная, что делать, беспомощно переводил взгляд с одного из своих спутников на другого. Помощи ему ждать, судя по всему, было неоткуда — недовольного Ашета никто не слушал, Барт чистил копыта коню, Толя был растерян не меньше, Пьетро, по-видимому, вполне поддерживал идею показать приятеля целителю, а Антона и вовсе никто не замечал. На несколько бесконечных минут пострадавший страж стал невероятно известной личностью в деревушке.

Из всех переулков, изо всех домов и изб к нему стекались все новые и новые толпы взволнованных кумушек, жаждущих всей душою и сердцем облегчить страдания молодого стража.

Спустя минут двадцать показался и целитель — дородный мужчина с окладистой бородой, легко раздвигающий большим животом волнующуюся толпу. Он подошел к сидящему на коне парню, пару раз стукнул кончиками пальцев по одной из его ног (Шин на это особенно не прореагировал), и вальяжно поднял голову, глядя на пациента снизу.

— Сломаны?

— Сломаны, — кивнул страж, не видя смысла что-либо утаивать. Целитель помолчал, пожевал губами.

— Обе?

— Так точно.

Опять молчание, полное причмокивающих звуков.

— Принесите две чурочки небольшие, да бинты покрепче, — наконец, отдал распоряжение целитель, — Надо к ногам его деревяшки примотать, чтобы кости срастались под правильным углом, а не как им придется. Да и хорошо бы с лошади его снять, да в деревне на месяцок оставить…

Этого уже снести не мог не только возмущенный Ашет, но и сам Шин. Испытывая дикое желание стукнуть коня пятками по ребрам, но не имея возможности это сделать, он чуть толкнул его бедрами, сжимая поводья.

— Рысь! — последовал резкий приказ, и послушный жеребец рванулся с места со скоростью хорошей стрелы, разгоняя перепуганную толпу.

Аш не стал ждать, пока изумленные, пылающие праведным негодованием женщины обратят внимание на него и, в несколько шагов очутившись рядом со своим пегим, вскочил в седло.

— Барт! — заметив, что страж еще возится с копытом своего скакуна, он чуть повысил голос, — Поспеши!

— Я готов, — спокойно отозвался мужчина и, бросив крючок у обочины, не имея возможности возвратить его хозяину, сам взлетел на спину гнедому. Антон уже сидел в седле своего вороного жеребца, и отряд не задерживал.

Спустя несколько мгновений отряд уже вновь был в пути. Дорога им была указана, куда скакать, они теперь знали и могли надеяться, что нагонят отряд князя не долее, как завтра утром, поэтому путь казался теперь неизмеримо легче.

Что, впрочем, не делало его короче.

До Красной речки от деревни было достаточно далеко — чтобы добраться туда хотя бы к закату, необходимо было скакать всю оставшуюся половину дня, а передохнуть путники толком не успели. Ашет, как командир отряда, решил известить своих товарищей о предстоящем испытании, а заодно проверить, насколько крепок их боевой дух.

— Нам предстоит скакать весь день, — говорил он очень спокойно, без позы, без излишней напыщенности: просто сообщал факт, — Я не уверен, что Шин и Антон выдержат это.

Подружившиеся молодые люди переглянулись. По лицам обоих прошла легкая волна негодования — их не принимали всерьез, с ними не желали считаться! Их полагали излишне слабыми для длинной дороги, думали, что они упадут с лошадей, не добравшись до цели!

— Я выдержу, — упрямо пробормотал племянник Анатолия, опуская голову, — И, если братец Шин…

— Я тоже выдержу! — молодой страж по мере сил своих выпрямился в седле, сдвигая брови, — Не недооценивай меня, патрон! Ради того, чтобы настичь чернокнижника, эту тварь, эту сволочь, сломавшую мне ноги…

— Мы преследуем князя, Шин! — Барт, не в силах терпеть оскорблений в адрес горячо почитаемого владыки, резко повернулся в седле, не обращая внимания на танцующего под ним жеребца, — Князя, а не чернокнижника, так что выбирай выражения!

Пьетро сморщился в непередаваемой гримасе.

— До чего ж ты щепетилен, Барт… А что, если чернокнижник и князь все-таки одно лицо? Что, если, преследуя Серебряного Фредо, мы, наконец, схватим…

— Схватить князя я вам не позволю! — верный вояка повысил голос. Рука его словно сама собой легла на рукоять меча.

Ашет, честно позволивший своим спутникам высказаться, поругаться и почти дойти до смертоубийства, сунул два пальца в рот и резко свистнул, прерывая их спор и привлекая внимание. Дождавшись оного, он мягко улыбнулся.

— Я надеюсь, все высказались? — говорил охотник нарочито тихо, словно подчеркивая, насколько неприятны ему беседы на повышенных тонах, — Прекрасно. Если Антон и Шин убеждены, что дорогу выдержат, то я осмелюсь предложить продолжить путь. Без пререканий, Барт! — заметив, что мужчина пытается что-то сказать, Аш погрозил ему пальцем, — Разбираться с тем, кого преследуем, будем, когда настигнем цель! Сейчас главное догнать их, потому что многое из рассказанного мне крестьянином вызывает вопросы… Кто их спутники? Почему, когда был ранен один из них? Если это произошло во время стычки с ноофетами… — оратор тяжело вздохнул и, потянув коня за поводья, развернул его мордой вперед, — То это может представлять большую проблему как для нас, так и для них. Промедление в этой ситуации, без преувеличения, смерти подобно. Вперед!

Возражений не последовало, и путь вновь продолжился.

И вот теперь Ашет, покачиваясь в седле на быстрой рыси своего пегого жеребца, бесконечно проговаривал про себя все произошедшие события, ища среди них тоненькую, ежесекундно ускользающую ниточку.

Что-то сегодня было, что-то мелькнуло среди всех разговоров, такое важное, такое знакомое, но что — он никак не мог сообразить. Странные спутники Серебряного Фредо… Их имена, рана одного из них… Какое-то неясное чутье, говорящее, что князь Финоры в опасности… И ни одного, ни единого следа колдовства чернокнижника! Может ли быть, что он ошибся, решив, что Фредо д’Ардженто и есть чернокнижник? Может ли быть, что цель была избрана неправильно, а настоящий преступник продолжает разгуливать по дорогам Финоры, пользуясь тем, что его, охотника, внимание отвлечено…

Аш скрипнул зубами. Может! Конечно, черт побери, может, этого нельзя исключать! Но сейчас, когда он почти на сто процентов убежден, что князю Финоры грозит неясная опасность, что один из его спутников — негодяй, предатель с неизвестными мыслями и неясными намерениями, повернуть назад он не может. Нет, надо нагнать его, надо поговорить, надо узнать, где правда, а где ложь, а уже потом… Что-то решать. Что решать? Да хоть что-нибудь.

Так далеко Ашет Аччайо не заглядывал. Он просто скакал, ведя свой отряд к неизвестной цели, а впереди уже начинала сверкать гладь Красной речки…

Спутники охотника, тоже завидев если не цель, то веху на пути к ней, оживились. Толя легонько толкнул шенкелями свою кобылку, побуждая ее прибавить шаг. Барт, не желая отставать и вообще стараясь быть впереди всех, чтобы контролировать ситуацию, и вовсе сорвался на галоп, в мгновение ока обгоняя предводителя отряда.

Задумавшийся Аш не возражал. Он безучастно смотрел, как оба стража, обходя его, несутся к реке, спокойно наблюдал, как следом за ними вперед вырывается Антон, жаждущий быть рядом с дядей и не ощущал никакой опасности. Шин на своем коне мерно трусил рядом с ним — явственно усталый и измученный дорогой, но не позволяющий себе жалоб; Пьетро, отчаянно воюя с норовистой лошадкой, которая вдруг решила, что она очень устала и проголодалась, поэтому прямо сейчас должна свернуть и попастись, кое-как плелся сзади.

Громкий крик Барта, смешавшийся с ржанием взвившегося на дыбы коня явился полной неожиданностью для всех.

— Клацперы!

Ашет приподнялся в стременах, потом опустился и резко прижал шенкеля к бокам пегого жеребца. Тот, умный и послушный умелым приказам, мгновенно поднялся в галоп, бросаясь на выручку друзьям.

Шин позади честно попытался тоже прибавить ходу, но начал заваливаться на бок. Пьетро, подхватив его и удержав, неодобрительно покачал головой.

— Не лезь туда, друг. Тебе с этими тварями не совладать сейчас, мне жаль… Да куда ж ты прешь, зараза!

Лошадь опять уверенно свернула влево, к зеленеющей траве, и страж, яростно рыча и ругаясь сквозь зубы, принялся тянуть ее поводья, старательно выправляя курс. Упертая кобыла сопротивлялась изо всех сил, негодующе ржала и перебирала передними ногами. Потом и вовсе остановилась и, мотая головой, начала бить копытом.

— Норовистая у тебя лошадка, — усмехнулся Шин, обеспокоенно глядя, как летящий во весь опор патрон выхватывает на ходу меч, — А вот та, на которой я ехал поначалу, была спокойной… Жаль, что пришлось ее оставить.

— У нас не было времени ждать, пока кузнец подкует ее, — Пьетро недовольно дернул плечом, толкая упрямую кобылу вперед бедрами и шенкелями, — Иди, скотина безрогая! Кому говорю — вперед! Рысь!

— Лучше шаг, — подсказал парень, искоса глядя на мытарства товарища, — Иначе придем слишком рано.

Пьетро отмахнулся и милостиво позволил вредному животному идти шагом. Вредное животное показало зубы и намертво встало, упираясь всеми четырьмя ногами и не желая продолжать путь.

— Может, она и права, — задумчиво отметил Шин, вглядываясь вперед, — С клацперами шутки плохи…

Ему не было видно, а товарищи пока не сообщили, что Барт поднял панику понапрасну. Клацпер, которого он увидел, был лишь одним из недобитых ловким чернокнижником монстров, ослабленным, жалким и еле плетущимся на дрожащих лапках. Сильный удар конского копыта отшвырнул его в кусты, где звереныш закопошился, жалобно попискивая и особенно не стремясь выбираться вновь.

Подлетевший Ашет с мечом наголо, сплюнул и убрал оружие обратно в ножны.

— Ты испугался мертвых тварей, страж Финоры?

— На нас выскочил живой, патрон, — опережая товарища, ответил Анатолий, сдвигая брови, — Барт не паникер, и я тоже. Но клацперы…

Охотник жестом приказал ему замолчать и, приподнявшись в стременах, окинул взглядом поле выжженной травы перед собой, усыпанной телами зажаренных тварей. Глубоко вздохнул и, длинно присвистнув, вновь опустился в седло, качая головой. Антон, в беседе не участвующий, созерцал поле жестокого сражения, приоткрыв рот, но с комментариями не лез.

— Их здесь было много, — негромко резюмировал Ашет, опять обращая взгляд к собеседникам, — Извини, Барт. Ты был прав — если бы эти твари были живы, они представляли бы для нас большую опасность. По счастью, с ними кто-то разобрался до нас… Полагаю, это были те, кого мы преследуем.

— Доказательств у тебя нет, — упрямо отозвался верный страж Финоры, переводя взгляд вперед, — Не сказал бы, что речка бурная. Попробуем переправиться верхом?

Ответил ему не охотник, а восседающий на танцующем в нетерпении жеребце Анатолий.

— Не думаю, что стоит рисковать, друг. Тот крестьянин предупреждал патрона, лучше будет перевести лошадей в руках.

— Еще скажи на руках, — недовольно буркнул не особенно любящий холодную воду Ашет, и одним движением покинул седло.

…Верхом, как и следовало ожидать, остался только Шин. Его коня, как и свою упрямую кобылку, вел Пьетро, периодически дергая поводья упрямого животного, так и норовящего обогнать всех и выскочить на берег первым, и ругаясь на него сквозь зубы.

Ашет шел впереди всех; Барт отставал от него на пару шагов. Анатолий со своим племянником замыкали отряд.

До середины реки продвигались вполне успешно, без особенных происшествий — течение было действительно не слишком бурным, лошади ступали по ровному дну довольно уверенно, и даже Шин, покачивающийся в седле и держащийся за его луку, ощущал себя вполне комфортно.

Миновали середину реки, начали приближаться к противоположному берегу. Антон, бредущий по пояс в воде рядом с дядей, крепко держащий поводья своего вороного, и ухитряющийся при этом вертеть головой в разные стороны, неожиданно замер, всматриваясь и, торопливо нагнав ушедшего вперед Анатолия, дернул его за рукав.

— Дядя, гляди, что там? — он кивнул на какой-то черный предмет, мерно буксующий возле камней на краю фарватера речки. Анатолий, недоуменно повернувшись, вгляделся, приставляя ладонь козырьком к глазам, а потом ею же и махнул.

— Коряга какая-то. Не обращай внимания.

— Это не коряга… — паренек упрямо склонил голову, всматриваясь в неизвестный предмет и даже сделал, было, шаг к нему, но жеребец напряженно заржал, предупреждая хозяина.

Пьетро, кое-как справляющийся с двумя лошадьми, недовольно оглянулся.

— Что у вас там? Антон, что ты еще придумал?

— Ничего я не придумал! — племянник стража нахмурился и неожиданно опять остановил родственника, — Дядя, подержи, будь такой добренький, коня моего, я гляну все ж таки…

Анатолий, несколько опешив от наглости племянника, поспешно подхватил буквально брошенные ему поводья и, глядя, как парень уверенно подбирается к неизвестному предмету, занервничал.

— Антон!.. Дьявол, да что за мальчишка! Эй, патрон, взгляни, что он там добыть хочет?

Остроглазый Ашет, вовсе не желающий останавливаться посреди реки, по пояс в холодной воде, недовольно повернулся и, поправив шляпу, вгляделся в загадочный черный предмет.

— Да что там, коряга она коряга и есть. Антон! Вернись сейчас же!

Парень не слушал. Он шел, уверенно раздвигая воду, погружаясь все глубже (судя по всему, местом, где все путники перебирались через Красную речку, был все-таки брод) и, не обращая внимания на промокающую одежду, тянул руки к странной формы коряге. Он хотел достать ее. Он знал, он чувствовал, всем существом своим ощущал, что должен ее достать!

Временами ему чудилось, что течение ускоряется и тогда его немного относило в сторону, но парень, довольно сильный благодаря жизни в деревне, уверенно выгребал на прежнее направление и все ближе и ближе подпирался к заветному предмету. Теперь он уже видел, видел совершенно ясно и отчетливо, что это не коряга, что этот предмет скорее напоминает какой-то черный ящик с ручкой на нем, и силился дотянуться до последней.

Еще несколько взмахов рук, очередной взволнованный оклик из-за спины — и мокрые пальцы юноши уверенно стиснули заветную ручку. Он потянул, почему-то уверенный, что ящик сейчас зацепится за камни, будет сопротивляться изо всех сил… но предмет подался легко. Удерживая одной рукой ручку ящика, Антон развернулся и, чувствуя, как его переполняет гордое самодовольство, уверенно поплыл против течения обратно.

Удача придала ему сил. В обычное время парень, на самом деле не бывший таким уж хорошим пловцом, наверное, не выгреб бы против течения, не справился, но сейчас его силы словно удесятерились. Прошло не больше минуты, прежде, чем ноги его вновь коснулись дна и, довольный до невозможности, Антон решительно направился к ожидающим его в немом поражении спутникам.

Изумлен был даже Аш — такой самоотверженности от своего простоватого ученика он не ждал, да и не понимал, чем она вдруг могла оказаться вызвана. В конечном итоге, даже если коряга оказалась вовсе не корягой, а чем-то иным — что Антону-то за дело до этого странного предмета? Почему он так трепетно держит его сейчас, почему тянет за собой с такой уверенной непогрешимостью? Что, что в этом странном ящике, что там может быть?..

Парень, запыхавшийся от борьбы со стихией, остановился возле дяди и, сияя улыбкой, поднял ящик над головой, потрясая им.

— Я достал! — радостно сообщил он, сплевывая воду, — Достал, я… только не знаю, что это за сундук такой загадочный. Открыть?..

— На берегу откроешь, — пресек инициативу ученика охотник, и решительно взмахнул рукой, — Вперед, довольно мокнуть! Я уже устал стоять посреди реки.

Антон вздохнул и, прижимая к себе заветный ящик, вновь перехватил у дяди поводья своего жеребца, увлекая его вперед. До берега оставалось всего несколько шагов.

Очень скоро путники, выбравшись на него, уже получили возможность перевести дыхание, дать отдых лошадям и себе, а Антон, наконец, добрался до ящика.

Дрожащими руками, чувствуя, как замирает сердце, он аккуратно отомкнул две плотно удерживающие верхнюю крышку дужки и, набрав в грудь побольше воздуха, откинул ее.

Воздух вырвался наружу вместе с воплем восхищения.

— Скрипка!

— Скрипка?? — Ашет, который, казалось, совершенно не обращал внимания на то, чем занимается самый юный член их отряда, резко развернулся, почти бегом бросаясь к нему. Он замер рядом с распахнутым ящиком, расширившимися от волнения глазами глядя, как пальцы Антона завороженно и благоговейно скользят по красноватому дереву верхней деки, и недоверчиво покачал головой. Потом опустился на одно колено и, едва дыша, замирая на каждом движении, опасаясь повредить хрупкий инструмент, осторожно взял его в руки, приподнимая на уровень своих глаз. Антон следил за учителем с нескрываемым волнением и трепетом — почему-то ему было боязно, как бы Аш не повредил скрипку.

— Я слышал легенды… — хрипло прошептал охотник, — Говорили… Что в давние времени зачарованные инструменты настолько выбирали хозяев, что были способны буквально прийти к ним в руки. Но в живую… Никогда такого не видел. Она твоя, мой мальчик, — он медленно протянул скрипку обалдевшему парню, — Твоя по праву, она пришла в твои руки. Ты один разглядел в коряге нечто большее, ты один рискнул жизнью, чтобы достать ее… Твой инструмент — не флейта, Антон. Вот твой инструмент.

Парень осторожно принял скрипку из рук наставника и, приоткрыв рот, ошарашенно покрутил головой. Инструмент был прекрасен, завораживал взгляд, притягивал душу, но… но… играть на скрипке ему, тому, кто всю жизнь был связан с совершенно другим видом инструментов?

— Дак я ж… Я ж совсем не умею, учитель… — растерянно забормотал юноша, укладывая скрипку обратно в футляр, коим оказался загадочный ящик, — Я ж и не знаю ничего, все эти струны эти… И вон тот, палочка та с волосьями, я ж вообще…

— Это называется смычок, — проявляя чудеса осведомленности, вступил в разговор Барт, — Насколько мне известно, натянут на него конский волос. Берешь смычок в одну руку, скрипку в другую и давай пилить по струнам!

— Это тебе не пила, Барт, — Ашет нахмурился, — Скрипку не нужно перепиливать, нужно играть, зажимая струны как дырочки на флейте, в определенном… Э, да что говорить! Если скрипка пришла к тебе сама, Антон, я не удивлюсь, если она же сама и обучит тебя играть на себе. Зачарованные инструменты на многое способны, парень, ох, как на многое! Недаром говорят, что их создали еще Облачные…

Закончить он не успел. Откуда-то впереди, разгоняя тишину мирно сгущающегося сумрака, неожиданно донесся рык, сменившийся криком. Стражи вскинулись, переглянулись и, не сговариваясь, бросились к коням.

— Спрячь скрипку, Антон! — крикнул уже на бегу охотник, — Береги ее, как зеницу ока! Вперед!

Парень торопливо защелкнул футляр и, прижимая к себе бесценный инструмент, со всех ног рванул к своему вороному. Забраться с тяжелым футляром на коня оказалось делом не простым, но он все-таки справился и уже вскоре несся во весь опор следом за дядей и другими спутниками.

Вокруг еще не было темно, но туман от реки, а может, и от дубовой рощи слева, уже медленно наползал на берег — тонкий, полупрозрачный, нечеткий, дрожащий, как желе и одновременно густой, как студень. Дышать становилось трудно, горло перехватывало — чудилось, что отряд движется сквозь толщу воды.

Ашет, скачущий впереди, мрачнел с каждым мигом все больше. Губы его шевелились, глаза сверкали — охотник, более сведущий в магии, нежели его спутники, знал, что происходит, понимал это, и не мог предположить лишь, кто есть первопричина этому.

— Искажение третьего порядка… — чуть слышно прошептал он себе под нос, и слова его растаяли в странном, тяжелом тумане.

Да, он знал, что происходит. Искажение временной ленты третьего порядка — сжатие временных промежутков, опасные игры, игры со временем, на которые идут лишь отчаявшиеся или отчаянные. Те, кому нечего терять, кто готов положить все на алтарь своей цели… И редко эти цели светлы.

Кто? Кто мог сделать это, кому достало сил? Искажение третьего порядка — сложная магия высших сфер, она подвластна лишь богам, или… их адептам. Но кто, черт возьми, кто?? И зачем… То, что искажение было призвано как-то помешать князю Финоры, Ашет не сомневался ни на миг. Но чего хотел добиться неизвестный недоброжелатель, вот так путая, сплетая временные нити?

Крик наверняка испустил или сам Серебряный Фредо, или один из его спутников. Однако, по всем подсчетам выходит, что они еще должны быть далеко от этих людей, и скакать им еще как минимум ночь, чтобы настичь их, если только они не задержаться где-то надолго… Но этот туман все меняет и все объясняет.

«То-то мне показалось странным, что мы начали настигать их», — мелькнуло в голове у охотника. Время словно ускорило свой бег, время было ускорено намеренно, но зачем, зачем? С какими целями?

И кем…

Ашет закусил губу, немного склоняясь к шее коня, устремляясь вперед всем своим существом. Это кто-то из спутников Фредо, один из них, тот самый, в ком он уже подозревал колдуна… Крестьянин сказал, что у мальчишки были удивительно-синие глаза, похожие на два озера… Колдун с синими глазами… Не может быть!

— Вперед… — прорычал охотник, на ходу вытаскивая из-за пазухи флейту. Если это действительно он, этот мерзавец, этот подонок, то медлить нельзя. Игра здесь, похоже, идет значительно более серьезная, нежели простая погоня за чернокнижником — без преувеличения, судьбы мира стоят на кону!

Впереди послышались голоса. Кто-то произнес слово «барабан», и Аш, недолго думая, поднес к губам флейту. Картинка в голове начинала складываться, в одну секунду припомнились следы боя на постоялом дворе, уничтоженные, будто взорванные, ноофеты… Барабан, барабан, зачарованный барабан! Нет, нельзя позволять бить в него — этот инструмент имеет слишком разрушительную силу!

Резкая трель флейты вспорола воздух, и охотник, внимательно прислушивающийся к происходящему впереди, отметил для себя звук глухого удара о дерево, а после — звук упавшего тела.