Корона мертвого короля

Глава 7

Паренек сидел, уткнувшись лицом в колени, рядом с лошадьми и на слова Шина реагировал только невнятным бормотанием. Временами он вздыхал, ежился, вздрагивал, но больше никаких признаков жизни не подавал, и молодой страж уже начинал беспокоиться за недавно обретенного приятеля.

О том, что видели внизу, товарищи рассказать ему уже успели, и Шин, изрядно впечатленный, представляя, насколько это зрелище должно было шокировать непривыкшего к ужасам жизни Антона, искренне сочувствовал ему, но как помочь, не знал. Тут, собственно, и сказать-то было нечего — все было ясно без слов, добавить ничего бы не получилось, да и утешительных выражений не находилось.

Подошел Ашет. Он, как и его спутники, уже успел немного перекусить, отдохнуть и, не намереваясь продолжать дождливой ночью путь, принял решение переждать непогоду в церкви. Решение это устроило всех, за исключением все того же Антона, которому находиться в таком жутком месте, рядом с кровавой пещерой, было нестерпимо страшно.

Охотник присел перед пареньком на корточки, и неспешно перевел взгляд на Шина.

— Он так и не ел?

Страж отрицательно мотнул головой. Стальной Аш не казался ему человеком, способным проявлять сочувствие, даже наоборот — ему чудилось, что поведение племянника Анатолия вызывает в душе охотника лишь раздражение.

Ашет глубоко вздохнул и, протянув руку, легонько встрепал светлые кудри юноши.

— Антон.

Парень медленно поднял голову и, шмыгнув носом, попытался изобразить вежливое внимание.

— Д… да, господи… дин…

— Ты не голоден?

Антон мотнул головой и, вероятно, считая разговор оконченным, не уткнулся в колени, но опустил взгляд, рассматривая мраморный пол. Охотник тонко улыбнулся.

— Что ж, хорошо. Тогда, быть может… ты все еще хочешь обучаться игре на флейте?

Эти слова на паренька произвели почти магическое действие. Он вскинулся; глаза его заблестели, а щеки порозовели; приоткрывшиеся губы тронула неуверенная улыбка.

— Вы научите?..

— Не за один раз, конечно, но начать учиться мы можем, — невозмутимо отозвался Ашет и, резко выпрямившись, приказал, — Вставай. Играть на флейте нужно стоя. К тому же, не помешает отойти от лошадей — резкие звуки могут их напугать, а вредить животным мне бы не хотелось.

Парень, определенно отвлекаясь от своих мрачных размышлений, мигом вскочил, облизывая в предвкушении губы и, оглядевшись, неуверенно шагнул ближе к кровавому кругу. Последний его по-прежнему напрягал, но находился, тем не менее, на достаточном удалении от их ставки, от лошадей и людей.

Учитель его выбор одобрил. Подойдя к кровавому кругу, Ашет повернулся и, достав из-за пазухи флейту, спокойно протянул ее своему юному ученику.

— Надеюсь, ты не забыл еще, как играть на дудочке, — спокойно произнес он, наблюдая, с каким благоговейным трепетом Антон принимает зачарованный инструмент, — Хорошо. Подноси мундштук к губам, и дуй, только не слишком сильно. Ураганного ветра нам довольно и за окном… Подожди! — заметив, что парень уже набрал воздуха в легкие, намереваясь весь его обратить в мелодию, охотник нахмурился, — Зажми две верхние дырочки, чтобы звук был чище. Дуй.

Резкий, визжащий звук, не похожий не только на мелодичные напевы флейты, но и вообще на музыку, разнесся по церкви. Люди занервничали; лошади заржали, заволновались. Пьетро, вскочив, поспешно ухватил поводья некоторых из них, успокаивая; с другими справился Барт.

Антон, краснея, опустил флейту. Ашет остался безучастен.

— Что ты делаешь?

— Дую, господин учитель… — виновато произнес паренек, — Так, как вы велели — зажимаю две верхние, вот… — он продемонстрировал собеседнику два своих пальца на верхних дырочках флейты, и оттопыренные все остальные.

Аччайо тихонько вздохнул.

— Переверни флейту. Так. Видишь отверстие?

Антон удивленно кивнул, разглядывая еще одну, казалось бы, лишнюю дырочку на флейте, расположенную почему-то позади нее.

— Видимо, на твоей дудочке такого не было. Зажми ее большим пальцем… Вот так. Остальные должны обнимать стан флейты, располагаясь над прочими дырочками, чтобы иметь возможность зажимать и их. Заднее отверстие всегда должно оставаться зажатым, иначе звук будет излишне резким и визжащим, не давая вывести мелодию. Не спорю — иногда, в некоторых мелодиях, палец с задней дырочки убирают, но это происходит лишь в случаях, когда требуется особенно приукрасить сложный мотив, и тебе пока к этому стремиться нужды нет. Итак, зажми заднее отверстие… Так, хорошо. Теперь две верхних дырочки. Дуй.

Парень, внимательно выслушав маленькую лекцию, серьезно покивав, опять сосредоточился и, проверив, что все пальцы располагаются на своих местах, осторожно подул.

На этот раз звук вышел значительно более мягким и мелодичным, никого не испугал, и даже лошади, хоть и пряли ушами, остались довольно спокойными.

— Продолжай, — заметив, что юноша собирается прекратить, учитель чуть нахмурился, — Зажми четвертую дырочку… Так, теперь отпусти… Третью… Да что у тебя с дыханием, ты совсем играть не умеешь?

Антон медленно опустил флейту и, тяжело дыша, попытался что-то сказать, как-то объяснить свое поведение. Всю коротенькую мелодию он выдул на одном дыхании, и теперь ощутимо запыхался.

Заботливый дядя поспешил вмешаться в процесс обучения.

— Да будет тебе, патрон, ты ж его совсем загоняешь! Мальчик устал, конечно, ему не хватает…

— Он хотел учиться, — жестко оборвал Аш, — Что же, пусть учится. Антон!

— Да, учитель? — парень, кое-как выровняв дыхание, выпрямился, вытягивая одну руку вдоль тела, а в другой сжимая флейту. Стальной Аш чуть приподнял уголок губ — такое обращение ему понравилось.

— При игре на флейте, выдыхая воздух, старайся не выдувать его сплошным потоком, а делить на коротенькие выдохи. Представь… что ты произносишь «ту-ту-ту», только, конечно, в определенном ритме. Понял?

Антон задумался, подозрительно разглядывая флейту, потом глубокомысленно кивнул и, не дожидаясь приказа, поднес ее к губам. Пальцы его находились на положенных местах, лицо было сосредоточено. Он вновь набрал полную грудь воздуха и осторожно подул.

Флейта разразилась серией коротких, немелодичных вскриков, взвизгов, словно где-то бился в истерике годовалый младенец.

Барт тихонько застонал и, уткнувшись лбом в своего коня, сочувственно потрепал его по холке. Жеребец отозвался тихим, жалобным ржанием.

— У меня тоже голова от этого болит, — понимающе шепнул страж, — Но ребенку нужно учиться — он же, в конце концов, за ради того с нами и отправился!

Антон, покосившись на мужчину, виновато вздохнул и вновь поднес флейту к губам. На сей раз дело, как будто, пошло лучше — вместо коротких звуков из зачарованного инструмента полилась сплошная мелодия, быть может, не слишком чистая, но довольно приятная на слух.

Обрадованный парнишка, завершив свой музыкальный пассаж, вновь набрал в грудь воздуха и подул уже сильнее.

Слабый ветерок пронесся по церкви вместе со звуком, колыша пламя свечей и сдувая легкую пыль. Стражи, внимательно наблюдающие за упражнениями своего молодого протеже, переглянулись. Ашет победоносно улыбнулся и одним уверенным движением отобрал у ученика флейту.

— На сегодня достаточно, иначе, боюсь, ты, увлекшись, разрушишь церковь. Я же еще намереваюсь провести ночь под ее кровом… Могу тебя поздравить, Антон. Ты делаешь успехи — мало кому удавалось при первой же встрече с зачарованным инструментом вызвать такую реакцию.

Заметив, что парень, по-видимому, не слишком рад произведенному эффекту и даже, похоже, чувствует себя виноватым за этот порыв ветра, охотник легко хлопнул его по плечу, приближая губы к уху.

— Посмотри вниз, — шепнул он, — Кажется, ты сумел избавить и самого себя, и нас всех от того, что не давало тебе расслабиться.

Антон недоуменно и недоверчиво покосился на него, а затем осторожно опустил взгляд на пол под своими ногами, на кровавый круг у…

Круга не было. Пол казался девственно чистым, никогда и никем прежде не тронутым, и в какой миг он очистился, затруднился бы сказать даже сам исполнитель.

Паренек неуверенно заулыбался, и теперь испытывая уже не вину, а гордость, восторженно повернулся к дядюшке, явственно ожидая от него одобрения. Сияющий Анатолий не преминул удовлетворить это желание племянника и, подойдя, сердечно хлопнул его по спине.

— Вот теперь и перекусить можно! — воодушевленно заявил он, — Идем, идем, мой мальчик, ты приложил много сил, и я надеюсь, это благотворно повлияло на твой аппетит!

Антон, широко улыбаясь в ответ, кивнул, и согласно отправился ужинать.

Ашет, оставшийся в одиночестве там, где недавно был кровавый круг, отвернулся, глядя себе под ноги.

— Остается надеяться, — быстро прошептал он, — Что, убрав этот символ, мы не поможем выбраться Неблису.

…Утро после дождливой ночи выдалось ясным, прозрачным, казалось начисто вымытым и блестело из больших окон первыми солнечными лучами, приглашая отправиться в путь.

Ашет, практически не спавший этой ночью, задремавший лишь под утро, привалившись к стене, первым открыл глаза и, легко встав, громко скомандовал подъем.

Стражи, спавшие вповалку, недовольно зашевелились, неохотно просыпаясь; Антон, свернувшийся калачиком рядом со своим конем, потянулся, зевая. Несчастный Шин, который спал сидя и всю ночь мучился из-за неудобной позы и боли в затекших, лишенных нормальной подвижности ногах, открыл глаза и хмуро сообщил, что готов отправляться в путь.

Барт, глядя на него, только вздохнул и, дернув Толю за рукав, склонился к его уху.

— Зачем вы его тащите с собой? Бедняге лучше было бы остаться в деревне, там бы о нем позаботились, помогли бы прийти в себя…

— Он хочет отомстить чернокнижнику, — страж тяжело вздохнул, — Месть — благородное дело, Барт, мы не смеем отказывать ему в этом желании. К тому же, есть все основания полагать, что, останься он в деревне — и его вновь отправили бы в дом Потерянных душ. Эта участь хуже смерти, поэтому он предпочитает мучиться.

— Отважный парень, — мужчина покачал головой, — Искренне надеюсь, что чернокнижник — не князь. Потому что этому мерзавцу я бы сам с удовольствием глотку перерезал!.. Но князя тронуть не дам.

Ашет, обладающий в силу своей профессии исключительно острым слухом, покачал головой. С его точки зрения сейчас время не предрасполагало к досужим разговорам.

— Собирайтесь, — коротко бросил он, подходя к своему коню и принимаясь седлать и взнуздывать его, — Чем скорее мы выедем, тем лучше, нет смысла болтать. Антон!

— Да, учитель? — паренек с готовностью подскочил к наставнику, всем видом показывая готовность услужить.

— Накорми, напои лошадей — путь нам предстоит долгий, тем более, что мы так толком и не знаем, куда ехать. А вы пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! Пьетро!

Не получив ответа, Аччайо глубоко вздохнул и, лишь сейчас надев шляпу, надвинул ее на глаза, понижая голос.

— Пьетро…

— Ммм?

Дерзкий страж, всегда уверенный и грубый, совершенно не приспособленный для мягкого разговора и мягкого поведения вообще, стоял, привалившись плечом к стене и тихо дремал, не прислушиваясь к разговорам. Его предстоящий выезд, по-видимому, мало интересовал.

— Барт, тресни его, да покрепче, — попросил Ашет и, отвернувшись, обратил взгляд на Шина, подходя и присаживаясь рядом с ним на корточки, — Как ноги?

— Да как они могут быть? — сварливо отозвался несчастный страж, — Клянусь, лучше бы он мне их отрубил, я бы хоть не чувствовал такой боли!

Охотник быстро улыбнулся.

— Опрометчивое высказывание. Отруби он тебе ноги — и ты бы уже никогда не смог ходить, а так через некоторое время поправишься.

— Я до этого времени не доживу, — мрачно бросил Шин и, махнув рукой, попытался встать. Ашет уверенно подхватил его справа, поспешивший на помощь Барт — слева, и вскоре уже пострадавшего от произвола чернокнижника молодого человека снова водрузили на лошадь. На какую — в суматохе не разбирались, выбрали первую попавшуюся. Из всего отряда лично своего жеребца имел только Антон, да Ашет избрал себе отличного пегого коня, любящего идти во главе табуна. Будучи лидером сам, охотник предпочитал выбирать себе скакуна под стать.

Прошло не менее получаса, прежде, чем все, наконец, собрались и, покинув страшную церковь, расселись по лошадям. Антон напоследок нервно оглянулся на двери жуткого строения, опять припоминая пещеру под ним и, сглотнув, торопливо обратил взгляд вперед. Потрепал жеребчика по шее и дал ему шенкеля — спутники юноши уже вовсю направлялись прочь, один он задержался по глупости, поэтому следовало спешить.

Лошади пошли мягкой, легкой рысью, увлекая всадников вперед. Те скакали молча, постепенно просыпаясь и, в целом, дорогой наслаждались.

Погода царила великолепная. Было по-утреннему свежо, дул слабый ветерок, еще тянуло ночной влагой, но солнце уже начинало согревать своим теплом зазябшую землю, испаряя лишнюю воду с ее поверхности. Постепенно поднимался дневной зной, еще овеянный слабой прохладой, сдувал со скачущих вперед людей последние остатки сна и наполнял их тела здоровой бодростью.

Впереди показалась деревенька. Останавливаться в ней путники не планировали, но коней попридержали, дабы не зашибить кого по случайности. Вот мелькнули въездные ворота, потянулись по сторонам плетни, ограждающие покосившиеся домики от дороги…

— Ах, дьявол! — Барт, едва не упав с коня, удержал его на месте и одним движением соскользнул на землю. Вынужденные остановиться спутники непонимающе уставились на него. Страж махнул рукой.

— Хромает. В копыто, наверное, что-то забилось, почистить надо… Антон, будь другом, сбегай до какой-нибудь конюшенки, спроси крючок или нож деревянный, я с собой не захватил.

Ашет мельком поморщился и соскользнул со своего жеребца. Непредвиденная задержка охотнику не нравилась.

Антон, покладисто кивнув, быстро спрыгнул со своего коня и, оглядевшись, передал поводья дядюшке, сам торопливо направляясь к небольшому стойлу неподалеку.

Разговор он услышал уже на подходе к нему и, притормозив, напрочь забыл о просьбе спутника.

— Да рано утром уехали, хозяйка моя все сетовала, что не проводила их. Карину они ищут, шаманку!..

— Дык это… опасная ж она…

— Да то и я им говорю, что опасная, что до нее добраться тяжело, а они знай свою линию гнут! Ранен там один из их приятелей, вот и рискуют за ради него. Ох, бывает же дружба в наши дни!

— Я такой дружбы не видывал… А они хоть за постой-то заплатили?

— Хотели, да я не взял. Много ли — четырех голодных ребят с дороги накормить, чай, не обнищаю!

Антон медленно, осторожно попятился. Парнем он был и в самом деле башковитым, выводы делать умел и сейчас быстренько прикинул варианты. Четверо проезжих… ищут какую-то шаманку… Из них один ранен! Уж не те ли это люди, которых его новые друзья и покровители разыскивают?

Медлить юноша не стал. Те это люди, или нет — он не знал, однако, сообщить об услышанном считал своим долгом, поэтому без излишних разговоров бегом бросился к спутникам, а главным образом — к своему новоявленному учителю, Стальному Ашу.

Вода в Красной речке была холодной и быстрой, но не глубокой. Перебраться через нее было вполне возможно, даже не отыскивая брода, чем путники и воспользовались.

Мартын, спустившись следом за Аркано в ледяную воду, съежился и как будто взъерошился, ощетинился, становясь похож на ощипанного куренка. Его слуга, сочувственно вздохнув, осторожно последовал за своим господином, тоже ежась и неловко приподнимая иногда ноги, но в целом шагая вполне уверенно, и по большей части беспокоясь о лошади, ведомой в поводу. Сам пират аккуратно шагал впереди своего Гонора, мерина, которому как раз в этот момент вдруг пришло в голову продемонстрировать нрав. Стеснительность с коня как ветром сдуло — то ли он уже привык к обществу Вороны и Вихря, а также их хозяев, то ли просто полагал, что холодная вода дает ему право артачиться.

Коснувшись ногами ледяных струй, Гонор захрипел, пытаясь встать на «свечку», вскидывая копыта и молотя ими по воде, окатывая недовольного хозяина каскадом холодных брызг.

Аркано, спокойно ведущий обреченно шагающего по ровному дну Вихря, на спине которого гордо покачивался Фредо, удивленно обернулся. Сам князь, тоже не ожидавший такого поведения от, казалось бы, всегда спокойного и уравновешенного мерина, повернувшись в седле, еле удержался за его луку, чудом не соскользнув в быструю воду.

— Да тихо ты… Успокойся… Гонор, я кому сказал — цыц! — Мартын, дергая поводья коня, изо всех сил пытался усмирить его, но результата это не приносило. Конь бесновался, ржал, поднимал копытами пену и ни в какую не соглашался идти через реку.

— Он просто не любит воду, — виновато оправдывался его хозяин, изо всех сил удерживая норовистое животное, — Стой, скотина безмозглая! Фракасо! Ну, и схлопочешь ты у меня сейчас…

— Позвольте мне, хозяин, — Антон быстро улыбнулся и, аккуратно подведя спокойную Ворону ближе, уверенной рукой перехватил у господина вожжи.

Беснующийся конь, ощутив твердую хватку, с громким плеском опустил копыта в воду, и замер, как вкопанный. Парень пощелкал языком и аккуратно потянул его за собой. Гонор пошел, ступая осторожно, неуверенно, с видом бессильной обреченности подчиняясь новому поводырю.

Фредо едва заметно прищурился. Мартын с конем совладать не смог, а этот мальчишка сумел… Говорит ли это в пользу подозрений в его адрес? Стоит ли на основании того, что Антон смог договориться с норовистым скакуном, обвинять его в вещах более страшных и неприятных?

Князь тяжело вздохнул и предпочел отвернуться. Подозревать Антона или нет, ему уже было, в общем и целом, все равно — Фредо настолько извел сам себя подозрениями, что не доверял больше никому из спутников, включая и Аркано, и самого себя. В голову ему приходили абсурдные мысли — а что, если какой-то черный дух завладел его телом, и теперь, пока сам чернокнижник спит, дух этот вершит свои темные дела? Что, если этого духа почуял Эрнесто? Ведь, в самом деле, неблиссер был совершенно уверен — предатель в отряде есть. Поскольку отряд очень невелик, то и выбор мал, а если учесть, что Медведя Фредо подозревал даже меньше, чем себя, то вариантов становилось еще меньше. Но остановиться на каком-то одном все не получалось, и бесконечные сомнения просто сводили князя Финоры с ума. Порою ему даже хотелось, чтобы Стальной Аш наконец добрался до него, просто, чтобы положить конец его бесконечным метаниям.

Жаль, что с таким исходом не согласился бы ни один из его спутников. Даже предатель, кем бы он ни был.

Дно начало повышаться, и через несколько секунд Вихрь уверенно ступил на твердую землю. Аркано, взошедший на нее первым, по мере сил своих помог коню выбраться на сухую почву и, поджидая бредущих по колено в воде спутников с их лошадьми, перевел взгляд на молочного брата.

— Как самочувствие?

— Лучше, — Фредо глубоко вздохнул и, сделав над собой некоторое усилие, соскользнул на землю, — Пойду пешком. Если здесь и вправду есть ловушки… — он примолк, а потом безрадостно махнул рукой, — Хотя мне кажется, что самую главную ловушку мы ведем с собой.

Заметив взгляд названного брата, красноречиво устремленный на Мартына и его слугу, Медведь вздохнул. Его подозрения князя тоже беспокоили, особенно потому, что сполна перекликались с его собственными, но на ком из спутников остановить выбор, мужчина не знал.

— Ты заметил, как легко Антон усмирил коня?

Аркано мрачно кивнул, и тотчас не преминул возразить.

— Но ведь он жил в деревне. Мог научиться усмирять норовистых лошадок, разве нет?

— Мог, — чернокнижник опустил голову, — И Мартын мог чисто случайно прийти следом за нами на постоялый двор. И Антон мог по простому совпадению избрать именно его себе в хозяева… Для одного из них все это не более, чем череда совпадений. Но вот для другого это хитро продуманный план, и я уже всю голову сломал, пытаясь определить, для кого именно!

— А что, если они оба?.. — Медведь вгляделся в близящихся спутников и понизил голос, — Может, они сговорились задолго до той встречи на постоялом дворе, а потом… Все разыграли, как по нотам.

— Хватит с нас одного музыканта за спиной, — пасмурно откликнулся Фредо, — Еще двух в отряде я просто не выдержу… Тихо. Они уже почти выбрались.

Мартын, мокрый стараниями коня с головы до ног, мрачный и злой, одним прыжком выскочил из воды на берег и, оглянувшись на мерина, погрозил ему кулаком.

— Вот обращусь в ноофета, да и сожру тебя — будешь тогда знать, как фордыбачить!

Медведь не сдержался от смешка.

— Ну-ну-ну, зачем так пугать бедное животное? Обратиться мы тебе не позволим, друг, так что, полагаю, Гонору твоему ничто не грозит.

Пират задумчиво воззрился на него, медленно кивая.

— А забавно звучит, — отметил он, — «Твоему Гонору»… Можно подумать, что ты говоришь о моем собственном характере.

— У тебя самого гонора тоже хоть отбавляй, — спокойно вставил Фредо и, увидев, с каким трудом Антон в компании двух лошадей выбирается на берег, чуть сдвинул брови, — Помоги своему слуге.

Менестрель насупился.

— Уж унизил, так унизил… — заворчал он, — «Помоги слуге»! Вишь, чего выдумал, да где это… — наткнувшись на взгляд чернокнижника, взгляд, в котором уже мерцали серебряные искры, парень примирительно поднял руки, — Да понял я все, понял. Сейчас помогу… Эй, скотина безмозглая! — пират повелительно махнул рукой, призывая мерина к себе, — Хватит из себя немощь изображать, давай сюда!.. Фракасо!

Конь вылетел на берег в снопе брызг, вновь окативших хозяина и, оказавшись, наконец, на твердой земле, довольно заржал, встряхиваясь, как собака.

Аркано, смеясь, замахал руками, отбиваясь от брызг. Когда мерин успел так вымокнуть, было непонятно.

— Во имя Великой Праматери, такое чувство, что его целиком купали! Как это он так?

— А скакать меньше надо, тогда и таким мокрым бы не был, — недовольно буркнул добрый хозяин и, притянув коня за уздечку к себе, звонко поцеловал его в лоб. После чего вдруг резко обернулся, озираясь.

— Так, стало быть, это и есть та самая дубовая рощица… Паршивое местечко, ничего не скажешь. Птицы не поют, на голову не гадят — подозрительно.

Главнокомандующий при последних словах пирата почему-то притих и, мрачнея, опустил взгляд. Заметив, что Фредо смотрит на него с непонимающим вопросом во взоре, он тяжело вздохнул.

— От Барта давно известий нет, — говорил мужчина тихо, не желая быть услышан кем-то еще, кроме брата, — Думаю… не надо ли ягола к нему послать?

— Чтобы призвать ягола, нужно свистнуть, — напомнил князь и, оглянувшись на дубовую рощу за спиной, неодобрительно покачал головой, — Здесь свистеть мне бы не хотелось. Мартын прав — странное место. Слишком тихо здесь. Ни к чему рушить эту тишину…

Медведь пасмурно кивнул. Внутренне он был полностью солидарен с молочным братом, разумом понимал его правоту, но сердце, сжимаясь от беспокойства за товарища, не желало подчиняться доводам логики. Стальной Аш — хитрая лиса, опасный человек… Что, если он заметил слежку? Что, если верный Барт уже несколько дней как лежит где-то в овраге, мертвый и холодный, а они даже и не подозревают об этом?..

А Ашет Аччайо гонится за ними по пятам, а в отряде есть предатель… Аркано тряхнул большой головой. Такими темпами она вскоре лопнет, как мыльный пузырь, как… как ноофет от барабана Мартына, а он так ничего и не успеет понять!

Нет, надо перестать загонять себя этими дурацкими мыслями. Если предатель есть — рано или поздно он объявится, а до того времени нет нужды думать о нем. Пусть все будет, как будет…

Мужчина вздохнул и, перехватив у Антона поводья своей кобылки, первым аккуратно направился вперед. Чутья, интуитивного прозрения он был лишен, поэтому опасностей ждал чисто на логическом уровне, ничего не предчувствуя. Предчувствие — удел Фредо, дело чернокнижника. Он же просто пойдет вперед. О ловушках пусть его предупреждают более чуткие спутники.

— Аркано!

Медведь не успел даже додумать до конца мысль о том, что его будут предупреждать о ловушках соратники, как предупреждение уже, видимо, последовало. Мужчина остановился, окинул жидкий лесок перед собой недоуменным взглядом и непонимающе обернулся. Никаких ловушек он не заметил, и о чем его хочет предупредить названный брат, не знал.

Впрочем, Фредо и не собирался предостерегать главнокомандующего от опасностей, цели у него были совершенно иные.

— Небо темнеет, — негромко уведомил он, — Я думаю, нам лучше остановиться здесь на ночлег. Идти в темноте сквозь лес полный ловушек… не самая здравая мысль.

— Пожалуй, — Мартын, человек, казалось бы, больше всех заинтересованный в том, чтобы поскорее добраться до шаманки, воодушевленно накинул поводья мерина на ближайший сук и, не мудрствуя лукаво, растянулся на траве. Лицо его залило выражение величайшего блаженства.

— Если я кому-то нужен — я сплю, — предупредил он, закидывая руки за голову и сгибая одну ногу в колене, — Так что все вопросы, пожалуй, до завтра, а там…

— Ты хоть подпругу коню ослабь, — Аркано неодобрительно покачал головой, переводя взгляд на слугу, — Антон… ты позаботишься о лошади своего хозяина?

— Конечно, дядя, — паренек расплылся в широкой улыбке и спешно приблизился к мерину, — Я ж на то с вами-то и поехал, что б помогать, служить, подсоблять, где сумею… С лошадками-то я сызмальства общаюсь, они меня любят, с удовольствием позабочусь!

Он отошел, занимаясь конем Мартына, а князь и главнокомандующий понимающе переглянулись. Если парень занимался лошадьми сызмальства, если они его любят, то тогда нет ничего удивительного и подозрительного в том, что он сумел сдержать Гонора. Однако…

Медведь резко отвернулся, не желая более размышлять на эту тему и принялся скрупулезно ослаблять подпругу Вороны. Фредо занялся своим конем — Вихря князь любил, и ухаживать за ним всегда старался лично.

Вскоре все уже было устроено, как того требовали обстоятельства, и четверо усталых путников повалились на траву, рассчитывая на глубокий и крепкий сон. Часовых выставлять не стали — место, хоть и внушало подозрения, опасным не казалось.

Заснули быстро, удобно устроившись среди мягкой, атласной травы.

Пробуждение оказалось куда как менее приятным.

Глухой, низкий гул наполнил собою дубовую рощу, окутал берега тихо журчащей Красной речки и, наконец, подобно топору палача, рухнул на головы путешественников. Вода пошла волнами, земля завибрировала, пропуская звук и как будто приподнимаясь.

Путники всполошено повскакивали, изумленно озираясь, не понимая, в чем дело и что происходит. Мартын, спросонок захвативший в рот несколько травинок, принялся отплевываться, протирая лицо рукой.

— Антон! — хрипло позвал он, сознавая, что слуги рядом нет, — Где ты?

— Здесь… — послышался в ответ слабый писк. Аркано аккуратно дернул пирата за рукав и, дождавшись от него вопросительного взгляда, кивнул куда-то в сторону, туда, куда уже с доброй усмешкой смотрел Фредо.

Мартын выплюнул последнюю травинку и, протерев глаза, воззрился в ту же сторону. Моргнул раз, другой. Протер глаза еще раз…

— Какого хрена ты делаешь с моим барабаном, щенок?!

Антон, сидящий на земле, обняв барабан хозяина ногами, съежился, сжался еще сильнее, пытаясь спрятаться за инструментом.

— Я случайно, — пискнул он, — То есть, я хотел… я не хотел, хозяин, простите! Да мне б попробовать просто, я ж чисто с интересу… Я ж не думал себе, что такой грохот получится!

— Дурак! — продолжал кипеть пират, — Глупый мальчишка, безмозглый идиот! Ты нас угробить мог, зачарованный барабан — не детская тебе игрушка! Фракасо! Будь ты проклят, безмозглый…

— Мартын, уймись, — главнокомандующий слегка сжал плечо друга, посылая ему успокаивающую улыбку, — Антон, брать вещи хозяина без спроса нехорошо, это недостойно ни порядочного человека, ни порядочного слуги. Ты не знал, что это не простой барабан?

Паренек испуганно помотал головой. Он, судя по всему, сам не ожидал, что одно прикосновение к инструменту может произвести такой звук, и сейчас был изрядно напуган.

— Клянусь, дяденька, и в мыслях не было! Я… я ж токмо это… думал, постукаю малость, тихонечко, пока вы отдыхаете, а тут вона… Мне сон не идет, вот замест него и дурь пришла, — он понурился и горестно вздохнул, — Верно в деревне говорили, что с моей головой вредно в тиши ночи одному оставаться… Светлые знают, до чего моя дурная головушка так докумекать может…

— Что дурная, так это точно, — мрачно подтвердил Мартын и, тяжело вздохнув, со вкусом потянулся, озираясь, — Эх-ха, а солнышко-то только еще начинает просыпаться… Ну, и что мы теперь будем делать? Попытаемся еще поспать, или ну его на фиг, пойдем напролом?

Фредо, успевший за время речи пирата обменяться понимающими взглядами с Аркано, чуть улыбнулся.

— Я думаю, имеет смысл выдвигаться прямо сейчас. Боюсь, сон уже прогнан, пока мы вернем его обратно, наступит утро… Чем терять время понапрасну, давайте попытаемся продолжить путь. Возможно, ловушки, поджидающие нас, окажутся, не столь страшны, как опасался тот крестьянин.

Медведь пасмурно кивнул и принялся собираться в дорогу. Самому главнокомандующему поспать бы, если бы он лег, возможно и удалось, и сон его еще не был окончательно прогнан… Но спорить со своим молочным братом, с князем Финоры, мужчина еще издавна полагал гиблым делом. Фредо всегда, при любом раскладе, стремился оказаться правым и норовил оставить последнее слово за собой. В таком виде спор затухал довольно быстро, и чаще всего Аркано оказывался в дураках.

Позволить чернокнижнику обломать себя при новых знакомых он не хотел. И поэтому собирался, без особой охоты, но старательно, собирался, сумрачно размышляя об очевидной нелогичности решения предводителя отряда. В темноте ловушки обходить будет куда как труднее, чем при свете дня…

…Первым опасность почуял — в прямом смысле! — шедший третьим Мартын. Он остановился, резко втянул носом воздух и нахмурился.

— Пахнет кровью.

Отряд остановился как по команде. Аркано и Фредо, переглянувшись, в безмолвном согласии уставились на пирата; Антон испуганно прижал руки к груди, пытаясь спрятаться за хвостом мерина. Потом сообразил, что подходить к лошади сзади довольно опасно, и предпочел скрыться у бока коня. Гонор, впрочем, к его метаниям остался совершенно равнодушен — после купания в реке он, казалось, снова поумерил пыл.

— Откуда? — князь, хмурясь, быстро оглянулся по сторонам. Мартын вздохнул, отводя свободную руку в сторону (во второй он сжимал поводья коня).

— Да почитай отовсюду. Не могу его выносить, запах крови сводит меня с ума! Фракасо! Кажется, надо было захватить с собой бутылочку святой воды…

— Похоже, — без тени улыбки согласился Медведь и, окинув взглядом окружающие их деревья, покачал большой головой, — Но придется терпеть. Отовсюду, говоришь, пахнет… Возможно, след оставлен на стволах, оставлен с каким-то целями!

— И цели эти нам, скорее всего, не понять, — невозмутимо откликнулся чернокнижник, неожиданно вновь поворачиваясь и хладнокровно продолжая путь, — Здесь живет шаманка, друзья. Шаманы — странные люди, загадочные, им ведомы тайны природы и свойственны… скажем прямо, довольно экстравагантные поступки.

— Но чья это может быть кровь? — пират недовольно поежился, попытался обхватить себя руками, едва не запутался в поводьях недовольно заржавшего мерина, и благоразумно оставил эти попытки.

— Вряд ли человеческая, — спокойно отозвался князь и, прикрыв глаза, потянул носом воздух, ловя слабый ветерок откуда-то с северо-запада, — Шаманы предпочитают проводить свои обряды на крови животных. Но при этом, как мне известно, природу они любят и чтят, и без нужды не убивают. По-видимому, эти кровавые метки здесь давно, и я даже осмелюсь предположить, что они способны дать шаманке знать о приближении нежеланных гостей.

— То есть, нас, — для особо непонятливых уточнил Медведь и, расправив плечи, гордо выпрямился, — Что ж, если ей уже известно о нашем приближении — тем лучше. Быть может, этой женщине достанет разума понять, что мы не враги.

Князь только улыбнулся в ответ на эти громкие слова.

— Я ведь сказал, — спокойно напомнил он, — Шаманы — странные люди. Врагами они могут посчитать даже друзей. Идемте вперед, но будьте осторожны. Если повеяло кровью, не исключено, что и ловушки поблизости.

Ответом на его слова послужил пронзительный вопль, полный боли. Фредо резко обернулся. Аркано, замерев на миг, без излишних слов бросился к упавшему вдруг Мартыну. Антон предпочел не высовываться из-за конского бока.

— Что, что такое? Да не кричи же ты так! — главнокомандующий, которого дикие вопли, полные боли и слез, отвлекали вообще ото всего, без излишних церемоний зажал парню ладонью рот. Сразу стало тише. Мартын дрожал и всхлипывал, а поспешно приблизившийся чернокнижник, присев на корточки, осматривал его, пытаясь распознать причину боли.

Дело отягощалось еще и тем, что кругом было по-прежнему темно, а деревья еще и бросали дополнительную тень, поэтому сразу понять, что случилось, не удалось.

Только по прошествии нескольких долгих минут, наполненных болезненными приглушенными стонами и всхлипами, главнокомандующий, заметив, как неловко пират тянет левую ногу, вдруг нахмурился.

— Не может этого… неужели капкан?

Фредо, вмиг переведя взгляд с плеча пострадавшего (он подозревал, что причиной его страданий могут быть раны от клыков ноофета, рассекающие метку), сам нахмурился, осторожно придвигаясь ближе. В темноте он видел не намного лучше молочного брата, но все-таки, напрягшись, был способен кое-что различить.

— Похоже на то… Мартын, не дергайся! Я попытаюсь его разжать.

Пират всхлипнул и, согласно дернув головой, замер, предоставляя возможность помощнику добраться до его раненной конечности. Фредо, осторожно обхватив с двух сторон металлическую ловушку, попытался разжать железные клыки, растянуть их в стороны, освободить… Но капкан был крепким, а князь физической силой никогда особенно похвастаться не мог.

Он немного раздвинул железные челюсти капкана, попытался раскрыть их шире, но, увы… Мокрое и скользкое от крови железо выскользнуло у него из пальцев, вновь впиваясь в ногу Мартына, и последний опять взвыл.

Аркано тихо чертыхнулся и, сплюнув на землю, осторожно убрал руку ото рта пострадавшего, сам решительно направляясь к его конечности. Он, в отличие от чернокнижника, был силен, а с капканами некогда имел дело, и как разжимать их, знал. Фредо, никогда в жизни не принимавший участия в охоте, даже когда находился на воспитании у короля Тревора, в этой ситуации был совершенно бесполезен.

Главнокомандующий опустился на одно колено рядом с капканом, наклонился… И в следующий миг Мартын, взвизгнув не то от боли, не то от восторга, поспешно подтянул к себе раненную конечность, нежно обнимая ее и прижимая к себе.

Капкан Медведь уверенно забросил подальше в кусты, убирая с дороги, бросил вниз челюстями, и спустя несколько секунд с удовлетворением услышал треск ветки и щелчок вцепившегося в нее капкана. Эта ловушка была обезврежена, осталось разобраться с последствиями.

Этим вопросом, впрочем, уже вовсю занимался Фредо.

Склонившись над пострадавшей лодыжкой пирата, чернокнижник с привычной аккуратностью коснулся ее пальцами.

— Вылечить не смогу, — напомнил он, — Но болеть не будет… — лицо его внезапно помрачнело. Князь опустил взгляд и, хмурясь, обхватил лодыжку руками, с силой прижимая ладони к ране, словно вжимая что-то в нее.

Мартын застонал. Фредо, не обращая на него внимания, продолжал вжимать руки в колотые раны на его ноге, вдавливая силу в тело пострадавшего друга, изо всех сил пытаясь унять боль, и не понимая, не в силах понять, почему ничего не выходит. Ему что-то мешало, что-то сопротивлялось изо всех сил, что-то отталкивало его магию, и чем больше сил прикладывал чернокнижник, тем, казалось, сильнее становилось сопротивление.

Мартын тихо плакал от боли, размазывая слезы грязными руками по лицу, и едва слышно поскуливая. Он ждал, ждал с минуты на минуту, что боль уйдет, что помощь друга, наконец, даст свои плоды… но ничего не происходило, и боль застилала его сознание красным заревом.

Наконец, Фредо виновато вздохнул и, убрав руки, сокрушенно покачал головой.

— Я не понимаю, что происходит, — хрипловатым полушепотом признался он, — Что-то мешает, что-то не дает мне унять твою боль, как будто какая-то чуждая сила мешает моей силе… Я первый раз сталкиваюсь с таким. Прости, Мартын. Мы постараемся перевязать твою ногу, но тебе придется терпеть.

Пират сдавленно всхлипнул, силясь унять слезы, приказывая себе успокоиться. Он был мужчиной, сильным, смелым и отчаянным, но перед такой пыткой даже он не мог выстоять. Такой боли он не испытывал никогда в жизни, не подозревал, что она бывает, и тело его не могло удержать закономерную реакцию.

Мартын плакал, как ребенок, прекрасно понимал, что не должен, не имеет права плакать, и все равно не мог унять слезы.

— К… как же я… п-пойду?.. — с трудом выдавил он из себя, глядя, как Медведь уверенно отрывает полосу ткани от подола своей длинной темно-синей туники.

— Мы поможем тебе, — Фредо, придвинувшись чуть ближе, мягко улыбнулся и, протянув руку, потрепал парня по растрепавшимся темным волосам, — Не плачь, Мартын. Боль уйдет, скоро, нам нужно лишь добраться до шаманки…

— Шаманки, которая и подложила мне этот проклятый капкан! — выкрикнул бедный пират и, дернув себя за торчащее ухо, медленно потянул носом воздух, заставляя себя успокоиться. Аркано, не произнося ни слова, присел рядом с ним на корточки и принялся аккуратно, очень осторожно бинтовать его ногу поверх порванной штанины.

— На коне тебе ехать нельзя, — продолжил, не слушая друга, князь, — Если твой Гонор угодит в капкан — беда будет пострашнее твоей раны. Антон!

— Я здесь, господин! — перепуганный слуга, пронырнув под животом у откровенно растерявшегося от такой наглости мерина, вытянулся рядом с хозяином по струнке, сочувственно кривя губы, — Лучше бы я в тот капкан… честное слово, хозяин, если бы я только!..

— Замолчи, — прервал его закончивший работу Медведь, оглядываясь через плечо. Он мысль молочного брата понял, привычно уловил ее на подлете, и сейчас не преминул высказать.

— Найди палку, да покрепче, чтобы твой господин на нее опираться мог. Да поаккуратнее там! Еще не хватает, чтобы и ты в капкан угодил…

Антон нервно кивнул и, опять поднырнув под животом у заржавшего от негодования коня, метнулся к деревьям, искать более или менее подходящую палку.

Фредо, замерший в ожидании рядом с раненным парнем, задумчиво сверлил взглядом его ногу.

— Если бы у меня был посох… — сорвался с его губ полный сожаления вздох, — Глядишь, и справился бы с этой странной силой. Но что, что это за сила?.. — заметив, что друг и брат вопросительно смотрят на него, чернокнижник умолк и мотнул головой, давая понять, что придавать значение его словам не следует.

Спустя несколько минут подошел Антон с толстой, крепкой дубинкой в руке, идеально подходящей для того, чтобы служить раненному тростью.

Мартын с ее помощью поднялся на ноги, и путь, наконец, возобновился.