Корона мертвого короля

Глава 10

Фредо моргнул, потом моргнул еще раз. Отскочившее в момент удара сознание неспешно вновь возвращалось в тело, и чернокнижник постепенно начинал осознавать реальность.

Странно. Он висит на дереве. Кажется, когда его отшвырнуло взрывом, на ветку он не попал, но тогда как? Втянул, что ли, кто-то…

— Прочухался?

Перед глазами мелькнула изящная босая ступня, лодыжка с тонким браслетиком из бусин и маленьких перышек, и князь попытался нащупать под собой опору.

Да. Все-таки ветка. Не самая удобная платформа для того, чтобы приходить в себя после взрыва.

— Ну и тяжел же ты! — продолжал щебетать смутно знакомый, веселый и звонкий голос, — Я уж думала, что уроню, не сумею затащить! Князь Финоры, похоже, хорошо кушает, а?

Князь Финоры?.. Ах, да. Это же он. Князь… чернокнижник… Серебряный Фредо, Фредо д’Ардженто!

А говорит с ним кто?

Он с трудом поднял голову и несколько долгих секунд пытался сфокусировать взгляд на симпатичной девушке с ярко подведенными углем черными глазами, с меховым капюшоном на голове, с какой-то боевой раскраской на лице… Ах, да! Карина, шаманка! Они же шли к ней, чтобы вылечить Мартына, а потом…

Воспоминания нахлынули разом, прожгли сознание князя, как каленым железом и он, дернувшись, тяжело упал с ветки, рухнув навзничь на неровную землю. Мартын! Они думали, что он предатель, а предателем был его слуга, и этот слуга теперь его похитил! О, Всемилостивая Праматерь, что же станет с ним? Он ведь помнил, он видел — несчастный пират начал обращаться, он обращался много стремительнее, чем того можно было ожидать! И теперь ему никто, никто-никто не поможет, теперь этот человек — хороший человек! — будет обречен стать монстром, чудовищем…

Карина на дереве тяжело вздохнула и, легко и изящно соскочив, встала над лежащим князем, упирая руки в бока.

— Ну, и долго ты собираешься валяться? Здесь тебе не постоялый двор, чтобы вот так развалиться и лежать! Ну, мужчины, все бы вам лениться…

— Я не ленюсь, — тихо, хрипло отозвался Фредо и, упершись ладонями в землю позади себя, с трудом сел, — У меня кружится голова и сломана нога. Что с остальными?

Шаманка фыркнула, присаживаясь рядом с собеседником на корточки и, склонив голову, с любопытством вгляделась в него.

— Кружится голова у него! Великая Праматерь, видел бы ты себя в зеркало сейчас, парень! У тебя половина лица в крови, рана на виске! Еще бы твоей голове не кружится, неужели ты ничего не чувствуешь? Ну, мужчины…

— Что с остальными?!

Выслушивать в очередной раз нелестные отзывы о мужском поле вообще и о себе в частности Фредо не хотелось. У него кружилась и болела разбитая голова, у него жгло болью сломанную ногу, и думать получалось с огромным трудом. Повторять вопрос подталкивало беспокойство, говорил не разум, а сердце.

Карина фыркнула и, вновь поднявшись, скрестила руки на груди, окидывая долгим взглядом изувеченную, будто перекопанную поляну.

— Судя по стонам, все живы. Отсюда вижу, как тот мужик с серьгой в ухе выкапывается из-под завала, наглый здоровяк помогает кому-то из своих встать на ноги… Ой, вот парню со сломанными ногами здорово не повезло — на него упала ветка! Бедняга, ему, небось, и позвоночник перебило… — девушка сочувствующе цокнула языком и, не задерживаясь на живописании несчастий Шина, продолжила, — А вон и твой брат, все с флейтой в зубах сиди…

— Мой кто? — чернокнижник нахмурился, — Ты что-то путаешь, Карина, оружие моего брата — меч, а не флейта.

Шаманка медленно опустила на него взгляд и неожиданно весело, очень неподходяще к ситуации расхохоталась. Потом опять присела на корточки и, положив руки на колени, склонила, как птичка, голову набок.

— Так ты что, не знаешь? Да не смеши меня, чернокнижник, эту же историю весь Габар знает!

— Какую еще историю… — голова закружилась сильнее, и Фредо, силясь унять это неприятное чувство, провел пальцами по лбу. Попытался применить силу, но тут же и бросил это дело — какая уж тут сила, тут надо хоть немного в себя прийти, прежде, чем колдовать!

— Историю о том, как жили-были на свете муж и жена, — завела тоном народной сказительницы Карина, — Жили, что удивительно, весьма мирно. Родила бедная женщина мужу сына, а потом он, должно быть, начал обижать ее — как все мужчины! — и она сбежала. Так вышло, что, убегая, она носила под сердцем второе дитя, но муж об этом не знал. А может, и знал — черт его знает, мужики к таким вещам невнимательны. Короче говоря, сбежала она аж в Димору, и там разродилась еще одним сыном. Пожила какое-то время, да померла благополучно. А сын рос-рос… Хотя да, надо сказать, что первый сын ее тоже времени даром не терял. Отец его преставился, он начал воровать, и по случайности стибрил кошель у самого короля Тревора! Король не обиделся, даже наоборот — пригрел маленького воришку, вырастил его, как сына, а потом возвел на престол княжества Финора. Младший же сын этих несчастных рос в условиях значительно менее уютных, много скитался, а потом прибился к столичному легиону охотников. Там он прижился, многому научился и, в конце концов, стал известен всему королевству как Стальной Аш… Эй, Фредо, ты чего?

Князь, слушающий наполовину известную ему историю с открытым ртом, на последних ее строках смертельно побледнел и отшатнулся, едва ли вновь не падая на землю.

Перед глазами все плыло, сознание мешалось и путалось, и выступающая на поверхность невнятного болота правда никак не хотела укладываться в сознании.

Стальной Аш… Ашет Аччайо… Человек, чьего преследования он так боялся… Человек, от которого убегал всю дорогу, если не всю жизнь… Его родной брат?..

— Это не может быть…

Фредо замотал головой, не смог удержаться из-за сильного головокружения и опять упал на землю, ударившись окровавленной стороной.

На глаза навернулись слезы. Они потекли, смешиваясь с кровью, капая на землю, а князь тупо смотрел, как они падают, оставляя на потревоженной почве мокрые следы и не находил в себе сил вымолвить ни слова.

Карина, тяжело вздохнув, сочувствующе похлопала его по плечу, но, особенно не желая соболезновать мужским переживаниям, продолжила вполне безжалостно.

— Великая Праматерь, да ты сам на него взгляни! Вы же с ним… ну, не как две капли воды, но если вас перед зеркалом поставить — все очевидно!

Фредо медленно поднял голову, устремляя взгляд на другую сторону изуродованной поляны.

Шляпу с Ашета сорвало взрывом, и теперь светлые волосы привольно разметались по плечам. В зеленых с коричневыми прожилками глазах играло солнце. Он сидел, по-прежнему держа во рту флейту, даже не пытаясь поднять рук, чувствуя, что пальцы по-прежнему не служат ему, и тупо смотрел в одну точку.

К прославленному охотнику осторожно приблизился Медведь. Он, человек закаленный и в определенной степени толстокожий, уже вполне оправился после мгновенного полета и сильного удара о землю, и сейчас, в оборванной одежде, с пересекающим глаз шрамом, покрытый новыми ссадинами и порезами, с прокушенной рукой, прижатой к груди, выглядел жутко, но вполне уверенно.

— Как ты? — спрашивал Аркано негромко, осторожно: к столичному охотнику он особенной симпатии по-прежнему не питал, но все-таки беспокоиться за него считал своим долгом.

Аш медленно перевел на него взгляд, потом раздраженно выплюнул флейту и резко выдохнул.

— У меня пальцы парализованы, мужик! Я ни играть не могу, ни вообще ими пошевелить! Как по-твоему, как я?

Медведь поморщился. Особенной вежливости он, конечно, не ждал, но и на такое откровенное хамство не рассчитывал. Тем более, что сейчас, глядя на опасного и загадочного Стального Аша, он с изумлением узнавал в его лице черты своего молочного брата, и не мог понять причин этого.

— Будем считать, что это было вежливое «все хорошо», — тонко, язвительно улыбнулся главнокомандующий и, оглядевшись, шагнул в сторону, протягивая руку лежащему на спине стражу, — Вставай, Толя.

Анатолий, ухватившись за крепкую ладонь, рывком сел и, испуганно ощупав себя, дикими глазами уставился на помощника.

— Где Антон?

— Зависит от того, какого ты имеешь в виду, — хладнокровно отозвался Медведь, поворачиваясь к нему спиной и окидывая долгим взглядом поле боя, — Поддельный смылся, захватив твоего дружка-предателя, и нашего друга, а вот настоящий… последний раз я видел, как он убегал в лес.

— Он играл на скрипке, — буркнул Ашет, мрачно созерцая свои скрюченные, словно сведенные судорогой пальцы, — Я думаю, он жив.

— Наверное, жив, — отстраненно кивнул Аркано, вглядываясь во что-то поодаль, — Скоро придет, испугался, наве… Ох, ё… — он метнулся вперед, забывая обо всем и, в два прыжка очутившись рядом с заваленным тяжелой веткой Шином, принялся высвобождать его из-под завала.

Со стороны леса послышались негромкие шаги. Анатолий, взволнованно вскочив, всем существом подался вперед и, обнаружив выходящего на поляну племянника в компании незнакомца с длинной рваной ссадиной на щеке, встрепанными темно-рыжими волосами, желтовато-красными глазами и в разорванном темном плаще, озадаченно замер.

— А… Антон?..

— Со мной все хорошо, дядя, — паренек быстро улыбнулся, поднимая взгляд на совершенно спокойного Эрнесто, — Этот господин как-то вдруг раз — и рядом очутился, а там монстры все кругом, ух, как много было! Так он встал спокойненько так, сказал, чтобы я играл дальше, а сам ну как гонять этих чудищ! Ууу, он сильный, очень, он всех их прогнал!

— Если бы не твоя скрипка, ничего бы не вышло, Скрипач, — неблиссер быстро улыбнулся и, скользнув взглядом по поляне, остановился на друге, — Фредо. Что с тобой?

— Жить буду, — буркнул чернокнижник и, медленно поднявшись на ноги, пошатываясь, двинулся вперед. Он шел осторожно, качаясь из стороны в сторону, хромая, изредка хватаясь за голову, но очень целеустремленно. Он шел к брату. К никогда прежде не виданному родному брату…

Аркано, не понимая, чем вызвано поведение князя, тем не менее, на дороге у него не становился — все внимание главнокомандующего было приковано к изрядно пострадавшему в этой схватке Шину.

Анатолий, завидев приближающегося князя, узнав его мгновенно сразу в двух ипостасях — как князя, и как чернокнижника, — на миг растерялся, не зная, как реагировать. Ведь он, они шли, скакали сюда с одной целью — схватить мерзавца, так поступившего с ними, отомстить ему, а теперь…

Он же своими глазами видел, как сражался, боролся Серебряный Фредо против мерзавца-колдуна, видел, да и сейчас видит, как он пострадал… Можно ли презирать такого человека? Можно ли винить его за глупую шалость, что он провернул когда-то, когда он сейчас… вот так…

Страж опустился на одно колено, почтительно склоняя голову.

— Ваша светлость…

Фредо не ответил. Взгляд его был обращен к Ашету.

— Итак, — говорил он негромко, очень спокойно, как обычно и где-то даже мягко, — Значит, ты и есть Стальной Аш.

Охотник неспешно поднял голову, внимательно изучая действительно удивительно похожего на него человека, затем попытался встать. Попробовал упереться руками в землю (парализованы у него были только пальцы, остальная часть руки действовала нормально) и, кое-как, опираясь на запястье, приподнялся, сел на корточки. Потом одним движением выпрямился во весь рост, взирая на бывшего его на голову ниже князя сверху.

— Я спрошу только один раз, Фредо д’Ардженто, — тихо произнес он, — Я видел все, что здесь происходило, но я задам вопрос. И поверю любому твоему ответу, приму все, что ты скажешь. Ты — чернокнижник?

Фредо обезоруживающе улыбнулся (вкупе с окровавленной половиной лица это выглядело особенно впечатляюще) и легко развел руки в стороны, пожимая плечами.

— Да.

Ашет обреченно опустил голову.

— Почему ты не солгал? Я бы поверил, я бы отпустил тебя… Зачем ты сказал правду?

Чернокнижник улыбнулся шире.

— Не хочу начинать общение с родным братом со лжи.

Охотник недовольно мотнул головой, отбрасывая назад светлую челку. Он не слушал.

— Как это глупо, опрометчиво, как… что ты сказал?

Аш медленно поднял голову. Взгляды двух пар зеленых глаз встретились.

— Почему… ты назвал меня братом?

Фредо обреченно вздохнул.

— Спроси Карину, она расскажет тебе нашу историю. Мне доподлинно известно, что часть ее, касающаяся меня, правдива, что же до второй… Ты действительно скитался после смерти матери, пока не прибился к столичному легиону?

Ашет отступил, недоверчиво вглядываясь в так похожее на его собственное, бесконечно родное лицо.

— Да… Нет, я… Я перепробовал много занятий, бродяжничал, искал, где заработать денег, искал, где добыть еды, но… В столичном легионе я долго был на побегушках, подай-принеси, потом научился владеть мечом, и… Подожди, — он замотал головой, забывшись, поднял руку, чтобы потереть висок и, обнаружив скрюченные пальцы, в сердцах сплюнул. Потом вновь устремил взгляд на брата.

— Моя… моя мама рассказывала, что сбежала от отца, но…

— Мой отец, пока был жив, рассказывал, что мама ушла от него, — в тон ему проговорил Фредо. Ашет умолк. Князь тоже молчал. Разговор зашел в тупик, чему верить, а чему нет, как вести себя, молодые люди не знали.

— А и правда, — Аркано, который, как оказалось, внимательно слушал беседу двух внезапно обретших друг друга братьев, обернулся через плечо, — Еще кормилица говорила нам, что мать твоя бежала от отца, но не потому что… ох… забыл, как же его звали…

— Дамар.

Два голоса прозвучали как один. Фредо и Ашет вновь недоверчиво уставились друг на друга; губы князя тронула легкая, неуверенная улыбка. Медведь победоносно ухмыльнулся и повел плечом.

— Что и требовало доказать, — безмятежно сообщил он и, так и не продолжив начатое предложение, вернулся к Шину. Тот пока был без сознания и, говоря откровенно, мужчине казалось, что это хорошо — вполне вероятно, что, придя в себя, парень не выдержал бы боли.

Вновь повисло молчание. Братья неуверенно созерцали друг друга, не представляя, как реагировать и как вести себя.

— И… что мы… нам… — Аш кашлянул, — Что, теперь на шею друг другу бросаться?

Чернокнижник тонко улыбнулся и, не отвечая на вопрос, неожиданно вытянул руки вперед.

— Покажи пальцы.

— Я думал, чернокнижники не умеют целить, — отметил охотник, однако, руки к рукам брата протянул. Фредо, легко коснувшись его сведенных судорогой пальцев своими, улыбнулся вновь.

— Но тебя и не нужно лечить. Это проклятие, а проклятие развеять я смогу… Тем более, что когда этот негодяй ушел, его сила мне больше не помешает. Не двигайся.

Ашет замер, внимательно следя за тем, как неожиданно обретенный старший брат ощупывает его пальцы, легонько дует на них и что-то шепчет, скользя своими пальцами по его коже.

Тем временем, Анатолий, тихонько отошедший от встретившихся родственников, приблизился к племяннику и, не стесняясь, сердечно обнял его. Хотел, было, что-то сказать, но оказался прерван сразу же недовольным окликом.

— Эй! Трогательное единение, Толя, но, может, поможете мне вместе с парнем выковыряться?

Ответ последовал, как это ни странно, совсем не от того, от кого ожидался.

— С парнем? — Эрнесто удивленно обратил взгляд к Антону, — Но мальчик — Скрипач. Ему нельзя заниматься тяжелой работой, нужно беречь пальцы. Я помогу.

— Ты? — Барт, наполовину засыпанный землей и изо всех сил из-под нее выбирающийся, смерил неожиданного помощника долгим, скептическим взглядом, — А ты кто вообще такой? Вампир?

Мужчина быстро, коротко улыбнулся и, прижав руку к груди, чуть поклонился новому собеседнику. Представляться ему, после обретения нового статуса, очень нравилось.

— Неблиссер. Имя мое Эрнесто, при условии, конечно, что вас оно интересует. Вы примете мою помощь, господин?

Барт скривился, однако, милостиво кивнул и даже махнул рукой, подзывая нового знакомого к себе.

— Не знаю я, что за тварь такая «неблиссер», — пробурчал он себе под нос, — Однако, в моем положении было бы глупо отказываться от помощи.

— Эрнесто! — внезапно прервавших их разговор звонкий голос шаманки заставил неблиссера удивленно повернуться к ней. Карина, замерев на небольшом холмике вздыбившейся земли, вытянула руку, указывая тонким пальцем на Антона.

— Ты сказал, мальчик Скрипач? Как в легендах? «И придет он в звуках скрипки, когда мир будет обречен»?

Эрнесто тонко улыбнулся и, отвернувшись, ухватил стража за руки повыше локтя, начиная аккуратно вытягивать его из-под завала.

— Я слышал, как он играл, Карина. И видел. Он — Скрипач, у меня нет сомнений. Ты знаешь, что подобные ему всегда приходили в худшие дни королевства, а если объявился главный жрец Неблиса…

Он не стал продолжать — этого не требовалось, девушка все поняла и так. Замерев на своем возвышении, она сверлила Антона подозрительным взглядом, пока паренек в немом остолбенении созерцал ее. Наконец, неожиданно вспомнив, что мужчине не подобает так уж открыто проявлять свою симпатию, юноша опустил взгляд и, дернув стоящего рядом дядю за обрывок рукава, громко прошептал:

— Кто эта лесная богиня?

Анатолий, не проникнувшись вопросом, пренебрежительно отмахнулся.

— А, ведьма какая-то. В бою она особо не помогала, мешала то… — договорить ему не дала обернувшаяся вокруг горла гибка ветка.

Карина, обладающая поистине кошачьим слухом, гневно выдохнула и, всем видом показывая, что беседовать с грубыми мужланами не собирается, отвернулась, окидывая долгим взглядом происходящее.

Ашет и Фредо замерли против друг друга — старший лечил пальцы младшего, с трудом снимая сильное проклятие колдуна, младший безмолвно созерцал его, улавливая все большее и большее сходство. Аркано мрачно склонился над потерявшим сознание Шином, и по лицу его было видно, что ничего хорошего он не наблюдает. Эрнесто уверенно тянул Барта из-под земляного завала, уже практически вытащив его на волю.

Князь медленно, протяжно выдохнул и, подняв голову, чуть улыбнулся.

— Попробуй ими пошевелить.

Аш неуверенно шевельнул пальцами сначала одной руки, затем другой… и, расплывшись в улыбке, схватил руку чернокнижника, крепко сжимая ее.

— Спасибо! — сердечно произнес он, — Спасибо, брат! Для музыканта пальцы — первое дело, и остаться без них…

— Зови меня Фредо, — прервал старший брат, — Братом меня звал Мартын, и… видишь, к чему это привело. Да, я знаю, это не из-за того, что он так называл меня, это потому, что он нужен был этой твари, этому… а, кстати, зачем? — остановленный внезапной мыслью, Фредо изумленно обернулся на прочих своих соратников, задерживая взгляд на Медведе, — Аркано… ты замечал что-нибудь особенное в Мартыне за время нашего пути? Зачем он мог понадобиться этому мерзавцу Донату?.. — и, не давая ответить, потер лоб, — Обращался он быстрее, чем должен был…

Ашет помотал головой.

— Обращался он с той скоростью, с какой обращаются все люди, — заметил он, — Тут другое, Донат поспособствовал, — наткнувшись на непонимающий взгляд брата, охотник отвел одну руку в сторону, — Искажение третьего порядка.

— Что?.. — Фредо чуть подался вперед, пытливо заглядывая в глаза брата, — Ты… ты уверен? То есть, ты хочешь сказать… Он сжимал время? Мы шли, думали, что идем недолго, а на деле… И вы нас догнали как-то очень быстро… Аркано! Как думаешь, на сколько он сжал наше время, насколько мы опоздали?

— Не знаю, — отстраненно откликнулся Аркано и, мельком обернувшись, махнул рукой, подзывая названного брата, — Фредо, взгляни сюда. Мне кажется… парню крупно не повезло.

Все взгляды обратились к распростертому на земле Шину. Даже Карина, не слишком горящая желанием оказывать помощь существу мужского пола, спрыгнула со своего возвышения и подошла ближе. Князь, хмурясь, шагнул, было, к пострадавшему, но нога его неожиданно подломилась и он, силясь устоять, неловко взмахнул руками.

Ощутив, как сильные руки подхватывают и удерживают его, Фредо изумленно перевел взгляд левее… и с облегчением улыбнулся помощи младшего брата. Тот, впрочем, остался серьезен.

— У тебя-то что с ногой?

— Сломана, — чернокнижник пренебрежительно мотнул головой, — Мне сломала ее Карина, сломала… так же, как я сломал ноги этому парню.

Ашет не удержался от ухмылки.

— Возмездие?

Князь глубоко вздохнул и виновато опустил подбородок. Сам он, получив повреждение, мысленно характеризовал его точно так же, посчитал возмездием за причиненную боль и, в целом, был согласен принять это наказание.

Но парню помочь хотел.

Впрочем, хотел этого не только он. Стальной Аш, успевший (хоть и неосознанно, и неочевидно) привязаться к своим спутникам за время пути, осторожно повел старшего брата к пострадавшему, искренне надеясь, что тот сумеет оказать помощь. Анатолий с племянником подошли ближе; Антон испуганно прижал к груди скрипку.

— Братец… — сорвался с его губ шепот, в котором зазвучала боль, — Он же… дядюшка… он же ведь не умрет, правда?..

Медведь живо повернулся, с любопытством склоняя голову набок. Мальчишку он не знал, хотя и помнил смутно, как называл его Ашет, представляя Донату.

— Ты… Антон, верно? — мужчина мягко улыбнулся: хоть имя парня и было ему известно, как еще начать разговор, он не знал, — Тот самый Антон, чьим именем воспользовался этот ублюдок?

— Господин главнокомандующий, — Толя нахмурился и, соблюдая почтительное уважение, склонился в недовольном поклоне, — Очень прошу вас не обучать моего племянника дурным словам и выражениям.

— Твоего племянника?? — Аркано, изумленный еще больше, даже присвистнул, — Ну и ну, интересные подробности! Ладно, потом расскажешь. Не бойся, парень, умереть мы Шину не дадим. Здесь, в конце концов, есть… сведущие люди. Ведь правда, Карина?

Шаманка подошла ближе и, демонстративно не замечая восхищенного взгляда юноши, надменно фыркнула.

— А с чего ты взял, что я буду помогать какому-то мужику? Все вы одинаковые — сейчас он бедный, несчастный, а стоит его вылечить…

— Карина, остановись, — прихрамывающий Фредо, приблизившийся с помощью брата к несчастному парню, сдвинул брови, — Я ни за что не поверю, что у столь юной девушки может быть такое жестокое сердце.

— Постарше тебя буду! — огрызнулась юная девушка с жестоким сердцем и, что-то недовольно ворча себе под нос, присела на корточки рядом с лежащим без сознания Шином. Тонкие пальцы ее уверенно скользнули по спине, вдоль позвоночника, ближе к пояснице… Лицо помрачнело.

— Фредо, ты можешь присесть?

Князь пожал плечами и кое-как, цепляясь за родного брата и названного, опустился на землю рядом со стражем. Лицо его омрачилось — чернокнижнику хватило взгляда, чтобы определить масштабы проблемы.

— Позвоночник? — тихо спросил он. Карина кивнула и, ухватив его за руку, положила ее ладонью на спину Шина чуть ниже лопаток.

— Здесь.

Потом передвинула руку ниже, ближе к середине спины.

— Здесь.

И, наконец, сместила ее к пояснице.

— И здесь. В центре я чувствую небольшое смещение, возле лопаток, пожалуй, не более, чем трещина… Но, как бы там ни было, а оказать помощь прямо тут я не сумею. Нужно доставить его ко мне в хижину.

— Но с такими повреждениями перемещать его нельзя, — Ашет, кое-что смыслящий в целительстве (души же он стражам вернул), нахмурился, мрачнея на глазах, — Надо здесь…

Карина недовольно вскинула на охотника черные глаза.

— Все-то вы, мужчины, знаете! Я не могу оказать ему помощь здесь, тем более, что половину вас мне тоже предстоит лечить! У этого здоровяка рука прокушена вольпоком, а он делает вид, что все в порядке, за ногу его клацпер укусил, я видела! Ты своему брату ногу срастить можешь, красавец? Нет? Вот и нечего мне указывать!

Аш, совершенно не ждавший такой характеристики от, конечно, весьма привлекательной, но и довольно необычной девушки, откровенно растерялся и, покосившись на брата, предпочел замолчать, присаживаясь на корточки с ним рядом.

Карина опять метнула на него гневный взгляд.

— Что ты тут ошиваешься? Иди, найди свою флейту, она еще пригодится! А вы все резко заткнулись! — она сложила из пальцев обоих рук «козу», оттопырив мизинец и указательный и, сложив их между собой, закрыла глаза, раздраженно бормоча, — Тетя колдовать будет…

Антон, глядящий на шаманку с немым обожанием в светло-серых глазах, весь подался вперед, с жадностью всматриваясь в ее нежное лицо, испещренное полосками краски и испачканное грязью. Юноше, впечатлительному от природы, привыкшему к лицезрению крестьянских девок, сызмальства привыкающих к трудной, тяжелой работе, со щеками, покрасневшими от печи и руками, загрубевшими от воды, вдруг встретить столь нежное, удивительное, почти воздушное создание, овеянное мистическим ароматом магии, было настолько поразительно, что он ежесекундно забывал себя сдерживать. Ему хотелось обнять девушку, хотелось трепетно прижать ее к себе и нежно-нежно, едва заметно, коснуться ее губ своими…

Анатолий уверенной рукой удержал племянника и, сдвинув брови, погрозил ему пальцем. Мешать шаманке колдовать не следовало — это мужчина понимал, да и вообще подозревал, что в магию колдунов и ведьм лучше простым смертным не встревать. Хотя, конечно, племянник его, оказывается, тоже не из простых…

— Как ты играл на скрипке? — шепнул страж, с невольным подозрением рассматривая горящее восхищением молодое лицо парня, — Ты же не умеешь!

Антон перевел на него удивленный взгляд и пожал плечами.

— Так я ж и не умею, дядя. Мне учитель-то повелел, мол, скрипку достань, я и достал, в руки взял… а оно потом само как-то, я совсем-совсем не думал, не пытался даже, я ж и не знал, как ее держат-то! Да только скрипка прямо как прыгнула мне к подбородку, рука левая гриф сжала, подбородком прижал, в правую смычок и к струнам… А дальше не я играл, она сама, дядя, клянусь головой!

— Голова тебе еще пригодится, — Анатолий добродушно взъерошил волосы племянника и, покосившись на сосредоточенную шаманку, понизил голос еще больше, — А что до легенд про Скрипача, так и я то слыхивал. Говорят, когда особенно тяжело королевству, зачарованные инструменты сами людей находят, которых на подмогу приводят. Особливо же среди них выделяется Скрипач — он способен возвратить порядок туда, где был хаос, он должен вести за собой остальных… Но я никогда и подумать не мог, что Скрипач может быть столь юн, и что… что это вообще все происходит вот так.

— В мире все происходит странно, Толя, — Аркано, внимательно прислушивающийся к беседе племянника и дяди, негромко вздохнул, — И все эти адепты зачарованных инструментов — все это простые люди, которым приходится менять свой уклад и спасать королевство. Кстати, Аш, а что это Донат говорил, будто у тебя его флейта?

Охотник, как раз поднявшийся, чтобы подобрать с земли свой инструмент, пожал плечами.

— Так это и есть его флейта, я у него ее когда-то отобрал. Научился сам играть, и решил, что мне она пригодится больше. А…

— Заткнитесь! — шаманка, честно пытающаяся сконцентрироваться на чем-то, наконец, не выдержала, — Прекратите отвлекать меня, по дороге поболтаете! Духи! Заткните им рты!

— Чего?! — Барт, которого только-только вытащили из-под завала, попытался, было, как-то возмутиться, сказать, что так поступать с важными особами не есть правильно, что это непочтительно, грубо и так далее… но один из комьев земли, взмыв в воздух, внезапно залепил ему рот, и страж принялся гневно отплевываться. Эрнесто, молчаливый по своей природе, быстро улыбнулся и на подлете сбил направляющийся к нему ком грязи.

Остальным повезло меньше.

Очень скоро все болтуны сидели с заткнутыми, залепленными грязью ртами, изо всех сил отплевываясь от нее, пытаясь освободиться, и Карина получила несколько желанных минут тишины.

Ей их было достаточно. Шаманка вновь сложила пальцы в странный знак и, закрыв глаза, принялась медленно раскачиваться. Прошла секунда, другая — и с приоткрытых губ ее полились тихие, горловые звуки, ни на что не похожее пение, призыв, при помощи которого она могла повелевать живой природой.

Трава, те ее редкие остатки, что еще сохранились на изувеченной поляне, медленно начала подниматься в воздух, сплетаясь в прочное, надежное полотно. Несколько ветвей деревьев оплели ее края, превращая полотно в носилки.

Тело Шина приподнялось, удерживаемое не то другими травинками, не то землей, не то и вовсе воздухом и медленно поплыло к этим носилкам.

Болтуны замерли, даже прекращая бороться с грязью: помешать в столь ответственный момент не хотелось никому. Вот пострадавший подплыл к носилкам вплотную… Вот медленно и мягко опустился в них, и прочные ветви легко повлекли носилки куда-то вглубь чащи.

Барт яростно сплюнул остатки грязи и выпрямился, вытирая рукавом рот.

— Куда ты его?

— К себе в хижину, — шаманка хладнокровно поднялась с земли, поворачиваясь спиной к собеседникам, — Следуйте за мной. А ты, мальчик… подбери челюсть с земли, не засоряй мне лес.

Оскорбленный в лучших чувствах Антон захлопнул приоткрытый, освобожденный от земли рот и, потупившись, понуро направился за своей прекрасной лесной богиней.

Мартын яростно рванулся, силясь ослабить сдерживающие его путы. Он сидел на полу в какой-то большой, полутемной зале, привязанный к деревянному столбу за спиной. Тело ныло — яд ноофета, казалось, продолжал расползаться по нему, меняя и выламывая суставы. Нога, попавшая в капкан шаманки, нещадно болела и запах собственной крови нервировал парня.

По правую руку от него, в углу, обхватив себя руками, тихо страдал предатель Пьетро, ругающий себя за проявленную слабость. Его новоявленный господин, насвистывая, что-то варил в котелке над жарко полыхающим огнем камина.

— Фракасо! Что тебе нужно?! — пират молчал уже минут пятнадцать и его, наконец, прорвало, — Проклятый предатель! Какого хрена лысого ты похитил меня, что тебе с меня?!!

Донат, не обращая на пленника внимания, взял большой черпак и, зачерпнув им загадочного варева, внимательно понюхал. Потом удовлетворенно кивнул и перелил зачерпнутое в деревянную чашку. Взял ее в руки, покачал, остужая и, видимо, неудовлетворенный медлительностью процесса, подул на жидкость.

Варево покрылось тонким ледком.

Колдун, улыбнувшись, подошел к пленнику и, ухватив его за волосы, запрокинул голову, поднося кружку к губам.

— Пей.

— Это с какого хрена мне пить эту дрянь?! — Мартын старался не открывать рот, поэтому слова прозвучали не столь грозно, сколь хотелось бы, — Не буду!

Улыбка мерзавца стала иезуитской.

— Разве ты хочешь обратиться в ноофета?

Пират замер, растерянно глядя в синие глаза напротив. Обращаться ему, понятное дело, не хотелось, но как избежать этого кошмара наяву, парень не знал. Колдун же, по-видимому, был готов предложить ему такой способ.

— Выпей, — голос его так и сочился ядом, — Это замедлит обращение, а может, и вовсе остановит его. Выпей, я не желаю тебя зла, Мартын.

Мартын, чувствуя, всем существом ощущая, что совершает большую глупость, неуверенно приоткрыл рот, позволяя влить в него некоторое количество странного варева. Вообще, если так подумать… Что бы этому колдуну не было нужно от него, а полезнее он, наверное, все-таки не обращенный в монстра. Соображающий, разговаривающий…

Зелье встало комом в горле, и пират закашлялся. Колдун, не дожидаясь, пока он придет в себя, больно сжал его волосы и резко влил в приоткрытый рот остаток варева. Мартын забрыкался, задергался, сглотнул… Зелье обжигающе-холодным и леденяще-горячим комком провалилось в желудок.

Пират яростно зарычал и, не видя иного выхода выразить свою злость, плюнул в лицо мерзкому магу. Тот рассмеялся и, утершись рукавом, отошел, щелчком пальцев подзывая слугу.

Пьетро приблизился, ощутимо нервничая и трепеща, не зная, чего ждать.

Донат, взяв с каминной полки длинный и узкий кинжал, протянул его слуге рукоятью вперед.

— Отрежь ему левый рукав, — спокойно велел он, — Мне нужно видеть его метки.

Мартын вздрогнул. Он сказал не «метку», а «метки»… Но как, как, откуда он может знать??

— У меня… всего одна метка, — хрипловато бросил он. Глупая попытка, но как знать, вдруг сработает?

— Верно, — колдун живо повернулся, широко улыбаясь, — Одна метка… и одно клеймо, клеймо пирата. Ты думал, я не знаю, кто ты, дитя Кадены?

Пират скрипнул зубами. Все-таки он ошибся, ошибся, когда думал, что это Фредо и Аркано общаются и дружат с ним, потому что знают или, по крайней мере, догадываются, кто он… Должно быть, они ничего не знали. Все знал этот подонок, в котором он изначально видел предателя.

— Я не понимаю, о ч…

— Ой, только не надо ломать комедию! — Донат фыркнул, мимолетно закатывая глаза, — Мне нужно твое тело, Мартын, и я получу его, не взирая на твою ложь!

— Мое… что? — в голове что-то щелкнуло, и пират забился с удвоенной силой, — Ах, ты, проклятый извращенец! Да что б тебе… что б тебя самого!!

Колдун на мгновение замер, с нескрываемым изумлением созерцая гневного парня, а потом неожиданно весело расхохотался, запрокидывая голову.

— Если бы я искал любовника, выбрал бы кого-то менее лопоухого! — смеясь, воскликнул он и, переведя взгляд на мнущегося слугу, взмахнул рукой, — Чего ты медлишь? Отрежь ему рукав, avanti! А ты, глупый ребенок Кадены… — маг опять устремил взгляд на своего пленника, — Подумай еще раз. Мне нужна лишь твоя плоть, а кровь, когда придет время, я отдам моему другу, моему учителю… Неблису. Но не сейчас, нет-нет-нет… Сейчас твоя кровь испорчена, отравлена ядом ноофетов. Ты чувствуешь? Чувствуешь, Мартын? Ты продолжаешь обращаться.

Мартын застонал. Слова треклятого колдуна будто спровоцировали новую вспышку боли, сопровождающей обращение: опять заныли зубы, ногти на руках и ногах, опять свело судорогой колени…

Пытка длилась ровно тринадцать секунд. Пират не считал их — в таком состоянии он не был способен адекватно мыслить, узнал лишь когда все завершилось.

— Тринадцать секунд, — резюмировал Донат и кивнул чему-то, — Хорошо. А теперь, Мартын, послушай меня и постарайся не встревать с комментариями. Твое обращение замедленно, но не остановлено. Оно будет продолжаться, яд ноофета будет постепенно разрушать твое тело, ты будешь алкать крови… и я буду давать ее тебе. Не для того, чтобы ты обратился! Мне не нужен послушный монстр — у меня их достаточно. Мне нужно твое тело, ребенок Кадены… твоя метка.

Пьетро, наконец добравшийся до страдающего человека и послушно разорвавший острым кинжалом швы его рубахи, оторвавший, отрезавший рукав, медленно выпрямился. Рукав остался болтаться на руке Мартына — снимать его приказа не было, а своевольничать страж опасался.

Донат досадливо вздохнул и, подойдя, резко рванул кусок холщовой материи вниз. Обнажилось сильное плечо, украшенное рассеченной шрамами от зубов ноофета меткой. Открылся локоть, показалось предплечье… И еще одна метка, татуировка, картинка на бледноватой в полумраке коже показалась на свет.

Это был компас, самый обычный, морской компас с указывающей точно на север стрелкой. Ничего необычного в нем, казалось бы, не наблюдалось.

Колдун широко ухмыльнулся и мягко скользнул кончиками пальцев по картинке, словно щекоча, подбадривая ее, побуждая к чему-то…

Мартын раздраженно дернулся. Руки его были заведены за спину, что происходит после снятия рукава, он не видел, а ощущения были неприятными.

— Фракасо! Ты что, мне паука на руку пустил? Щекочет!

Донат вновь расхохотался, рассмеялся мягким, рокочущим смехом и, прищелкнув языком, покачал головой, вновь обходя столб и представая перед пленником.

— Глупый, глупый маленький мальчик… — задумчиво протянул он, приподнимая указательным пальцем подбородок Мартына, — Ты что, даже не знаешь, что носишь на руке?

— Это мое дело — знаю я или нет! — раздраженно рыкнул парень, с ненавистью глядя в синие глаза. Те немного сузились, в них заплескалась насмешка.

— Нет, ты не знаешь… — пропел маг, любуясь пленником, как произведением искусства, — Тебе неизвестно, почему и зачем тебе была нанесена эта метка. Возможно, ты даже не знаешь, когда она появилась, она ведь была с тобой всю жизнь? — заметив промелькнувшее в глазах пирата согласие, он улыбнулся, — Я так и думал. Что ж, Мартын, друзей своих ты больше не увидишь, а если бы и увидел, и даже если бы рассказал… — колдун выпустил подбородок пленника и махнул рукой, — Это уже ничего не изменит. Такие метки наносили всем детям Кадены, и из-за них их впоследствии уничтожали. Компас на твоей руке — не просто картинка. В миг, когда жизнь твоя будет в смертельной опасности, стрелка его сдвинется, и укажет единственное место на свете, где тебя могли бы спасти — обитель Светлых. Поэтому я и ускорил процесс твоего обращения. Поэтому я всячески провоцировал его…

— Кровь! — пират так и вскинулся, — Ты… тогда от тебя пахло кровью, ее запах меня с ума сводил! Так ты… ты специально порезал палец, чтобы?..

— Именно, — Донат самодовольно кивнул, — Люблю догадливых людей. Я порезал палец, чтобы запах крови заставлял тебя обращаться быстрее, я сжимал время, чтобы еще ускорить этот процесс для тебя, я подложил капкан, чтобы тебя сводил с ума запах собственной крови… Теперь мое зелье сделает процесс обращения статичным, ты останешься на грани смерти очень надолго. Ровно настолько, чтобы я успел найти путь…

— А барабан? — Мартын, не слушая врага, нахмурился, — Зачем ты бил ночью в барабан? Нечисть, что ли, созывал?

Колдун закатил синие глаза.

— Во имя Неблиса, Мартын! Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? Какая тебе разница, зачем я бил в барабан, что тебе за дело до моих намерений? Главное из них я озвучил тебе только что — я хочу добраться до обители Светлых, чтобы перебить их ко всем чертям (ах, опять это чужестранное выражение!) и освободить место для моего Бога, моего друга! Для Неблиса!

Пират, бывший по природе своей человеком и в самом деле догадливым, очень понятливым, криво ухмыльнулся и попытался сесть поудобнее.

— А что мне за печаль слушать о планах, которые все равно рухнут? Фракасо! Ну, и дурак же ты, Антон… то есть, Донат. Что за дурацкое имя?

Колдун легко пожал плечами.

— На древнем наречии Кадены, наречии, которое ты знаешь, «donate» означало «кровь». Почему меня так назвали, я не знаю — своих родителей я убил до того, как задал этот вопрос.

Мартын мимолетно скривился — такая бравада своей безжалостностью не нравилась ему. Однако, демонстрировать этого не хотелось, поэтому парень поспешно изобразил пренебрежение.

— Ну и дурак. Ты меня считал дураком, а я ведь с самого начала чуял в тебе предателя! Знал, сразу знал, что не спроста ты так набиваешься к нам в спутники…

— Зачем же тогда взял?

Донат оглянулся и, заметив жадно прислушивающегося Пьетро, повелительно взмахнул рукой, отсылая его. Лишние уши ему были ни к чему. Новоявленный слуга, вздрогнув, торопливо зашагал куда-то вглубь залы — замка он не знал, и куда идти, не представлял.

— Подумал, что будет безопаснее иметь тебя рядом, чем за спиной, — Мартын поджал губы, — Правда, ошибся. Ну, ничего, ребята еще доберутся до тебя, и от твоей этой халупы…

Колдун вскинул руку, прерывая его и издевательски хохотнул.

— Искъерда для тебя халупа, мальчик мой? А мне-то думалось, что дети Кадены с кровью впитывают уважение к главной твердыне своего острова…

— Мы в Искъерде?.. — Мартын недоверчиво подался вперед. Перед внутренним его взором вмиг предстала величественная громада большого замка, отстроенного когда-то, по преданиям, самими Облачными богами. Искъерда! Неужели этот мерзавец осмелился занять твердыню богов? Неужели его низость и подлость достигли такого… такого… масштаба???

— На Кадене… — Донат не отвечал, и пират, кожей ощущая, что он не лжет, опустил голову. Значит, этот мерзавец приволок его на остров, что в двух шагах от обители Светлых! Значит, если стрелка компаса на его руке и в самом деле движется — а он чувствует, ощущает ее движение! — он и впрямь может суметь добраться до богов…

— Ты смертный, — хрипло прошептал парень, — Тебе не справиться с богами…

Донат, отвлекшийся на какие-то свои мысли, безмятежно пожал плечами.

— Ну, во-первых, не так уж я и смертен, друг мой. Видишь ли, я один из немногих, кто еще помнит царствование Кровавых богов… — колдун отбросил назад темные кудри и обворожительно улыбнулся, — Просто хорошо сохранился. Что же до «не справиться»… Я ведь буду не один. По всей Финоре, по всему королевству то тут, то там, возникают все новые и новые храмы Неблиса, Мартын. В каждом княжестве, в каждом уголке дель’Оры приносят кровавые жертвы Богу разврата! И, как только он насытится их кровью, как только утолит многолетний голод… Он вернется в этот мир. А я встану рядом с ним. И никто, ни один из смертных, включая твоего хваленого чернокнижника, не остановит нас!