Космогенезис (космическая эволюция)

ЧТО ОБЩЕГО МЕЖДУ УМОМ И ОКРУЖНОСТЬЮ?

Давайте вдумаемся: как мы познаем мир. Конечно, мы не помним своих ощущений, когда нам несколько часов или даже недель от роду. Но предположить можно: каждая новая жизнь, как только проявилась на белый свет, фактически ограничена окружностью, в которую достаточно долго вписывается лишь наше собственное тело с единственно ярко выраженным инстинктивным желанием: "дайте поесть".

Потом окружность увеличивается, ее радиус уже — в длину руки. Потом — в длину взгляда, желаний. Потом — в длину мыслей.

В зависимости от наших устремлений, мы всю жизнь окружаем себя огромным числом окружностей, в центре которых наше "я".

Познавая мир, мы увеличиваем радиусы своих окружностей и самую дальнюю можем назвать оконечностью, пределом нашей личной вселенной. Чем мы ее наполняем, то мы и есть. И не страшно ли, если в такой вселенной вращаются на вечных орбитах лишь деньги, тряпки, примитивные мысли, животные инстинкты и нет ни одной звезды?..

Думаю, что вы, как и я, никогда не захотим жить в такой темной вселенной. Как у очень многих людей, самая дальняя граница моей вселенной усеяна звездами. Они завораживали меня в ранней юности, когда я в тиши берез на берегу пруда читала "Очерки о Вселенной" Воронцова-Вельяминова. И хотя мне тогда кое-что и удалось узнать о далеких солнцах, все равно щемящая безнадежность и тоска наполняли душу: между мной и ими была Беспредельность.

Многие вопросы уходили туда, чтобы никогда, я это знала, не вернуться ко мне ответами. Поэтому еще тогда, когда мне было столько же, сколько вам сейчас, моя душа возмущалась, негодовала: она кричала со слезами отчаяния в лицо Природы: "Ты примитивна! Ты глупа! В тебе нет разума! Ты жестока! Зачем тебе я? Зачем ты сотворила меня — жалкое существо, которое через несколько десятков лет в отчаянии и скорби умрет, так и не получив ответы на все свои мучительные вопросы? Или ты мертва, потому что рождаешь один раз живущих… мертвых людей. Или я должна буду приходить снова и снова в эту Жизнь! До тех пор приходить, пока не получу ответы на все, что захочу знать! И только это будет справедливо! О, если бы я была Природой! Я бы не была столь расточительна. Я бы творила человеческие существа, которые жили бы всегда, они не были бы похожи на смертных, беспомощных перед смертью, людей. Они были бы, как Времена Года, — вечные в своей сменяемости и в своем вечном обновлении. Такие существа складывали бы все, что узнали за свои жизни, в свои специальные копилки. И Природа всегда могла бы использовать знания и опыт таких творений для неповторимого своего Творения".

Прошло много лет, и теперь я спокойна, потому что знаю: я буду всегда. Я знаю: рано или поздно — ответы на все придут, потому что они уже все есть. Есть так же давно, как существуют любые вопросы. Их задавал каждый живущий, живший и будет задавать тот, кто станет человеком завтра. И мои вопросы рождены не мной, я лишь поймала их, вечно витающих в Пространстве. И ответы будут рождены не мной и даже не теми учеными, которые станут первооткрывателями. Ответ — оборотная сторона вопроса, это сиамские близнецы. Они — два крыла одной птицы.

И все-таки я не могу и не хочу ждать манны с неба. Я спешу знать. Я пытаюсь найти ответы сама. Человеческий ум нетерпелив и дерзок. Возбужденный к деятельности новым вопросом, он уже рвется вперед, как необузданный конь, бесстрашный, гордый своей свободой. Он силен и прекрасен, этот — чудо Природы — полудикий мустанг. Но он не знает, бедный, что его крепкие и выносливые ноги, с быстротой ветра измеряющие родную прерию, никогда не смогут поднять его в… небо. Лишь пролетая над пропастью, он сможет ощущать иллюзию полета.

Возможности моего смертного ума ограничены именно его органической, короткоживущей природой, которая очень боится смерти. Она будет бояться ее до тех пор, пока не узнает без помощи ума, но с помощью более тонкого инструмента духовного познания — интуиции, — что смерти нет вообще и не может быть. Жизнь — это Вечный Двигатель.

Конечный ум, как мы уже говорили, не может постигать бесконечное. Он даже не может выдумать что-то такое, чего не было бы на самом деле: пусть это будет НЛО или летающий змей о семи головах с огнедышащей пастью, сказки об оборотнях, русалках, гномах или жизнь на солнце, человеко-цветок или "Солярис", Сфинкс, человек-невидимка, скатерть-самобранка, Кощей-Бессмертный, ад и рай, машина времени, Вселенная в атоме, создание человека с помощью мысли, привитие жизни по типу детских прививок и т. д.

В любой сказке, фантастике, умозаключении уже есть скрытый ответ: это МОЖЕТ быть. Потому что уже ЕСТЬ… мысль об этом. Как только мысль родилась, в Вечность умчался живой мыслеобраз, своеобразная вечная мыслеформа, которая когда-то где-то обязательно реализуется, материализуется, то есть уплотнится, станет видимой и заживет самостоятельной жизнью.

Вот почему АГНИ ЙОГА, величаво встающая на крепком фундаменте ТАЙНОЙ ДОКТРИНЫ ВОСТОКА, начертала на своих колоннах напутствие людям: насыщайте Пространство чистыми и прекрасными мыслями; не плодите блошек, серых назойливых мух и тем более чудовищ. Другими словами: творите Красоту, но не мысли ужасов и расширяйте сознание (то есть окружность своих вселенных).

Кант сказал: все, что нужно человеку, — это звездное небо над головой и нравственный закон внутри него. Так мог сказать и любой древний мудрец. Пусть эта формула светит нам в пути.

Площадь Круга — это Беспредельность Знания в Вечности. Это еще одно значение древнего символа. И все же, раз Площадь ограничена Окружностью, значит, должен быть предел Познанию? Но разве не ограничена Вечность в Великих Днях и Ночах Брамы?

Окружность — это вынужденно относительный символ. Она появилась на Беспредельном Пространстве только для того, чтобы родить Круг — тоже вынужденно относительный символ. Но Круг нужен, Окружность нужна, — иначе любой наш вопрос действительно уйдет в Беспредельность. И, так как ему не от чего будет "оттолкнуться", он не сможет вернуться к нам в виде ответа. Или нового вопроса.

Еще раз вспомним: подобное познается только себе подобным. Человеческий смертный, физический ум так устроен, что он, разместившись в маленькой черепной коробке, не может считаться беспредельным. И поэтому он понимает лишь то, что так же, как и он, имеет границы. Пусть несравненно большие, чем его череп, пусть даже, как фантазия, "беспредельные", но все же… ограниченные. Хоть чем-нибудь. Пусть даже относительным символом.

И тут лучше, чем Окружность, никто ничего другого пока не придумал.