Костер и Саламандра. Книга вторая

21

Я проснулась безобразно поздно. Вильма тихонько улизнула из спальни — а я даже не слышала как. Тяпка потягивалась на ковре, а потом завалилась на спину и замахала лапами — хорошо живётся собакам… Друзелла принесла мне деловой костюм — шерстяное коричневое платье, удобное и не слишком видно, если испачкается. Ни балов, ни парадов, подумала я. Уже приятно.

— А где государыня? — спросила я, пытаясь как-то причесать волосы, торчащие во все стороны, как стальные пружинки. Вотще.

Друзелла мягко отобрала у меня щётку и в несколько взмахов привела мои волосы в человеческий вид. Что-то в этом было магическое.

— Государыня в Штабе, — мурлыкала Друзелла в процессе. — С утра встречалась с послами из Междугорья и Горного княжества, потом пошла в Штаб, там мессир Лиэр и командующие армий. К трём часам — встреча с мессиром Рашем и Коммерческим Советом.

— А мне никто ничего не передавал? — спросила я.

Когда волосы хорошо заколоты — это невероятное блаженство. Не болтаются и в глаза не лезут, не щекочут — истинное счастье. Сразу улучшается расположение духа. Есть же люди, у которых волосы дивно выглядят и не мешают… а мои отросли — и вот снова ведьмина метла.

Счастливы мужчины. Могут остригаться очень коротко, а некоторые — вообще лысые. Небось если сбреет волосы девушка — от лысины все будут шарахаться не хуже, чем от заправского клейма Тьмы.

А оно и не Тьмы, вдруг пришло мне в голову. Оно… наведённый морок. Вроде порчи.

И я взглянула на свою бедную клешню каким-то другим взглядом.

— А вас ждут мессир Валор и мэтр Фогель, — сказала Друзелла. — И мессир Лиэр тоже хотел что-то сказать…

Она собиралась продолжать, но тут в дверь постучали — и заглянула головка фрейлины из свиты Друзеллы. Этих феечек, которые вечно кружились вокруг с шарфиками, пуговицами, лентами и пилочками для ногтей, было, по-моему, раза в три больше, чем нужно — я никак не могла запомнить их всех: хорошенькие и на одно лицо.

— Леди-рыцарь, разрешите? — мурлыкнула фрейлинка.

Но её отодвинул Жейнар. Просто вломился.

Он сиял, как новенький грош. Искусственный глаз ему было не вставить, потому что глазная орбита была сломана и веко сгорело — и Фогель придумал хитрость. Жейнар был в золотых очках, и на очках держался каучуковый и стеклянный протез глаза и брови. Шагов с десяти уже и не догадаешься, что у человека нет куска лица.

Но живой глаз блестел сильнее искусственного.

— Леди Карла, ужасно нужно! — выпалил Жейнар. — Пойдёмте со мной, а?

— Вот интересно! — рявкнула я, поправляя манжету. — А если бы я была голая?

— Я некромант, я не в счёт, — парировал Жейнар. — Тем более — фрейлины же здесь. Скорее, а?

— Бить тебя некому, — хмыкнула я. — Что случилось?

— Новости с подводного судна же! — Жейнару просто на месте не стоялось.

— Они на связи?! — поразилась я. — Бежим!

— Леди-рыцарь! Шаль! — крикнула вслед Друзелла.

— Потом, — отмахнулась я.

Мы дёрнули бегом от будуара Виллемины в наш каземат. По дороге я успела подумать, что мэтр Найл не подвёл: обещал связь — дал связь.

Лучше и быть не может.

Мы влетели в зал с зеркалом. У зеркала уже были Валор, Ольгер и Далех — и они расступились, чтобы я увидела отражение, а из отражения увидели меня.

Они связались из рубки подводного корабля. Со мной поздоровались мэтр Найл, капитан Дильман, штурман Талиш, который больше не носил очки, и фарфоровые моряки-офицеры, которых я не знала по имени. И расступились, чтобы я увидела ещё одного…

Я бы сказала «человека», да только он был не человек.

У них там стоял стул, а на стуле сидел раненый. Я так поняла, что тяжело раненный: с бинтами на голове, рука в лубке висела на перевязи. И из одежды на нём была только флотская рубаха. Ничего больше.

Он был очень тёмный. Не такой тёмный, как южане: у южан кожа — как эбеновое дерево, как крепко заваренный травник, она тёплого живого цвета. А тут — холодный тон, тёмно-серый, даже синеватый. Цвет дельфиньего бока или борта броненосца.

Лицо… непривычное. Маленький носик, а рот широкий, губы узкие, рот — как шрам. И глазища — огромные, выпуклые, золотисто-багрового цвета. Внимательный взгляд. Ни ресниц, ни бровей, волос, как я поняла, нет совсем. Одно ухо, которое не закрыто бинтами, — не ухо, а так… вороночка такая дельфинья, ушная раковина еле намечена. Но всё в общем — всё равно лицо, а не морда морской твари, я бы сказала.

Между пальцами перепонки. Пальцы длинные, ладони и стопы странные, но всё равно не лапы твари, а человеческие руки и ноги, хоть и необыкновенные на вид.

В общем — ну ведь понятно же всё. Элементаль вод. Как и у драконов, у русалок более или менее человеческая форма есть, а вообще всё это — одна видимость. У дракона суть огня, у этого — воды, они скорее демоны. И обычно русалки перед людьми в таком облике не появляются. Сейчас он был — морской человек, а когда я увидела его родича в детстве, тот был — морская тварь. Опасная.

— Леди Карла, — сказал тритон.

И кивнул. Поклон.

Голос у него был высокий и какой-то… щебечущий… не знаю… чирикающий? Я подумала, что говорит он, как дельфин, если бы дельфин умел. И откуда-то он меня знает.

— Здравствуй, — сказала я. — Выздоравливай скорее. А как тебя зовут?

Он сказал. Но ни выговорить, ни записать это имя у меня не получилось бы: протяжный дельфиний свист и трель в конце.

— Это значит Безмятежный, — сказал тритон на человеческом языке.

— Тебя зовут, как корабль, — сказала я и тут же подумала, что он ведь и обидеться может. Добавила: — Очень красиво.

— Корабли зовут, как нас, — сказал тритон. Никаких человеческих интонаций в его речи не слышалось, он чирикал, как дельфин. Лицо у него тоже ничего не выражало, да и не могло, наверное. Ничем он не показывал, что чувствует. Но его слова впечатляли очень сильно. — Я хотел говорить с королевой людей, но она не может прийти, я понимаю. Я могу поговорить с тобой. Мы знаем тебя, леди Карла.

— Ого! — поразилась я. — Откуда?

— Ты освободила души моря, — сказал тритон. — Мы все это знаем. Я — в особенности: моя сестра видела, как ты это сделала.

— А это с вашей точки зрения хорошо или плохо? — не удержалась я. — Ну… души всё-таки принадлежали Отцу Вод же…

— Наши души принадлежат Отцу Вод, — сказал тритон. — А ваши — нет. Ни хорошо, ни плохо — правильно. Не спрашивай. Послушай.

Я замолчала. Ну да, ему, быть может, и говорить-то тяжело, а я лезу к нему с вопросами. Хотя вопросов у меня было множество: ну виданное ли дело — разговаривать с русалкой!

Когда он не элементаль — не страшно. Тем более что между нами зеркало.

А тритон между тем собрался с мыслями.

— Король морского народа — союзник вашей королевы, — сказал он. — Союзник в этой войне.

Я чуть не села на пол. Наступила на ногу Валору, он меня поддержал. А тритон продолжал как ни в чём не бывало:

— Морской народ никогда не был враждебен людям. Но с некоторых пор люди начали вести себя как наши враги — и наш король разделил всех жителей суши. На наших врагов — и тех, что не враги нам. Раньше мы никогда так не делали.

— Уху, — выдохнула я, еле справившись с собой. — Это тебя ранили, да? В тебя что, стреляли?

— Нет, — сказал тритон. — Островитяне спустили в море глубинные бомбы, чтобы взорвать ваш подводный корабль. Взрыв оглушил меня и выбросил на скалы. Эти люди, души моря, подобрали меня и помогли прийти в себя.

— Корабль цел, — вставил в паузу капитан. — Мы ушли на глубину, почти легли на дно, леди Карла. А тритона подобрали потом, когда враг ушёл, а «Мираж» всплыл. На банках, около Западных Клыков.

— Погодите, капитан, — сказала я. — Дайте тритону договорить. — И спросила тритона: — А как ты там оказался вообще? Около подводного корабля?

— Его экипаж — души моря, — сказал тритон. — Все это знают. Я его искал. Передать через них, через экипаж, королеве Прибережья от нашего короля: мы союзники, мы будем сражаться вместе с вами.

— Из-за глубинных бомб? — спросила я. — Ох… а ведь кто-нибудь из русалок мог подорваться и на нашей глубинной бомбе. Или попасть под торпеду, тоже радости мало. Я почему это говорю: мы же ничего о вас не знаем. Мы ведь тоже можем сильно навредить — нечаянно, в сражении…

— Военные моряки говорят так: сопутствующие потери, — сказал тритон. Я не поняла, грустно сказал или это у него такая ирония была, но, по мне, прозвучало иронично. — Дело не в бомбах. Дело в том, что ваши враги служат аду.

— Это правда, — сказала я. — Но вам-то в море что за дело до этого?

Тритон на меня посмотрел внимательно и серьёзно.

— Леди Карла, — сказал он медленно, — в наши чистые воды тоже пришёл ад.

Вот этого я не ожидала никак. Я этого даже представить себе не могла.

— Ты хочешь сказать, хуже, чем глубинные бомбы?

Тритон потянулся, устраиваясь поудобнее, и поправил перевязь на плече, будто его беспокоила раненая рука. Мне стало его остро жаль: ему же, наверное, неловко и больно сидеть на человеческом стуле, а ещё, быть может, ему тяжело без воды. Он же водяное существо!

— Слишком сухо? — спросила я.

— Сухо, — сказал тритон.

Мэтр Найл протянул ему жестяную банку с водой. Я думала, тритон попьёт — но он вылил воду на себя, на рубашку, на бинты, и прикрыл глаза от удовольствия. Остаток воды собрал в пригоршню и потёр лицо. И вздохнул легче.

— Ты потом сможешь снова отдохнуть в балластной цистерне, — сказал мэтр Найл. — Мы закачали туда чистую воду.

— Хорошо, — сказал тритон. — Это хорошо. Но сначала я расскажу. Я хочу, чтобы вы поняли, люди: в море случается всякое. Отец Вод может взять душу и человека, и тритона. Воды — стихия. Но не зло. Ваши враги принесли зло. Неживые твари убивают наших детей.

От того, что он сказал «неживые твари», меня будто молнией ударило.

— Как? — пробормотала я. Мне было очень страшно. Жарко и страшно.

— Я хочу, чтобы ты поняла, — сказал тритон. — Это началось на жемчужных россыпях у рифа, который люди называют Драконьим Хребтом, а мы — Лунным Домом. Люди всегда добывали там жемчуг, только это сложно: довольно большая глубина. Но те, кто ходит по морю под штандартами Святой Земли, нашли выход. Вместо живых ныряльщиков они спустили на дно это. Неживое. Злобное и голодное. Оно ползает по дну, собирая жемчуг, а если замечает живую русалку — ловит, рвёт на части и пожирает.

У меня горели щёки. Я обернулась к Валору, поймать его взгляд — потому что ужас переходил в стыд:

— Валор, как так? Мёртвое… трупы? Поднятые трупы?

— Вы так потрясены, что невнимательны, деточка, — тихо сказал Валор. — Наш союзник, безусловно, имеет в виду поднятых чернокнижием кадавров, вроде тех летающих тварей, с которыми наши солдаты столкнулись на Жемчужном молу.

Ольгер покивал.

— Может, и не сшитые из кусков, — сказал он. — Но не просто поднятые тела. Никогда не слышал, леди, чтобы труп мог кого-то сожрать. Труп — он же мёртвый, леди.

Тритон смотрел на моих друзей.

— Да, — сказал он Ольгеру, дослушав. — Ты говоришь верно. Это не трупы. Неживое, но не трупы. Мёртвая жизнь. Адские твари. После Лунного Дома они начали появляться и в Синей гавани, где лежат затонувшие корабли. Ищут золото и живых существ, чтобы их убить. Мы не знаем, как справиться с этим. У вас — торпеды и глубинные бомбы. Если вы справитесь, мы будем в долгу перед побережьем, это слова нашего короля. И любой из нас поможет жителям побережья всем, чем только сможет.

— Так, — сказала я. — Спасибо тебе, Безмятежный. Я поняла. Капитан Дильман, нам нужен образец.

— Образец? — удивился Дильман.

— Благородный мессир, — пояснил Валор, — леди-рыцарь хочет сказать: нам необходимо как-то заполучить такую тварь, чтобы рассмотреть её в условиях лаборатории. Безусловно, наши многоуважаемые союзники-русалки готовы на всё, даже на глубинные бомбы — но бомбардировка будет стоить многих случайных жертв. Если же мы увидим образчик нежити — разберёмся, нельзя ли как-то упокоить её с помощью нашей науки. Быть может, сработают охранные звёзды, может — Святое Слово…

— Может — алхимия, — вставил Ольгер.

— Может, и алхимия, — согласился Валор. — Я верно понял, деточка… э… милая леди?

— Ага, — сказала я. — Как думаете, мессиры, это возможно? Поймать тварь?

Они задумались.

— Ну, почему нет, — сказал Дильман. — Сеть из тонкого стального троса…

— Верно, мессир, — сказал офицер с рыжими усами. — Сеть накинуть, а снизу стянуть. Как крупную рыбёху — в сетку.

— И на борт не брать, — подытожил Найл. — Шкертиком принайтовать — и пусть себе плывёт. Что ему сделается, твари-то…

— Возьмём тварь — и пойдём домой, — сказал Дильман. — Годится?

— Да, — сказала я. — Чем раньше мы получим тварь, тем лучше. Надо найти метод. Мне кажется, что не только против подводных тварей годится этот метод.

— Я покажу, — сказал тритон. — Я покажу людям, где лучше их взять. Мы принесём сеть, если у людей нет. Даже намерение стоит благодарности. Скажите королеве, леди Карла: мы отблагодарим, чем сможем.

На том и попрощались — и я посмотрела на свою команду.

— Предположу, — сказал Валор, — что внутри твари мы найдём табличку со звездой Матейи. На которой будет гравированный призыв… того, кто пожирает несчастных русалок.

— Да очевидно! — кивнул Ольгер. — Нам бы из летающей тварюки табличку тоже! Потому что стрелять — это хорошо, но вот по морским-то — как… Далех, а что старики говорят?

Далех вздохнул.

— Старики… старики говорят: кто собирает кадавра из частей мёртвых тел, того древний закон велит привязать к столбу, облить смолой и сжечь, а вокруг костра начертать знак оберега от грязного зла. Так же надлежит и с кадавром поступить… да только я не слышал от стариков про огнедышащих тварей и про тех тварей, что бродят по дну… — и печально посмотрел на меня. — Это новое зло, светлая-тёмная леди. Или этого зла никогда не бывало на нашей земле.

— Понятно, — сказала я. Мне тоже было грустно. — Ничего, Далех. Разберёмся.