Кости в реке (криминальный триллер о озёрах №2) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Зоэ Шарп (ч. 3)

Что касается Джексона, то у неё не было там никакой власти. В частном порядке она признала, что её яростная защита Бартли накануне убедила гиганта

никогда не стал бы слушать то, что она могла бы сказать.

У Джексона не было жены, к которой она могла бы обратиться. Глава семьи становилась всё более хрупкой физически, по мере того как её привычки становились всё более закостенелыми. Всё это привело к тому, что она отказалась от поездки на ярмарку в этом году.

Итак, Куини осталась одна...

Она провела некоторое время с кобылой и жеребёнком, успокаивая их после испуга. Затем она в одиночестве отправилась в «Пески» и обошла ряды выставленных там лошадей и пони. По её мнению, ничто не могло сравниться с жеребёнком по качеству, что одновременно и обнадёживало, и удручало.

Обнадеживает, поскольку это означает, что жеребенка с большей вероятностью можно будет продать, причем по хорошей цене.

И это удручает по той же самой причине.

Дальше, в ряду, она увидела большого гнедого клейдесдаля, привязанного к дереву среди более мелких животных, словно грузовик среди машин. Он стоял прямо напротив одного из пабов. Нетрудно догадаться, где сейчас находится Джексон.

Она всё ещё переживала после всей этой встречи, не в последнюю очередь из-за унижения, которое испытала, когда её поставили на место. Тем не менее, она помнила, как тяжёлая лошадь в последний момент шарахнулась, чтобы избежать встречи с ней и упавшим жеребёнком.

Было бы неблагодарностью не поблагодарить его.

Осторожно, опасаясь, кто может за ней наблюдать, она бочком подошла к коню. При её приближении тот повернулся к ней, повернул свою огромную голову навстречу, опустив её так, чтобы она могла поцеловать его за ухом. Она услужливо потёрла влажный участок под ремнём его ошейника. Он наклонился к ней, закрыв глаза.

Куини невольно улыбнулась. Она пробормотала похвалу огромному животному за его кротость и храбрость.

«И не позволяй ему причинять боль мне и моим близким, а?» — добавила она. «Слышишь?»

Клайдсдейл ещё пару раз потёр лоб о её руку, вверх-вниз. Она знала, честно знала, что он просто чешет.

Но она все равно могла поклясться, что он кивнул.

Грейс почти добралась до дома. Тэлли, спустившись с поводка и рыская взад-вперёд по травянистой обочине, добралась до ворот и резко остановилась. По тому, как собака опустила голову и застыла, взъерошив шерсть на затылке в виде мини-ирокеана, Грейс поняла, что к ней пришли гости.

И что посетителем был мужчина.

Поскольку Грейс приобрела молодого веймаранера только после развода, её обвиняли, в том числе и бывший муж, в том, что она специально дрессировала собаку, чтобы она реагировала таким образом. Грейс это отрицала. В конце концов, бывали времена, когда такое поведение не считалось преимуществом.

Она щёлкнула пальцами, но на этот раз Тэлли была слишком сосредоточена на новеньком, чтобы подчиниться команде. По крайней мере, она не продвинулась дальше. Грейс пробежала последние несколько метров и наклонилась, чтобы пристегнуть поводок к ошейнику собаки.

«Приятно видеть, что она меня не забыла», — сухо сказал Ник.

Грейс выпрямилась. На подъездной дорожке к её дому стояла незнакомая машина. Ник прислонился к ней, скрестив руки на груди.

«Это ведь не твоя машина, да?»

Он кивнул собаке, которая всё ещё не двигалась, но уже тихо рычала. «Что, думаешь, она просто не одобряет мой выбор транспорта?»

«Такое возможно», — согласилась Грейс. «Это не заплатка на Subaru. Что с ней случилось?»

«Твой босс случился», — мрачно сказал Ник. Он рассказал ей суть истории, пока она отпирала дверь коттеджа и снимала ботинки в крошечной прихожей. Ей пришлось прогнать собаку, прежде чем они вошли в гостиную. Тэлли всё время хотелось остановиться и выпроводить непрошеного гостя за дверь.

В конце концов она вернулась на свою кровать возле дивана и стала наблюдать за происходящим тревожными золотистыми глазами.

«Я знаю, что эта порода считается умной, но ты не можешь винить бедняжку Тэлли, если она забыла тебя», — сказала Грейс, обходя барную стойку и направляясь на кухню. Она нырнула в холодильник и достала бутылку совиньон блан. «Давно не виделись, правда?»

Она старалась, чтобы в её тоне не было упрёка. Когда прошлым летом она не работала из-за травмы, Ник был её постоянным гостем.

Тэлли научилась если не приветствовать его, то, по крайней мере, терпеть его присутствие.

Собака осталась дома, явно недовольная, пока Грейс достала два стакана и повела их на небольшую мощёную площадку перед французскими окнами. День клонился к вечеру. Жара начала ослабевать, и, под лёгкий шелест ветра в саду, здесь было приятно посидеть.

«Признаюсь, я никогда не замечала, чтобы Крис Бленкиншип водил хуже других», — сказала она, наливая им обоим скромный бокал.

«Хотя, если бы я озвучил такую возможность, не сомневаюсь, его мужская гордость была бы смертельно уязвлена».

Ник сел за кованый садовый столик. «Мне казалось, будто он сделал это намеренно». Он пожал плечом. «Не знаю. Просто что-то было немного не так».

«Ну, нельзя сказать, что у него был просто ужасный день, прежде чем он тебя ударил, и это просто добавило изюминку. Кто знает, что ещё

могло пойти не так для него?»

Ник нахмурился. «Хм. Наверное. Я тоже так думал… Помню, много лет назад, вскоре после того, как я поступил на службу, мне пришлось разбираться с дорожной аварией: какая-то женщина заявила, что какой-то парень мигнул ей на перекрёстке, а потом врезался прямо в неё».

Грейс подняла брови и подняла бокал. «Ты докопалась до сути?»

Ник сделал глоток вина, помолчал, чтобы насладиться вкусом и проглотить. «Ранее в тот же день мы засняли на камеру видеонаблюдения, как он врезался в дорожный столбик». И, увидев нахмурившуюся Грейс, он добавил: «Оказалось, у него была только страховка от третьих лиц, поэтому ему пришлось подать иск о возмещении ущерба в чужую страховую компанию или оплатить его самостоятельно. Это случается чаще, чем вы думаете».

«Ага. Но у Криса наверняка нет таких проблем? Ты же сказал, что он был за рулём служебной машины. Они застрахованы со всех сторон».

«Знаю. Может, ты и прав. Может, это просто его эго играет...

Брайан Поллок, похоже, так и думал. — Он поднёс бокал к свету, взглянул на полупрозрачный цвет вина. — Кстати о раздутом эго… как поживает твой бывший?

«С Максом всё в порядке, насколько мне известно. Я давно его не видела», — спокойно сказала Грейс. Она улыбнулась. «На самом деле, скорее всего, он направил своё обаяние на другую женщину».

Ник откинулся на спинку стула и вопросительно посмотрел на нее.

«Почему у меня такое чувство, что за этим стоит нечто большее, чем...?»

«Моя мать. Он полностью втирается в доверие».

«Ого. Это сделает твою жизнь неловкой?»

«О, сомневаюсь. Она к нему благоразумна, но не прочь воспользоваться его трудолюбием, чтобы помочь ей приручить новый сад, эта шалунья».

«Как она устроилась? Разве ты не говорил, что она раньше жила в Эпплби?»

«Да, много лет назад. Но ей не потребовалось много времени, чтобы восстановиться. Кажется, она уже подключилась к горячей линии сплетен. Когда я был там на днях, она напомнила мне, что неделя ярмарки считается в местных краях хорошим временем для сведения старых счётов. Можно отомстить тем, кто раздражал тебя весь год, но можно свалить вину на цыган».

Ник некоторое время молчал, его лицо было серьёзным. Наблюдая за ним, Грейс вспомнила их первую встречу, когда он был в отвратительном настроении и с похмелья, но ей не терпелось его сфотографировать. Честно говоря, она и сейчас не терпела. Она ограничилась тем, что сделала несколько портретных снимков его с дочерью Софи несколько месяцев назад.

Наконец он сказал: «Интересно, не то же ли случилось с тем парнем, чьи кости были обнаружены в Маллерстанге, – свели счёты? А потом его тело закопали в месте, где часто таборят цыгане, на случай, если оно когда-нибудь всплывёт ».

«Или преднамеренная попытка выставить их виновными».

«Верно. Но пока доктор Онатаде не проведёт вскрытие, мы даже не узнаем, был ли он убит или умер по неосторожности».

«Что ж, учитывая, где и как он был похоронен, у кого-то наверняка возникнут вопросы».

Ник пожал плечами. «За что? За то, что не зарегистрировал смерть? За то, что не получил согласия землевладельца на проведение частных похорон? Вряд ли это серьёзное дело, не так ли?»

«И вы его еще не опознали, вашего Джона Доу?»

«Большую часть сегодняшнего дня я провел, просматривая базу данных пропавших без вести, но явных совпадений не нашел».

«Полагаю, если он был представителем сообщества «Трэвеллер», то, скорее всего, его официально не объявляли пропавшим без вести. Полиции они не особо доверяют».

«Расскажите мне об этом! Нам просто нужно подождать и посмотреть, что мы получим от премьер-министра или по результатам исследования тела. Я знаю, что даже есть

старый мобильный телефон, хотя другой вопрос, какая от него будет польза».

«Ну, если кто-то и может что-то с этим сделать, я бы поставил на Тая Фроста».

«Я бы тоже», — Ник встал, потягиваясь и со стоном выпрямляясь. «Ну что ж, пора идти. Лиза сегодня снова работает допоздна, так что мне нужно забрать малышку у бабушки с дедушкой».

Что-то в его голосе зацепило её. «Как дела у Лизы с тех пор, как вы снова сошлись?» — спросила Грейс.

Снова пожал плечами. «Ладно, иногда».

«О, я надеялась на второй медовый месяц». Её голос был слегка дразнящим, но когда он не улыбнулся, она отрезвилась. «Что случилось?»

«Опять же, я не уверен, что знаю». Он потёр рукой затылок. «Она ведёт себя… странно. Скрытно, оборонительно. Просто… на полтакта не в ногу со мной. Или, может быть, это я не в ногу с ней». Он быстро улыбнулся. «Ой, просто не обращайте на меня внимания. Я устал. День был долгим».

«Возможно», — согласилась Грейс. «Но у тебя хорошая интуиция, и я бы склонна ей доверять».

«И что же делать?»

«Все, что ты знаешь, — правильно».

Он взял бокал и, не ответив, вернулся в дом. Грейс последовала за ним, захватив остатки вина и свой бокал. Тэлли подняла голову, увидела Ника, коротко зарычала и снова плюхнулась на пол, словно это не стоило усилий.

Ник поставил пустой стакан на барную стойку и повернулся к ней, уже держа ключи от машины в руке. «Спасибо, Грейс, что позволила мне поговорить. Мне всегда от этого становится немного легче».

«Тогда моя работа здесь закончена», — сказала она. «Береги себя, Ник».

Только когда звук выхлопа его машины затих где-то вдали, она вспомнила о своей встрече с неизвестной цыганкой в Эпплби.

Грейс задавалась вопросом, стоило ли ей упомянуть реакцию женщины на

обнаружение старых костей или ее вспышка гнева по поводу чего-то, что было должно...

Какую роль в этом играет сведение старых счетов?

В конце переулка, ведущего от коттеджа, Ник медленно затормозил. Дорога впереди была свободна, но он всё равно замер на мгновение, уперевшись руками в руль.

«Зачем ты это с собой делаешь?» — пробормотал он.

Он не ожидал ответа, но он ему и не нужен.

Он знал почему.

С тех пор, как он впервые встретил Грейс прошлым летом, в начале долгого и сложного дела, он боролся с влечением к ней. Иначе почему бы он так точно фиксировал момент, когда она входила в комнату? Или, когда у неё возникала необходимость позвонить ему, чтобы сообщить о результатах расследования или рассказать о чём-то, над чем они вместе работали, он часто знал, не глядя на номер входящего звонка, что она на другом конце провода.

Ему это не нравилось, эта… осведомлённость о ней, но, похоже, он ничего не мог с этим поделать. Избегать её было невозможно. Несмотря на периодические ехидные замечания Криса Бленкиншипа, Грейс, пожалуй, была лучшим криминалистом из всех, что у них были. Было бы глупо соглашаться на кого-то меньшего.

То же самое он сделал и с Лизой — согласился на кого-то менее достойного?

Ник время от времени задумывался: если бы Лиза не рассталась с ним сразу после его перевода в полицию Камбрии, смог бы он удержать Грейс в зоне дружбы? Но почти сразу после переезда на север Лиза объявила, что уходит, и съехала, забрав с собой маленькую Софи. В тот момент Ник подозревал, что именно это она и планировала с самого начала.

Только после ухода Лизы он впервые встретил Грейс. Он не то чтобы переживал по-настоящему, хотя и не отрицал, что его мужское эго всё ещё страдало от отказа. Но привычные ограничения — эта абсолютная преданность женщине, которая была его партнёршей, матерью его ребёнка, — казалось, больше не имели никакого значения.

Возможно, именно поэтому он почувствовал притяжение долговязой рыжеволосой девушки и позволил себе... увлечься.

Он потряс головой, словно прочищая уши, словно собака, выходящая из воды.

Он всё ещё стоял на перекрёстке, и дорога была по-прежнему пуста. Он включил передачу и повернул на юг, неторопливо выехав из деревни Ортон к автостраде.

Через несколько месяцев после ухода Лизы она начала отступать. Поначалу это было незаметно. Вместо того, чтобы заставлять его бороться за каждую минуту, которую он хотел провести с Софи, Лиза начала приглашать его присоединиться к ним на пикниках, в поездках и семейных встречах.

Когда Ник почувствовал облегчение от возможности увидеть дочь без всех этих хлопот, он вскоре понял, что она делает. Вместо того чтобы признать, что, возможно, совершила ошибку, Лиза намеревалась… снова соблазнить его. Только на этот раз на её стороне была ещё одна приманка — Софи.

Чего Лиза не могла знать, так это того, что за те недели, что они были в разлуке, Ник осознал, что их маленькая девочка — практически единственное, что у них общего. В каком-то смысле она оказала ему услугу,

заставляя его оценивать ситуацию с ясностью расстояния, пусть даже и незначительного.

Проще говоря, Ник просто больше не хотел ее.

К своему удивлению он обнаружил, что ему больше нравятся долговязые рыжеволосые девушки, чем миниатюрные блондинки.

Не то чтобы он делал какие-либо шаги в сторону Грейс. Её бывший, Макс, тяжело перенёс развод и всё ещё пытался восстановить свои права. Ник понимал, что предложение чего-либо, кроме дружбы, в тот момент заставило бы её убежать в противоположном направлении.

Если бы Лиза продолжала упорствовать и жить без него, кто знает, что могло бы случиться с Грейс. Но Лиза передумала . И, думая о счастье и безопасности дочери, Ник согласился на примирение.

Хотя, как он признался в частной беседе, это было скорее со смирением, чем с радостью.

Конечно, Лиза знала, что между ними не всё в порядке. Поначалу она слишком старалась делать вид, что всё в порядке. Но её улыбка была слишком яркой, и ей не удавалось сохранить наигранно весёлую нотку в голосе. Ненадолго.

В конце концов она взорвалась, крича и бросая хрупкие предметы, осыпая её оскорблениями и обвинениями. Ник ответил усталым спокойствием там, где раньше царило отчаяние. И, возможно, Лиза наконец поняла, насколько сильно она ошибалась и в нём, и в ситуации.

То, что они всё ещё были вместе, объяснялось скорее инерцией, чем чем-либо иным. У неё не хватило смелости снова переехать к родителям. И Ник обнаружил, что жить вместе с Лизой, как бы ни было некомфортно, — это небольшая плата за возможность видеть дочь каждый день и укладывать её спать почти каждую ночь.

Но иногда ему требовалось небольшое напоминание о том, как все могло бы быть.

«Да», — сказал он вслух и услышал в голосе нотки сожаления. « Вот почему ты это делаешь…»

ЧАСТЬ V

СУББОТА

Когда на следующее утро Бленкиншип вошёл в кабинет инспектора Поллока, он с раздражением увидел, что доктор Онатаде снова его опередил. Доктор уже устроилась в одном из кресел для посетителей напротив стола инспектора. Она отпила немного воды, вместо того чтобы взять ужасный кофе Поллока, и держала на коленях то, что могло быть только заключением о вскрытии.

«А, вот ты где, парень», — мрачно сказал Поллок. «Я как раз подумывал отправить поисковые группы».

«Простите, сэр. Машина моей жены не завелась». Он виновато пожал плечами, прикрывая ложь. Это, пожалуй, было правдоподобнее, чем признаться, что он снова не мог спать до самого утра , и уклонился от обсуждения возможных причин такого положения дел.

Бленкиншип отказался от чашки кофе из личного кофемашины Поллока, стоявшего на картотечном шкафу. Инспектор покупал только лучший кофе, но при этом добавлял в каждую кружку столько кофе, что его можно было считать оружием нападения. Мысль о чём-то настолько кислом вызвала у Бленкиншипа спазм в желудке. Он сделал глубокий вдох, чтобы унять его, и плюхнулся в кресло.

«Доктор Онатаде уже ознакомился с результатами премьер-министра», — сказал Поллок с лёгким намёком на неодобрение. «Полный отчёт, конечно, будет у вас в почтовом ящике, но, может быть, вы просто хотите изложить суть мистеру Бленкиншипу, Эйо?»

«Конечно, — сказал доктор Онатаде. — Тупая травма затылка. Череп был раздроблен, как спелая дыня».

Бленкиншип снова вздохнул, чтобы успокоиться. «А мы уверены, что это не могло произойти после того, как его закопали? Ведь, судя по всему, половина банка обрушилась вокруг тела».

Доктор Онатаде выпрямилась в кресле. «Как бы удивительно это ни показалось вам, Кристофер, я могу отличить прижизненные, прижизненные и посмертные травмы», — с большой точностью произнесла она. «Да, переломы его правой бедренной кости, таза и челюсти произошли спустя некоторое время после смерти. Кость вокруг переломов хрупкая, почти раскрошенная. Эти повреждения, без сомнения, произошли спустя некоторое время после его погребения». Она постучала указательным пальцем по отчёту, но заглядывать в него не стала. «Переломы лучевой и локтевой костей правой руки по типу «зелёной ветки» случились за несколько лет до его смерти. В обоих случаях наблюдалось значительное образование костной мозоли. Перелом правой ключицы был ещё более ранним — возможно, даже в детстве. Опять же, он был хорошо заживлён — явно прижизненный…»

Бленкиншип поднял руки в знак капитуляции. «Ладно, малыш, ты доказал свою точку зрения. Я…»

« Но », - перебила его доктор Онатаде, ее голос был глубоким, глубоким и сильным, полная решимости закончить раз уж она начала, - «перелом основания черепа имел все признаки того, что он произошел с живой костью с кровоснабжением.

Поэтому, Значительный опыт, за который полиция Камбрии так щедро мне платит, позволяет мне заключить, что это была определяющая прижизненная травма, полученная непосредственно перед смертью. Конечно, мозг больше не доступен для исследования, но могу заверить вас, что, по моему профессиональному мнению, мозговой ткани был бы причинён достаточный ущерб, чтобы сделать смерть вашей жертвы практически неизбежной.

Она откинулась на спинку стула и лучезарно улыбнулась обоим мужчинам. Поллок прочистил горло.

«Да, спасибо, Айо. Всё кажется… совершенно ясным».

«Не думаю, что было возможно установить, какое именно оружие стало причиной смертельной травмы?» — спросил Бленкиншип, полный решимости найти что-то, на что у проклятой женщины не было ответа.

«Его убили ударом снизу вверх тонким прутом или стержнем», — быстро сказала она. «Принесите мне предмет, подходящий под это описание, и я смогу сказать вам, так или иначе, он ли стал причиной раны. Однако, учитывая возможность того, что он был убит не там, где был похоронен, это будет зависеть от того, смогут ли ваши люди обнаружить место преступления, хотя это может произойти спустя десятилетие».

Она помолчала. «Итак, что у вас есть на данный момент?»

Бленкиншип чувствовал себя как игрок в снукер, чей соперник только что полностью заблокировал биток, а затем бодро отдал стол обратно, не имея возможности сделать ни одного удара.

«Не так уж много, могу сказать», — признался он. «В непосредственной близости от тела были найдены фрагменты одежды, но они ничем не примечательны и мало что нам говорят. Пластиковые пуговицы, вероятно, от хлопковой рубашки, которая сгнила. Заклёпки от джинсов, которые, опять же, сгнили. Если на нём были туфли или ботинки, река унесла их вместе с ногами. Часов нет, кошелька нет. Удостоверения личности тоже нет. На шее на цепочке висел какой-то медальон, но он сильно проржавел. Мы делаем всё возможное, чтобы с ним справиться».

«А как же телефон?» — спросил Поллок.

«Что ж, это может оказаться интересным, но сейчас все настолько покрыто грязью, что нам приходится довольно медленно его расчищать».

«Неужели молодой Тай Фрост думает, что он сможет что-то с этим сделать?»

«Ну, он ведь не рассчитывает в ближайшее время звонить оттуда, да?»

Бленкиншип, пытаясь разрядить обстановку, сказал: «Ни доктор Онатаде, ни инспектор Поллок не улыбнулись в ответ. — Ах да, электроника — это хлам, но Фрост считает, что серийный номер, вероятно, находится на этикетке внутри корпуса. Поторопитесь, и мы рискуем уничтожить наше единственное средство идентификации, кому принадлежал телефон».

Продан и зарегистрирован. И это если телефон не с оплатой по факту использования, и у поставщика услуг сохранились записи за столь длительный период.

«Я взяла на себя смелость отправить образец ДНК в спешке», — сказала доктор Онатаде. Поллок резко выпрямился в кресле, а она подняла палец, останавливая его назревающий протест. «Меня на эту мысль натолкнули слова детектива-констебля Уэстона сегодня утром».

Поллок поднял брови. «Сегодня утром? Во сколько парень пришёл домой?»

«Он позвонил мне как раз перед тем, как я осмотрел тело, и спросил, есть ли какие-либо признаки того, что жертва могла быть из цыганской или кочевой общины».

Поллок позволил себе снова откинуться назад, нахмурившись так, словно из него вышел весь пар. «Вот так?»

«Пустая трата времени и ресурсов», — сказал Бленкиншип. «Не было ничего, что могло бы указывать на…»

Но доктор Онатаде снова не дала ему договорить. «Наоборот», — сказала она,

«Чем больше я об этом думал, тем логичнее казалось это предположение. В базе данных пропавших без вести не было соответствующих сообщений. Тело было найдено на участке земли, которым регулярно пользовались кочевники. А старые травмы, которые я обнаружил, могли быть связаны с ездой на лошадях или падением с них».

«Да, и они могут быть связаны с ездой на горном велосипеде или падением с него, и все такое», — пробормотал Поллок.

«Совершенно верно. И если бы сейчас неподалёку проходило огромное скопление горных велосипедистов со всей Европы, я бы тоже поспешил с тестом».

Бленкиншип прочитал всё о новой интегрированной микрофлюидной системе для быстрого анализа ДНК. Она сократила время выполнения анализа с примерно семидесяти двух часов до всего четырёх. Но у него никогда не было дела, которое оправдывало бы такую грабительскую цену, и он не был уверен, что такое есть сейчас.

Доктор Онатаде наблюдала, как Поллока осенило, – ворчливо подумала Бленкиншип, – с удовлетворением, граничащим с самодовольством. Затем она кивнула и поднялась. «Цыгане пробудут здесь до понедельника, а потом начнут расходиться. Ты же знаешь, как и я, Брайан, что как только они уйдут, ты можешь их больше никогда не увидеть – особенно тех, кто может что-то знать о погибшем. Лучшего случая не представится».

«Да», — сказал Поллок всё ещё мрачно. «И я заплачу бешеные деньги за эту привилегию».

Уинтер Трелони гнала свой старый «Ленд Ровер» так быстро, как только могла, поглядывая на радары. На дороге между Бро-Сауэрби и Киркби-Стивеном перед ярмаркой всегда устанавливали более низкие ограничения скорости, но сейчас на обочинах почти не было фургонов. Большинство из них уже добрались до Эпплби.

Она нашла поворот на Уоркоп прямо перед самым въездом в город, резко свернула направо и снова нажала на газ, слыша звенящий стук коробки передач и визг дифференциалов. Она наклонилась вперёд и с тревогой оглядела дорогу.

Голос в трубке был невнятным — она делала это намеренно, но она к этому привыкла.

«Иди скорее, dieya », — сказал он. «Эпплби-роуд, из Киркби. Иди скорее!»

И, зная, что лучше не игнорировать такой вызов, она побежала в один из соседних коттеджей, чтобы попросить кого-нибудь посидеть с ее матерью, схватила сумку и прямиком запрыгнула в «Лэнди».

Теперь она искала скопление фургонов и чуть не пропустила мальчика, стоявшего рядом с пегим пони в воротах у плотины. Она затормозила и отодвинула окно.

«Это ты мне звонил?»

Мальчик посмотрел на нее с минуту, как будто не понимал, затем покачал головой и коротко сказал: «Me puro dad » .

«Мой дедушка» , — перевела Винтер, вылезая из машины и захлопывая за собой дверь. Точно так же, как они позвонили её матери . Но тут она увидела укрытое одеялом тело, лежащее в траве у берега реки.

И она вспомнила, что dieya также означает «медсестра» .

«Что?..» — начала она, прежде чем услышала быстрый топот копыт по дороге. Мальчик вскочил на спину пони и теперь исчезал в направлении Эпплби, оставив Винтера одного в крошечном загоне с… чем-то, завёрнутым в одеяло.

Она осторожно приблизилась к силуэту, подойдя поближе, отметив, насколько примята трава вокруг и насколько она мокрая. Что бы это ни было, оно пришло из реки.

Наклонившись, она взялась за край шерстяной ткани указательным и большим пальцами и медленно, с большой осторожностью подняла его. Она не осознавала, что затаила дыхание, пока не увидела, что находится внутри свёртка. Воздух хлынул из неё, словно из проколотого воздушного шарика. Она бросила одеяло на место и отступила на полдюжины шагов назад, пока не почувствовала за спиной деревянный забор.

Она пошарила в кармане в поисках телефона.

Затем настала ее очередь сказать тем, кто ответил: «Идите скорее!»

Оставаясь один в мастерской штаб-квартиры в Карлайле, Бленкиншип был полностью погружен в свою работу и был благодарен за неё. Это избавило его от необходимости думать — или беспокоиться — о чём-либо ещё.

Он перебрал все предметы, найденные вместе с костями Эдемского человека, и выделил два наиболее важных — мобильный телефон и медальон. Телефон он оставил у Тай Фроста в Пенрите. Он пару раз гонялся за ним, но понимал, что это, скорее всего, заставит Фроста работать медленнее, а не быстрее, из-за паранойи, которая могла бы привести к ошибке.

Поэтому он неохотно запретил себе проверять его снова, пока не закончит работу над медальоном.

Он был круглым и плоским, с небольшим отверстием сбоку, почти как бирка, которую вешают на ошейник собаки или кошки, с выгравированным номером телефона владельца. Тонкая цепочка, на которую он был нанизан, настолько изношена от времени и коррозии, что чуть не развалилась на верстаке, но сам диск был сделан из более толстого материала — возможно, из нержавеющей стали.

это не означало, что он не ржавеет — существует множество различных марок нержавеющей стали. Но, по крайней мере, этот выдержал захоронение рядом с водоёмом лучше, чем большинство металлов. Возможно, предположил он, его спрятали под одеждой, которая обеспечивала некоторую защиту, пока и та не сгнила.

Бленкиншип уже замочил диск в смеси кислот, хлорида железа и воды, чтобы очистить большую часть отслоившегося поверхностного материала.

Закрепив его на верстаке, он начал очень осторожно натирать одну сторону водостойкой наждачной бумагой, смазывая её по ходу работы. Он постепенно переходил с более мелкой наждачной бумагой на бумагу, пока поверхность не стала гладкой и блестящей, тщательно документируя процесс в виде заметок и фотографий.

Отполировав диск почти до хромированного состояния, он установил камеру на небольшом штативе, прикрепив сбоку вспышку, и подробно сфотографировал поверхность.

Ничего не было видно.

Бленкиншип выругался и встал, потягиваясь, разминая ноющую спину и разминая пальцы. Он снял одноразовые перчатки, обнажив вспотевшие руки с пальцами, похожими на чернослив. Он вымыл и вытер их, сварил себе кофе и подумал о том, чтобы ещё раз позвонить Таю Фросту.

Ему удалось отговорить себя от этого.

Вместо этого он достал из дозатора еще одну пару перчаток, перевернул диск и начал работу над обратной стороной.

Не имея очевидных деталей, он понимал, что ему просто повезло, с какой стороны начать. Но к тому времени, как он дошёл до середины процесса полировки, он понял, что его предыдущие усилия так ничего и не дали.

«Ха, закон подлости», — пробормотал он.

Но постепенно проступающие очертания были достаточными, чтобы сдержать негодование. Особенно учитывая, что на медальоне, похоже, были выгравированы две буквы, правая из которых представляла собой слегка витиеватую заглавную букву G.

Он удвоил усилия. Левая сторона того, что он теперь понял как переднюю часть диска, была сильнее повреждена коррозией, но ему постепенно удалось получить оттуда изображение. Сначала он подумал, что это может быть перевернутое изображение.

заглавная буква «С», но затем у нее появился дополнительный, меньший завиток наверху, так что это могла быть даже перевернутая заглавная буква «Е» или цифра 3.

Что бы это ни были за две буквы, они были расположены спина к спине, перекрывая друг друга, образуя единый шип по центру. А внутри изгиба каждой буквы торчало нечто, похожее на крылья бабочки. Внутри буквы «С» — или «3», или как там это было — был Глаз Гора. Внутри буквы «G» был цветок лотоса. Или, насколько он мог судить, так и было.

Бленкиншип сфотографировал полученное изображение, а затем отправился в Интернет в поисках смысла.

Отдельные элементы создавали смешанную картину. Око Гора было символом защиты. Цветок лотоса олицетворял высшее совершенство, красоту, возвышающуюся над грязью, в которой укоренились его корни.

Буквы было сложнее разобрать. Перевёрнутая и обращённая вперёд буквы «С», расположенные спина к спине с соприкасающимися шипами, были символом антисигмы, одним из дополнительных символов, изобретённых и введённых римским императором Клавдием, и, насколько мог понять Бленкиншип, означали, что всё это полная чушь, если не считать того, что этот человек был тщеславен и достаточно могуществен, чтобы делать всё, что ему вздумается, и ему это с рук сходит.

Бленкиншип даже искал среди таких дизайнерских брендов, как Gucci и Coco Chanel, но ни один из них не имел даже отдаленного соответствия странной надписи на медальоне.

А крылья бабочки в различных системах верований означали перемены, радость, цвет, душу или объявление о наличии незамужней девушки.

Он откинулся назад и потёр лицо руками — они всё ещё были немного мягкими после перчаток. Глаза были шершавыми от сосредоточенности и недосыпа, несмотря на частые дозы кофеина, которые он принимал весь день.

Он напечатал краткий отчет со всеми фактами, как они были, и приложил цифровые изображения изображения на медальоне, с рекомендацией обратиться к средствам массовой информации с просьбой о привлечении внимания общественности.

Помогите опознать мужчину. У них не было никакого описания, кроме приблизительного роста и возраста, но эти знаки различия, какими бы они ни были, могут оказаться полезным дополнительным фактором. Возможно, они просто освежат чью-то память.

И вот наконец — наконец — он позволил себе дотянуться до телефона и позвонить Таю Фросту.

«Кажется, я уже всё узнал с серийным номером телефона, босс», — сообщил Фрост. Его голос звучал так же устало, как и сам Бленкиншип. «Он был напечатан на этикетке внутри корпуса, так что недостающие детали исчезли навсегда, и восстановить их невозможно. Производитель смог сообщить мне, какая розничная сеть купила эту партию, но, боюсь, это всё, что я смог сделать».

«Ну, я уверен, вы сделали всё возможное. Мне удалось обнаружить изображение на медальоне и, возможно, инициалы, так что детективу Уэстону есть над чем поработать, а?»

Фрост пробормотал что-то в ответ, и Бленкиншип принял это за уязвлённую гордость от того, что начальник его превзошёл. Что ж, как и ожидалось …

Затем его разум догнал слух, и он уловил часть того, что только что сказал Фрост.

«Проверь это еще раз, пожалуйста».

«Я сказала, как жаль, вот и все, насчет мальчика».

«Какой мальчик? Что с ним?»

«Эллиот», — сказал Фрост. «Я думал, ты уже слышал. Грейс ушла около часа назад. Нам позвонила какая-то женщина к северу от Киркби-Стивена — его нашли…»

«НУ, ДЕВУШКА, ЭТО ОН?»

Стоя прямо за лентой, огораживающей место преступления, Грейс замялась. «Мы думаем, что да, это может быть так».

«Вы думаете ?» — повторил инспектор Поллок. « Может быть ?» В его голосе слышалось раздражение и недоверие, пока он не осознал последствия. Затем он побледнел. «Боже мой… Насколько всё плохо…?»

«Плохо», — безжизненно сказала Грейс. «Доктор Онатаде говорит о ещё одном ускоренном ДНК-тесте, просто чтобы убедиться. Знаю, знаю, это дорого», — продолжила она, когда Поллок собирался заговорить, — «но, Брайан… ты же не хочешь, чтобы родители его видели. Даже если бы они могли провести опознание. Не так же…»

Поллок помолчал немного, а затем кивнул. «Хорошо, девочка», — хрипло сказал он. «Делай, что должна».

Он расписался в журнале и с трудом натянул комбинезон, перчатки и бахилы. Пока они с Грейс шли по траве к палаткам, он указал на одну из полицейских машин, где сидела потрясённая женщина, вытирая глаза.

«Значит, это он его нашел?»

«Ну, это она нам позвонила…»

"Ой?"

Грейс вздохнула. «Боюсь, что, как и на любом заражённом месте преступления, здесь полный бардак. Я обыскала весь банк, но там почти дюжина разных ботинок…

«Женщина — Винтер Трелони. Она живёт в Норт-Стейнморе и присматривает за фермой своих родителей. Похоже, цыгане годами останавливаются здесь по пути в Эпплби и обратно. Они ей доверяют. Поэтому, когда сегодня утром группа цыган вытащила тело из плотины, они позвонили именно ей».

«А когда прибыли наши ребята...?»

«Их давно уже не было», — согласилась Грейс. «Справедливости ради, она считает, что к тому времени, как она сюда добралась, они все уже съехали. Остался только один мальчик, чтобы отметить место. И как только он это сделал…»

«Не говори мне, что он сбежал, и всё такое».

«Вот примерно такого размера». Она откинула полог палатки и отступила назад, пропуская Поллока вперёд. Он глубоко вздохнул и шагнул внутрь. Почти сразу же он поднёс руку в перчатке к носу и рту.

Грейс не могла его за это винить.

Доктор Онатаде подняла взгляд, ее глаза над маской были мрачными.

«Извините за запах», — отрывисто сказала она. «Очевидно, бедняга мёртв уже несколько дней. Судя по степени разложения, я бы предположила, что он, вероятно, умер в ту же ночь, когда пропал».

Поллок опустил взгляд. Грейс увидела, как его горло судорожно сглотнуло, и услышала его тихое: «Бедняжка выглядит так, будто его избили». Он поднял руку ровно настолько, чтобы спросить: «Есть ли какие-нибудь предположения о причине смерти?»

«Многое, — ответил доктор Онатаде, — но, как видите, тело серьёзно… травмировано. Пока я не положу его на стол и не осмотрю более внимательно, трудно сказать наверняка, где заканчивается одна травма и начинается другая».

Поллок нахмурился, хотя было трудно сказать, было ли это вызвано предосторожностью патологоанатома или тем, что она заставляла его оставаться в палатке дольше, чем ему хотелось. Другой рукой он помахал, отгоняя раздражение от насекомых, которые жужжали и толпились вокруг как живых, так и мертвых.

«Велосипед, который нашла Грейс, сбила машина», — коротко сказал он. «Мне нужно только знать, сбил ли его велосипед вместе с машиной».

« Мне нужно время и оборудование для более детального осмотра тела», — ответила она. «Я проведу вскрытие, как только получу его обратно, и Грейс сможет забрать то, что осталось от его одежды, сразу же, как только её снимут. Они могут рассказать нам не меньше, чем само тело».

«Хм, если он все это время провел в воде, то, вероятно, мало что можно будет рассказать», — пробормотал Поллок, снова поворачиваясь к пологу палатки.

«Вам стоит больше доверять своим соотечественникам, Брайан», — сказал доктор Онатаде. «Если здесь есть доказательства, то, естественно, мы с Грейс их найдём».

Она протянула Грейс сложенное одеяло, в которое было завернуто тело.

Грейс упаковала его и прикрепила бирку. Обе знали, что одеяло, вероятно, контактировало с телом недолго – только с того момента, как его вытащили из реки. Шерстяной материал был влажным, но не промокшим. Тем не менее, его требовалось тщательно осмотреть, взять пробы и проанализировать волокна.

Когда Грейс вышла из палатки, её согрел не только деловый тон патологоанатома, обращенный к Поллоку, но и его слова. Это был знак доверия, который выпрямил её спину и привел в порядок разрозненные мысли.

Грейс нелегко было шокировать, но этот случай её шокировал , призналась она втайне. Жестокость, совершённая над телом, говорила о…

Ненависть. Более того, это говорило о чём-то глубоко личном. Она всегда избегала использовать слово «бешеная» в связи с нападением, но что-то в этом случае подходило под это описание. Даже вне палатки, на солнце, она всё ещё видела в памяти подробные раны на теле, словно выжженные в её воображении.

Это была не первая смерть ребёнка, которую она наблюдала, но первая, которая была настолько напряжённой. Она сглотнула и напомнила себе, что часть

Причиной, по которой она изначально стала экспертом-криминалистом, было ее желание искупить свою вину, а не то, что это был легкий путь.

Но она поняла, что единственный способ удержаться на этом пути — сосредоточиться исключительно на текущей задаче. И не давать волю своему воображению.

Поллок ждал её у полицейской ленты, оцепляющей место преступления, разговаривая с одним из полицейских в форме, которые снимали показания у Уинтер Трелони. Детектив-инспектор обернулся, увидев её приближение.

«Полагаю, вам придется обыскать всю чертову реку отсюда до Уотер-Ята», — мрачно сказал он.

«Кстати, я бы хотел пригласить Тая Фроста».

«Я думал, он работает над мобильным телефоном для дела со скелетом?

Как его прозвали — «Человеком Эдема»? — спросил Поллок. — Что ж, не буду отрицать, что это приоритет, но разве это не лучшее применение гик-навыкам этого парня?

«Когда я уезжал из Пенрита, Тайсон почти закончил восстанавливать серийный номер телефона, — сказала Грейс. — Думаю, он собирался передать его в округ Колумбия.

Уэстон свяжется с производителем.

«Верно. Так, может, у него есть какая-то тайная страсть к подводному плаванию, о которой мы не знаем?»

«Нет», — сказала Грейс. «Но у него есть не такая уж и скрытая страсть к летающим дронам…»

КУИННИ СИДЕЛА на одеяле, расстеленном на траве у реки, рядом со Скаем, и наблюдала за разворачивающейся драмой. «Эдем» был высоко — слишком высоко, чтобы полиция, инспекторы по охране животных, чиновники и все, кто совал туда свой нос, могли позволить кому-либо войти в воду. Это было опасно, говорили они.

«Возмутительно», — подумала Куини.

Цыгане приходили сюда, чтобы мыть своих лошадей в Эдеме, уже более трёхсот лет. Это было своего рода ритуалом, очищением, возможно, даже чем-то близким к религии. Но были и те, кто считал, что знает, что лучше.

Всегда были эти опасения , как они их называли. Не ограничения , не ограничения , а всегда озвученные именно так, чтобы выставить Странников неправыми, если они были не согласны. Да, риски были, но сама жизнь была рискованной. Вставать утром и надевать ботинки было рискованно, но никто не предлагал весь день валяться в постели.

Ну, может быть, пока нет …

Дальше по берегу реки, у эллинга, она видела, как её брат спорит с гавверами – полицейскими, – которые там всем заправляют. Ну, возможно, «спорят».

Это было слишком сильно сказано. Но она могла сказать это по наклону его головы, по положению его глаз.

Он держал плечи, и он изо всех сил старался заключить сделку. Она знала, что он мог быть чертовски убедительным, когда ему что-то было нужно.

И, конечно же, через несколько минут барьеры, которые блокировали проход и закрывали его, были отодвинуты в сторону.

Первый спустившийся к воде человек, пожалуй, лучше всех мог проверить её глубину и течение. Невозможно было отрицать, что Джексон был там самым высоким человеком и ехал верхом на самой высокой лошади, опережая её на пару рук.

Клейдесдаль спокойно шёл по наклонной бетонной дорожке, опустив голову для равновесия. Внизу он остановился, чтобы понюхать струящуюся воду, и шумно выдохнул. Куини, заметив, как ухо лошади ёрзает туда-сюда в поисках поддержки, встала на ноги и двинулась вперёд, внезапно почувствовав беспокойство.

Джексону не нравилась эта нерешительность, тем более, что все взгляды были прикованы к этой паре.

Он пару раз пнул большую лошадь и шлепнул ее свободным концом повода.

Клайдсдейл помедлил еще мгновение, а затем медленно сделал полушаг, полупрыжок в реку, подняв оглушительный всплеск.

Толпа зааплодировала, а Джексон ухмыльнулся, приподняв шляпу. Лошадь продолжала бежать, всё ещё громко фыркая и активно работая коленями. Пройдя через отмели у входа в реку, она направилась к более глубокому руслу.

Джексон попытался повернуть его, но лошадь лишь наклонила голову и шею в сторону, в то время как плечи продолжали двигать ее вперед.

Поняв, что это был обман, Куини затаила дыхание.

Она пробормотала: «Подними его, сынок . Подними его…»

Джексон откинулся назад и напрягся. Голова коня почти касалась колена всадника, но он всё ещё не собирался сворачивать. Уровень реки уже был ему выше живота и быстро поднимался по бокам.

Мгновение спустя «Клайдсдейл» споткнулся о неровное, быстро углубляющееся русло реки. Он повалился вперёд, выпустив огромную носовую волну, но, так сильно вывернув шею, он не смог восстановить равновесие.

Лошадь и всадник рухнули в воду и полностью скрылись под водой.

Раздался громкий крик, сначала смех, что великан нырнул. Но секунду спустя звук сменился тревогой. Куини смотрела на бурлящую воду, где упали лошадь и всадник. С этого ракурса она не видела ничего, кроме отражения и волны. Единственным признаком Джексона была его шляпа, плававшая вверх дном, словно самодельное судно, медленно вращающееся в течении.

Затем конь встал на дыбы, выныривая на поверхность, словно выпрыгивающий из воды кит, кашляя и задыхаясь, его обведенные красным ноздри раздувались, а вокруг глаз виднелись белки.

Мужчины уже бежали по стапелю, пробираясь к нему по мелководью. Они раскинули руки, пытаясь ухватиться за поводья, болтающиеся под его воротником, не попадаясь под его огромные ноги.

Один мужчина (она подумала, что это мог быть Вано) нырнул в глубокую воду вслед за Джексоном.

Клейдесдаль, окончательно перепуганный, увернулся от своих потенциальных захватчиков и, снова споткнувшись и пошатнувшись, добрался до высокой гальки у берега реки. Прижав уши, он резко помчался с рыси на почти галоп, направляясь к берегу с решительным взглядом.

Люди на траве расступились, оставляя позади себя обувь, сумки и пролитые напитки.

Лошадь достигла берега двумя длинными шагами и рванулась вперед, ее огромные копыта вырывали большие кочки земли и травы, когда она поднималась по крутому склону, прокладывая прямой путь для Куини и ее дочери.

Куини знала, что ей тоже следует увернуться от него, но внезапно она словно приросла к нему. Она обняла Скай, словно защищая их обоих. В тот момент она не могла пошевелить ногами, как не могла взмахнуть руками и взлететь.

Как раз в тот момент, когда она начала инстинктивно вздрагивать, закрывать глаза и прижимать голову к груди, она почувствовала, как большая лошадь резко остановилась на прямых ногах, совсем как жеребенок, когда он играл в поле со своей матерью.

Она рискнула открыть глаза. Конь стоял прямо перед ней – возвышаясь над ней. Он всё ещё тяжело дышал, его бока вздувались, словно мехи в печи. Прикрывая тело Скай своим, она протянула дрожащую руку к промокшему поводу, свободно свисавшему под щетинистым подбородком коня. Всё это время она бормотала ему какие-то успокаивающие бессмысленные слова, полагаясь на тон голоса, чтобы донести свою мысль.

Она взглянула мимо лошади и увидела Вано, держащего Джексона на руках. Он вытащил его на поверхность, хотя тот ещё не вылез из воды. Здоровяк не двигался. Его конечности безвольно болтались, а лицо было в крови.

Куини прикрыла рот рукой, чтобы скрыть шокированный вздох. И, словно услышав её, Вано резко поднял взгляд. Он увидел её стоящей там, с верёвкой, ведущей к лошади Джексона, в руках, и его лицо потемнело. Как будто он точно знал, что она сделала, попросив лошадь позаботиться о её семье прежде, чем о его собственной.

И вдруг Куини почувствовала, как холод страха пробежал по ее телу, словно она тоже окунулась в холодные воды Эдема.

«Давай я его поведу», — раздался голос у её локтя. И Бартли потянулся, чтобы взять у неё лошадь.

«Нет», — она вырвалась из его руки. «Он у меня. Оставьте нас в покое».

«Но, Куини, дорогая, ты бледная, как привидение», — нежно сказал он, подхватив Скай на руки. Она обхватила его шею и уткнулась лицом в его рубашку.

Куини не ответила, просто повернулась и медленно пошла, щёлкнув копытом по лошади, чтобы та пошла вместе с ней. Он потянулся за мгновение, словно не мог вспомнить, в каком порядке переставлять ноги.

Бартли пошёл рядом. Даже глядя вниз, она видела, что он не отрывал от её лица глаз, словно высматривая признаки вины.

Они молча прошли по всей аллее «Песков», все четверо, пока лошадь не перестала дрожать и вставать на цыпочки при каждом звуке. Пока её голова не начала опускаться, кивая в такт каждому шагу.

Пока машина скорой помощи не протиснулась сквозь толпу и Джексона не погрузили внутрь.

Кто-то пришёл и отобрал у неё клейдесдаль. Она смутно узнала в нём одного из тех, кто был с Джексоном, когда тот угрожал Бартли на поле, – членов его клана. Теперь угроз не было, только сдержанные благодарности.

Куини стояла и смотрела, как они уводят большую лошадь, не выказывая явных упреков. Это уже было хоть что-то.

Она повернулась к Бартли. Скай, как она увидела, крепко спал, всё ещё прижавшись к нему. Без всяких подсказок он обнял Куини свободной рукой, прижал её к себе и обнял. Она позволила ему это сделать, не спрашивая его.

Но через мгновение она почувствовала, как он не отпускает её. Она подняла голову с его плеча и посмотрела в его встревоженные глаза.

«Что случилось?» — спросила она. «Что ещё случилось?»

Она чувствовала, как его грудь поднимается и опускается от глубокого вдоха. Когда он говорил, в его голосе слышалась нерешительность, что было ему несвойственно.

«Куини… Я не знаю, как… Они нашли тело…»

Ник позвонил в круглосуточную службу поддержки продавца мобильного телефона, найденного у тела «Человека из Эдема», скорей с надеждой, чем с ожиданием. И, конечно же, его звонок переадресовывался с одного номера на другой, и ему приходилось повторять каждому собеседнику, кто он и что ему нужно.

После четвёртого — а может, и пятого — раза, когда он обдумывал все детали, от разочарования у него голова закружилась. Парень на другом конце провода сказал: «Нет, с этим я тебе помочь не могу, приятель», — и как раз когда Ник собирался повесить трубку, добавил: « Но я знаю кое-кого, кто мог бы. Дай-ка я уточню, на месте ли сегодня Алекс».

Ник прижал телефон к плечу, чтобы заглушить ужасный шум ожидания, и потёр глаза. Они больше не казались на одной линии с дырами в его лице.

«Алло? Алло? Ты ещё там, приятель?»

«Да, извини. Я всё ещё здесь».

«Как я и думал, у Алекса выходной на этих выходных».

«О, ну, когда же…?»

«Но, учитывая обстоятельства, я думаю, я могу дать вам номер мобильного телефона, а?»

Он поблагодарил парня и быстро набрал номер. Телефон звонил так долго, что Ник уже готов был сдаться, когда в ответ раздался хриплый женский голос: « Что ?»

«Извините за беспокойство, но я пытаюсь связаться с Алексом. Он случайно там?»

Последовала долгая пауза, затем голос наконец произнес с ужасающей точностью:

« Он ?» — голос звучал гораздо более бодро, но не менее раздраженно.

Ой-ой.

«Или она», — быстро поправился Ник. «Нет никаких причин, почему Алекс не может быть женщиной. Абсолютно никаких. Абсолютно никаких».

Раздался короткий смешок. «О, ну, спасли. Ну, не совсем , но всё равно хорошая попытка».

«Извините. Вы Алекс, я полагаю?»

«Да, ты меня поймал. Переизбыток кофеина, недосып и немного злости из-за того, что работа выдала мой номер в единственный выходной за последний месяц, но да, ты можешь продолжать. Чем я могу помочь?»

Настала очередь Ника если не рассмеяться, то уж точно улыбнуться, прежде чем он представился и еще раз повторил свою речь.

Последовала ещё одна долгая пауза. Но когда Ник уже ожидал очередного взрыва, Алекс сказал: «Извини, я как раз брал свой ноутбук. У тебя есть только часть серийного номера телефона. А как насчёт серийного номера самой SIM-карты? Он должен быть длиной от двенадцати до двадцати цифр».

Теперь она звучала совершенно бодро и энергично. Ник сверился со своими записями.

«А, на нем ничего не было, и CSI попытались вставить SIM-карту в рабочий телефон, но, судя по всему, он не хочет сотрудничать».

«Нет номера», — пробормотала Алекс, словно про себя. «Должно быть, старый…»

«Мы полагаем, что он мог использоваться где-то от восьми до двенадцати лет назад».

«О, это вызов. Если вы пришлёте мне на почту серийный номер оборудования, я смогу его поискать».

«Ну, на самом деле мне не положено...»

«Расслабься, DC. Держу пари, ты вручную обрабатываешь поиск, верно?

Вы даёте мне столько параметров, сколько хотите, и я отсеиваю всю шелуху и оставляю вам только самое необходимое. — Она помолчала. — Или я могу просто отправить вам большой объём данных и позволить вам разобрать их вручную. Выбор за вами, но это может занять несколько недель .

Ник тогда рассмеялся, не только над её тоном, но и над тем, что она использовала его звание как прозвище. «Ладно, ладно, я купился».

«Хорошо. Если уж и испортить мне первый выходной за месяц, то хотя бы ради чего-то интересного». Она быстро назвала адрес электронной почты, и Ник отправил цифры, которые удалось восстановить Таю Фросту. «Вы упомянули восемь-двенадцать лет назад. Это когда телефоном впервые или в последний раз пользовались?»

«Мы думаем, что именно тогда он и использовался в последний раз».

«Итак, вам нужен человек, у которого был один из наших мобильных телефонов с серийным номером, совпадающим с вашим частичным, но который не проявлял активности в течение как минимум восьми лет и не обновлялся, не запрашивал код PAC для переноса своего существующего номера в другую сеть или не расторгал контракт», — сказала она.

"Что-нибудь еще?"

«Только мужчины в возрасте от девятнадцати до двадцати четырёх лет».

«Ладно, и всё?»

"Я так думаю."

«Как вы хотите их рассортировать?»

Ник на мгновение задумался. «Географически, если это возможно», — сказал он.

«Жители Камбрии прежде всего».

«Без проблем. У вас есть адрес электронной почты, на который я могу отправить результаты?»

Ник быстро перечислил своё рабочее письмо. «Алекс, большое спасибо . Я ценю, что у тебя сегодня выходной, но когда, как думаешь, ты сможешь мне их передать?»

«Проверь почту, ДиСи», — бодро сказала она. Как по команде, компьютер Ника издал звуковой сигнал, сигнализирующий о входящей почте.

«Ого, это было быстро».

«Да, ну, именно поэтому мне и платят большие деньги», — сухо сказала она.

«Теперь твоя очередь оказать мне услугу».

"Что это такое?"

«Если это к чему-то приведет, дайте мне знать. Мне не нужны подробности, только результат, хорошо?»

"Иметь дело."

«Отлично. А теперь иди отсюда, а я вернусь спать».

Когда Грейс вернулась в офис CSI на Хантер-Лейн, Тай Фрост был за своим столом.

Когда она вошла, он поднял взгляд, и выражение его лица было настороженным.

«Ты в порядке?» — спросил он. «Как… всё прошло?»

«Нехорошо». Грейс отложила сумку с фотоаппаратом и нашла в её заднем кармане карты памяти, которые использовала на месте преступления. Опускаясь в кресло за своим столом, она почувствовала, как силы покидают её тело. «О, Тай», — сказала она, не скрывая боли в голосе. «Неважно, что его сбил… Он выглядел так, будто его растерзал медведь».

«Ах…»

Фрост встал, собирался что-то сказать, но затем неловко махнул рукой в сторону двери и вышел. Грейс едва заметила его уход. Она глубоко вздохнула, вытащила карты памяти из защитных чехлов, включила ноутбук и подключила картридер. Она как раз загрузила первую карту, когда Фрост вернулся с чашкой слабого молочного чая того же бежевого оттенка, что и магнолиевая краска на стенах. Он аккуратно поставил её на угол её стола.

«Вот так вот, я положил туда сахар», — сказал он. «Для шока».

Грейс начала говорить: «Не было необходимости…», но он выглядел таким подавленным, что она просто закончила: «Спасибо, Тай. Это было очень заботливо».

Он снова сел, нахмурившись. «Нелегко, когда жертвы маленькие, правда?» — наконец предложил он. «В смысле, в первый раз меня вызвали на серьёзную аварию на трассе М6. Абсолютная тьма, ледяной туман, грузовик складывается, уничтожив семейный седан. Родители, бабушка и двое детей — просто исчезли. Только на следующий день, когда рассвело, мы узнали, что бабушка держала ребёнка на коленях. Его выбросило в сторону при столкновении, и он упал в канаву, заполненную водой». Он пожал плечами. «Я всегда думал, что могло бы случиться, если бы мы нашли его раньше…»

Грейс на мгновение замолчала. Несмотря на то, что Тай вёл себя как щенок-переросток, он был полноценным криминалистом. Он побывал на многих местах преступлений и справлялся со сбором улик тщательно и компетентно. Иногда об этом легко забыть.

«Я знаю, — мягко сказала она. — Единственное, что мы можем сделать, — это найти ответы.

— что и как , даже если « почему» порой остаётся загадкой». Она взяла чай, сделала крошечный глоток и постаралась не поморщиться. Он был ужасно сладким. Чтобы отвлечься, она кивнула на экран его компьютера и спросила: «Над чем ты работаешь?»

«О, Крис Бленкиншип заставил меня поискать изображения с медальона, который он нашёл у Эдемского человека», — сказал он, наклоняя вращающееся кресло назад на двух колёсиках и балансируя на нём. «Это какой-то странный символ. Не уверен, что он означает — если он вообще что-то означает. Наверное, иногда люди просто решают носить вещи, потому что им кажется, что это круто, а не потому, что это что-то значит, верно?»

Первая открытка была загружена. Грейс проверила, что все изображения находятся в нужной папке, не всматриваясь в них слишком пристально. Ей предстояло ещё поработать над этим.

«Какой символ?» — спросила она, убирая первую карту.

Он наклонился вперёд и повернул экран в её сторону. «Вот, посмотри сама».

Грейс как раз вставляла вторую карту памяти. Она запустила загрузку, прежде чем поднять глаза, ничего не ожидая. И замерла.

Фрост позволил креслу снова качнуться вперёд и с глухим стуком приземлиться на тонкий ковёр. Он не сводил глаз с её лица. «Ты уже видела это раньше», — сказал он.

Это было скорее обвинение, чем вопрос.

«Да, я думаю, что да…»

«Итак, что же это?»

«Этого я не знаю».

«ТАК ЧТО ЖЕ ТОГДА?»

Бленкиншип задал этот вопрос, едва войдя в кабинет криминалистов Пенрита. Тай Фрост и Грейс Макколл удивленно подняли головы, когда он вошел.

«Доброе утро, Кристофер», — сказала Грейс тем раздражающим тоном спокойной снисходительности, который, казалось, давался ей так же легко, как дыхание.

Он нахмурился в ответ. «У меня труп и тикающие часы, пока половина моих подозреваемых не разбежится во все стороны», — резко бросил он. «Но, ах да, давайте не будем забывать о тонкостях светской беседы ! »

Наступила минута молчания, которую Бленкиншип осознал как нечто шокирующее. И

— с опозданием — что у них, возможно, есть веские основания рассматривать его вспышку именно так. Он сглотнул, сознательно сдержав растрепанные пряди своего гнева.

«Извините», — коротко сказал он, — «но все высшее руководство надо мной дышит мне в затылок огнем, требуя получить ответы быстрее, чем кто-либо ниже меня способен их предоставить».

Фрост выглядел, как и следовало ожидать, сдержанным, но Грейс наградила его холодным взглядом. «В таком случае, я бы предложил, чтобы вы оградили от этого жара тех, кто работает „ниже“ вас, как вы выражаетесь, а не подносили пресловутую паяльную лампу к нашим ступням».

«И я бы посоветовал тебе оставить свое неподчинение при себе, Макколл!»

Она подняла бровь. «Если вы считаете, что я проявляю непослушание, возражая против того, чтобы вы ворвались сюда, не нарушив никаких норм приличия, то давайте, конечно же, перенесём это наверх».

Он встал, уперев руки в бока, и выдохнул сквозь зубы. «Прошу прощения», — процедил он. «Я нахожусь под большим давлением…»

«Как и все мы».

«Как и все мы», — повторил он. «Но это не повод вымещать злость на моих сотрудниках». Он на секунду закрыл глаза, пытаясь отогнать мысленный образ того, как сжимает её горло и сжимает, пока она окончательно не теряет ледяное спокойствие. «А теперь, пожалуйста , кто-нибудь из вас расскажет мне о символе на медальоне, а? Что он означает?»

Она откинулась на спинку стула. «Понятия не имею».

Он бросил на них обоих взгляд, полный отвращения, и резко отвернулся. «Ох, да…»

« Но », — сказала Грейс, её тон перерезал ругательство, которое он собирался произнести. «Я знаю , что видела это раньше — и совсем недавно. И я могу сказать тебе, куда идти», — она улыбнулась и выдержала размеренную паузу, — «чтобы узнать».

"Где?"

Грейс указала на экран своего компьютера. Бленкиншип ждал, прищурившись, пока она слегка не наклонила его в его сторону, прежде чем взглянуть, опасаясь, что она сочтёт его ещё большим дураком, чем он уже сделал.

Но как только он увидел экран, его интерес обострился. Там, крупным планом, была видна целая стопка медальонов разных размеров. Символ, который он так старательно выделил, был изображён с поразительной чёткостью среди полудюжины других иероглифов и пиктограмм.

«Где ты это взял?»

«На ярмарке», — сказала Грейс. «Когда я была там вчера, искала машины с повреждениями, которые могли бы соответствовать повреждениям велосипеда мальчика. Я старалась не показывать, что фотографирую только машины, поэтому сделала и другие снимки — лотков и товаров, которые там продавались». Она щёлкнула мышкой и уменьшила масштаб, чтобы был виден весь кадр. Он увидел один лоток в ряду других, где продавалась обычная цыганская татуировка.

«Где находился этот ларек?»

«Ну, в то время я не рисовал карту, но могу примерно сказать, в какой части поля это было, так что вы...»

Он уже качал головой. «Не я, Грейс, а ты», — сказал он.

«Ты это заметил и запомнил. И правильно, что ты должен этим заняться».

«Кажется, она на мгновение опешил», – подумал он с некоторым удовлетворением. – « И давно пора».

«Но... я не могу».

«Почему бы и нет? Это может быть важной зацепкой».

« Может быть, так и есть, а может, и вовсе тупик», — сказала она, едва сдерживая самообладание. Она демонстративно взглянула на часы.

«Кроме того, у меня сейчас нет времени тащиться в Эпплби».

«И что такого важного, что вы не удосужились собрать доказательства, а?»

Она проигнорировала насмешку. «Мне скоро нужно будет уйти, чтобы успеть на вскрытие мальчика». Она встала. В ботинках на каблуках она была почти одного роста с Бленкиншипом. В целом, ему больше нравилось, когда она сидела. «Этот человек — кем бы он ни был — заслуживает правосудия. Не буду спорить», — сказала она голосом, вполне разумным и от этого ещё более раздражающим. «Но он давно мёртв, и вы, как и я, знаете, что шансы поймать его убийцу, пусть даже и спустя десятилетие, невелики. С другой стороны, мальчик — это новое и активное дело, которое, безусловно, должно быть приоритетным?»

«Ты прав», — сказал Бленкиншип. Его внезапное согласие, казалось, выбило у неё дух. Она посмотрела на него безучастно. Он расправил плечи. «Вот почему я , как глава криминалистического отдела, лично примет участие в встрече с премьер-министром».

Ее рот фактически открывался и закрывался, но никаких слов не было произнесено.

Бленкиншип не смог сдержать личной радости от того, что ему наконец удалось лишить Грейс Макколл дара речи.

«Я… Ты не можешь», — сказала она, и это был вовсе не аргумент. «Это моё дело».

«А я твой начальник», — сказал он. «Так что, Макколл, успокойся, езжай в Эпплби и найди этот медальон, иначе я составлю тебе штраф за неподчинение, понятно?»

КУИНИ УДАЛОСЬ сдержаться, пока она не добралась до вардо и неловко не забралась внутрь. Бартли был рядом, его рука, по-видимому, свободно обнимала её за плечи.

Но она все равно чувствовала, как он дрожит.

И как только они вошли и двери за ними закрылись, она почувствовала, что ноги у неё подкашиваются. Бартли подхватил её и положил на койку вместе с ботинками, несмотря на её вялые протесты.

«Ну, дорогая, успокойся», — сказал он, словно успокаивая лошадь.

«Вы испытали настоящий шок».

«Где Скай?»

«Все в порядке, Нелл ее забрала».

Куини оттолкнула его руки, но когда он отпустил, схватила его за рукав. «Откуда ты знаешь, что это… он?»

Он утихомирил суету и встретился с ней взглядом, задержав его надолго. Словно прикидывая, как она воспримет новость, которую, как он знал, она не хотела бы услышать. Наконец он глубоко вдохнул и выдохнул. И в этом взгляде, казалось, промелькнуло что-то от самого мужчины.

«Из-за того, где они его нашли», — просто ответил он.

«Из-за того, где они…?» — начала было Куини. Но тут же её разум догнал её слова и всю тяжесть того, что он сказал… того, что…

Он признался, что прижался к ней, сжимая грудь так, что она едва могла дышать. Она села, услышав, как что-то оборвалось в её голове, возможно, это была её душа. Она прошептала: «О, Бартли …»

«Нет». Он отступил на шаг, поднял обе ладони, чтобы отвести от себя её горе, её боль. Её обвинения. « Я не убивал его, Куини. Клянусь всем святым, мы только хотели…»

"' Мы '?"

Он сжал губы, сказав слишком много. Она схватила его за руку и крепко сжала её, когда он уже собирался вырваться.

«Мы»? — снова спросила она, на этот раз тише. Она увидела в его глазах стыд, что-то мелкое и низменное, и поняла. «Ты и Вано».

Он начал отрицать, она ясно видела это по его лицу. Но он понял, что дело проиграно, когда оно оказалось прямо перед ним. Его плечи слегка опустились, и он кивнул. «Да».

«Значит, вам двоим было мало напугать его?» — спросила она с горечью в голосе. «Побоев было мало?»

Он промолчал, погружаясь в чувство вины. Тяжёлое бремя, подумала она, нести все эти годы…

«Когда?» — хрипло спросила она. «Как долго…?»

Он сглотнул. Она увидела, как кадык судорожно дернулся у него в горле, прежде чем он пробормотал: «Восемь лет прошло».

«Восемь лет», — повторила она без всякого выражения. « Восемь». Годы ? Восемь лет ты знала, что с ним случилось. И ты мне так и не рассказала. Ты мне так и не рассказала…

Её рука упала. Она подтянула колени к груди и обхватила их руками.

Бартли отступил назад, чуть не споткнувшись. «Как я мог?» — спросил он, и боль исказила его голос, превратив его в нечто, близкое к гневу. « Когда я мог? Когда бы пришло время сказать тебе: «Кстати, ты хочешь узнать, что мы сделали — я и твой брат…»?» Ты мне ответь, эй…

Когда? В день нашей свадьбы?

"Нет-"

«Ну, тогда это...»

«Раньше, Бартли. Тебе следовало бы сказать мне об этом заранее ».

А если бы вы это сделали , свадьбы, возможно, не было бы .

Он кивнул, как будто она произнесла эти слова вслух, и быстро, презрительно выдохнул, издавая звук, похожий на тот, что издает жеребенок, когда он встает на цыпочки и готов бежать.

«Вано, я понимаю, — наконец сказала она. — А ты? Что ты от этого получил?»

Он посмотрел на неё с недоверием. «Ты что, слепая, Куини?» — спросил он. «Только он и смеялся последним, да? Потому что, может, я тебя и поймал, но так и не поймал тебя целиком, за всё это время, верно?»

Она смотрела на него, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Неистовая гордость заставляла её не падать.

«Этого мы никогда не узнаем», — сказала она. «Потому что вы с братом так и не дали мне возможности оставить его в прошлом».

Она отвернулась, положила щеку на колени и закрыла глаза.

Его рука коснулась ее плеча, и она вздрогнула.

«Куини, я…»

«Иди», — сказала она. «Оставь меня в покое».

Она думала, он будет спорить. Возможно, она даже надеялась, что он так и поступит. Но его рука упала. Она слышала стук его ботинок по деревянному полу, скрип открывающихся и закрывающихся дверей, дрожь, когда он спрыгнул на траву. Потом всё стихло.

Куини заплакала.

АДРЕС, КОТОРЫЙ НИК ИЩЁЛ, находился на окраине одной из деревушек к юго-западу от Пенрита. Это был район симпатичных каменных коттеджей и перестроенных амбаров, где не было ни одного номера дома. Названия домов, если они вообще встречались, были на вывесках, специально спроектированных, как ему показалось, чтобы быть практически невидимыми с дороги.

Он начал привыкать к этому с тех пор, как переехал в Камбрию.

В конце концов, после того как они подкараулили пару, гулявшую с двумя крепкими лабрадорами,

которые оказались туристами, имеющими меньшее представление о местной географии, чем он сам

— спросил Ник женщину, разносившую почту. Она указала ему на дом, мимо которого он проезжал уже трижды, потому что название дома отличалось от того, что он искал.

«О да», — весело сказал почтальон. «Кажется, они изменили это несколько лет назад».

Ник устало улыбнулся ей, оставил машину на месте и пошёл по указанной подъездной дорожке. У дома стояли две машины, что он счёл хорошим знаком: они там живут. Постельное бельё тихонько хлопало на верёвке, натянутой между двумя яблонями.

Он уже просмотрел половину списка владельцев неактивных телефонов, присланного ему по электронной почте расторопным Алексом, – по крайней мере, тех, кто жил в Камбрии. Остальных он распределил по различным территориальным подразделениям.

и разослали их коллегам по всей стране с просьбой о скорейшем ответе. Насколько эффективным это окажется, оставалось только гадать.

Некоторые имена в его районе он смог сверить с данными местного реестра недвижимости. Если они всё ещё числились в реестре, он знал, что может их не учитывать. Он очень сомневался, что давно покойный «человек из Эдема» все эти годы продолжал платить муниципальный налог.

Ник, правда, не совсем понимал, почему решил, что именно это имя заслуживает личного визита. Просто что-то в нём защекотало его паучье чутьё. Казалось, оно соответствовало всем не тем критериям, но в правильном ключе. Даже тот факт, что молодой человек, о котором идёт речь, — Оуэн Лидделл — никогда официально не объявлялся пропавшим без вести.

И это само по себе наводило на размышления.

Дверного звонка, похоже, не было, но ржавый железный молоток, когда он стучал по двери, издавал такой грохот, что где-то внутри дома раздавался неистовый лай.

«О, радость моя, собаки», — пробормотал он. «Надо было взять с собой Грейс…»

В этот момент дверь открылась, и вошла женщина, которой было, пожалуй, чуть больше тридцати. Она была азиаткой – возможно, индийского или пакистанского происхождения, если бы Нику пришлось догадываться, – и совсем не такой, какой он ожидал. Но, усвоив урок из телефонного разговора с Алексом, он достал своё удостоверение и совершенно нейтральным тоном сказал: «Здравствуйте, я детектив-констебль Ник Уэстон из полиции Камбрии, мэм. Извините за беспокойство, но я навожу справки об Оуэне Лидделле. Насколько я понимаю, он проживал по этому адресу?»

Женщина была явно ошеломлена его появлением, как при виде его служебного удостоверения, так и при упоминании имени. Ник почувствовал, как его пульс слегка участился, словно адреналин влился в кровь.

Женщина слегка повернула голову, не отрывая глаз от Ника, и позвала: «Кэтрин! Думаю, тебе лучше пойти».

У нее был невыразительный английский акцент, длинные голые ноги под потертыми обрезанными джинсами и свободная рубашка.

«Ты не можешь с этим справиться, Шанайя? Я действительно не могу оставить это прямо сейчас».

Голос, тоже женский, доносился из дальних уголков поместья.

«Не совсем», — сказала Шанайя, закатив глаза и глядя на Ника. «Это…»

В этот момент со стороны второй женщины раздался пронзительный крик. Ник промчался мимо Шанайи в дом, протиснувшись плечом в дверной проём квадратного коридора.

Он оказался в длинной кухне-столовой с огромным кухонным островом посередине. Женщина в фартуке, размахивая огромным поварским ножом, с криками гонялась за парой ирландских волкодавов по острову. Один из волкодавов, казалось, сжимал в пасти целый кусок мяса.

Когда Ник ворвался в дом, собаки увидели путь к отступлению и бросились к двери. Женщина направила на Ника нож и закричала: «Остановите их!»

Скорее инстинктивно, чем по какой-либо другой причине, ему удалось зацепить за ошейник главного виновника, когда тот рванулся к проёму. Резкий толчок чуть не оторвал ему руку по плечо, но он сумел удержать хватку и остановить собаку. Как раз вовремя, чтобы Шанайя успела подойти и обхватить её челюсти обеими руками, скомандовав: «Давай!»

Собака, поняв, что ее перехитрили, с большой неохотой бросила ей в руки свою слегка изжеванную и заплеванную добычу.

«О, молодец этот мужчина», — сказала женщина с ножом, бросаясь к нему. Ник отпустил ошейник собаки и осторожно отступил назад, подняв обе руки.

« Кэтрин », — запротестовала Шанайя. «Ради всего святого, положи эту штуку. Из-за тебя нас обоих арестуют. Я вышвырну этих двоих в сад. А ты… сделай себе чашку чая или что-нибудь в этом роде».

«К чёрту всё это», — сказала Кэтрин, бросая нож в раковину в Белфасте. «Пожалуй, я открою бутылку». Она открыла кран, вымыла руки и взяла полотенце, проницательно взглянув на Ника. В её голосе слышалось…

Легчайший след местного акцента, давно сглаженный. «Итак, помимо того, что вы немного настойчивы, но очень хороши в ловле собак, кто вы?»

«Констебль Ник Уэстон, полиция Камбрии», — повторил Ник. «Я здесь по поводу Оуэна Лидделла».

Женщина замерла на секунду-другую, её взгляд расфокусировался. Затем она бросила полотенце на столешницу и сказала: «Ну, всё решено — я точно открою бутылку».

«Итак, что все это значит с Оуэном?»

Вопрос задала Шанайя. Ник нахмурился, собираясь как можно деликатнее вступить в разговор, но Кэтрин протянула руку и сжала руку другой женщины.

«То, что ты хочешь сказать мне, ты можешь сказать и Шанайе».

Кэтрин сказала: «Мы женаты уже два года, а до этого были гражданами ещё семь лет».

Теперь, увидев их вместе, он заметил красноречивые морщинки, начинающиеся в уголках глаз и рта, и понял, что Кэтрин старше их на полдюжины лет. Её волосы были блестящими каштановыми с лёгкой сединой на проборе, что, как он знал, Лиза бы не одобрила. Обе были одеты в непринуждённую модную одежду.

Две женщины сидели рядом на диване с высокой спинкой в гостиной. Камин был полон сухоцветов, а французские окна выходили в ту часть сада, куда не могли добраться воры-волкодавы – по крайней мере, на это надеялся Ник. Он сидел напротив них в кресле с подголовником, держа на коленях открытый блокнот. Комната была выдержана в яркой цветовой гамме: солнечно-жёлтые стены и шалфейно-зелёные деревянные элементы. Контраст между декором и очень старомодной мебелью был разительным.

«Прежде всего, если позволите, кто вы по отношению к Оуэну Лидделлу?» Он переводил взгляд с одного на другого.

«Он мой брат», — сказала Кэтрин. «Хотя я не видела его с тех пор, как умерли наши родители». Она едва заметно улыбнулась. «Нас нельзя было назвать дружной семьёй».

«Я так понимаю, его не видели около десяти лет. Так ли это?»

«Я... Да», — сказала она уже осторожнее.

«Но никто никогда не заявлял о его пропаже?»

«Как я уже говорил, мы не были дружной семьёй». Вся её шутливость куда-то исчезла. «Слушай, что тут такого?»

«О», — Шанайя резко повернулась, выпрямляясь, переводя взгляд с Кэтрин на Ника. «Это связано с теми костями, найденными в долине Эден, да?» — сказала она. «Это было в новостях сегодня утром».

«Боже мой, неужели это правда?» — тихо спросила Кэтрин. «Вы нашли Оуэна?»

И в ее голосе было что-то такое, что Ник слышал много раз за годы своей службы в полиции: сочетание надежды и печали.

«Расследование ещё на ранней стадии, мэм. У нас есть список возможных личностей, и мы пытаемся исключить из расследования как можно больше. Имя вашего брата и этот адрес всплыли в ходе нашего расследования».

Он сунул руку во внутренний карман, достал телефон и открыл изображение медальона, выданного Бленкиншипом.

«Не могли бы вы сказать, знакомо ли это? Возможно, вы видели что-то подобное на своём брате?»

Кэтрин взяла телефон с тревогой, которая, когда она взглянула на дизайн, сменилась недоумением. Шанайя тоже наклонилась. Ни один из них не выказал ни малейшего намёка на узнавание.

«Извините», — наконец сказала Кэтрин с разочарованием в голосе, возвращая телефон. «Это совсем не похоже на его поведение. Но я…

ушел из дома, когда он еще учился в школе».

«Есть ли у вас еще братья и сестры?»

Она покачала головой. «Нет, только мы двое — каждый из нас по-своему разочаровал их».

"Как же так?"

Кэтрин снова сжала руку Шанайи. «Ну, для начала, они не одобрили мой… жизненный выбор».

«А твой брат? Что он сделал?»

«Влюбился в «не ту девушку», если можно так выразиться».

«В чем она была «не права»?»

«Я не так уж много о ней знаю. Не забывайте, я к тому времени уже уехал. Она была цыганкой, это я знаю точно , а значит, она была вне закона для моих родителей — и слишком молода для него».

Ник поднял бровь, лихорадочно перебирая в уме цифры. Если дата рождения Лидделла, которую он знал, была верной, ему сейчас было бы всего двадцать девять или тридцать. Так что, если он пропустил лет десять…

«Знаете ли вы, сколько лет было этой девочке?»

«Когда они впервые встретились, им ещё не было совершеннолетия, это точно. Они встретились на конной ярмарке, конечно же. И не знаю, видели ли вы этих цыганок, детектив, но некоторые из них очень… взрослые для своего возраста».

«Ты хочешь сказать, что она его обманула?» — Ник постарался, чтобы в его голосе не прозвучал скептицизм.

« Не знаю», — сказала Кэтрин. «Но её племя, или клан, или как там его там, одобрило это не больше, чем наше. Они взялись за него — поместили его в больницу».

Ник сделал пометку в блокноте: «Наверное, об этом есть какая-то запись?»

«Может, и нет», — пожала она плечами. «Он не стал бы выдвигать обвинения, так что…»

«Насколько серьезно он был ранен?»

«Похоже, ему сломали руку. Помимо этого и сотрясения мозга, он был просто избит и ушиблен».

Ник помедлил. «У твоего брата были ещё какие-нибудь травмы — может быть, переломы в детстве?»

«Не думаю… Ой, погодите, нет, он сломал ключицу много лет назад. Мы оба были без ума от пони. Я вырос из этого раньше него. Думаю, именно это изначально и привлекло его на Конную ярмарку».

Ник тоже это записал, обвел и руку.

«У тебя осталось что-нибудь от Оуэна?»

«Ты имеешь в виду что-то, что может содержать его ДНК?» — спросила Шанайя.

Кэтрин бросила на нее взгляд, в котором было что-то забавное, несмотря на ее тревогу.

«Она слишком много смотрит полицейских сериалов по телевизору, — сказала она. — И я не уверена, что где-то есть что-то подобное».

«Если у нас есть с чего начать, мы можем запросить его официальные медицинские и стоматологические документы», — сказал Ник. «Я имел в виду дневники, письма, фотографии?»

«О», — она отпустила руку Шанайи и встала. «Возможно, в его комнате ещё что-то есть. Я… пойду и посмотрю».

Когда она ушла, Шанайя прямо спросила: «Это он?»

«Сейчас еще слишком рано...»

«Если бы вы не считали, что есть хороший шанс, это был бы телефонный звонок, а не визит на дом».

Ник ответил ей ровным взглядом. «Да. Возможно, это он».

«О, слава Богу за это». Она сникла, слабо улыбнувшись, увидев его слегка шокированное выражение лица. «Ты даже не представляешь, как это тяготило её… нас. Её родители так и не составили завещания. Поэтому после их смерти это место перешло поровну к Кэтрин и Оуэну. С тех пор мы каждый месяц откладываем деньги за аренду на его половину. На случай, если он вернётся». Она указала на диван и кресло с подлокотниками. «Она даже не избавилась от мебели, вдруг она ему понадобится».

«Не стоит слишком уж надеяться», — сказал Ник, неосознанно повторяя:

"на всякий случай."

«Я знаю, но все же… Было бы таким облегчением наконец-то просто… узнать ».

Кэтрин вернулась с пустыми руками. Она замерла в дверях, увидев их выжидающее выражение.

«Я знаю, что упаковала некоторые его вещи, но… не знаю, куда мы их положили», — сказала она. В её голосе слышалось почти отчаяние.

Шанайя вскочила, подошла к ней и потёрла ей руку. «Не волнуйся, дорогая, мы потом поищем». Она перевела взгляд на Ника. «Можно передать тебе, когда найдём?»

«Конечно», — ответил Ник. Он достал из чехла визитку и протянул её. Когда Кэтрин потянулась за ней, он спросил: «Скажите, почему никто не заявил о пропаже вашего брата столько времени назад?»

Кэтрин нахмурилась, глядя на карточку, словно она могла дать ответы.

«Когда он отказался расстаться со своей цыганкой, мои родители поставили Оуэну ультиматум — что-то вроде: «Возьми себя в руки или уезжай». Потом, когда он ушёл, они, кажется, решили, что он просто… сделал свой выбор».

Если Бартли Смит и умел в чём-то хорошо, так это в умении напускать на себя храбрость. Что ж, если быть точным, это было лишь одно из многих дел, в которых он считал себя весьма мастером. Можно сказать, он владел понемногу всеми профессиями. А если уж его и просили похвастаться, то и мастерством в одной-двух из них.

Итак, он провёл несколько часов за границей, на пляже «Сэндс», наслаждаясь весельем в компании друзей и знакомых. Улыбался, смеялся и шутил вовсю. Его видели рядом с Оушеном, что показывало его примерным семьянином.

Он прекрасно понимал, что Ярмарка началась уже три дня назад, а о выборе следующего Шера Рома еще не было никаких новостей .

По правде говоря, он не хотел брать на себя ответственность этой должности и всего, что с ней связано. Он уже чувствовал её тяжесть, давящую на плечи, заставляющую его шататься. И всё, что он сделал до сих пор, – это бросил шляпу на ринг.

— без особых раздумий и усилий.

Несмотря на всю свою самоуверенность и браваду, мысль о том, чтобы взять на себя управление кланом Куини, пугала его до смерти. Он предпочёл бы встретиться с дюжиной пылающих великанов на грязном ринге, покрытом кровью и соломой, чем пытаться занять место старика Езекии.

Этот человек был легендой. Настоящий борец , великий человек.

Чтобы соответствовать ему, нужен другой, сделанный из того же теста.

И в холодной глубине темной ночи Бартли испугался, что он не тот человек, который способен это сделать.

Даже для такой женщины, как Куини.

То, как она отдалилась от него после того, как он рассказал ей о...

После того, как он ей рассказал. Его глубоко ранило видеть боль в её глазах, разочарование и страх. Но новости на Ярмарке разносились быстро, как всегда.

Отчасти его существование было обусловлено необходимостью поддержания потока сплетен. Он не мог рисковать тем, что кто-то другой возьмётся за него и выскажет своё мнение, зная то, что ему известно.

Особенно если эта добрая душа оказывается ее братом.

Они с Вано поначалу были близки, как братья. Но в последнее время их отношения разошлись, особенно после смерти старика, он первый в этом признался. Ему не нравилось направление мыслей Вано, если говорить прямо.

Как и большинство людей, рождённых в крови странствующих, Бартли с колыбели учили никогда не уклоняться от драки. И он, несомненно, приобрёл на ринге репутацию «куробошно » , бойцового петуха. Он встречал любого противника с широкой улыбкой и такой болтливостью, что тот терял самообладание. А если повезёт, то и вовсе забывал о своих быстрых ногах и ещё более быстрых кулаках.

Но он никогда не искал драки.

Вано же, с другой стороны, должен был доказать то, что, по мнению Бартли, его брат по браку никогда не будет достаточно мужественным. Это подтолкнуло Вано к шагу от смелости, к откровенному безрассудству, если говорить по правде.

Мысль о том, что он связан честию с таким человеком, не вызывала у него ничего, кроме самых мрачных предчувствий.

Но теперь, когда он и Оушен выпрыгнули из повозки, принадлежащей его приятелю, возле одного из многочисленных пабов Эпплби, он был весь в улыбках и не испытывал никаких беспокойств.

Прекрасно справляется с задачей изобразить человека, которому все в этом мире безразлично.

и другие его приятели , большинство на повозках или на пони.

Они привязали животных к перилам и вошли в главный бар паба «Леди Эннз Армс».

И как только за ними закрылась дверь, внутри повисла зимняя стужа. Бартли огляделся, отмечая внезапно помрачневшие лица там, где ещё вчера они были, если не приветливыми улыбками, то, по крайней мере, серьёзными, выражающими согласие.

Это была барменша, которая подошла к ней, скомкала свою стеклянную салфетку и бросила ее на стойку, обходя ее.

«Извините, но я не могу вам помочь», — сказала она, и в ее голосе прозвучала такая сильная решимость, какой он раньше не слышал.

«О, Мейзи, дорогая, теперь у нас всё так же?» — сказал он, всё ещё улыбаясь. «Разве наша монета не так хороша, как любая другая?»

«Не сегодня». Она подошла чуть ближе, в её взгляде читалась мольба не беспокоить, хотя голос её звучал громко и холодно. «Прошу прощения. На усмотрение владельца паба. Боюсь, мне придётся попросить вас всех уйти».

«И все же, мы были здесь еще вчера, и вы приветствовали нас, словно рыцарей, вернувшихся с похода, и с такой же жаждой.

Что заставило тебя передумать, а?

Заговорил один из посетителей, который уже сидел и пил.

«Мертвый ребенок, вытащенный из реки, вот что».

Бартли огляделся, но не смог вспомнить, кто это сказал. Все лица у бара выглядели одинаково недружелюбными.

«Это ужасно грустно. Мне жаль эту семью. Мы все её переживаем, конечно». Он посмотрел налево и направо, увидел кивки в ответ на свои слова. Он положил руку на костлявое плечо Оушена и осторожно добавил: «Но то, что случилось с ребёнком, не имеет к нам никакого отношения».

Толпа зашевелилась, не веря своим глазам. Бартли старался не напрягаться. С ним было ещё полдюжины человек, но один из них был стариком, опирающимся на трость, а Оушен был всего лишь челом, но ещё не достиг двузначного числа. Не слишком-то много против двух десятков, объятых праведным гневом.

Шансы совсем невелики.

«Вы бы так сказали, не так ли?» — с усмешкой спросил кто-то.

Он бы на это отреагировал. Как он мог оставить всё как есть? Но Мейси опередила его. Она повернулась к ним, вся раскрасневшаяся.

«Заткнитесь!» – рявкнула она. «Заткнитесь, все вы!» Она снова повернулась к нему лицом и понизила голос. «Если вы с кем-то свяжетесь, Бартли Смит, то свяжитесь со мной , слышите? Я здесь главная. Я решаю, кто пьёт в этом месте, а кто нет. И я говорю не вы . Не сегодня . Вы говорите, что это не ваше дело. Что ж, когда это будет доказано, вам всем будут рады.

Но до тех пор… Мне жаль.

Как только на его мобильном телефоне появилась связь, Ник позвонил инспектору Поллоку. Только когда телефон подключился и зазвонил, он понял, что инспектор, вероятно, сейчас на обеде.

«Уэстон», — рявкнул Поллок. «Это должно быть что-то важное, парень!»

«Ну, сэр, я...»

"Ждать!"

Голос Ника дрогнул. Он понял, что превысил скорость в деревне, где жили Кэтрин Лидделл и её партнёр, и всё ещё тянет на скорости тридцать, к большому неудовольствию водителя, ехавшего следом.

Он был так близко, что Ник едва мог разглядеть капот машины, не говоря уже о номерном знаке. Он нажал на педаль газа. Похоже, это ещё больше разозлило другого водителя.

«Ладно, парень, — сказал Поллок нормальным голосом. — Что у тебя для меня есть?»

«Ну, э-э, простите, что побеспокоил вас за обедом, сэр», — начал Ник. «Но…»

«О, не беспокойся об этом, парень. Честно говоря, я бы предпочёл пирог с картошкой фри за своим столом, да и побыстрее бы, и всё такое. Но суперинтендант Уэйнгроув потребовала, чтобы я помог угостить вином и ужином какую-то местную шишку, с которой она вознамерилась поболтать, и более скучного человека мне, пожалуй, никогда не доведётся встретить. Так что, возможно, ты звонишь, чтобы сказать, что только что услышал…

Мне всё равно, что будет с первой кукушкой этой весны, но я стараюсь, чтобы начальство было довольно. А теперь поговорите со мной — и если вы сможете уделить мне минут двадцать, я буду очень благодарен.

«А, вы совершенно правы, сэр. Кажется, я знаю, кто такой Эдемский Человек».

Он кратко рассказал о своем общении с импортерами телефонов по поводу восстановленного серийного номера и о своем последующем визите к сестре Оуэна Лидделла.

«Звучит многообещающе, парень», — сказал Поллок. «Хорошая работа».

«Спасибо, сэр. Я уже позвонил, чтобы раздобыть медицинские и стоматологические записи Лидделла. Я передам их доктору Онатаде, как только они будут готовы».

«Какая жалость, что мы не смогли выяснить это до того, как ускорили ДНК-тест», — проворчал Поллок. «Ну что ж, теперь всё в прошлом, да?»

«Э-э… да, сэр. Детектив Ярдли расследует нападение, о котором упомянула сестра. Оно произошло около одиннадцати лет назад. Двое цыган сломали Лидделлу руку и, судя по всему, отправили его в больницу. Были аресты, но обвинения предъявлены не были, так что пока не на чём основываться».

«Похоже, как только он оправился от первого шока, у него случилась внезапная амнезия, вызванная острым приступом реализма», — сказал Поллок. «Тем не менее, я поспрашиваю кого-нибудь из старичков. Я тогда ещё был в форме и неплохо представляю, кого могли прислать за ними. Большинство этих цыганских парней были крутыми парнями, и если нам нужно было кого-то стащить, мы обычно обращались к самым крупным и самым злобным ментам, которые у нас были».

«Хорошо, спасибо, сэр».

«По-видимому, сестра не знала имени этой молодой девушки, с которой встречался Лидделл?»

Она сказала, что нет. Она говорит, что в то время жила отдельно от дома, поэтому у неё было лишь смутное описание девочки.

«Что было?»

«По сути, это малолетний ребенок».

Поллок фыркнул от смеха, но тут же подавил его. «Кстати о цыганах, удалось ли нам поймать Вано Смита – того, кто оставил отпечатки пальцев на велосипеде Эллиота?»

У Ника внутри всё оборвалось. «Э-э, ещё нет, сэр, нет».

«А. Они тебя выгнали, что ли?»

«Если говорить честно, сэр, я был в меньшинстве. И я старался быть дипломатичным».

«Ну, я поговорю с Уэйнгроув, посмотрим, сможет ли она со своей стороны немного надавить, хотя это вряд ли обернётся чем-то хорошим, если окажется, что мы смотрим только в одном направлении, когда речь идёт о подозреваемых по обоим этим телам», — сказал он, обращаясь скорее к себе, чем к Нику. «Так, я на террасе, и мой суперинтендант тычет в меня ножами через окна столовой. Как только получишь подтверждение личности, я хочу, чтобы ты поглубже покопался в прошлом Лидделла, парень. Попробуй найти кого-нибудь ещё , кто мог желать его смерти».

ЭЛЕАНОР МАККОЛЛ взяла Грейс под руку и наклонила голову ближе.

«Просто напомни мне, дорогая, что мы ищем еще раз?»

Грейс подавила вздох. Не столько из-за вопроса матери, сколько из-за всей ситуации. Было нелепо посылать квалифицированного криминалиста на задание, которое с лёгкостью мог выполнить любой, у кого есть хоть капля мозга и кто способен сопоставить предмет с фотографией. Даже ребёнок справился бы.

О Боже …

«С тобой все в порядке, Грейс?» — спросила Элеонора.

Грейс мысленно встряхнулась и бросила Элеанор мимолетную улыбку.

«Конечно», — сказала она. «Мы ищем символ, который я вам показывала. Кажется, я наткнулась на него на одном из прилавков в соседнем ряду, но не могу вспомнить, на каком именно. Нам нужно знать, что он означает».

«Ах, да, и я здесь как твой напарник, чтобы обеспечить прикрытие на случай, если тебя отправят на тот свет», — в голосе ее матери слышалось ликование.

«Что? Честно говоря, какие телепередачи ты смотрела в последнее время?» — пробормотала Грейс, не скрывая ухмылки.

«Не похоже, что это экранизация сестер Бронте».

«Все зависит», — сухо ответила ее мать, — «от того, кто занимался адаптацией».

«В любом случае, нет, подкрепление не требуется», — мысленно добавила Грейс. «Я позвала тебя, чтобы ты выглядела менее подозрительно, а не более».

«А, типа прикрывающего огня?»

«Нет, как местный колорит».

Элеонора похлопала ее по руке, а затем отпустила ее с легким смехом.

«Знаю. Но твоё лицо было как на картинке».

Грейс бросила на неё лёгкий укоризненный взгляд, пока они проходили мимо следующего ряда прилавков. Это заняло некоторое время, поскольку её мать интересовалась всем. Она часто останавливалась, чтобы задать вопросы о товарах, словно всерьёз разглядывала витрины в форме двухметровой шпильки, расшитые стразами.

«Итак, Макс снова был вчера», — сказала Элеонора, глядя на огромное белое кожаное кресло, покрытое прозрачным пластиком для защиты от грязи и пыли.

«О да», — ответила Грейс совершенно уклончиво. «Как приятно вам обоим».

Элеонора рассмеялась над её тоном. «Он твёрдо убеждён, что ты наказываешь его за то, что он не уделял тебе достаточно внимания, пока вы были женаты. И что в конце концов тебе надоест играть в настоящую жизнь, и ты вернёшься к нему».

«Правда?» — протянула она. «Как увлекательно ».

«Да, это так, не правда ли? У меня не хватило духу сказать ему, бедняге».

«Он уже почти не мальчик, мама. Он достаточно взрослый, чтобы понимать».

«Ну, ты же знаешь, дорогая, как говорится: нет дурака лучше старого дурака».

«Мы всё ещё говорим о Максе?»

«Хм, боюсь, он не перестанет мечтать, пока не убедится наверняка, что надежды нет, то есть, пока не увидит, как ты остепенишься с кем-то другим».

«Зачем мне, скажите на милость, чьё-то общество, чтобы быть счастливым? Я устроен — сам по себе. И у меня есть Тэлли. Зачем мне нужна…

Другой мужчина, когда у меня есть собака? Гораздо лучшая компания , и она никогда не жалуется на мою готовку.

Элеонора улыбнулась с некоторой снисходительностью, которую Грейс не знала, воспринимать ли со злостью или с облегчением.

Они расступились, чтобы пройти в следующий ряд. Когда Грейс дошла до конца и обернулась, то обнаружила, что Элеонора остановилась на полпути к противоположной стороне и манит её к себе.

«Дорогой, тебе не кажется, что они выглядят довольно интересно?» — сказала она, когда Грейс присоединилась к ней.

Раскладка товаров на прилавке была не такой, как она помнила, но, возможно, торговка каждый день расставляла их по-новому, чтобы привлечь новую толпу потенциальных покупателей. Но там, за наклейками на витрине с изображением официального зелёно-синего цыганского флага с красным шестнадцатиспицевым колесом в центре, скрывалась коробка с неподвешенными подвесками, все с тем же рисунком, что и у найденного у останков человека из Эдема.

«Я не уверена», — сказала Грейс, пытаясь сохранять спокойствие.

Элеонора подняла один из них, словно представляя, как он будет висеть на шее Грейс, а затем повернулась к продавцу: «Что это значит?»

«Злая?» — спросила женщина, достаточно плотного телосложения, чтобы чувствовать себя несчастной в жару.

Это слышалось в её голосе. Она, очевидно, быстро окинула их взглядом и поняла, что они не из числа Путешественников. Казалось, она не была рада общению с публикой и не пыталась изобразить обаяние.

«Да, этот дизайн довольно любопытен. Имеет ли он какое-то значение?»

Женщина пожала плечами, а Элеонора поджала губы, словно от разочарования, и наклонилась, чтобы положить кулон обратно в шкатулку.

Поняв, что её нежелание помогать будет стоить ей денег, торговка внезапно передумала. Она даже попыталась изобразить улыбку, которая, по мнению Грейс, была воплощением детских кошмаров.

«Это на удачу», — сказала женщина.

«Удача?» — настаивала Элеонора. Она нахмурилась. «Я думала, это подковы или четырёхлистный клевер?»

«И это тоже», — настаивала женщина. «И защита. Защитит тебя от неудач».

«Как замечательно. Надо бы и тебе такой купить, Грейс», — сказала Элеонора. Она взглянула на цыганку. «Или он работает только для цыган?»

«Нет, нет. И для горгиос тоже».

«Отлично. В таком случае я возьму», — сказала Элинор. «Я таких больше нигде не видела. Вы сами их делаете?»

Краем глаза Грейс заметила маленькую девочку, подбежавшую к Элеоноре. Сегодня девочка была в жёлтом платье, а косички завязывались такими же ленточками. Тем не менее, Грейс без труда узнала в ней ту самую девочку, которая так дерзко пыталась взять с неё по пять фунтов за фотосессию их жеребёнка.

«Моя мама их готовит», — сказала маленькая девочка.

Элеонора обернулась. «Правда? Что ж, твоя мать, должно быть, очень умная», — серьёзно сказала она, широко раскрыв глаза. «Но матери часто бывают такими , я так считаю. А ты?»

Девочка молча кивнула. Не желая её спугнуть – или чтобы её запомнили – Грейс отошла, оглядывая другие выставленные на продажу товары, а руки потянулись к камере, перекинутой через плечо. Пока мать расплачивалась за кулон, она отошла на приличное расстояние и незаметно сделала пару общих снимков прилавка, не забыв запечатлеть номерной знак открытого фургона, припаркованного прямо за ним. На нескольких снимках она поймала девочку, смотрящую на Элеонору снизу вверх. Трудно было сказать, кто из них был больше очарован.

Затем из-за прилавков выскользнул худенький мальчик лет десяти-одиннадцати и, словно защищая, встал у плеча девочки. Он был одет в джинсы и джодхпурские сапоги, рубашку с закатанными манжетами и расстегнутый жёлтый жилет, фасон которого был ему лет на двадцать старше. Подбородок был выдвинут вперёд, агрессивный, очень мужской.

Она видела, как он бросил Элеоноре что-то с вызовом. Мать ответила с невозмутимым равнодушием, которое явно сбило его с толку, хотя Грейс была слишком далеко, чтобы услышать их разговор. Она знала по опыту, как трудно выбить Элеонору из колеи. Мальчишку, каким бы самоуверенным он ни был, съели бы и выплюнули в считанные секунды.

И, конечно же, когда её сделка была завершена, Элеонора ушла, оставив парня хмуро смотреть ей вслед. Грейс быстро сфотографировала пару, прежде чем потянуть девушку за руку, чтобы увести. Старший брат , предположила она. Не просто наблюдает, а ещё и присматривает.

Элеонора подошла к ней и вложила ей в руку коричневый бумажный пакет.

«Вот и всё. Миссия выполнена».

«Чего хотел этот мальчик?»

Элинор оторвалась от сумочки и подняла взгляд. «Хм? О, похоже, хочет мне что-то продать. Я специально не дала ему влезть в мою дверь». Она быстро взглянула на часы. «Итак, как думаешь, твой босс угостит нас бокалом вина на расходы?»

Грейс вспомнила манеры Бленкиншипа в офисе. Он никогда не отличался особым чувством юмора и, похоже, становился всё хуже. Возможно, дополнительный стресс от того, что его выставили главой криминалистической службы — пусть даже и исполняющим обязанности, пока не утвержденный, — оказался для него слишком сильным?

Какова бы ни была причина, пропустить вскрытие мальчика из реки было просто невыносимо. Конечно, она не сомневалась, что он справится с работой на должном уровне, но не могла не думать о мелочах, которые он мог упустить. О которых, она знала, могла догадаться.

«Не знаю насчёт бокала вина», — сказала она сухо. «Но, зная Кристофера, вам повезёт, если выпьете из него стакан воды, даже если это будет речная вода».

«Кстати о реке, один из торговцев рассказал мне, что сегодня там произошёл несчастный случай с одной из лошадей...»

Бленкиншип никогда не любил присутствовать на вскрытиях.

Он не был брезгливым, совсем наоборот, но все это отнимало драгоценное время, которое, по его мнению, можно было бы потратить с большей пользой на что-то другое.

По его мнению, если в штате есть хороший патологоанатом, нужно позволить ему работать и не вмешиваться – но ему не удалось донести эту мысль до всех членов своей команды. Поэтому, когда он набросился на Грейс Макколл, ему и в голову не пришло, что перспектива наблюдать за работой доктора Онатаде по этому конкретному делу вызовет у него излишнюю тревогу.

Но это произошло.

На самом деле, он добрался до входных дверей, прежде чем нервы его подвели. Потянувшись к ручке, он заметил, что рука слегка дрожит. Следующее, что он осознал, – это то, как он согнулся пополам над ближайшим мусорным баком, и мучительно тянулся за своей последней едой.

«Кристофер? С тобой всё в порядке?»

его должна была найти сама доктор Онатаде. Даже если в её голосе не было ничего, кроме заботы о его благополучии, – как бы он ни подозревал, что позже она посмеётся над этим с коллегами.

Она привела его в дом, усадила, протерев его липкую кожу горячей влажной тряпкой, поставила бумажный стаканчик с водой, чтобы смыть мерзкий привкус во рту, и немного жвачки. Учитывая, что она больше привыкла служить мертвым, чем…

живя, она заботилась о нем с такой заботой и умением, что он оказался необъяснимо эмоциональным.

Наконец она присела на край стола в своём кабинете, где он полусидел-полулёжал, развалившись на диване для посетителей. Она окинула его критическим взглядом, как, по его мнению, она делала почти всю свою работу. Разница была лишь в том, что он не собирался уходить отсюда с огромным Y-образным разрезом на груди – по крайней мере, на это он надеялся.

«Простите, доктор. Я задерживаю заседание», — наконец выдавил он.

Она отмахнулась от его извинений, небрежно помахав рукой. «Через час мой пациент будет так же мёртв, как и час назад», — сказала она. « Я беспокоюсь о тебе , Кристофер. Ты заболел?»

«Может, я что-то съел, а?» — предположил он. «В любом случае, нам лучше идти». Он попытался встать. Комната резко накренилась, и диван, казалось, выбился из-под него. Если бы доктор Онатаде не схватил его за руку, чтобы удержать равновесие, он вряд ли бы нашёл её снова, когда падал вниз.

« Ты останешься здесь, — твёрдо сказала она. — Вздремни немного — тебя здесь никто не потревожит».

«Убирайся отсюда. Я в порядке…»

Она пристально посмотрела на него, и в её голосе безошибочно слышалась твёрдость. «Не заставляй меня действовать через твою голову, Кристофер, и признавать тебя негодным к службе». Она похлопала его по плечу. «Я знаю, насколько это дело важно для тебя — для всех нас. Я отложу его одежду в сторону, чтобы ты мог её собрать, и приду за тобой, как только получу результаты».

«ТЕЛО принадлежит мальчику примерно восьми-десяти лет», — начал доктор Онатаде размеренным тоном. «Его травмы… обширные.

Имеются серьёзные травмы головы, груди и туловища, а также значительные повреждения конечностей. Кроме того, на большинстве участков тела имеются синяки и ссадины.

Тело. На данном этапе пока неясно, какая из его многочисленных травм могла оказаться смертельной.

Она остановилась, положила руки в перчатках на стальной стол перед собой и устремила неумолимый взгляд на тело мальчика.

«Боже мой, Кристофер, когда ты что-то делаешь, ты обязательно выкладываешься на полную, не так ли? Что ты сделал? Сдал назад и снова его переехал?»

Бленкиншип уставился на нее, и от шока у него по голове пробежала дрожь.

Прежде чем он успел сформулировать ответ, мальчик сел и повернулся к нему, его единственный оставшийся глаз был широко открыт, мутный. Он попытался заговорить, но его изуродованная челюсть не могла сформулировать ни слова. Из него вырвался лишь мучительный хрип. Он попытался поднять руку, чтобы обвинительно ткнуть пальцем, но кость плеча была сломана насквозь. Сначала она начала дрожать, а затем постепенно обвисла. При этом оторванный конец кости стал виден сквозь разорванную кожу.

В ужасе Бленкиншип отшатнулся от стола, подняв руки, чтобы отпугнуть его. Он увидел, что доктор Онатаде спокойно наблюдает за происходящим, словно это было совершенно нормально. Как будто это происходило постоянно во время её вскрытий.

Она положила руку на плечо мальчика — точно так же, как совсем недавно положила руку Бленкиншипу — и заглушила его невнятные стоны.

«Не пытайся говорить», — сказала она ему. «Я обещаю, что буду говорить за тебя.

Грейс и я будем говорить за тебя.

Мальчик снова зарычал, и она кивнула, каким-то образом поняв, что он пытается сказать. Словно стоматолог общается с пациентом в кресле, когда у него во рту обе руки и бормашина.

«Знаю», — сказала доктор Онатаде почти мурлыкающим голосом. «Расскажи мне, и мы расскажем всему миру. Мы с Грейс позаботимся о том, чтобы все узнали, что он с тобой сделал».

«Но…» — голос Бленкиншипа затих. Что он мог сказать? Что лишь часть травм мальчика — его вина? Что всё это было непреднамеренно? Что если бы он знал, какой ущерб нанесёт река, он бы… что?

Не сделал этого? Не отправил тело в Эдем и не наблюдал, как тьма поглощает его, словно вода?

И он, к своему стыду, знал, что ответ все равно был бы «да».

Мальчик продолжал плакать, но теперь его конечности тоже дрыгались и дергались.

Доктор Онатаде проигнорировала эти беспорядочные движения. Она продолжила готовиться к операции, раскладывая инструменты: скальпель, пилу и реберный расширитель.

Бленкиншип снова двинулся вперёд, осознав, что по щиколотку в воде. Он взглянул вниз, порадовавшись, что на нём резиновые сапоги, и задумался, когда же он успел переодеться в хирургическую одежду. Уровень воды быстро поднимался, разбрасывая по комнате хлам. Мимо проплыла коробка с латексными перчатками и полбутылки виски. Того самого, что он пил тем вечером.

У меня был только один! Или их было два … ?

Вода уже доходила ему до колен, заливая голенища сапог и обдавая ноги пронизывающим холодом. Доктор Онатаде, казалось, не замечала, как её прозекторский стол начал медленно подниматься вместе с приливом.

Двойные двери, ведущие из номера, начали яростно дребезжать. Он с опаской смотрел на них, пытаясь забраться на шкаф, чтобы спастись от подступающей воды. Он поскользнулся и с плеском упал.

«Доктор!»

Крича, он искал ее взглядом и обнаружил, что и она, и мальчик теперь сидели на стальном столе, который парил где-то под потолком, ударяясь об вытяжной агрегат, находящийся на большом расстоянии от воды.

На него пристально смотрели три глаза.

Барахтаясь в воде, борясь с силами, тянущими его ко дну, Бленкиншип закашлялся и выдавил из себя: «Мне жаль!»

«Я тоже, Кристофер», — сказал доктор Онатаде. «Но ты должен понимать, что винить нужно только себя».

Затем двери наконец не выдержали, и хлынула волна, раздавив его тяжестью собственной вины.

Бленкиншип резко выпрямился, оглушённый хриплым дыханием. Лёгкие словно впитались, одежда промокла насквозь. Она прилипла к телу, пока он дрожал.

«С вами все в порядке?» — спросил доктор Онатаде с порога.

Он огляделся, слегка ошеломлённый. Он был в её кабинете, развалился на диване для посетителей. Везде было сухо и тихо. Она вошла в комнату, всё ещё в халате, хотя и без перчаток и одноразового фартука. Он не был уверен, означает ли это, что она закончила или только начала. Он потерял всякое чувство времени.

«Э-э, что…?»

«Вот, я тебе чай с имбирём и мёдом заварил. Нет, не корчи рожи.

Это поможет успокоить ваш желудок.

С хмурой благодарностью он взял предложенную чашку, взглянул на часы и на мгновение остолбенел от увиденного.

Сон. Это был всего лишь сон.

Или кошмар.

Он поскреб рукой по голове, пытаясь заставить мозги снова включиться. По крайней мере, он больше не чувствовал опасности рвоты.

Или не говорил, пока не спросил: «Ну, как прошёл премьер-министр? Что… вы обнаружили?» Он чуть было не спросил: «Что он вам сказал?» , но в последний момент успел сменить тему.

Доктор Онатаде нахмурилась и снова откинулась на край стола.

«Это было…трудно сказать».

"Что ты имеешь в виду ?"

Из всех случаев, когда она звучала неуверенно, именно сейчас он не хотел провоцировать домыслы. Чётко, кратко, окончательно — вот как он говорил.

надеясь на.

Она отпила свой напиток, судя по запаху, похожий на фруктовый чай, прежде чем ответить. «Телу был нанесён огромный… ущерб, большая часть которого была нанесена либо во время смерти, либо сразу после неё», — сказала она тогда.

«Это помогло запутать ситуацию, что, возможно, и было целью нашего убийцы».

«Да ладно тебе, малыш. Его сбила машина, всё просто и понятно — он упал с велосипеда, насмерть, в реку. Конец истории».

Её брови, видневшиеся над краем чашки, взлетели вверх. Она очень аккуратно поставила чашку на подставку на столе, прежде чем заговорить.

«С каких это пор, Кристофер, мы диктуем доказательства, а не позволяем им диктовать нам?»

Он раздраженно потёр рукой затылок. Тот всё ещё был липким на ощупь. «Это не то… Ну, это же очевидно, не так ли… то, что произошло, я имею в виду?»

«О?» Редко когда одно слово было столь проникнуто скептицизмом.

Осознавая, какую яму он себе вырыл, Бленкиншип тем не менее ринулся в путь.

«Ну, возьмём велосипед. Грейс Макколл осмотрела его и пришла к выводу — совершенно верному и обоснованному, в чём я не сомневаюсь, — что его сбил…

Какое-то транспортное средство, которое переезжало через раму велосипеда. Передача энергии происходила как от транспортного средства, так и от ви… мальчика, — быстро поправил он, — на велосипед.

«Согласен. Я видел отчёт Грейс. Он был очень подробным».

Он кивнул. Комната снова начала вращаться, и вдруг стало очень жарко. Он чувствовал, как под мышками и на поясе брюк, куда была заправлена рубашка, капает пот.

«Поэтому логично предположить, что… тот, кто его ударил, понял, что он мертв, и… и…»

«Выбросила его в реку, как мусор?» — Доктор Онатаде обладала способностью очень чётко произносить слова, когда была раздражена или расстроена. Она делала это и сейчас. «Мы все знаем, что происходит, когда мы предполагаем… », Кристофер. И зачем ему — или ей — беспокоиться о проверке? В конце концов, преступник только что сбил ребёнка. Они должны были знать, что сделали, или почему остановились — не для того, чтобы позвать на помощь, как сделали бы мы с вами , а с единственной целью — избавиться от улик?»

Бленкиншип заглушил тревожные сигналы, звучавшие в его голове, и продолжал упорно трудиться.

«Вы же не думаете, что, остановившись, как вы говорите, они бросили ребёнка в реку, не желая абсолютно убедиться, что бедняга действительно мёртв? То есть, может быть, они и остановились, чтобы помочь, но когда поняли, что… что они натворили, запаниковали, не могли ясно мыслить?»

«Может быть, они выпили, ты имеешь в виду?» Она задумалась.

«Возможно, но, по моему мнению, решение сесть за руль автомобиля в состоянии алкогольного опьянения возлагает на вас полную ответственность за всё, что произойдёт дальше. В любом случае, размышления о мышлении преступника находятся вне моей компетенции. И, я бы сказал, и о вашем тоже».

«Но, по крайней мере, вы можете подтвердить, что он был мертв до...»

«Вовсе нет», — перебила она. «В том-то и дело, Кристофер. Всё тело получило серьёзные травмы, как я и сказала. На самом деле, было бы проще перечислить целые кости, чем сломанные . Грудная клетка разорвана, лёгкие повреждены. Любая пена, которая могла быть в бронхиальных путях, была бы смыта. Это делает невозможным с какой-либо уверенностью сказать, умер ли он в результате травм, полученных при первом столкновении, или же то, что на самом деле убило его, было брошено в реку, пока он был ещё жив…»

КУИННИ ТОЛЬКО ЧТО ПРОВЕРИЛА КОБЫЛУ И ЖЕРЕБЁНКА. Малыш всё ещё не оправился от стычки с клейдесдалем Джексона, напряжённо сжимаясь и нервничая всякий раз, когда кто-то приближался. Она не могла не пожалеть, что они взяли его на ярмарку в этом году, несмотря на все уговоры Бартли.

Жеребёнку потребовалось некоторое время, чтобы выбраться из-за своей матери и обследовать её карманы. Ей стало его жаль. Он так быстро понял, что мир за пределами загона, где он родился, может быть страшным и опасным.

Уходя, она обернулась и несколько шагов смотрела на него, все еще хмурясь из-за этого удара по уверенности лошади.

Может быть, именно поэтому она его не видела.

Когда она повернулась, опустив голову, чья-то рука обхватила её за плечи, оттаскивая в сторону. Инстинктивно она резко вдохнула, чтобы закричать, но чья-то рука зажала ей рот.

Она билась и дергалась, пока в ее ухе не раздался рычащий голос: «Куини!

Ради всего святого, женщина!

Ей потребовалось мгновение, чтобы узнать голос брата. Это не помешало ей изо всех сил наступить ему на подъём ноги, лишь чтобы усилить свой гнев на этот совершенно глупый поступок. Если он именно этого и добивался, были более простые способы привлечь её внимание.

И если бы она была честна, то призналась бы, что ей было приятно выплеснуть на кого-то свое раздражение, пусть даже такая возможность была недолгой.

Она замерла, и его руки опустились, но нерешительно, словно он ожидал, что она снова на него набросится. На долю секунды ей захотелось именно это и сделать.

«Вано! Что ты, чёрт возьми, затеял, братец?» — спросила она, вырываясь из его рук. Он огляделся, схватил её за запястье и потащил между двумя повозками, где их почти не было видно.

Затем он многозначительно произнес: «А, и я мог бы задать тебе тот же самый вопрос, сестра».

«И что это должно означать?»

«Что ты с ним сделал, этот конь Джексона?»

Она резко вывернула руку, чтобы вырваться из его хватки. «Ничего. Конечно, нет. Разве ты не видел, как он шёл прямо ко мне? Я поймала его, вот и всё, и водила, пока он не оправился от шока, который ему нанёс этот здоровяк».

—”

«Ни тогда, ни после », — сказал Вано. «Я имею в виду, до того, как они подошли к реке. Ты… что, вмешался в его дела?»

«Что я сделал?»

Она, конечно, знала, к чему он клонит, но, раздраженная его поведением в последнее время, она решила заставить его высказаться до конца.

«Да ладно тебе, Куини. Ты прекрасно знаешь, о чём я спрашиваю. Некоторые утверждают, что видели тебя вчера с лошадью и говорили с ней».

Она рассмеялась, скрывая учащённое сердцебиение. «С каких это пор это стыдно? Я только что разговаривала с жеребёнком. Ты собираешься меня за это отчитать?» Она ждала, но он не ответил.

«Нет, я так не думал».

«Куини, ты же знаешь, я не большой поклонник старых обычаев, но ты всегда хорошо обращалась с лошадьми. Они всё делают для тебя… как будто даже не проси. А есть те, кто считает, что это нечто большее, чем просто навык. Посмотри, как большая лошадь отскочила в сторону, когда казалось, что тебя вот-вот растопчут. А теперь ещё и говорят, что ты как-то причастна к аварии».