Кот, который плыл вверх по ручью

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Квиллеру не хватало ежевечерних телефонных разговоров с Полли, но особенно он скучал по ней во время уикендов. Всего лишь два воскресенья прошло с тех пор, как они, позавтракав блинчиками с чёрными орехами, поехали на берег озера и долго там бродили, потом великолепно пообедали в гостинице «Валун» — и всё это время с удовольствием обсуждали разные пустяки.

Он вспомнил, как она рассказывала, что учит на память сонеты, чтобы читать их вслух, выполняя нудную домашнюю работу. Она знала наизусть двадцать сонетов Шекспира и Вордсворта. Полли любила сонеты, потому что в них было всего четырнадцать строчек, а система рифмовки помогала легко их запоминать. К тому же ритм ямбического пентаметра её успокаивал. «Если бы сегодня был жив Вордсворт, — говорила она, — я бы пригласила его на ланч».

А ещё он вспомнил, как удивился, узнав, что только четыре американских президента носили усы: Теодор Рузвельт, Гровер Кливленд, Честер А. Артур и Уильм Хауард Тафт. (У Артура были ещё и бачки.) У четырёх президентов — Улисса С. Гранта, Ратерфорда Б. Хейса, Джеймса А. Гарфилда и Бенджамина Гаррисона — имелись бороды. С 1913 года президенты брились.

Сейчас Полли была… где же? Пила морской грог с малознакомым человеком — хотя они уже достаточно знакомы, чтобы называть друг друга по имени.

Воскресенье без Полли было невеселым; воскресенье без «Нью-Йорк таймс» — немыслимым. Он позвонил в пикакскую аптеку, чтобы ему оставили экземпляр. А пока что занялся кошками: поиграл с ними изодранным галстуком; причёсывал до тех пор, пока не заблестела шерсть, и почитал им вслух из книги, обнаруженной на полке над диваном: «Истории дядюшки Уиггли»[16]. Впервые она была издана в 1921 году, и в нынешнем переиздании сохранили иллюстрации оригинала.

Он прочёл им историю о богатой кошке, которая разъезжала в автомобиле с шофёром. Сиамцы увлеченно слушали мяуканье и мурлыканье киски, писк её слуг-мышек, лай собак, которые загнали кошку на дерево, когда у неё случилась авария, и аристократические интонации пожилого кролика в цилиндре и перчатках, который пришёл ей на выручку.

Затем Квиллер отправился в Пикакс за газетой. Возвращаясь домой, он заметил пикап, ехавший впереди. Квиллер помигал фарами, обогнал пикап и свернул на обочину. Оба водителя выскочили и обменялись рукопожатием. В пикапе ехал Эрни Кемпл, страховой агент в отставке, всегда готовый безвозмездно потрудиться на благо общества.

— Эрни! Я слышал, ты высоко взлетел!

— Квилл, ты себе не представляешь, через что мне пришлось пройти! — Голос у него был очень звучный. — У тебя есть время выпить чашечку кофе в «Грязном псе»?

Закусочная «Грозный пес» недаром заслужила такое прозвище: это был переделанный товарный вагон, стоявший на перекрёстке, уродливый снаружи и внутри. Кофе там был ужасный. Но на парковке всегда хватало пикапов и легковых автомобилей: фермеры и бизнесмены заглядывали сюда перекурить, посмеяться, перекусить и посплетничать. В одном конце был поставлен большой стол, за которым они собирались.

Квиллер и Кемпл уселись у стойки, им подали кофе в бумажных стаканчиках и пончики на бумажных салфетках.

За большим столом шёл оживлённый разговор:

— Москиты меня меньше всего беспокоят. Но вот эти проклятущие клещи!..

— Вот именно! Я часами выбираю их из шерсти моей собаки!

— А кто выбирает их из твоих волос?

— Я моюсь скипидарным шампунем. Только он и спасает.

— Фокус в том, чтобы вынуть проклятых кровососов из-под кожи, прежде чем они туда закопаются.

— Да, и ни в коем случае нельзя оставлять головку, а то беда!

Эрни предложил Квиллеру:

— Не возражаешь, если мы возьмём кофе в машину? Или меня тут стошнит.

В тишине на автостоянке он поведал свою историю.

— Помнишь, Вивиан увезла нашу дочь на Запад, когда ту бросил парень и у неё случился нервный срыв? У родителей жены там ранчо, и мы подумали, что дочка может встретить достойного парня. Вивиан несколько раз туда съездила, чтобы посмотреть, как идут дела, и оставалась всё дольше и дольше. Мне следовало заподозрить недоброе! Моя жена встретила другого мужчину!.. Ну что же… К чему было бороться? Я дал ей развод, а также коллекцию редких кукол, стоившую миллион долларов. Пять лет собирал их в Англии, Германии и Франции.

— Но ведь у тебя возникла идея антикварного магазина, — напомнил Квиллер. — И это было бы хорошо.

— Ну да. Я нашёл идеальное здание в Пикаксе и предложил его владельцу продать дом. А потом он передумал продавать здание и воспользовался моей идеей.

— Я помню. Это был шок для всех нас.

— Я тогда действительно приуныл, Квилл. Просто чудо, что не пристрастился к выпивке.

Квиллер кивнул, глядя на Кемпла с сочувствием.

— Со мной тоже было такое. И что же помогло тебе выкарабкаться?

— Ты просто не поверишь — да я никому и не рассказываю, — но со мной побеседовал мой отец! Он ушёл из жизни двадцать лет тому назад, но я помню то, что он обычно говорил. Если кто-нибудь крал у меня бейсбольную перчатку или я не попадал в первый состав команды, отец говорил: «Будь выше этого, мой мальчик. Поднимись над этим». Он был всего лишь фермером, выращивавшим картофель, но много чего знал о жизни, и я следовал его совету. Я воображал, что лечу на воздушном шаре, высоко в небе, и смотрю вниз на то, из-за чего расстроился. И с такой высоты это казалось таким ничтожным! Теперь я понимаю, что, когда смотришь на проблему со стороны, это помогает увидеть все в правильном масштабе.

— Я слышал, что прошлой зимой ты был во Флориде…

— Да, побережье залива очень популярно, и мне посчастливилось встретить милую женщину из Блэк-Крик, шотландку по крови. Ей принадлежит «блошиный рынок». Мы побеседовали о новом взгляде на Блэк-Крик — и о том, что первоклассный антикварный магазин был бы уместнее «блошиного рынка». И вот результат: мы партнёры. Она работает с дилерами, а я занимаюсь документацией. В субботу мы открываемся. В пятницу будет закрытый показ для шотландской общины… Ты бы не хотел взглянуть на все своими глазами? Ты бы мог познакомиться с нашим менеджером. Она говорит, что знает тебя. Это Дженелл ван Рооп.

— Мы пересеклись прошлым летом, — сказал Квиллер. — Приятная молодая женщина. — Вообще-то его удивило, как такое милое, застенчивое существо с тихим голосом, лицо которого скрывала копна очень длинных волос, может справиться с чем-то более динамичным, нежели приют для престарелых леди. Он встретил её в доме для вдов рыбаков. — Да, мне бы хотелось взглянуть, — ответил он.

Он последовал за пикапом Кемпла в переулок Блэк-Крик, где большое здание типа амбара сверкало белой краской. На фасаде красовались слова: АНТИКВАРНАЯ ДЕРЕВНЯ. Большие двойные двери были открыты, и внутрь заносили качалки, столы и шкафчики.

— Я тут многое выбросил и навёл порядок, — заметил Кемпл. — Мы только что покрасили все в белый цвет. Если тебе придут в голову какие-нибудь идеи — не стесняйся, высказывай!

Вдоль длинных стен располагались киоски, где можно было что-нибудь повесить, а также поставить мебель. Пространство в центре разделили рёшетками — оно предназначалось для мебели, которую не ставят у стены.

Кемпл сказал театральным шёпотом:

— За квадратный фут они платят меньше, и это поощряет их устраивать выставки мебели. Мы хотим заработать себе репутацию — чтобы знали, что у нас не просто амбар, набитый барахлом и безделушками. Нам уже поступили кое-какие вещи покрупнее: антикварный обеденный стол, старое пианино, переделанное в письменный стол, и резная церковная скамья.

— Мистер Квиллер! — донёсся до Квиллера женский голос. — Вы меня помните? Я Дженелл — из «Тихой пристани».

— Конечно, я вас помню, — заверил он, не выказывая удивления. Два года учебы в колледже, контакт с деловым миром и стрижка придали ей вид настоящего менеджера, несмотря на миниатюрность.

Босс распорядился:

— Дженелл, поводи тут мистера К. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков.

— Вы видели переделанную мебель? — спросила она. — Один молодой человек из Содаст-Сити берет ставни, двери, окошки, перила и каминные доски и делает из них столы, бюро, шкафчики, сундуки и тому подобное. Они чудесно смотрятся в бунгало на пляже и вносят забавный штрих в обстановку дома.

Разнородные компоненты каждого произведения умельца были покрашены, чтобы краска всё скрепляла. Он отдавал предпочтение белой, терракотовой и изумрудно-зелёной.

— Что вы об этом думаете? — спросила Джанелл.

— Это, несомненно, оригинально. Некоторые вещицы весьма занятны. Они подойдут для людей, которые не принимают себя слишком всерьёз.

Откуда-то донёсся нахальный крик: «Куку! Ку-ку!»

— Кто это сказал? — осведомился Квиллер, притворяясь возмущённым.

Издав смешок, девушка ответила, что это часы Арнольда.

— У него магазины в Локмастере и Мусвилле, но ему нравится идея выставляться здесь.

В киоске Арнольда были выставлены медные подставки для дров; подсвечники из красного стекла; восточные, поблекшие от времени, ковры; птичья клетка, сплетенная из ивовых прутьев; гравюры в рамках, изображавшие Ниагарский водопад и Гудзон; несколько кухонных часов из древесно-стружечных плит, которые громко тикали, и часы с кукушкой — в точности такие, как те, которые Гас Лимбургер обещал своему работнику.

Из другого конца зала позвали Дженелл, и она, извинившись, поспешила на помощь торговцу. Квиллер огляделся, и его привлекла запертая стеклянная витрина, в которой было выставлено несколько раритетов: пара бронзовых обезьянок, державших толстые свечи; медная масляная лампа из Индии; маленькая вышитая подушечка с датой — 1847. Особенно заинтересовала Квиллера вставленная в раму картина маслом, размером двенадцать на пятнадцать. Это была сценка на пляже — судя по скромным пляжным костюмам, написанная в двадцатые годы.

— Что это за вещь? — спросил он Дженелл, когда та вернулась.

— Этот экспонат не продаётся. Мы как раз делаем надпись. Торговцев приглашают выставлять их личные сокровища. У каждой вещи будет ярлык с указанием имени владельца. Эта картина, выполненная маслом, — моя.

— Превосходное качество. Как она к вам попала?

— Это длинная история! Со странным концом.

— Мне бы хотелось её услышать, если вы не возражаете.

— О, я с удовольствием вам расскажу! — Она обвела взглядом зал, где суматоха становилась все сильнее.

— Когда вы не будете заняты, — поспешно добавил он, — и когда у меня будет при себе диктофон.

— Я могла бы прийти завтра пораньше, — предложила она, — скажем, в девять тридцать…

— Договорились! — ответил он, и тут закричал ещё один торговец:

— Мисс ван Рооп!

Из офиса вышел Кемпл.

— Как тебе понравилось увиденное?

— Пока что недурно. А что это за возвышение в конце зала?

— Его использовали для аукционов, когда здесь был «блошиный рынок». Мы пока не решили, что с ним делать.

— А как насчёт того, чтобы выставить — не на продажу — мебель музейного качества из чёрного ореха, изготовленную в тысяча девятисотом году? Да ещё с романтической историей в придачу?

— Ты меня разыгрываешь?

— Эта мебель принадлежит Фонду К., и ей нужно временное пристанище, пока не будет построен новый музей. Разумеется, она застрахована на приличную сумму.

— Я знаю. Фонд К. все делает как следует. Чего они захотят от нас?

— Что-то типа барьера вокруг возвышения, чтобы публика не имела доступа к этим музейным экспонатам.

— Бойфренд Дженелл может сделать барьер из старых перил от веранды, — сказал Кемпл. — Это тот парень, который мастерит мебель из разных деталей старых домов. Когда ты привезёшь свои сокровища? Может быть, нам придётся нанять вооруженную охрану, — шутливо предположил он.

— А ты бы не хотел издать буклет, где рассказывалась бы история этих вещей? Есть элемент тайны в трёх зеркалах — на всех одинаковые трещины, образовавшиеся весьма необычным путём.

— Становится всё интереснее. А как нам это сделать?

— У меня есть вся информация, — ответил Квиллер. — Я напишу текст, а ты можешь напечатать буклет в одной пикакской типографии, где очень быстро работают.

— Моя партнёрша будет в восторге! — воскликнул Кемпл.

Квиллер вернулся домой в прекрасном настроении. Ему удалось убить двух зайцев. Чтобы это отпраздновать, он объявил сиамцам, встречавшим его у входа: «Сегодня на обед — крабы!»

Сначала он позвонил домой поверенному.

— Барт, я не извиняюсь, что звоню тебе в воскресенье домой, ибо знаю: тебя порадует моя информация. «Антикварная деревня» — классное заведение, которое открывается в этот уикенд под неусыпным надзором Эрни Кемпла, — жаждет выставить нашу мебель из чёрного ореха, не на продажу, а в качестве экспоната. Нам бы лучше её застраховать.

— Какова её стоимость?

— По крайней мере семьдесят пять тысяч. Ей сто лет, она редкого качества, и с ней связана легенда.

— Кто может это подтвердить?

— Сьюзан Эксбридж.

Следующий звонок Квиллер сделал домой Сьюзан, торговавшей антиквариатом.

— Сьюзан, если Аллеи Бартер позвонит тебе насчёт мебели из чёрного ореха, которой сто лет, хорошо бы сказать, что она стоит семьдесят пять тысяч долларов. Я потом тебе все объясню.

— Да ради бога, дорогой, — промурлыкала она.

— Ты слышала, что собираются создать исторический музей? Уверен, они захотят, чтобы ты вошла в совет директоров.

И наконец, он телефонировал Нику Бамбе.

— Я присмотрел новое пристанище для мебели из чёрного ореха, которую мы перевезли на Песчаную улицу. Она будет выставлена — не на продажу — в «Антикварной деревне». На этой неделе они смогут её принять. Ты не откажешься им помочь, когда они позвонят? Рано или поздно её перевезут в музей, который создаётся, однако обсуждать это пока не стоит. Об этом будет официально объявлено, только когда найдётся хорошее место.

Весьма довольный, Квиллер повесил трубку. Пустить ни на чем не основанный слух — лучше потехи не знали в четырёхстах милях к северу от чего бы то ни было.

В шесть он вышел прогуляться вдоль ручья к хижине номер один, где Андерхиллы поджидали у веранды Ханну.

— Она наводит красоту, — сообщила Венди. — Купила новый брючный костюм к сегодняшнему вечеру и выглядит просто изумительно!

— Вы видели наших новых соседей из хижины номер четыре? — спросил Дойл. — Говорят, что они рыболовы, удят на муху, и один сегодня действительно сидел с удочкой у ручья, но я думаю, что они копы, занимаются делом Хэкета.

— А вот и она!

Ханна действительно была красива и ничуть не напоминала свою дородную героиню. Поклонники её таланта зааплодировали, вскричали: «Браво!.. Поздравляем!.. Не дадите ли автограф?»

Она ответила улыбкой и горделивым кивком.

И все четверо направились к гостинице в сопровождении белок, которые ожидали орешков.

— Они множатся как кролики, — заметил Дойл. — Что будет с гостиницей, когда на её территории обоснуются десять тысяч белок?

— Их перевезут в Канаду под покровом тьмы, — ответил Квиллер.

В гостинице дежурила Кэти Хупер.

— Мистер и миссис Бамба в Мусвилле, — сообщила она. — Пойдут вместе с Лави и бабушкой в церковь, а потом в ресторан, на воскресный обед.

Компания Квиллера заняла его любимое место в нише у окна, и он заказал шампанское для гостей и «шампанское бедняка» (имбирное пиво) для себя. Он также заранее позаботился, чтобы в центре стола поставили цветочную композицию с ленточкой, на которой значилось имя примадонны. Подняли тост за Ханну, и комплименты лились как вино.

Потом Квиллер сказал:

— Я хочу кое-что сообщить о видео «Пираты», которое вы мне дали посмотреть, Ханна. Оно просто притягивает моего кота, а ведь обычно он смотрит только программы о тропических птицах. Я прокрутил видеофильм дважды, и оба раза Коко сильно разволновался.

— Оставьте это видео пока что у себя, — ответила Ханна. — Я хоть и получила удовольствие от репетиций и спектаклей, а рада, что все кончилось и можно заняться другими делами. Можете оставить его у себя до вашего отъезда.

— А какими другими делами вы собираетесь заняться? — спросила Венди.

— Ну… в общем-то, — нерешительно начала Ханна, — меня беспокоит мальчик в соседней хижине. Он совсем заброшен, и я невольно вспоминаю своего внука, которому столько же лет. Я готовлю к его визитам книги, игры, головоломки и собираюсь спросить у Мардж, можно ли ему приходить ко мне выпить молока с печеньем.

Они заказали жареного барашка. Квиллер затронул тему старых книг в их хижинах:

— Полагаю, у всех вас есть полка с популярной классикой. Я предлагаю обмениваться книгами. У меня есть «Алиса в Стране Чудес». Нет желающих?

— Я могла бы почитать её своим внукам, когда они меня навестят.

— А как насчёт «Лолиты» на французском? — внёс новое предложение Квиллер.

— Не хочет ли кто-нибудь «Портрет Дориана Грея»? — осведомилась Венди. — Я думаю, его написал Огден Нэш.

— Оскар Уайльд, — поправил её Квиллер. — Я возьму эту книгу. Хотя мой любимый писатель — Троллоп.

Жюль Верн и Генри Джеймс не пользовались спросом.

О книгах забыли, когда было подано основное блюдо. Спустя какое-то время Квиллер поинтересовался, понравилась ли Андерхиллам выставка Бушленда в Пикаксе.

— У этого парня большой талант, — ответил Дойл. — Он пригласил нас прокатиться на своем катере.

— Я знаю Буши, — вставила Ханна. — Он фотографировал мои кукольные домики. Его предки были рыбаками.

— Вы удовлетворены снимками природы, которые делаете? — обратился Квиллер к Дойлу.

— У меня ограниченные возможности, так как я фотографирую с борта лодки. Большинство животных держится вдали от берега, но Венди не хочет, чтобы я забирался в лес.

— В лесах волки и медведи, — объяснила его жена. — И болота. Я не хочу, чтобы он один сходил на берег. Может случиться что угодно. Вдруг он сломает ногу, и как знать…

— Я мог бы взять с собой сотовый телефон.

— Да уж, очень он тебе поможет, если за спиной появится чёрный медведь, в то время как ты будешь фотографировать его детенышей. Особенно свирепыми бывают медведицы, защищающие своих медвежат. Вы же видели чучело того огромного зверя в кафе «Чёрный медведь»!..

Что он мог сказать?

— Разумнее было бы захватить с собой кого-нибудь.

— Квилл, вы помните медведей, которые повадились ходить на свалку в Мусвилле? — спросила Ханна. — Они привлекали туристов, но те кормили животных, что не устраивало защитников дикой природы. Потом ввели современную систему вывоза мусора, свалка исчезла, а с ней и медведи.

— Вероятно, их отправили в зоопарки округа, — предположил Дойл.

— Я знаю, что с ними произошло! — оживилась Венди, и её карие глаза загорелись. — Моя подруга — лесной рейнджер. Она сказала, что медведей увезли в заповедник «Чёрный лес», где они могут есть натуральную пищу — и размножаться!

— Венди всё слишком близко принимает к сердцу, — заметил её муж.

— Он никогда меня не слушает! Хотя знает, что я места себе не нахожу, когда он уезжает на свои фотосессии!

Последовало неловкое молчание, потом Квиллер сделал знак убрать тарелки и предложил:

— Может, закажем десерт? Я рекомендую пирог с чёрными орехами.

Дойл был спокоен, но у Венди горело лицо.

— К слову, о пироге, — поспешно произнесла Ханна. — Я читала Дэнни детские стихи, и он хотел знать, как же птицы могли петь, если их запекли в пирог.[17]

Это напомнило Квиллеру, как Дэнни пришёл посмотреть, нашли ли котятки свои перчатки.

Все пытались загладить неловкость, болтая о пустяках в ожидании трёх порций пирога — Венди отказалась от десерта. И ощущение праздника так и не вернулось.

Они спустились с холма к ручью — Ханна болтала с Дойлом, а Квиллер пытался подбодрить Венди — и разошлись, забыв обменяться книгами.