Красавица и ботан

Глава 100 Студенческая жизнь

Первый год обучения был всем, чего я ожидал, и даже больше. Мои занятия были достаточно легкими, но совмещать школьную жизнь с моей растущей социальной было непросто. Я, вероятно, мог бы наполовину провалить свои занятия и получить четверку, но академичность во мне не позволила бы этого. Кроме того, не стоило бы вырабатывать вредные привычки сейчас, когда занятия были легкими, и спотыкаться можно было только при занятиях посложнее.

Потребовалось несколько месяцев, чтобы все превратилось в своего рода рутину. Занятия и тусовки с Майком, Остином и его друзьями обычно занимали большую часть моих дней. Вечера были посвящены школьной работе и Эмме. Обычно я проводил выходные с Эммой и ее друзьями или Майком и Остином в каком-то качестве. Время от времени мы с Эммой отправлялись домой, чтобы провести выходные с нашими семьями. По большому счету, обычные вещи. Даже наша сексуальная жизнь была довольно нормальной, и Майк время от времени присоединялся к нам.

Только когда приблизились зимние каникулы, все начало меняться. За эти месяцы Эмма сблизилась со своими соседями по комнате, и они были намного больше похожи на Сару, чем мое первоначальное впечатление о них. Пятничные вечера стали девичьими. Вооружившись поддельным удостоверением личности, Эмма ходила с девочками в многочисленные клубы и бары в центре города и вокруг кампуса. По мере того, как росли ее рассказы о завоеваниях, рос и уровень ее комфорта. Ей нравилось поддразнивать меня по поводу того, что у меня никогда не было на нее времени, заставляя ее находить утешение в других мужчинах. Чаще всего Эмма давила на меня, говоря, что меня недостаточно, чтобы позаботиться о ее потребностях, и пока я не докажу, на что способна, она будет продолжать.

В некотором смысле, я был рад, что ее соседки по комнате были тусовщицами. Эмма рассказала мне в одной из наших бесед при регистрации, что у них есть правила для защиты друг друга. Во-первых, когда они выходили за парнями, никто не оставался один. За напитками следили, и они всегда приводили парней обратно на их место. Пока Эмма была в безопасности и веселилась, я обнаружил, что получаю удовольствие от ее историй — особенно от тех, где парни, которых они приводили домой, не оставались с одной и той же девушкой всю ночь.

Во время зимних каникул я провел несколько дней с Эммой у нее дома, прежде чем мы присоединились к моим родителям, Джеймсу и Лилиан в нашем обычном тропическом раю. Курорт был больше ориентирован на пожилые пары, и я был уверен, что мы вчетвером были там самыми молодыми людьми. Мы хорошо провели время, отдыхая и играя на пляже. Хотя было паршиво, что мы с Эммой делили комнату с Джеймсом и Лилиан. Я думаю, мама решила, что если бы мы все были в одной комнате, у нас было бы меньше возможностей ‘порезвиться’ друг с другом. Это могло бы сработать, но Лилиан была довольно откровенна в вопросах секса. Они с Эммой были своего рода родственными душами, и я узнал о сексуальной жизни моего брата больше, чем когда-либо хотел знать. Лилиан была очень похожа на меня. Ей нравилось, когда Джеймс занимался сексом с другими женщинами — это я мог понять. Самым большим отличием было то, что она не боялась присоединиться. Я знал, что Джеймс не был так уж счастлив, когда она спала с другими парнями, но у него не было права жаловаться, учитывая, что он спал с гораздо большим количеством девушек, чем она с парнями. Я думаю, он был просто счастлив, что она не порвала с ним, когда она заявила ему о том, что спит со своим лучшим другом.

К концу каникул я вдоволь насмотрелся на обнаженную Лилиан, поскольку она без колебаний разгуливала голышом по комнате или занималась там сексом со мной и Эммой. То, как Лилиан смотрела на Эмму, я думаю, она хотела пригласить ее присоединиться к ним в постели. К счастью, она никогда не просила. Я понятия не имел, что я чувствовал по этому поводу. Это не имело особого смысла, учитывая, насколько активна Эмма была с другими парнями, но я с подозрением относился к ней и моему брату. Это казалось неправильным.

После перерыва моя девушка полностью приняла свою роль распутной подружки, и я обнаружил, что одобряю это. Одним из самых горячих занятий сексом, которые у нас были, было то, что она проигрывала секс-видео с парнем, с которым она была, пока я трахал ее. Живя за пределами кампуса и по большей части со своими соседями по комнате, ее социальная группа была немного больше моей, и она, казалось, всегда знала, когда состоится следующая большая вечеринка. Она таскала меня за собой всякий раз, когда ходила на вечеринку, и всегда было забавно наблюдать, как она отбивается от внимания парней всякий раз, когда я оставлял ее одну на мгновение. Серьезно. В тот момент, когда я оставлял ее одну, какой-нибудь наполовину трезвый парень делал свой выстрел. Одной из ее любимых ‘ролей’ была роль одинокой девушки, пришедшей повеселиться. Она притворялась, что я просто еще один парень, пытающийся побороться за ее внимание. Я всегда старался изо всех сил. Это всегда было отличное чувство, когда я побеждал, так как я знал, что она не давала мне никаких предпочтений в таких ситуациях.

Помогло то, что в моей книге проигрыш был победой.

Я признаю, что в тот первый год мы были безудержны, особенно после того, как Райли познакомила Эмму и Сару с несколькими парнями, с которыми дружила. Они были в том же братстве, которое любило устраивать грандиозные вечеринки, на которые мы ходили. Участие в группе "in" означало совершенно другой опыт. Не было ничего необычного в том, что вечер заканчивался тем, что я стоял в конце очереди, ожидая своей очереди со своей девушкой. Вероятно, что-то, чего не произошло бы в трезвом состоянии и без подержанного кайфа, но после обсуждения этого с Эммой после первого, никто из нас не был против этого, кроме того, что она всегда жаловалась на то, что у нее болит после. Каждый раз она клялась, что это будет последним — пока на следующей вечеринке не обнаружила ее рядом с Сарой и Райли, приветствовавшими следующего парня хихиканьем и дарившими мне улыбку.

Что касается Майка, то он был самым везучим невезучим человеком, которого я когда-либо встречал. Наше адское лето окупилось, и он всегда таскал мою ленивую задницу в студенческий спортзал рядом с общежитием. Его уверенность в себе возросла сверх того, что уже было, и дамы не могли устоять. Казалось, у Майка всегда были горячие свидания, и обычно все заканчивалось для него хорошо. Моя комната была рядом с его, и я провела много времени, слушая, как он раскачивает мир своей пары. Иногда он производил на них такое сильное впечатление, что они приводили друзей, чтобы поделиться. Так что Майку определенно везло с дамами. В чем проблема? У него было нулевая удача завязать серьезные отношения. Понятия не имею почему. Он всегда был джентльменом, и девушкам всегда казалось, что им весело, но заканчивалось это всегда одинаково. Каждый раз, когда казалось, что все становится серьезным, девушка говорила ему, что нашла кого-то, с кем хотела быть "серьезной", и бросала его. Каждый раз. Этот человек был проклят, и никто из нас не знал, как, черт возьми, ему могло повезти и не повезти одновременно. Полная загадка.

Верная своему слову, в тот момент, когда лето закончилось и мы начали наш второй курс колледжа, дикая шлюха, которую я узнал и которой наслаждался, ушла. Эмма просто закрыла книгу и ушла, ни разу не оглянувшись. На нашей первой вечеринке в новом году я поддразнил ее насчет того, что парням интересно, когда она поднимется наверх, и она меня отшила. Жестко. Я больше никогда не поднимал эту тему.

Тем не менее, у нее все еще было больше секса с другими парнями, чем со мной. Помимо парней из братства, с которыми она подружилась, она собрала целый список парней, которые были фантастическими в постели. Единственное, что ей нравилось делать, это приглашать кого-то ко мне в общежитие каждую пятницу. Я всегда возвращался домой с занятий и заставал ее в постели с одним из ее парней. Поскольку остальные всегда были заняты другими делами, меня угостили приватным показом того, как моя девушка проводит лучшее время в своей жизни. То, как она посмотрела на меня после его ухода, было неописуемо. Один простой взгляд был больше, чем ее страстные крики о том, как сильно она меня любит, когда я преодолевал усилия предыдущего мужчины. Иногда у нас был дикий, страстный секс. Грубый и первобытный опыт. В других случаях я занимался с ней любовью. Нежный и любящий опыт, которого она не получала от других своих мужчин. Я думаю, ей это нравилось больше всего на свете, и я был счастлив побаловать ее.

Я признаю, что были проблемы, особенно с некоторыми ребятами из братства. Большинство из них были нормальными, но некоторые были натуралами. Эмма все равно трахалась с ними, говоря, что это вызовет проблемы в группе, если она будет спать с одними, а не с другими. К счастью, она пыталась свести все к минимуму, но это не помешало им стрелять в меня. Я думаю, некоторые ревновали и надеялись, что смогут украсть ее у меня. Они, конечно, пытались, но эти идиоты так и не поняли, что Эмма была моей так, как они никогда бы не поняли. Возможно, они и смогли трахнуть ее, и Эмме это понравилось, но то, как она посмотрела на меня, дало понять, что в ее сердце был только один мужчина — и это были не они. Неважно, сколько раз они называли меня бета-куком или другими уничижительными именами, я мог только улыбаться тому гневу, который они испытывали, когда знали, что Эмма бросит их в мгновение ока, если я расскажу ей.

Зимние каникулы были почти такими же, как в наш первый год. После нескольких дней, проведенных в ее доме, мы отправились с моей семьей. Лилиан и Джеймс все еще держались молодцом, и мы вчетвером отлично провели время. Лилиан в конце концов спросила Эмму, как она думает, позволю ли я ей присоединиться к ней и Джеймсу в постели. Я узнал об этом позже, так как Эмма вежливо отказалась. Помимо того, что Эмма не интересовалась девушками, ей было некомфортно спать с моим братом.

Возможно, это к лучшему. Определенно, попытка разобраться с этим вопросом сняла груз с моих плеч.

Когда наш второй год подошел к концу, мы втроем вернулись домой на лето. Я могла бы сказать, что Майк впадал в депрессию из-за отсутствия успеха на рынке знакомств. Он упорно трудился, чтобы заново изобрести себя, и казалось, что все обернулось против него. Казалось, что он был слишком привлекательным. Девушки видели в нем только интрижку, а не серьезного парня. Это было единственное, что мы смогли выяснить. Тип девушки, которая была достаточно уверена в себе, чтобы подойти к Майку, знала, насколько она привлекательна, и могла заполучить практически любого, кого хотела. В конце концов они нашли кого-то другого и двинулись дальше. Девушки, которые искали более серьезных отношений, вероятно, решили, что он игрок, и кто мог их винить? На тот момент Майк был довольно хорошо известен своими навыками в постели.

Это была петля обратной связи. У него была репутация великолепного в постели и опытного человека, что привлекало девушек, ищущих этого, и в то же время отталкивало девушек, которые хотели чего-то серьезного. Даже если он хотел чего-то серьезного, никто, казалось, ему не поверил.

Мы с Эммой сделали все возможное, чтобы подбодрить его, и добились некоторого успеха. Тем летом мы в основном втроем занимались чем-то как сексуальным, так и нет. После всех безумных поступков, которыми мы занимались, это была освежающая смена темпа и столь необходимая передышка. Мы с Эммой потратили много времени, ходя на свидания и заземляясь. Вместо того, чтобы приглашать других ребят присоединиться к нам, мы приправили все нашими играми, взяв на себя всевозможные роли и ситуации. Майк даже присоединился к нам для нашего ‘sexy DnD’. Одним из лучших была его роль парня, который ‘украл’ у меня Эмму. Я думаю, что ему это тоже понравилось, учитывая, что было несколько раз, когда эти двое исполняли роли, пока я был в роли наблюдателя.

Я думаю, что лето, проведенное с нами тремя, оказало большое влияние на Эмму, потому что мои отношения с ней снова изменились во время нашего выпуска. Она уволила большинство парней из братства, и мы сократили количество вечеринок, на которые ходили. После сокращения списка парней, с которыми она спала на регулярной основе, стало ясно, что те, кто попал в список, были либо чрезвычайно искусны в постели, либо не возражали, если я наблюдал и присоединялся к ним. Так. много. Секс втроем. Не то чтобы я жаловался. Эмма была особенно слаба в моменты, когда я играл нежную роль, в то время как другой парень был более напористым. Я мог бы сказать, что это нажало на кнопку в ней, зная, что мужчина, который любил ее, переживал нежный момент, обнажая свои эмоции и сердце, в то время как другой мужчина одновременно использовал ее для удовольствия. В нашей сольной игре она часто поддразнивала меня, говоря, что единственный способ по-настоящему свести ее с ума - это если мне будет помогать другой парень.

Выпускной год был также годом, когда она переехала ко мне. Полагаю, к нам. Майк посчитал, что ситуация с общежитием провалилась, и в конце концов согласился, что, возможно, все было бы лучше, если бы мы жили за пределами кампуса. Я ухватился за этот шанс и сразу спросил Эмму, не хочет ли она переехать к нам. Мне удалось найти приличный дом недалеко от кампуса, и папа сделал то, что делал обычно, сразу купил его с намерением позже сдать в аренду. Как бы Майк ни дразнил меня по этому поводу, он не жаловался, когда я сказал ему, что он может остаться без арендной платы. Когда я пошел помочь Эмме перевезти кое-что из ее вещей из дома, ее отец разыгрывал передо мной стандартный образ крутого парня, допрашивая меня о моих намерениях в отношении его драгоценной девочки. Этот образ крутого парня исчез почти мгновенно, когда я упомянул ‘без арендной платы’ и о том, как я планировал помочь Эмме с тем, чего не покрывали ее гранты и стипендии. Эмма проговорилась, что он беспокоился о фонде колледжа Эмили ранее. Я знала, что он был слишком горд, чтобы принять прямую помощь, но то, что я помогла Эмме, тоже помогло ее сестре. К этому времени мы с Эммой были вместе четыре года и были такими же крепкими, как всегда. Мы достигли той точки, когда люди стали относиться к нам по-другому. Как бы сильно ее отец ни доставлял мне неприятности, я знал, что все это было в шутку. Он относился ко мне скорее как к зятю, чем к парню своей дочери. Мама и папа тоже были такими. Маме особенно нравилось баловать Эмму и Эмили роттен, когда мы возвращались в город на лето, выдавая свое глубочайшее желание иметь дочерей вместо сыновей.

Мы провели День благодарения с семьей Эммы и зимние каникулы сплитом. Когда я спросил Эмму, не хочет ли она пропустить Рождество в тропиках, чтобы провести его со своей семьей, она посмотрела мне прямо в глаза и сказала: “Айзек, я люблю свою семью, но не настолько, чтобы отказаться от недели в раю”. Самое лучшее в том, что у нас были деньги, это то, что нам не нужно было делать ни того, ни другого. Поговорив об этом с моим отцом, я пригласила Эмили и их отца вместе с нами.

Лучшая часть? У нас с Эммой наконец-то появилась своя комната.

То Рождество было одновременно самым странным и лучшим. Стефан принес свой обычный вкус и энергию, которые были противоположны моему отцу. Мама любила играть роль ‘мамы’ для Эммы и Эмили, пользуясь рождественскими праздниками, чтобы в очередной раз испортить их. Я думаю, что она приставала к Эмме больше, чем я, постоянно таская ее, Эмили и Лилиан в спа, на педикюр и проводя вместе ‘девчачье время’. Женщина показывала свое истинное лицо. Возможно, у нее и были сыновья, но в тот момент, когда мы привезли домой наших девочек, она выгнала нас на обочину, чтобы удочерить их. Когда я пожаловалась ей на семейном ужине на то, что она относится к девочкам скорее как к семье, чем к собственной плоти от плоти, Эмма встала на сторону мамы и сказала мне смириться с этим. Предательство глубоко ранило.

Странность возникла из-за нескольких вещей. Эмили, которой было восемнадцать и она перешла половину пути в выпускном классе, была серьезно влюблена в Джеймса. Серьезная влюбленность. Конечно, я понял. Мужчина представлял собой смесь мужской модели и супергероя из плоти. Ее превращение в рыдающее месиво всякий раз, когда он пытался завести разговор, было одновременно милым и грустным. Мне пришлось слушать, как Эмма и Лилиан вдалбливали бедняге обо всех ужасных вещах, которые они с ним сделают, если он хотя бы прикоснется к невинной девушке. Он выглядел обиженным, сказав, что понятия не имеет, о чем они говорили. Честно говоря, я согласилась с ним. Джеймс, возможно, и был мужланом, но по отношению к Эмили он был ничем иным, как настоящим джентльменом. Несмотря на то, что Эмили до боли ясно дала понять, что она была бы совершенно не против того, что между ними что-то происходит, Джеймс играл, не обращая внимания на ее намерения, и воспринимал все в значении PG.

Самым странным, безусловно, было то, что Эмма и Джеймс провели там отпуск с другой парой, проводящей там медовый месяц. Пара не знала, что это курорт, который обслуживает пожилые пары. Видя, что мы были единственными людьми их возраста на курорте, они вроде как привязались к нам. После нескольких дней знакомства с ними Лилиан узнала, что у молодоженов были свободные отношения. Она практически бросила Эмму и Джеймса на них. Все это вызвало смешанные чувства. С одной стороны, мне нравилось, как мы вшестером ускользали в уединенное место, которое мы нашли, где мы с Лилиан наблюдали, как наши партнеры наслаждаются сексом с другим человеком. Видя, как Лилиан наблюдала за тем, как Джеймс сходил с ума по "новой жене", я почувствовал к ней своего рода родственную душу. Она поняла.

Затем Лилиан заняла место Эммы, сама немного повеселившись, наблюдая, как ее парень доводит другую женщину до оргазма. Это было особенно тяжело, когда она присоединилась к Джеймсу в сексе втроем, которого я никогда не испытаю. Я был совершенно доволен своими отношениями с Эммой, но, увидев, как Лилиан и Джеймс смотрели друг на друга, даже когда они трахались с кем-то другим, понял, что это был шаг за пределы того, чем были наши отношения. Хорошо это или плохо, я бы никогда этого не испытал. Это было прекрасно, но, черт возьми, я был человеком и мог мечтать.

Я никогда ничего не говорил, но я был открытой книгой для Эммы. Мне не нужно было говорить ей, чтобы она поняла, о чем я думаю — вот почему я был поражен, когда она спросила, хочу ли я переспать с Сарой. Поскольку Эмма жила со мной в одной комнате, ее подруга переехала в комнату, которую должна была занять Эмма, и жила с нами. Все это было совершенно неожиданно, и ее взгляд сказал мне, что она абсолютно серьезна. Вероятно, это было единственное величайшее проявление любви, которое она когда-либо делала. Я знал, как сильно она ненавидела идею обо мне и другой девушке, и вот она спрашивает, не хочу ли я попробовать.

Зная, что это был мой единственный шанс, я согласился.

Самая нервная ночь в моей жизни. Раздевал Сару, целовал ее, прикасался к ней; и все это на глазах у Эммы. Давление было сокрушительным. Я знал, что это обречено на провал, когда взглянул на Эмму во время минета ее подруги. Она выглядела физически больной, заставляя себя смотреть. Черт возьми, я чуть не потерял эрекцию прямо там.

Давление было намного меньше, когда я понял, что этого не произойдет. Я действительно набросился на Сару, возвращая услугу. Вероятно, я был ужасен, проведя всего один раз с Эммой в качестве опыта, из которого можно извлечь пользу. Тем не менее, она, казалось, оценила мои усилия, и я был счастлив, что мне удалось это сделать, даже если бы я хотел, чтобы это была Эмма…

Мне удалось надеть презерватив, но в тот момент, когда я переместился между ног Сары, Эмма закричала ‘красный’. Она была в смятении, всхлипывая о том, как ей жаль, но она не могла этого сделать. Мы с Сарой потратили некоторое время, успокаивая ее. По тому, как она себя вела, я думаю, Сара с самого начала знала, что эта операция обречена. Как только Эмма успокоилась, мы втроем немного поговорили, прежде чем я высказал идею о сексе втроем. Я подумал, что если я буду придерживаться оральных ласк с Сарой, мы могли бы спасти положение. Эмма была на грани, и я знал, что если немного поднажму, то смогу добиться своего. В конце концов, оно того не стоило. Как бы забавно ни было вычеркнуть это из списка желаний, Эмма была просто важнее.

Сару это нисколько не смутило, она ушла с улыбкой, чтобы разбудить Майка.

Той ночью я позаботился о том, чтобы подарить Эмме много любви и навсегда отбросить идею о том, чтобы другая девушка присоединилась к нам в постели. Она пыталась, и одно это значило для меня очень много.

Наш последний год начался без особой помпы. Жизнь текла плавно. Комфорт от простого проведения дня с теми, кого ты любишь. Жить с Эммой было так же естественно, как дышать, и было трудно вспомнить, на что это было похоже, когда мы жили порознь. Я все еще наблюдал за Эммой с другими парнями, и она всегда приглашала их присоединиться к нам в постели. Нельзя сказать, что наши отношения остались неизменными. Изменение было постепенным, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы распознать закономерность, но мы перестали пользоваться презервативами, когда занимались любовью. Мы по-прежнему использовали их для более непринужденных развлечений, но когда Эмма была в настроении для чего-то интимного, она никогда не беспокоилась о презервативе. Мелочь, но важная. Больше, чем когда-либо, она хотела, чтобы я знал, что у меня нет конкуренции с другими мужчинами, которых она приводила в нашу постель.

Это хорошо, потому что прошло несколько месяцев, и стресс буквально раздавил меня. Нагрузка на моих занятиях была чудовищной. Продвинутые занятия в дополнение к нескольким дополнительным, чтобы убедиться, что я закончил вовремя, сделали так, что свободного времени было немного. Папа тоже начал издеваться надо мной, назначив меня стажером в компании, чтобы я мог быстро взяться за дело. Это означало, что я не мог проводить с Эммой столько времени, сколько хотел. Когда я находил время, я часто был слишком уставшим или напряженным, чтобы что-то делать. Хуже всего было, когда она делала все возможное только для того, чтобы у определенного кого-то просто не получилось. Были времена, которые были настолько плохими, что я мог наблюдать, как она и другой парень занимались этим от начала до конца, не получая ни единого толчка от Джуниора.

Эмма, со своей стороны, была святой. Я сильно опирался на нее, и она была рядом без жалоб. Она даже решила перестать спать с другими парнями, так как я был не в том настроении, чтобы наслаждаться этим. Она продолжила только после долгого разговора со мной, убедив ее, что мне все еще это нравится, даже если я был не в настроении действовать в соответствии с этим. Кроме того, я знал, что ей все еще нравилось дразнить меня по этому поводу, и было приятно слышать, как она говорит и дразнит меня по этому поводу. Осознание того, что о моей любви заботятся, помогло мне двигаться дальше.

Это было не все плохо. Несмотря на то, что это казалось адом, в ситуации был проблеск света; милая женщина по имени Ребекка. Судьба заставила ее опоздать на первый день занятий, что означало, что она заняла место рядом со мной, поскольку оно было ближе всего к двери. Этот единственный момент был величайшим событием в моей жизни после того, как Эмма попросила меня помочь ей в учебе, потому что это позволило мне осуществить то, чего я отчаянно пытался достичь. Это позволило мне представить блестящую, но застенчивую девушку моему лучшему другу. Он был мгновенно сражен этой сдержанной и тихой женщиной, и ей, казалось, тоже нравилось его общество.

Когда они впервые пошли куда-то, я ждала, как обеспокоенный родитель на выпускном вечере. Эмма была прямо там, со мной. Когда он появился в одиннадцать, я была в ужасе, что все развалилось. Для парня, которому даже не удалось обнять девушку, он был на седьмом небе от счастья, потому что получил кое-что гораздо лучшее. Второе свидание. Затем третье. Четвертое. Майк был совершенно другим мужчиной. В нем чувствовалась живая энергия, которой не хватало в течение последнего года или около того. Сара неустанно дразнила его по поводу того, как его пороли, и постоянно пыталась соблазнить его, хотя я не видел у нее никакого реального намерения доводить дело до конца. На это ушел месяц, но они, наконец, стали официальными. Майк, после почти четырех лет борьбы и бесчисленных интрижек, наконец-то нашел себе девушку.

Во время перерыва, когда у меня наконец-то появилась возможность вздохнуть, дела пошли лучше. Мы с Эммой сделали все возможное, чтобы наверстать упущенное, но это было трудно. Я пригласил Майка и его девушку, мы встречаемся уже несколько месяцев. Ребекка, казалось, нервничала из-за приезда, поскольку ее отношения с Майком были все еще новыми, но Эмме удалось убедить ее, что она быстро подружилась. К сожалению, это означало, что Эмма и она жили в одной комнате, в то время как я жил с Майком. Не конец света, но Джеймс воспользовался возможностью, чтобы порасспросить меня о том, как я наконец-то показал свое истинное лицо и начал играть за другую команду. Излишне говорить, что он был невыносимым придурком, который никогда не упускал возможности отпустить какую-нибудь гейскую шутку за мой счет. Стандартное дерьмо старшего брата.

Но оно того стоило. Ребекке и Майку, казалось, было весело, и они вдвоем добились прогресса. Майк был очень счастлив, что ему наконец удалось поцеловать девушку чем-то более значимым, чем поцелуй в щеку. Ледниковый прогресс, но все равно прогресс.

Слишком скоро каникулы закончились, и мы вернулись к рутинной работе. Нам с Эммой удалось насладиться сексом втроем, но слишком скоро я погрузился в работу и обязательства. Эмма продолжала приглашать парней в гости, но это было больше похоже на привычку, чем на удовольствие. Это было отстойно. Я становился резким и раздражительным. На протяжении многих лет у нас с Эммой случались ссоры, но обычно мы расходились, чтобы собраться с мыслями, прежде чем говорить об этом, прежде чем это перерастет во что-то серьезное. По мере приближения основных сроков у нас было несколько довольно серьезных ссор. Обычно я говорила что-нибудь грубое Саре о ее последней игрушке для мальчиков. Эмма встала на ее сторону, сказав что-то вроде того, что я не был лордом дома, а они не были моими подданными. С этого момента события развивались как снежный ком, и были сказаны прискорбные вещи.

Видя, что стресс превращает меня в брюзгу, Эмма приняла исполнительное решение, которое мне нужно было снять. Обязательное и обсуждению не подлежащее. Учитывая, что она была права, я согласился с этим. Некоторые из бывших соседок Эммы и Сары по комнате устраивали вечеринку, и поскольку мы не были ни на одной целую вечность, мы обе решили, что это будет приятной сменой обстановки. Это была приятная смена обстановки. Я смог повидаться со старыми друзьями, расслабиться и выпить пива. Много пива. В мою защиту могу сказать, что Эмма довольно сильно настаивала. В конце концов, мне было приказано получать удовольствие.

Настоящей проблемой были брауни. Мы оба знали, что они ‘особенные’. Ее бывшая соседка по комнате так и сказала. Мы оба съели один, а когда ничего не произошло, по глупости съели второй. В обычных ситуациях я бы вообще ничего не стал есть. Мы несколько раз пробовали травку, когда были первокурсниками, и мне не понравилось, как она меня пробовала. Эмме понравилось, но она остановилась, когда я отказался есть еще. Не то чтобы я ее останавливал, но она не хотела есть, если бы я не был.

Большое количество алкоголя после нескольких месяцев минимального потребления в сочетании с двумя пирожными "брауни из ада" в мгновение ока поставили меня перед туалетом. Чувствуя себя дерьмово, я слонялся в поисках Эммы, желая только одного - отправиться домой и отоспаться после этой ошибки. После пяти минут поисков мне наконец удалось встретиться с другом, который знал, где она. Пробираясь через переполненный зал, мне удалось найти ее. Многое в ту ночь было отрывочным, но я никогда не забуду вид ее на кровати, наслаждающейся парнем, пьяно трахающимся с ней. Или парень, который пошел после. Или третий. Все еще понятия не имел, почему я просто стоял там и позволил этому случиться.

В ту ночь, увидев это, что-то сломалось.

Не имело смысла, почему я был так зол. Это был не первый раз, когда Эмма трахалась с несколькими парнями на вечеринке. Черт возьми, я помнил, как чертовски наслаждался игрой в попку. Все, что я знал, это то, что в том, что я видел, было что-то в корне неправильное, но мой разум не работал должным образом, чтобы понять это.

Я мог бы обвинить алкоголь или пирожные, но я этого не сделал. Это была моя глупость - бездействовать, когда я знал, что что-то не так. Я отпустил шестерых парней, прежде чем мой мозг, наконец, переключился на пониженную передачу при виде моей тогда едва приходившей в сознание девушки. Я получил разбитую губу и синяк на щеке от нескольких пьяных парней, которые подумали, что я пытаюсь порезаться. Могло быть и хуже, если бы не несколько парней, которые узнали во мне парня Эммы и бросились помогать. Благодаря им я смог привести ее в порядок и вернуть домой.

Пробуждение было худшей формой ада.

Возможно, все сложилось бы по-другому, если бы я воспользовался моментом, чтобы очистить свой разум и привести все в порядок. Увы, я этого не сделал. Что-то все еще было не так, и я все еще не знал, что именно. Эмма переживала из-за моих травм, но все прошло как обычно. Только когда она улыбнулась мне и упомянула о "сумасшедшей вечеринке", на которую мы ходили, и о том, что у нее давно так не болело, все рухнуло. Она вспомнила. Она знала, что переспала с этими парнями, и относилась к этому так, как будто в этом не было ничего особенного. Возможно, она просто надеялась, что мы проигнорируем это и будем двигаться дальше, но это не имело значения. Как будто впервые надел очки, все сразу стало ясно. Почему я чувствовал себя полным дерьмом. Почему я был так зол из-за прошлой ночи. Эмма сказала мне, что закончила с тем первым курсом. Она была непреклонна в том, что это было в прошлом, когда я поддразнивал ее по этому поводу. То, что произошло той ночью на вечеринке, никогда не должно было случиться. Дело было не в том, что она спала с другими парнями. Это было обычной частью наших отношений. То, что она сделала, было гораздо большим грехом.

Она нарушила свое слово.

Было много раз, когда мы переходили черту или наступали кому-то на пятки, но нам всегда удавалось сделать шаг назад и все обсудить. Это? Это выбило меня из колеи так, как я никогда не думал, что это возможно.

Все, что ей нужно было сделать, это спросить.

Я бы с радостью согласился. Черт возьми, мне бы, наверное, это понравилось.

Но она этого не сделала.

Она этого не сделала, и она знала это.

Топливо было подано мной, когда я накричал на нее за то, что она сделала.

Она спровоцировала это, ответив на то, что я, похоже, не слишком стремился это прекратить.

Я не помню подробностей последовавшего за этим адского пламени. Возможно, это к лучшему. Единственное, что я запомнил, это то, как Майк оттаскивал меня, когда Сара утешала рыдающую Эмму, и отвратительное чувство удовлетворения, когда я ушел. Ярость, замаскированная под праведный гнев правосудия, заключалась в том, что она чувствовала ту же боль, что и я.

Последующие недели слились воедино. Я жил в отеле и с головой ушел в работу. Это то, что ты делал, когда хотел избежать чего-то неприятного. Работал на моего отца, и это работало на меня.

Часть меня знала, что трещина растет с каждым прошедшим днем, и залатать ее будет только сложнее с течением времени. Противостоять этому означало противостоять боли, поэтому я избегал этого. Всегда было над чем работать. Крайний срок, который необходимо было уложиться. Работа в компании, которую необходимо было выполнить. Все, что угодно, лишь бы избежать бурлящего водоворота боли, гноящейся внутри меня.

Понятия не имею, как долго я был в том темном месте. Слишком долго. Майк был единственной причиной, по которой мне удалось выбраться. Его настойчивости удалось пробиться сквозь мою скорлупу и заставить меня думать о чем-то другом, кроме самозабвения на работе. Почувствовав себя немного более похожей на саму себя, я не особо задумалась, когда он пригласил меня встретиться с ним за кофе после занятий.

Но то, что я увидел ее там с ним, почти отбросило меня назад, поскольку темные мысли кружили, не обещая ничего, кроме боли.

Или как она отреагировала на мой молчаливый отказ, когда я отступил. Смирение, которое ранило сильнее, чем могли бы любые слова.

Я сбежал. Трус, боящийся столкнуться с болью разбитого сердца. В ужасе от того, что попытка починить его только приведет к тому, что оно разобьется.

Майк поймал меня достаточно легко. В отличие от меня, он не был небрежен при посещении спортзала. Развернув меня, он ударил меня в живот. Майк, милый парень, который ненавидел причинять людям боль, был достаточно разъярен, чтобы применить насилие. Схватив меня за рубашку, он поднял меня так, что я был вынужден посмотреть на него.

“Хватит этого дерьма. Я не знаю, что, черт возьми, произошло между вами двумя, но прошел месяц. Прекрати вести себя как гребаное дитя, Айзек. Она пыталась связаться с тобой в течение недель, а ты просто игнорируешь ее ”.

“Она”—

“Неа. У меня нет времени на твои гребаные оправдания. Я понимаю, что что-то случилось, что-то плохое, но ты хоть представляешь, каким пыткам ты подверг ее за последние недели?" Конечно, ты, блядь, не понимаешь. Ты была слишком занята жалостью к себе ”. Он ослабил хватку на моей рубашке, выдыхая. В его голосе много тепла, которое было в нем раньше. “Вы двое всегда были непоколебимы, как скала. Не мое дело, что произошло, но даже не говорить об этом?” Он покачал головой. “Я не говорю тебе исправлять это, но тебе нужно принять решение, Айзек”. Он выглядел грустным, опустив глаза. “Либо начинайте пытаться это исправить, либо дайте вам двоим немного успокоиться”.

Он больше ничего не сказал, оставив меня одну на тротуаре.

Мне потребовалось несколько минут, чтобы набраться смелости и снова зайти в кафе. Эмма все еще была там, глядя в окно. Взгляд, когда она обнаружила меня стоящим рядом со столиком, был болезненным. Краткий проблеск надежды, безжалостно раздавленный в стоическую пассивность.

Заняв место напротив нее, мы долгое время сидели в тишине. Мы оба, наверное, тысячу раз прокручивали в уме этот разговор, но когда пришло время его начать, потеряли дар речи. Она причинила мне боль. Она знала, что причинила мне боль.

Но я тоже причинил ей боль. У нее, по крайней мере, было оправдание в том, что она была пьяна и под кайфом. Я? Я сделал это, потому что это заставило меня чувствовать себя ... дерьмово. Это даже не заставило меня чувствовать себя лучше.

Я заговорил первым. В этом не было ничего важного, просто глупости, над которыми я работал. Когда у меня закончились бессмысленные темы для разговора, она взяла верх. Как и я, все это было бессмысленно. И хотя разговор был в конечном счете бессмысленным, за словами скрывалось что угодно, но только не это. Увидев Эмму, поговорив с ней, я обнаружил, что все еще люблю ее. Я должен был. Причина, по которой это было так больно, заключалась в том, что я любил ее. Быть там, видеть ее, слышать ее; заставило меня осознать, что, хотя там было больно, отсутствие причиняло гораздо больше боли.

Мы оба отчаянно хотели все исправить, но боялись потерпеть неудачу. Исправить это в одиночку было невозможно, но я цеплялся за надежду, что, возможно, вместе мы смогли бы залечить наши раны.

Через неделю после моего возвращения домой все пошло наперекосяк. Прошел месяц и несколько свиданий, прежде чем мы снова занялись сексом. Это было похоже на то, как рушится плотина. Со стороны, вероятно, казалось, что мы помирились и все вернулось на круги своя. Оглядываясь назад, мы притворялись. Достаточно отчаявшийся, чтобы думать, что, делая вид, что все нормально, все будет нормально.

Поэтому, когда Эмма затаскивала мужчин в постель, я присоединялся к ним или наблюдал, как обычно. Мы договорились начинать медленно, но вскоре я стал настаивать на большем. Она соглашалась практически с каждой моей просьбой, как будто боялась, что отказ заставит меня снова сбежать. Я ненавидел, что она так к этому относилась, но я это заслужил. Я _had _ убежал, причинив по пути столько вреда, сколько смог.

Проблема со сломанными вещами в том, что, как бы ты ни старался, они уже никогда не будут прежними. Я знал, что наши отношения были на пике, когда мы праздновали выпускной. Наконец-то я освободился от рабочей нагрузки и смог посвятить время тому, чтобы вернуть отношения с Эммой в нужное русло и смотреть в будущее. Мы пригласили друзей на небольшую вечеринку, чтобы отпраздновать. Я не помню точно, что вызвало это, но я помню, как сказал Эмме, что хочу посмотреть, как у нее будет секс втроем. Ни одного. Смотреть.

По тому, как она посмотрела на меня, я понял, что она помнит, как говорила, что они будут у нее только в том случае, если я буду участвовать. Даже спустя столько времени я тоже не забыл. Тем не менее, я все равно попросил ее сделать один.

Именно ее принятие заставило меня понять, что все никогда не вернется на круги своя; не тогда, когда она боялась, что малейшее сопротивление с ее стороны приведет к краху всего этого.

Итак, я наблюдал, как она затащила в постель двух друзей. Наблюдал, как она отчаянно притворялась, что наслаждается этим как ради меня, так и ради себя. Она была не из тех, кто принимает полумеры. Она убедилась, что оба были полностью опорожнены, прежде чем изобразить удовлетворение. Все это время, в любой позе, в которой они ее занимали, внимание Эммы не покидало меня. Отчаянно желая доставить удовольствие мне, а не двум мужчинам, с которыми она была. Когда они закончили, она подошла ко мне. Раньше на ее лице была бы эта уверенная ухмылка, излучающая уверенность женщины, которая знает, что она желанна. Эмма передо мной была тенью себя прежней. Она была такой же красивой, какой была всегда, но выглядела как женщина, напуганная тем, что ее отвергнут.

Некоторые вещи, однажды сломанные, уже не исправить. Попытки притвориться, что все в порядке и что мы можем это исправить, только причиняли нам страдания. Когда я занимался любовью с Эммой, я знал, что пришло время положить конец этому неудачному фарсу, который мы поддерживали на системе жизнеобеспечения.

Мне потребовалась неделя, чтобы собраться с духом и подготовиться. Я знал, что открываюсь боли, но это нужно было сделать.

Мы гуляли по парку в моем районе, вернувшись домой на очередные выпускные торжества. Я думаю, Эмма знала, что что-то случилось. Как бы я ни старался подавить свои эмоции, ей всегда казалось, что она может читать меня.

На полпути по небольшой тропинке, которая огибала игровую площадку, я наконец сломался.

“Эмма”, - сказала я, остановившись. Она вздрогнула при своем имени, поворачиваясь ко мне лицом. “Нам нужно поговорить”. Ее трудно было прочесть, ее лицо стало стальным, когда она посмотрела на меня. Я глубоко вздохнул и нажал. “Мы оба знаем, что ничего не получается. Мы вкладываем в это все, что у нас есть, и лучше не становится. Я думаю, пришло время признать, что все никогда не вернется к тому, как было ”.

Она изо всех сил пыталась не реагировать. Что она ожидала этого. Даже ее идеально контролируемые эмоции не смогли остановить выступившие слезы.

“Продолжая в том же духе, мы в долгосрочной перспективе причиним только больше боли. Для нас обоих будет лучше, если мы покончим с этой неопределенностью сейчас”.

Я видел, как слезы текли по ее лицу, когда она изо всех сил пыталась сдержать свои эмоции.

Вытащив маленькую коробочку, которую я вертел в руках в кармане, я протянул ее и открыл.

“Эмма Райт, ты выйдешь за меня замуж?”

Выражение ее лица было бесценным.

Пощечина? Не очень.

Я тоже это заслужил. Это был ублюдочный поступок, и я легко отделался.

Последовавший поцелуй был таким, каким я хотел его видеть. Слезы, всхлипывавшее "да".

Я надел кольцо на ее предложенный палец.

“Мудак”, - всхлипнула она, вытирая слезы, которые не могли остановиться. “Гребаный ублюдок. Я думала, ты бросаешь меня!”

“Разве предложения не должны быть неожиданными? В этом отношении миссия, блядь, выполнена!” Сказал я, выпятив грудь.

“Абсолютный провал. Где романтика? Настроение? Не уверена, что хочу выходить замуж за такого бессердечного ублюдка, как ты”.

Я не мог перестать ухмыляться. “Слишком поздно. Ты уже сказал ”да".

“Правило десяти секунд”.

Я покачал головой. “Никаких отступлений. Извините. Похоже, ты застрял со мной ”.

“Бля.”

Протянув руку, я заключил ее в крепкие объятия. Она крепко обняла меня, все еще пытаясь справиться со своими рыданиями, которые теперь были слезами радости, а не печали.

Часть меня знала, что я абсолютный ублюдок. Я мучился несколько дней, пытаясь подобрать правильные слова, но часть меня, которая мне не нравилась, нуждалась в этом. Я любил Эмму. Я всегда буду любить Эмму, но какая-то часть меня все еще была ранена тем, что она сделала. Если мы собирались двигаться дальше, по-настоящему двигаться дальше, мне нужно было найти способ забыть об этом, иначе это разыгралось бы и переросло во что-то, что я не смог бы остановить.

Поэтому я сформулировал это предложение как разрыв. Разрыв старых отношений, которые мы оставляли позади, чтобы начать с чистого листа в наших новых. Не то чтобы я ожидал радикальных перемен, когда мы поженились. Я полностью ожидал, что будет много мужчин, помогающих мне заботиться о моей будущей жене. Нет, это была перезагрузка на более фундаментальном уровне, и с этим я боролся с тех пор, как мы попытались собрать все воедино снова.

Я доверял Эмме.

Не то чтобы я верил, что Эмма никогда не причинит мне боли. Последние несколько месяцев научили меня тому, что любить кого-то - это еще не значит. Люди несовершенны и совершают ошибки. Было множество примеров, когда она слишком настаивала и делала или говорила что-то, что причиняло мне боль. Каждый раз у нас был момент поделиться своими чувствами и пообщаться, пока не стала ясна причина. И это было причиной, по которой я понял, что даже сейчас, даже после всего этого, я все еще доверял Эмме. Ни разу, ни в один момент за наши почти шесть лет вместе она никогда не переступала четко очерченную черту. Мы, конечно, продвигались вперед и не боялись исследовать новое, но ни один из нас никогда не пересекал однажды установленные границы без специального разрешения того, кто их установил.

Так вот почему я был ублюдком. Я нуждался в этом завершении так же сильно, как и она, даже если в данный момент она разрывалась между ненавистью и любовью ко мне за мой дерьмовый поступок. Но я мог чувствовать это, способность для меня наконец отпустить тот момент. Простить ее и, что более важно, простить себя. Никогда больше я не стал бы от чего-то убегать, не тогда, когда она была рядом со мной.

“Я люблю тебя, Эмма Райт”, - прошептал я, когда она рыдала у меня на груди. “Сейчас и навсегда”.