Красавица и шпион

Глава 16

Изнутри и снаружи магазинчик мистера Эйвери-Финча покрывала пыль веков, и он был сверху донизу напичкан безнадежно ломкими, хрупкими, тускло блестевшими предметами: вазами и сервизами, блюдами и жардиньерками, статуэтками и картинами, ларцами, канделябрами и фарфоровыми скамеечками, расставленными безо всякой системы. Некоторые лавочники вешают на дверь колокольчик, предупреждающий о приходе покупателей. Но мистер Эйвери-Финч, должно быть, ждал, чтобы потенциальный покупатель сразу же расколотил вдребезги какую-нибудь из его древностей.

Не все товары здесь были равноценны, редкости соседствовали с вполне заурядными вещицами, впрочем, только взгляд эксперта сумел бы это распознать. Киту было любопытно: подобное расположение товара – просто небрежность или же способ узнать, насколько сведущ покупатель в антиквариате и сколько денег из него можно выудить.

Сюзанна в своих пышных юбках боялась шевельнуться. Кит выбрал путь между статуей Венеры Милосской и позолоченным сундучком, полагая, что на обратном пути им может понадобиться компас.

– Добрый день! Чем могу служить, сэр? – Перед ними появился, судя по виду, не кто иной, как мистер Эйвери-Финч. Когда, поклонившись, он выпрямился, Кит едва не лишился дара речи.

Дело было в его глазах. Мистер Эйвери-Финч выглядел типичным англичанином средних лет: на голове его еще оставалась прядь волос шириной с ладонь, подбородок обмяк, одет он был прилично, но не броско. Но поражали глаза: темные, погасшие, глубоко запавшие в скорбных глазницах.

– Вы, как я понимаю, мистер Эйвери-Финч? Я мистер Уайти.

Они обменялись поклонами, вежливыми и осмотрительными, чтобы не опрокинуть невзначай какой-нибудь из раритетов.

– Добрый день, мистер Уайти. Желаете приобрести подарок для дамы? У меня есть чудное канапе Людовика XVI, очень подойдет для загородного дома.

Кит с трудом сдержал улыбку. Мистер Эйвери-Финч принял его за богатого распутника. Бодрый голос антиквара составлял разительный, даже зловещий контраст с его безжизненным взглядом.

– Мистер Эйвери-Финч, – мягко начал Кит, – нас направила к вам мисс Дейзи Джонс. Насколько мы поняли, вы были другом мистера Мейкписа?

Мистер Эйвери-Финч замер. Жизнерадостная маска на их глазах спала с его лица, и оно предстало им серым и опустошенным.

– Да, я был его другом. – Голос антиквара стал от волнения хриплым. И Кит понял, что слово «друг» не вполне охватывает то, чем был Джеймс Мейкпис для мистера Эйвери-Финча. И внезапно в присутствии этого простого мелкого торговца Джеймс Мейкпис из неизвестной величины превратился в человека, которого любили.

– Мы расследуем обстоятельства его смерти. И заодно обстоятельства его жизни.

Потрясенный, мистер Эйвери-Финч ничего не ответил и не пошевельнулся.

– Мы сожалеем о вашей утрате, – спокойно продолжал Кит. – Он был также и моим другом.

– А вы... работаете в той же области, что и Джеймс? – осторожно осведомился мистер Эйвери-Финч.

– Вы имеете в виду импорт антиквариата?

Мистер Эйвери-Финч слабо улыбнулся.

– Значит, правда. – Он, как видно, был в курсе, какую работу подразумевают под этими словами. – А вы... тоже?.. – Он перевел взгляд на Сюзанну.

– Я его дочь, мистер Эйвери-Финч. Меня зовут Сюзанна.

Мистер Эйвери-Финч с любопытством посмотрел на девушку. Хотел что-то сказать, но воздержался.

– Нам лучше побеседовать в задней комнате. Я только повешу на дверь вывеску.

Мистер Эйвери-Финч ловко проскользнул между своим хрупким ассортиментом и закрыл дверь.

– Я приготовлю чай, – сказал он не оборачиваясь. – Видит Бог, в чайной посуде у меня нет недостатка. – И он обвел рукой битком набитую комнату, помня, однако, об осторожности. Сюзанна засмеялась, и мистер Эйвери-Финч слабо улыбнулся в ответ, довольный, что маленькая шутка немного разрядила напряжение.

– Мисс Мейкпис знает, что Джеймс – не родной ее отец, – сказал Кит, когда они сели в кресла и принялись за чай. Мистер Эйвери-Финч в раздумье посмотрел на Кита.

– Все в порядке, мистер Эйвери-Финч. То, что вы скажете, я сохраню втайне. Я не считаю гибель Джеймса случайностью, поэтому мы здесь.

– Жаль, что он не пришел ко мне до того, как... – Голос мистера Эйвери-Финча дрогнул. – Видите ли, у Джеймса были долги. Он питал слабость к красивым, изящным вещам и умел их оценить лучше, чем кто-либо другой. Так мы и познакомились – лет двадцать назад он как-то зашел в мой магазин. Во многих отношениях Джеймс был очень практичным, деловым человеком, прекрасным математиком, между прочим, – но продолжал покупать вещи, которые не мог себе позволить. Он устраивал их у себя, словно детей. Не мог без них обойтись. Но... я понятия не имел, в каком отчаянном положении он оказался.

– Можно поподробнее об этом, – попросил Кит, отпив из чашки чаю.

– Как-то за бокалом кларета он рассказал мне, что отправил письмо Таддиусу Морли.

– Он шантажировал его в том письме, – сказал Кит.

– Из-за чего же еще его могли убить? – с горечью проговорил мистер Эйвери-Финч. – Да, именно так он и поступил, дуралей этакий! Нет, чтобы обратиться за помощью ко мне! Я не так уж богат, но нашел бы выход, мы вместе нашли бы выход.

Кит терпеливо выждал, пока горестный гнев мистера Эйвери-Финча утихнет, и спросил:

– А почему он послал такое письмо именно мистеру Морли?

Услышав этот вопрос, мистер Эйвери-Финч внезапно залюбовался своей чашкой. Он уставился на нее так, словно решил сосчитать рассыпанные по ней цветочки.

Тогда осторожно заговорила Сюзанна:

– Если вы сможете сказать нам хоть что-то, сэр, я буду вам очень признательна. У меня не осталось никого из родных, и если вам что-нибудь о них известно...

На лице мистера Эйвери-Финча отразилось сочувствие.

– Джеймс сделал это ради Ричарда. Позаботился о его дочерях.

– Ричарда Локвуда? – быстро переспросил Кит.

Мистер Эйвери-Финч взглянул на него с легкой досадой:

– Мистер Уайти, почему бы вам не рассказать мне то, что вам уже известно о Джеймсе и Ричарде, тогда я попытаюсь снабдить вас недостающей информацией.

Кит нашел просьбу разумной.

– Нам известно, что у Ричарда Локвуда и Анны Хоулт были три дочери, Сюзанна самая младшая. Мы знаем, что Локвуд был убит и в этом убийстве обвинили Анну Хоулт, но она успела скрыться до ареста. Никто, по-видимому, не задумался над тем, что же случилось с девочками, наверное, решили, что мать увезла их с собой. Незадолго до своей гибели – несколько недель назад – Джеймс мне сказал, что подозревает Таддиуса Морли в причастности к убийству Ричарда Локвуда. Вчера от мисс Дейзи Джонс мы узнали, что о дочерях Анны позаботился именно Джеймс.

– Вам немало известно, мистер Уайти, – криво улыбнулся мистер Эйвери-Финч и некоторое время сидел, размышляя. – Вот что я вам скажу: Джеймс и Ричард дружили. Они познакомились в театре, оба любили представления, особенно комедии абсурда. Их также объединяла любовь к антиквариату. Они стали закадычными друзьями. – В голосе мистера Эйвери-Финча прозвучали ревнивые нотки. – Ричард полностью доверял Джеймсу, знал, что тот умеет хранить тайны. – Мистер Эйвери-Финч в упор посмотрел на Кита.

– Но ведь от вас у него не было тайн? – спросил Кит.

– Разумеется, – подтвердил мистер Эйвери-Финч. – Мы с ним были... – Он сделал паузу и перевел взгляд с Сюзанны на Кита. – ...Очень близки. – И снова его губы тронула улыбка.

– А мистер Морли? Он тоже был знаком с Ричардом?

– Ричарду мистер Морли не нравился. Они были политическими соперниками. Не последнюю роль тут сыграло происхождение. Ричард родом из старинной знатной семьи, а Морли – низкого происхождения. Поскольку сам я не знатного происхождения, одно время симпатизировал Морли. Но когда познакомился с ним, почувствовал к нему неприязнь. Трудно даже объяснить почему. – Он вопросительно взглянул на Кита.

– Интуиция сработала, – ответил Кит.

– Именно, – подхватил мистер Эйвери-Финч. – Джеймс рассказал мне, как Ричард расследовал деятельность Морли и нашел нечто, явно его обличающее. Когда Ричарда убили, я в этом больше не сомневался. А Джеймс тогда помчался спасать вас, девочек, Сюзанна, чтобы вы не оказались в руках властей.

– Джеймс говорил об этом кому-нибудь еще, не считая вас, мистер Эйвери-Финч?

– Джеймс дружил со мной и Ричардом, мистер Уайти. Он не делился секретами с кем попало.

– Джеймс был так близок с Ричардом, что пошел на риск, предупредив Анну и взяв на себя заботу о ее дочках?

Мистер Эйвери-Финч взглянул на него с удивлением.

– Близок? Джеймс был влюблен в Ричарда. – Мистер Эйвери-Финч глотнул чаю из чашки и обратился к Сюзанне: – Простите, дорогая. Я ошеломил вас? – Вид у него, впрочем, был скорее лукавый, чем виноватый.

– Нет, – быстро ответила Сюзанна. Но ее широко раскрытые глаза свидетельствовали о другом.

«Обманщица», – подумал Кит.

– Ваш родной отец, Сюзанна, обладал весьма привлекательной наружностью, – сказал мистер Эйвери-Финч. – Мне он тоже нравился, но между нами никогда не было отношений такого рода, какие связывали его с Джеймсом. Ричард страстно любил вашу мать, мисс Мейкпис, вы должны это знать. К Джеймсу он питал просто дружеские чувства. Но Джеймс его очень любил.

Голос мистера Эйвери-Финча затих, словно он устал от собственных откровений. К смущению Сюзанны, его взгляд остановился на ней. Он всматривался в нее, словно она была окном, через которое он мог заглянуть в прошлое.

– Знаете, дорогая, вы – вылитая мать, – сказал он наконец, – за исключением разве что этого. – Тут он двумя пальцами нежно взял ее за подбородок. – Этот ваш маленький квадратный подбородок – от Ричарда!

В глазах Сюзанны вспыхнуло изумление, сменившееся удовольствием. Когда мистер Эйвери-Финч отнял руку от ее подбородка, она украдкой коснулась его сама. А Кит снова ощутил странный толчок в грудь. Словно бы его сердце забилось в унисон с сердцем Сюзанны.

Мистер Эйвери-Финч откашлялся.

– Простите, я отвлекся. Итак, Джеймс взял вас к себе, Сюзанна, ради Ричарда. И вашим сестрам нашел приют, тоже ради Ричарда. И молчал он все эти годы ради Ричарда. И дал бежать Анне. Все ради Ричарда. И молчал он также ради вас, девочек, должно быть, рассчитывая, что найдет Анну или что она вернется. Но... она не вернулась.

– И вы не догадываетесь, куда она могла уехать? – спросил Кит. – И где могут находиться другие девочки?

– Не имею ни малейшего представления, о чем очень сожалею. Могу вообразить, каково ей было, когда она потеряла все самое дорогое в жизни.

Но его голос даже сейчас не дрогнул. Кит подумал, что англичане сделаны из твердого материала, не важно, воюют ли они на фронте или торгуют чайной посудой. Мистер Эйвери-Финч тяжело вздохнул и отпил из чашки.

– Это подлинный Людовик XVI, – сказал он, кивая на чашку. – Уступлю вам по сходной цене, если захотите.

– Спасибо, мистер Эйвери-Финч, обязательно подумаю над вашим предложением, – серьезно ответил Кит.

– Я знал, что Джеймс воспользуется любым шансом, чтобы восстановить справедливость, – успокоившись, промолвил мистер Эйвери-Финч. – Но долги спутали его планы, мешали трезво мыслить. Его профессия требовала от него осторожности и умения молчать, но хитрость была ему чужда, и когда он попытался убить сразу двух зайцев, то есть прояснить дело Ричарда и погасить долги, один из зайцев убил его самого. Он начал не с того конца. Сначала попытался шантажировать, а потом стал искать доказательства.

– Жаль, что в Оксфорде нас не учат правильно организовать шантаж!

– Очень жаль, – согласился мистер Эйвери-Финч, снова глотнув чаю.

– Мистер Эйвери-Финч, а Джеймс никогда не говорил вам, что это были за доказательства, которые собрал Ричард Локвуд против Морли... И еще. Не упоминал ли он в разговоре с вами христианские добродетели?

– Христианские добродетели? – вскинул брови мистер Эйвери-Финч. – Нет. Мы нечасто о них вспоминали. Это имеет отношение к нашему разговору?

– Джеймс мне сказал, что Ричард весьма хитроумно спрятал доказательства вины Морли. Очевидно, тайник как-то связан с христианскими добродетелями.

– Очень похоже на Ричарда! Он любил всякие хитрости. Хотел бы я оказаться вам полезным на этот счет, мистер Уайти, но, увы! Наверное, Джеймс оберегал меня от того, что ему удалось узнать. Может быть, отныне мне придется опасаться за свою жизнь – после того, как я рассказал вам то, что знал. Но меня уже не особенно волнует собственная судьба.

Кит не знал, что ответить. Похлопать Эйвери-Финча по руке было как-то неловко, и слов таких не найдешь, которые в силах облегчить горе.

– Мы выясним обстоятельства гибели Джеймса и Ричарда и добьемся справедливости для Анны. А я позабочусь о вашей безопасности.

Мистер Эйвери-Финч лишь вяло пожал плечом.

Нелегко сразу переварить такое количество информации.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Кит Сюзанну.

Помолчав, девушка ответила:

– Как все это грустно! Но пусть Джеймс Мейкпис и не любил меня, зато любил моего отца. Выходит, они были... любовниками – Джеймс Мейкпис и мистер Эйвери-Финч?

– Думаю, да, – честно ответил Кит.

– Я рада, что его кто-то любил. Моего отца. То есть Джеймса Мейкписа. И что кто-то хорошо его знал. И тоскует по нему... всем сердцем.

Всем сердцем... Каждый день он открывал в ней что-то удивительное.

– Я тоже этому рад, – тихо произнес Кит.

Он протянул руку, и она взяла ее. Кит подозрительно оглядел улицу, он был готов в любой момент парировать удар. Экипаж стоял всего в нескольких шагах, но эти несколько шагов были исполнены немалой опасности, если принять во внимание все покушения на Сюзанну и то, что отец как пить дать отправит его в Египет, если узнает, что он в Лондоне.

– Ваши родители вас любили, Сюзанна. – Его голос прозвучал глуховато от избытка эмоций. Такие вещи и впрямь сказать непросто. Но ему хотелось заставить ее поверить, что и ее кто-то однажды любил всем сердцем. Она лишь слегка улыбнулась и невольно коснулась пальцами подбородка. И тут Кит заметил красивого, высокого, очень знакомого молодого человека, который быстро к ним приближался.

– Мистер Уайти. – Джон Карр вежливо коснулся шляпы, обходя Кита, чтобы зайти в магазинчик мистера Эйвери-Финча.

– Мистер Карсон, – также вежливо отозвался Кит.

– Говорят, Египет в это время года – сущий рай, – бросил Джон через плечо.

– Ты не посмеешь.

Джон с коротким смешком прошел мимо.

– Мистер Карсон! – резко окликнул его Кит.

Джон Карр выжидательно повернулся к Киту, бросил на Сюзанну оценивающий взгляд, затем вопросительно посмотрел на Кита. На этот немой вопрос Кит не стал отвечать, только кивнул на магазин:

– Позаботься о его безопасности. Поставь человека.

Джон Карр посерьезнел, кивнул и четко, по-солдатски повернувшись, зашел в магазин. Сюзанна смотрела на них во все глаза.

– Кто это?

– Тот, кого я однажды подстрелил.

– Хотел подстрелить, но промахнулся, – донесся голос замешкавшегося в дверях Джона. В следующую секунду он исчез в магазинчике мистера Эйвери-Финча, чтобы получить от него необходимую информацию.

Кит посмотрел ему вслед с крайне недостойным, но неизбежным чувством соперничества.

– Заедем еще к мисс Дейзи Джонс узнать про миниатюры, а потом вернемся в Барнстабл, – сказал он.

Сюзанна продолжала смотреть на дверь магазина.

– Это и был Джон Карр? Ваш лучший друг?

– Да. Хорош собой, правда? Чистый ангел!

– Разве? Я как-то не обратила внимания.

– Ну вы и обманщица, мисс Мейкпис.

Она засмеялась, и от этого смеха ему вопреки всякой логике стало очень хорошо.

Когда Кит и Сюзанна снова вошли в театр «Белая лилия», то увидели на сцене Дейзи Джонс, Тома Шонесси и Генерала, которые о чем-то ожесточенно спорили. Три пары рук, яростно жестикулируя, мелькали в воздухе. Дейзи сидела на качелях, одетая русалкой, и каждый свой аргумент подкрепляла взмахом хвоста. Хвост у нее был великолепный – пурпурный, покрытый чем-то вроде блестящей сетки, которая должна была напоминать чешую. Локоны рыжего парика струились вниз и закрывали ее... главное достояние, и Кит догадался, как блестяще задумана сцена: когда она станет качаться вперед-назад, локоны будут разлетаться и...

О боги! Кит от души понадеялся, что сможет увидеть представление.

Тут Генерал с отвращением вскинул руки, бросился вон со сцены и побежал по проходу, бормоча на бегу:

– Это вам не чертов Шекспир... Эта чертова... возомнила себя Нелл Гвин!

Увидев Кита и Сюзанну, он резко остановился, отвесил низкий поклон и повернулся к сцене.

– Мадам Джонс, – процедил он с преувеличенной любезностью, – к вам снова гости.

Объявив о гостях, он исчез в глубине театра. «Эта чертова... зажиревшая нахальная русалка», – было последнее, что слышал Кит.

Том Шонесси отвлекся от Дейзи, которую, по всей видимости, усиленно успокаивал.

– Если бы не мистер Уайти и не очаровательная миссис Уайти! – воскликнул он, грациозно спрыгнув со сцены. Сегодня на нем были лайковые панталоны и бутылочно-зеленый жилет, а золотисто рыжие волосы представляли собой шедевр художественного беспорядка.

– Вы не поможете мне, мистер Уайти, с нашей прекрасной русалкой?

Дейзи спрыгнула с качелей и засеменила к краю сцены, а там Шонесси и Кит подхватили ее под локти и спустили вниз. Рыжий парик при этом не шелохнулся, видимо, благодаря какому-то хитрому клею.

– У нас к вам еще один маленький вопрос, мисс Джонс, если вы сможете уделить нам всего минуту. Простите, что помешали вам, – сказал Кит.

– Я, пожалуй, удалюсь, не возражаете? – обратился к ним Том Шонесси. – Чтобы вы могли поговорить наедине. – Мистер Шонесси отвесил низкий поклон, бросив на Сюзанну страстный взгляд. Когда он удалился, девушка с улыбкой посмотрела ему вслед. Кит кашлянул, и она почти виновато отвела глаза от мистера Шонесси.

Кит повернулся к стоявшей перед ним сверкающей русалке:

– Мы зададим только один вопрос, мисс Джонс, и вы продолжите вашу репетицию. Не знаете ли вы, были ли у других дочерей Анны Хоулт – у сестер Сюзанны – ее миниатюрные портреты, когда Джеймс привез их с собой?

– Миниатюрные портреты? – Подумав, мисс Джонс ответила: – Да, были. У каждой малышки были миниатюрный портретик и узелок с вещами.

– А вы не помните, было что-нибудь написано на обратной стороне миниатюр?

– Я видела только миниатюру Сильвии, мистер Уайти, но, кажется, там было... что-то вроде: «Сильвии Хоуп от мамы. Анна».

– Сильвии Хоуп? – «Хоуп – то есть Надежда...» Кит еще не был уверен, насколько это важно, не мог сказать, что ключ найден, но все же принял услышанное к сведению.

– Благодарю, мисс Джонс.

– Всегда вам рада! – Дейзи привлекла Сюзанну в русалочьи объятия, протянула Киту руку, над которой тот склонился, и решительно повернулась к сцене. – Том! Генерал! – крикнула она. – Мы еще не кончили. Мне требуется, помощь, чтобы сесть на качели.

– Свистать всех наверх, – донесся откуда-то сзади голос Генерала. – И пусть захватят с собой чертову сеть для ловли китов.

Это заведение он не посещал уже несколько лет, но сразу почувствовал себя в нем на удивление уютно, и это неприятно поразило его. Пол покрыт пятнами, в том числе и крови, потолок низкий, закопченный. Воздух пропитан запахами кухни, курева и посетителей, которые явно не любили мыться и чистить зубы. Морли, кажется, знал кое-кого из них лично. Должно быть, когда-то бегали вместе по улицам Сент-Джайлза.

Такое вот место для свидания выбрал Боб. Умудрился-таки передать Каролине весточку.

Это место не для женщин, но разве Каролина – обычная женщина? Кошачье чутье могло довести ее до беды, а потом вызволить. Защищалась она тоже по-кошачьи. Он не волновался, нет, но ощущал, как легонько сжимается внутри лапка от предвкушения этой встречи.

Она появилась из темноты.

– Здравствуй, Таддиус. Все собираешься убить меня? – И протянула руку.

– Здравствуй, Каролина. – Он поцеловал руку. – Ты решила меня шантажировать. Я бы встал, но сама знаешь – нога...

Она сочувственно щелкнула языком.

– Почему бы тебе не присесть? – Он выдвинул стул.

Она придирчиво взглянула на него, затем решительно села.

– Мне нужны были деньги, Таддиус.

Он воспринял это как оправдание и с трудом сдержал улыбку.

– Тебе стоило только попросить...

– Неужели, Таддиус? Почему-то мне не верилось, что застану тебя в благодушном настроении. – Ирония судьбы! – А мне деньги нужны были до зарезу.

Она, разумеется, права. Сбежавших любовниц, как правило, не наделяют деньгами, разве что с отчаяния или из глупой сентиментальности. А он не испытывал ничего подобного.

– А куда подевался американский коммивояжер? – полюбопытствовал Морли.

– Это что, ловушка? – небрежно спросила она, вместо того чтобы ответить на вопрос. – В которой приманка – ты сам? А твой человечек незаметно подберется сзади и воткнет мне нож между лопаток.

Он промолчал.

– Хочешь выпить чего-нибудь, Каролина?

– Здесь? Пожалуй, нет. Здесь можно подцепить все, что угодно. Это место не слишком отвечает твоим обычным стандартам, Таддиус.

– Зато здесь спокойно.

Одетая с головы до ног в черное, Каролина почти терялась в окружавшей их темноте, если бы не ее ослепительная кожа. А глаза блестели, как вода в полночь, таинственные и бездонные. Предаваться любви с ней было все равно, что с луной: восхитительно, волшебно, но она всегда ускользала куда-то, и это сводило с ума. Правда, у этой луны были и в постели авантюрные наклонности. Он не удержался и спросил:

– Почему ты все-таки меня бросила?

Она пожала плечами. И он понял, что это самый точный ответ, который она могла дать. Он ее почти понимал: ее жизнь началась в хаосе, это было ее обычным состоянием, в котором она чувствовала себя уютно. А сам Таддиус с возрастом обнаруживал в себе склонность к покою. События последних недель ему решительно не нравились: необходимость убивать людей утомляла его.

– Я не могу тебе позволить шантажировать меня, Каролина.

– Считай, что я усвоила урок, – капризно произнесла она. – Твой коротышка с ножом был очень убедителен. Зачем ты хотел меня видеть Таддиус? Чтобы сказать только это? «Я не могу тебе позволить шантажировать меня», – передразнила она, ловко имитируя его важный тон. Он не смог не улыбнуться.

– Мне нужна твоя помощь.

Она рассмеялась.

– Вот это уже больше на тебя похоже. Мне следовало знать, что ты не станешь просить меня вернуться. – Ее голос звучал иронически-насмешливо.

«А ты бы вернулась?» Нет, он никогда не стал бы просить. Он даже не был уверен, что хочет ее возвращения. Но не мог не признать, что никто еще не понимал его так хорошо, как Каролина. И именно этим она и была опасна.

– Дело очень простое, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты соблазнила Грантема и разузнала, что у него за дела с дочерью Мейкписа. Узнай, имеет ли это какое-то отношение ко мне. Потом придешь сюда и расскажешь мне все, что удалось узнать. Тогда я решу, что делать дальше.

– Грантем? Ты говоришь о Ките Уайтлоу? – изумилась она. Он кивнул. – Кит... – повторила она тихо. Глаза ее стали далекими, а лицо бесстрастным.

– Почему ты решил, что я это сумею, Таддиус?

– Он до сих пор меня ненавидит, Каролина. Из-за тебя.

Это явно доставило ей удовольствие. Она улыбнулась, в темноте сверкнули маленькие острые зубки.

– Ты правда так считаешь? Но он теперь взрослый мужчина.

– Да. Взрослый мужчина, питающий слабость к женщинам. Ему, без сомнения, трудно будет обойти тебя стороной.

Для большинства мужчин это в самом деле было трудно.

– А он женат? Кит?

– Нет.

– А эта Мейкпис – кто она такая?

– Полагаю, одна из дочерей Ричарда Локвуда и Анны Хоулт.

При этих словах Каролина отшатнулась.

– С Китом? – выговорила она тихо. – Она с Китом? Почему?

– Не знаю, Каролина, – нетерпеливо произнес Морли. – И очень хочу узнать. Но он теперь – агент секретной службы, а не... – Морли помедлил, подбирая слова. – Не простачок и не легкая добыча. Он умен и опасен.

Он сразу увидел, что Каролина поняла – задание не такое уж приятное и легкое, как показалось вначале. Он видел, как она обдумывает его, теребя перчатку. Потом она оглядела паб и его посетителей, поморщилась и снова остановила взгляд на Морли:

– Как же я это сделаю? Добуду нужную тебе информацию?

– Скажи ему, что боишься меня. Что нуждаешься в его помощи. Такого рода просьбу он не отвергнет.

– А если я соглашусь помочь, ты перестанешь подсылать ко мне убийц? – спросила она.

– А ты перестанешь меня провоцировать?

Каролина улыбнулась, но не ответила. Он воспринял это как согласие.

– Как твоя нога? – спросила она, помолчав.

– Побаливает. Дает о себе знать во время парламентских сессий. Даже слушать выступающих неохота.

Она засмеялась:

– Там у вас такая сырость. Может быть, воды...

– Наверное, съезжу во время каникул.

Она кивнула:

– Поезжай непременно. Раньше тебе помогало.

Она все о нем знала. Ему внезапно стало трудно говорить, и он просто кивнул.

– Хорошо, Таддиус. Я все сделаю.

Он откашлялся.

– Какие у тебя планы на сегодняшний вечер, Каролина?

– Пойти с тобой, – произнесла она.

Он взял ее руку, подержал. Его пальцы переплелись с ее пальцами знакомым, мучительно сладким движением.

– Я уже старик, Каролина.

– Это мы посмотрим, – промурлыкала она.