Красавица и шпион

Глава 7

Жаркий день сменился прохладным вечером. Сюзанна наблюдала, как тетушка Франсис проворно, умело и деловито складывает поленья в камин. Она явно не видела в этом занятии ничего зазорного. Сюзанна вспомнила, как много лет привычно просыпалась, оттого что горничные начинали топить камины. Она сонно поворачивалась на бок, наблюдая, как ныряет белый чепец на голове суетящейся с углем девушки, и ждала, пока комната прогреется достаточно, чтобы вылезти из кокона мягчайшего одеяла, даже если она гостила в это время в чужом доме.

Тетя Франсис нагнулась поправить поленья, встала коленями на край камина и схватилась рукой за поясницу. Ставший уже привычным двойной стыд охватил Сюзанну. Оттого что у тети не было служанки, чтобы сделать даже такую обыденную работу, как растопка камина. И оттого, что сама она не имеет не малейшего понятия о том, как это делается.

Она такая… ни на что не годная! Это было совсем новое ощущение. Раньше не было надобности быть на что-то годной.

– Позвольте мне... – тихо проговорила Сюзанна. – Я... я сама разожгу огонь.

Тетя удивленно оглянулась.

– Вообще-то я уже все сделала, деточка. Но завтра вечером, если тебе это доставит удовольствие, можешь попробовать.

Тетя Франсис шутница!

– Я просто приду в экстаз, – подтвердила Сюзанна. Они немного посмеялись, и этот совместный смех их как-то сблизил.

– Может быть, нам и впрямь стоит разделить хозяйственные хлопоты? Я займусь запасами...

Значит, они существуют?

– ...А ты можешь топить камин. Твоя спина для этого больше приспособлена, Сюзанна. – Тетя, конечно, шутила, но правда ли, что ее спина приспособлена больше? Какой станет ее спина, если она каждое утро и каждый вечер начнет, стоя на коленях, растапливать камин да еще мыть и готовить? Широченной, словно у лошади? А во что превратятся руки? Сюзанна всегда тщательно ухаживала за руками, чтобы они оставались белыми и мягкими, следила, чтобы ногти были аккуратными, розовыми, ровненькими. И все же руки – они на то и даны, чтобы ими что-то делать. Носить, поднимать, строить. Шить, владеть оружием, пахать.

Рядом с камином стояла корзинка с рукоделием, из нее высовывался кончик начатого вязанья. Тетя Франсис уж точно использует руки по назначению. Сюзанна тихонько взглянула на свои ладони. Она хотя бы умеет рисовать – и достаточно хорошо, чтобы заработать этими руками на лишние сосиски и ветчину к обеду.

Вечером уже зевала во весь рот, и после ужина вполне можно было бы отправляться прямо в кровать. Или нет? Интересно, подумала Сюзанна, а что делают вечерами сестры Карстерс и прочие жители Барнстабла? После бала никто из них не зашел с визитом, не прислал приглашения...

– Они не смогут вечно тебя сторониться, – говорила тетя. – Ты – самое интересное, что появилось в Барнстабле за многие годы. – Но пока ее еще не начали приглашать, чем заняться перед сном в обществе пожилой тетушки?

Пожалуй, она могла бы вышить девиз. Вышивает она вполне сносно. Какое же придумать содержание? «Умираю от скуки!» Или же: «Спасите! Помогите!» Эти мысли немного развлекли Сюзанну. Можно создать целую галерею девизов такого рода и развесить в рамочках по стенам, чтобы прикрыть линялые обои.

Сюзанна смотрела, как тетя Франсис ходит по маленькой гостиной, зажигает лампы и от их приглушенного света комната становится уютнее, а обшарпанная мебель предстает в более выигрышном свете.

Дуглас всегда восхищался ее волосами, когда их освещало каминное пламя...

Нет, эта мысль никуда ее не приведет! И, тем не менее ее память тревожил образ Дугласа, как язык ищет место, на котором когда-то рос зуб. Но сегодня Дуглас странным образом расплывался и ускользал куда-то в сторону, потому что его место занял более яркий и загадочный мужской образ. И хотя это Дуглас предал ее, Сюзанна почему-то чувствовала предательницей себя.

– Ну вот, деточка, теперь нам хотя бы хорошо видно друг друга, и холод нам не грозит, – сказала тетя, удобно устраивая свои круглые бока на кушетке. – Будешь вышивать? Или почитаешь вслух, пока я кончаю шарф?

– Какие книги вы любите, тетя Франсис?

– Ах, деточка, исключительно романы, всякого рода. Особенно страшные истории.

– Правда? – Сама Сюзанна прежде вела активную светскую жизнь, долго спала, и времени на чтение у нее не оставалось. Но страшные истории не оставили ее равнодушной. – И о чем же в них пишут?

– В них обязательно должны быть привидение, темные и бурные ночи, всякие зловещие тайны. Они очень увлекательны. Да, еще я страстная почитательница мисс Остен. Ее романы такие забавные и в то же время романтические. Она пишет о том, как теряют и находят любовь. О предательстве, любви без взаимности. Но в конце герои непременно находят счастье. – Последние слова тетушка произнесла выразительно. Таким же выразительным был ее взгляд. Тетушка Франсис не отличалась излишней тонкостью. Однако натура у нее была романтическая.

– Вы были замужем, тетя Франсис? – осторожно спросила Сюзанна, надеясь, что вопрос не слишком болезненный. Может быть, тетя Франсис сама некогда познала любовь без взаимности, полагая теперь, что и Сюзанна страдает от нее?

– Была ли я замужем? – Тетя весело хлопнула себя по колену. – Боже мой, деточка, какое у тебя настороженное лицо! Конечно, была, и по-настоящему. Я похоронила трех мужей, Сюзанна. Последнего так всего год назад. Какое-то время мне даже нравилось иметь этот домик в своем полном распоряжении, но зимними вечерами становится немного грустно. Я подумывала подыскать себе нового мужа, но поняла, что в моем возрасте романы мисс Остен – это все, что мне нужно. И придется тебе с этим смириться. – Она подмигнула Сюзанне и защелкала спицами. – Может быть, возьмешь свое вышиванье и поболтаешь со мной, деточка? Или почитаешь вслух?

– Можно сделать и то, и другое. Почитать и поболтать.

– У нас впереди еще множество вечеров, Сюзанна. Но сегодня тебе, может быть, стоит, чтобы отвлечься, почитать какую-нибудь интересную книжку.

Слова «впереди еще множество вечеров» прозвучали словно весть о приближении вражеской армии.

Тетушка рассуждала о том, чтобы подыскать себе мужа, так, словно мужей приобретают в лавке модистки. Потребуется не один такой вечер, чтобы обсудить всех ее мужей.

– Хорошо. Какой ваш любимый роман?

– Э-э... Пожалуй, лучше начать с «Гордости и предубеждения». Если мистер Дарси не заставит тебя забыть того молодого глупца, которого ты оставила в своем прошлом, деточка, обещаю съесть свое вязанье.

По тетиным словам, книги мисс Остен забавны и романтичны. Почему же вдруг ей ни с того ни с сего вспомнился виконт? Должно быть, потому, что он забавен... Хотя иногда страшно раздражает. Но вот насчет романтичности... Только не в том духе, в каком был романтичен Дуглас – обаятельный, любезный и продуманно изящный! Но взгляд виконта почему-то более интимный, физически ощутимый, чем тот единственный поцелуй, которым она обменялась с Дугласом... Романтизм виконта совсем другого толка.

Сюзанна вспомнила вырезанное на дереве сердце... Впрочем, ей даже не нужно было вспоминать – это сердце неизгладимо отпечаталось в ее памяти.

Сюзанна открыла «Гордость и предубеждение» и прочла первое предложение про себя: «Является общепризнанным фактом, что одинокий богатый мужчина непременно стремится найти себе жену».

Она моргнула. Сказано, однако, с изрядной долей иронии. Неплохо для начала. Она прочла фразу вслух, потом следующую, потом еще одну, а тетушка пощелкивала спицами и время от времени хихикала. У тетушки была привычка слегка взбрыкивать ногами всякий раз, когда что-то казалось ей смешным. Когда Сюзанна читала особенно колкую фразу, то краем глаза видела, как тетушкины ноги взмывают над полом.

Незаметно для себя она прочла больше двадцати страниц. Фитили в лампах почти догорели, вечер кончился.

Сюзанна не могла сказать, что он прошел слишком скучно.

Ей предстояли еще дюжины, дюжины и дюжины дюжин подобных вечеров...

Когда Сюзанна подошла к конюшням, два конюха – нескладных юнца украдкой покосились на нее из-под своих козырьков, но поспешно отвернулись и сделали вид, будто задают лошадям корм. Виконт, возвышавшийся над ними как башня; в белой рубашке, нетерпеливо обернулся, увидев ее, неторопливым взглядом окинул ее амазонку ивового цвета и шляпу с пером, начав осмотр со шляпы.

Ну ладно, она в самом деле этим утром несколько припозднилась. Но амазонка, на которой она остановилась после некоторых колебаний, делала ее глаза более зелеными, заставляла их светиться, приглушая золотистый и голубой оттенки. Сюзанна знала, что перо на шляпе слегка измялось, когда опрокинулся ее сундук в перевернувшемся дилижансе, но выглядело оно достаточно элегантным. Корзинка с провизией, которую она повесила на руку, вполне гармонировала с общим ансамблем.

Почему же виконт на нее уставился с таким изумленным видом?

Ну наконец-то отвел глаза.

– У нас тут на конюшне три мерина и жеребец, мисс Мейкпис. Я велел оседлать для вас спокойного мерина, потому что кобыла со дня на день ожеребится. – Виконт обвел пальцем звездочку на лошадином лбу. И голос, и жест были исполнены грубоватой нежности; И Сюзанна почему-то затаила дыхание.

– Какая душечка! – Сюзанна стянула перчатку и коснулась бархатистой морды. Ее собственная кобыла тоже осталась в прошлом. Как хорошо она сделала, что напугала того рабочего вазой – иначе лишилась бы и амазонки!

Ей пришло в голову, что вечера с Джейн Остен разовьют ее природную склонность к иронии.

– Ну что, едем? – сказал виконт и, сложив ковшиком ладони, легко, словно перышко, подсадил ее на серого мерина. В груди девушки волной разлилось счастье – она с радостью предвкушала предстоящую прогулку верхом, хотя они ехали работать. Сюзанна была превосходной наездницей. Он явно оценил ее посадку, потому что поспешил сесть на своего мерина и, пустив его медленной рысью, выехал со двора конюшни. Сюзанна поудобнее пристроила корзинку на локте и последовала за ним.

Мерин сделал несколько неровных шагов, потом вскинул голову и остановился так резко, что Сюзанна едва не вылетела из седла. Ее бросило вперед. Она туго натянула поводья и ухватилась за луку седла.

Вот ужас-то! Со стороны можно подумать, что она впервые села на лошадь. Сюзанна ласково заговорила с мерином, похлопала его по спине и, несмотря на то, что он усиленно поводил ушами и вздрагивал крупом, сумела силой своего обаяния убедить его побежать вперед каким-то подобием рыси.

Бог мой, его словно дергала невидимая веревка! Что происходит с бедным животным?

Виконт обернулся через плечо. Сюзанна заметила, как вспыхнули голубым огнем его глаза, должно быть, он увидел, что она раскраснелась. Девушка подумала, что постоянно попадает в поле зрения виконта именно в тот момент, когда краснеет. Его светлые брови вопросительно поднялись. Она улыбнулась ему чарующе и беззаботно. Тут мерина качнуло в сторону, словно пьяницу, вышедшего из кабака, и она снова едва удержалась в седле.

Виконт соскочил с лошади, оказался рядом с ней и крепкой рукой взял ее лошадь под уздцы. Быстрая же у него реакция.

– Прошу вас спешиться, мисс Мейкпис.

У Сюзанны засосало под ложечкой от разочарования. Вся красная, она перекинула ногу через луку седла, и виконт снял ее с мерина так же быстро и деловито, словно стопку тарелок с верхней полки буфета.

– Я вас уверяю, лорд Грантем...

Он вскинул ладонь вверх. Его лицо было сейчас очень далеким, и весь он стал похож на пистолет со взведенным курком. Мерин же, наоборот, успокоился. Уши его продолжали крутиться взад-вперед, словно флюгера, он опасливо покосился на Сюзанну и поспешно побежал за лошадью Кита вполне ровной поступью. Ему явно не терпелось уйти от нее подальше. Словно она не барышня, черт побери, а волк.

Озадаченный, Кит снова посмотрел на Сюзанну: она стояла со вскинутым подбородком, с раскрасневшимися от смущения щеками, в изящной амазонке – ему нравился этот оттенок зеленого – с перышком, с корзинкой на сгибе локтя, с...

Он мог поклясться, что крышка корзинки слегка подпрыгнула. Почти незаметно. Но накануне он ни капли не брал в рот. И хорошо выспался. С какой стати ему могло померещиться?

Вот снова – крышка чуть-чуть подскочила. Словно под ней шевелилось что-то живое. Корзинка закрывалась на свободную кожаную петельку.

– Поставьте корзинку на землю, Сюзанна, – спокойно сказал виконт.

– Я думала, мы все-таки...

– Поставьте корзинку. Очень осторожно. Прямо сейчас.

Что-то в его лице заставило ее побледнеть. Она сделала, как он велел: опустила корзинку на траву. Он заметил, как у нее задрожали руки.

– А теперь подойдите ко мне. Быстрее.

Она неуверенно шагнула вперед, явно не стремясь исполнить приказ, отданный столь суровым тоном. Он нетерпеливо протянул руку и быстро привлек ее к себе. Надо отдать ей должное, она даже не ойкнула.

– Что...

– Тихо! – перебил ее он, крепко держа рукой за талию. Он огляделся, но не увидел никакой подходящей палки и тихо выругался. Сейчас палка очень пригодилась бы. Но ведь там может оказаться белка или мышь, что-нибудь вполне безобидное. И тогда он будет выглядеть перед Сюзанной полным идиотом.

Тут крышка корзинки снова подпрыгнула. Кит не верил в «счастливые совпадения» или «нелепые случайности». Они происходили весьма редко, по крайней мере, в том мире, где он жил.

Он с размаху резко пнул корзинку. Из нее стремительно выползла болотная гадюка толщиной с руку Сюзанны. Кит мгновенно подхватил Сюзанну на руки, и она уткнулась лицом ему в грудь. Гадюка проскользнула мимо них и скрылась в траве. К счастью, ее отступление было быстрым и окончательным.

– Все в порядке, – тихо проговорил виконт. – Она уползла.

Сюзанна ответила не сразу. Тяжело и часто дыша, она лежала на его руках, теплая и податливая. От нее слабо пахло лавандой и еще чем-то сладким. Этот запах он впервые почувствовал, склонившись к ее затылку, когда застиг ее шпионящей за ним.

– Там была змея, – пробормотала Сюзанна. Голос ее дрогнул.

– Да, – мягко ответил виконт. Ее дыхание проникло между пуговицами ему под рубашку и щекотало кожу почти в гипнотическом ритме. Выдох... и вдох. Выдох... и вдох. Выдох...

Он так стремительно поставил Сюзанну на землю, что она едва не потеряла равновесие.

– Весьма предусмотрительно с вашей стороны, мисс Мейкпис, было захватить с собой образец дикой фауны для зарисовки, – резко произнес он, стараясь скрыть, что и сам не вполне твердо стоит на ногах. И изумился, когда она в ответ слабо улыбнулась. Да, сюрпризы – полезная вещь, чтобы постичь человеческую суть.

Он пристально взглянул на нее. Глаза ее блестели ярче обычного, лицо было бледным. Но она не собиралась ни визжать, ни падать в обморок. Хотя при виде гадюки в дрожь бросало и закаленных мужчин.

– Она была ядовитая? – спросила Сюзанна. Голос ее снова дрогнул.

– Да, – ответил он почти ласково. – Ядовитая. Не то чтобы очень, но все-таки. Вот чего испугалась ваша лошадь. – Лошади стояли в нескольких шагах от них, спокойно пощипывая травку. – Вы ставили корзинку на траву, Сюзанна, или, может, открывали ее после того, как ушли утром из дома? Оставляли ее без присмотра?

– Нет, точно нет! Вечером тетя Франсис положила туда бутерброды и поставила ее у кухонной двери, как позавчера. Наверное, змея заползла туда ночью?

– Пожалуй... – Но чертовски маловероятно! – Гадюки очень хитрые. Они... – Ему пришло на ум множество детских воспоминаний, а он знал, что если лишить происшествие ореола таинственности, оно сразу перестает внушать страх. – Хотите, расскажу вам о них?

Сюзанна опасливо кивнула.

– Так вот, эта, похоже, была самка – они поярче, чем самцы. Почти зеленая. – Чересчур зеленая, вдруг подумал он. В окрестностях Барнстабла гадюки несколько светлее.

– Вообще-то она была хорошенькая, – храбро сказала Сюзанна. – Такая блестящая. С симпатичными пятнышками.

– Не правда ли? – подхватил Кит. – Но для гадюки крупновата.

– Р-разве?

– Именно. Вы, конечно, заметили, как она слилась с травой, – у гадюк именно такой рисунок, чтобы не быть замеченными. В детстве я наловчился их выслеживать, – похвастался он. – Гадюки любят людей не больше, чем люди их, поэтому крайне странно, что она проникла в ваш дом. И еще, знаете, в это время года они обычно выводят потомство. Яд гадюки опасен, но не смертельно, разве что для собак, или если организм очень ослаблен. Но ни то, ни другое к вам не относится...

Он замолчал, увидев, что Сюзанна смотрит на него, склонив набок голову, с легкой улыбкой на губах. Он знал по опыту, что вслед за этим женщины обычно говорят что-нибудь некстати.

– Вам все это очень нравится – гадюки, полевки и... – Она обвела рукой окружавшее их зеленое пространство. – Нравится изучать их... Узнавать о них новое...

Он молча уставился на нее. Да нет же, хотел он воскликнуть с негодованием. С ума вы, что ли, сошли? Я здесь в ссылке.

Хотя он был сторонником точности. Он повернулся, подошел к лошадям и подобрал поводья. Мерин Сюзанны уже успокоился и покорно последовал за ним. Кит подвел его к Сюзанне.

– Гадюк нам тоже придется зарисовывать для этой вашей книги? – поинтересовалась она, нарушив молчание.

Сидевший в нем черт заставил его ответить:

– Откровенно говоря, было бы очень неплохо иметь хотя бы один точный рисунок гадюки для иллюстрации.

Последовала выразительная пауза.

– Может быть, я сумею нарисовать ее по памяти, – осторожно предложила Сюзанна.

– Может быть, нам посчастливится встретить еще один экземпляр.

Она возмущенно взглянула на него. Он засмеялся, девушка тоже засмеялась.

– Ну что же, если я должна, то ничего не поделаешь! – воскликнула она с драматизмом в голосе. – В конце концов, благодаря вам мы с тетей Франсис теперь обеспечены сосисками. Но в последнее время мне, кажется, вообще не слишком везет.

– Не везет? – Кит на всякий случай еще раз пнул корзинку, но на сей раз оттуда никто не появился. Он поднял ее и пристально оглядел содержимое. Не обнаружив там никакой живности, а только бутерброды и этюдник, он протянул корзинку девушке. Она осторожно приняла ее. – Разве с вами случилось что-то еще, мисс Мейкпис?

– Видите ли... Прежде всего, у меня умер отец. Достаточно важное событие. – Она сказала это с примечательной сдержанностью. – Потом еще... – Она запнулась, и он почувствовал, что она решила о чем-то умолчать. – Потом перевернулся дилижанс – прямо на постоялом дворе...

Кит нахмурился.

– Перевернулся дилижанс? На постоялом дворе?

– Когда я ехала в Барнстабл. Кажется, что-то такое случилось с осью. Я тогда слишком устала, чтобы вникать в суть.

Недоброе предчувствие пробежало вверх по его позвоночнику. Дилижансы не каждый день переворачиваются, будь то на постоялом дворе или где-либо еще. Этот факт был таким же исключительным, как заползшая в корзинку гадюка. Чека колеса должна была совсем разболтаться, чтобы с нее соскользнуло колесо или же сломалась ось. Но в это время года дороги не настолько плохие, чтобы сломалась ось, разве что она уже была сильно повреждена.

Черт побери, он, как видно, склонен просто-напросто во всем подозревать злой умысел, это вошло у него в привычку за годы службы. Но гадюка в корзинке для пикника? Перевернувшийся дилижанс? Неизвестный соглядатай? Вчера, обследуя место, где стоял незнакомец, Кит нашел сломанную ветку и отпечаток следа на прошлогодних листьях. И больше ничего.

Зябкий ветерок подозрения потревожил его обостренное чутье. Ведь именно благодаря чутью он сумел выйти живым из ряда весьма опасных ситуаций. Благодаря чутью да еще неплохому умению обращаться с разного вида оружием. Но между ним и Египтом стояли каких-то тридцать дней и ненаписанная книга о живой природе Барнстабла.

Опять же – черт побери! Если он послушается чутья, это, возможно, окончится ссылкой в места более отдаленные. Им предстоит работа. Он глубоко вдохнул и раздраженно выдохнул.

– Говорят, беда не ходит одна, так что я думаю, ваша черная полоса кончилась.

– Разве это говорят о беде?

– Да, именно о беде.

Она немного подумала, откинув голову назад.

– Не знаю, считать ли папину смерть и потерю дома одной бедой или двумя.

Что же ей на это ответить?

– Значит, беды ходят впятером, – поправился он.

Эта нелепица вызвала у Сюзанны улыбку. Уголки ее прелестного рта приподнялись. И виконт почему-то очень обрадовался.

Проанализировав этот факт, виконт пришел к выводу, что Сюзанна Мейкпис ему нравится. Этот вывод выбил Кита из колеи и даже испугал. Он не мог вспомнить, когда женщина ему просто нравилась. Многие годы он воспринимал их как... личный вызов. Они были для него необходимостью, лекарством, развлечением. Не просто удовольствием, которое, например, получаешь ясным погожим, днем. Когда веет ласковый ветерок и прохладительное питье под рукой.

– Вы правда в настроении заниматься сегодня рисованием? – спросил он, чувствуя себя неуютно оттого, что только что почувствовал себя слишком уютно.

– Ну конечно же. Подумаешь, гадюка!

Вид у Сюзанны был на удивление беспечный. Они улыбнулись друг другу, оба довольные ее храбростью, и он сложил ладони, подставил их ей под ногу, снова подсадил в седло.

Итак, папоротники и еще раз папоротники, сказал он себе.