Красная сирена

11

Начинался новый день, когда Петер Спаак предложил Аните прерваться и отправиться домой поспать. Уже трое суток она была на ногах, и это было совершенно неразумно, учитывая особый характер расследования.

Анита вынуждена была согласиться. Петер прав — она с трудом различает слова на разбросанных по столу страницах отчета.

Сразу после возвращения из Швейцарии они весь день пытались выйти на Маркенса и Кеелера, а потом всю ночь читали и перечитывали «худосочные» папки дела. Все, кто был в магазине, словно испарились. Не удалось отыскать никаких следов ни раненого лысого, ни блондина, ни белой машины.

Так, теперь Сунья Чатарджампа. Девушка ушла от Кристенсенов и вернулась домой, в свою маленькую квартирку. Никто не видел, чтобы она выходила. Соседка подтвердила, что Сунья часто по многу дней сидела взаперти, особенно во время школьных каникул, и беспрерывно занималась.

Несколько месяцев спустя она появилась — на видеопленке, обнаруженной у Кристенсенов.

Смертельные картинки.

Кристенсены растворились на природе. Где-то в Африке.

Обыск в квартире Йохана Маркенса не дал практически ничего. Личные вещи, нет даже телефонной книжки с номерами Кеслера или Кристенсенов. Ничего. Только незаконно хранящийся пистолет. Индонезийца удалось вычислить. Он обосновался в стране недавно. Судя по обнаруженным у него нескольким дозам героина — приторговывал. Пять лет состоял на службе в армии Индонезии. Никакой прямой связи с Кристенсами, разве что через Маркенса.

Что до Кеслера, его имя не удалось обнаружить ни в списках постояльцев отелей, ни в реестрах агентств по сдаче квартир, ни в документах кредитных организаций. Найденные в телефонном справочнике однофамильцы оказались пустышкой.

Кеслер. Повсюду он.

Да, Кеслер был ключом, связующим звеном между Кристенсенами и остальной бандой. Он, как и индонезиец, служил в армии. Они наверняка встречались либо в Африке, либо где-нибудь на Востоке как солдаты удачи. Возможно, Кеслер не в Африке, как утверждали Борвальт и доктор. Да, у него наверняка есть фальшивые документы, так легче спутать карты…

Как же все это воняет!

Анита закрыла папку, откинула голову назад, потянулась всем телом.

Они как вампиры — их не увидишь. В сознании сформировался образ — холодные кровопийцы. Беспощадные создания с безупречными улыбками, у каждого — крупный счет в банке, все вращаются в высших кругах — Анита убедилась в этом, просматривая список знакомых Кристенсенов из мира промышленности, финансов, торговли, моды и искусства. В течение всей предыдущей недели Петер развлекался, собирая газетные вырезки светской хроники за прошедшие годы.

Как только они взялись за работу, он принес Аните полное досье, и она то и дело восхищенно присвистывала, разглядывая статьи и фотографии. Кристенсены в Монако на приеме у княжеской семьи. Кристенсены в Сен-Моритце. В Аспене, в Колорадо. Кристенсены в Сен-Тропе, на собственной яхте, в разгар пышного празднества. Кристенсены на Каннском фестивале, в Опера де Бастий, на многолюдном «пати» в садах Королевского дворца в Гааге, на приемах в Нью-Йорке, с Трампами, в галереях современного искусства…

Анита не помнила, как добралась домой. Бело-голубой свет зари, отражаясь от воды, превращал каналы в живой серебряный поток. Петер поехал на своей машине, она — на своей и добралась до квартиры на автопилоте, механически разделась, рухнула на кровать и моментально провалилась в черную бездну.

Крик раненого кита превратился сначала в хрустальный звон, потом — в металлический скрежет, прорвав тонкую завесу сна. Анита поняла, что это разрывается телефон в ногах кровати. Она перевернулась, чтобы схватить мерзкую трубку.

На полу валялась сброшенная накануне в полубессознательном состоянии одежда.

— Да, Анита Ван Дайк, кто это?

Человеку на другом конце провода повезло, что он находился за много километров от разъяренного инспектора.

Легкий вздох. Скрежет.

— Это Петер. Привет. Как ты понимаешь, я звоню по важному делу. Ты проснулась?

— Да, продолжай, проснулась. — Вежливость давалась ей с трудом.

— Я тут наткнулся на отчет, который мы получили сегодня утром от Интерпола. В нидерландской части Антильских островов произошла перестрелка…

Анита вздохнула:

— Я слушаю, Петер.

— Ты не поверишь… Слушай внимательно. Два дня назад, ночью, прибрежный патруль Барбады производил досмотр судна, прибывшего из Сан-Висенте. Они прижали яхту на пляже, когда та причалила к берегу для выгрузки. Все закончилось плохо. Полицейский тяжело ранен, два члена экипажа убиты, двое встречавших судно ранены. Настоящая схватка…

Возникшая в трубке тишина прерывалась шипением и треском.

Анита едва удержалась, чтобы не закурить.

— В трюме, — продолжал Петер, — обнаружили марихуану и кокаин, несколько десятков килограммов порошка.

Анита собралась было спросить, какое им дело до ареста травки и кокаина в центре Карибов, но тут Петер продолжил:

— В трюме было кое-что еще. То, что нас интересует и из-за чего, собственно, я рискнул разбудить тебя, дав поспать всего шесть часов.

«Мерзавец, — подумала Анита, — ничего не скажешь — элегантный способ указать мне на время».

— Помимо порошка на яхте обнаружили кассеты.

Петер выдержал небольшую паузу.

— Двадцать штук.

Анита так судорожно сжала трубку, что рука побелела. Челюсти не разжимались, словно их посадили на зубопротезный цемент.

Петер, сбитый с толку глухим молчанием, пустился в объяснения:

— Двадцать копий одной кассеты. В отчете дано довольно точное покадровое описание… но я попросил, чтобы нам выслали один экземпляр, на всякий случай, хотя меня убедило то, что я прочитал… Ты понимаешь, о чем я, Анита?

Она что-то бессвязно пробормотала, глядя в бело-голубой потолок.

— Ты уверен, что это то самое? — произнесла она наконец хриплым голосом, как если бы ее связки пробудились от тысячелетнего сна. — Я хочу сказать, ты уверен, что на кассете снята она? Двадцать копий? Двадцать раз…

— Сунья Чатарджампа. Да

Анита глубоко вздохнула. С одной стороны, она почувствовала облегчение. Ведь это то доказательство, которого она так ждала. С другой — насколько было бы лучше, если бы все это оказалось неправдой.

— Так, теперь я полностью проснулась. Ты на работе?

— Да.

— Хорошо, буду через сорок пять минут.

— Ладно, — ответил Петер, — через сорок пять минут.

Анита бросила трубку и помчалась в душ.

— Как ты думаешь, это пиратские копии?

Анита смотрела в окно, размешивая сахар в кофе.

Петер сидел за столом и машинально перелистывал скрепленные страницы.

— В Южной Америке это было бы нормально. Но тут важно другое: пиратские они или нет, все поставлено на промышленную основу. Я связался с полицейскими из Барбады и Сен-Висенте — они допросят раненых и постараются восстановить всю цепочку. Увы, владелец яхты убит, так что потребуется время.

Анита глотнула обжигающе горячего кофе: — Полагаешь, стоит разобраться на месте? Она действительно хотела знать его мнение.

— Не знаю… У нас и здесь есть срочные проблемы.

— Спасибо за напоминание. Хорошо, мы разделимся.

Анита повернулась, он поднял на нее полный любопытства взгляд.

— Ты будешь собирать всю информацию по делу Маркенса и Кеслера, поставишь кого-нибудь на расследование истории Чатарджампы. Она, скорее всего, вышла из квартиры, либо кто-то туда вошел… Нужно вновь допросить соседей, еще тщательнее. Может, кто-то что-то видел, несмотря ни на что… Так, дальше, я хочу, чтобы ты собрал как можно больше информации о Форстере.

«Да, — отвечал взгляд Петера Спаака, — а ты-то чем займешься?»

— Я развеюсь в Португалии. Привилегия старшего по званию.

Она сделала еще несколько глотков кофе.

— Хотел бы тебе напомнить — мы все еще не знаем, где скрывается этот Тревис…

В голосе Петера прозвучали ледяные нотки.

— Знаю-знаю, но не могу ждать, пока зашевелятся испанские и португальские полицейские. Хочу сама туда поехать и найти его.

Взгляд Спаака стал холодным.

— Да, — добавила Анита, улыбнувшись уголками губ, — я уверена, что Алиса направляется именно туда…

Она отхлебнула еще кофе, не зная, как объяснить Петеру, что чувствует.

— Я убеждена, что мать станет преследовать Алису и попытается забрать ее у отца. Возможно, она в той же ситуации, что и мы, — не знает точного адреса Стивена Тревиса. Помощь местной полиции обеспечит мне небольшое преимущество во времени, и я смогу кое-что подготовить…

— О чем ты? Хочешь взять ее на месте преступления?

— Да, — ответила она, движимая каким-то новым жестким инстинктом. — Я уверена, что Кристенсен допустит ошибку или промах и это позволит нам задержать ее на время, необходимое для сбора всех доказательств. Здесь, в Европе.

Анита не торопясь допила свой кофе.

— Звучит неплохо, — процедил Петер, — совсем неплохо.

Анита непроизвольно улыбнулась: — Понимаешь, между Алисой и ее матерью существует какая-то особая связь. Я пока не могу ее точно определить, но доктор Форстер кое в чем не соврал. Мне кажется, обе испытывают взаимную странную жестокую смесь восхищения и отвращения. Ева Кристенсен никогда не отпустит от себя дочь и уж тем более не позволит угрожать себе. Ее ответная реакция будет неожиданной и непредсказуемой даже для нее самой. Одно я знаю точно: Ева не оставит дочь… Не оставит в живых, понимаешь? Глаза Петера сверкали. Анита читала в них восхищение коллеги и страстное желание, но постаралась не показать виду, что с такой легкостью разгадала его мужскую сущность.

— Ева сделает все, чтобы снова завладеть Алисой, — продолжила она. — Для этого она вынуждена будет нарушать закон. Именно этого я жду и хочу быть там, когда начнется

Петер загадочно улыбнулся.

— Скажи-ка мне вот что, — сказал он. — А не заведет ли меня мое расследование в Бриджтаун? В это время года там должно быть неплохо…

Он хитро подмигнул и закончил свою мысль:

— Уверен, в окрестностях Фару не хуже, я прав?

Анита кисло улыбнулась в ответ.

Мысленно она придумывала, что скажет комиссару, чтобы он согласился оплатить ей билет в самую южную точку Европы.

— В Португалию? Но вы ведь даже не знаете точного адреса отца малышки?

Голос комиссара Хассла звучал ровно — он просто ждал от Аниты разумного объяснения. Впрочем, это входило в его обязанности.

Анита глубоко вздохнула и бросилась в бой:

— Пока мы ждем необходимую информацию из Португалии, я успею слетать туда и все прояснить на месте. Так мы выиграем время. Я должна во что бы то ни стало допросить отца девочки, чтобы взглянуть с другой стороны на то, что мне рассказал психоаналитик Евы Кристенсен. С другой стороны…

Анита решила выложить последний козырь.

— Кроме того, я уверена, что Ева Кристенсен тоже отправится туда… чтобы вернуть себе дочь.

Во взгляде Вила Хассла промелькнуло понимание.

— Женская интуиция? — Да.

И тут же уточнила:

— Это материнский инстинкт, свойственный всем женщинам, даже таким, как Ева Кристенсен.

В ответ комиссар что-то невнятно пробурчал. Он уже размышлял над ответом и взвешивал свое решение.

— Каков ваш план? Важный вопрос.

У Аниты пока не было никакого плана, разве что неясные наметки, которые она изложила Петеру. Но она ни в коем случае не должна показать Хасслу свои сомнения. Нужно играть в открытую, с Хасслом лучше не темнить.

— Для начала — Фару. Свяжусь с местной полицией, задам направление поисков, найду Тревиса — прежде чем это сделает Ева Кристенсен.

Должно получиться. Не может не получиться.

— Знаете, Анита, в верхах недовольны. Во всех кабинетах мне повторяют, что у вас ничего нет… У вас будет очень мало времени на то, чтобы собрать убедительную информацию.

— Знаю, именно поэтому я должна ехать как можно быстрее.

Хассл хитро прищурился:

— Ладно, полагаю, вы знаете даже номер вашего рейса?

Анита едва не хихикнула от радости.

— Да, — подтвердила она. — Через три часа я могу улететь в Фару и окажусь там в конце дня…

Она хотела сказать: уже сегодня я смогу приступить к работе, в крайнем случае — завтра утром.

Хассл позволил себе намек на улыбку.

Анита ответила своему шефу широкой благодарной улыбкой.

Она собиралась высказать ему свою признательность, но комиссар жестом решительно прогнал ее за дверь.

Секундой позже она начала действовать.