Красное самоубийство

Истоки

Детская песенка 20–30 годов прошлого века. На всю жизнь запомнилась! А вот еще в том же роде:

Наконец, все на ту же тему, но уже с большей ясностью:

В те годы такой репертуар был бесконечен: открыто и вдохновенно пели, писали и говорили о нашей агрессии, которая вот-вот грянет, и мы принесем во все страны такое же счастье, какое уже завевали в России «своею собственной рукой». Принесем обязательно на штыках…

Откуда все это пошло?

Главная политическая заповедь в СССР звучала так: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны». Она считалась аксиомой, то есть истиной, не требующей доказательств, а на самом деле была ложью, на которой держался неправедный режим. Как известно, «советская власть» обернулась беспредельным засильем бюрократии. В свете российской истории такая ситуация не была новостью: еще Николай I, очень крепкий самодержец, сетовал, что страной правит не он, а рядовой столоначальник.

В приведенном выше определении коммунизма «электрификацию» следует понимать как венец технического прогресса, а последний в Советском Союзе обеспечивался всегда главным образом за счет военно-промышленного комплекса (ВПК). Можно вспомнить такой грустный анекдот: «Когда мы строим трактор, почему-то получается танк, а когда создаем политическую партию, у нас выходит КПСС». Так что в упомянутой выше заповеди «электрификацию» следует заменить на «милитаризацию».

В результате таких уточнений остается констатировать, что наш коммунизм оказался бюрократической номенклатурой при сплошной милитаризации всей страны. При Сталине номенклатура трансформировалась в кровавую тиранию, а после него она снова вошла в свои привычные державные берега. Сегодня любой российский правитель мог бы посетовать на ее всесилие в XXI веке так же, как Николай I – в XIX веке.

С номенклатурой у нас все более или менее ясно. А вот о милитаризме, второй составной части нашего коммунизма, написано и сказано гораздо меньше. Возможно потому, что номенклатуру нельзя так же строго засекретить, как наш ВПК. Так, по официальному бюджету он у нас не такой уж грандиозный, а на самом деле на него работает почти вся страна. Кстати, эту аббревиатуру было бы правильнее в нашем случае понимать как ВППК – военно-политический промышленный комплекс, поскольку мотором этого комплекса, его определяющей чертой всегда была какая-то необузданная, граничащая с настоящим сумасшествием агрессивная политика. Она объясняется самой сутью большевизма с его главной целью – мировой революцией, то есть притязанием на мировое большевистское господство.

Первым этапом на пути к достижению этой цели считался захват власти в России. Но на это у большевиков не было ни сил, ни средств. Февральская революция 1917 года совершилась вовсе без их заметного участия. Даже в «Правде», главной ленинской газете, можно было прочитать о том, что в апреле 1917 года на первом Всероссийском съезде Советов в Петрограде из тысячи с лишним делегатов было только 105 большевиков, подавляющее большинство среди участников съезда составляли эсеры и меньшевики, не говоря уже о том, что в то время действовали и многие другие политические партии (октябристы, кадеты и др.). Но вот парадокс: агрессивность (сегодня это называют экстремизмом) малочисленных большевиков была обратно пропорциональна их ничтожному влиянию в обществе. Чем же объяснялась такая их активность?

Давно уже доказано, что в канун большевистского переворота в 1917 году монархический Берлин отпустил тайком на этот переворот огромные средства. Разумеется, не из симпатии к большевикам, а с целью ослабить Россию на фронте. Ленина и его окружение не только взяли в Германии на содержание, но и беспрепятственно провезли во время войны через всю Европу из Швейцарии в Россию, чтобы те подорвали ее изнутри. Как известно, этот злодейский замысел удался, но тайну сохранить не удалось.

Ленин и его команда прибыли в Россию в апреле 1917 года, а в июле того же года прокурором Петроградской судебной палаты (то есть уже от имени новой власти, революционной!) было опубликовано «Обвинение Ленина, Зиновьева и др. в государственной измене». К тому времени царь был уже свергнут, власть была вполне демократической, поэтому при такой свободе даже в газете Горького «Новая жизнь» можно было прочитать следующее:

«В данных предварительного следствия имеются прямые указания на Ленина как германского агента и указывается, что, войдя с германским правительством в соглашение по поводу тех действий, которые должны способствовать успеху Германии в ее войне с Россией, он прибыл в Петроград, где при денежной поддержке со стороны Германии начал проявлять деятельность, направленную к достижению этой цели».

Среди многих других свидетельств на ту же тему есть, например, и такое, какое тоже принадлежит отнюдь не враждебным демократии лицам, а немецкому социал-демократу Э. Бернштейну, который был любимым учеником Маркса:

«Ленин и его товарищи получили от кайзеровской Германии огромные суммы. Я узнал об этом еще в конце декабря 1917 года… Правда, тогда я еще не знал размера этих сумм и кто был посредником при их передаче. Теперь же я получил сведения от источника, заслуживающего доверия, что речь идет о суммах почти неправдоподобных, наверняка превышающих 50 миллионов золотых марок, так что ни у Ленина, ни у его товарищей не могло возникнуть никаких сомнений относительно источника этих денег».

Этот же факт лишний раз подтвердился по окончании Второй мировой войны, когда в немецких архивах обнаружились документы, раскрывающие, как императорская Германия финансировала Ленина в России. В марте 1917 года Ленин накануне возвращения в Россию инструктировал в своем письме большевистское руководство и твердо обещал: «Деньги на расходы вышлем». Откуда они вдруг появились у бедного политического эмигранта? Например, на какие деньги в канун Октябрьской революции в России стало возможным издание 75 большевистских газет и журналов? Ведь на это требуются огромные средства! Германский посол в Швеции, организовавший переезд эмигрантов-ленинцев, в июле 1917 года уведомлялся из Берлина: «Мирная пропаганда Ленина становится все сильнее, и его газета “Правда” печатается уже в 300 000 экземпляров».

Чем дальше уходило то время, тем больше разоблачений всплывало на поверхность. В 2001 году, в очередной день рождения Ленина, газета «Московский комсомолец» опубликовала статью под таким заголовком: «“Правда” выходила на марки кайзера». В ней, в частности, говорилось:

«Самый большой вклад в кассу партии Ленина-Сталина внес германский кайзер, рейхсбанк во время мировой войны. Лидер большевиков не только решился проехать по Германии в оплаченном вагоне-микст, полужестком, полумягком, отведать поданный всем эмигрантам бесплатный ужин. За одно это всех пассажиров германского „Троянского коня“, засылаемого в тыл русских, следовало с вокзала препроводить в Петропавловскую крепость. Вместо этого, как известно, либеральный Петроградский Совет устроил прибывшим триумфальную встречу. В те же дни французская разведка напала на следы более страшного преступления. Миллионы германских марок из Берлина через нейтральную Швецию по сложной цепочке через доверенных лиц Ленина переправлялись в Петроград, в кассу партии. Когда эта информация попала в газеты, Ильичу пришлось срочно побриться и уйти в подполье».

Сложную схему по перекачке немецких денег на организацию беспорядков в России решила небольшая группа прижившихся в Европе ленинских агентов, в которую в том числе входили Парвус, Ганецкий, Раковский и Коллонтай. О старых связях Ленина с немецким агентом Парвусом известно давно, а о самой операции с этими деньгами можно прочитать в переписке Ленина с Александрой Коллонтай. Недаром она вместе с высшими большевистскими руководителями поспешила в пограничный с Финляндией Белоостров встречать Ленина и его свиту, когда те добрались наконец на поезде до России. После первых радостных приветствий Ленин выставил из своего купе всех, включая собственную жену, и надолго уединился с Коллонтай, чтобы войти в курс всех денежных дел. Немецкие золотые марки были самой главной тайной большевистского заговора и самой главной его пружиной. Тогда, в 1917 году, за участие в нем властям не удалось привлечь к суду большевистских лидеров. Этот преступный недосмотр Временного правительства оказался самой роковой ошибкой зародившейся российской демократии.

Помимо огромных немецких денег и беспредельного экстремизма, большевики, в отличие от всех тогдашних политических партий, обладали решающим преимуществом – железной дисциплиной своих немногочисленных, но сплоченных рядов, они, можно сказать, предвосхитили структуру американской организованной преступности, гангстерской «семьи», подробно описанной в современной литературе.

Большевики также сумели ловко воспользоваться еще одним обстоятельством. Дело в том, что с 1914 года в России была прекращена, в связи с началом войны, продажа спиртных напитков. Вскоре хранилища страны оказались переполненными спиртом. Его запасы составили более 70 миллионов ведер. Только в одном Петрограде насчитывалось около 700 винно-водочных складов. Можно себе представить, какой огромной силы спиртовая бомба оказалась заложенной под город, ставший центром массовых беспорядков! Не случайно октябрьский переворот совпал с массовыми погромами винных складов.

Пьяные матросы и солдаты захватили без боя Зимний дворец, где заседало Временное правительство, изнасиловали его защитниц из женского батальона, верного революционной власти, и успели еще унести с собой из дворца что смогли. По всему городу матросы, солдаты и горожане громили винные склады, разбивали огромные бочки, многие из перепившихся тонули в вине. Как известно, тогда в городе не было никакой другой реальной силы, кроме возглавляемых большевиками матросов, солдат и вооруженных рабочих. Когда «пьяная» революция победила, ее организаторы начали принимать меры к наведению элементарного порядка, хотя с этим явно не спешили. Только 8 декабря 1917 года Ленин пишет записку в Петроградский комитет РСДРП(б): «Прошу доставить не менее 100 человек абсолютно надежных членов партии в комнату № 75, 3-й этаж, комитет по борьбе с погромами (для несения службы комиссаров). Дело архиважное. Партия ответственна. Обратиться в районы и в заводы». То есть речь идет не о рядовых бойцах для наведения порядка, а о комиссарах, руководителях. Массовая пьяная смута сыграла свою роль, пора было наводить порядок.

Справедливости ради надо отметить, что пропивать Россию начали еще с февральской революции 1917 года. По всей стране покатилась волна банкетов и других общественных возлияний, пропивали и забалтывали революцию, о которой никто всерьез, кроме большевиков, не думал, считали, что после падения царской власти все пойдет к лучшему само собой.

В день октябрьского переворота в Петрограде, в Мариинском театре, состоялся очередной спектакль – балет «Щелкунчик», в Народном доме, как всегда с огромным успехом, прошел концерт Шаляпина, театры, кинотеатры и концертные залы работали, как обычно, осенний сезон развлечений был в полном разгаре, до утра гудели рестораны. Прохожие на улицах столицы не догадывались, что какая-то пьяная толпа захватила Зимний дворец и что это приведет к самым печальным последствиям. Провинция вообще ни о чем не подозревала.

Давно уже стало общим местом утверждение о том, что большевики сумели совершить октябрьский переворот только благодаря чудовищной лжи, обману и вероломству. Власть удалось захватить потому, что пообещали землю крестьянам, заводы и фабрики – рабочим, мир – народам. Вскоре все эти обещания были растоптаны.

Нельзя также не упомянуть, что в 1917 году в России было создано Учредительное собрание – на основе всеобщего избирательного права для установления формы правления и выработки конституции. Созыв этого собрания поддержали эсеры, большевики, меньшевики, кадеты и другие партии. Временное правительство считало созыв Учредительного собрания своей главной задачей, а большевики, захватив власть, первым делом его разогнали. Дело было в том, что избиратели доверили большевикам в этом собрании только 25 процентов мест, а вот за эсеров тогда проголосовало 59 процентов избирателей. Это при том, что выборы проходили с 25 ноября 1917 года до начала 1918 года, то есть уже при власти большевиков!

Сразу после октябрьского переворота Плеханов и двое других известных деятелей российского демократического движения, Засулич и Дейч, сделали пророческое заявление: «Октябрьский переворот – величайшее историческое бедствие, он вызовет гражданскую войну, которая, в конце концов, заставит отступить далеко от завоеваний февраля 1917 года».

Вместо обещанного мира большевики обрекли собственный народ на кровопролитную Гражданскую войну, в ходе которой погибло 13 миллионов наших соотечественников, красных и белых. Как и все другие гражданские войны, она отличалась неописуемой жестокостью с обеих сторон. Для начала достаточно вспомнить, что по приказу Ленина убили царскую семью, в которой было пятеро детей.

Известный белогвардейский лидер Б. Савинков так вспоминал о своем воинстве: «По улицам ходят патрули. Они следят за порядком, но порядка нет – много пьяных. Пьяные, трезвые, солдаты и офицеры, грабят. По всему городу идет беспросветное воровство, неприкрытый дневной грабеж…»

Из воспоминаний генерала Деникина:

«Теперь нет сил дальше драться с народом, у которого нет ни совести, ни стыда. Проходящие воинские части сметают все, уничтожают посевы, скот, птицу, разбивают казенные склады спирта, напиваются, поджигают дома, громят не только помещичьи, но и крестьянские имущества!..»

А вот свидетельство с другой стороны фронта, большевистская газета писала о деникинцах: «Харьков пал под лавиной царского палача Деникина… и озверелых от пьянства гуннов » (подчеркнуто в газетном тексте).

О революции и Гражданской войне вспоминает И. Бунин:

«Отовсюду слухи о погромах имений… Жгут хлеб, скотину, свиней жарят и пьют самогонку».

«Матросы, присланные к нам из Петербурга, совсем осатанели от пьянства, кокаина и своеволия. Пьяные врываются к заключенным в чрезвычайке без приказов начальства и убивают кого попало».

«В дом, наотмашь швыряя двери, уже три раза врывались, в поисках врагов и оружия, ватаги “борцов за светлое будущее”, совершенно шальных от победы, самогонки и архискотской ненависти, с пересохшими губами и дикими взглядами, с тем балаганным излишеством всяческого оружия на себе, каково освящено традициями всех великих революций».

Но большевикам было мало всех этих потрясений! Для чего они затеяли октябрьский переворот? Только ради мировой революции, вернее, только в расчете на нее. Ленин и Троцкий были твердо убеждены, что после победы революции в России под знамена большевиков встанут трудящиеся всего мира, причем произойдет это в самое ближайшее время. Только бы началось у нас, в Петрограде и Москве!.. Когда октябрьский переворот неожиданно удался, большевики сразу возликовали: завтра грядет мировая революция! Троцкий даже не собирался надолго задерживаться на своем посту народного комиссара по иностранным делам, поскольку по его, Троцкого, волшебному хотению и разумению все народы пойдут за нами немедленно. Заступая на свою должность народного комиссара, он так и заявил: «Я выпущу несколько революционных прокламаций к народам мира, а потом закрою эту лавочку (то есть свой комиссариат по иностранным делам – В. Н.). За ненадобностью! Ведь под воздействием этих прокламаций в мире уже не будет никаких “иностранных дел”, будут только советские»…

Такое настроение второго вождя революции не было головокружением, вызванным успехом октябрьского переворота, нет, большевики рассчитывали именно на такое развитие событий еще до 1917 года. Так, в 1915 году Ленин писал: «Задача пролетариата России – довести до конца буржуазно-демократическую революцию в России, дабы разжечь социалистическую революцию в Европе». Эту тему Ленин развивал в те годы во многих своих работах и выступлениях, она стала самой навязчивой его идеей. Так, в своем «Прощальном письме к швейцарским рабочим» он писал:

«Русский пролетариат не может одними своими силами победоносно завершить социалистической революции. Но он может придать русской революции такой размах, который создаст наилучшие условия для нее, который в известном смысле начнет ее. Он может обеспечить обстановку для вступления в решительные битвы своего главного, самого верного, самого надежного сотрудника, европейского и американского социалистического пролетариата».

Вот так! Не было сомнений даже в том, что наша революция с ходу перешагнет океан! Эта надежда воспринимается в качестве бреда не только сегодня. Как известно, многие разумные люди разоблачали авантюризм большевиков как до октябрьского переворота, так и после него. Так, М. Горький в своих «Несвоевременных мыслях» утверждал:

«”Вожди народа” не скрывают своего намерения зажечь из сырых русских поленьев костер, огонь которого осветил бы западный мир, тот мир, где огни социального творчества горят более ярко и разумно, чем у нас на Руси. Костер зажгли, он горит плохо, воняет Русью, грязненькой, пьяной и жестокой, и вот эту несчастную Русь тащат и толкают на Голгофу, чтобы распять ее ради спасения мира. Разве это не “мессианство” во сто лошадиных сил?»

Именно на крахе грандиозного замысла о немедленной мировой революции сразу после октябрьского переворота и захлебнулось в конце концов затеянное большевиками в 1917 году их неправедное дело. И в результате с течением времени в России вместо светлого будущего построили ГУЛАГ. Потому что без террора такая власть существовать не могла.

В конце 1920 года, то есть через три года после октябрьского переворота, когда все надежды на скорую мировую революцию рухнули (но эта идея все равно осталась для большевиков их путеводной звездой), Ленин опубликовал в журнале «Коммунистический интернационал» свою статью «К истории вопроса о диктатуре». Как известно, этот вопрос о так называемой диктатуре пролетариата – ключевой в ленинской теории о революции и построении нового общества. Вот что утверждал Ленин в этой статье:

«Диктатура означает – примите это раз и навсегда к сведению – неограниченную, опирающуюся на силу, а не закон власть». «Неограниченная, внезаконная, опирающаяся на силу, в самом прямом смысле этого слова, власть – это и есть диктатура».

Ленин окончательно оголяет, проясняет эту мысль, делает ее доступной каждому, чтобы она не имела никакого иного толкования:

«Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть».

Как от таких слов переходить к делу, Ленин демонстрировал не раз и не два. Например, с трибуны XI съезда партии он заявил: «За публичное оказательство меньшевизма наши революционные суды должны расстреливать, а иначе это не наши суды, а бог знает что такое!» Расстреливать только лишь за одно «оказательство меньшевизма»!

Как известно, страшная статья 58-я советского Уголовного кодекса унесла из жизни миллионы невинных жертв, в основном – за так называемую антисоветскую агитацию. Приведенная выше цитата из речи Ленина с головой выдает автора этой чудовищной статьи из кодекса. Нет, не Сталин был организатором массового террора и отцом ГУЛАГа, он просто оказался верным продолжателем ленинского дела.

Вот другой аналогичный пример. В августе 1920 года в ведомстве Дзержинского разработали план провокации против Польши, которую большевики тоже мечтали осчастливить советской властью. Ленин пришел в восторг от предложенного ему плана и наложил резолюцию: «Прекрасный план!.. Под видом “зеленых” (мы потом на них свалим) пройдем 10–20 верст и перевешаем кулаков, попов и помещиков. Премия: 100 тысяч рублей за повешенного».

Еще один пример. В городе Шуе верующие протестовали против разграбления церквей коммунистами. Узнав об этом, Ленин вознегодовал и заявил: «Чем больше представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше». Как известно, такого рода ленинских высказываний и указаний набралось на семь томов (а сколько их до нас не дошло!), при советской власти их, разумеется, не печатали. Известный историк Д. Волкогонов констатирует:

«Ленин был готов к самосожжению не только своей души, но и всей человеческой цивилизации… Был готов на гибель огромной части русского народа, лишь бы оставшиеся на этом пепелище дожили до мирового пожара».

А вот характеристика Ленина, созданная пером мастера слова, выдающегося русского прозаика А. Куприна, который лично беседовал с Лениным:

«В сущности, подумал я, этот человек – такой простой, вежливый и здоровый – гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки люди, доступные капризам дня и колебаниям характера. Этот же – нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И притом – подумайте! – камень, в силу какого-то волшебства – мыслящий!»

Великий современник Куприна, писатель Леонид Андреев, предсказал нам страшные беды и после Ленина:

«Ты суров, Ленин, ты даже страшен… Или ты не один? Или ты только предтеча? Кто же еще идет за тобою? Кто он, столь страшный, что бледнеет от ужаса даже твое дымное и бурое лицо?.. Густится мрак, клубятся свирепые тучи, разъяренные вихрем, и в их дымных завитках я вижу новый и страшный образ: царской короны на царской огромной голове. Кто этот страшный царь? Он худ и злобен – не Царь-Голод ли это? Он весь в огне и крови…»

Страшное, но сбывшееся пророчество. Оно сделано тогда, когда Сталин был еще почти никому не известен (Л. Андреев умер в 1919 году).

Сделанное выше краткое изложение событий рокового 1917 года является совершенно необходимым вступлением к нашему разговору. Но оно может у кого-то вызвать подозрение в том, что сделанные в нем оценки предвзяты, субъективны, хотя каждая из них подтверждается в тексте неоспоримыми, на мой взгляд, фактами и цифрами. Я хочу лишний раз опереться на мнение таких свидетелей того времени, в которых едва ли посмеет усомниться самый замшелый большевик.

В 1927 году Н. Крупская в своем письме Троцкому заявляет: «Разве наша партия руководила рабочей массой перед 9-м января 1905 г.? Во время февральской революции влияние партии тоже было невелико». А ведь претендовали большевики не только на Россию, но и на весь мир! Правда, с негодными средствами. Вот мнение Троцкого об октябрьском перевороте:

«Всю же надежду свою мы возлагаем на то, что наша революция и развяжет европейскую революцию. Если восставшие народы Европы не раздавят империализм, – мы будем раздавлены, – это несомненно. Либо русская революция поднимет вихрь борьбы на Западе, либо капиталисты всех стран задушат нашу». Вихрь не поднялся. Но капиталисты страну не задушили. Зато большевикам пришлось придушить свой народ. Чтоб больше никогда не роптал. Вместо демократической России получился чудовищный бюрократический монстр красного цвета по имени ГУЛАГ.

В 1924 году для создания видимости борьбы с этим монстром Дзержинский был назначен на пост руководителя промышленности. Оказалось, что управлять ею гораздо сложнее, чем так называемым революционным террором. Вот Дзержинский и пишет в письме Сталину в 1925 году:

«Весь наш государственный аппарат строится по принципу все большего и большего усиливания функциональных ведомств и все большего ослабления производственных и оперативных, связывая их всякую инициативу, делая их все более неответственными и бессильными. Без согласования они ничто. План, программы, распоряжение финансами, находящимися в их администрировании, распоряжение их изделиями, закупки и торговые сделки и здесь, и за границей – все это на каждом шагу регламентируется, согласовывается, приостанавливается и т. д.».

В том же самом 1925 году Сталин решительно констатирует на заседании Политбюро: «Мы до полной ликвидации гражданской войны далеко еще не дошли и не скоро, должно быть, дойдем».

Официально Гражданская война закончилась в 1922 году. Но свою войну против собственного народа Сталин никогда не прекращал. Он точно знал, что его могут спасти только два фактора – тирания внутри страны и революция во всем мире.

По-моему, этим приведенным выше высказываниям Крупской, Троцкого, Дзержинского и Сталина можно верить…

Да, увы, сразу после Октябрьской революции скороспешной мировой революции не случилось. Правда, кое-какие попытки начать ее все же состоялись. В таких случаях обычно говорят, что гора родила мышь… Так, например, в Германии в 1918 году произошла ноябрьская революция, была свергнута монархия, но советская власть там не восторжествовала. Вместо нее образовалась буржуазная Веймарская республика. История сыграла злую шутку с немецким кайзером (который финансировал в 1917 году наш октябрьский переворот), наказав его прямо по известной пословице: «Не рой другому яму…»

В Венгрии в 1919 году была провозглашена Венгерская Советская республика (во главе с нашими ставленниками, разумеется). При этом там успели создать свою Красную Армию и принять новую конституцию страны. Но народ новую власть не принял, в том же году она рухнула. Наши энциклопедические издания сообщают об этом историческом эпизоде таким образом: «Несмотря на героизм венгерского пролетариата, Советская власть в Венгрии была подавлена военными силами Антанты при поддержке внутренней контрреволюции». Под Антантой здесь имеется в виду блок Великобритании, Франции, США и нескольких других стран. Казалось бы, что после всех неудачных попыток раздуть пожар мировой революции советские руководители должны были бы задуматься, но нет!.. С этой своей главной мечтой и надеждой они расстаться никак не могли. Об этом красноречиво говорит вся последующая история СССР.

Как известно, революция 1917 года вылилась в такую невиданную гражданскую бойню, которая вконец обескровила Россию, и так надорвавшуюся в годы первой мировой войны. Введенная большевиками после 1917 года политика военного коммунизма поставила молодую республику на грань гибели. Только решительный отказ от принципов военного коммунизма и переход к новой экономической политике – НЭП дали России последний шанс снова встать на ноги. А ведь секрет этого чудодейственного спасения был удивительно прост: в самый последний момент, в крайнем отчаянии Ленин отказался от губительного революционного безумия и обратился к такой непреходящей ценности, как здравый смысл. Он позволил людям немного свободы мыслей и действий, разрешив им опереться на вечный посох труда и собственности, а не на штык с ружьем. И дело сразу пошло на лад!

Но даже явный успех НЭП не просветил мозги Ленину и его ближайшим соратникам. Как свидетельствует наш известный экономист и публицист Г. Попов, и при НЭП идея мировой революции устояла. Он пишет:

«Гарантию от бюрократического перерождения советской власти Ленин видит в мировой революции. И желание ускорить мировую революцию силами СССР было столь сильным, что почти все деньги, полученные от успешного НЭПа, были брошены на разжигание революции в Германии».

Так, только ступив на путь более или менее разумного хозяйствования при НЭП, большевики тут же сами начали рыть себе могилу. Нет, ничто не могло переубедить их, они всегда видели свое спасение только в терроре под знаменем мировой революции, в чем мы еще не раз убедимся при чтении последующих глав.