Красное самоубийство

Союз нерушимый…

21 марта 1944 года начальник конвойных войск НКВД генерал Бочкин рапортовал в письменной форме своему шефу Л. Берии:

«Докладываю, что к погрузке переселяемых чеченцев и ингушей было приступлено в 5.00 23.02.44 г. Всего принято для конвоирования и отправлено 180 эшелонов по 65 вагонов в каждом, с общим количеством переселяемых 493 269 человек. В среднем по 2740 человек на эшелон. Отправка эшелонов в пункты назначения началась 23.02.44 г. и закончена 20 марта с. г. Срок пребывания эшелонов в пути составлял от 9 до 23 суток, в среднем 16 суток. Сдано в пунктах назначения 180 эшелонов – 491 768 человек. В пути следования народилось 56 человек, сдано в лечебные заведения на излечение 285 человек, умерло 1272 человека…»

Выше, в главе «Наследник», уже упоминалось о депортации нескольких народов, населявших Советский Союз. Примечательно, что в Толковом словаре русского языка геноцид определяется как «порожденная империализмом и фашизмом политика истребления отдельных групп населения по расовым, национальным или религиозным мотивам». В данном случае поводом для проведения геноцида являлось обвинение сразу нескольких народов (без каких-либо даже единичных исключений!) в пособничестве немецко-фашистским оккупантам. Приведенный выше отрывок из рапорта генерала НКВД уже дает некоторое представление о том злодеянии. Десятилетия спустя до нас дошли и более страшные подробности. Вот один из эпизодов той трагедии.

В феврале 1944 года 150 тысяч солдат и офицеров внутренних войск были расквартированы на территории Чечено-Ингушской республики. Населению объяснили, что это прибывшие на отдых фронтовики. На рассвете 23 февраля по специальному радиосигналу эти «отдыхающие» приступили к депортации всего местного населения, которое составляло почти полмиллиона человек. Таким образом, по расчетам карателей вышло, что один наш вооруженный до зубов военнослужащий пришелся на троих местных жителей.

На рассвете солдаты и офицеры ворвались в дома спящих людей и принялись загонять их в грузовики, которые свозили всех к железной дороге к эшелонам, составленным из товарных вагонов. Люди могли взять с собой только то, что имели возможность унести на руках. Но даже при такой стремительности операции не все прошло гладко. Случилось так, что накануне прошел снегопад и население высокогорных аулов оказалось отрезанным от дорог с поджидавшими их грузовиками. С трудом еще можно было доставить вниз мужчин, но не женщин с детьми, стариков, больных… Тем не менее уже в 11 часов утра Берия доложил Сталину: «Выселение проходит нормально. Заслуживающих внимания происшествий нет». Главный палач страны всегда спешил выслужиться перед своим хозяином, поторопился и на этот раз.

Но без «происшествий» не обошлось. В высокогорном ауле Хайбах из-за прошедшего накануне снегопада не смогли спуститься вниз 705 женщин, детей, стариков и больных. Их всех согнали в конюшню местного колхоза имени Берии (вот совпадение!). В ауле депортацией командовал генерал КГБ Гвишиани. Он по радио сообщил Берии, находившемся в Грозном, о случившемся. Их переговоры не были долгими. В результате по команде Гвишиани конюшню заперли и подожгли, одновременно по ней со всех сторон открыли шквальный пулеметный огонь. Так погибли 705 мирных жителей аула, все до одного!

Поскольку аул находился на большой высоте в глухих горах, нескольким его обитателям в этой суматохе удалось убежать в горы, укрыться поблизости, и они стали невольными свидетелями этого страшного преступления. Затем аул был вообще снесен с лица земли. Потом местные власти на вопросы о судьбе аула официально сообщали: «Населенного пункта Хайбах в Чечено-Ингушской АССР нет». Только с приходом к нам гласности удалось кое-что выяснить. Это выпало на долю С. Кашурко, руководителя поискового центра «Подвиг» Международного союза ветеранов войн и вооруженных сил. Он расследовал судьбы героев-чеченцев, павших в годы Великой Отечественной войны на фронте. И его поиск привел к аулу Хайбах. Кашурко встретился с первым секретарем обкома партии Д. Завгаевым. Вот несколько строк из интервью с Кашурко, опубликованном в газете «Известия» в марте 2004 года (по случаю 60-летия депортации народов Северного Кавказа):

«“– Дался вам этот Хайбах! – сказал мне Доку Завгаев, первый секретарь Грозненского обкома. – Ну, был до войны. А в войну не стало.

Я настаивал: нужно найти родственников героя. Он долго уходил от разговора, но все же признал:

– Люди сгорели при депортации.

– Как же так? Человек за родину жизнь положил, а его родных – сожгли?

– Не кипятитесь! – осадил меня Завгаев. – Был указ Сталина. Об этой истории говорить и писать запрещено…”

– И что вы сделали?

– Вернулся в Москву, чтобы найти архивные материалы. Документы специальной комиссии ЦК КПСС хранились у заведующего общим отделом ЦК. Пришлось обращаться к Горбачеву. Он дал разрешение. Я вновь приехал в Грозный – и в гостиницу потянулись люди. Умоляли не отступать: “На руках тебя понесем в Хайбах!” (Были взорваны все дороги в запретную зону). Председатель чечено-ингушского Совмина Сергей Беков предложил создать чрезвычайную комиссию по расследованию геноцида в Хайбахе. Председателем избрали меня.

– Что вы увидели в Хайбахе?

– Родовую башню, обгоревшие столбы конюшни. И стариков-чеченцев – они добирались туда двое суток… Людей прорвало. Говорили о сгоревших матерях, женах, отцах, дедах…

– Что было дальше?

– Через неделю прокурор Урус-Мартановского района Руслан Цакаев возбудил уголовное дело № 90610010. Следствие тянулось три года. В конце концов расследование было поручено военной прокуратуре Грозненского гарнизона, затем передано в Ростов-на-Дону… Но довести его до конца так и не удалось, судебно-правовая оценка этого тягчайшего преступления так и не была дана, преступники остались неназванными и безнаказанными».

Все это настолько страшно, настолько удручает и возмущает, что, пожалуй, не помешает еще одно свидетельство. Известный писатель Анатолий Приставкин пишет в газете «Известия»:

«О том, что я пережил, попав в самое пекло событий февраля 1944 года, когда изгоняли с родной земли чеченцев, ингушей и другие народы, написано в повести “Ночевала тучка золотая”. Не буду повторяться. Приведу телеграммы главного палача тех времен – Берии.

22 февраля 1944 года: “Товарищу Сталину. Выселение начинается с рассвета 23 февраля с. г. Предполагается оцепить районы, воспрепятствовать выходу населения за территорию населенных пунктов. Население будет приглашено на сход, часть схода будет отпущена для сбора вещей, а остальная часть будет разоружена и доставлена к месту погрузки…”

24 февраля Берия докладывает: выпал обильный снег, есть затруднения в перевозке людей. Но в докладе не указано, что из-за этого расстреляны семь тысяч человек…

Еще один документ, появившийся спустя четыре года: “Немцы, калмыки, ингуши, чеченцы, финны, латыши и другие народы переселены в предоставленные районы НАВЕЧНО, а выезд с мест переселения без особого разрешения органов МВД карается каторжными работами до 20 лет…”»

Далее Приставкин сообщает, что такой участи у нас подверглись представители двенадцати национальностей, всего – 3 миллиона 333 тысячи человек. Затем писатель продолжает:

«А вот уже о тех, кто исполнял приказ Сталина: “за образцовое выполнение специальных заданий” ордена Суворова 1-й степени удостоены Берия, Кобулов, Круглов, Меркулов, Абакумов, Серов и еще 33 военачальника”. Стоит напомнить, что орден Суворова давали лишь за “полководческие заслуги”. Такой орден “за полководческие заслуги” получил и комиссар госбезопасности Гвишиани, лично отдавший приказ сжечь живых людей в Хайбахе. Еще около тысячи человек были награждены боевыми орденами и медалями».

Наш паровоз, вперед лети!

В коммуне остановка.

Иного нет у нас пути,

У нас в руках винтовка…

Так пели у нас после Октября 1917 года, устремившись вперед – к мировой революции! И вдруг оказалось, что «наш паровоз» тащит за собой эшелоны начальника конвойных войск НКВД генерала Бочкина… А конвоиры с винтовками окружили не только эти бесконечные эшелоны, не только необъятный ГУЛАГ, но и каждого из нас…

У нас почему-то редко вспоминают о том, что Октябрьская революция произошла в стране, которая являла собой многонациональную империю, нерусские народы в ней составляли почти 57 процентов населения. Национальный вопрос в России был одной из самых сложных и трудно разрешимых проблем. А большевики в два счета ее решили, объявили как уже свершившийся факт торжество дружбы советских народов. Иначе, мол, и быть не могло, ведь они все вместе под руководством коммунистической партии двинулись к одной цели – мировой революции. И дошли, как видим, на этом пути до горного аула Хайбах…

Как только у нас в середине 80-х годов прошлого века появились первые признаки гласности, так вся эта «дружба народов» затрещала по швам, шитым гнилыми белыми нитками убогой большевистской пропаганды. И сразу всплыли на поверхность насилие и ложь, на которых была основана эта «дружба». Иначе и быть не могло. А. Солженицын в своей Нобелевской лекции справедливо заметил: «Насилие не живет одно и не способно жить одно: оно непременно сплетено с ложью. Между ними самая родственная, самая природная глубокая связь: насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а лжи нечем удержаться, кроме как насилием. Всякий, кто однажды провозгласил насилие своим методом, неумолимо должен избрать ложь своим принципом».

Один за другим в самых разных точках нашей необъятной страны вспыхивали межнациональные конфликты. Достаточно вспомнить трагедию Нагорного Карабаха, погром в Сумгаите, кровавые конфликты в других регионах (Тбилиси, Фергана, Ош, Баку, Вильнюс, Молдова, Южная Осетия…). Все эти подземные толчки угрожали уже самому существованию Советского Союза. А лидеры перестройки во главе с Горбачевым, словно глухие и слепые, родили очередную программу КПСС. Стоит только ознакомиться с названиями некоторых ее глав:

Часть первая. Переход от капитализма к социализму и коммунизму – основное содержание эпохи.

Часть вторая. Задачи КПСС по совершенствованию социализма и постепенному переходу к коммунизму.

Часть четвертая. Партия – руководящая сила советского общества…

Гора родила мышь! Снова и снова одно и то же! С первых же слов новой программы КПСС – все та же мечта о мировом коммунистическом господстве. Разумеется, куда проще мечтать об этом торжестве, нежели заняться делом, национальными проблемами, например…

Чем дальше уходит сумбурное и печальное время распада Советского Союза, тем яснее сознаешь, что этот самый проклятый национальный вопрос с годами становится все сложнее. Вспоминаю в связи с этим одну житейскую историю.

В середине 60-х прошлого века я впервые соприкоснулся с работой в документальном кино и поэтому познакомился, а затем и крепко подружился с Маликом Каюмовым. Его имя есть в советской энциклопедии, потому что он – народный артист СССР, один из самых выдающихся деятелей советского документального кино. Он не только работал, но и жил талантливо. Трудолюбие и жизнелюбие били из него вулканом. Он восторгался, упивался жизнью. В своих воспоминаниях «Жизнь моя – кинематограф» он писал: «Я всегда жил просто, не анализируя смысла своей жизни. Моей жизнью была работа, любовь, семья, дети. Все это забирало и щедро вознаграждало минуты и секунды тех, теперь уже тысяч суток, которые я пережил, перечувствовал, открыл, покорил и… потерял. Жизнь подхлестывала меня, как когда-то мулла в школе. Но я на нее не обижался, отвечал ей тем же. И кричал ей: быстрей, быстрей… И она бросала меня в разные страны, дарила друзей, врагов, любимых, равнодушных… Дарила все, что может увидеть и почувствовать один человек за одну жизнь».

Родился Малик в 1911 году в Ташкенте. В семье было 14 детей, отец рано умер, и они остались на руках у матери. Она вышивала тюбетейки, а дети продавали их на базаре. «Первый радостный день в моей жизни, – вспоминает Малик, – это когда брат отвел меня в школу». Учитель орудовал Кораном и палкой. Потом была нормальная школа, она дала ему русский язык.

Мальчишкой Малик увлекся кино, тогда оно, естественно, было немое. Увлекся со всей страстностью своей неугомонной натуры и в конце концов в 18 лет оказался на местной киностудии. Там русские специалисты сразу заприметили молодого узбекского паренька, умного, очень живого и фотогеничного. Попробовали его снимать и дело пошло, он был очень хорош на экране. Но Малик не хотел играть в кино, он хотел сам делать его. Послали его во ВГИК, в Москву, и он начал учиться на оператора. Познакомился в те годы с Эйзенштейном, Пудовкиным, Кулешовым, Тиссе, Варламовым, Романом Карменом (с ним они стали друзьями на всю жизнь). Вернувшись в Ташкент, Малик начал работать оператором. Учился у лучших русских специалистов (узбекских тогда еще не было), и они много и охотно помогали ему. Судьба всегда щедро одаривала его встречами и дружбой с яркими творческими личностями, потому что он сам был очень талантливым и неординарным человеком.

Малик создал свою кино-историю Уэбекистана, много работал в соседних среднеазиатских советских республиках. Всю войну был на фронте кинооператором, был тяжело ранен, целый год пролежал в госпитале. После войны более 80 раз выезжал с киноаппаратом в разные страны. Сам он насчитывает 250 сделанных им фильмов, за многие из них получил награды как у нас в стране, так и за рубежом. Мальчик из бедной узбекской семьи стал первоклассным мастером своего дела, известным во всем мире. И он всегда с глубокой благодарностью вспоминал своих русских учителей, часто приезжал в Москву.

В свободное от работы время Малик любил и умел погулять. В такие минуты он не раз делился со мной своей самой сокровенной мечтой, в нескольких словах она сводилась к следующему: «Володя! Ты же знаешь Узбекистан и можешь себе представить, как бы мы сказочно хорошо жили, если бы республика стала независимой, самостоятельной. У нас богатая земля, благодатный климат. Есть хлопок, газ и золото… Ах, как бы мы жили без вас!.. Москва же все забирает себе…»

С каким чувством, как горячо и убежденно он это говорил! Думаю, и в других советских республиках большинство местных интеллигентов мыслили так же. И не спорил с ним. Во-первых, он был старше меня на 15 лет, по восточным обычаям это очень много значит, не то, что у нас, в нынешней России. Во-вторых, мы были друзьями, и я не хотел спорить с ним по этому поводу, поскольку мне пришлось бы приводить доводы, которые могли бы обидеть его, но не убедить. В таких спорах истина не рождается.

Даже такой умный и чрезвычайно порядочный человек, как Малик, позволял себе заблуждаться, поддаваясь своему национальному инстинкту. Я бы мог ему напомнить, что в нашу бытность русские в советской Средней Азии отнюдь не были такими же, как скажем, в свое время английские колонизаторы в Индии. Россия за короткое время сумела создать на своем Востоке индустрию, культуру, цивилизованную жизнь. Да, были долгие годы сталинской тирании, но она залила кровью самих русских не меньше, чем другие советские народы. Мало этого! Советская Россия в целом всегда жила хуже, чем народы ее союзных республик. Хороши были русские «колонизаторы»! Я много раз бывал в Узбекистане. Нельзя было даже сравнивать уровень жизни творческой интеллигенции, скажем, в Москве и Ташкенте. По сравнению со своими узбекскими коллегами, многие столичные творческие работники просто бедствовали. Все это я мог бы сказать Малику, но он и сам не был слепым.

Есть, конечно, и другие соображения на эту тему. Наша центральная коммунистическая власть умела в чисто житейском плане держаться свысока по отношению к национальным республикам. Там это, естественно, воспринимали как великорусский шовинизм, но совсем забывали о том, что примерно такое же партийное хамство распространялось и на старшего брата, на простой русский народ…

Сложен и безумно противоречив узел межнациональных отношений, затянутый и запутанный большевиками. Официальная дружба народов по-советски переросла в кровавые распри и преследования по национальному признаку. И в России, и в других республиках, отколовшихся от нее. Но и на этом трагическом фоне нельзя забывать о том, что, несмотря на фальшь и дешевку официальной национальной политики в СССР, там было все же человеческое общение между людьми разных национальностей, особенно среди творческих профессий. Яркий пример – жизнь и труд Малика Каюмова. Теперь и такого общения не стало…

Оба последних коммунистических лидера, Горбачев и Ельцин, затеяли между собой традиционный партийный поединок в борьбе за личную власть, загубили при этом перестройку и во многом поспособствовали развалу Советского Союза, ускорили этот процесс, который мог бы без них пойти по-другому. Как? Более конструктивно и цивилизованно, по типу уже сформировавшегося общеевропейского содружества. У нас же все пошло не по европейскому, западному пути, а более жестоко, можно сказать, по-восточному. Главная вина Горбачева и Ельцина была в том, что они больше думали о своей личной власти, а не о судьбе страны и народов, ее населяющих. Например, можно вспомнить, что Ельцин не сумел стать главой СССР и пожертвовал его единством, форсировал распад страны, чтобы утвердиться хотя бы на посту президента России. Разве можно забыть его губительный провокационный призыв, обращенный к местным властям: «Берите столько суверенитета, сколько сможете!»

Кроме Горбачева и Ельцина, был еще один коммунистический лидер, которого просто нельзя не упомянуть при анализе тех событий. Это – первый украинский президент Д. Кравчук. Ах, насколько же типичной оказалась эта одиознейшая фигура для смутного времени становления новых государств, поднимавшихся на руинах бывшего Советского Союза! В Кравчуке как бы сфокусировались все отрицательные черты вчерашних коммунистических лидеров, ставших во главе новых государств. До развала СССР он был секретарем ЦК партии Украины по идеологии; местные националисты не знали более лютого врага, чем Кравчук, а Москва не могла представить себе более верного служаку и наместника. Этот идеологический Аракчеев вел свое дело таким образом, что именно на Украине так называемые националисты подвергались самым жестоким преследованиям. И вот парадокс – именно на волне национализма к власти пришел Кравчук! И сделал все возможное и невозможное, чтобы выйти из Советского Союза во имя упрочения собственной власти. А такой выход Украины из СССР неминуемо означал конец Советскому Союзу. С потерей, скажем, прибалтийских республик он еще мог бы устоять, но вслед за Украиной другие республики уже просто не могли не выйти из СССР. Да, именно Кравчук, самый верный еще вчера российский наместник, сыграл эту роковую, губительную роль. Недаром в те дни «Литературная газета» опубликовала о нем статью под заголовком: «Человек, который похоронил СССР».

Именно похоронил. Не развалил. Ни ему, ни Горбачеву, ни Ельцину это было просто не по силам. Они выступили в роли могильщиков СССР, ставшего в конце концов вполне логичной жертвой большевистской погони за мировым господством. Мне довелось стать не просто сторонним свидетелем этого эпохального краха, но и увидеть вблизи многие его подробности, поскольку я много лет занимался американской тематикой. На моих глазах развернулся и заключительный акт драматических отношений между США и СССР, причем в качестве корреспондента журнала «Огонек» я смог наблюдать за происходившим действием не только на официальной сцене, но отчасти и за кулисами.

Во второй половине прошлого века я не только несколько раз путешествовал по США, но и регулярно освещал на страницах «Огонька» советско-американские встречи на высшем уровне. Так случилось и в 1985 году, когда впервые встретились между собой американский президент Рейган и наш новый лидер Горбачев. Кто бы мог предположить тогда, что это было начало скорого конца Советского Союза?

Участников советско-американского диалога на высшем уровне Женева встретила придавившими город сплошными свинцовыми тучами, холодом, пронзительным ветром, снегом пополам с дождем. Солнца как будто бы и вообще не существовало. Можно сказать, что примерно такой же политический климат сопутствовал и долгому времени, предшествовавшему этой встрече. Отношения между СССР и США настолько испортились, напряженность в мире настолько возросла, что высказывались сомнения в возможности советско-американских переговоров на высшем уровне. Главным камнем преткновения было то, что мы безнадежно застряли в Афганистане, где наша агрессия стала еще одним убедительнейшим доказательством пагубности нашей внешней политики, которая все еще питалась идеями мировой революции.

К середине 80-х годов мы тешили себя тем, что имел место устойчивый паритет в отношении ядерных сил Америки и СССР. Поддерживать это равновесие нам было, разумеется, гораздо тяжелее, чем Соединенным Штатам, которые были во много раз богаче нас. Американцы это прекрасно понимали и делали все возможное, чтобы навязать нам еще более тяжкую гонку ядерных вооружений. Нам пришлось дорого платить за афганскую авантюру, которая для американцев стала козырной картой в их внешнеполитической игре. Они имели основания запугивать самих себя и своих союзников «советской угрозой», Рейган прямо назвал нашу страну «империей зла». Уже на самой первой пресс-конференции в качестве президента США Рейган не скрывал такой своей позиции по отношению к нашей внешней политике. Американская пресса писала тогда, что «Рейган пришел к власти в качестве самого ярко выраженного антисоветского президента нашего времени».

В то время одной из самых главных спорных проблем между США и СССР стала так называемая стратегическая оборонная инициатива Соединенных Штатов (СОИ), а попросту говоря – намеченная ими милитаризация космоса. Сторонники этой идеи, в том числе и сам Рейган, утверждали, что они хотели бы создать противоядерный космический щит, который якобы станет надежной гарантией от любого ракетного удара. Противники этой затеи считали, что это будет не щит, а меч, занесенный над всем человечеством. Страна, имеющая такой «ядерный зонтик» (если он на самом деле оказался бы эффективным), смогла бы безнаказанно обрушить ядерный удар на кого угодно, поскольку возможная ответная атака противника наткнулась бы на этот «зонтик». Указывалось также и на то, что создание такой системы потребует много лет и обойдется в 500 миллиардов долларов, что даже для США непомерно.

Под шумные споры о СОИ известный американский политический деятель Дж. Кеннан писал:

«Несмотря на тот факт, что в отношениях между СССР и США нет ни одной политической проблемы, которая могла бы послужить основанием для войны между ними, подготовка, материальная и психологическая, к такой войне стала глубоко укоренившейся традицией не только для наших вооруженных сил, но и для значительной части нашего гражданского общества… В сотнях документов, ежедневно обрабатываемых в Пентагоне, Советский Союз фигурирует как противник. Потенциал американских сил неизменно характеризуется с той точки зрения, на что они способны в противоборстве с советскими силами в войне. Неужели кто-нибудь думает, что движущая сила такой военной лихорадки не оказывает решающего воздействия на политику?»

В Женеве состоялось знакомство между Рейганом и Горбачевым. Сильно не подружились, но и не поругались, ни они, ни сопровождавшие их супруги, вызывавшие порой у журналистов больший интерес, чем мужские участники советско-американского диалога. Никто тогда не предполагал, что в Женеве началась последняя партия затянувшегося политического матча между США и СССР. Потом она продолжилась в Рейкьявике и Москве. Но главные события в ней разворачивались не во время встреч на высшем уровне, а в обычные, будничные дни.

В то время мы по-прежнему пытались не отстать от американцев в гонке ядерных вооружений. Из-за программы СОИ нам пришлось еще больше напрячься, хотя сил на эту гонку у нас было куда меньше, чем у США. Это наше состояние загнанности Рейган, бывший актер и уже опытный политик, чутко реагирующий на аудиторию и конкуренцию, вовремя уловил. У нас, наверное, мало кто обратил внимание на его заявление о том, что «программа СОИ изменит весь курс мировой истории». А ведь он оказался провидцем! Сооружаемый американцами ядерный зонт – универсальный защитник не успел уничтожить ни одной советской ракеты, но при появлении одной лишь тени от него рухнул Советский Союз. Разумеется, нас погубили не наши потуги в соперничестве с американской программой СОИ, но именно они стали той последней каплей, которая не переполнила, а, наоборот, обессилила нас! Эта мысль сразу проясняется на следующем конкретном примере.

Давайте сравним уровни вооружений у нас и у США. Обозначим первой цифрой американские показатели, второй – советские. Итак, в 1990 году, то есть накануне развала СССР, было произведено в США и Советском Союзе танков: 750/3500, бронетранспортеров: 775/5250, артиллерийских орудий: 225/2000, атомных подводных лодок: 3/9. Повторяем, это – всего-навсего одногодичный урожай бога войны. Наш совершенно чудовищный перевес в области обычных вооружений отражал все ту же безумную идею похода на Запад с целью захвата в конце концов мирового господства. В мирное время, в 1991 году, в Советской Армии числилось 5 миллионов военнослужащих, у нас было: 8 тысяч военных самолетов, 4 тысячи вертолетов, 64 тысячи танков, 76 тысяч бронетранспортеров, 260 подводных лодок, 113 из них были атомными. Остановите свое внимание хотя бы на этой последней цифре. После трагедии с подводным атомоходом «Курск» каждый теперь представляет, что уже одних этих гигантов вполне хватило, чтобы изнурить и обессилить страну. Ведь каждый из них стоил баснословных денег! А для чего мы содержали более 60 тысяч танков и более 70 тысяч бронетранспортеров?! Куда это мы собрались на них отправиться? Ко всему этому прибавлялись наши непомерные расходы на ракетно-космические вооружения… Наш военно-промышленный комплекс работал как бы сам на себя, разрастаясь в организме государства, как раковая опухоль. Официально, на словах все это объяснялось конфронтацией с Америкой, но такое объяснение было очередной большевистской ложью, обманом собственного народа. В этом легко убедиться, если сравнить приведенные выше данные о производстве вооружений в США и СССР в 1990 году.

Так нам и не удалось завоевать весь мир на броне под Красным знаменем. Под тяжестью этой брони и рухнул Советский Союз. В ответе за это – партия большевиков, руководившая страной с 1917 года. Но спросить оказалось не с кого. Партия сама довела себя до губительного конца, совершила, можно сказать, красное самоубийство . Окончательные итоги большевистского издевательства над Россией приходится подводить уже без участия КПСС.

Обратимся для этого к источнику, который, на наш взгляд, сомнений не вызывает. Д. Менделеев, творец периодической системы элементов, самый, наверное, знаменитый во всем мире русский ученый, занимался не только химией, но и демографией. Ему едва ли кто откажет в серьезном и основательном подходе к науке. В своей работе «К познанию России» он в 1905 году предсказывал (основываясь на данных всероссийской переписи населения), что к 2000 году население России составит 594 миллиона человек. В этой связи не мешает вспомнить, что именно в 1905 году партия большевиков практически и начала борьбу за власть, за так называемый социализм. Как видите, цена за него оказалась высокой. На территории, которая веками называлась Россией, мы к концу XX века не досчитались, исходя из подсчетов Менделеева, примерно 300 миллионов человек (перед распадом СССР в нем проживало около 300 миллионов, а не около 600 миллионов, как предсказывал великий ученый).

Только в годы перестройки стало возможно предать гласности этот страшный факт. Его проанализировал и огласил ученый-экономист, заведующий кафедрой статистики Московского института народного хозяйства имени Плеханова Б. Исаков. Он констатирует: «Грубо говоря, мы “ополовинены”. В результате “экспериментов” XX столетия страна потеряла каждого второго жителя… Прямые формы геноцида унесли от 80 до 100 миллионов жизней». Общие потери на фронте и в тылу в годы Великой Отечественной войны ученый определяет в 47–50 миллионов.

Дело не только в том, что мы ополовинены. Во время социальных и военных катаклизмов гибли, как правило, лучшие люди, большей частью мужчины, те, кто посильнее и поумнее, поэтому постепенно ухудшался генофонд великой нации. Размышляя об эпохе Николая I, Герцен писал: «Еще один век такого деспотизма, как теперь, и все хорошие качества русского народа исчезнут». А ведь еще более страшный век пришел позже, он наступил в октябре 1917 года, и мы пожинаем плоды, предсказанные Герценом.

И наконец, еще один убийственный факт. О нем наша пресса не раз упоминала в конце прошлого столетия, а сегодня этот случай почти всеми забыт, хотя более страшной истории, характеризующей самоубийственный конец КПСС, припомнить, пожалуй, нельзя. Дело в том, что в 1985 году золотой запас Советского Союза составлял 2500 тонн, а в 1991 году от него осталось только 240 тонн! Куда же за годы горбачевского правления уплыло все это богатство родины? Он не может не знать ответа на этот вопрос, поскольку был Генеральным секретарем КПСС, что в то время означало огромную власть над всем и всеми, без его личного ведома золотой запас страны тронуть никто не посмел бы. Коль скоро этого золота не оказалась в нашей стране, значит, его при Горбачеве предусмотрительно переправили за границу по тем проторенным путям, по которым при советской власти постоянно снабжались зарубежные коммунистические партии и всякие подрывные террористические организации по всему миру. Об этом процессе перекачивания нашего золота перестроечная пресса также писала не раз. Почему же до сих пор никто не предъявит этот счет Горбачеву? Потому что несколько сот (или тысяч) партийных и комсомольских боссов, процветавших и при советской власти, и в перестройку, присвоили себе все то, что было в «закромах родины», ограбили свой же народ. Они, можно сказать, обескровили государственный организм, и Советский Союз развалился…

Декларация о создании Союза Советских Социалистических Республик торжественно объявляла, что СССР – это только первый решительный шаг в создании Всемирной Советской Социалистической Республики, то есть абсолютно открыто намечалось количество республик увеличивать до тех пор, пока весь мир не войдет в состав СССР. Как можно было назвать подобную программу? Только объявлением войны всему остальному миру. Кстати, эту декларацию никто не отменял до самого конца советской власти.

Человечество избавилось от красной опасности только тогда, когда КПСС сама сломала себе шею на своем самоубийственном пути к мировому господству.