Красные туфельки (Сборник произведений молодых китайских писателей)

1

Лэй Ле смотрел на крепко спящую Вэнь Сяонуань и думал, что чем старше она становится, тем больше походит на кошку: выражение лица сосредоточенное, независимое и загадочное. Не из-за того ли это, что слишком долго живёт рядом с кошками? Он поцеловал Сяонуань в щёку, она что-то пробормотала и повернулась на другой бок. Одна ступня высунулась из-под одеяла — красный лак на ногтях немного облупился, непонятно, эта девушка любит прихорашиваться или, наоборот, неряшлива? Лэй Ле прикрыл ногу одеялом, обошёл спящих крепким сном четырёх кошек, перешагнул через разбросанные по полу вещи и отправился на работу. Это повторялось каждый день: ещё нет семи утра и Лэй Ле уже собирается на работу, а Сяонуань только три-четыре часа назад легла в постель и сейчас как раз провалилась в глубокий сладкий сон.

Лэй Ле нужно было успеть на второй рейс автобуса. Путь был долгим, занимал больше часа и проходил по скоростному шоссе. В автобусе было битком набито: бодрые служащие отправлялись зарабатывать себе на пропитание. Никто друг другу места не уступал, рьяно охраняя свой крохотный кусочек пространства. Но Лэй Ле всегда удавалось примоститься на сиденье, потому что он садился на конечной остановке. Он жил на восточной окраине города, и хотя добираться туда было неудобно, но зато имелось преимущество: автобусные маршруты начинались отсюда, и здешним пассажирам удавалось не стоять всю дорогу, а отдыхать, сидя на своём месте.

Лэй Ле быстро умылся, ровно в семь вышел из дома и заглянул в лавку, которая располагалась на нижнем этаже, чтобы позавтракать. Здесь продавались только четыре блюда — баоцзы, бульон с пельменями, лепёшки и соевое молоко. Однако лавка была так популярна, словно международный сетевой супермаркет. Пока завтракаешь, приходится ещё угодливо улыбаться хмурой продавщице, говорившей с шаньдунским[41] акцентом, будто бы заказываешь у неё не иначе как эликсир бессмертия. Раньше Лэй Ле завтракал дома. Вэнь Сяонуань вставала на полчаса раньше и с сонным видом возилась на кухне. Пока они завтракали вместе, Вэнь Сяонуань сонно щурила глаза и двигалась так медленно, что Лэй Ле боялся, как бы она не потеряла сознание. После завтрака она провожала его до двери, снова ложилась и только после полудня наконец окончательно вставала с кровати. Завтрак всегда был невероятно продуманным: яичница в форме сердечка с золотистыми желтками; между двумя кусками хлеба аккуратно уложены слоями бекон, ветчина и помидоры; картофельное пюре в виде овальной кошачьей мордочки, даже с треугольными ушками и изюмом вместо глаз; сосиски с вырезанными цветочными узорами скреплены зубочистками по две. Бог ты мой, кто бы мог подумать, что в этой комнатушке на восточной окраине города скрывается такой искусный повар?! Первый раз увидев этот волшебный завтрак, состряпанный из обычных продуктов, Лэй Ле был потрясён до глубины души, поцеловал заспанное лицо Вэнь Сяонуань, выражая свою благодарность и преклонение перед её кулинарным талантом. Однако не прошло и нескольких дней, как Лэй Ле затосковал: каждый день на столе европейский завтрак — яичница и бутерброды. Вэнь Сяонуань не останавливалась на достигнутом и всё больше изощрялась: картофельное пюре приобрело облик персидской кошки, волшебный блеск глаз которой обеспечивали зелёная и фиолетовая изюминки одного размера. Лэй Ле было жаль рушить творение Вэнь Сяонуань, и он долго раздумывал, откусить ли сначала кошачьи уши или выковырять глаза.

Обыкновенная домашняя еда подавалась слишком изысканно. Лэй Ле не знал, что предпринять, но питаться так дальше было выше его сил. Он привык к кухне Северного Китая и совершенно не выносил таких вот деликатесов на завтрак — то ли с юга Франции, то ли с западного побережья Америки. Поначалу, конечно, всё было заманчиво и в диковинку, но со временем подобное разнообразие пятизвёздочного отеля стало пугать и дико захотелось каких-нибудь баоцзы, пампушек, солений да рисовой каши из придорожной лавки. Глядя на Вэнь Сяонуань, с всклокоченными волосами хлопочущую на кухне, он чувствовал, как сердце его сжимается при мысли об очередных мучениях с заморскими изысками. Лэй Ле осторожно намекнул Вэнь Сяонуань, что ей не следует с утра до ночи так трудиться, что он переживает за неё. Та понимающе кивнула: ничего страшного, ведь для своего любимого она готова и ночами не спать. В конце концов она любезно согласилась на уговоры Лэй Ле не вставать рано и не готовить завтрак. Он погладил её по голове и мысленно попрощался наконец с кукольными завтраками.

Бамбуковая решётка для приготовления баоцзы уже испачкалась от постоянного использования, пиалы для бульона были все в трещинах, но Лэй Ле с удовольствием ел из такой посуды. Ведь это был настоящий завтрак — простой и безыскусный, после которого аж пот прошибает! Поев, он откашлялся и отправился на работу. Лэй Ле работал в одной фирме, вернее не фирме, а мастерской. В ней трудилось всего несколько десятков человек. Даже он, проработав менее двух лет, уже считался ценным сотрудником. Фирма занималась звуко- и видеозаписью. При ограниченном наборе услуг объём работы выполнялся большой. В прошлом году Лэй Ле уволился с корпоративного телевизионного канала, оставив стабильную и беззаботную работу ведущего, и перешёл сюда, поскольку при большем заработке смог бы быстрее выплатить кредит. До работы на телевидении он был ведущим на информационном канале мобильного оператора, где при высокой зарплате работы было мало и ведущие соперничали не на жизнь, а на смерть. Ещё раньше парень занимался озвучанием на спортивном канале, и большинство коллег были его однокурсниками. Работа была весёлой и прибыльной, но, к сожалению, рейтинги у канала были невысокие и программу закрыли. Так Лэй Ле лишился заработка. За шесть лет после окончания института он сменил четыре места работы и теперь очень ответственно подходил к своим обязанностям по озвучанию, нарезке записей и налаживанию служебных контактов.

Лэй Ле закончил факультет радиотрансляций Института радио- и телевещания. Успехи в учёбе позволили ему стать одним из так называемой «команды семерых». Если нужно было устроить торжественный концерт в другом университете, встретить иностранных гостей, выступить на Центральном телевидении, всегда звали этих семерых парней. Все как на подбор высокие, крепкие, с красивыми лицами и звучными голосами, в чёрных европейских костюмах — при воспоминании о них перед глазами встаёт великолепная картина. Сейчас из этих семи человек кто-то преуспел и стал ведущим новостей на телеканалах, некоторые отказались от карьеры и превратились в заботливых отцов, а кое-кто — в «офисный планктон», зарабатывая на озвучании и переживая свои взлёты и падения. Что до Лэй Ле, то он работал с девяти до пяти, и хотя не забросил свою специальность, однако в его обязанности входило много вещей, не имеющих ничего общего с полученным образованием. Именно поэтому он чувствовал себя выброшенным на обочину своей профессии.

Вэнь Сяонуань училась в том же институте, что и Лэй Ле. Они познакомились на встрече студентов факультета радиотрансляций. В то время Лэй Ле уже перешёл на четвёртый курс, а Вэнь Сяонуань только поступила. Лэй Ле возглавлял спортивную секцию, набирал новых членов и давал им поручения. В то время у Вэнь Сяонуань были крашеные светлые волосы, она носила розовую бейсболку, а на ногах светло-розовые туфли-лодочки без каблука, из которых торчали тоненькие, как стебельки, ноги. При виде яркого макияжа и тощих ног Лэй Ле решил, что перед ним пёстрый озорной попугай. Согласно процедуре регистрации он должен был задать каждому добровольцу несколько вопросов, например, узнать, почему тот хочет записаться в спортивную секцию и чем желает заниматься. Все новички смущались и отвечали одно и то же. Когда подошла очередь Вэнь Сяонуань, он подумал, что она тоже из робкого десятка — из тех, чьей судьбой распоряжаются другие. Лэй Ле не ожидал, что девушка станет подробно и долго объяснять свой выбор: бегать по делам отдела по внешним связям слишком муторно, клеить объявления и устраивать соревнования для учебного отдела слишком скучно, вот отдел культуры — это интересно, но петь и танцевать она не умеет. Думала-думала и остановилась на спортивной секции — вот где можно пробраться в логово соперника! Лэй Ле показалось, что новенькая считает его спортивную секцию совершенно никчёмным делом. На вопрос о том, как она собирается участвовать в работе секции, девушка закатила глаза и ответила: «Я же исполнитель, а не руководитель. Что он скажет, то и буду делать. Работа — ничего особенного, потому далеко идущих планов нет». Рассуждения девушки позабавили Лэй Ле. Он решил, что человек она прямой и острый на язык. Если её принять в секцию, толь ко веселее станет. Вот так Вэнь Сяонуань с уверенным видом стала членом спортивной секции и активно участвовала в её делах вместе с Лэй Ле. Постепенно Лэй Ле пришёл к выводу, что девушка, конечно, недотёпа, но всё-таки очень милая. Как-то она приглянулась парню из «команды семерых», и, когда студенты факультета отправились на пикник, тот ходил за ней по пятам и ловил каждый её вздох. Он был так навязчив, что другим стало неловко. Вэнь Сяонуань с недовольным видом пряталась за спиной Лэй Ле и отвергала все приставания того студента. Возвращаясь с пикника, молодой человек шепнул Лэй Ле: «Нечего выпендриваться. Если узнаю, что ты ей понравишься, ещё посмотрим, кто кого». Лэй Ле ни с кем не встречался уже больше двух лет, и хотя его сердце не тосковало по любви, но всё-таки было одиноко. Он думал, что Вэнь Сяонуань неприметная, зато очень порядочная, и решил пригласить её на ужин. Принесли блюда, но не успел Лэй Ле опомниться, как девушка вдруг уставилась на него и тяжело задышала, в лице не было ни кровинки. Она стала сползать со стула. Бедный Лэй Ле подхватил её и помчался в больницу. Его белая рубашка, надетая по такому случаю, оказалась вся заплёвана, а туго набитый бумажник после оплаты ужина и посещения больницы снова опустел. Промывание желудка и капельницы вернули несчастную Вэнь Сяонуань к жизни, пульс пришёл в норму. Оказалось, у неё аллергия, в том числе на арахис. Закуски были приправлены арахисовой пастой, и когда Вэнь Сяонуань проглотила пару кусочков, ей стало плохо. Грязный с головы до ног Лэй Ле в тревоге сидел у кровати и переживал за девушку. Когда через пару часов девушка медленно открыла глаза, он отважно произнёс: «У меня никого на примете нет. Ты подумай и выходи за меня». Вэнь Сяонуань ответила: «Давай я сначала побуду твоей девушкой и подготовлюсь». Ответила и, не обращая внимания на Лэй Ле, отвернулась и заснула. Вот так отношения двух молодых людей сразу стали серьёзными прямо в больничной палате.

До окончания института они встречались не так долго. Лэй Ле получил диплом, выехал из общежития и стал снимать квартиру на двоих с приятелем. Вэнь Сяонуань навещала его в свободное время. Через два года сосед по квартире съехал и Лэй Ле сразу же снял всю квартиру из двух комнат и кухни для себя и Вэнь Сяонуань, которая переехала к нему. Так и стали они под одной крышей жить-поживать да добра наживать. Не надо ходить на свидания — значит, можно сэкономить на ресторане и кинотеатре. Можно сидеть дома, смотреть кино, читать книги, играть в игры. Если проголодались, можно наведаться в столовую по студенческой карточке Вэнь Сяонуань. Раньше Лэй Ле думал, что его подруга разумная и хозяйственная, а оказалось, что ленивая, не любит выбираться из дома и чем-либо заниматься. А уж если выйдет, то не вернётся, не потратив всё до копейки.

2

— Братец, на выходных они придут на обед, ты свободен? — твердила Вэнь Сяонуань в телефонную трубку. Был час дня, она наверняка недавно проснулась, потому что голос был сонный.

— В субботу или воскресенье? — спросил Лэй Ле.

— Ой, они не сказали. Я спрошу и тебе позвоню. Ну всё, пока…

— Вечером вернусь и обсудим. У меня вроде дел нет. Если тебе не стыдно, то пусть приходят.

— А почему мне должно быть стыдно? Давай работай, нечего жену учить уму-разуму в рабочее время. Вечером приходи пораньше, я готовлю суп из бычьих хвостов.

Вместе уже шесть лет, а Вэнь Сяонуань всё ещё зовёт Лэй Ле братцем. Он уже привык к этому: прямо как в китайских романах — обычно ученица, младшая по возрасту, выходила замуж за своего старшего наставника и по-прежнему называла его братцем, а не мужем. Ну и пусть, как будто они всё ещё однокурсники… Лэй Ле положил трубку и принялся за холодную лапшу. Вспомнив о супе из бычьих хвостов, он довольно улыбнулся.

Раньше Вэнь Сяонуань не умела готовить. До поступления в институт она не умела даже согреть воды. Хотя девушка была из небогатой семьи, но выросла полной невеждой в практических вопросах. Однажды она, с победоносным видом и двумя большими сумками в руках, пришла к Лэй Ле на съёмную квартиру, полдня проторчала на кухне и подала три блюда. В первом она явно переборщила то ли с рисом, то ли с водой: в миске плавало нечто среднее между варёным рисом и разваренной кашей. Во второй посудине были аккуратно нарезанные сосиски, которые слишком долго томились в кастрюле, в третьей — помидоры, огурцы и морковь с салатным соусом, а в центре — мелко порезанное варёное яйцо. Лэй Ле с грустью принял эти три несчастные миски и подумал: «Ну как такую жену в дом возьмёшь?!» После этого готовкой в доме занялся Лэй Ле, а девушка бездельничала и наблюдала со стороны. Хозяйкой она стала только тогда, когда уселась дома, бросив работу.

К тому времени Вэнь Сяонуань уже два года как закончила институт. Однажды она разругалась с начальством и решила уйти из фирмы. Оставив Лэй Ле записку со словами «Больше работать не буду», девушка собрала вещи и уехала к родителям. Придя домой, парень зашёл в спальню: в комнате царил беспорядок и тоскливо мяукали кошки. У него руки зачесались взять их всех и передушить. Эта Вэнь Сяонуань любила бездельничать и ненавидела труд. Ни ответа, ни привета — взяла и исчезла, да ещё этих уличных кошек другу оставила, чтоб жизнь малиной не казалась. В тот вечер Вэнь Сяонуань позвонила с дороги. Только сев в поезд, она поняла, что уйти не попрощавшись всё же некрасиво, и позвонила Лэй Ле, чтобы извиниться. Тот вне себя от злости орал в трубку, а она всё твердила, что во всём виноват её начальник.

После института Вэнь Сяонуань всё время работала в той фирме. В её обязанности входило записывать мелодии вместо сигнала вызова, придумывать смешные видео и забавные сюжеты. Если приходило письмо или поступал звонок, ей надо было отправляться в студию звукозаписи. В месяц она получала две тысячи юаней и премии в зависимости от количества заказов. На самом деле работа была довольно интересной, да и дурачиться и выдумывать было несложно, но вот каждое утро ровно в девять отмечаться на вахте было девушке не по нраву. Она никогда не была за рубежом, однако жила по европейскому времени и всегда отставала от пекинского на несколько часов. Когда все спали, она как раз была бодра, а когда все вставали, её клонило в сон. Звенел будильник, она, скорчив гримасу, выключала его, намереваясь ещё вздремнуть и позабыть обо всём на свете. Лэй Ле и так и эдак ломал голову, придумывая, как поднимать девушку по утрам. Он недоумевал, почему Вэнь Сяонуань такая соня и так сердится, когда он будит её, ведь обычно она спокойная. Он зажимал ей нос пальцами, чтобы ей нечем было дышать, клал ей на живот мобильный телефон в режиме вибрации, но, наверно, в этот момент ей снился трактор. Каждый рабочий день Лэй Ле начинался с того, что он тащил заспанную Вэнь Сяонуань на автобусную остановку. Пару раз парню не хватало терпения, а сонливость его подруги переходила всякие границы — в фирме она в те дни так и не появлялась. Из-за того что она прогуливала, каждый месяц из её зарплаты вычитали немало денег. Но Вэнь Сяонуань никогда не считала себя виноватой, а, наоборот, с жаром обвиняла фирму в том, что часть её зарплаты удерживают: «Всего-то две тысячи юаней, не пришла на работу — вычитают сто, опоздала — пятьдесят! Если не буду месяц появляться на работе, так ещё и окажусь должной начальству?» После весны, когда у человека упадок сил, и жаркого лета, когда хочется вздремнуть, пришла зима, но и тогда девушка не раз прогуливала. Зарплата и премия составили девятьсот юаней. Держа в руках тоненькую пачку, Вэнь Сяонуань обругала начальника и была такова. С тех пор она пополнила ряды безработной молодёжи.

Девушка жила у родителей целый месяц: спи сколько хочешь, а папа и мама позаботятся о еде и одежде. У неё было прекрасное настроение — она напрочь позабыла обо всех неудачах. Лэй Ле слёзно умолял родителей наставить дочку на путь истинный и убедить вернуться к нему. Вэнь Сяонуань и не думала возвращаться, пока он не поставил ультиматум: «Если не вернёшься, так и знай — я разделаюсь с твоими четырьмя кошками». Девушка знала, что у Лэй Ле не хватит смелости на решительные действия, однако притворилась, что поверила, и вернулась в Пекин. Когда она сошла с поезда, они просто переглянулись — никаких жарких объятий и романтических слёз. Словно старые друзья, они похлопали друг друга по плечу и поехали на съёмную квартиру. Увидев своих кошек, Вэнь Сяонуань смягчилась и ласково улыбнулась. Она проверила кошачий корм и наполнитель для кошачьего туалета и одобрительно кивнула. Только когда девушка навозилась с кошками, подошла очередь и Лэй Ле получить немного ласки.

Он не любил этих толстомордых кошек с торчащими ушами, которые только и знали, что есть да спать. Они с гордым видом разгуливали по дому, царапая и грызя всё вокруг, и ничего не боялись. Но ему оставалось только смириться, ведь Вэнь Сяонуань любила кошек больше жизни, а бриллианты, розы и красивые наряды были ей неинтересны. Кошки были беспородные: двух подобрали на улице, двух других прежний хозяин подбросил Вэнь Сяонуань, зная о её страсти к этим домашним питомцам. Когда она была на третьем курсе, он принёс ей сначала одну, потом другую. Девушка хотела было приютить ещё одного бездомного кота с нижнего этажа, но спасовала перед гневным протестом Лэй Ле и, надув губы, отказалась от этой идеи. Четыре кошки — это было уже слишком! По всему дому мелькали их силуэты, в ушах звенело их наглое мяуканье. Эти животные приспособлены жить где угодно и есть что угодно, и люди обычно не уделяют им внимания. Но в доме Вэнь Сяонуань кошки стали любимицами. Девушка только о них и говорила — так переживала, что у одной аппетит испортился, другая линяет, третья снова обидела четвёртую, будто сама стала одной из них. Однажды когда кошка выпрыгнула из раскрытого окна и её долго не могли найти, Вэнь Сяонуань два дня не ела и таращила заплаканные глаза в ожидании своей блудной дочери. Лэй Ле притворялся, что утешает подругу, а в душе радовался: одной кошкой меньше — меньше забот да хлопот. Вечером он потащил Вэнь Сяонуань в ресторанчик на первом этаже. Она уже два дня не ела и теперь с кислой миной палочками ковыряла еду в тарелке, как будто не она, а палочки хотели подкрепиться. Ещё несколько дней она хандрила, пока не услышала знакомое мяуканье под навесом у входной двери, где в уголке с наглым видом сидела грязная вонючая кошка. Вэнь Сяонуань была без ума от радости. Она осторожно при близилась к животному, словно опасаясь, что её любимица на самом деле не хочет возвращаться, и боясь спугнуть её резким движением. Поразмыслив, она велела Лэй Ле достать сумку-переноску для кошек. Тот послушно исполнил приказ, и вскоре настоящая хозяйка, пропадавшая незнамо где несколько дней, с бесстыдным видом вернулась в дом.

Будучи добытчиком, Лэй Ле содержал безработную Вэнь Сяонуань и её четырёх кошек. Девушка целыми днями ходила в ночной рубашке: поев, спала, поспав, ела, только в самом крайнем случае выходила на улицу. Но она ни капельки не потолстела, была такой же тоненькой, словно былинка. От безделья девушка стала изучать кулинарию. Она с деловым видом накупила поваренных книг, раздобыла новые кухонные принадлежности, и в убогой кухоньке съёмной квартиры засияли чистотой все кастрюли и миски. Глядя на её сосредоточенный вид, Лэй Лэ раздумывал, купит ли она ещё и поварской колпак: похоже, его подруга не ограничится ролью любителя, а возьмётся за дело как заправский кулинар. Теперь каждый день из кухни доносились новые странные запахи: мисо-суп, груша в красном вине, жареная макрель, засахаренные фрукты… Деликатесы Пекина, Шаньдуна, Сычуани, Гуандуна, древняя и современная, китайская и заморская кухня. Вэнь Сяонуань даже отправилась на оптовый рынок в поисках формы для приготовления супа из листьев лотоса, которым лакомился Цзя Баоюй — герой романа «Сон в красном тереме».[42] Лэй Ле рассчитывал, что на столе наконец появится домашняя пища, и никак не ожидал, что придётся каждый день, стиснув зубы, пробовать новое блюдо. На самом деле еда была вкусной, и он вынужден был признать, что у девушки врождённые способности к готовке. Его смущало только чрезмерное увлечение Вэнь Сяонуань разнообразными новинками и её неоправданные расходы на изысканные ингредиенты. Получалось, что домашняя еда стоила почти столько же, сколько обед в ресторане.

3

В воскресенье Лулу с компанией товарищей действительно приехали в гости. Вэнь Сяонуань по телефону объясняла, как добраться до их дома. Наконец Лулу за рулём и её пассажиры добрались до восточной окраины Пекина. В институте Лулу и Вэнь Сяонуань были соседками по комнате. Остальные двое сидящих в машине парней и девушка были однокурсниками Сяонуань. С ящиком напитков они гурьбой ввалились в квартиру.

— Братцы, вы живёте у чёрта на куличках! Ещё несколько десятков Метров — и наверняка доехали бы до шлагбаума на выезде из города! — жаловалась Лулу хозяйке, пока та хлопотала на кухне, оставив Лэй Ле в гостиной встречать гостей.

— Точно! Я наконец оценил масштабы Пекина! — сказал один из парней.

— Боже мой, Сяонуань, так вы, значит, здесь и живёте? — воскликнула Лулу и, не дожидаясь ответа, всплеснула руками.

Вслед за ней гости начали осматриваться по сторонам, все были явно шокированы. Разглядывая жилище Лэй Ле и Вэнь Сяонуань, кто громко вскрикивал от удивления, кто лишался дара речи.

Перед ними была неотремонтированная квартира. Действительно, Лэй Ле и Вэнь Сяонуань жили в доме с черновой отделкой. Бетонные стены не были покрашены, на полу был постелен линолеум, освещение обеспечивала энергосберегающая лампочка, роль обеденного стола играл складной столик с облупившимся лаком. В гостиной и спальне из мебели был неизвестно откуда притащенный старый диван, застеленный простынёй, два шкафа стоимостью в тридцать юаней, покрытые плёнкой — по одному на каждого жильца, у кровати — простенькая полка для обуви, заставленная косметикой Вэнь Сяонуань. Куда ни посмотри, не похоже, что здесь живут люди. Создавалось впечатление, что хозяин сошёл с ума и сгинул, оставив дома полный бардак.

— Лэй Ле, ну вы и даёте! Уж до того незатейливо живёте, что волосы дыбом встают! — вдруг воскликнул до того молчавший парень.

— Денег нет. После уплаты первого взноса у нас почти ничего не остаётся. Нам хватило только на то, чтобы привести в порядок ванную и кухню, — оправдывалась Вэнь Сяонуань, внося в комнату два дымящихся блюда.

— Только на это и хватило? Да не слушайте её болтовню! Каждая плитка в ванной стоит больше девяноста юаней. Я просил её купить попроще и подешевле, чтобы сэкономить, но она уже больше десяти лет мечтала о цветочном узоре в светло-розовых тонах, и теперь, раз уж обзавелись своей квартирой, позарез понадобилась именно эта плитка. В итоге стены в туалете обошлись в семь тысяч. Раз уж она такая экономная, не могла ли обойтись двумя тысячами? — парировал Лэй Ле. В течение долгой совместной жизни он так и не понял, почему его подруга считает себя бережливой. Откуда у неё это заблуждение?

— Как ты не понимаешь?! Женщине непременно нужна удобная ванная комната! — вступилась за подругу Лулу, не дав той и рта раскрыть.

Этими же словами оправдывалась и Вэнь Сяонуань. Действительно, ведь все вороны на свете одинаково чёрные, а женщинам непременно нужно отличиться и показать себя во всей красе с помощью плитки в ванной комнате.

В прошлом году, когда срок аренды подходил к концу, хозяин сказал, что, возможно, поднимет цену. На первых порах Лэй Ле снял квартиру рядом с институтом, чтобы удобнее было встречаться, но вот уже два года, как Вэнь Сяонуань окончила учёбу, и нет необходимости жить поблизости. Пока девушка размышляла, стоит ли продлевать договор с хозяином по более высокой цене, Лэй Ле тщательно обдумывал покупку квартиры. Вэнь Сяонуань назвала его идею безумной, ведь они бедны, как два голодранца. К тому времени уже год, как она сидела без работы. «Арендная плата только растёт, и то, что сейчас кажется неоправданно дорогим, станет ещё дороже, и будешь жалеть, что вовремя не принял мер», — подумал Лэй Ле и решился на покупку дома, ни с кем не считаясь.

Конечно, и речи не было о том, чтобы выбирать между вторым, третьим и четвёртым кольцом[43] — это не те районы, куда можно въехать, затянув пояс потуже. Пока не выиграл в лотерею, нечего туда и нос совать. В первый раз отправившись смотреть квартиру, они, полные надежд, приехали в район пятого кольца. Однако, когда им озвучили стоимость, вся уверенность куда-то улетучилась. При поддержке Вэнь Сяонуань вконец расстроенный Лэй Ле всё-таки досмотрел образцовую квартиру. Затем они отправились за пятое кольцо, потом ещё на пять километров дальше, потом на десять и наконец, на расстоянии пятнадцати километров от восточного пятого кольца, оказались на окраине города. Удобная квартира по разумной цене с окнами в пол и ванной комнатой пришлась по душе Вэнь Сяонуань. Далековато, конечно, но всё, что ближе, недоступно! Тогда оба сложили свои сбережения за два года, попросили родителей добавить, оплатили первый взнос и оформили ипотеку на двадцать лет. Столько лет мучились и вдруг наконец обзавелись собственным домом, а лишних денег как не было, так и нет. На что делать ремонт, покупать мебель? Если нет денег, то покупаешь самое простое и необходимое. Лэй Ле решил, что сначала нужно отделать спальню, ведь сон — самое главное. Вэнь Сяонуань заверила его, что сама будет заниматься ремонтом, пока он на работе. И в то время как Лэй Ле усердно озвучивал первую ленту на работе, Вэнь Сяонуань моталась между рынком строительных материалов и новой квартирой.

Однако на сердце у Лэй Ле было неспокойно. Как можно дом — его единственное сокровище — оставить на попечение витающей в облаках, неразумной Вэнь Сяонуань? Однако приходится каждый день ходить на работу, и если только на выходных заниматься ремонтом, то и за год не управишься. Ладно, квартира всё равно «сырая», а денег у Вэнь Сяонуань немного. Не порушит же она окна! Если даже испортит что-то, то и сейчас хуже некуда.

Больше месяца девушка трудилась и хлопотала, аж лицо посерело от пыли. Она так уставала, что даже забросила своё увлечение кулинарией. Каждый день приходилось питаться кое-как. Зато дел по ремонту было невпроворот. Она нашла бригаду, сторговалась о низкой цене и сама контролировала рабочий процесс. Каждый день спозаранку она с озабоченным лицом отправлялась по делам и возвращалась к вечеру. Единственное, в чём она призналась Лэй Ле, — это то, что наконец нашла керамическую плитку своей мечты, а всё остальное рассказывала только в общих чертах. Когда в выходной день Лэй Ле отправился инспектировать новый дом, он увидел всё ту же холодную квартиру с бетонными стенами. Оказалось, что все силы Вэнь Сяонуань вложила в ремонт ванной и кухни, а остальные комнаты остались прежними. Он рассчитывал, что она с небольшими затратами сможет привести в порядок всю квартиру, но никак не ожидал, что всё это время его подруга занималась лишь двумя помещениями.

Лэй Ле чуть не плача смотрел на гордую Вэнь Сяонуань, которая уверенно объясняла: «На кухне должно быть удобно готовить еду, в ванной — мыться, разве можно не привести эти комнаты в порядок?! Если уж делать — так делать на совесть. И бог с ним со всем остальным, есть кровать — будем смотреть сны, прижавшись друг к другу, вот оно, счастье! Гостиная, балкон — это для гостей, а кухня и ванная комната — для нас самих. Мы же не богаты, зачем нам пускать пыль в глаза? Главное, чтобы самим было уютно. Мы уже завершили самый трудный этап, сделали самый большой шаг, когда появятся деньги — доделаем всё остальное!» Лэй Ле моментально был покорён её доводами. Он вдруг осознал, что для него самое главное — что Вэнь Сяонуань нетщеславна, а её лёгкое отношение к жизни достойно уважения. Она показалась ему философом — всегда странным и всегда находящим оправдание своим словам.

— Ребята, ваши двери — просто класс! Я помню, что, когда был маленьким, у нас в доме была точно такая же! Наверно, дорого обошлась? — одногруппник Вэнь Сяонуань восхищался деревянными межкомнатными дверьми цвета зелёного нефрита.

— А, ну да. — Лэй Ле улыбнулся, вспоминая, как сбился с ног в поисках их.

После того как Вэнь Сяонуань закончила отделку кухни и ванной комнаты, они скинулись, купили большую кровать и по настоянию Вэнь Сяонуань положили на пол дешёвый линолеум, чтобы кошки не простудились, бегая по бетону. Они остались в хороших отношениях с хозяином съёмной квартиры, и он согласился отдать им старый диван, которым пользовался много лет. За диваном последовал пластиковый шкаф, компьютер, вешалка и множество других вещей, которые теперь переехали на восточную окраину. Однако только после переезда молодые люди обнаружили, что упустили кое-что очень важное: в квартире нет дверей. Открываешь входную дверь — а между комнатами ни одной перегородки нет. Денег осталось разве что на пропитание, двери купить не на что — только если украсть. Вэнь Сяонуань хотела позвонить матери и попросить помощи, и Лэй Ле еле удержал её. В выходной он сел на автобус и проехался по нескольким рынкам, где, почти отчаявшись, отыскал наконец большие зелёные двери — такие стоят в многоэтажках из сериалов восьмидесятых годов. Сказать, что красивые, было бы преувеличением, однако они были довольно оригинальными. Всё решила доступная цена. Лэй Ле подсчитал свой бюджет и увёз домой эти яркие двери. Увидев их, Вэнь Сяонуань захлопала в ладоши и пустилась в пляс: двери показались ей восхитительными, а цвет — очень подходящим, кроме того, они навевали воспоминания о прошлом.

— Нечего нам завидовать! Посмотрите лучше на наш классный столик! — Вэнь Сяонуань, сияя, вынесла очередное большое блюдо и снова отправилась на кухню хозяйничать.

На столе уже стояли четыре блюда: кусочки дыни в апельсиновом соке, тыква, приготовленная на пару, под сырной корочкой, говяжье филе с чёрным перцем и баклажаны в кляре. На расстеленной газете стояли бумажные стаканчики по числу гостей. Хозяйка громко пригласила всех перекусить, пока готовится лапша с фасолью и рыбья голова с красным перцем — блюдо, требующее особого мастерства. Стол ломился от изысканных яств, гармонично сочетавшихся друг с другом. Дулу и остальные гости были покорены прекрасным видом блюд и поспешили примоститься за маленьким столиком. Глядя на друзей, уплетающих за обе щёки, Лэй Ле разлил напитки и почувствовал себя настоящим хозяином.

— А ты всё дома сидишь? — поинтересовался один из гостей у Сяонуань.

— Да, безработная, каждый день тружусь в поте лица — стираю да готовлю. Если есть халтура — зовите меня! Я всегда свободна! — вскользь бросила Вэнь Сяонуань, как будто всем сердцем хочет работать, но везде сталкивается с проблемами.

— Ты ведь с детства привыкла к трудностям, почему же теперь опустила руки? Где же, как говорится, революционное стремление к прогрессу?! — сказала Дулу. Сунув в рот кусочек баклажана, она повернулась к Лэй Ле: — Ну, когда же вы наконец поженитесь?

— А что? Неужели надо торопиться следовать заведённым в обществе правилам?

— Я понимаю, это накладно, но мне не терпится увидеть подругу в платье невесты!

— Так ты её спроси. Я говорю: «Давай жениться», а ей всё не до этого.

— Мы уже зарегистрировали отношения, а устроим свадьбу или нет — кому какая разница? Мы же не знаменитости, чтобы официально объявлять о своём бракосочетании по всей Поднебесной! Устраивать пир — хлопот не оберёшься. Сначала сами спустим кучу денег, потом заставим вас тратиться на подарки — такая морока! Вот дождусь, когда у меня отрастут длинные волосы, тогда пойдём и сделаем свадебные фотографии — и довольно. — Вэнь Сяонуань повязала передник, положила сосиску — праздничное лакомство для кошек — в кошачью миску, снова отправилась на кухню и вынесла оттуда последнее блюдо — густой суп с грибами «серебряные ушки». На маленьком столике уже не было свободного места.

— Надо же, правда, никогда не встречал такой девушки, как ты! Обычно женщины слёзно умоляют о свадьбе и о большом пире, а мужчинам на это наплевать, им лень всё это устраивать, — поразился один из друзей.

— Я тоже никогда не встречал такой. — Лэй Ле посмотрел на свою подругу, уплетающую за обе щёки.

Через пару месяцев после переезда в новый дом Лэй Ле и Вэнь Сяонуань официально стали мужем и женой. Ещё с момента знакомства парень лелеял мысль о свадьбе, но ведь они были молоды и даже спустя шесть лет его одолевали сомнения.

— А может, нам пожениться? — однажды предложил Лэй Ле, лёжа в кровати в неотремонтированной спальне.

— Давай, вот мама-то обрадуется! — ответила Вэнь Сяонуань, сидя перед монитором компьютера. Она даже не повернула головы и продолжала щёлкать компьютерной мышкой.

— А ты сама-то как думаешь?

— Я сделаю так, как мама скажет.

— Когда это ты стала такой послушной? — Лэй Ле уставился ей в спину.

— Мама говорит, что когда девушка живёт с парнем без свадьбы — это неприлично. Если поженимся, не будет стыдно людям в глаза смотреть. Я человек добрый и не хочу, чтобы у тебя за спиной шептались, что ты совращаешь молоденьких девушек. Я даже готова принять это на себя и разделить с тобой подмоченную репутацию.

— Мы такую серьёзную тему обсуждаем, можешь хотя бы повернуться?

— Ах, я боюсь, что если лицом к лицу разговаривать, то я увижу, какой ты измученный, и вовсе не захочу за тебя замуж! Ну ладно, ладно, я вообще человек безработный, разве имею права ставить свои условия? — Вэнь Сяонуань бросилась к Лэй Ле, обеими руками подёргала его за уши и пристально посмотрела в глаза.

Утром следующего дня они позвонили родителям и сообщили о совместном решении, и вскоре, в день рождения Вэнь Сяонуань, зарегистрировали брак.

— Лэй Ле, мой университетский товарищ, если ты вдруг решишь бросить меня, то я даже день рождения свой не смогу праздновать! Это всё-таки день, когда я появилась на свет, не смей превращать его в день памяти о неудавшихся отношениях!

— Вот тебе на! А что-нибудь хорошее ты можешь сказать? Я с тобой, так сказать, морально разлагался вот уже шесть лет, кто же ещё, кроме тебя, позарится на меня? Я выбрал день твоего рождения только для того, чтобы сэкономить на подарке, иначе пришлось бы подарок и на свадьбу, и на день рождения дарить. А так — минус один, меньше расходов.

— Да уж, не стоит водиться с людьми постарше, вы такие коварные!

В тот день они вдвоём поужинали в хорошем ресторане, который находился в их доме на первом этаже, и отметили переход на новый этап отношений. Лэй Ле заказал бутылку красного вина. Вэнь Сяонуань выпила и вся раскраснелась, к концу ужина она уже с трудом соображала. Оба были в приподнятом настроении и просидели в ресторане до самого закрытия. Затем, поддерживая друг друга, вышли на улицу. На окраине города не бывает ночной жизни. В десять вечера повсюду было тихо и темно. Тускло горели сигнальные огни машин в их дворе. Лэй Ле приходилось тянуть за собой шатавшуюся Вэнь Сяонуань. Её руки были такими тоненькими, будто плывущие по воде веточки. Гладя её по голове, он впервые назвал её женой.

На небе висел тонкий месяц, похожий на человеческий ноготь, страдающий от дефицита кальция. При свете луны две бродячие собаки копошились возле мусорных баков. То ли какой-то добрый человек вынес им остатки еды, то ли кто-то кинул упаковку от лапши быстрого приготовления мимо бачка мусорки, но только собаки с большим аппетитом уплетали съестное. Выпитое за ужином вино настроило Лэй Ле на меланхолический лад:

— Смотри, разве мы с тобой не две эти бродячие собаки на окраине? Я каждый день отправляюсь за едой, прихожу и кормлю тебя, а ты даже не толстеешь!

4

Скоро будет три года, как Вэнь Сяонуань закончила институт. С тех пор как она бросила работу, связанную с записью мелодий вместо звонков, она и не пыталась заняться чем-то другим. Поначалу девушка жаловалась, что работа слишком утомляет, и считала, что здоровье важнее и нужно передохнуть. Затем она энергично принялась за поиски работы, но так и не нашла ничего по душе. За несколько дней изматывающих поисков девушка обнаружила, что подходящее место найти не так-то просто. Как волны реки Янцзы движутся с нарастающей силой, так и новые партии выпускников уменьшали шансы Вэнь Сяонуань. Опрометчиво бросив работу, теперь она вряд ли могла рассчитывать на новую. Осознав это, она упала духом, прекратила поиски и большую часть времени бездельничала дома, поздно ложась и поздно вставая. В квартире был настоящий бардак, будто в заброшенном фабричном цехе. Цемент сыпался со стен на пол, а хозяйка с кошками ютилась в уголке, устроив себе гнёздышко. На съёмной квартире Вэнь Сяонуань тоже не занималась уборкой. Она часто обещала, что станет аккуратной, как только появится собственный дом. Однако это были пустые слова. Переехав в своё жильё, она не исправилась и всё больше наглела: «В чужом доме стоит быть осторожнее, а в своём можно делать что хочешь!» Сяонуань теперь только и знала, что есть да спать. Не замечая, день за окном или ночь, она всё время валялась с кошками на кровати. Изредка девушка подрабатывала на студии звукозаписи: записывала то мультфильм, то рекламу какой-нибудь торговой марки. Зарабатывала немного, но по крайней мере вносила свой вклад. Весь груз забот лёг на плечи Лэй Ле: пять дней в неделю с утра до вечера он крутился как белка в колесе. В месяц он зарабатывал больше четырёх тысяч юаней, из них половина уходила на оплату кредита за дом, оставшиеся деньги уходили на еду, транспорт, различные расходы, кошачий корм… Каждый месяц спускали всё до копейки. Жизнь — это вечный круговорот оплаты по счетам, из которого не выбраться. Лэй Ле в этой постоянной гонке начал потихоньку набирать вес. Он с сожалением отметил, что со временем всё больше походит на типичного мужчину средних лет, хотя лишь недавно перешагнул порог тридцатилетия. Когда Лулу с друзьями пришли в гости, Вэнь Сяонуань очень обрадовалась. За два дня до этого она решила, что наготовит вкусностей, поэтому в субботу встала пораньше и отправилась на рынок. Вернувшись с продуктами, девушка отправилась на кухню и стала готовиться к приёму гостей.

Придя к ним в дом, друзья бросились обниматься и дурачиться, будто вернулись в студенческие годы. За столом все ели, не стесняясь, а уничтожив всё с молниеносной быстротой, принялись шутить и смеяться. После сытного ужина все разъехались по домам. Вэнь Сяонуань никак не хотела прощаться. Она убирала со стола, а на её лице всё ещё сияла очаровательная улыбка. Лэй Ле была по душе такая радушная атмосфера, и с уходом гостей он загрустил. Лулу делала на спутниковом телевидении общественно-образовательную программу — хоть и не бог весть что, однако каждый день в назначенное время девушка блистала на экране. Один из гостей был телекорреспондентом на спортивном канале, другая — ведущей передачи на сельскохозяйственном канале, третий — ведущим канала мобильного оператора. Если речь заходила о работе, каждый жаловался на трудности, однако все привычно шагали по проторённой колее. Лулу интересовалась условиями работы на канале мобильного оператора — зарплатой, медицинской страховкой, жилым фондом, спортивный корреспондент рассказывал об инциденте во время записи последнего сюжета о баскетбольном матче инвалидов-колясочников. Журналистка сельскохозяйственного канала сообщала о предстоящей второй записи программы. Всю оставшуюся часть ужина они только и делали, что судачили о своей работе, не давая Вэнь Сяонуань и слова вставить. Лэй Ле знал, что здесь не было злого умысла, просто все очень занятые люди и давно не виделись, а работа — главное, что их объединяет. Однако Вэнь Сяонуань эти разговоры никак не касались. Она сидела погружённая в себя, задумчиво жевала и иронизировала над бывшей однокурсницей, которую они когда-то терпеть не могли. Лулу и другие лишь посмеялись из вежливости. На службе они продирались сквозь тернии к звёздам и давно уже обзавелись такими коллегами, которые им и в подмётки не годились, и раздражали ещё больше, чем та однокурсница. Студенческие годы для них уже ушли в прошлое, словно скрылись за матовым стеклом. То время, полное молодости и сил, потускнело, оставив лишь приятные и тёплые воспоминания. Однако Вэнь Сяонуань после окончания института как будто бы, наоборот, застыла. Её друзьями были однокурсники, её круг общения был узким, как и раньше. Из-за того, что жизнь она знала лишь поверхностно, та занудная однокурсница до сих пор отчётливо стояла у неё перед глазами. Сяонуань избегала неурядиц реальной жизни, пряталась от них в своём маленьком доме. Её вчера, сегодня, завтра проходили как один длинный выходной. Муж пытался убедить её, что, простояв десять лет лицом к стене, надо всё-таки попытаться снести эту стену — если надолго замкнуться в себе, есть опасность оказаться за бортом. Однако он знал, что её это и не тревожит. Сейчас так много людей борется за должности, и неважно, участвуешь в этом или нет — зачастую всё равно остаёшься голодным! Он хотел посоветовать жене снизить запросы и попробовать что-то другое, если её не берут туда, куда ей хочется, но увидев, как она, весело напевая, вытирает стол, не решился открыть рот. Ну ладно, пусть не ищет то, что ей не по сердцу! Каждый раз, когда он убеждал её поступить по-другому, она принималась реветь: «Я, кроме радиотрансляций, больше ничего не умею! Ты тоже закончил факультет радиовещания, должен знать, сколько трудностей нам доставил голосо-речевой тренинг, дыхательные упражнения! Почему ты работаешь по специальности, другие тоже, а я должна делать что-то другое?!» Закончив плакать, она всхлипывала ещё пару раз, словно обиженная звезда. Вэнь Сяонуань была младше мужа на три года, но иногда ему казалось, что на все десять, а то и больше.

В десять вечера Лэй Ле, умывшись, уже лежал в постели. У кровати, скрючившись, сидела Вэнь Сяонуань и читала информацию о разведении кошек на интернет-форуме. Так повторялось каждый день: работающий муж хотел вовремя лечь спать, а его жена-домохозяйка ближе к вечеру находилась на пике биологической активности — читала, смотрела телевизор, висела в Интернете. Лэй Ле уже привык засыпать, глядя на спину Вэнь Сяонуань, под стук клавиатуры или диалоги героев корейских мыльных опер. Другая комната пустовала, и вся их жизнь проходила в спальне.

— Я засыпаю, спокойной ночи! Ты тоже не засиживайся!

— Засыпай скорее, завтра рано вставать!

Подобный обмен советами происходил между ними, живущими в разном времени, каждый вечер.

Муж спал, жена продолжала сидеть в Интернете, стук клавиш сопровождался мерным сопением, и так изо дня в день.

— Нет уж! Мне нужно деньги зарабатывать! — вдруг донеслось из кровати.

Вэнь Сяонуань смотрела телевизор до половины третьего. Она оглянулась и увидела, что Лэй Ле перевернулся с боку на бок, бормоча одну фразу. Она поколебалась мгновение, но всё же разбудила мужа. Сяонуань разбирало любопытство: так много лет вместе, а она впервые услышала, что он разговаривает во сне.

— Мне снилось, что я болен, а денег на лечение не хватает. Не хватает на выплату кредита, квартиру конфискуют, мы оказываемся на улице… — рассказывал свой сон Лэй Ле. У него на лбу выступили капельки пота, он ещё не проснулся окончательно и выглядел напуганным приснившимися болезнью и неудачами.

— Ты такой впечатлительный! — Вэнь Сяонуань едва ли не с презрением смотрела на испуганное лицо своего мужчины.

— Мне нельзя болеть. Я должен обеспечивать тебя и кошек едой и тёплой одеждой, — Лэй Ле чеканил слова, словно высказывал твёрдое решение.

— Братец, ты слишком суров. — С этими словами Вэнь Сяонуань поднялась и направилась к компьютеру.

Она уже потеряла интерес к сонной болтовне супруга, этот лепет показался ей диким: тоже мне унылая песня о жизни на краю гибели! В конце концов, днём место мыслям, а ночью место снам. Однако, сев к компьютеру, Вэнь Сяонуань не смогла сосредоточиться — сон Лэй Ле крепко засел у неё в голове, все мысли вертелись вокруг него.

За окном было черным-черно. Окна дома напротив тоже были тёмными. Заполнившая всё пространство чернота лишила надежды на то, что когда-нибудь появится свет. Восточная окраина города уже превратилась в спальный район: люди, которые здесь жили, трудились в центре, а отдыхали в своих домах. Они рано вставали и поздно возвращались. Все силы они отдавали работе в процветающих городских кварталах, а затем, преодолев долгий путь, возвращались в свой район восстанавливать силы. Поэтому свет здесь выключали рано, как в казарме, после десяти вечера огни один за другим гасли. После одиннадцати становилось по-настоящему тихо и безмолвно. Вэнь Сяонуань была единственной полуночницей на всю округу. Она уже привыкла в одиночестве развлекаться в этой полной тишине. Её, в отличие от всех, не волновало, какое сейчас время суток, и казалось, ей никогда не наскучит бездельничать дни напролёт. Объективно говоря, все остальные постоянно боролись с нуждой и трудностями, а Вэнь Сяонуань жила в достатке и комфорте, потому что за её спиной был мужчина, который и во сне боялся заболеть и потерять работу, и ей не приходилось сталкиваться с проблемами.

— Братец, я живу под твоим крылом и поэтому, даже не имея работы, всё равно не чувствую себя неловко, — прошептала Вэнь Сяонуань, глядя на вновь крепко спавшего супруга.

Пробудившись ненадолго, он снова погрузился в сон на несколько часов, но когда перевернулся на бок, почувствовал, что жена ещё не легла. Он с трудом поднялся и неожиданно обнаружил, что она всё ещё сидит за компьютером.

— Жена, ты проснулась?

— Конечно, нет. Я же ещё не ложилась, — ответила Вэнь Сяонуань, не отводя взгляда от монитора.

Лэй Ле смотрел на её фигурку — худую, как спичка, — и вдруг ему пришла в голову ассоциация с мёртвой свиньёй, которая не боится крутого кипятка.[44] Он только хотел сказать что-то, но Вэнь Сяонуань его опередила.

— Давай быстрее сюда, посмотри, красиво или нет? — вскрикнула она, указывая на экран компьютера.

На экране был костюм европейского покроя странного вида — многослойный, несуразный до такой степени, что уму непостижимо. Сшит он был из хлопка, трикотажа и ещё какого-то материала и стоил сорок девять юаней. Цена вполне соответствовала затраченным на него непонятно каким усилиям и не-разбери-каким материалам. Вот только Лэй Ле костюм не приглянулся, и он никак не мог взять в толк, зачем Вэнь Сяонуань всю ночь разглядывает на сайте «Таобао»[45] всякую ерунду.

— Ты не ходишь на работу, зачем тебе носить такие вещи? Чтобы по улицам гулять?

— Ты что, не понимаешь? Если я не работаю, то мне и одеваться не надо? — стала кокетничать Вэнь Сяонуань, не отрываясь от экрана. Не желая вдумываться в слова мужа, она даже не заметила, что он не в настроении.

— Ну, это уж слишком, всю ночь не спишь!

— Это ты полночи болтаешь во сне, весь сон слетел! — Вэнь Сяонуань действительно не могла уснуть из-за кошмара, который пересказал Лэй Ле. Его напряжение растворилось во сне, а она продолжала переживать из-за этого.

Тот сон был отчётливым: Лэй Ле бессильно лежал на больничной койке, Вэнь Сяонуань всхлипывала, слёзы капали на одежду, повсюду валялись бинты. Эта страшная картина была так осязаема, что Лэй Ле проснулся в испуге: «Без сомнения, это дурной знак. Он как командир без войска… Это надо прекратить… Если вдруг что-то плохое случится, то на весах две человеческие и четыре кошачьи судьбы!»

Лэй Ле внимательно посмотрел на силуэт жены. Эта девушка, которая вышла за него замуж, но поленившаяся даже сыграть свадьбу, своим бездельем сама загнала себя в угол. Он каждый день напрягался изо всех сил, не позволял себе расслабиться ни на миг, боялся: вдруг что-то случится и разрушит их хрупкое счастье? Зато она, на удивление, всю ночь, не смыкая глаз, рыскала по сайту «Таобао» и рассматривала дрянную одежду. Ну разве это жена? Она больше походила на дочь — милую, искреннюю, но своенравную и взбалмошную, от которой можно ждать чего угодно.

«Неужели ты всю жизнь будешь такой?» — хотел воскликнуть Лэй Ле, но слова застряли в горле.

Пока муж не вышел из дома, Вэнь Сяонуань всё так же сидела у компьютера. Спать, видимо, не хотелось, а о существовании супруга она уже напрочь забыла. Казалось, всё её внимание сосредоточилось на экране: картинки с разнообразной дешёвой одеждой полностью захватили её. На самом деле ей не хотелось даже смотреть на мужа, в эту бессонную ночь она не могла сдержать слёз. Лэй Ле специально пошумел немного и решил, что его полностью игнорируют. По пути на работу он заметил в автобусе молодых девушек и внезапно проникся к ним уважением. Все они поднялись спозаранку и в переполненном автобусе ехали в сторону города: кто-то в бодром настроении, кто-то — понурив голову. Они были такие же, как Вэнь Сяонуань — так же ненавидели рано вставать, но всё-таки поднялись. Они преодолевали свою усталость и ехали на работу, на встречу с начальством и непредвиденными обстоятельствами. Лэй Ле вдруг пришло на ум немного старомодное выражение, редко употребляемое в наши дни, — «трудящаяся женщина».

5

Вэнь Сяонуань стала вставать всё позже и позже, или, точнее, — всё раньше. Время, когда она ложилась, постепенно сместилось с полуночи на утро. Лэй Ле открывал заспанные глаза и видел, как она без устали сидит перед экраном компьютера. Однажды она в обнимку со спящей кошкой, в полной тишине сидела в гостиной на диване, застеленном рваным покрывалом. Её жалкая фигурка на фоне голых серых стен напомнила Лэй Ле продавщицу спичек.[46] На вопрос, почему она не спит, Вэнь Сяонуань ответила, что не знает, но размышляет, почему ночное время проходит так быстро. Когда она ложится попозже, то незаметным образом просыпается сразу на следующий день. Соответственно, время её пробуждения тоже отодвинулось. Однажды, когда Лэй Ле пришёл с работы, его жена чистила зубы. Она радостно улыбнулась ему полным пены ртом, и сказала, что он вернулся очень вовремя — можно вместе позавтракать. Лэй Ле, горько усмехнувшись, ответил, что опасается, не слишком ли он много на себя взял, женившись на лунной богине, которая мыслит неземными понятиями.

Он вспомнил, что однажды около двенадцати дня ему позвонила взволнованная Лулу. Они не были особо близки — только посылали друг другу поздравления с Новым годом. Не была она и близкой подругой Вэнь Сяонуань — всего лишь однокурсницей.

— Привет, ты знаешь, где твоя жена? Её мобильный отключён, — выпалила Лулу в телефонную трубку.

— Она спит.

— Скажи мне номер твоего домашнего телефона.

— У нас нет домашнего телефона.

— И как я найду Сяонуань?

— Если только изо всех сил будешь трезвонить ей в дверь. — Лэй Ле горько усмехнулся. Днём Вэнь Сяонуань было не отыскать. Она уже стала привидением, которое выходит только по ночам.

— Она что, вампир? Тебе это разве не надоело? Ты тоже не можешь её найти?

— Ага, никто не может. Днём она спит, только по выходным встаёт раньше, потому что я дома. Обычно в будни она дома одна и всё время спит.

— Ну ладно. Хорошие новости — а её нет.

Лулу хотела предложить подруге поучаствовать в звукозаписи. Их сотрудница уволилась, и Лулу сразу же подумала, что это хорошая возможность для Вэнь Сяонуань, однако дело было срочное — в тот же день после обеда надо было быть в студии на собеседовании. Лулу и Лэй Ле оба были на работе, и никто не мог воспользоваться самым примитивным способом — разбудить Вэнь Сяонуань стуком в дверь. Никто не в силах был ворваться в её сон, поэтому никому не удалось бы сейчас найти её. В реальности повседневной жизни она отсутствовала уже очень долго.

После обеда Лэй Ле увидел, что картинка Вэнь Сяонуань мерцает в «МСН» — программе обмена мгновенными сообщениями. Однако на часах было четыре. Даже если бы Вэнь Сяонуань уже причесалась и умылась, и была готова немедленно выйти из дома, то с восточной окраины города она добралась бы до места работы Лулу только к шести вечера. Он всё-таки решил наудачу позвонить Лулу — а вдруг ещё есть шанс?!

— Ну, вы, конечно, даёте! Сколько на часах-то? Давно уже нашли замену. Сейчас работы мало, а людей много, Вэнь Сяонуань всё проспала. Я хотела помочь ей заработать на ремонт гостиной, но не удалось…

Слова Лулу неожиданно задели самолюбие Лэй Ле. Он вспомнил, что в институте Вэнь Сяонуань училась лучше Лулу. Он их обеих рекомендовал для работы в студии звукозаписи, но после прослушивания выбрали Вэнь Сяонуань, а Лулу отказали. Вэнь Сяонуань стало неудобно, она боялась, что Лулу расстроится и это скажется на их дружбе. Однако нечего вспоминать о прошлых достижениях, сейчас Лулу не просто состоялась в профессии, а нашла своё место в обществе. А его жена прячется в четырёх стенах. Между безработной домохозяйкой и успешной ведущей теперь непреодолимая пропасть, и остаётся только вздыхать, припоминая, что когда-то они учились в одной группе.

Лэй Ле отправил Сяонуань сообщение — написал, что случилось днём. Он предполагал вызвать досаду, но никак не ожидал, что она будет спокойна, словно облачко на безветренном небе. Жена ответила, что не судьба ей заниматься этим делом. Днём ей как раз снился сон, в котором кто-то учил её печь торт, и при этом наказал сначала порезать лук. При виде мигающего сообщения, повествующего о приснившемся луке, Лэй Ле нахмурился, скривил рот и не мог сдержать раздражения. Печь торт да лук резать — только о еде и говорит, даже сны об этом снятся! Упустив хороший шанс, она даже не отреагировала как положено, а с безразличным видом болтает о какой-то ерунде.

«Как тебе это?» — В сообщении Вэнь Сяонуань появилась интернет-ссылка.

Лэй Ле не проявил интереса, но всё-таки уныло нажал на неё. Открылась страница с изображением толстовки с рукавами в виде крыльев летучей мыши, небесно-голубого цвета, с узором в красный горошек, за тридцать шесть юаней.

«Очень красиво. Покупай, раз нравится». — Лэй Ле даже не стал внимательно разглядывать. Эти кричащие цвета и вызывающий фасон его нервировали. Он представил, как Вэнь Сяонуань пялится в монитор. Наверняка, не успев проснуться, включила компьютер и теперь, нечёсаная и неумытая, сидит перед ним и с увлечением разглядывает одежду.

«Да не буду я покупать, просто смотрю». — «Вот оно что». — Лэй Ле не знал, что и ответить. Всё внимание его жены сосредоточилось на Интернете, невообразимой одежде, форуме кошатников и американских сериалах. Эта приятная жизнь в Интернете поглотила её свободное время, а точнее — всё её время. Ему ничего не оставалось, кроме как поддакивать. Жене было одновременно и скучно, и радостно. Он не хотел разрушить эту радость. Он даже сомневался, способен ли он это сделать — существует ли он в её мире?

«Я пошёл на озвучку. Веди себя хорошо, займись делом». — Лэй Ле напечатал эти слова и уныло уставился в экран. В действительности делать ему было нечего.

«Лэй Ле, не забудь, что завтра вечером я жду тебя и Сяонуань на ужин», — пришло сообщение от Фэн Юя.

Тот сидел за стенкой. Ему лень было разговаривать, и вместо этого он печатал сообщения. Он напомнил Лэй Ле о договорённости завтра вместе поужинать.

«Да-да», — раздосадованный сообщением о рубашке с рукавами «летучая мышь», Лэй Ле не проявил никакого интереса к тому, что написал его коллега. Его даже посетило неприятное предчувствие, что Сяонуань наверняка найдёт пустяковый предлог отказаться от встречи. Ей всё меньше хотелось выходить куда-либо.

В фирме работала одна молодёжь, и, хотя, как и в любой организации, случались размолвки, в целом атмосфера была дружелюбная. Нередко вместе ужинали и приглашали своих родственников. Раньше Вэнь Сяонуань охотно принимала приглашения, иногда и сама спрашивала, не предвидится ли в ближайшее время корпоратив. Однако, чем больше она сидела дома, тем меньше интересовалась, что происходит за пределами квартиры. Даже ленясь сходить в гостиную, она всё делала в спальне. Без веской причины даже на улицу не выходила.

И действительно, когда вечером Лэй Ле напомнил жене, что назавтра их пригласили на ужин, Вэнь Сяонуань вся скукожилась, выказывая неохоту и перебирая в голове возможные поводы для отказа. Она знала, что муж хочет, чтобы она пошла, но ей совсем не улыбалось битый час трястись в автобусе, чтобы встретиться с ним, и, преодолев долгий путь, сидеть за столом в статусе жены с теми, кого она совсем не знает.

— Братец, можно я не пойду?

— Можно, — Вэнь Сяонуань ещё не успела произнести придуманный ею кокетливый отказ, как Лэй Ле согласился. Ему вдруг стало досадно, и он подумал: «Тоже мне королева, возьму тебя с собой — ещё и жалеть придётся. Не хочешь идти, ну и не надо».

— Ты так быстро согласился, дорогой.

— Я собираюсь дать тебе денег. — Лэй Ле решил сыграть свою роль — роль доброго папы. Ему показалось, что он наконец нашёл выход. — Иди поучись чему-нибудь, ведь, если будешь по-прежнему торчать дома, совсем пропадёшь.

— Я тебе неприятна? — Было очевидно, что Вэнь Сяонуань ведёт себя как капризный ребёнок. За внешней обидчивостью скрывались игривые интонации.

— Я боюсь, что ты устала от безделья.

— Не устала, мне очень хорошо. Ты мой защитник. А мне ничем заниматься не хочется.

— Тебе рано или поздно всё равно придётся возвращаться в общество, а то в юном возрасте превратишься в старую тётку. Потом будешь жалеть, что я тебя держал взаперти.

— О том, что будет потом, потом и поговорим.

— Ты подумай. Поищи, чему бы хотела научиться, запишись в кружок, тогда и появятся новые интересы. У меня волосы дыбом встают от мысли, что ты целыми днями рассматриваешь на «Таобао» всякие жуткие вещи.

— Я подумаю, — сказала Вэнь Сяонуань надменно, будто с большим усилием заставила себя снизойти до того, чтобы согласиться с предложением нижестоящей инстанции.

Лэй Ле всегда считал, что она очень мило кривляется, теперь же стал потихоньку уставать от её привлекательности. Если бы она была притворно милой, то и ладно, но она была по-настоящему очаровательной — до такой степени, что это не вязалось с её возрастом и могло однажды надоесть.

Вечером на ужин Лэй Ле пришёл один. Как назло, Вэнь Сяонуань оказалась единственной отказавшейся от встречи, все остальные пришли со своими спутниками и спутницами. Лишь он, раздобревший от семейной жизни, в одиночестве сидел в окружении коллег.

— А где жена? Почему не пришла? Неужели ваши кошки опять заболели? — девушка Фэн Юя участливо расспрашивала о Вэнь Сяонуань.

— Ей нездоровится. — Лэй Ле сидел как на иголках. Он уже жалел, что так легко стерпел каприз жены. Нужно было ей прямо сказать, что ему важно её присутствие.

— Жена — как птица в золотой клетке: не работает, целыми днями сидит дома, как отшельник, да ещё и, чуть что, болеет! — Язычок у девушки Фэн Юя был острым и Лэй Ле смутился ещё более.

— Так вышло. Поначалу она хотела пойти, но я решил, что лучше ей так далеко не ехать и отдохнуть дома. — Лэй Ле, изобразив равнодушие, пытался сгладить конфликт, но в душе затаил обиду на Вэнь Сяонуань: «В прошлый раз вместо ужина мы носили кошку к ветеринару, будто это не дворовая кошка, а хозяйка дома. Какая разница, сегодня или завтра нести её в лечебницу? Ты и так домохозяйка, надо же иногда ради приличия выходить на улицу и общаться с людьми. Эта неотделанная квартира стала для тебя раем на земле, оплотом вечной свободы и одиночества».

А Вэнь Сяонуань в это время наслаждалась покоем. Раз мужа нет дома, не надо готовить ужин. Налила себе соевого молока, из соевых выжимок состряпала блинчики — из одного продукта получились и еда, и питьё. Вопрос ужина решился сам собой. Уютно устроившись и с кружкой молока в компьютерном кресле, она смотрела сериал «Теория большого взрыва». Лэй Ле не дома, значит, можно не ходить на цыпочках и не надевать наушники, а включить на всю громкость. Она не знала, что в это время муж ругает про себя её дурные привычки: жена не спит ночью и не встаёт с постели днём, не работает и не учится, невнимательна к чужому мнению и не проявляет чуткости к чужому настроению, вместо того чтобы взрослеть, она возвращается в детство.

6

Гроза разразилась, когда Лэй Ле обнаружил, что с банковской карты исчезли две с половиной тысячи юаней. Это случилось в полдень, и по обыкновению Вэнь Сяонуань должна была бы десятый сон видеть. Однако Лэй Ле получил сообщение на телефон о списании с карты, и эта сумма была для него не пустяковой, а очень даже значительной. Раз карточка в руках жены, значит, она сейчас не спит, а тратит деньги. Он хотел позвонить ей и узнать, в чём дело, но подумал, что после свадьбы Сяонуань уже должна была научиться вести семейный бюджет — увеличивать доходы и сокращать расходы. Не следует ему быть таким скупым и выпытывать, на что она в этот раз потратила деньги, раз уж он их зарабатывает. Он сдержал любопытство и решил, придя домой, потихоньку выведать, что она приобрела. Однако вечером Вэнь Сяонуань не оказалось дома — домоседка вышла на улицу и до самого ужина не возвращалась. Лэй Ле уже привык, что после работы его ждут горячий суп и горячее питьё, и ненавистно взглянул на остывшие кастрюли и холодную плиту — всё это так неожиданно. Он раздумывал, стоит ли звонить Вэнь Сяонуань, и в этот момент услышал, как в замке двери проворачивается ключ.

— Прости меня, дорогой. Я не ожидала, что вечером на дорогах не протолкнуться. — Вэнь Сяонуань с редькой и капустой брокколи в руках прошла прямо на кухню.

Всё равно в гостиной лежал линолеум, который давно уже облез, поэтому в обуви было удобней, и бог с ней, с гигиеной. Вэнь Сяонуань, не сняв туфли на высоком каблуке, принялась хозяйничать, как заправская кухарка.

— Сытый голодного не разумеет. Конечно, тебе неизвестно, что в часы пик на улицах столпотворение, везде пробки. В метро пробок нет, зато тебя могут спрессовать как лист фотокарточки. Вся тяжесть рабочего дня — не в офисе, а в пути на работу и обратно домой. — Лэй Ле разозлился, что его безработная жена не имеет никакого представления об этом, но зато был доволен её активностью на кухне. — Зачем ты выходила? Непременно надо было идти за продуктами, когда люди с работы возвращаются?

— Разве я не последовала твоим мудрым советам «расширять кругозор» и «продолжать учёбу»? Всё ради того, чтобы не отбиваться от коллектива и не отдаляться от тебя, уважаемого.

— Значит, ты гуляла по улицам и изучала социум?

— Сегодня у Аулу как раз был выходной. Сначала я записалась на курсы, а потом мы с ней прогулялись.

Когда Лэй Ле услышал про запись на курсы, у него загорелись глаза. Он не ожидал, что его призывы возымеют действие. Нежданно-негаданно Вэнь Сяонуань очнулась от спячки.

— А я недоумевал, почему днём с кредитной карты была списана куча денег. Оказывается, моя жена решила расширять кругозор!

— Точно! Сначала я сходила на вводное занятие, чтобы не зря потратить деньги. Сначала пробуй — потом покупай!

— Моя жена — такая экономная хозяйка! — Лэй Ле подошёл сзади и обнял её.

— Подожди — вот научусь и буду готовить тебе пироги с черникой! — Вэнь Сяонуань прильнула к мужу и перестала строгать капусту.

— Что это ты говоришь? — Лэй Ле показалось, что он ослышался. Он сжал её плечи.

— Я сказала, что когда выучусь, то смогу печь пироги. Приготовлю для тебя черничный пирог, он же тебе так нравится. — Вэнь Сяонуань засмеялась как ни в чём не бывало.

— На какие курсы ты записалась?

— На курсы приготовления выпечки!

— Ты потратила две с половиной тысячи, чтобы научиться печь пироги? Ты уверена, что не шутишь? — Вены на шее Лэй Ле вздулись, словно две стрелки чеснока.

— Да, я записалась на курсы по приготовлению заморских десертов! Разве ты не об этом мечтал? Я ведь сама поначалу не хотела. — Вэнь Сяонуань невозмутимо принялась резать редьку. — Ты всё-таки так добр ко мне!

— Ты что, с ума сошла? Сто процентов выпускников Института радиовещания находят работу, а ты после окончания так толком и не работала. Я боялся, что, сидя дома, ты совсем опустишься, поэтому и предложил тебе пойти научиться чему-нибудь. А у тебя голова будто опилками набита — пошла учиться печь пироги! Две с половиной тысячи — это пол моей зарплаты, это ежемесячный взнос за квартиру, а ты её без зазрения совести отдала повару! Зачем тебе изучать эту ерунду? Ты что, вправду возомнила себя кулинаром? Посмотри, как мы живём: бетонный пол, продавленный диван — как на стройплощадке. Зато в кухне духовка, сковородки, миксер для приготовления соевого молока круче, чем в ресторане! Ты считаешь, что мы едим досыта и одеваемся тепло? Без забот, без хлопот! Целыми днями занимаешься всякой ерундой, я думал, ты маешься от безделья, и смотрел на это сквозь пальцы. А сейчас ты совсем спятила! Ты в своём уме? Ты… — Лэй Ле уже несло. Даже при виде слёз на глазах Вэнь Сяонуань сердце его не дрогнуло. В тот момент ему казалось, что она просто смехотворна — ничего не понимает, ничего не умеет. Только и знает, что нести вздор да слёзы лить.

— Ты же говорил, что заботишься обо мне! Сам просил, чтобы я нашла новые интересы! Да, я такая, у меня нет воли к борьбе, нет желаний, есть только лень. По мне, лучше уж голодать, чем добывать еду. Когда мы поженились, я такой и была. Нечего злиться! — Вэнь Сяонуань тоже рассердилась и наступила Лэй Ле на ногу.

От удара каблуком стало так больно, что Лэй Ле скривился. Всё происходящее показалось бредом. Эта злобная, хвастливая женщина, которая готова голодать, вместо того чтобы зарабатывать на пропитание, была той самой, с которой он много лет встречался, взял в жёны и любил до сих пор. В двадцать с небольшим ей было не стыдно вести жизнь пенсионерки. Её только то и заботило, чтобы оправдывать свою жизнь, похожую на сладкий сон, какими-то дикими фантазиями. Он попросил её пойти учиться, а она возьми да и запишись в кулинарную школу, как идиотка. Он высказал наболевшее, а её обида сменилась гневом и агрессией.

— Я пойду пройдусь, — Лэй Ле бросил взгляд на искажённое плачем лицо жены и вышел.

В шашлычной у ворот дома Лэй Ле заказал пива и шашлыков. На фоне убогой обстановки он и сам выглядел неудачником. Действительность не так уж расходилась с тем, что казалось, — он на самом деле чувствовал себя разочарованным и раздражённым: вроде всё как обычно, вот только жена странно себя ведёт. Он вовсе не собирался засиживаться тут, но домой идти боялся. Это был дом Вэнь Сяонуань, она постоянно торчала там. Сочетание беспорядка и убожества не смущало её. Его же прерогативой было рано выходить и поздно возвращаться, и на всё, что было в доме, прав у него вроде и не было. Он любил Вэнь Сяонуань, но она его достала. Её способность чувствовать себя уютно в любой обстановке угнетала. Он размышлял, не пора ли подвести черту под своей жизнью: вот он в заброшенном доме рядом с этой пассивной женщиной стареет и умирает в обнимку с четырьмя заброшенными кошками.

В этот момент пришло сообщение от Вэнь Сяонуань: «Возвращайся давай, хватит уже, я тебе яичницу пожарю». Она не могла долго обижаться, парой фраз конфликт для неё был исчерпан. Спустив кучу денег на курсы для душевнобольных по приготовлению всякой дряни, она думала, что буря уляжется благодаря жареной яичнице.

Лэй Ле, всё ещё негодуя, открыл входную дверь. Он не мог заставить себя быть снисходительным к её фокусам, хотя смутно осознавал, что её уже не исправить. Противостоять и дальше — всё равно что метать бисер перед свиньями. На облупленном столике стояло блюдо с брокколи и яичница. Вэнь Сяонуань недвижно сидела перед компьютером. Кошки невозмутимо ели из своих мисок. Всё было по-старому. Он полулежал на кровати, и всё вокруг казалось ему точно таким же, как вчера. Лэй Ле молча забрался под одеяло. При виде сгорбленной спины супруги его глаза вдруг увлажнились — конечно, из-за выпитого пива или же свет раздражал, вряд ли была какая-то другая причина… Эта спина уже много лет маячила перед глазами и давно стала привычным атрибутом жизни. Почему бы и слезам не стать привычкой?

7

После ссоры обоим было неловко. Лэй Ле, как обычно, ходил на работу, Вэнь Сяонуань стирала и готовила, только разговоров стало меньше. Вэнь Сяонуань стала посещать курсы по понедельникам, средам и пятницам — эти чёртовы кулинарные курсы! После того как муж отругал её, она попыталась отказаться и вернуть деньги, но оказалось, что полную сумму уже не вернут. Только по уважительной причине вернут семьдесят процентов от суммы взноса. Вэнь Сяонуань решила, что нет смысла терять тридцать процентов, и заставила себя под укоризненным взглядом Лэй Ле приступить к освоению европейских десертов. Начали с простых рецептов, типа маффинов, которые Вэнь Сяонуань и раньше пробовала готовить. Она решила чуть сэкономить, раз уж так много потратила, и подождать, пока они займутся изысканными десертами, — вот тогда она преподнесёт мужу настоящий шедевр! Её кулинарные способности помогут вернуть утраченное доверие. Когда стол будут украшать роскошные десерты, муж будет сытым и довольным.

Теперь по понедельникам, средам и пятницам Лэй Ле не ждал дома накрытый стол. Только когда Сяонуань наконец возвращалась, они принимались за запоздалый ужин. Обычно он приходил раньше жены. Уже несколько лет он не готовил сам и привык, проголодавшись, обращаться к жене. Он вспомнил, что до того, как Вэнь Сяонуань окончила институт, и они жили в ещё более обшарпанной, чем эта, съёмной квартире, именно Лэй Ле стоял за плитой в переднике, а подруга наблюдала со стороны. Она не умела даже сварить макароны: не знала, что сначала — налить воды или положить макароны? «Если взглянуть с этой точки зрения, то она очень даже повзрослела», — пришёл к неожиданному выводу Лэй Ле. И это произошло именно на кухне. Благодаря жене его желудок был в порядке, даже когда на сердце было тяжело. Поэтому, когда Вэнь Сяонуань вернулась, неся в руках морковный торт, он принялся уплетать его и не забыл ущипнуть её за щёку — жест не грубости, но дружелюбия. Ведь после разногласий всегда наступает момент, когда лёд начинает таять, а благоприятными сигналами к этому становятся не только такие очевидные желания, как обнять и поцеловать, но и ущипнуть и погладить.

— Как ты считаешь, может, принести такой торт на встречу твоих однокурсников? — воодушевлённо спросила Вэнь Сяонуань.

— Откуда ты знаешь о встрече? Я же тебе ещё не говорил! — Лэй Ле чуть не подавился, удивившись такой осведомлённости Вэнь Сяонуань.

В выходные должна была состояться небольшая встреча по случаю приезда одного из однокурсников. Он учился в аспирантуре и жил за рубежом. Институтские друзья решили собраться небольшим составом. Сначала Лэй Ле намеревался пойти. Кроме парня, который учился за границей, он ещё нескольких друзей давно не видел. Однако, как назло, придумали совместить эту встречу с новосельем Ша Сюэтин. Эта Ша Сюэтин не была для Лэй Ле чужой, она была его бывшей девушкой. Причин для неловкости не было, но иногда лучше просто вспоминать, чем снова встречаться. По правде говоря, Лэй Ле и вспоминать-то не хотел, он вообще не желал её видеть.

Прошло почти десять лет с тех пор, как Лэй Ле встречался с этой девушкой. Поначалу он был неравнодушен к ней, но потом они мирно разошлись. Они встречались менее года и разорвали отношения за два года до того, как Вэнь Сяонуань поступила в институт. Расставаясь, они условились, что останутся друзьями, однако впоследствии без лишних слов оба осознали, что им не по пути. Лэй Ле не мог вспомнить, чтобы во время всей учёбы он потом хоть раз заговорил с Ша Сюэтин, будто они избегали друг друга и делали вид, что не знакомы.

Лэй Ле сам предложил расстаться, его раздражала её неестественность. Чем дольше он наблюдал её потуги выглядеть солидно, тем меньше она его привлекала. Лэй Ле не нравилось, что в летнюю жару она упорно носила чёрные чулки и во дворе института среди девушек с голыми ногами демонстрировала отнюдь не худые ноги, будто бы в любое время была готова ступить на красную ковровую дорожку. Его раздражало её стремление отмечать шесть с половиной недель знакомства, девяносто девять дней знакомства — все эти фокусы мнимого знатока любовных отношений. Он бесился, глядя, как она целыми днями разглядывает глянцевые журналы, интересуясь его мнением по поводу причёсок или украшений. Её представление о счастье заключалось в ненасытном стремлении к богатству. Она смотрела только иллюстрированные журналы, любила цитировать статьи и обсуждать это с другими людьми. Ей не нравилось «читать», только «просматривать». Лэй Ле казалось, что все мысли девушки с космической скоростью крутятся вокруг всякой ерунды, типа бифштексов, сумок и вечерних платьев, к которым он не испытывал никакого интереса. У Ша Сюэтин было твёрдое убеждение: женщина должна быть элегантной и романтичной. Однако Лэй Ле никогда не задумывался над такими глобальными вопросами и стал смутно догадываться, что не сможет вечно обеспечивать ей элегантность и романтику. Она напоминала ему образцовую квартиру с чистовой отделкой: когда осматриваешь её, она выглядит очень привлекательной, но как только переедешь, всё окажется неудобным.

Когда Лэй Ле предложил расстаться, ему показалось, что Ша Сюэтин тоже понимает всю никчёмность их отношений. Она заплакала, но только от бессилия изменить свой статус брошенной. Её расстроило не само расставание, а тот факт, что не она стала инициатором разрыва, не она уверенно сказала «прощай!». Сейчас он узнал, что эта девушка стала женой бизнесмена. Её мечты о пустой и роскошной жизни могут легко и просто осуществиться. Если подумать, то они несколько лет не виделись, но Лэй Ле совершенно не интересовала её теперешняя жизнь…

— Сегодня я в «МСН» переписывалась с нашей однокурсницей Вэньцзы. Она сказала, что на встречу можно привести членов семьи, и предложила мне тоже прийти, — объяснила Вэнь Сяонуань.

Преимущество институтской дружбы в том, что это один круг общения, а недостаток в том, что круг этот очень узкий.

— Так мы пойдём? — Вэнь Сяонуань засомневалась. — Неужели нет? У тебя совесть есть? Ты не хочешь увидеться с друзьями, которые приехали из-за границы? А твоя бывшая девушка празднует новоселье — неужели ты не поздравишь её?

Вэнь Сяонуань знала об отношениях Лэй Ле и Ша Сюэтин. Она никогда не выспрашивала подробности, но иногда не могла удержаться, чтобы не посмеяться над её толстыми ногами в чулках. Лэй Ле понимал, что Вэнь Сяонуань говорит так вполне обдуманно, это её стиль общения. Она никогда не враждовала с людьми и не хотела влезать в то, что её не касается.

— Ты пойдёшь? — Лэй Ле совсем не хотелось идти вместе с женой. Он так и представлял, как встреча Сяонуань и Сюэтин станет поводом для пересудов среди однокурсников. Агрессивное поведение Сюэтин и нежелание Сяонуань пасовать могут накалить атмосферу. Он не хотел брать с собой жену, потому что заботился о ней и желал по возможности избежать проблем.

— Ты не хочешь, чтобы я пошла?

— Да нет, почему же? — Лэй Ле подумал и решил не выдавать своих сомнений. В такой момент любая причина звучала бы надуманно — как говорится, бумага от огня не спасает, а Лэй Ле чувствовал, что должен предотвратить пожар.

— Можно приготовить такой торт? — Вэнь Сяонуань не обратила внимания на его замешательство, все её мысли были о десерте.

— Можно.

В субботу утром Вэнь Сяонуань долго боролась с будильником, чтобы встать до полудня. Только ради того, чтобы сопровождать дорогого мужа, она, как добродетельная жена, пыталась обмануть свои биологические часы, согласно которым просыпалась только после обеда. Обычно по выходным Лэй Ле и сам любил поваляться подольше и насладиться бездельем.

Сяонуань почистила зубы и принялась за морковный торт, размышляя о том, что автоматический миксер дороже механического на несколько десятков юаней.

— Что ты наденешь, дорогая? — спросил Лэй Ле с притворным интересом, заметив, что жена и не думает приводить себя в порядок.

— Что на мне надето, в том и пойду. — Вэнь Сяонуань отмахнулась от вопроса и продолжала месить тесто.

На ней были старенькие джинсы. Лэй Ле пригляделся: не те ли это джинсы, которые она надевала на свидание в ресторане, где она съела арахисовую пасту, и Лэй Ле отвёз её в больницу с приступом аллергии? Сверху была чёрная футболка с выцветшей мордочкой Микки-Мауса.

— Конечно, ты очень хороша, но это не значит, что можно ходить нечёсаной и немытой! Ты всё-таки их однокурсница, да ещё моложе и красивее, чем девушки из нашей группы! Они наверняка каждый день прихорашиваются, и тебе тоже не может быть до такой степени всё равно! — Лэй Ле вспомнил, что раньше Сяонуань любила красиво одеваться и краситься. В институте она почти все деньги тратила на одежду и ради новых сапог целый месяц могла питаться чем попало.

— Ты слишком тщеславный! Ладно уж, переоденусь попозже, не буду позорить нашего однокурсника Лэй Ле.

Лэй Ле открыл платяной шкаф, и то, что он увидел, добило его. Внутри висели простенькие футболки, несколько пар мятых штанов и ещё какое-то барахло. Он хотел выбрать для жены что-то приличное, но выбирать было не из чего.

— У тебя другой одежды нет, что ли? — крикнул он.

— Я же не выхожу из дома, мне и ночной рубашки хватает.

— А зачем тогда ты разглядываешь эти тряпки в Интернете?

— Просто смотрю, за это денег не берут.

Руки Вэнь Сяонуань были всё в муке, на лице было хитроумное выражение собственной правоты, как будто просмотр этих диких нарядов приносил ей какую-то материальную выгоду.

— Если нравится, так покупай. Не так уж дорого. У нас ведь есть деньги тебе на одежду.

— Мне всё равно.

— А в чём ты тогда пойдёшь?

— Поройся там, нет ли внизу футболки телесного цвета? Мама мне в прошлом году купила, вроде очень дорогая.

— Что значит телесного цвета?

— Ну, когда надеваешь, как будто голый, цвета тела. Ладно, ты не понимаешь, я потом сама поищу.

Вэнь Сяонуань вымыла руки и вытащила из шкафа светло-розовую майку. Оказывается, светло-розовый называют телесным цветом. Надев майку, она лучезарно улыбнулась. Лэй Ле поспешил одобрить её выбор, и больше они не разговаривали. Ведь когда-то муж обещал Сяонуань «стать богом весны и сделать так, чтобы она распускалась вместе с цветами персика».[47] Он уверял, что будет заботиться о жене, сделает её счастливой, отправится с ней в дальние края. А сейчас у неё жалкий гардероб и, кроме мятых кофт, ей нечего надеть в гости.

8

Ша Сюэтин жила в загородном доме. Если даже не знаешь, сколько он стоит, то и так понятно, что таунхаусы в пределах четвёртого кольца жутко дорогие. Ремонт был сделан в классическом европейском стиле, повсюду лезла в глаза роскошь. Мебель из натуральных материалов — разные виды кожи и породы дерева. Цветочные узоры, текучие формы, пышные драпировки… Нельзя было не заметить, каких трудов стоило всё это убранство. Такой интерьер и домом-то не назвать! Здесь хочется либо ходить на цыпочках, либо всё крушить. Лучше ни к чему не притрагиваться, чтобы не повредить все эти шедевры, или, наоборот, разгромить всё, смять подушки и плюхнуться на диван. Гигантская люстра, аккуратные бра на стенах — здесь было очень много светильников, потому что по вечерам разогнать тьму в таких огромных залах было не под силу одному прибору. В комнатах витал аромат благовоний. Нехотя вдохнув его, Лэй Ле вспомнил запах самой Ша Сюэтин — неестественно тяжёлый и душный. Хозяйка в наброшенной на плечи накидке, выпрямив спину, сидела в кресле и походила на школьного завуча. Лэй Ле чувствовал себя неловко, словно на съёмках сериала. Было так тихо, что он мог слышать собственное дыхание. Увидев торт в руках Вэнь Сяонуань, Ша Сюэтин взглядом велела служанке взять его, однако Сяонуань это не смутило. Хозяйка показалась ей слишком чопорной, вроде как скверная актриса репетирует роль.

Парни в гостиной болтали о своей нелёгкой жизни: сетовали, что зарплата растёт медленно, а инфляция зашкаливает. В это время Ша Сюэтин проводила для девушек экскурсию по своим владениям. Гардеробная вызвала возгласы восхищения. Оттуда доносились голоса гостей и хозяйки: «Ну, это уже слишком!», «А теперь давайте пройдём в нашу гостиную!» Лэй Ле был целиком поглощён собственными мыслями. Он опасался, что жена будет поражена огромной гардеробной хозяйки дома и станет горевать о своей несчастной женской доле. Он вспомнил, что на первом курсе Ша Сюэтин выступала с речью и сбилась. Она повторила два раза подряд: «Цветы из года в год одни и те же, а люди в каждом возрасте разные».[48] Больше ничего не вспомнила и смущённо умолкла.

С годами Ша Сюэтин не изменилась. Тот же степенный вид, как будто она всегда во всеоружии, то же огромное упрямство, те же интонации, словно она всё время что-то декламирует. Её манеры нагоняли на людей зевоту, даже если они только что проснулись. Однокурсники не виделись несколько лет, но девушка осталась прежней. Она шагала по жизни к своей цели, и поступь её была уверенной. Если человек упорно и решительно строит свою судьбу, то естественно, что он получает желаемое. Подумав об этом, Лэй Ле вдруг испытал к бывшей однокурснице уважение. Вероятно, она никогда не притворялась и всегда была самой собой. Когда они расставались, он был разочарован в Сюэтин, но он заблуждался, считая, что она ведёт себя неестественно. Оказывается, у некоторых людей ДНК определяет их прошлое, настоящее и будущее, в случае Ша Сюэтин — её неизменное занудство. Бесцветность её личности — вот её суть.

Еду доставили из пятизвёздочного отеля, выложили на позолоченные блюда и поставили на стол с кружевной скатертью. Ша Сюэтин снова укуталась в накидку и, сложив губки вишенкой, пригласила всех к столу.

Десерты тоже были из ресторана, среди них — черничный чизкейк, который Лэй Ле очень любил. Он вспомнил, что морковный торт Сяонуань так и сгинул с тех пор, как служанка его унесла. Он покосился на жену, прикидывая, не сердится ли она. Сяонуань с интересом пробовала десерты и, неожиданно повернувшись к нему, сказала:

— Хочу научиться готовить такое вкусное угощение!

— Этот десерт очень трудно сделать. Я перепробовала его в разных ресторанах, но именно в этом его готовят лучше всего, — Ша Сюэтин поддержала разговор. В её голосе звучало презрение.

— Сюэтин, я сейчас учусь готовить десерты. Этот станет для меня образцом.

— Готовить так трудно, у меня нет на это сил! Вот попробуй арахисовое печенье. — Ша Сюэтин указывала на маленькие квадратики на блюде. — Это самое вкусное, фирменный десерт этого ресторана!

— Я сыта, больше не могу.

— Попробуй хоть капельку, укуси кусочек и положи обратно на блюдо. Просто тает во рту. Я привередливая, но перед этим печеньем не смогла устоять, — настаивала хозяйка.

— Я не люблю арахис.

— Здесь его совсем мало, наоборот — очень нежный сливочный вкус, правда-правда.

— Я на самом деле не люблю арахис. Ешь сама, раз тебе так нравится!

Лэй Ле не мог понять, почему Сяонуань не признается, что у неё аллергия на арахис. Ведь дело не в том, что она его не любит. Стоит ей съесть кусочек, как её тут же раздует, как поросёнка, и она даже может потерять сознание. Характер Ша Сюэтин не изменился: всё так же любит принуждать людей делать то, что они не хотят.

Лэй Ле вдруг показалось, что Ша Сюэтин напоминает тётушку Вэнь Сяонуань: высокий пучок волос, тонкие черты лица, тот же звучный голос. Как будто Ша Сюэтин и этот первоклассный дом изготовил один и тот же мастер. Хозяйка будто бы слилась с окружающей её обстановкой и стала выглядеть дорого и по-мещански привлекательно. Действительно, во всём чувствовался налёт дороговизны и мещанства. А Сяонуань, даже в самой дорогой своей одежде, на этом фоне выглядела не слишком выигрышно. Однако она не казалась жалкой и убогой, было в ней обаяние чистого и простого человека. Лэй Ле будто увидел весенний свет, идущий от его жены. Ей было плевать на всю эту роскошь, она была чужой в этом безжизненном доме. Она принадлежала небу, принадлежала мечте.

— Я слышала, вы живёте за пятым кольцом, так? — Ша Сюэтин притворилась, что не знает, о чём спрашивает.

Все гости так и застыли с вилками в руках, но сделали вид, что всё в порядке, хотя наверняка поняли скрытую издёвку.

— Да. Кроме того, от пятого кольца ещё ехать на такси больше тридцати ли. — Голос Вэнь Сяонуань звучал как обычно.

— Вы так далеко живёте, как же до работы добираетесь? — Ша Сюэтин не унималась и продолжала как ни в чём не бывало.

— Работаем от зари до зари в поте лица! — Сяонуань подняла голову, будто бы хвастаясь такой хорошей жизнью, на зависть всем.

— Трудно вам приходится! — Сюэтин покачала головой и печально вздохнула. Она переборщила с эффектами и явно переигрывала.

— Денег нет, но мы ещё молоды, можем и потерпеть. Разве в Гонконге люди не ездят на работу и каждый день переходят границу, чтобы попасть домой в Шэньчжэнь? Когда думаю об этом, становится спокойнее. — Сяонуань откусила ещё кусочек пирожного.

— Да уж. Я в следующем месяце еду в Гонконг на шопинг, хочешь со мной? — любезно предложила Сюэтин.

— Да? Я там не бывала, буду чувствовать себя неуютно.

Ша Сюэтин деланно рассмеялась. Лэй Ле заметил, что у неё все зубы в шоколаде. «Шоколадная» улыбка придавала ей зловещий вид.

— Сюэтин, у тебя что-то на зубах.

Услышав слова Сяонуань, все уставились на зубы Сюэтин. Замечание Сяонуань звучало так невинно. Лэй Ле не сдержался и улыбнулся: его жена дала достойный отпор хозяйке. Он не ожидал, что она в такой неловкой ситуации одной репликой сразит наповал бывшую однокурсницу. А Ша Сюэтин не могла понять, сказано это с умыслом или нет.

В институте Ша Сюэтин вечно была недовольна едой. Даже в столовой, где за три юаня подавали обед из двух основных блюд и супа, она любила не к месту возмутиться тем, что еда слишком жирная и несолёная. А бывало, со знанием дела рассуждала о том, что в таком-то ресторане жарят говядину не семь минут, как положено, а целых восемь. Это непрофессионально, да ещё и в списке блюд указывают как специальное предложение. Даже слово «меню» она произносила на английский манер. «Какой ужас! — восклицала она. — Обещают жарить семь минут, а на вкус — все восемь, да ещё и в меню рекламируют. Терпеть такого не могу!»

Блюда на столе Ша Сюэтин, видимо, можно было отнести к первоклассной кухне, ведь их доставили из пятизвёздочной гостиницы в дом, который мало чем отличался от отеля класса «люкс». Хотя кушаний было много, и самых разнообразных, Лэй Ле не наелся. Ему были не по душе эти изысканные яства, в них не чувствовалось любви хозяйки. В чём же эта любовь? Наверное, он был слишком придирчив. Может быть, его определение было не совсем точным, но он явно скучал по стряпне Вэнь Сяонуань. Блюда, которые приготовлены в результате проб и ошибок, иногда не удаются и выглядят невзрачно, зато пальчики оближешь, иногда получаются красивыми, но невкусными. Он не мог дождаться, когда этот званый ужин наконец закончится и они отправятся на другой конец Пекина, вернутся к себе в квартиру, к своей домашней еде.

По дороге ветер развевал длинные неухоженные волосы Вэнь Сяонуань. Лэй Ле украдкой любовался женой. Ему нравились её бледная кожа, худощавое тело, чёрные волосы. Он вспоминал, как в больничной палате, придя в себя после приступа аллергии, она сказала: «Давай я сначала побуду твоей девушкой и подготовлюсь». Теперь они женаты уже несколько лет…

— Дорогой, как ты думаешь, я смогу приготовить такой же вкусный черничный пирог? — Вэнь Сяонуань прервала задумчивость Лэй Ле.

— Шутишь, что ли? Ты приготовишь намного вкуснее!

— Ты мне льстишь!

— Можно я кое-что спрошу? — Лэй Ле вдруг вспомнил.

— Да.

— Почему ты не призналась, что у тебя аллергия на арахис, а сказала, что не любишь его?

— Почему я должна говорить ей, что у меня аллергия? Кто она такая? Почему я должна раскрывать свои слабости? Вдруг она навредит мне? — Вэнь Сяонуань всплеснула руками.

— У тебя что, мания преследования?

— Может, и так. Тебе не показалось, что она не слишком доброжелательна?

— Ты почувствовала? Я-то думал, ты не догадалась! А ещё говорят, что ты не можешь за тебя постоять! Отчего сегодня ответила так резко?

— Я же её совсем не знаю, разве я была резка? Кроме того, она так выпендривалась: в доме надела эту драную накидку. Тепло ведь, мы же не у костра собрались. Она кривляка. Либо она очень сильная личность, сильная до сумасшествия, но я не специально задела её. Либо она очень слабый человек, а я не хочу обижать слабых, я им сочувствую. А ещё, зачем мне задевать твою бывшую девушку? Как говорится, предки сажают деревья, чтобы потомки наслаждались прохладой в их тени. Если бы она не исчезла из твоей жизни, разве я смогла бы появиться? Я её преемник, поэтому обижать её не буду, правда же?

Лэй Ле развеселился и почувствовал, что проголодался:

— Дорогая, давай придём и поедим? Я голоден!

— А? Неужели? Человек она, конечно, не очень, а вот еда была вкусной! Ты к моим кушаньям придираешься, неужели еда из пятизвёздочного ресторана тебе тоже не по душе?

— Мне она не показалась вкусной и оригинальной.

— Тут что-то не так. Если человек злой, значит, злой; если еда вкусная, значит, и вправду так. Не будь таким привередой, ешь что дают.

— Я как чувствовал, не надо было приносить с собой морковный торт, я бы его дома съел, — Лэй Ле вспомнил о позабытом десерте.

— Ладно тебе, пусть останется у хозяйки. Ты заметил, как она мало ела. Наверняка после ухода гостей набросится на мой морковный торт! Она точно обжора, иначе не была бы такой толстой. Точно тебе говорю, она всё подъедает украдкой!

В метро было столпотворение. В этом городе так много народу, что даже в выходные в вагоне не протолкнуться. В людском потоке Лэй Ле сжал руку жены, её ладони были мягкими и тёплыми.[49]

— Как тебе её дом? — спросил он.

— Такой большой, что даже боязно. Если не выложишь путь камешками, то не узнаешь, из какой комнаты пришёл. И потом, обставлен так примитивно.

— А я увидел этот огромный дом, и мне стало так неудобно перед тобой.

— Братец, где же твой романтизм? Ведь у неё нет таких зелёных дверей, как у нас! — Вэнь Сяонуань качнулась в вагоне вместе с толпой, и продолжила: — Хотя гардеробная у неё прекрасная! Ты не видел, прямо как у звезды, такая красота! Когда у нас будут деньги, у меня тоже будет такая!

— А если не будет денег? — Лэй Ле намеренно спросил, чтобы на всякий случай охладить её воодушевление.

— Не будет, так и ладно. Если одежды всего ничего, то о какой гардеробной может идти речь?

Равнодушный ответ Вэнь Сяонуань застрял в голове Лэй Ле, как рыбья кость в горле. Ша Сюэтин ведь тоже домохозяйка. Легко представить, как она каждый день ходит по магазинам, чтобы заполнить свою гардеробную, следит, чтобы служанка исправно выполняла свои обязанности, или же играет в карты, ходит в театр. Лэй Ле не имел никакого представления об образе жизни дам из высшего общества. Вэнь Сяонуань тоже не работает, она не любит соперничество и ненавидит, когда на неё давят. Ей нравится жить в своём мирке вместе с кошками. Давеча он злился из-за её никчёмности, а сегодня сам почувствовал себя в долгу. Хотя Сяонуань не похожа на других девушек, её отношение к жизни и сложнее, и проще. Но он её муж, он, по крайней мере, должен сначала обеспечить ей нормальный ремонт в спальной комнате, а уже потом обвинять её в том, что она бездарно проводит время. Возможно, через несколько дней он снова возненавидит эти её кулинарные курсы, или будет убеждать её найти работу, или же ни с того ни с сего заметит её сгорбленную спину перед компьютером, и это начнёт раздражать, но сегодня он будто бы разглядел у неё за спиной крылья. Вдруг раскрылось изящество её души и свободный дух, словно она парит в воздухе. Много лет назад, когда он добивался её внимания, она уже была такой. Сейчас она всё та же. Если только сама суть её не изменится, она станет его сокровищем.

От станции метро до дома нужно было проехать ещё две остановки. Лэй Ле предложил пройтись пешком, Сяонуань молча кивнула. Эта широкая и прямая дорога тянулась далеко-далеко, будто уходила в бесконечность. Через пару километров будет их родной дом, пусть и с черновой отделкой.

Перевод А.А. Никитиной