Краткая всемирная история

XXXII. ГУННЫ И КОНЕЦ ЗАПАДНОЙ ИМПЕРИИ

Появление монгольских завоевателей в Европе стало началом новой эпохи в истории человечества. До последнего века перед христианской эрой монгольские и нордические народы не приходили в тесное соприкосновение. Далеко за северными лесами по обледенелой тундре кочевал монгольский народ саамы, добравшийся до Лапландии, но они не сыграли в центральном потоке истории никакой роли. На протяжении тысячелетий в западном мире происходило драматическое взаимодействие арийской, семитской и исконной темноволосой расы без вмешательства (исключая вторжение эфиопов в Египет) чернокожих народов Юга и монголов Дальнего Востока.

Вероятно, новое переселение кочевых монгольских племен на Запад было вызвано двумя главными причинами. Во-первых, сплочением Великой Китайской империи, распространившейся к северу при одновременном росте ее населения в эпоху процветающей династии Хань. Во-вторых, некоторыми климатическими изменениями (уменьшением дождей и, как следствие, исчезновением болот и лесов; или, напротив, усилением осадков и расширением пастбищ на засушливые степи). Возможно, в разных областях происходили оба эти процесса, что могло способствовать миграции на Запад. И наконец, в-третьих, экономическим оскудением, внутренним разложением и сокращением населения Римской империи. Богачи поздней республики, а потом сборщики налогов при императорах-воинах высосали все ее жизненные силы. Таким образом, мы видим напор с Востока, застой на Западе и открытый путь между ними.

К I веку н. э. гунны достигли восточных пределов европейской России, но лишь в IV и V веках стали владыками степей. V столетие было столетием гуннов. Сначала в Италию пришли их наемные отряды, служившие вандалу Стилихону, который управлял императором Гонорием, и заняли Паннонию — опустевшее гнездо вандалов.

Во второй четверти V века у гуннов появился великий вождь — Аттила, о чьей власти до нас дошли лишь неясные и туманные известия. Он правил не только гуннами, но целым конгломератом верных ему германских племен. Его империя протянулась от Рейна до Центральной Азии. Он обменивался послами с Китаем, а его главный лагерь находился на Венгерской равнине к востоку от Дуная, где его посетил посланник из Константинополя Приск, оставивший описание этого государства. Образ жизни монголов был почти такой же, как у вытесненных первобытных арийцев. Простые люди жили в хижинах и шатрах, вожди — в огороженных частоколом деревянных постройках. Они устраивали праздники с выпивкой и пением бардов. Герои Гомера и даже македонские соратники Александра Великого наверняка уютнее почувствовали бы себя в лагере Аттилы, чем при утонченно-порочном дворе Феодосия II (сына императора Аркадия), правившего тогда в Константинополе.

Какое-то время казалось, что кочевникам во главе с Аттилой суждена по отношению к эллинской цивилизации та же роль, какую в незапамятные времена сыграли в судьбе эгейского мира греки. История повторялась, но уже в больших масштабах. Однако гунны оказались гораздо сильнее привязаны к кочевой жизни, чем первобытные греки, которые в сущности были не кочевниками, а мигрирующими скотоводами. Гунны нападали и грабили, но оседлыми не становились.

Несколько лет Аттила всячески запугивал и задирал Феодосия. Его орды опустошали и грабили империю вплоть до стен Константинополя. Гиббон[25] говорит, что они разрушили на Балканском полуострове не менее семидесяти городов. Феодосий откупился от Аттилы уплатой дани и даже подсылал к нему тайных убийц. В 451 г. Аттила обратил свое внимание на остатки латинской половины империи и вторгся в Галлию, где разорил почти все северные города. Франки и вестготы, объединившись с императорским войском, двинулись против него, и он был разгромлен в битве при Труа, когда, по разным оценкам, пали 150—300 тысяч человек Это остановило Атиллу в Галлии, но отнюдь не исчерпало колоссальные военные ресурсы гуннов. В следующем году Аттила пришел через Венгрию в Италию, сжег Аквилею и Палую и разграбил Милан.

Многие жители этих итальянских городов, главным образом падуанцы, бежали на острова северных лагун Адриатики и основали там город-государство Венецию, которая стала в Средние века одним из величайших торговых центров.

В 453 г. Аттила внезапно умер после пиршества на своей свадьбе, и грабительская конфедерация гуннов распалась, а сами гунны исчезали из истории, смешавшись с многочисленными арийскими племенами. Великое нашествие гуннов практически покончило с латинской половиной Римской империи. За двадцать лет после смерти Аттилы там сменилось десять императоров, которых возводили на престол легионы вандалов и других племен. В 455 г. карфагенские вандалы взяли и разграбили Рим, и наконец в 476 г. вождь варварского войска Одоакр заставил отказаться от власти выходца из Паннонии, правившего под громким именем Ромула Августула, и известил константинопольский двор о том, что на Западе больше нет императоров. Так бесславно завершила свое существование латинская половина Римской империи. В 493 г. гот Теодорих стал всего-навсего королем Рима.

Теперь по всей Западной и Центральной Европе правили варварские вожди, называвшие себя королями, герцогами и т. п. и обладавшие почти полной независимостью, если не считать призрачного подданства византийскому императору. Этих правителей-разбойников насчитывалось сотни, если не тысячи. В Галлии, Испании, Италии и Дакии по-прежнему преобладала латинская речь, хотя и в местных, искаженных, формах, но в Британии и к востоку от Рейна были в употреблении языки германской расы (а в Богемии славянский язык — чешский). Высшее духовенство и просто образованные люди читали и писали по-латыни. Жизнь была опасной, а собственность нуждалась в вооруженной защите. Замков строили все больше, но дороги приходили в запустение. Начало VI столетия было веком распада во всем западном мире. Если бы не монахи и миссионеры, христианская ученость безвозвратно погибла бы.

Чем же объясняется возвышение и упадок Римской империи? Она росла потому, что ее сплачивала идея гражданского общества. При экспансии республики и даже в эпоху ранней империи находилось немало людей, осознававших римское гражданство как привилегию и как обязанность, твердо уверенных в своих охраняемых законом правах. Они были готовы на жертву ради государства. Престиж Рима как чего-то великого и справедливого распространился далеко за его пределы. Но уже во времена Пунических войн чувство гражданственности ослабилось по причине роста богатств и рабовладения. Число граждан росло, а идея гражданского общества не укоренялась.

Римская империя была все-таки очень примитивно организована; она не учила и не разъясняла себя все увеличивавшимся массам новых граждан и не позволяла им хоть как-то участвовать в принимаемых государством решениях Не было сети школ, сплачивавших общество, не было распространения новостей для поддержания коллективной деятельности. Авантюристы, боровшиеся за власть, начиная с Мария и Суллы, и понятия не имели о значении общественного мнения, и потому никто даже не заметил исчезновения духа гражданственности. Все империи, все государства, все сообщества зависят в конечном счете от понимания и воли к действию. Для сохранения и поддержания Римской империи ни у кого не оставалось ни воли, ни желания, и тогда наступил ее конец.

Но хотя латинская Империя умерла в V веке, из нее родилось нечто иное, присвоившее себе ее престиж и традиции, а именно романская часть католической церкви. Она выжила, несмотря на смерть Империи, потому что обращалась к уму и воле людей, потому что у нее были книга и великая система учителей и миссионеров, то есть нечто более сильное и способствующее сплочению, чем власть легионов. В IV и V веках, когда империя распадалась, христианство приобретало все большее влияние во всей Европе. Оно победило своих завоевателей-варваров. Когда Аттила собирался идти на Рим, римский первосвященник встал на его пути и одной только силой морального воздействия сделал то, на что не способна была армия, — он заставил его повернуть назад.

Папа Римский претендовал на главенство во всей христианской церкви. Когда не стало императоров, он присвоил себе императорские титулы и притязания и назвал себя pontifex maximus — первосвященником в римских владениях, древнейшим среди императорских титулов.