Краткая всемирная история

LII. ЭКСПАНСИЯ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ

Северная Америка оказалась той частью мира, где наглядно проявились поразительные результаты новых изобретений в области транспорта. Политически Соединенные Штаты воплотили в себе либеральные идеи середины XVIII века. Здесь упразднены государственная церковь, монархия и аристократические титулы. Ревниво охраняется собственность как институт подлинной свободы. Каждый взрослый мужчина получил право голоса, хотя в разных штатах по-разному, а способ голосования остался несовершенным. Впрочем, довольно скоро политическая жизнь попала в зависимость от высокоорганизованных партийных механизмов, но это не помешало эмансипированному населению проявить энергию, предприимчивость и дух общественности, которые далеко превзошли все то, что наблюдалось в других странах.

Затем произошел прорыв в скорости передвижения, о котором мы уже говорили. Как ни удивительно, Америка, более всех других стран обязанная такому ускорению, в наименьшей степени его осознала. Соединенные Штаты восприняли железные дороги, речные пароходы и телеграфы так, как будто все они были естественной частью их развития. Действительно, все они появились как раз вовремя, чтобы спасти единство Америки. Современные Соединенные Штаты были созданы прежде всего речными пароходами, а во вторую очередь — железными дорогами. Без них огромная континентальная нация просто не смогла бы возникнуть. Поток переселенцев, направлявшийся на запад, двигался бы неизмеримо медленнее и, возможно, так никогда и не преодолел бы обширные центральные равнины. Двести лет потребовалось для того, чтобы возникло оседлое население на берегах Миссури, то есть менее чем на полпути от океана до океана, зато остальное расстояние до Тихого океана было преодолено за несколько десятилетий.

Будь в нашем распоряжении средства кинематографа, мы могли бы показать, как год за годом, начиная с 1600-го, менялась Северная Америка Пусть маленькие точки означают сто человек каждая, а звездочки — города со стотысячным населением.

Мы увидели бы происходившее в течение двухсот лет пунктирное движение вдоль береговых районов и по судоходным водам, которое очень медленно распространялось до Индианы, Кентукки и далее. Около 1810 г. произошли перемены, и жизнь вдоль рек значительно оживилась. Точки на нашей воображаемой карте задвигались быстрее и стати занимать все больше пространства, что свидетельствует о появлении парохода. Перемещаясь от больших рек, некоторые точки достигли уже Канзаса и Небраски.

Приблизительно с 1830 г. появляются черные линии железных дорог, и теперь маленькие черные точки не ползут, а буквально мчатся вперед. Возникают первые звездочки, обозначающие стотысячные города: одна, две, потом все больше и больше, словно узлы, завязанные на железнодорожной сети.

Рост Соединенных Штатов не имеет прецедентов в мировой истории — это нечто совершенно новое. Подобное сообщество и не могло появиться раньше, но даже если бы это случилось, оно, лишенное железных дорог, очень быстро распалось бы: без телеграфа управлять Калифорнией из Пекина было бы гораздо легче, чем из Вашингтона. Народонаселение Соединенных Штатов не только тысячекратно возросло, оно сохранило свою однородность, а то и стало еще более однородным. Современный житель Сан-Франциско больше похож на нью-йоркца, чем обитатель Вирджинии сто лет тому назад на гражданина Новой Англии. Процесс ассимиляции продолжается. Благодаря железным дорогам и телеграфу Соединенные Штаты становятся огромным сообществом людей, говорящих, думающих и действующих в полной гармонии с самими собой и друг с другом.

Мы наблюдаем совершенно новое в истории явление, для обозначения которого нужно какое-то новое слово. Соединенные Штаты — это вам не Франция и не Голландия. Они похожи друг на друга не более, чем автомобиль и карета — порождения совершенно разных эпох и разных условий; они существуют в разном ритме и совершенно по-разному. По своим масштабам и возможностям Соединенные Штаты находятся где-то посредине между европейской страной и Всемирным Объединением государств.

Но на пути к нынешнему величию американскому народу пришлось пережить период жесточайшего конфликта. Речной пароход, железные дороги, телеграф и все связанные с ними удобства все-таки несколько запоздали и не смогли предотвратить углублявшиеся противоречия идей и интересов между северными и южными штатами, в одних из которых жили свободные люди, а в других процветало рабовладение. Поначалу ни железные дороги, ни пароходы не влияли на существующий конфликт, но постепенное уравнивание условий, благодаря совершенствованию средств передвижения, все больше обостряло дилемму — возобладает дух Юга или победит Север? Возможность компромисса практически отсутствовала Север был свободен и индивидуалистичен, Юг основывался на крупных поместьях, в которых семейные кланы правили невежественной массой.

Каждая новая территория, которая по мере передвижения переселенцев на запад становилась штатом, каждое нововведение в быстроразвивающейся американской системе порождали столкновение двух идеологий: будет ли новый штат сообществом свободных людей или в нем возобладает рабство? Начиная с 1833 г. американское антирабовладельческое общество не только боролось с распространением рабства, но и призывало страну к его полной отмене. Спор перерос в открытый конфликт при вступлении в Союз Техаса, который сначала был частью Мексики, но подвергся широкой американской колонизации со стороны рабовладельческих штатов. Техас отделился от Мексики, в 1835 г. провозгласил независимость, а в 1844-м присоединился к Соединенным Штатам. По мексиканским законам рабство в Техасе было запрещено, но Юг требовал установления рабовладения и этого добился.

Тем временем благодаря развитию океанского мореплавания поток эмигрантов из Европы продолжал возрастать, и они переполняли северные штаты. Возникновение на фермерских землях Айовы, Висконсина, Миссисипи и Орегона дало антирабовладельческому Северу преобладание в сенате и палате представителей. На хлопковом Юге, где опасались нараставшей угрозы со стороны аболиционистов и их влияния в конгрессе, начали поговаривать об отделении от Союза и строили планы аннексий на юге, в Мексике и Вест-Индии и мечтали о независимом рабовладельческом государстве, простирающемся вплоть до Панамы.

В 1860 г. президентом стал Авраам Линкольн, противник распространения рабства, что побудило южан расколоть союз. Южная Каролина провозгласила «Ордонанс об отделении» и стала готовиться к войне. Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана и Техас присоединились к ней. На съезде в Монтгомери (Алабама) Джефферсон Дэвис был избран президентом Конфедеративных Штатов Америки, была принята конституция, законодательно закреплявшая «институт негритянского рабовладения».

Авраам Линкольн оказался человеком новой формации, сложившейся после Войны за независимость. В молодые годы его, как щепку, подхватил поток, катившийся на запад. Он родился в Кентукки (1809 г.), еще мальчиком попал в Индиану, а потом в Иллинойс. Жизнь в индианской лесной глуши была сурова и полна лишений; Линкольн получил случайное и недостаточное образование, но мать с ранних лет приучила его к чтению, и он стал поглощать книги. К семнадцати годам это был высокий, атлетически сложенный юноша, прекрасный борец и бегун. Сначала он служил клерком в магазине, потом стал компаньоном лавочника и наделал долгов, с которыми не мог расплатиться целых пятнадцать лет. В двадцать пять лет его избрали в палату представителей штата Иллинойс, где особенно остро стояла проблема рабства, потому что лидером рабовладельцев был выдающийся сенатор Дуглас, человек больших способностей и престижа. Линкольн долгие годы боролся с ним в речах и памфлетах, постепенно одолевая своего противника. Кульминацией стала президентская кампания 1860 г.; когда 4 марта следующего года Линкольн торжественно вступил в должность, южные штаты открыто вышли из-под федеральной власти Вашингтона и начали военные действия.

В Гражданской войне участвовали наспех созданные армии, постепенно возраставшие от десятков до сотен тысяч человек, пока наконец федеральные силы не достигли миллиона человек. Война велась на огромной территории между Нью-Мексико и морским побережьем, и главными ее целями были Вашингтон и Ричмонд. Мы не имеем возможности описать эту эпическую борьбу, бушевавшую на холмах и в лесах Теннесси и Вирджинии и на берегах Миссисипи. Стороны обменивались сокрушительными ударами; надежды сменялись унынием и снова возрождались. Конфедераты едва не захватили Вашингтон, но удача от них отвернулась, и федеральная армия подступила к Ричмонду. Слабейшими по численности и ресурсам конфедератами командовал талантливый генерал Ли, значительно превосходивший военачальников Союза. У северян несколько раз менялись генералы, пока наконец под предводительством Шермана и Гранта обескровленный Юг не был окончательно побежден. В октябре 1864 г. армия Шермана прорвала левый фланг конфедератов и прошла из Теннесси через Джорджию до побережья, а затем повернула к Южной Каролине, зайдя южанам в тыл. Пока Грант удерживал Ли у Ричмонда, Шерман подошел с юга. 9 апреля 1865 г. генерал Ли капитулировал в Аппоматтоксе, а через месяц сложили оружие все остальные армии. Конфедерация прекратила свое существование.

Четырехлетняя война сопровождалась огромным физическим и нравственным напряжением всего народа Америки. Многим был дорог принцип автономии штатов, а Север, по всем признакам, намеревался принудительно отменить рабство на Юге. В приграничных штатах не только братья, но даже отцы и сыновья оказывались по разные стороны конфликта и воевали в противоборствующих армиях. Северяне сражались за праведное дело, однако многим эта праведность представлялась не столь уж очевидной. Сам Линкольн не испытывал, впрочем, сомнений: ясный ум среди общего замешательства и постоянных смут. Он твердо стоял за Союз и за мир во всей Америке. Будучи противником рабства, Линкольн считал его второстепенной проблемой, а главной — единство Соединенных Штатов.

Когда в начале войны Конгресс и федеральные генералы стали освобождать рабов, Линкольн выступил против этой инициативы и охладил их энтузиазм. Он был сторонником постепенного освобождения с компенсацией. Только к январю 1865 г. ситуация созрела настолько, что Конгресс мог предложить конституционную поправку об отмене рабства, но война закончилась раньше, чем эта поправка была ратифицирована всеми штатами.

По мере того как война затягивалась, накал страстей охлаждался: возникла не только усталость от войны, но и отвращение к ней. Президента окружали пораженцы, предатели, генералы в отставке и уклончивые политиканы; его поддерживали сомневающиеся и утомленные люди; на фронте он видел деморализованных солдат и бездарных командиров. Утешить его могло разве то, что Джефферсон Дэвис в Ричмонде пребывал не в лучшем положении. Недружественное британское правительство позволило агентам конфедератов в Англии построить три быстроходных капера[58], из которых особую известность получила «Алабама», почти очистившая моря от кораблей Соединенных Штатов. Французская армия в Мексике втаптывала в грязь доктрину Монро[59]. Из Ричмонда поступали предложения остановить войну, отложить решение конфликта на будущее и сообща выступить против французов в Мексике. Но Линкольн и слышать ничего не хотел до тех пор, пока не будет признано верховенство Союза, чтобы американцы действовали не как два народа, а как один.

Линкольн удерживал единство Соединенных Штатов в течение долгих изнурительных месяцев неудач и неумелых действий; в черные дни раскола и малодушия он не отступал от поставленной цели. Случалось, уже ничего нельзя было сделать, и Линкольн, неподвижный, молчаливый, сидел в Белом доме как воплощение несгибаемой решимости. Но бывали и часы передышки, когда он шутил и рассказывал неприличные анекдоты.

Ему довелось увидеть победу Союза; он въехал в Ричмонд через день после сдачи города и принял капитуляцию генерала Ли. Линкольн возвратился в Вашингтон и 11 апреля выступил со своей последней речью, в которой говорил о национальном примирении и восстановлении законной власти в побежденных штатах. Вечером 14 апреля он поехал в театр «Форде», где во время представления получил пулю в затылок и мгновенно умер. Убийцей оказался актер Бут, которому удалось незаметно пробраться в президентскую ложу. Но дело Линкольна победило — Союз был спасен.

В начале войны железной дороги к Тихому океану еще не было; после нее стальные пути спаяли огромную территорию Соединенных Штатов в единое целое, создав величайшее и нерасторжимое интеллектуальное и материальное сообщество на земле, которое уступит свое первенство разве что тогда, когда народы Китая научатся читать.