Краткая всемирная история

XXXIX. НЕПОКОРНЫЕ ГОСУДАРИ И ВЕЛИКИЙ РАСКОЛ

Серьезной помехой для Римской церкви в ее борьбе за главенство во всем христианском мире была процедура избрания пап.

Амбиции церкви и стремление к единовластию требовали, чтобы сохранялась не только непрерывная преемственность, но и неуклонная воля главы церкви. Для этого папы при вступлении на престол должны быть в дееспособном возрасте, иметь уже назначенного преемника и избираться по вполне определенным и неизменным правилам. К несчастью, ничего подобного не существовало. Оставалось неясным даже то, кто должен был голосовать при избрании и имели ли на это право императоры Священной Римской империи и Византии. Величайший государственный деятель церкви Гильдебранд (папа Григорий VII, 1073—1085 гг.) очень многое сделал для упорядочения процесса избрания. Он ограничил его кардиналами, а право императора свел к простой формуле утверждения, но не предусмотрел назначаемого преемника и оставил возможность пустого престола, что и случалось порой по целому году и более.

Следствия этой неопределенности можно было наблюдать вплоть до XVI века. Начиная с самых первых пап случались спорные избрания, когда двое-трое претендентов заявляли свои права на Святейший престол. В подобных случаях церкви приходилось подвергаться унизительному обращению к императору или другому внешнему арбитру для разрешения возникшего спора. Служение папы без назначенного им преемника означало, что после его смерти церковь могла остаться обезглавленной и недееспособной. Вакантное место мог занять и кто-нибудь из соперников, стремящийся скомпрометировать своего предшественника и уничтожить все сделанное им. Нередко папой становился бессильный старец, одной ногой стоящий в могиле.

Подобные ситуации привлекали к себе германских князей, французского короля и норманнских королей (в том числе правивших в Англии), которые стремились повлиять на избрание папы сообразно своим интересам. По мере усиления папской власти такое вмешательство учащалось, и потому не удивительно, что то и дело папами становились слабовольные и ничтожные люди. Поразительно другое: каким образом римский престол не так уж редко занимали талантливые и мужественные деятели?

Одним из самых энергичных и достойных пап этого великого периода был Иннокентий III (1198—1216 гг.), которому посчастливилось занять римский престол, не достигнув тридцати восьми лет. Ему и его преемникам пришлось столкнуться с еще более интересной персоной — императором Фридрихом II, прозванным Stupor Mundi — Чудо Света. Борьба Фридриха II против Рима стала поворотным пунктом в истории. Папы все-таки победили Фридриха и уничтожили его династию, но и он нанес тяжелейшие раны престижу церкви, в конечном счете приведшие к расколу.

Фридрих был сыном императора Генриха IV и дочери норманнского короля Сицилии Рожера I. Четырехлетним ребенком он унаследовал королевство (1198 г.), и папа Иннокентий III стал его опекуном. Норманны совсем недавно завоевали Сицилию, и двор был наполовину восточным со множеством образованных арабов, занимавшихся воспитанием юного короля и старавшихся привить ему свои взгляды. Фридрих узнал и мусульманские понятия о христианстве, и христианские воззрения на ислам, что привело его к совершенно необычному для того времени убеждению, что все религии лгут. Фридрих свободно рассуждал об этом; его еретические выпады и богохульства дошли до нас в письменных свидетельствах.

Достигнув совершеннолетия, юноша вступил в конфликт со своим опекуном, который хотел получить от него слишком многое. Когда Фридриху представилась возможность наследовать империю, Иннокентий III выставил ему свои условия — силой подавить еретиков в Германии, отказаться от сицилийской короны (Иннокентий боялся чрезмерного усиления императорской власти) и, наконец, освободить немецкое духовенство от налогов. Фридрих согласился на все, хотя и не думал исполнять обещанное. Папа уже вынудил французского короля к кровавому Крестовому походу против собственных подданных — вальденсов и хотел заставить Фридриха сделать то же самое. Но Фридрих, не меньший еретик, чем пиетисты[28], вызвавшие озлобление папы, отнюдь не испытывал «крестоносного» рвения. Когда Иннокентий потребовал от него участия в Крестовом походе для освобождения Иерусалима, император охотно это обещал, но с исполнением не торопился.

Упрочив за собой императорскую корону, Фридрих остался в Сицилии, которую предпочитал в качестве своей резиденции вместо Германии, и совершенно не думал об исполнении данных Иннокентию III обещаний, тем более что тот в 1216 г. умер.

Преемнику Иннокентия Гонорию III так и не удалось справиться с Фридрихом, а следующий папа, Григорий IX (1227 г.), решил свести счеты с молодым императором и отлучил его от церкви, но при полуарабском сицилийском дворе это не произвело особого впечатления. Кроме того, папа опубликовал письмо к Фридриху, в котором перечислял все его несомненные грехи, ереси и неправедный образ жизни, на что император ответил дьявольски изощренным посланием, в котором были изложены причины конфликта между папством и светскими властями, и разослал его всем государям. Это было сокрушительное разоблачение жажды папы стать абсолютным владыкой всей Европы и предложение создать союз против его незаконных претензий. Особое внимание Фридрих обратил на церковные богатства.

Выпустив этот смертоносный снаряд, император решил исполнить свое двенадцатилетней давности обещание и отправился в Крестовый поход, уже шестой по счету (1228 г.), но превратил его в откровенный фарс. Фридрих явился в Египет, где встретился и совещался с султаном. Оба монарха, истые скептики, обменялись близкими по духу взглядами, заключили торговое соглашение и условились о передаче Иерусалима Фридриху. Этот совершенно новый вид Крестового похода состоял в заключении личного договора без крови по колено победителю и «рыданий от преизбытка восторга». Сам крестоносец был отлучен от церкви; ему пришлось довольствоваться чисто светской коронацией в Иерусалиме и самому взять корону с алтаря, поскольку всем духовным лицам было предписано его игнорировать. Тогда Фридрих возвратился в Италию, изгнал из своих владений папское войско и вынудил понтифика дать ему отпущение грехов. Так в XIII веке государь мог уже обращаться с папами, не вызывая бури негодования во всей Европе. Наступили новые времена.

В 1239 г. Григорий IX возобновил борьбу с Фридрихом, вторично отлучил его и снова начал войну публичных поношений, от которой папство и без того сильно пострадало. Полемика продолжалась и после смерти Григория IX, при Иннокентии IV. Фридрих написал еще одно сокрушительное и надолго оставшееся в памяти людей послание против церкви. Он обличал гордыню и атеизм духовенства, объясняя этим все пороки общества. Государей он призывал к всеобщей конфискации церковного имущества — исключительно для блага самой же церкви. С тех пор эта идея навсегда внедрилась в головы европейских князей и королей.

Не будем останавливаться на последних годах Фридриха II. Отдельные события его жизни слишком незначительны по сравнению с ее общей атмосферой. Приведем лишь некоторые факты придворной жизни в Сицилии. Император любил роскошь и красивые вещи. Его считали развратным, но он, несомненно, обладал любознательным и пытливым умом. При его дворе собирались еврейские, мусульманские и христианские философы, и сам он немало сделал для того, чтобы оплодотворить итальянское миропонимание сарацинскими идеями. Благодаря ему христиане узнали арабские цифры и алгебру, а живший при его дворе Михаил Скотт перевел отрывки из сочинений Аристотеля и комментарии к ним великого арабского философа из Кордовы Аверроэса. В 1224 г. Фридрих основал в Неаполе университет и значительно расширил и обогатил знаменитую медицинскую школу Салернского университета. Он основал зоологический сад и написал книгу о соколиной охоте с тончайшими наблюдениями за птичьими повадками. Фридрих был одним из первых авторов итальянской поэзии, зародившейся при сицилийском дворе. Его называли «первым из современных людей», что верно отражает свободный от предрассудков и суеверий ум императора.

Еще более поразительным свидетельством упадка жизненных сил папства явился конфликт Рима с растущим могуществом французских королей. При Фридрихе II в Германии началось раздробление, и французские короли стали играть там роль покровителей и вместе с тем соперников Рима вместо императоров из династии Гогенштауфенов. Некоторые папы поддерживали французских монархов. В Сицилии и Неаполе при их содействии была восстановлена французская династия, и французские короли уже видели перед собой возрождение империи Карла Великого. Но когда со смертью последнего Гогенштауфена — Фридриха II[29] закончилось германское междуцарствие[30] и императором был избран Рудольф, первый из Габсбургов (1273 г.), политика Рима стала колебаться между Францией и Германией в зависимости от пристрастий очередного папы. Тем временем на Востоке греки освободили Константинополь от латинских императоров (1261 г.), и основатель новой династии Михаил VIII Палеолог после нескольких безрезультатных попыток примирения с папами окончательно порвал с римским исповеданием. Вместе с падением латинских королевств в Азии это означало конец папской власти на Востоке.

В 1294 г. папой стал Бонифаций VIII — итальянец, враждебный к французам и преклонявшийся перед великими традициями Рима и его предназначением. В 1300 г. он праздновал юбилей христианства, и в Риме собралось огромное множество паломников. «В папскую казну стекалось столько денег, что два человека постоянно сидели с граблями, сгребая подношения к гробнице св. Петра». Но это торжество было обманчивым. В 1302 г. у Бонифация возник конфликт с английским королем, а на следующий год, когда он вознамерился отлучить его от церкви, Бонифация арестовали в родовом дворце в Ананье. Агент короля Гийом де Ногаре силой ворвался к нему; папа лежал на постели с крестом в руках, и на него посыпались угрозы и оскорбления. На следующий день горожане освободили Бонифация. Он возвратился в Рим, но там его снова арестовали, и через несколько недель потрясенный старец скончался за тюремной решеткой.

Жители Ананье возмутились первым насилием над папой и восстали против Ногаре, чтобы освободить Бонифация, однако Ананье был его родным городом. Главное же заключалось в том, что французский король, учинивший это надругательство, действовал с полного одобрения своего народа. Он созвал Совет трех сословий Франции (дворянство, духовенство, податное население) и добился их согласия. Но и в Италии, Германии и Англии не было ни малейших признаков недовольства подобным обращением с суверенным понтификом. Идея единого христианского мира уже настолько дискредитировала себя, что потеряла свое влияние на умы людей.

На протяжении XIV столетия папство ничего не сделало для того, чтобы возвратить себе нравственный авторитет. Следующим после Бонифация папой был (избранный по желанию французского короля Филиппа) француз Климент V. Он так и не приехал в Рим, а обосновался со своим двором в Авиньоне, который принадлежал папскому престолу, хотя и находился в окружений французских владений. Его преемники оставались там до 1377 г., когда Григорий XI возвратился в Ватиканский дворец, что понравилось далеко не всем. Многие французские кардиналы связали свою жизнь с Авиньоном, и когда в 1378 г. Григорий XI умер, а на его место избрали итальянца Урбана VI, они объявили выборы недействительными и избрали другого папу, или антипапу, Климента VII. Так начался великий раскол. Папы оставались в Риме, их поддерживали антифранцузские силы: император, английский король, Венгрия, Польша, весь Север Европы. Антипапы жили в Авиньоне, на их стороне были французские и шотландские короли, Испания, Португалия и некоторые германские князья. Каждый папа отлучал от церкви и проклинал сторонников своего соперника (1378—1417 гг.).

Удивительно ли, что после всех этих перипетий люди по всей Европе стали самостоятельно рассуждать о религиозных делах?

Францисканский и доминиканский ордены, о которых говорилось в предыдущей главе, оказались среди новых сил, стремившихся в меру своего понимания или потрясти церковь, или удержать ее единство. Церковь вобрала в себя оба ордена, хотя и проявила к францисканцам определенное недоверие. Появились, однако, и другие, уже открыто антагонистические силы. Через полтора столетия оксфордский философ Уиклиф (1320—1384 гг.) подверг резкой критике коррупцию духовенства и неблагоразумие церкви. Он побудил некоторых бедных священников (уиклифитов) к распространению его идей в Англии, а чтобы люди могли рассудить его спор с церковью, перевел Библию на английский язык. Его поддерживали и в высших кругах, и среди простого народа. Несмотря на то, что Рим ополчился против него и требовал заточить в тюрьму, Уиклиф умер свободным человеком, но темный дух, направлявший Католическую церковь к гибели, не дал его останкам покоя: по решению Констанцского собора (1415 г.) и по повелению папы Мартина V они были выкопаны и сожжены (1428 г.). Подобное осквернение оказалось не единственным актом фанатизма — такой стала официальная политика церкви.