Кристиан

Глава XII. Шпага и катана

– Их сиятельства сейчас будут, – сообщил камердинер.

В это время в кабинете де Варда разыгралась довольно драматичная сцена. Франсуа стоял у стола, по привычке скрестив на груди руки, а Александрин сидела в кресле и, казалось, что она вот-вот расплачется.

– Вы знали, что Кристиан во Франции, и молчали! Не сказали мне ни слова! Как вы могли! – кричала графиня. – Жестокий вы человек!

– Спелись уже?

– С кем?

– С мадам Хоши! Это ведь она вам сообщила?

– Нет! – Александрин отвернулась. – Я хотела, Франсуа, чтобы ты поддерживал меня, а ты…

– Что я?

Госпожа де Вард не желала слушать никаких объяснений мужа. Поэтому граф решил поговорить с супругой чуть позже, когда она остынет.

– Сударыня, приведите себя в порядок и спускайтесь к завтраку. Нас ждут.

Голос его прозвучал, как ей показалось, чересчур холодно. Но на лестнице, по пути в обеденную, граф вдруг взял жену за руку.

– Я весь целиком и полностью за тебя! Всегда!

Посетившая их дом радость помогла сгладить некоторое недопонимание между отцом и дочерью. Франсуа не напоминал Софии об ее ухажере, и сама она не обижалась больше на батюшку. Избалованная девчонка, толком не знавшая жизни, отличалась упрямством. Поэтому она была уверена, что однажды Ивон сделает предложение, а родитель все-таки позволит ей выйти замуж за шевалье.

– Представляете, оказалось, что мы с Кристианом однажды встретились здесь, недалеко от нашего дома, – принялась оживленно рассказывать девушка, едва сев за стол. – Ивон тогда с ним чуть не подрался… Как жаль, что я сразу не узнала тебя, братец…

– Т-ты же обещала никому не рассказывать! – Ихара чувствовал стыд от того, что не смог сам найти свой дом.

– Я женщина, а женщинам не всегда можно верить, – Софи подмигнула Мане.

Миловидная, словно куколка, княжна вызывала искреннюю симпатию мадемуазель де Вард, а ее история до глубины души поразила девушку. Кристиан перевел японке слова сестры, и та заулыбалась, но через секунду улыбка исчезла с ее лица. … Шинджу спустилась к завтраку. При виде тетки Мана потеряла дар речи. А та, благоухая пряным восточным ароматом, остановилась за спиной самурая, склонилась к его уху и прошептала что-то по-японски. Лицо Ихары словно сделалось каменным, а щеки чуть порозовели. Было очевидно, что он очень смущен. Мана хоть и силилась расслышать, что сказала ему тетушка, но так и не разобрала ни слова.

Затем японка обратила все свое внимание на племянницу.

– О, Манами-сама, моя девочка! Наконец-то ты снова со мной.

Шинджу поцеловала княжну, и та была вынуждена демонстративно улыбнуться родственнице и обнять ее. Даже слуги с умилением наблюдали за этой трогательной картиной. Госпожа Хоши очаровывала своим видом многих. Широкие, летящие рукава содэ делали ее похожей на цветок или бабочку. Но мало кто мог подозревать о коварных намерениях этого цветка.

Александрин действительно подружилась с японкой настолько, что решила выучить ее родной язык. Однако после нескольких неудачных попыток произнести пару японских слов и дружного хохота, последовавшего за этим, данная идея была признана неудачной и без сожаления отвергнута.

В отличие от самоуверенной Шинджу Мана хоть и старалась вести себя как можно более дружелюбно, но чувствовала себя теперь отвратительно. Появление тетки совсем выбило ее из колеи. Девушка глазами напуганного котенка следила то за родственницей, то за самураем. В этой чужой стране она была никем. И у нее никого не было, кроме них. Если Ихара отвернется от нее, если возобновит свою тайную связь с Шинджу – Мана просто погибнет. Смерти она не боялась. В отличие от предательства…

Госпожа Хоши с напускной непосредственностью рассказала, как уговорила де Варда взять ее с собой в Париж, как боялась за племянницу и как мечтала ее увидеть.

– Похоже, я незаслуженно вас обидела, –шепнула мужу графиня, не отрывая исполненного радости взгляда от повзрослевшего сына.

День не принес ничего необычного. Лишь Шинджу куда-то пропадала на три четверти часа. Что у нее за дела могли быть в Париже – неизвестно. Ведь никто и подумать не мог, что красавица-японка тайно встречается с представителями ордена иезуитов.

– Вы не справляетесь! – холодно говорил отец Софано – Ихара вас обошел. На приеме он рассказал Людовику, что японцы хотят торговать с Францией и вести дипломатические отношения. Король даже не против того, чтобы принять их у себя во дворце. Этот мальчишка спутал нам все карты! Вместо того чтобы бороться с сегунатом, щенок сам того не ведая выступает сторонником Токугавы.

Госпожа Хоши понимала, что козыри сейчас не у нее в руках. Ей нужно было все обдумать, поэтому к ужину Шинджу не спустилась под предлогом плохого самочувствия. Как минимум один человек благодаря этому вздохнул с облегчением. Мана, улыбаясь каким-то своим мыслям, медленно ела и даже находила в блюдах французской кухни определенную прелесть. С детства привыкшую к публичности княжну нисколько не смущало большое количество людей вокруг. Будучи от природы одарена живым умом и хорошей памятью, она уже научилась понимать значение некоторых французских слов и общий смысл фраз по интонации, паузам и акцентам. Тем более что Ихара теперь упорно занимался с ней, желая научить девушку своему родному языку и вместе с тем упрочнить собственные знания. И эти занятия незаметно сближали молодых людей. Быть может, поэтому Касэн все же нашел в себе силы порвать с Шинджу.

В ту ночь самурай сразу заметил в своих покоях какое-то движение. За полупрозрачными полотнами балдахина в мареве свечей он разглядел ее силуэт. Она сидела на постели, прямая и изящная, с рассыпанными по плечам и спине, достигавшими поясницы черными волосами.

– Что… что ты здесь делаешь?

– Жду тебя.

– Не нужно было.

Ихара подошел к ложу и остановился. Женщина глядела на него вопросительно. С ее плеча соскользнула свободная шелковая рубашка. Когда она привстала, вытянулась и попыталась положить руки ему на плечи, Касэн остановил ее, взяв за тоненькие запястья.

– Шинджу, послушай…

Разгоряченный и явно выпивший лишнего в таверне «Рулады соловья» в компании таких же повес, как и он сам, Ивон де Жонсьер брел по одному из богатых кварталов Парижа в поисках извозчика. Снова этот проклятый виконт де Кампо посмел насмехаться над ним и говорить, что ему никогда не добиться расположения мадемуазель Софии де Вард! Шевалье был взбешен этой наглостью. А тут как назло еще и ни одного экипажа в округе.

Он так часто посещал дом дипломата, что его друзья уже решили, будто он собрался жениться на его красавице-дочери. Однако даже последнему глупцу было понятно, что граф бы никогда не дал на этот брак согласия.

Ивон и сам слегка опешил, оказавшись прямо перед домом де Варда. Словно его влек сюда какой-то рок. В затуманенном вином мозгу вдруг созрел дерзкий план. Жонсьер уже давно вычислил окна Софи. В ее спальню было довольно легко пробраться по балкону. Молодой человек злорадно улыбнулся. Он докажет виконту де Кампо и всем остальным, что эта дурочка у его ног! Теперь он готов был идти до конца, рискуя всем, лишь бы заполучить ее в свое полное распоряжение.

В успехе своей кампании он не сомневался. Эта глупышка столько раз позволяла ему нашептывать ей на ухо всякие дерзости и даже целовать ее, что он решил – девушка явно не блещет умом. А о репутации своей пусть заботиться сама. Если бы не хотела с ним путаться, не делала бы этого.

Ихара неподвижным изваянием застыл на веранде особняка. Спать совершенно не хотелось. Нужно было столько всего переосмыслить и понять. Теплый ночной ветерок мягко шевелил его темные волосы, свободно лежавшие на плечах, и гладкую загорелую кожу, под которой перекатывались мускулы. Родители, Мана, и вот теперь еще Шинджу… Все от него чего-то ждали. А он пока сам не понимал толком, что ему нужно.

Какой-то звук отвлек самурая от размышлений. Он поглядел вниз – улица была совершенно пуста. Но затем чуткий слух юноши уловил новые звуки откуда-то справа. И в темноте он различил освещенную луной мужскую фигуру на балконе спальни сестры. Через мгновение незнакомец исчез в комнате. Что это? Неужели у Софи есть любовник? Ведет она себя настолько непосредственно и по-детски, что поверить в это просто невозможно. Однако кто еще мог осмелиться под покровом ночи проникать в спальню девушки? Перед мысленным взором Ихары возникла нагловатая усмешка смазливого молодого блондина в черном костюме, который был с Софи в момент их случайной встречи.

«Что же вы творите, дорогая сестра? – подумал самурай. – Что скажут после этого о репутации вашей семьи?» Ихара взял свои мечи, и крепко затянув сагэо – плоский шелковый шнур, которым оружие привязывалось к поясу, уверенно направился в другую часть особняка.

– Здравствуйте, мадемуазель, – прошептал, склонившись над спящей Софи Ивон, с вожделением рассматривая ее кружевную сорочку.

Его губы сложились в распутную улыбку, когда он легонько провел пальцами по ее груди. Девушка открыла глаза и в следующую секунду бы закричала, если бы теплая мужская рука не закрыла ей рот.

– Тише, Софи, дорогая, это же я.

Юная дворянка обмякла и снова опустилась на подушку.

– Что вы здесь делаете, Ивон. Уходите!

– Я скучал по вам и так ждал нашей встречи, что не мог больше терпеть.

– Вы с ума сошли? Как вам пришло в голову забраться сюда ночью!

– Я сейчас же уйду. Только позвольте мне поцеловать вас.

– Нет!

– Умоляю, любовь моя! Один поцелуй – и я исчезну. Ручаюсь, что никто и никогда не узнает об этом!

Софи молчала. Первый испуг сменился интересом и каким-то приятным волнением. Она впервые оказалась наедине с мужчиной в спальне. Конечно, это было непозволительно и ужасно. Но ведь Ивон очень любит ее, если решился так бесстрашно проникнуть к ней! Пусть этот единственный поцелуй будет наградой за его смелость.

– Ну, хорошо, – с сомнением протянула Софи. – Но только один поцелуй. Обещайте, что тут же уйдете.

Вместо ответа он склонился над ней и стал целовать влажно, откровенно, не обращая внимания на ее робкие попытки увернуться от его языка. В это время его рука уверенно опустилась на грудь девушки и стала умело ласкать, незаметно сдвигая сорочку. Пальцы добрались до соска, и Софи дернулась, пытаясь отстраниться. Но когда Ивон, все также не выпуская из своих губ ее рот, принялся поднимать ее рубашку и пытаться просунуть руку между ног, девушка ни на шутку испугалась. В панике она стала отталкивать шевалье, но казалось, что он вообще не реагирует на ее движения. Похоть вскружила молодому человеку голову, и он стал похож на довольно урчащее животное. Ивон, от которого разило вином, навалился на девушку, словно в бреду шепча скомканные торопливые признания в любви.

– Отпустите меня, не надо! – отворачивая голову, сумела произнести Софи. – Остановитесь, пожалуйста!

– Если закричишь, и кто-нибудь явится сюда, представь, какой тебя ждет позор! – с оттенком насмешки в голосе прошептал Жонсьер. – Так что не дергайся.

Мужчина приподнялся и всем телом навис над ней, коленом пытаясь раздвинуть ее ноги. Мадемуазель де Вард беззвучно заплакала, готовая сдаться. Но потом передумала, изо всех сил ударив Ивона, и даже рот разинула от удивления, когда он вскрикнул и отпрянул. Однако следующее открытие поразило ее еще больше: у кровати стоял Кристиан. И это именно он стащил с ложа пьяного шевалье за воротник камзола. Хотя колец самураи, за редким исключением, не носили, и вообще в одежде были скромны, руку Ихары украшало специальное кольцо на мизинце. Точнее это была затяжка, предназначенная для того, чтобы в случае вероятного пленения перетянуть сосуды. Таков был один из способов самоубийства, к которому самураи прибегали в том случае, если оружие утеряно или, что еще хуже, сломано. Когда ткани мизинца начинали отмирать, необходимо было ослабить затяжку, и продукты разложения отравляли весь организм. Конечно, прибегать к такому способу лишения себя жизни Ихара не собирался, а кольцо носил по привычке. Им-то он и рассек Ивону скулу.

Опешившему Жонсьеру понадобилось с полминуты, чтобы осознать, что произошло. Теперь он сидел на полу, у ног самурая. По его лицу из пореза стекала кровь.

– А, это ты, дикарь! – процедил Ивон, исподлобья глядя на юношу.

Но потому, как дрожал его голос, было очевидно, что он испугался. Звук, с которым выскользнула из ножен катана, заставил шевалье похолодеть. Жонсьер судорожно пытался нащупать рукоять шпаги, но пальцы хватали пустоту.

– Однажды мой учитель решил п-проверить, насколько быстры и сильны мои удары, – заговорил японский воин. – Тогда мне было п-пятнадцать лет. И оказалось, что я наношу два вертикальных удара мечом в секунду. Сейчас, наверное, могу б-больше. Катана легко разрубает все, даже доспех. Твоя шея тем более не выдержит п-прямого удара. Я убью тебя, если ты сейчас же не уберешься тем же путем, что п-пришел.

Дважды повторять протрезвевшему от ужаса Ивону не пришлось. Он вскочил и бросился к окну. «Проклятый заика», – донеслось до Ихары.

Софи сидела на кровати, кутаясь в одеяло и глотая слезы.

– К-как вы могли п-позволить ему сюда войти? – повернулся к ней брат.

– Он сам! Когда я проснулась, он уже был здесь!

– Почему не п-прогнали?

Мадемуазель де Вард закрыла руками лицо.

– Я сама не понимаю… Я вовсе не хотела этого! – жалобно сказала она. – Просто он мне очень нравится. Если отец и матушка узнают… Прости меня, пожалуйста, Кристиан! Не говори никому! Не выдавай меня! Прости!

Девушка заплакала.

– Он б-больше не должен здесь появляться. Никогда.

– Ивон говорил, что любит меня.

– Когда мужчина любит, он хочет жениться. А этот… не уважает тебя, Софи, разве ты не п-понимаешь? Он хотел тебя обесчестить.

– Ты прав, ты совершенно прав… Я потеряла голову. Теперь уж точно он меня не уважает.

– П-просто ты неопытна. И не знаешь мужчин, – в голосе Кристиана появились нотки нравоучительства, как и положено старшему брату. – Я-то никому не скажу, а вот он сам? Д-давно он п-позволяет себе подобные вольности? Граф знает, что вы вопреки его запрету общаетесь?

Софи отрицательно покачала головой. Прижав к груди колени, она уткнулась в них лицом.

– Тебе плохо? – спохватился юноша.

– Мне стыдно. Плохо, противно, но больше всего стыдно… – прошептала сквозь слезы девушка.

– Перестань п-плакать. И знаешь что… Отца не надо было обманывать.

Ивон де Жонсьер пообещал себе, что поквитается. И такая возможность не заставила себя ждать. Пока король был занят стратегическими вопросами войны с Голландией, и выслушивал отчеты своего военного министра о положении дел на фронте, госпожа де Монтеспан затеяла небольшой прием. Граф де Вард был слишком занят, чтобы посетить данное мероприятие, а вот графиня с дочерью и госпожа Хоши приехали.

Софи знала, что Жонсьер, у которого везде были какие-то знакомые и друзья, тоже будет там. Она очень переживала, и даже немного приболела от волнения.

– Может мне не следует ехать? – спросила она у брата, зная, что это несколько унизительно – прятаться от Ивона после всего произошедшего.

– Езжайте. Только постарайтесь держаться весело и непринужденно.

Ихара был почти уверен, что ей не следует больше опасаться этого глупого отвратительного пижона, мнящего себя сердцеедом. Его больше волновал другой человек – Мана. Конечно, он заметил, как она изменилась с появлением Шинджу. Самурай уже не раз видел, как она тренируется при помощи его бамбуковой палки отражать и наносить удары. И это натолкнуло его на одну мысль…

Окна особняка мадам де Монтеспан торжественно сияли в ночи. У роскошной лестницы парадного входа маячили слуги и сновали извозчики. Вдоль всего фасада тянулись ряды карет с разнообразными гербами, из приоткрытых дверей на веранде лились звуки музыки, смех и веселые голоса. Столы ломились от яств, по Сене, неподалеку от которой располагался особняк фаворитки короля, скользили лодки, украшенные цветами, во внутреннем дворе шумел фонтан.

Что-то было не так – Софи поняла это сразу. Юная, прелестная, она всегда вызывала восторг у молодых людей и взрослых мужчин. А сегодня большинство ее поклонников к ней не приближались, издалека посылая ей странные взгляды.

Когда Софи вышла на веранду вдохнуть свежего весеннего воздуха, рядом неожиданно оказался Ивон. Подтянутый, стройный, одетый с иголочки, он теперь мало походил на того опьяненного вином и страстью мужчину, проникшего в ней в спальню.

– Мне кажется, вы слегка озадачены, моя дорогая, – его тихие шаги и насмешливый голос заставили ее обернуться.

– С чего вы взяли?

– Вижу. Не удивляйтесь. Это я виноват. Сказал кое-кому, что скромные девушки бывают необузданны в постели. Знаете, как быстро разносятся слухи!

На секунду она отважилась встретиться с ним взглядом, и сразу же потупилась в смущении. Ивон смотрел надменно, вовсе не так, как мужчина смотрит на любимую девушку. Мадемуазель де Вард похолодела. Да ведь он распустил слух, что спал с ней, и сейчас сам об этом бессовестно говорит! Ей вдруг стало ужасно обидно. С ней никто никогда не поступал так грубо и незаслуженно! Ударить эту самодовольную физиономию было бы меньшим из всего, что стоило предпринять. На глаза Софии накатились слезы. Она бессильно опустила голову, став похожей на растерянного зверька, попавшего в когти хищника.

– Пропустите меня, – вдруг сказала мадемуазель де Вард тихо, но неожиданно твердо.

Оставаться с ним наедине значило лишь подтвердить эти грязные сплетни. Девушка, напряженная, как струна гитары, прошла в зал. Ивон, ожидавший слез и истерики, а потому удивленный подобной реакцией, проводил ее взглядом.

Нужно было как-то справиться с этой бедой, придумать, как разрешить ситуацию. Однако совсем еще неопытная девушка понятия не имела, что делают в таких случаях. Первым порывом было сейчас же уехать. Но как она объяснит свой поступок матери? «Постарайтесь держаться весело и непринужденно» – вспомнила Софи совет брата. Выйдя к остальным гостям, мадемуазель де Вард увидела Александрин. Та, яркая и сияющая, благодаря необычному, бирюзовому с переливами голубого, цвету платья, выглядела особенно оживленной.

– Скорее сюда, девочка моя! – мать помахала ей рукой. – Во внутреннем дворе сейчас кое-что произойдет. Идемте со мной на балкон.

Кроме них на уютном балкончике с диванами расположились сама мадам де Монтеспан и несколько приближенных к ней дам. Негласная королева Франции и праздники любила поистине королевские.

Уже достаточно стемнело для того, чтобы зажечь факелы. Софи не интересовало то, что должно случиться. Она погрузилась в свои мысли, и не обратила внимания на всеобщий восхищенный вздох при появлении уже знакомого многим лучника на коне.

– Смотри, – шепнула графиня, дернув дочь за рукав.

Девушка подняла глаза и подалась вперед.

– Кристиан! – воскликнула она.

Сердце радостно забилось. Присутствие брата давало ей хоть какую-то поддержку.

– Но кто это с ним?

Следом за первым всадником на освещенную факелами площадку выехал еще один. Он также был одет в кимоно, в руках держал лук, а за спиной его виднелся колчан со стрелами. Волосы обоих молодых людей были закреплены в узел на темени – эта прическа считалась самой популярной у самураев. Лучники принялись одновременно выпускать стрелы в подвешенную мишень. Можно было заметить, что лук второго всадника значительно меньше, но стрелы тот пускал практически также быстро, как Касэн. Причем удивительным было то, что первый всадник пускал только хайя – мужские стрелы, закручивающиеся в полете по часовой стрелке, а второй – отойя – женские стрелы, которые закручивались против часовой стрелки.

Представление вызвало шквал восторженных аплодисментов, как и в прошлый раз. Когда Ихара спрыгнул на землю и подал руку второму лучнику, зрители догадались что это девушка. Хрупкая фигурка, аккуратные черты лица, на котором не было ни грамма краски, маленький лук с головой выдали юную лучницу.

– Я так и думала, что это она, – процедила чуть слышно Шинджу.

– Кто же этот второй всадник? – Атенаис де Монтеспан, желавшая показать, что ее вечер почти не уступает королевскому, специально пригласила знаменитого теперь при дворе стрелка. Но вот то, что он будет не один, ее поразило не меньше, чем остальных гостей.

– Это моя племянница, японская княжна Манами Иоири, – стала дружелюбно пояснять госпожа Хоши. – Девушка происходит из древнего княжеского рода.

– Ваша племянница? – улыбнулась маркиза. – О, она настоящая амазонка!

Мана прекрасно расслышала каждое слово. Воинское умение у представительниц слабого пола не было для Японии чем-то необычным. За всю историю страны большое количество женщин было вынуждено браться за оружие. В день совершеннолетия и юноши, и девушки должны были пройти определенный ритуал, частью которого являлась стрельба из лука. Одним из примеров женщин-воинов была Томоэ Годзэн – жена Минамото Есинака, который восстал против Тайра и в 1184 году захватил Киото после победы в битве при Курикава. В одной из самых известных военных эпопей, написанной буддистским монахом Юкинагой – Повести о доме Тайра – о Томоэ Годзэн говорится так: «… Томоэ была чрезвычайно красива, с белой кожей, длинными волосами, очаровательными чертами лица. Она была также искусной лучницей, а в бою на мечах одна стоила сотни воинов. Она готова была биться с демоном или с богом, на коне или пешей. Она обладала великолепным умением укрощать необъезженных лошадей; невредимая спускалась с крутых горных откосов».

Княжна много читала об этой женщине и сравнивала себя с ней. Сейчас она чувствовала настоящее счастье и полноту жизни. Девушка в минутном порыве вдруг улыбнулась Шинджу, но та не ответила ей. Этот обмен взглядами с теткой прервал голос самурая.

– Я п-прилюдно вызываю на п-поединок шевалье Ивона де Жонсьера за оскорбление, которое он нанес моей сестре. Получив отказ, он распространил о ней грязные слухи, – громко сказал Ихара, обводя глазами зрителей.

После этих слов повисла тишина, многие стали отводить очи. Щеки самой Софи покрылись лихорадочным румянцем, а Ивон смертельно побледнел.

– Моя сестра непорочна, – продолжал самурай. – Она чтит свой род и блюдет свою честь. Я клянусь в этом собственной к-кровью. Каждый, кто п-посмеет усомниться, будет иметь дело со мной. А теперь я хочу, чтобы сюда вышел Ивон де Жонсьер.

Эти слова донеслись до Ивона уже обрывками, ибо он спешно покидал внутренний двор особняка. Его ударило в холодный пот. Рубашка прилипла к телу, ладони стали липкими. Большего позора для себя шевалье сейчас даже не представлял. Он бежал, как поджавший хвост напуганный пес.

Реакция на исчезновение Жонсьера была неоднозначной. Кто-то осудил, кто-то стал оправдывать молодого человека. Но таких оказалось меньшинство. И было очевидно, что смыть этот позор шевалье удастся еще не скоро. Еще бы – оклеветать девушку из такой уважаемой семьи, а затем бежать от дуэли!

…В карете, увозившей их в особняк де Вардов, Мана решила все-таки заговорить с теткой.

– Шинджу-сан, почему вы так злы на меня? Ведь мы близкие люди… Я думала, мы должны поддерживать друг друга.

– Кто сказал, что мы близкие люди? – Шинджу подняла брови. – Кошки стаей не живут.

Она бросила взгляд в окно. Там, в прорези между шторками, позвякивая сбруей, мелькал всадник на вороном коне – Ихара Касэн.