Кризис власти (Альфа-9)

Глава 7 Пыль

Южане никуда не торопились, строились неспешно и без малейшей опаски. Ну а чего им бояться? Я не сомневаюсь, что их шпионы ещё в столице сосчитали всех солдат и определили, кто на что годится. Ни обстрела, ни внезапной атаки им ждать не нужно. Дистанция, на которой вытягивалась первая линия противника, лишь самую малость превосходит дальнобойность нашей единственной катапульты.

Её параметры для них не секрет.

Птицы-наблюдатели кружили над нами с самого рассвета, ни на минуту не оставляя без контроля. Причём мы своих сегодня не выпускали, потому что южане начали использовать каких-то жутко злобных ястребов, которые рвали в небе всё живое, игнорируя лишь своих пернатых союзников.

Наши солдаты не могли не понимать расстановку сил, но, на удивление, даже наскоро собранные мудавийские части держались достойно. Стояли себе, дружно поглядывая на вражеские приготовления, бежать пока никто не рвался. Я понимал, что их спокойствие вмиг может перерасти в ту ещё панику, но даже так они уже продемонстрировали гораздо больше, чем от них ожидалось.

Ровное дно долины не позволяло оценить глубину построения южан, но я прекрасно знал, что оно гораздо шире нашего. И это же можно сказать о качестве. Лёгкая конница противника, не стесняясь наших взглядов, уже нетерпеливо топталась на флангах, а некоторые всадники даже забирались на склоны по кое-как устроенным в глинистых склонах тропинкам. Инженеры торопливо улучшали подъёмы, враг перекрывал все направления, готовясь преследовать убегающих, дабы никто не ушёл.

Готовятся к победе у нас на виду, ничего не скрывают.

Уверены в себе на все сто.

Тяжёлую конницу вражеское командование почему-то разместило за пехотой, где ей, на первый взгляд, совершенно нечего делать. Она ведь своего рода таран, прекрасно подходящий для разрыва рядов, если ряды не из тяжёлой пехоты. Именно из такой почти целиком состоит наше сборное войско, и южане не могут это не знать.

Столь странное построение можно объяснить лишь тем, что противник хочет свести свои потери к минимуму и потому не собирается вступать в честную хватку на оружии. Его тяжёлая пехота приблизится к нам, пряча за стеной щитов магов и стрелков. Те обрушатся с сотни шагов из-за прикрытых бронёй спин, не боясь серьёзного ответного огня. Нестойкие мудавийцы побегут сразу, стойкие ненамного от них отстанут. Не факт, что отряды корпуса не помчатся следом, но даже если устоят, их или добьют издали, или ряды врага разойдутся, выпуская тяжёлую конницу, что легко сметёт разобщённые остатки армии.

Замысел простой, читается легко, скрыть его командование врага даже не пытается.

Ну а чего им хитрить? Со столь подавляющим превосходством я бы, наверное, тоже играл в открытую.

— Эй! Как там тебя! Десница! Ну-ка сними с меня ошейник! — прогнусавили из-за колеса катапульты.

Там Кошшок Баил оставил свою живую игрушку, противоречиво объяснив свой поступок тем, что, по его мнению, возле меня воришке будет безопаснее всего, плюс, в итоге, он сгорит вместе с метательной машиной. Мол, мстительные южане её сожгут непременно, если она хоть кого-то покалечить успеет.

— Сними! — не сдавался Гнусис. — Я желаю сражаться за тебя! Прям очень сильно желаю! Слава деснице!

— Как-нибудь без тебя справлюсь, — ответил я. — Да и ключа нет.

— Десница, не разочаровывай меня. Ты что, без ключа с такой ерундой справиться не сможешь? Ну так и быть, я помогу. Дай гвоздь тонкий, или булавку, и отвернись на минутку.

— К Кошшоку обращайся.

— Вот зачем ты так? Нельзя меня обижать. Плохая примета, удачи не будет. Без удачи с тобой южане плохо поступят. Сними ошейник, иначе так и случится.

— Ну это мы ещё посмотрим, кто с кем и как поступит… — протянул я, выпрямляясь на стременах.

Южане, наконец, стронулись с места. Я не о лёгкой коннице, что и до этого активно шевелилась, я о пехоте. Зашагали к нам под мерный барабанный бой. Из задних рядов при этом взмыли дымные шлейфы запускаемых ракет. Их на юге по традиции не только ради веселья запускали, а и в военных целях. Нет, до прямого поражения противника, вроде как, ещё не додумались, а вот сигналили таким способом часто. За простейшими реактивными снарядами тянулись разноцветные ленты, где каждый цвет что-то обозначал.

Что именно? Не знаю, эта азбука мне неведома, да и как-то не интересовался. На севере ракетами не увлекаются (на что есть причины), поэтому сложно найти информацию.

Вот горящим составом я очень даже интересовался, но до сих пор в этом не преуспел. Его делают лишь в паре недружелюбных южных стран алхимики нескольких гильдий. Свой секрет они никому не выдают, их продукция в Мудавию попадает контрабандой. Здесь из-за традиций готовы втридорога заплатить за подобные игрушки, вот только применяют ракеты исключительно в мирных целях, на празднествах. Так что секреты азбуки цветов мудавийцы не расскажут.

— Что это они делают? — удивился Паксус. — Разве сейчас праздник?

Аммо Раллес проследил за ракетами мрачным взглядом и решил его просветить:

— Полагаю, они подают сигнал свой коннице. Тем отрядам, которые успели забраться на борт долины. Предупреждают, что им пора готовиться преследовать убегающих. Тех, кому повезёт пережить атаку магов.

Паксус, как и все понимал, насколько у нас непростое положение, и слова главы миссии ещё больше подпортили его настроение:

— Тех, кому повезёт пережить?.. Великий ПОРЯДОК, пощади…

— И каково это, умирать девственником? — с деланным сочувствием спросил Дорс.

— Да иди ты к Хаосу в зад! — грязно огрызнулся Паксус.

— Может вы хоть сейчас перестанете собачиться и начнёте себя вести, как достойные персты десницы? — попросил я, не особо рассчитывая на то, что меня услышат. — Тебя, Дорс, это в первую очередь касается. Хуже глупого ребёнка… неисправим… Я уже сто раз пожалел, что пошёл навстречу просьбе твоих родных…

— Жаль, времени не осталось, — вздохнул Аммо Раллес, с нездоровым оживлением косясь на Паксуса. — Молодой господин, намекни вы чуть пораньше, я бы попробовал помочь вам с вашим маленьким затруднением. Мне это ничуть не сложно.

— И вы тоже к Хаосу идите! — чуть ли не проорал Паксус. — Все идите! Все!

Выхватив меч, он направил коня влево. Там, на фланге, располагался скромный отряд всадников, которым командовал Арсай. То есть именно в той стороне, скорее всего, будет веселее всего.

— Ну всё, за левый фланг можно не волноваться, — ухмыльнулся Дорс.

Я покачал головой:

— Ты меня разочаровываешь. Даже получив окта, не можешь вести себя, как полагается. Хорошо, что я позволил тебе пользоваться им лишь временно.

Здоровяк как-то странно насупился и тоже направился влево.

— Эй! Ты не забыл? В первую очередь ты должен держаться возле Гласа.

— Да помню я… господин десница. Извиниться хочу. Пока время есть.

Извиниться? Дорс?

Звучит фантастически.

Не верю.

Времени, между тем, уже почти не осталось. Пехота врага перешла за ту линию, где её не могла достать наша катапульта.

Мастер-инженер, увидев это, не выдержал:

— Господин Гедар, мы уже можем начать бить полупудовыми. Прикажете зарядить?

— Рано…

Мастер замолк, но лицо его превратилось в немой вопрос. Он не понимал, почему мы ничего не предпринимаем. А я не торопился ничего объяснять.

Потому что один вопрос потянет другой, а там и третий, возникнут ненужные сомнения и полное непонимание некоторых вещей. Ведь то, что я задумал, даже хорошо образованных аристократов может в тупик поставить, а обычные люди о таких делах вряд ли хоть что-то знают. Разве что на уровне многократно перевранных слухов.

Я похожее уже проворачивал, я знаю, что будет дальше, чем всё завершится, что именно и в какой последовательности следует делать.

Другим всё это знать необязательно.

В небо взмыла новая порция ракет, и ритмы вражеских барабанов изменились. Фланги наступающей пехоты тут же встали, а центр при этом продолжил движение. Строй южан деформировался и начал превращаться в подобие клина с тупым концом.

Адмирал Иассен с утра находился возле меня, как номинальный командующий корпусом. Всё это время он изображал чучело столетнего орла, изрядно попорченное молью, и лишь сейчас встрепенулся, распахнул сонные глаза и прошамкал:

— Эти поганцы поставили своих магов в центр.

Ну да, теперь любому понятно, где главная ударная сила собралась. Заметно, что именно по центру пехота «самая-самая»: все высокого роста, лучшие доспехи, глухие шлемы из полированного металла, здоровенные щиты с красочными гербами, с синхронного шага ни один не сбивается. Такие бравые молодцы прикроют магов с минимальными потерями, или даже вовсе без них.

А нет, не вовсе. У кого-то из наших пехотинцев не выдержали нервы и, к несчастью для врагов, он обладал каким-то на удивление неплохо прокачанным узкоспециализированным навыком метания. Неожиданно для всех швырнул дротик с дистанции, на которой не всякий лучник уверенно отработает. Промазать по сплошной человеческой массе сложно, вот и он не промазал. Южане полагали, что находятся в безопасности, щиты несли расслабленно, сбоку, а не наизготовку. Вот один и поплатился, получив смертоносный подарок под солнечное сплетение. Острый как шило наконечник пронзил кирасу, но далеко не углубился. Однако ранение вышло нешуточным, соратники торопливо увлекли пострадавшего назад.

— Первая кровь, — довольно прошамкал Йассен. — И это не наша кровь. Добрая примета, битва обещает быть славной.

Что-то он сегодня удивительно здраво высказывается. Прям взбодрился перед боем.

Кими, наоборот, молчаливая как никогда, приблизившись, еле слышно прошептала:

— Гед, наших октов им не догнать. Ты ещё можешь уйти.

Удивившись, я уточнил:

— Ты разве не забыла, что будет дальше?

— Нет, не забыла. Но, прости, я почему-то перестала верить в твой замысел. Их слишком много и они… Гед, я… я не боюсь, но я первый раз такое вижу. Такой бой… Ты посмотри, сколько их. За день не сосчитать.

— Не бойся. Это даже хорошо, что их много. Для нас хорошо, а вот для них совсем наоборот. Не сомневайся во мне.

Сам я, откровенно говоря, в себе очень даже сомневался. Ещё вчера начал задумываться о слабых сторонах плана, а сейчас напрягался всё сильнее и сильнее. Увы, но долина, которая по памяти представлялась идеальной, в реальности оказалась слишком широкой. Это само по себе скверно для моего замысла, а бравый вид вражеских солдат делает ситуацию ещё хуже.

Если те, кому повезёт, не побегут сразу, начнётся массовая свалка, которой в моём плане нет. Я ведь рассчитывал, что вся наша армия постоит для массовки, после чего займётся преследованием уцелевших и экспроприацией имущества обоза.

Хаос! Да я даже в случае идеальной реализации первого этапа плана рискую ввязаться в бой, где изрядно потрёпанный враг может оказаться в разы сильнее нашей никудышней армии.

И ничего уже не изменишь. Остаётся лишь поддерживать максимально уверенный вид, заражая своей уверенностью окружающих.

Они почему-то не заражаются, но я должен стараться.

Должен.

Это первый настоящий бой под моим командованием. Первая битва, которую, возможно, будут помнить. Широкий шаг на пути восстановления репутации рода Кроу.

Я не имею права облажаться.

Со стороны южан послышись резкие непонятные звуки, и над головами вражеских пехотинцев стремительно понеслись тёмные точки. Наши солдаты поспешно вскинули щиты, но от этой угрозы они не спасали. Вот один снаряд ударил по шеренгам, вот второй, третий. В одном месте вояки на миг расступились, я успел увидеть падающее тело с жалкими ошмётками, оставшимися вместо головы, в других местах с ужасом и болью кричали сразу несколько человек.

— Мерзавцы стреляют из баллист свинцовыми шариками, — прокомментировал неугомонный адмирал.

Хорошо, что тяжёлых машин у врага нет. Авангард Тхата торопился, вот и двигался налегке. Окажись у них катапульты, подобные нашей…

Впрочем, а что бы изменилось в таком случае? У них и так есть всё для быстрого нашего уничтожения.

С лихвой запаслись.

— Господин Гедар, мы уже можем достать до их центра двухпудовым, — вновь заговорил мастер-инженер и с опаской добавил: — Их маги могут начать бить до того, как окажутся на дистанции пятипудовых.

— Напомни, сколько вам надо времени для зарядки россыпи снарядов? — спросил я, прекрасно зная ответ.

И он оказался именно таким:

— Вы до тридцати сосчитать вряд ли успеете. Механизм взведён, осталось только гнездо россыпное в ложку установить. Вы ведь шары заранее приказали по ячейкам распихать, так что всё готово. Но бить надо почти на дистанции пятипудовых, а это вот-вот уже.

— Дай мне немного времени, — сказал я, спешиваясь.

Гнездом на сленге инженеров называлась круглая штуковина, изъязвлённая отверстиями, в каждом из которых перед заряжанием помещался каменный снаряд размером с шар для боулинга. При выстреле они некоторое время летели вместе, после чего отделялись от матрицы, и устремлялись к целям по своим траекториям, более-менее равномерно накрывая некий эллипс поражения.

Гнездо готово, шестнадцать шаров наполовину выглядывают из деревянных укрытий. Остаётся последний штрих, и можно заряжать.

Приходящий Во Снах прав, функционал рун чертовски неполноценный. И одной лишь зубрёжкой многочисленных узоров дело не поправить, мне многого не хватает.

Но кое-какие мелкие фокусы уже сейчас могу показывать. В том числе вот этот. Проворачивал его в последних походах в Лабиринте. Испытывал, экспериментируя с рунами. И хотя катапульты у меня тогда не было, это ничего не меняет.

Принцип тот же.

Раскрыв маленькую сумку из пропитанной воском ткани, достал первый, так сказать, «модификатор снаряда». Невзрачный комок липкой сероватой смолы. Именно из-за неё пришлось использовать воск, к нему она не приставала.

А вот к камню пристала прекрасно. Теперь прижать, чтобы держалась крепче, и потянуться за следующим комком.

На десятом шаре мастер-инженер не выдержал:

— Господин десница, это что? Алхимия какая-то?

— Нет, это кое-что получше алхимии. Гораздо получше…

А вот и шестнадцатый готов. Но это ещё не всё, остаётся последний штрих.

Самый главный.

Смола выглядит невзрачно, как и полагается выглядеть смоле, но в ней скрываются золотые пластинки, исписанные рунами.

И кое-что ещё.

Мне сейчас подвластны лишь самые простейшие рунные конструкты, да и те не все. Причём лучшие из них получается поддерживать не больше минуты. И они же, увы, самые бесполезные, с простейшими эффектами. Сложные взаимосвязи между ними мне тоже недоступны, а долговечность несложных столь же мизерная.

Главный конструкт на каждой пластинке одинаков, он отвечает за цепочку элементарных команд. Если перевести в привычный язык, приблизительно она звучит так: «Стабильность 23 секунды». Проверено не раз, не два и даже не сто раз, и я точно знаю, что свои двадцать три секунды он продержится.

На него прицеплены ещё три конструкта: «Прикрепление к камню», «Максимальная сила для Жизнь» и «Разрушение». Они, фактически, вообще не имеют собственного времени существования, исчезают сразу после завершения действия «Стабильности», включаясь перед этим на кратчайший миг. Но до этого момента в связке продержатся, не растеряв удерживаемую силу.

Тоже проверено.

Насчёт «Максимальной силы для Жизнь» ни малейшей уверенности нет. Нет, я знаю, что она не сработает раньше времени, я просто не уверен, что она действительно оказывает какое-то влияние. Но на всякий случай пускай будет, вдруг действительно что-то добавляет.

В «Прикреплении к камню» уверен. Полёт снаряда — лотерея непредсказуемая, при ударе по людям и земле комок смолы может оторваться, несмотря на «Стабильность». Это вряд ли скажется на результате, разве что прилипнет к копыту коня, который быстро поскачет куда-то на свободное пространство, увозя всадника со срочным донесением. Маловероятная ситуация, но вдруг не повезёт, так что пускай будет.

Также полностью уверен в «Разрушении». Двадцать три секунды, и снаряды в труху разлетятся. Нет, они не превратятся в подобие осколочных фугасов, эффект мне требуется для, так сказать, толчка, что пробует последний, главный элемент, не имеющий отношения к рунам.

— Заряжайте, — скомандовал я и строго добавил: — Но не вздумайте выстрелить без команды! Своими руками казню!

— Ну что вы, господин десница, как можно, — напряжённо произнёс мастер. — Рычаг вон, на двойном ступоре. Сам прибью любого обормота, кто без приказа к нему прикоснётся.

На то, чтобы установить гнездо в подобие огромной ложки на конце рычага ушло несколько секунд. Расчёт машины может и не самый лучший, но в проворстве им не откажешь. И это я тоже выяснил заранее. Не зря каждый вечер репетиции этого момента устраивал.

А теперь последний штрих.

Вытянув руки, раскрыл ладони над зарядом, обрушил тень ци максимальным потоком, наполняя руны, заряжая конструкты, активируя запрограммированные в них цепочки взаимосвязанных команд.

Вот теперь точно всё.

Последний приказ:

— Стреляйте!

Взмах здоровенного молота, удар, и…

И ничего.

— Олух! — взревел мастер. — Клиновой стопор убери!

И, не дожидаясь выполнения команды, сам пнул по деревяшке, мешавшей высвободиться механизму. Но та, похоже, деформировалась после неправильной попытки выстрела, и вылетать не желала.

Я похолодел. Двадцать три секунды после активации и всё. Чудовищная сила, что должна ударить по широкому эллипсу, высвободится в одной точке.

Прямо здесь.

— Быстрее! — рявкнул я. — Шевелитесь, или мы все тут подохнем!

Гнусиса, похоже, сильно взволновала моя последняя фраза. Извернулся на привязи, наполовину высунулся из-за колеса, подставил к мешающей деревяшке удлинённый окатанный рекой камень:

— Бей сюда! Только по пальцам не попади, немощь криворукая! Мне ими ещё на арфе играть, на похоронах твоего тупого командира!

Мастер выхватил молот из руки провинившегося подчинённого и слегка стукнул по камню. Сработало — мешающая деревяшка выскочила из своего гнезда, как пробка из бутылки.

Размахнувшись, он ударил в полную силу по ступору.

Механизм катапульты заскрипел, загудел, содрогнулся, отправляя в сторону врага деревянную полусферу с шестнадцатью особыми снарядами.

От сердца отлегло, но не полностью. Сейчас ведь самое главное начнётся. Точнее — должно начаться. Я ведь без предварительных испытаний эту задумку применил. Даже для моих грандиозных запасов шестнадцать Растворений Жизни — солидные траты.

Именно они были теми самыми ключевыми, главными элементами снарядов. Высвобождение большого количества тени ци при зарядке, а затем новая волна при разрушении конструктов заставляет их срабатывать. Это я проверил.

Но на одиночном заряде.

И без катапульты.

На выстрел противник не отреагировал. Пехота как шагала, так и продолжала шагать, чётко в ритм барабанов. Первые ряды уже вскинули щиты, хотя, как по мне, рановато. Обладателей луков и арбалетов у нас и сотни не наберётся, причём почти всё такое оружие сосредоточено в руках людей Камая, а они на левом фланге. До центра стрелки оттуда еле-еле могут доставать, в хороших доспехах угрозу с их стороны можно игнорировать.

А от катапульты пехотный щит не спасает.

Снаряды, разлетевшись, как полагается, обрушились на вражеское войско. Громко, конечно, сказано, обрушились. Там-сям упали, обычно без видимого эффекта. Можно не сомневаться, что по кому-то неплохо прилетело, но для столь многолюдной битвы — комариный укус.

— Заряжаем? — спросил мастер, косясь на второе гнездо.

Я покачал головой, вытирая руки от смолы:

— Ждём.

— Простите, господин десница, но чего мы ждём?

Я проигнорировал вопрос. Всё моё внимание устремлено сейчас туда, на широченный эллипс, по которому разбросаны каменные шары. Выдвинувшийся вперёд центр вражеского войска почти целиком находится в этом эллипсе, а за ним, дальше, он раскидывается широко влево и вправо, захватывая массы пехоты и тяжёлой конницы. Мастеру даже пришлось модифицировать стандартное гнездо, чтобы увеличить разлёт. Вот только я не знаю точно, насколько равномерно легли шары. И не вижу смысла во втором залпе. Остатка запасов Растворений Жизни не хватит, чтобы зарядить все снаряды, да и нет смысла тратить последние на уже поражённую площадь. Если же применить их по флангам южан, на это уйдёт время, за которое они успеют понять, что к чему, и будут разбегаться от снарядов до того, как высвободится всепожирающая Жизнь.

Да, я прекрасно знал, что страшные трофеи, вынесенные из секретного осколка, действуют не мгновенно, но сейчас задержка показалась вечностью. Даже начал подумывать, что Растворения почему-то не сработали.

Но нет, со стороны вражеских рядов послышались новые звуки. В одном месте закричали, в другом, в третьем. Крики стремительно усиливались, пробиваясь через грохот барабанов. Да и барабаны начинали звучать как-то иначе, барабанщики по какой-то причине сбивались с ритма один за другим.

Над пехотным строем взвился огромный клуб светло-серой пыли. Подержавшись мгновение на тонкой ножке, будто причудливый гриб, он обрушился вниз, стремительно растекаясь плоским облаком, жадно дотягиваясь до десятков и сотен лакомых кусков плоти. Добротные доспехи южан от этой напасти не только не спасали, а становились частью её добычи.

От неё в принципе мало что спасает. Я вот неоднократно имел дело с Растворениями, и однажды даже доводилось «принимать огонь на себя». Выжить удалось лишь с помощью пары редчайших навыков. Об одном из них ни единого упоминания в умных книгах не нашёл, по второму информация отыскалась, но противоречивая, что о многом говорило. В сравнении с этими непростыми умениями даже божественно-эффективное Игнорирование не во всём выигрывает, а уж за обычные стихийные щиты и говорить нечего. Годится лишь абсолютная защита, растянутая по времени, а такие способности встречаются редко, и, как правило, их позитивные эффекты перемешаны с негативными, что не позволяет под ними свободно сражаться.

Или хотя бы спасаться бегством.

Зловещие облака взмывали там и сям, быстро расползаясь протяжёнными языками, меж которыми в ловушках оказывались многочисленные отряды. Застряв в этой своеобразной паутине, солдаты могли лишь с ужасом смотреть, как нити её расширяются, быстро поглощая свободное пространство.

И людей, которые до последнего пытались спастись, устраивая давку на этих стремительно сужающихся островках, ещё не затронутых буйством Жизни.

Кричали уже сотни, тысячи голосов. Барабанщики прекратили свою трескотню, лишь несколько горнистов надрывались, непрерывно сигналя что-то тревожное, да и те стихали один за другим. Передние шеренги всё ещё шагали, но замедлились, изгибаясь, многие солдаты недоумённо крутили головами, пытаясь понять, что же такое страшное происходит за их спинами.

А затем всепожирающая Жизнь начала дотягиваться и до них. Кто-то, наконец, побежал, но куда там. Бесчисленные пыльные «щупальца» настигали запаниковавших солдат со скоростью брошенных копий, вмиг обволакивали полностью, вжимали в землю, растворяя до однородной субстанции, что тут же становилась частью процесса и тоже устремлялась за новыми жертвами.

Несколько секунд, и врагов перед нами не осталось. Сплошная белёсая завеса, непрерывно движущаяся, расширяющая, пожирающая всё на своём пути. Из её недр всё еще орали обречённые солдаты, но их крики быстро затихали.

Похоже, шары разлетелись, как надо. Я, конечно, не мог сейчас рассмотреть детали, но пока пыль не заполонила всё, убедился, что на тот момент не затронутых Жизнью промежутков почти не осталось. Буйство высвободившейся стихии полностью заполонило пресловутый эллипс поражения, и быстро расползалось за его пределы, легко догоняя солдат, в панике пытавшихся вырваться из тесноты строя.

Кими приподнялась на стременах и неестественно-ровным голосом доложила:

— Их центру конец, но на флангах пехота просматривается.

— Шагает или стоит? — спросил я.

— Кто-то стоит, но в основном бегут. Обратно бегут. И не оглядываются…