Кровавая ария

Глава 5 ТЕАТРАЛЬНАЯ СУЕТА

Вилу очень хотелось увидеть, как чародейка станет колдовать над планом театра. Во-первых, ритуалы Рики всегда оказывались необыкновенными и интересными, а во-вторых, коррехидору просто хотелось побыть с ней подольше наедине.

— Мой кабинет подойдёт? – спросил он, отослав Тураду с поручением в Королевский архив, — или вам будет удобнее у себя?

— Лучше у меня, — поразмыслив, ответила девушка, — в подвале спокойнее. К вам ведь посетители могут зайти, и все мои инструменты там.

Они спустились в подвал, и Рика заперла дверь. Вил уже успел усвоить, что прерывать магический ритуал либо вмешиваться в его ход может оказаться опасным, как для чародея, так и для безрассудного смельчака.

— Сядьте вон там, — кивок на стул, — и не мешайте.

— Хорошо, — коррехидор уселся на указанное место.

Рика вызвала фамильяра Таму. Череп любимой трёхцветной кошки забил крылышками бражника, подлетел к Вилу и без церемоний ткнулся ему в щёку, выражая полнейшее обожание. После чего завис над расстеленным на столе чародейки планом театра. Рика вытащила маленькие свечи, весьма смахивающие на те, какие любящие родители ставят на именинный торт своего драгоценного чада, и поставила их на обозначенные на плане камиданы.

Вил усмехнулся про себя, подумав, что свечки у некромантки почти наверняка изготовлены из чего-нибудь экзотического по типу жира повешенного за изнасилование, либо из воска пчёл, устроивших гнездо на кладбище. Он не удержался и спросил об этом.

— Да нет, — покачала головой сосредоточенная на ритуале девушка, — обычные именинные свечки из кондитерской лавки с нашей улицы, — а вы уже нафантазировали себе поди, как я соскабливаю жир с мертвецов вместо того, чтобы делать вскрытие?

Коррехидор что-то смущённо пробормотал, но Рика безжалостно продолжала:

— Я вам уже говорила, что далеко не все ингредиенты для колдовства должны быть непременно быть особенными. Специфика лишь облегчает многие процессы, но главное – это то, что внутри чародея, количество и сила внутренних магических цепей, — она полистала книгу, которую вытащила из своего саквояжа.

Далее девушка привязала к именинным свечкам кусочки ароматических палочек-сэнко, коих у неё обнаружился целый набор.

— Похоже в театре жгли сандал и лаванду, — бормотала Рика себе под нос, затягивая сухие травинки, что использовала вместо верёвочек, — но был и ещё какой-то аромат. Знакомый, кулинарный какой-то; стыд мне и позор, я не поняла, какой именно. Попробуем так.

Свечки она поставила на мелкие медные монетки, капнула на каждую маслом сладкого апельсина и щелчком пальцев подожгла все одновременно. По кабинету коронера поплыл сладковато-терпкий аромат. Девушка закрыла глаза, сосредоточилась. Она начала медленно читать ритуальный текст.

Коррехидору с его стула было отлично видно, как дымные струи принялись вытягиваться, соединяясь вместе. Они образовали нечто, напоминающее полупрозрачное лезвие, которое внезапно обрушилось вниз на последних словах чародейки, громыхнуло и стянулось в едва заметное пятнышко на плане.

Рика откинула упавшие на лоб волосы и сказала:

— Давайте глянем, куда ведёт направленная от богослужений энергия.

После того, как были убраны огарки свечей, две головы – русая с крупными завитками волос и чёрная с короткой военной причёской склонились над планом. Точка, что образовал дымный клинок при соприкосновении с бумагой плана, находилась неподалёку от святилища, найденного под сценой.

— Клинок ушёл в план вертикально, — рассуждала чародейка, — и все эманации ритуалов от остальных камиданов соединились именно здесь. Но тут нет ничего.

Вил кивнул, точка, вначале покрасневшая и напоминающая раздавленного комара, принялась бледнеть, грозя испариться прямо на их глазах. И там, где она располагалась не было ничего кроме стены.

— Мы были в трюме, — задумчиво проговорил он, — если представить, что мы стоим лицом к камидану, то точка средоточия справа от нас, а лестница слева. Насколько мне не изменяет память, там просто стена, либо деревянная переборка. Если я правильно понял, направление вашего колдовского лезвия показывает, куда идёт энергия от богослужений или ещё чёрт знает чего?

— В теории, — немного смешалась чародейка, проводившая подобный ритуал в первый раз. Ей даже пришлось незаметно свериться с книгой, — ритуал указывает не только место, но и направление, куда поступает энергия от богослужений. В нашем случае очень странно: стена и вниз. Мы там всё осмотрели и собственными глазами видели, что в том углу абсолютная пустота.

— Стояли бы там хоть ящики какие-никакие, либо декорации, можно было подумать, будто они маскируют секретный проход, но нет, — согласился Вил, — ничего. Просто пол и стена, обшитая досками.

— Давайте попробуем узнать, что там творят с менструальной кровью, — предложила Рика, — полагаю, сам ритуал служения, что проводится в театре, прольёт свет на секреты оперы.

— Не представляю, как мы сможем провернуть подобный фокус, — покачал головой коррехидор, — спрятаться там негде. Да и не думаю, будто кому-то взбредёт на ум что-либо делать, покуда мы в театре. Или вы сможете сделать нас невидимыми?

— Нет, — покачало головой Рика, — невидимыми по-настоящему я сделать нас не могу, только иллюзия по типу отвлечения внимания. Вы сами-то готовы просидеть несколько дней в трюме под сценой без еды воды и туалета? Мы ведь, чай, не призраки оперы.

Коррехидор задумался. Перспектива сидения под сценой без элементарных, самых необходимых удобств несколько охладила его пыл.

— Давайте поставим соглядатая, — сообщила чародейка, — нам и не нужно будет там быть.

— Ваша Тама слишком заметна, — коррехидор бросил взгляд на светящийся кошачий череп, привычно устроившийся на плече хозяйки, — да и сможет ли она рассказать о том, что увидит?

— О Таме и речи нет, — ответила девушка, — пойдёмте в рыбную лавку, мне нужен живой карп.

Если коррехидора и распирало любопытство, то он не подал виду, серьёзно кивнул и поднялся. У него мелькнула было мысль просто послать за карпом дежурного, но он отмёл её. Слишком уж одиозным вырисовывалась поручение. Не оберёшься потом сплетен о принесённой зачем-то в коррехидорию живой рыбине. К тому же будет лучше, коли Рика сама подберёт необходимый материал.

Необходимый материал нашёлся в лавке неподалёку, где упитанный кругленький хозяин в безукоризненно чистом фартуке с вышитым улыбающимся осьминогом не без гордостьи провёл покупателей к мраморному бассейну, в котором плескалась живая рыба.

— Вот, — произнёс он, поигрывая сачком, — любой каприз за ваши деньги. Только укажите, какой карп вам глянулся.

Чародейка наклонилась над водой, внимательно разглядывая спины плававших в чистейшей воде крупных рыбин. Вил даже не представлял, какие именно резоны заставляли составляли основу выбора, но наконец Рика указала на подходящий экземпляр.

Карп был незамедлительно выловлен и отправлен в банку с водой. Коррехидор оплатил покупку.

— Не желают ли господа прикупить к рыбе немного зелени? – продавец являл саму любезность, — у меня самая свежая зелень в нашем районе. Посоперничать с ней способны, разве что, зеленщики его величества. Говорят, у них особые заклятия создающие лето в теплицах. А у меня просто труд и любовное отношение к каждой мелочи. Перилла, кинза, укроп и зелёный лук – все только что с грядки. Они сегодняшний восход солнца встретили в земле.

Рика придирчиво осмотрела пучки красиво разложенной зелени и взяла несколько веточек периллы.

— Вы всего карпа собираетесь использовать? – поинтересовался Вил.

— Нет, а что?

— Давайте я прикажу зажарить то, что останется, поужинаем вместе.

— Если желаете покрыться чешуёй и отрастить плавники на самых сокровенных местах, — прищурилась Рика, — то – в добрый путь. Избавление от последствий вам выльется в кругленькую сумму. Безопасно утилизировать отходы от магических ритуалов – одна из первых прописных истин, которые вбивают в голову ученикам Академии магии, если их родственники не озаботились ознакомить их с этой важной доктриной. Посему всё, что останется от карпа я уничтожу. Ибо даже кленфилдские кошки не заслуживают чешуи на хвосте или чего похуже.

— Понял, — улыбнулся Вил, — но приглашение на ужин остаётся в силе.

Рика промолчала. Она сжимала в руках банку с карпом и думала о том, желает ли она в действительности ужина наедине с четвёртым сыном Дубового клана. Воспоминание о вчерашнем поцелуе никак не желало изглаживаться из памяти, порождая неуместное волнение. Сердясь на саму себя, девушка пробормотала что-то невразумительное об обещании непременно сегодняшним вечером составить компанию подруге в посещении её престарелой родственницы. Вил как-то странно поглядел на неё, но не сказал ничего, только кивнул. Рика прикусила губу и велела себе прекращать думать о всяческой ерунде, и сосредоточиться на предстоящем непростом ритуале, по сравнению с которым выяснение места приложения силы не плане театра могло показаться детской забавой.

Им удалось незаметно проскользнуть в кабинет коронера, только дежуривший на входе боец проводил их удивлённым взглядом: не каждый день увидишь коррехидора с пучком периллы в руках, а коронера с банкой и живой рыбиной. Но у парня хватило такта отвернуться и сделать вид, что он ничего не заметил.

Чародейка надела кожаный фартук, каким обыкновенно пользовалась при вскрытиях, и на прозекторском столе быстро и умело разделала рыбу перерубив позвоночник одним точным ударом. Из всего карпа для колдовства с соглядатаем ей требовались лишь глаз и кусочек печени. Часть кишечника тоже была не лишней.

После этого девушка промыла добычу и поместила в маленькую серебряную мисочку, тщательно истолкла, бросила туда же камень кошачий глаз, свой волосок и волосок Вила, что сняла с его мундира, хотя коррехидор любезно наклонил голову; и задумалась. Дело было в том, что у чародейки ни на работе, ни дома не было экстракта травы вороньего глаза. Заклятие пришло с континента, а на Артанских островах сия трава просто не росла, посему и найти её экстракт возможным не представлялось. Вот Рика и ломала голову, чем бы таким равноценным заменить вытяжку из ягод вороньего глаза. Ягодой? Никаких похожих ягод у неё под рукой тоже не было. «Что было самым важным в данном ингредиенте? – задала она себе вопрос тоном въедливого экзаменатора, — внешний вид ягоды, её яд или ещё что-то?»

Бабушка всегда советовала в таких случаях полагаться на интуицию. «Ну в худшем случае отравишься, — пожимала худенькими плечами старшая жрица бога смерти, — тебе не привыкать. Сама знаешь, что в подобных случаях делают. Ежели вообще не принимаешь зелье внутрь, экспериментируй смело. Не боги заклинания придумывают. Такие же чародеи, как мы с тобой, и им также, как и нам приходилось пользоваться тем, что имели, что под руками было.»

Вот теперь её внучка усиленно искала в своём кабинете хоть что-то, чем в заклятии можно было заменить вытяжку из экзотических континентальных ягод, по своему названию смахивающих на глаза вороны. И ничего похожего в кабинете не попадалось. Вил от нечего делать (а он уже давно усвоил, что работающему магу лезть под руку нельзя даже с вопросами) вытащил из кармана маленькую серебряную коробочку с леденцами и отправил один в рот.

— Что это у вас? – прищурилась Рика.

— Конфетки с разными вкусами. Желаете?

— А тёмно-фиолетовые среди них есть?

Требуемым цветом обладали мутноватые кругляшки с черничным вкусом.

— Отлично! – воскликнула чародейка, — похоже, я нашла то, чего мне не доставало!

Две черничные конфетки перекочевали из элегантной коробочки коррехидора в стакан, куда чародейка плеснула спирту, подула и поболтала содержимое. К удивлению Вила, конфетки заплясали в стакане, запузырились, то взлетая вверх, то опускаясь на дно. Но очень скоро вся эта свистопляска успокоилась, подарив чародейке густо-фиолетовую субстанцию с резким запахом, ничто в котором не напоминало запаха любимых многими артанцами ягод.

Замена экстракту вороньего глаза заняла своё место в ритуале, а остальное было делом техники: нагрев на пламени спиртовки, нужные слова; и через пяток минут в серебряной мисочке оказалась слегка тягучая субстанция серебристого цвета, подозрительно смахивающая на ртуть.

Вилу было жутко интересно, каким образом сей результат волшбы может помочь узнать, какие богослужения отправляют в Королевском оперном театре, но он смолчал, предпочтя строит догадки о живом зеркале. Однако ж, догадки его оказались ложны, потому как Рика выбрала из коробки с надписью «Приятного чаепития!» основательный кусок комкового сахара, свернула листочек периллы в виде лодочки и зачерпнула ею результат собственных магических усилий. При этом девушка постаралась сделать это таким образом, чтобы и малейшая серебристая капелька не попала ей на пальцы. Затем она осторожно нарисовала на куске сахара глаз, вписав его в сложную фигуру из нескольких пересекающих друг друга многоугольников, накапала на пересечения и углы эфирных масел. Вил узнал лишь сандал, одеколоном с ароматом которого он иногда пользовался, и лаванду (Фибс обожала лаванду и всегда прокладывал постельное бельё в шкафу мешочками с этой травой). После этого чародейка щёлкнула пальцами, вызвав у себя на ладони самый настоящий синеватый огонь, в пламени которого запекла рисунок, при этом сам кусок сахара покрылся коричневой расплавленной корочкой.

— Ну вот, — удовлетворённо произнесла Рика, — мой соглядатай готов. Осталось лишь припрятать его поблизости главного камидана в трюме под сценой, а потом узнать, что за странные дела творятся в Королевском оперном.

Не успела она разделаться с остатками карпа, на кои с вожделением взирала Тама, как их почтил своим присутствием лейтенант Турада. Под мышкой он держал модную кожаную папку, из которой вытащил листок бумаги, сплошь покрытый его собственными записями, поражающими аккуратностью и точностью начертания отдельных иероглифов.

— Ваше сиятельство, — доложил он, игнорируя присутствие чародейки и её фамильяра, с фамильярной развязностью принявшегося носиться вокруг головы новоприбывшего, — ваше поручение мною выполнено. Всё, что нашлось в городском архиве его величества по поводу строительства Королевского оперного театра в эпоху Светлой весны мною было прочитано, систематизировано и собрано в сообщение. Изволите заслушать прямо тут, — Турада позволил себе скептически окинуть взглядом скромный кабинет Рики, — или изволите проследовать к себе?

— Докладывайте, — велел коррехидор, — у меня мало времени. У нас с госпожой Таками неотложное дело.

— Извольте, — лейтенант отвесил поклон, без подобострастия, как равный равному, что волею судеб вознесён на более высокую ступень социальной лестницы, — строительство королевского театра, сам факт существования коего является ни чем иным, как капризом правящего в ту эпоху императора Стинура, он вознамерился покончить с изоляцией Артании и открыться широкому миру. Стинур совершил путешествие на континент, где был буквально очарован новым видом искусства, который на наших островах никто не знал.

— Турада, — остановил поток словоизлияний Вил, — если я правильно помню, я поручил вам найти материалы, касающиеся строительства здания театра, а не обстоятельств, понудивших тогдашнего императора сделать это?

— Да, господин полковник, — ответил Турада с превосходством человека, полагающего, что он безукоризненно справился с заданием, — именно сие я и сделал. Высказанная мною информация является ключевой для понимания дальнейших событий. Его величество Стигнур пригласил для постройки своего детища архитектора с континента. Понимаете, к чему я клоню?

— Понимаю, — с некоторой долей раздражения ответил Вилохэд, — это неудивительно, Стинур вообще прославился своей любовью ко всему иноземному, он считал, будто воздвиг культурный мост между Артанией и другими странами.

— Да, конечно, — согласился Турада, — однако ж, самое интересное при постройке театра обнаружилось лишь через год после начала его строительства. Архитектор, носивший имя С. Рогвуд, уж как его там звали: Стив, Сэм или ещё как, никто уже и не упомнит, при строительстве воспользовался привычным способом: он брал камень прямо из земли под театром. Слыхал я, будто подобная манера широко распространена на континенте. Когда же об этом узнали в Артании, все ужаснулись, архитектор совершенно не учёл землетрясений, которые бессмертные боги обрушивают на наши острова с завидной регулярностью. Естественно, С. Рогвуду тут же запретили брать камень прямо из земли, даже то ли собирались, то ли засыпали образовавшиеся шахты. Но факт остаётся фактом: Королевская опера строит на целом лабиринте подземных ходов, что образовались в первый год строительства театра.

— То-то обрадуется ваша Кока! – не удержалась чародейка, — прямо-таки подарок какой-то. Как только столь интересные факты могли избегнуть пристального внимания этой пронырливой особы!

— Если бы не мой амулет Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя, — тонко улыбнулся Турада, — мне ни за что было бы не получить подлинники записи о строительстве здания. В более поздних упоминаниях факт подземных сооружений не находит достойного отражения. Полагаю, о нём решено было умалчивать, дабы не давать повода к сомнительным исследованиям подземелий. Особенно, если учесть разговоры о засыпании оных.

— Спасибо, Тимоти, — поблагодарил подчинённого без формальностей коррехидор, — вы, действительно, помогли нам.

— Всегда готов служить Кленовой короне и родному клану! – поклон был в этот раз более почтительным.

— Глядите-ка, — заметила Рика, когда шаги Турады смолкли за дверью, — как благотворно повлияло на нашего Дураду остановка главных часов Кленфилда. Можно сказать, совсем другим человеком стал.

— Он просто опасается, что ему напомнят о неудачной охоте на вампиров, — улыбнулся Вил, — не обольщайтесь. Через пару-тройку месяцев к нему вернётся былая самоуверенность и нахальство. А теперь поедемте в театр устанавливать вашего соглядатая.

— Меня беспокоит, не слишком ли часто мы с вами появляемся в театре? – озабоченно проговорила Рика, когда магомобиль коррехидора встал рядом со сверкающим свеженькой краской магомобилем утреннего нахала, — не спугнём ли мы тех, кого намереваемся поймать?

Вилохэд задумался, потом ответил:

— Предоставьте это мне. У кого может вызвать подозрение представитель королевской розыскной службы при исполнении? Ходит эдакий лощёный бездельник, выспрашивает, вынюхивает, дурацкие вопросы задаёт. Я уж постараюсь, чтобы мои вопросы отличались нудностью и глупостью. Пускай считают, будто бы мы в тупике.

Они шли к Королевскому театру, где у входа место афиши со слепым мастером занимало красочное панно. На нём прекрасная девушка в короне из ковыля вздымала руки к алеющему закатному небу, где носились ласточки, а витиеватый текст гласил: «Проклятая королева ковыля». Костюм, поза и сам вид изображённой героини недвусмысленно указывал, что сегодня в театре дают балет.

— Рад, несказанно рад снова лицезреть ваше сиятельство в нашей скромной обители служения богу Гёзеками! – провозгласил вездесущий толстенький администратор Сайн, некстати вывернувшийся из-за угла, — какая жалость, что господин полковник опоздали к началу спектакля. Госпожа Аса́но сегодня необыкновенно хороша в роли ковыльной королевы, просто блистательна!

Рика вспомнила, что видела на афише имя Асано Ю́ки, а Вил проговорил тоном раздосадованного навязанными обязанностями древесно-рождённого:

— Ах, господин Сайн, если бы спектакль был единственным поводом посетить ваш театр, я был бы безмерно счастлив, хоть я и не большой охотник до подобных действ, но какому, скажите мне, мужчине не радостен вид красивых женских ног? —- на это администратор откликнулся живым кивком, давая понять, что он целиком и полностью разделяет точку зрения, — и ложа Дубового клана была бы для меня желанна, но, увы! Долг перед Кленовой короной призывает меня оставить сии приятственные мысли и продолжать расследование смерти бедного, бедного господина Финчи.

— Да, да, — Сайн скроил приличествующую случаю скорбную мину, — невосполнимая потеря. Голос – мечта, а чутьё? Не в каждом поколении артистов, смею доложить, найдётся подобный феномен.

— Церемония погребения уже была?

— Театр хотел провести её тут, — пухлый палец Сайна указал прямо на пол; и было непонятно, имеет он в виду здание или же Кленфилд, — однако родители распорядились по иному: господин Финчли будет похоронен в Аджмае – его родном городе. От труппы поехал господин директор, а мы все должны во что бы то ни стало продолжать своё скромное служение. Ради нашего незабвенного Эйдо Финчи! Так что, вы говорите, интересует Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя в данный момент?

— Есть одно предположение, — проговорил коррехидор, сделав такое таинственное лицо, что чародейка еле удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, — только умоляю вас, уважаемый господин Сайн, никому ни ползвука!

— Могила! – заверил администратор, — я ж понимаю, у вас тайна следствия и всё такое.

— Именно. Так вот, мы проверяем версию гипноза.

— Гипноза? – на гладко выбритом лице собеседника отразилось искреннее недоумение. Казалось, он ожидал услышать всё, о чём угодно, но не про гипноз.

— Ага. Вот госпожа Таками вам всё разъяснит.

Рика, ругая про себя последними словами четвёртого сына Дубового клана за то, что тот не предупредил её заранее, принялась распространяться о сущности гипноза и его воздействии на психику человека. За это время ей пришлось спешно выдумывать версию, которая бы естественным путём привела их под сцену. Чародейка с видом знатока сообщила администратору театра, что подтолкнуть к самоубийству солиста, подающего большие надежды, мог некто, находящийся под сценой и с помощью усиленного магическим амулетом гипноза мог понудить Финчи пустить себе пулю в лоб.

— Если сие подтвердиться, — чародейка вскинула бровь на манер Вила, — то мой ритуал покажет место, где находился преступник и дальнейшее направление поиска. Возможно, — она сделала многозначительную паузу, — мне удастся определить даже пол виновного.

— Боги! – воскликнул Сайн, — да я гляжу, магическая наука не стоит на месте. Я вам нужен?

— Нет, — ответила Рика, на которую коррехидор спихнул окончание беседы, — моя работа не займёт много времени, и не отвлечёт артистов от работы. Скажите, трюм сцены на «Проклятой королеве» задействован?

— Нет, нет, — последовал ответ, — мы в последнее время вообще редко используем люки. Магические спецэффекты гораздо лучше и безопаснее. В былые времена немало рук и ног было сломано и вывихнуто из-за нарушений банальных правил по безопасности. А ведь артисты – они народ какой! – Сайн безнадёжно махнул рукой, — им хоть кол на голове теши, хоть весь язык оббей, они всё одно – на свой лад поступать станут.

Далее он рассыпался в извинениях, сослался на сотни неотложных дел и, кланяясь удалился.

— Могли бы хот предупредить про гипноз, — возмутилась чародейка.

— Извините, это был экспромт.

— Экспромты – не по моей части. Вдруг бы я растерялась и не придумала, что сказать?

— Растерялись? – Вил окинул её недоверчивым взглядом, — ни за что. Я был абсолютно уверен в вас. Всё вышло просто блестяще. Пойдёмте за кулисы. Вы незаметно установите своего соглядатая, а я прослежу, чтобы никому не взбрела в голову блажь спуститься в трюм, чтобы незаметно выкурить папиросу.

Спектакль был в разгаре. Первое отделение приближалось к концу, оркестр гремел, артисты носились по закулисью; кто-то бесстыдно переодевался прямо на глазах окружающих, несколько человек закусывали возле обильно накрытого стола в коридоре. Мимо просеменила запыхавшаяся костюмерша Ари с ворохом балетных пачек. Одним словом, вокруг царила та прекрасная возбуждающая неразбериха, что непременно сопровождает любой спектакль.

Но более всего удивили чародейку звуки. Балет сопровождался громким топотом. В зрительном зале расстояние до сцены и играющий оркестр заглушали звуки прыжков и стук пуант, а за сценой всё это слышалось в полной мере.

У знакомого по предыдущим визитам зеркала маялся высокий мужчина в дорогом костюме с букетом белых роз в руках. Им оказался нахальный прилизанный владелец магомобиля, что утром занял место Вила. Видимо, его пассия в данный момент танцевала на сцене, а он ждал антракта. Рика заметила в боковом кармане его смокинга плоскую длинную коробочку с обещанным сюрпризом. Возможно, это было колье или диадема. Мужчина без интереса проводил их взглядом, вытащил золотые часы из жилетного кармана и вздохнул. По всей видимости, он устал ждать, а до перерыва оставалось ещё время.

Вил велел Рике спускаться вниз, а сам встал возле люка, остановил первого встречного парня в трико и принялся задавать ему разные вопросы по поводу Финчи. Парень, прислушиваясь к оркестру, рассеянно отвечал, что с Финчи близко знаком не был, выпивали пару раз в общей компании, и всё. Причин поступка (он так обтекаемо назвал публичное самоубийство) не знает, сообщил только, будто бы ходили слухи о некоей даме, что в последние полгода покровительствовала артисту.

— У нас такое в порядке вещей, — пояснил парень перед тем, как исчезнуть на сцене, — вон, глядите, «меценат» нашей примы. Юки вообще великая мастерица дурить мозги богатеям. Не первый, и не последний!

Взгляд коррехидора переместился на стоящего в противоположной кулисе мужчину с букетом. Тот охорашивался перед старым, повешенным с наклоном зеркалом: пригладил волосы, поправил дурацкие, совершенно не идущие ему бакенбарды, тронул белоснежную бабочку на шее. Зачем-то проверил запонки на рубашке.

«Должно быть, дорогие, — усмехнулся про себя коррехидор, — потерять опасается.»

Его наблюдения за содержателем примы балетной труппы, танцевавшей на сцене под печальные струнные аккорды в короне из ковыля, прервало появление чародейки. Та, воровато оглянувшись по сторонам, вылезла из люка и отряхнула платье.

— Дело сделано, — шёпотом доложила она, — я спрятала соглядатая на бревне, что поддерживает сцену. Уверена, никто там его не увидит. Пришлось, правда, ещё и отпугивающее грызунов заклятие поставить. Побоялась, вдруг наш сахар сожрут. Теперь только ждать.

— А как мы узнаем, что в святилище что-то происходило? – спросил Вил, придерживая покачнувшееся от их шагов дерево из фанеры.

— Предусмотрела обратную связь, — гордо сообщила девушка, — у меня в голове что-то навроде колокольчика звякнет, когда соглядатай увидит то, на что заклят.

— Уже уходите? – запыхавшийся от быстрой ходьбы администратор снова возник у них на пути, — может, хотя бы второе отделение посмотрите? Там у нас такая кульминация! Асано Юки делает тридцать пять фуэте! И всё это сама, безо всякой магической поддержки. А то, знаете, как бывает? – он доверительно приглушил голос, потому как мимо них потянулась публика в ресторацию театра, из чистой скромности именуемую буфетом, — прикупит артист амулет, либо заклятие, что даёт ему временные способности, и полагает, будто бы это – решение всех проблем. Но, господа следователи, у нас такое не работает. Ну, выполнит балерина долгий прыжок, или оперник возьмёт ноту, прежде ему недоступную, так либо связки растянет и полгода ногу поднять не сможет, либо горло сорвёт. Нет, ваше сиятельство, я вам прямо сказу, наш Гёзеками подобных жульничеств не терпит, ему натуральный, врождённый талант подавай, и даже не уговаривайте меня попробовать ваши магические прибамбасы, — он покачал головой, хотя Вилохэд был далёк от мысли склонять администратора к подобному.

— Увы, — сказал коррехидор, — дела призывают меня в иные места сегодняшним вечером, да и смотреть спектакль с середины – потерять половину удовольствия.

— Надеемся завтра вас снова увидеть, — сладким голосом проговорил Сайн, при этом в его глазах промелькнуло странное выражение, которое не укрылось от Рики, — наши двери всегда открыты для вас.

— Не думаю, ближайшие несколько дней я буду занят. На мне же не одно расследование смерти Финчи висит, — коррехидор подавил зевок, — столько всяких бумаг, да ещё дела клана…

— Сочувствую, от всей души сочувствую, — проговорил администратор, изобразив понимание, — мне самому покой лишь во сне снится.

— Господин администратор, — раздался откуда-то капризный женский голос. Они уже успели выйти в фойе, — почему в вашем баре закончилось розовое вино? Доколе зрители будут обделены? Я, между прочим, заплатила за билет, и требую, чтобы ко мне относились с подобающим уважением!

Тирада принадлежала женщине в модном сером платье с веером в руке.

— Простите, господа, что не могу достойно проводить вас до выхода, — Сайн приложил руку к груди и поклонился артистическим поклоном, который наводил на мысль о его сценическом прошлом, — улаживать конфликты и неприятности – моя главная обязанность. Мадам, — воскликнул он с преувеличенным восторгом, — дирекция театра приносит вам наши самые искренние извинения. Если вдруг в кладовой закончилось розовое вино с южных островов, во что я ни на сэн не верю, я велю подать вам желаемое из моих личных запасов. Я, извольте ли видеть, такой же поклонник сего славного утончённого напитка.

Вил и Рика так и не узнали, чем же завершилась эпопея с розовым вином. Они вышли в вечер, пахнущий цветами белой акации и влагой из где-то вдалеке прогремевшего ливня.

Сигнал от соглядатая сработал следующим вечером, точнее уже ночью. Рика мгновенно проснулась, время было за полночь. Она сгоряча попыталась тут же установить зрительный контакт с сахаром, что был ею спрятан на стропиле, но безуспешно. То ли ей не хватило знаний и сил, то ли заклятие соглядатая не предусматривало такой возможности. Чародейка чуть не пережгла внутренние магические цепи, устала до чёртиков, и в итоге не смогла заснуть до утра.

Она еле дождалась у себя в кабинете десяти часов, так как знала, что Вил редко приходит в коррехидорию раньше этого времени, и понеслась к нему. Турада позволил себе удивлённый взгляд, сменившийся понимающей многозначительной улыбочкой, не сказал ни одного лишнего слова и гостеприимно распахнул дверь кабинета начальника. Сам начальник коротал время за чашкой кофе.

Рику это всегда удивляло, словно он не пил кофе дома!

— Доброе утро, вернее, день, — проговорила она, — сигнал сработал. Они вечером были под сценой и проводили богослужение в камидане.

— Во-первых, присядьте, — Вил не поленился выйти из-за стола и пододвинуть даме стул, — во-вторых, выпейте чашечку кофе, а, главное, что случилось? На вас буквально лица нет.

На стене кабинета Вила висело роскошное зеркало в тяжёлой раме из чёрного дерева с неизменными дубовыми листьями. И из этого самого зеркала на чародейку глядело измученное существо с провалившимися покрасневшими глазами, под коими залегали серовато-сизые тени. Казалось, она стала сразу старше.

— Просто я перебрала с магией, — смутившись собственного вида, проговорила Рика, — надеялась прямо ночью подсоединиться к соглядатаю и увидеть всё собственными глазами в реальном времени.

— И, судя по вашему плачевному состоянию, вы потерпели фиаско.

— Не смейтесь, возможно, подобное вообще невозможно было сделать.

— Даже в мыслях не имел смеяться, — покачал головой коррехидор, — наливая кофе, — я, если честно, скорее уж испугался. Подумал, вдруг вы заболели.

— Нет, просто черпанула слишком много духовной силы из внутренних источников.

— Что нужно, чтобы восстановиться? – Вил пододвинул чародейке тарелку с её любимыми пирожными из запечённых взбитых белков, — вы завтракали?

— Нет, — Рика скривилась, — её выворачивало от одного вида сладкого, — чтобы прийти в себя, мне нужно было отдохнуть, но я от перевозбуждения сделать этого не смогла.

Коррехидор задумчиво поболтал ложечкой в своей чашке.

— Значит так, — он посмотрел на девушку, — сейчас мы отправимся лечить вас от магического похмелья, и даже не пытайтесь мне возражать. Потом вы хорошенько выспитесь. Вечером мы ужинаем, а после двенадцати полезем в трюм сцены, поглядим, что за ритуалы творятся в камидане.

— Почему ночью? – удивилась Рика, — кто нас туда пустит после закрытия театра?

— Сторож. В любой организации имеется ночной сторож. Хотел бы я посмотреть, как он не пустит внутрь древесно-рождённого лорда, да ещё и верховного коррехидора Кленфилда в придачу. А ночь нам необходима для свободы действий. Вы заметили, что Сайн практически не выпускал нас из виду?

Рика кивнула. Администратор не единожды неожиданно возникал на их пути и вроде бы из добрых побуждений сопровождал.

— Благодаря Тураде мы узнали, что под театром есть или по крайней мере были катакомбы, о величине и глубине коих никакой информации не сохранилось. Мне почему-то кажется, что нечто, угнездившееся в театре, та самая пресловутая театральная беда, обосновалась именно в подземелье. Подумайте сами, разве днём у нас будет возможность беспрепятственно проникнуть туда и познакомиться с бедой? Не беря во внимание, что беду сию нужно будет нейтрализовать или уничтожить. Такое лучше проделывать без лишних свидетелей.

Рассуждения коррехидора были не лишены смысла.

— Успеете восстановить силы к ночи?

— Полагаю, что да, если, конечно, заснуть смогу.

— Сможете, я вам гарантирую, — пообещал Вил.

Он привёз чародейку к себе. У неё не было ни сил, ни желания противиться этому. С одной стороны её одолевала тошнотворная усталость, а с другой – буквально трясло от охватившего после неудачной волшбы возбуждения.

— Я понимаю, ваша бабушка справилась бы с проблемой гораздо проще, но мы с Фибсом тоже постараемся, — улыбнулся Вил.

Фибс – личный камердинер, а в прошлом – воспитатель Вилохэда и ещё троих старших мальчиков Окку всегда прекрасно относился к Рике. Теперь же, увидев чародейку в несколько плачевном состоянии, он закудахтал, подобно наседке, принялся пристраивать девушку в самые удобные места в гостиной, не осмеливаясь спросить, что случилось.

Вил что-то сказал ему на ухо, тот кивал и с удивительной для его почтенного возраста резвостью удалился.

— Не беспокойтесь, — Вил похлопал девушку по руке, — однажды я перебрал спиртного в обществе моего дядюшки Джека, и Фибс великолепно справился с последствиями этого позорного деяния. Вы также перебрали маны. Полагаю, средства, что помогли мне, окажутся действенными и в вашем случае.

— Ванна для леди Эрики готова, — провозгласила молоденькая служанка в кружевной наколке и столь роскошном платье горничной, какое сделало бы четь некоторым нарядам чародейки, — извольте пройти за мной.

— Идите, идите, — подтолкнул Рику Вил, — горячая ванна ещё никому не вредила.

Пока чародейка отмокала в воде с нарезанными половинками лимонов, кухарка под чутким руководством Фибса приготовила куриный бульон, отбивную из знаменитых оккунарских чёрных свиней, на подложке из спаржи и тонко нарезанного примаринованного имбиря. Зажаренные аппетитные чесночные кусочки чёрного хлеба со щедрой порцией сливочного масла и чёрной икры долженствовавшие пробудить аппетит, красиво легли на бамбуковую салфетку, а закончить трапезу предполагалось имбирным же чаем с мёдом, которому секретное заклятие Дубового клана позволяло оставаться свежим, прозрачным и вкусным целый год.

После ванны с непременным обливанием прохладной водой чародейка почувствовала себя гораздо лучше, словно какая-то часть дурноты смылась ароматной лимонной водой. Надеть ей дали домашнюю юкату герцогини Окку и её же домашние тапочки. Когда Рика с влажными не уложенными волосами появилась в столовой, куда её препроводила всё та же улыбчивая горничная, на столе уже был либо очень поздний завтрак, либо слишком ранний обед.

От еды воротило, а запах куриного бульона показался отвратительным.

— Сначала это, — проговорил коррехидор, протягивая девушке высокий запотевший бокал со смесью лимонного сока и фирменного глайса Дубового клана, — не хотите?

Рика отрицательно мотнула головой.

— Пересиливайте себя, — почти приказал Вил, — делайте, что велят, и станет легче.

— Вы так уверенно сие произносите, - она сделала первый глоток с уверенностью, что он в тот же миг вылетит наружу, — что можно подумать о вас, как о знатоке похмелья.

— Одного раза для меня оказалось довольно, дабы я не желал повторения подобного опыта, — пояснил коррехидор, — но вот у Фибса опыт поболее будет. Воспринимайте его советы, как советы доктора, — пожилой камердинер, замерший в отдалении, удовлетворённо наклонил голову в знак согласия, — вы же хотите сегодняшней ночью попасть в катакомбы под театром?

Рика заверила, что желает этого всей душой.

— Тогда будьте хорошей девочкой и слушайтесь старших, — он сделал жест, будто пьёт из бокала.

Рика проглотила приятно кислящий напиток. Он проскользнул в желудок, приятно похолодив гортань, и успокоил ворочающую где-то в глубине муторную тошноту, что отравляла чародейке жизнь с полуночи.

— Вот и молодец, — похвалил коррехидор, — теперь по бутербродику. Удержаться я не в силах, посему объем вас на парочку этих дивных малюток. Жаль, что перед работой я не могу есть чеснок. Но поскольку нас с вами ждет лишь поход в подсеценье и подземелье, давайте воздадим должное поварскому искусству.

Он ухватил с тарелки один бутерброд и целиком отправил его в рот. Рика же откусила кусочек с большой опаской, ей уж не хотелось разбудить унявшуюся дурноту.

Фибс, действительно, знал толк в борьбе с похмельем. Чародейка не могла сказать, насколько способ оказывался действенным для алкоголя, но с магическими последствиями он справлялся просто отлично (и в отличие от бабушкиных методов оказался весьма приятным). Суп, отбивная из нежнейшей свинины, хрустящая спаржа и терпкий имбирь сделали своё дело. По телу чародейки разлилась сладкая истома, вытесняя колющие ощущения перенапряжённых магических цепей, а чай с мёдом и вовсе привёл к тому, что Рика принялась клевать носом прямо за столом.

— Пожалуй, мне пора домой, — проговорила она, — чувствуя, что готова уснуть чуть ли не стоя.

— И не думайте, леди Эрика, что мы с господином графом отпустим вас домой в таком состоянии, — позволил себе вмешаться в разговор Фибс, — у нас прекрасные гостевые комнаты, где вы сможете отдыхать, сколько потребуется. Я не уверен, что в вашей квартире достаточно комфортные условия для дневного сна, — он покачал головой, словно говоря: «Знаю я эти доходные дома и съёмные квартиры. Шум, соседи, магомобили да кэбы на улицах. Разве ж там выспишься?».

— К тому же вам лучше не выходить из поля зрения нашего «доктора», — поддержал его коррехидор, — так что останьтесь у меня. Выспитесь хорошенько, поужинаем и, если ваши силы будут восстановлены, пойдём поглядим, кому там возжигают сэнки под сценой.

По пути на второй этаж чародейка попыталась вяло возражать, что ей нужно будет подготовиться к походу в подземелье, запастись боевыми заклятиями на всякий пожарный случай.

— За вашей сумкой я пошлю, — пообещал Вил, поддержав на лестнице буквально засыпающую на ходу девушку, — а что касательно составляющих для ваших заклятий, то в главной резиденции Дубового клана сыщется всё необходимое, — она кивнула, — а коли чего-то будет недоставать, я тотчас же за этим пошлю.

Рика ощущала такое расслабление, что даже была неспособна оценить красоту и удобство гостевой комнаты, куда её привёл Вил. Он помог ей лечь в кровать и заботливо укрыл одеялом.

— Спите спокойно, у вас масса времени, чтобы восстанавливать силы.

«Впору в лобик поцеловать, — подумалось чародейке, — а мог бы и в губы». От этой мысли ей стало неловко, она пробормотала какие-то невнятные слова благодарности и отвернулась к стене, натянув одеяло до самого носа.

Если коррехидор и хотел что-то сказать ещё, то передумал, усмехнулся и вышел из спальни, осторожно прикрыв за собой дверь.