Кровавая схватка

КРОВАВАЯ СХВАТКА

Серия: Блэкторн. Книга 3.

Автор: Линдси Дж. Прайор

Переводчик: Gosha_77

Редактор, вычитка: Marina_lovat

Переведено для группы https://vk.com/booksource.translations

При копировании просим Вас указывать ссылку на наш сайт!

Пожалуйста, уважайте чужой труд.

ГЛАВА 1

Нехорошо. Совсем нехорошо.

Как раз в тот момент, когда она подумала, что хуже ночи быть не могло, в дело вмешался Джаск Тао.

София сердито посмотрела в изысканные лазурно-голубые глаза лидера ликанов, тёмные ресницы резко контрастировали с непокорными светлыми волосами, ниспадавшими вокруг его чётко очерченного, покрытого щетиной подбородка.

— Ты должен отпустить меня, — сказала она.

Он сидел перед ней на корточках на уровне её глаз. Его твёрдая хватка на её челюсти была такой же неумолимой, как и его пристальный взгляд.

— И зачем мне это делать?

Несомненно, её предложение прозвучало нелепо, поскольку она была окружена четырьмя ликанами, а её вытянутые запястья были привязаны к ржавым кольцам, врезанным в сырые подземные стены. Но она все равно продолжила и сказала:

— Я предупреждаю тебя — ты совершаешь ошибку.

Он задумчиво разглядывал её. Его бескомпромиссные глаза не оправдывали его ангельскую, хотя и суровую внешность. Он отпустил её челюсть и встал, его освещенная свечами тень вырисовывалась на поросших мхом стенах руин.

Прошло три дня с тех пор, как Марид похитил её, устроив засаду. Подлый вампир знал об Альянсе. И если бы стало известно о тайной операции, остальные тоже оказались бы в опасности. Она уже потратила впустую время, которое Марид держал её в заложницах, не говоря уже о последних трёх часах, которые она провела здесь, в ловушке, с тех пор как он продал её. Ей нужно было вернуться к остальным членам группы. Ей нужно было предупредить их.

Но более того, больше всего на свете ей нужно было выяснить, что, чёрт возьми, произошло с её сестрами.

Она взглянула на двух мёртвых вампиров, лежащих на выложенном каменными плитами полу — вампиров, которые торговались с Маридом из-за неё, как будто она была никем. У неё мурашки побежали по коже, когда она вспомнила, как они заговорщически улыбались друг другу, когда привязывали её к стене. И по злобному сиянию их глаз, не говоря уже о разговоре, который они вели, выпивая и смеясь за столом, она поняла, что они планировали гораздо больше, чем просто перекусить.

Но последовавшие за этим события стали неожиданностью для всех.

Она поняла, что произошло, как только прошёл шок. Было только одно объяснение — только один тип крови, который убивал вампира так быстро и так болезненно: кровь серрин.

Она точно не была серрин до того, как вошла в эту комнату — пиявка, Марид, доказал это. Но улики говорили сами за себя. Тела вампиров теперь скрючились и искривились после укусов. Её кровь взорвалась во всех их венах. Потребовалось всего несколько секунд, чтобы её токсичная кровь проникла в их системы.

Она слишком хорошо знала из своих исследований, что только серрин вызывали такую реакцию — редкий род ведьм, который долгое время считался вымершим. Точно так же, как она знала, что есть только один способ для любого, кто не родился серрин, стать ею. Так называемое проклятие, переходящее от старшего к младшему, если первая совершает одно из двух серринских табу: самоубийство собственной рукой или влюблённость и доведение этой любви до конца с вампиром. В тот момент обе идеи казались такими же неправдоподобными, как и то, что её старшая сестра Лейла изначально была серрин.

Если бы неоспоримое доказательство не было прямо перед ней, она бы посмеялась над такой возможностью. Теперь ей нужно было точно знать, что происходит. Забыть о правилах Альянса о запрете контактов с посторонними. Это была семья. В беде оказалась не только её младшая сестра Алиша, но теперь, похоже, и Лейла.

Что тем более означало, что у неё не было времени на ликанов.

Она снова сердито посмотрела на Джаска.

Ноги расставлены, руки опущены на его гибкие бёдра. Она не сомневалась, что его рост был достаточно внушительным, если встать с ним лицом к лицу. Последнее, что ей было нужно, это её вынужденное подчинённое положение на полу, усугубляющее ситуацию.

Этому не помогал и тот факт, что она знала о неприятно привлекательном ликане больше, чем просто о его абсолютной нетерпимости к лидерству — он был вспыльчивым, темпераментным и яростно защищал свою стаю. И — хотя это было несущественно, но всё равно пришло ей в голову — по слухам, он был искусен в постели. Он, безусловно, был достаточно хорошо экипирован, чтобы соответствовать своей репутации — джинсы соблазнительно облегали его крепкие бёдра, бицепсы отвлекающе напрягались под рубашкой, закатанные рукава обнажали подтянутые предплечья. Она задержала взгляд на коричневых кожаных ремешках, обернутых вокруг его запястий, в тон тем, что были у него на шее, на маленькой платиновой подвеске, уютно устроившейся в ложбинке у горла.

Она взглянула на другого ликана рядом с ним: Корбина Сайлена — второй по положению в стае после Джаска, с такой же бескомпромиссной репутацией. Он был сам по себе, стоял в стороне, скрестив руки на груди, его серые глаза смотрели прямо на неё.

Но опять же, когда ты был одним из представителей третьего вида меньшинства в Блэкторне, тебе нужна была репутация, чтобы выжить.

— Идите сюда и расскажите мне, что произошло, — потребовал Джаск, подзывая двух ликанов из-за дверного проёма.

Тот, кого она знала как Рони, вошёл первым. На вид они были лет на двадцать моложе Джаска, но с ликанами это было так же невозможно определить, как и с вампирами. Рони и его товарищ Самсон обсуждали, что с ней делать большую часть часа после того, как вампирский пир пошёл наперекосяк. Они расхаживали по комнате, споря о том, стоит ли просто оставить её там. Несмотря на то, что она пыталась поторговаться с ними, она видела их лица, и этого, наконец, было достаточно, чтобы они смягчились и вызвали подкрепление. Подкрепление — это Корбин, и, судя по тому, что она узнала, подслушав их панический телефонный звонок и, несмотря на их протесты, Корбин решил сообщить Джаску.

— Мы были на складе напротив, — заявил Рони. — Мы услышали шум, который она производила, и вышли посмотреть. Она отчаянно сопротивлялась.

— И что потом? — спросил Джаск.

— Мы видели, как они привезли её сюда.

— И зная, что мы никогда не вмешиваешься в вампирские дела, вы ушли, — добавил Джаск, в его глазах отражалось неодобрение.

— Мы собирались, — сказал Самсон.

— Но это было двое на одну, — вставил Рони. — Они становились с ней жестокими.

Джаск оглянулся на Софию, но она знала, что он смотрит не на неё. Он изучал следы порезов и ссадин на её лице.

— Вампиры делают своё дело, мы делаем своё, — сказал он, оглядываясь на Рони и Самсона.

София подняла брови, услышав безразличие в его словах. По-видимому, его репутация бессердечного ублюдка была в равной степени оправдана.

— Это единственный способ, которым работает сегрегация, и вы это знаете, — добавил он. — У нас и так достаточно дел по защите своих, без попыток спасти каждую беспомощную жертву в этом районе.

Она чуть не возмутилась против замечания о жертве, но решила держать рот на замке. Всё, что имело значение, это освободиться.

— Мы думали, что она просто девушка, — объяснил Рони. — Что она с ними сделала? Я никогда не видел, чтобы вампиры умирали так быстро. Всё было кончено в течение нескольких минут.

— Радуйся, что твоего открытия достаточно, чтобы я не набросился на тебя прямо сейчас. Что вы делали в этой части округа?

Двое молодых людей нервно переглянулись.

— Мы заключили сделку, — заявил Рони, мгновенно опустив взгляд в пол в ответ на грозный взгляд Джаска.

— Сделку? С вампирами? — спросил он, и в его тоне сквозило отвращение.

После секундного колебания Рони коротко кивнул.

Джаск раздражённо выдохнул.

— Значит, есть кто-то, кто знал, что вы здесь?

— Что, если они подумают, что это как-то связано с нами? — спросил Самсон, повторяя ход мыслей, который, без сомнения, вызвал у Джаска ещё большее раздражение по отношению к ним.

Он сделал два шага по направлению к ним.

— Вот почему вы сюда не приходите. Вот почему вы останетесь на Северной территории. Вот почему мы разберёмся с этим бардаком и вернём вас обратно в комплекс, где я смогу разобраться с вами должным образом.

Он достал что-то из заднего кармана, щелчком открыл складной нож, который блеснул в свете свечей, и повернулся к ней лицом.

София напряглась, когда он умело перерезал веревки, которыми её руки были привязаны к стене. У неё едва хватило времени потереть пульсирующие запястья или повернуть ноющие плечи, прежде чем он схватил её за предплечье и рывком поставил на ноги, словно она была невесомой.

— Корбин, отведи её к байкам, — сказал он, подталкивая её к нему. — Мы и так пробыли здесь слишком долго.

На короткий миг её малость заштормило, но она быстро восстановила равновесие, когда Корбин твердой рукой обнял её за плечо.

Она воздержалась от борьбы, зная, что у неё будет чертовски больше шансов один на один против Корбина, если Джаск и двое других будут отвлечены достаточно долго.

Когда Корбин повел её к двери, Джаск подошёл к столу, чтобы взять то, что осталось от бутылки виски, и остатки одной из горящих свечей. Не требовалось большого воображения, чтобы сообразить, как он планировал избавиться от тел, особенно ото всех следов крови серрин.

Корбин вытащил её в коридор, прежде чем она успела что-либо увидеть.

Его взгляд был устремлен вперёд, а рука безжалостно сжимала её руку, пока она пыталась соответствовать его шагам. Его волосы до плеч развевал лёгкий ветерок, когда они свернули за угол. Высокий, широкоплечий и с такой же гибкой силой, как у всех ликанов, они, может быть, и не ровня внешне, но она укладывала покрупнее его.

Точно так же, как она уложит Марида, когда снова встретится с ним. А она его встретит. И чем острее она выразит то, что должна была сказать, тем лучше.

Каменный коридор казался бесконечным. Она почти ничего не видела по дороге туда — слишком долго колотила каблуками или кулаками по каждому доступному сантиметру мягкой плоти двух вампиров, которые осмелились затащить её туда.

Лестница, до которой они, в конце концов, добрались, была такой же узкой, как она помнила. Её колени царапались о камень, когда один вампир держал её за ноги, а другой обхватил её руки, неся её, брыкающуюся и протестующую, вниз.

Теперь Корбин толкал её перед собой, его габариты вынуждали его быть позади неё, а не рядом, но он не отпускал её руку.

Как только она увидела лунный свет на ступеньках, она попыталась выдернуть свою руку.

— Ты делаешь мне больно.

— Тогда продолжай двигаться.

— Серьёзно, — сказала она, резко остановившись. — Просто дай мне секунду, ладно? — она вырвала руку из его хватки, изображая слабость. — Я что-то не очень хорошо себя чувствую.

Она соскользнула вниз по стене и рухнула на ступеньки.

Он отпустил её всего на секунду.

В ней-то она и нуждалась.

Она резко повернула голову в сторону верхней площадки лестницы и изобразила на лице шок. Как она и надеялась, этого было достаточно, чтобы пробудить его любопытство — роскошь на долю секунды, когда он отвёл от неё взгляд.

Обеими руками она схватила его за голень и дёрнула изо всех оставшихся у неё сил.

Пораженный взгляд Корбина встретился с её взглядом, когда он упёрся руками по обе стороны стены, чтобы удержаться на ногах.

Это дало ей ещё долю секунды, чтобы соскользнуть на середину ступеньки, отвести ногу и сильно ударить его в пах.

Он инстинктивно согнулся пополам и потерял равновесие. Он повалился навзничь, но она не остановилась, чтобы посмотреть.

Она развернулась и вскарабкалась по оставшимся ступенькам. Её бедра отяжелели, и она с трудом поднялась на ноги, чтобы преодолеть последние несколько ступенек, перепрыгивая через две за раз.

Она услышала, как голос Корбина эхом прокатился по ступенькам позади неё. Один единственный крик:

— Джаск!

Она упала на последней ступеньке, бетон оцарапал её ладони. Впереди маячила тёмная и бесплодная пустошь — негде было спрятаться, как минимум, в радиусе двадцать метров до того места, где вдалеке виднелись очертания каких-то старых фабричных зданий на фоне пасмурного ночного неба. Она должна была добраться до них. Прятаться было бесполезно с развитым обонянием ликанов, но кое-что, что она могла бы использовать для своей защиты, было там. Чёрт возьми, предместья восточной части Блэкторна славились своей уединенностью.

Словно бегунья на старте забега, она рванула вперёд с такой скоростью, какую позволяло её ноющее тело. Она сосредоточила всё своё внимание на ближайшем здании. Её глаза затуманились от холодного ночного воздуха, местность под её ботинками была неровной.

Она приказала себе ни оглядываться, ни сметь сбавлять темп ни на мгновение, но инстинкт пересилил её.

Она обернулась и увидела очертания, приближающиеся к ней. Возможно, всего в двенадцати метрах от неё.

Её сердце бешено заколотилось, и она побежала быстрее. В горле пересохло и его свело. Она не обращала внимания на стреляющую боль в груди, на мучительную боль в боку, которая при любых других обстоятельствах заставила бы её остановиться.

Но здравый смысл вопил в её голове: она не сможет убежать от ликана даже в лучшие дни. Она должна была начать беречь те крохи энергии, которые у неё оставались, если хотела сбежать.

Она заставила себя остановиться, несмотря на то, что инстинкты побуждали её продолжать бежать.

Она изо всех сил пыталась отдышаться в те несколько секунд, что у неё были, когда повернулась лицом к Джаску, остановившемуся в метре от неё.

Он явно не ожидал, что она остановится. Весёлые искорки в его глазах почти скрывали раздражение, если бы последнее не исходило от него так сильно.

— Тебе не кажется, что для одной ночи с тебя было достаточно борьбы?

— Я не пойду с тобой, — сказала она сквозь раздражающе прерывистое дыхание.

Он быстро окинул её пытливым взглядом.

— Похоже, тебе так кажется.

— Уходи, Джаск, и избавь себя от лишних хлопот.

Она могла бы поклясться, что снова заметила искорку веселья в его глазах.

— Иди вон к тому сараю с достоинством, — сказал он, склонив голову набок. — И мы можем забыть, что ты пыталась сбежать от меня.

— У меня есть идея получше. Присоединяйся к своим щенкам и возвращайся на байке в свой северный приют. Тебе нечего здесь делать. И у тебя нет со мной никаких дел.

Он подошёл на несколько шагов ближе.

— Я оставлю без внимания это первое замечание, поскольку у тебя была напряжённая ночь. Но поскольку я делаю то, что течёт по твоим венам, своим делом, ты либо будешь хорошей девочкой и будешь делать то, что тебе говорят, либо я буду плохим ликаном. Твой выбор.

Искренность в его тоне, лёгкое потемнение в глазах заставили её желудок сжаться, и, к её отвращению, не только от опасений. Она расправила плечи, приготовившись к битве.

— Только сначала тебе надо это заполучить.

Он слегка приподнял брови, только на этот раз на его губах появилась улыбка — ошеломляющая, мимолетная улыбка, которая зажгла его лазурные глаза и, к раздражению, только ещё больше подчеркнула его красивое лицо. Он снова упёр руки в бока.

— Серьёзно?

Одного насмешливого взгляда было слишком много.

Она сократила расстояние ровно настолько, чтобы молниеносно вскинуть ногу в ударе, нацелившись в грудь. Но он так же быстро сменил позу и выбил из-под неё другую ногу, в результате чего она упала на землю.

Откинувшись на руки, она пристально посмотрела на него. В его самообладании не было ни малейшего намёка на сбой.

Это был приём, который она довела до совершенства, а он отшвырнул её, как будто это ничего не значило. Его самоуверенность разозлила её, и она посмотрела прямо в его невозмутимые глаза.

Почувствовав непривычный румянец на щеках, она слегка отодвинулась, чтобы увеличить расстояние между ними, а затем поднялась на ноги.

Она собиралась стереть самодовольное выражение с его лица.

Она снова замахнулась ногой, но он отбил её в сторону, затем парировал её правый кулак, а после и левый, когда она дважды попыталась ударить его.

С тех пор как она вступила в Альянс, Зак научил её всему, что ей нужно было знать о бое один на один — если не для того, чтобы полностью уложить противника, то, по крайней мере, достаточно надолго, чтобы уйти.

Она запнулась всего на долю секунды, прежде чем усилила натиск, нанося ему чистые и точные удары, только для того, чтобы он быстро и точно парировал их, прежде чем снова выбил её ногу из-под неё.

Упав, она раздраженно откинула волосы с глаз, прежде чем сердито посмотрела на него.

— Ты слишком долго боролась с вампирами, милая, — сказал он.

Игривый вызов в его глазах привел её в ярость. Насмешка в его тоне, насмешка в его глазах ещё больше разожгли её негодование.

Она знала, что лучше не драться, если она полностью не контролирует свой характер, но сейчас это было в такой же степени связано с гордостью, как и с побегом. Вместо того чтобы воспользоваться моментом, в котором она нуждалась, чтобы сбежать, она поднялась на ноги.

Она ускорила темп, используя каждое движение, которому её научили, в быстрой последовательности, поймав его несколько раз, но никогда с достаточной силой или под нужным углом, чтобы нанести какой-либо удар.

— Ты боишься драться со мной? — спросила она, расстроенная его чисто оборонительными действиями.

— Если хочешь измотать себя, давай.

Она ускорилась, увеличивая скорость своих движений, адреналин подскочил, когда она набросилась на него сильнее. Он пропустил пару её ударов, позволив ей нанести удар ему в грудь и колено, но этого было отнюдь не достаточно, чтобы сбить его с ног. Она знала, что была менее точна, движимая скорее гневом, чем тактикой.

И на этот раз, когда он выбил из-под неё ноги, он целенаправленно опустился на неё сверху.

Она проворно подтянула колени к груди, готовая использовать оставшуюся в бёдрах силу в качестве рычага, чтобы оттолкнуть его от себя, но он мгновенно сократил расстояние. Он заставил её бедра раздвинуться, ещё больше раздвигая её ноги своей силой, прижав её лодыжки к земле своими собственными, в то же время прижав её руки к земле по обе стороны от её головы.

Несмотря на тщетность, она пыталась извиваться и выгибаться под ним, но ни один сантиметр его твёрдого, напряжённого тела не поддавался движению.

Задыхаясь, она позволила затылку коснуться земли. Тяжело дыша, она посмотрела ему в глаза, и каждая клеточка её тела отзывалась обидой на свою беспомощность.

— Закончила? — спросил он, спокойствие в его глазах приводило её в бешенство так же сильно, как и лёгкость, с которой он прижимал её к земле.

Она сжала руки в кулаки.

— Слезь с меня, — почти прорычала она.

— Ты закончила? — повторил он, и в его тоне появились нетерпеливые нотки, которые усилили её волнение.

Она вызывающе выдержала его взгляд, ощущая каждым сантиметром силу, исходящую от его тела, жар, льющийся между ними. Пока он наблюдал за ней слишком пристально, чтобы успокоить, гипнотизируя своей спокойной уверенностью, она почувствовала ещё одно незнакомое волнение.

— Если это означает, что ты уберёшь от меня свои дикарские руки, то да, закончила.

Она неохотно замерла, ожидая его ответа; посмотрела на мужские губы, которые зависли в нескольких сантиметрах от её губ, прежде чем снова посмотреть ему в глаза.

Он опустился на несколько сантиметров, его бицепсы напряглись под рубашкой, отвлекая её.

— Вампир укусит, милая, а ликан растерзает. Возможно, тебе захочется иметь это в виду в следующий раз, когда ты попытаешься сразиться со мной.

Задержавшись на ней взглядом всего лишь на мгновение, он отпустил её запястья, слез с неё и, схватив за руку, поднял её на ноги вместе с собой.

— Ты не представляешь, во что ввязался, — заявила она, не в силах подавить своё негодование.

— Ты можешь рассказать мне всё об этом в комплексе, — сказал он только для того, чтобы перекинуть её через плечо.

Её щёки вспыхнули от прилившей к голове крови, не говоря уже об унижении.

— Отпусти меня! — потребовала она, ударив его кулаком в спину и попытавшись ударить ногой в пах.

Её противодействие только заставило его крепче прижать её к себе, и её сжатый кулак едва коснулся его твёрдой спины.

Она сердито посмотрела вниз, на землю, которая качалась под ней. Упёрлась локтями ему в спину, чтобы хоть как-то взять себя в руки, но они быстро добрались до сарая.

Он поставил её на ноги и поймал за предплечье, когда она споткнулась от этого движения.

Рони и Самсон уже надели шлемы и сидели верхом на своих мотоциклах в дальнем углу.

Корбин стоял ближе, скрестив руки на груди, и весело ухмылялся Джаску.

— От неё будет много неприятностей. Ты уверен, что она стоит таких усилий?

— Ты же меня знаешь, я люблю принимать вызов. Приручение могло бы стать моим новым любимым занятием, — сказал Джаск, таща её к ближайшему мотоциклу.

Он отцепил что-то от сиденья и повернулся, чтобы застегнуть одну манжету наручников на её правом запястье.

Он поднял шлем с сиденья и надел ей на голову, а затем усадил её верхом на свой мотоцикл. Сев перед ней, он обхватил её другое запястье вокруг своей подтянутой талии, сковав её руки наручниками у себя на коленях, и в таком положении она интимно прижалась к его спине.

Она сжала руки в кулаки и боролась с необходимостью прижиматься к нему. Но у неё не было другого выбора, поскольку Джаск завёл двигатель.

София быстро нашла место, где можно было бы дать отдых ногам, и собралась с духом как раз в тот момент, когда они умчались, поднимая за собой пыль.

ГЛАВА 2

София крепко держалась, пока Джаск гнал мотоцикл по пустынным окраинам восточной стороны Блэкторна. Пустырь и заброшенные склады вскоре сменились плотной застройкой из высотных зданий, окружавших центр района.

Блэкторн: всего одно гнилое ядро из тысяч других. Ядра созданы и разделены, чтобы содержать третий вид с момента их изгнания восемьдесят лет назад.

Всемирный Совет, группа людей, избранных в качестве защитников своей расы, сделал это, чтобы обеспечить безопасность для всех людей. То, что когда-то было городами, посёлками и деревнями, было расформировано в соответствии с правилами на социально обособленные районы, которые теперь назывались локации — третий вид содержался в ядре ещё трёх окружающих районов. Содержался до тех пор, пока не доказал свою безопасность, как они утверждали.

И каждая локация управлялась своим собственным подразделением правоохранительных органов, обеспечивавшим контроль. Созданный в соответствии с правилами Всемирного Совета, Отдел по контролю за третьими видами отвечал за поддержание порядка среди вампиров, ликанов и любых других третьих видов, которые бродили по тёмным улицам на их участке.

Но система давала сбой.

Не в последнюю очередь потому, что больше не было сегрегации. Нет, если только вы не принадлежали к элите — людям, которые заслужили своё место в отдалённых уголках локации, за самой охраняемой из всех границ, в эксклюзивном Саммертоне, полностью свободном от третьих видов. Или даже в Мидтауне — на ступень ниже. Остальные люди были вынуждены жить в непривилегированном Лоутауне, смешиваясь с третьим видом, которому было разрешено там проживать, прямо рядом с ныне слабыми границами прокажённого Блэкторна.

В те времена, когда правила были введены в действие, жителям Лоутауна было обещано, что, несмотря на то, что они получают отбросы с точки зрения провизии, возможностей и медицинского обслуживания, они, по крайней мере, получат защиту. Но наряду со многими другими изменениями в приоритетах властей ресурсы для выполнения этого обещания вскоре иссякли. И рана их пренебрежения была смазана уксусом только потому, что некоторые третьи виды, такие как Высший Орден — королевская семья вампиров — считались более достойными, чем люди, а их привилегированное проживание в Мидтауне было болезненным спором.

Слишком долго люди за пределами Саммертона и Мидтауна были не более чем побочными продуктами деградирующей системы. Власти давно упустили из виду, что происходит на самом деле — и Лоутаун, и Блэкторн теперь изобилуют коррупцией под властью нескольких ключевых лидеров третьего вида. Хуже того, тем же самым властям больше не было дела до людей, попавших под перекрестный огонь.

И очень немногие имели шанс улучшить своё положение, особенно в финансовом плане. Те, кто это сделал, были вытеснены с угрозами в адрес себя или своих семей, если кто-то более крупный или с лучшими связями хотел занять их место. Потому что возможностей в любом случае было так мало, что выживали только самые стойкие или те, кто был связан с нужными элитами.

Впоследствии сформировалось эгоистичное человеческое общество. Люди научились выживанию сильнейших, подавляя, избивая, угрожая, издеваясь и контролируя даже себе подобных.

В результате всё большее число людей предпочитало вместо этого жить в Блэкторне — стать постоянными обитателями защитных коконов, созданных их владельцами-вампирами, или, как им нравилось себя называть, господами. Это был уничижительный и контролирующий термин, который София терпеть не могла. Но именно такими были отношения между кормильцем и вампиром, независимо от того, как они это описывали. Господа кормили и размещали своих людей-кормильцев и, прежде всего, давали им защиту в месте, где последние находились на вершине иерархии потребностей. Без защиты никто не продержался бы достаточно долго, чтобы нуждаться в пище и крове. Попав не в те руки, скорее предпочитали умирать с голоду.

Это была часть культуры Блэкторна, которая вызывала отвращение у Софии, и она долгое время считала, что ОКТВ следует больше контролировать. Но кормильцы никогда не травили своих господ. С предательством расправлялись жестоко. И, не имея возможности когда-либо выбраться из Блэкторна или Лоутауна, они слишком хорошо знали, что власти были последними, кто мог им помочь. Как только ты упал, ты просто продолжишь падать.

Вот почему Альянс — когорта людей-линчевателей, — взяла на себя задачу добиться успеха там, где потерпели неудачу власти. Вот почему София работала в Блэкторне каждую ночь, прокладывая себе путь в подпольный мир третьего вида. За последние десять месяцев она окунулась в самую гущу этого, своими глазами увидела, что, подобно плесени, его зловонность просачивается во все уголки района, и что это необходимо остановить.

Альянс вернёт равенство для всех людей. И это начнётся с прекращения контроля третьего вида в Блэкторне — запугивания, шантажа, рэкета за покровительство. Альянс будет уничтожать ключевых игроков преступного мира одного за другим. Контроль будет восстановлен. Люди, вынужденные жить в Лоутауне или Блэкторне, наконец-то будут в безопасности, как и обещали те самые власти, которые с тех пор их бросили.

Если бы она могла вернуться в Альянс, чтобы предупредить своих коллег, что их тайная операция раскрыта.

После её побега от бескомпромиссного лидера ликанов, на неё надели наручники.

Сквозь затемненный щит забрызганного дождём забрала улицы казались не более чем размытыми, непрозрачными оттенками серого на фоне приближающегося рассвета.

Пульсирующее рычание мотоцикла заглушало шум, который постоянно пронизывал плотное ядро района — не в последнюю очередь низкое, ритмичное гудение басовой музыки, которое было слышно даже на окраине Блэкторна, куда они направлялись.

Несмотря на то, что её подавленные чувства создавали ощущение отстранённости, не говоря уже о сюрреализме того, к кому она была прикована, она не могла полностью уйти от реальности. Её голова, возможно, была изолирована шлемом, но её тело определённо не было. Её руки сомкнулись вокруг подтянутой талии лидера ликанов, её грудь прижималась к жару его твёрдой спины. Джаск, должно быть, смеялся про себя над её попыткой сразиться с ним на пустоши. Если бы он был способен смеяться. Судя по тому, что она слышала, чувство юмора было тем, чего ему очень не хватало.

Не то, чтобы это имело значение. Она не пробудет рядом достаточно долго, чтобы всё это имело значение. Это была лишь временная неудача. И об этом она должна была постоянно напоминать себе, чтобы стеснение в груди не переросло в панику.

Нельзя сказать, что её панику не возможно было оправдать, учитывая, куда её везут. Но пока это была паника, подавленная любопытством. Заглянуть в комплекс было чем-то, к чему имели доступ лишь немногие за пределами сообщества ликанов. «Если только Джаск не планировал, что ты никогда больше не выберешься оттуда». Она не сомневалась, что он хотел того же для неё. Но он скоро убедится в обратном.

Избегая сложностей с передвижением на мотоциклах по уплотнённому и перенаселённому центру, ликаны петляли по закоулкам и переулкам. И, несмотря на её возмущение тем, что она была прикована к своему похитители, даже она не могла не восхититься плавностью, с которой он управлял мощной машиной. Репутация ликанов за быструю реакцию и превосходное пространственное восприятие была бесспорно подтверждена, когда Джаск и его стая проскакивали через узкие промежутки и огибали препятствия прежде, чем София успевала осознать то, что они миновали.

Но с другой стороны, все последние три дня, с тех пор, как она проснулась, лежа на спине на вонючем матрасе, было трудно переварить. Она очнулась сонной и с сильной дезориентацией из-за удара по голове. Очнулась от того, что вампир питался ею, внутренняя сторона её бедра была влажной от её крови и его слюны.

Марид.

Ремни, которые приковывали её к ржавому металлическому каркасу кровати, делали её беспомощной. И если и было что-то, что выводило её из себя, так это беспомощность. Несмотря на своё ослабленное состояние, она сопротивлялась, проклинала и угрожала.

Марид отвесил ей резкую пощечину по лицу, усугубив её унижение. И она посмотрела на него в ответ, стиснув зубы, несмотря на навернувшиеся слёзы.

Она была убеждена, что для неё всё кончено. Не в последнюю очередь за прошедшие часы. И временами ей хотелось, чтобы это поскорее закончилось. Размышляла о том, была ли смерть лучше боли. Боль, с которой она жила долгие годы и которая не имела никакого отношения к Мариду.

Затем, когда Марид, наконец, сказал ей, что она не просто ещё одна в его длинной череде человеческих жертв — тех, кого похитили и продали с целью наживы преступному миру, — что он знал об Альянсе, и что он был следующим в её списке жертв, она обратила свой гнев внутрь. Кто-то подслушал, как она упоминала его имя, без сомнения, когда слишком много выпила. Где-то на этом пути она повела себя глупо, беспечно, безрассудно — все эти устоявшиеся черты характера, которые, как она всегда знала, в конечном итоге, приведут её к краху.

И она не сомневалась, что так бы и было, если бы два других вампира не появились, чтобы забрать её. Два вампира, которые, очевидно, услышали слухи о том, что Марид прибрал к рукам члена Альянса. И, к счастью, если и было что-то, что Марид ценил больше, чем месть и бесплатный корм, так это деньги.

Она только жалела, что не обладает таким же глубоким пониманием тайны, каким был Джаск Тао.

Они пронеслись мимо остова музея, который отмечал въезд на северную сторону Блэкторна — территорию ликанов.

Территория Джаска.

Кейн Мэллой правил востоком Блэкторна, а Калеб Дехейн — западом, причём оба вампира, по слухам, имели корыстные интересы на юге. Оба стали слишком могущественными. Оба были первыми в списке жертв Альянса.

Что касается Джаска, то, возможно, он был лидером второстепенного третьего вида по сравнению с ними, может и возглавлял стаю, которая держалась особняком, но его нельзя было недооценивать. Это было подкреплено тем фактом, что недавно он мужественно выступил против Отдела по контролю за третьими видами и сыграл значительную роль в разоблачении их коррупции.

Достаточно тревожным было беспрецедентное появление Джаска в суде за две недели до этого. Появление, которое подтвердило заявления золотого агента Подразделения по контролю за вампирами Кейтлин Пэриш о том, что элитное подразделение ОКТВ использовало двух его ликанов в качестве пешек в попытке уничтожить самого разыскиваемого ими вампира — Кейна Мэллоя.

Ещё более тревожным было доказательство того, что, поскольку власти были достаточно наглы, чтобы взяться за печально известного магистра вампиров, не в последнюю очередь из-за потенциальных последствий для человеческих жителей Блэкторна и окружающего Лоутауна, никто не был застрахован от их безумного приговора.

Мало того, что Лоутаун и Блэкторн прониклись ещё большим недоверием к властям; многих беспокоило то, что вся ситуация была далека от завершения, несмотря на судебное преследование и тюремное заключение виновных.

Более того, предполагаемая связь Джаска с Кейном Мэллоем в привлечении ОКТВ к так называемому правосудию заставила многих задуматься о том, что такое сотрудничество означает для будущего Блэкторна. Любые объединения или конфликты вампиров и ликанов заставляли власти нервничать — и подозреваемых в этом вытесняли и заключали в тюрьму.

А теперь появился Джаск, утверждающий, что нашел её в самое подходящее время. Ничего хорошего не могло получиться от того, что у ликанов была серрин — не там, где речь шла о поддержании мира с вампирским сообществом. Вдобавок ко всему прочему, последнее, что было нужно людям в Блэкторне, это оказаться втянутыми в гражданскую войну между третьими видами.

Вот почему близость с обычно недоступным Джаском Тао не должна была стать катастрофой. Вместо этого ей нужно было использовать это как прекрасную возможность выяснить не только то, что происходило внутри комплекса ликанов, но и то, что в данный момент происходило в голове Джаска.

По мере того, как они приближались всё ближе и ближе к резиденции ликанов, даже на сравнительно тихих улицах было немало гуляк, выходящих из закрывающихся баров. Несколько нетрезвых местных жителей встали перед мотоциклами, и София крепче сжала Джаска, когда он и остальные эффектно объехали их.

Джаск резко свернул направо, в глухой переулок, проскочил через щель в сетчатом заборе, прежде чем замедлиться, когда они оказались в дальнем конце двора.

Остановившись перед рифлёными металлическими дверями, он выключил зажигание, когда остальные подъехали к нему сзади.

Софии потребовалось мгновение, чтобы прийти в себя. Её тело всё ещё гудело от реверберации двигателя, адреналин всё ещё бурлил от поездки, сердце бешено колотилось. Она должна была сохранять спокойствие, не позволить ему увидеть или услышать её страх.

Джаск быстро расстегнул наручники Софии на своей талии. Рифлёная дверь распахнулась изнутри. Слезая с байка, он кивнул ликану, который теперь маячил в дверном проёме, а затем снова обратил своё внимание на Софию.

Несмотря на её убеждённость во время поездки, что всё было под её контролем, неуверенность в себе снова взяла верх.

— На этот раз ты хочешь идти? — спросил он, когда она сняла шлем.

Не обращая внимания на нервирующую тяжесть в ногах, когда она слезала с мотоцикла, она слишком сильно разозлилась, виды веселье в глазах самоуверенного ублюдка.

— Всё, что заставляет тебя чувствовать себя более мужественным, — сказала она, отказываясь скрывать усмешку. — Похоже, это тебе есть что доказывать, а не мне.

Но она не сомневалась, что гнев в её глазах никак не мог сравниться с тем, что вспыхнул в его глазах.

— Не высовывайся и держи рот на замке, — предупредил он, подводя её к ожидающей двери.

— Недавний выпускник, да?

Он оглянулся на неё, и его глаза вопросительно сузились.

— Из школы обаяния, — съязвила она, благоразумно прерывая зрительный контакт, прежде чем обошла его и первой проскользнула в дверной проём.

Впереди замаячил пустынный широкий коридор.

Дверь со скрежетом закрылась за ней. София держала голову высоко поднятой, расправив плечи и целеустремленно зашагав, Джаск пошёл рядом с ней.

— Мне нравится, что вы сделали с этим местом, — заметила она, в тишине жужжали лампы дневного света над головой. — Очень институционально.

Она посмотрела на него и послала ему бойкую улыбку в ответ на очередной его хмурый взгляд, а потом оглянулась и попыталась установить зрительный контакт с младшими ликанами.

Они не просто наткнулись на неё, как сказали Джаску и Корбину. Два вампира, державшие её, ждали прибытия ещё двоих… двух ликанов, насколько она слышала.

Но ни разу Рони или Самсон не упомянули Альянс или её роль в нём. Тем не менее, никаких других ликанов не появилось.

Она могла бы использовать свои подозрения в качестве инструмента торга ещё там, в руинах, но быстро решила, что если они действительно не знают, то раскрытие её связей с Альянсом потенциально более самоубийственно, чем держать рот на замке.

Теперь ей нужно было знать, если они солгали своему лидеру ликанов, то почему? Что ещё более важно, как она могла бы обратить это в свою пользу, чтобы выбраться оттуда.

Но она никак не могла привлечь их внимание, не сделав это очевидным, поскольку между ними шёл Корбин. Ей придётся проявить немного нехарактерного для неё терпения.

Джаск открыл ещё одну рифлёную дверь и провёл их в помещение, напоминавшее склад.

Две группы мужчин подняли головы от столов, стоящих на противоположных концах зала. Одна группа внезапно прекратила свой разговор. Другая на мгновение прервала свою игру в карты. Все в очередной раз оглядели Софию.

Пока Джаск вел её через комнату, она изо всех сил старалась держать руки опущенными по бокам — искушение обхватить себя ими в качестве защиты было непреодолимым под гнетом их пристальных взглядов. Вместо этого она посмотрела паре ликанов прямо в глаза, когда проходила мимо, быстро окинув их таким же оценивающим взглядом в качестве возмездия.

Когда они подошли к другой двери на дальней стороне, Джаск набрал код на панели безопасности и открыл дверь.

Они вошли во внутренний двор, окружённый сетчатыми заборами — их шестиметровую высоту заслоняли только другие сетчатые заборы примерно в пяти метрах за ними. Последние были, по меньшей мере, пятнадцать метров в высоту и увенчаны свернутой колючей проволокой. Зрелище становилось всё более зловещим из-за жуткого зарева рассвета, пробивающегося из-за плотных облаков.

Рассвет означал, что прошла ещё одна ночь. Ещё одна потраченная впустую ночь, когда ей нужно было возвращаться в Альянс. Что ещё более важно, ей нужно было установить контакт со своими сёстрами.

— Если тонкое ощущение паранойи было той темой, к которой ты стремился, это сработало, — добавила она, чтобы ослабить собственное напряжение в воцарившейся тишине и сохранить маску беспечности.

Но на этот раз Джаск не обратил на неё внимания и повёл прямо к двери напротив, где набрал другой код. Дверь издала резкое жужжание, прежде чем автоматически открылась. Он отступил назад и жестом пригласил Софию пройти первой.

Она вошла в туннель из красного кирпича с низким сводом. Её барабанные перепонки изо всех сил пытались приспособиться к гнетущему окружению. Когда дверь с лязгом захлопнулась, её охватило ужасающее чувство беспокойства. Инстинктивно она ускорила шаг по направлению к открытому выходу, находившемуся примерно в шести метрах от неё, не в последнюю очередь из-за тревожного эха шагов ликанов прямо у неё за спиной.

Последнее, что она ожидала увидеть, это большое открытое пространство, не говоря уже о том, чтобы оказаться лицом к лицу с растительностью.

За исключением нескольких выносливых деревьев на окраинах Блэкторна — деревьев, выживших, несмотря на все трудности в борьбе с неумолимо загрязненной атмосферой, — зелени в Блэкторне не было вообще. Случайные проблески были лишь немногим более заметны в Лоутауне. Зелень была привилегией Мидтауна и, не в последнюю очередь, Саммертона, её истинного дома — последнего с обилием парков, полей и лесов.

Но здесь, в комплексе ликанов, в том, что когда-то было богатым городским отелем, была не только зелёная лужайка, но и россыпь маленьких фруктовых деревьев.

Она стояла в углу квадранта и рассматривала трёхэтажное здание впереди, а также соседнее двухэтажное здание слева от неё. Оно было тёмное и геометрическое на фоне клубящейся массы облаков. Небо там казалось ещё тяжелее, закрывая территорию и скрывая холод, подкрадывающийся с лёгким бризом. Лёгкий ветерок, принёсший влажный и землистый аромат, навеянный недавним дождём.

Это место было усеяно ликанами. Некоторые отдыхали на низких стенках и ступеньках, другие собрались за столиками для пикника, некоторые стояли группами и болтали. Но прошло совсем немного времени, прежде чем она привлекла их внимание. Её руки непроизвольно сжались от того, что она бросалась в глаза.

— Отведи их в комнату ожидания, — сказал Джаск Корбину, имея в виду Рони и Самсона. — Я ненадолго.

Корбин кивнул, бросив взгляд на Софию, а затем мотнул головой в сторону Рони и Самсона, давая им знак следовать за ним.

Её пульс участился на уровень. Джаск хотел, чтобы она осталась одна. Это может быть как хорошо, так и плохо.

Она последовала за Джаском по мощёному периметру налево, в то время как Рони и Самсона повели к другому туннелю в дальнем правом углу квадранта. И, судя по их встревоженным лицам, их лидер определённо оправдывал свою репутацию.

Когда Джаск срезал угол, прежде чем продолжил путь к трёхэтажному зданию, она бездумно потёрла свои запястья — запястья, которые он так легко прижал. Унижение снова охватило её при этом воспоминании, как и комок нервов в животе, пока он вел её вверх по широким каменным ступеням к внушительному входу с каменной аркой и через открытые парадные двери.

Пройдя через вестибюль с выложенным плиткой полом, они вошли в холл. София смотрела вперёд, на широкую центральную лестницу, от которой, она не сомневалась, в своё время захватывало бы дух. На своей вершине лестничная площадка с галереей разделялась надвое по обе стороны от дальнего, доминирующего арочного окна.

Как и снаружи, ликаны были сбиты в группы: некоторые полулежали в потёртых креслах, другие неторопливо прогуливались через открытую дверь слева или скрывались из виду по коридору справа от подножия лестницы.

Она последовала за Джаском по мозаичному полу, мимо богато украшенного каменного камина справа от неё и того, что должно было быть стойкой администратора слева. Поднимаясь вместе с ним по лестнице, её внимание привлек непрозрачный стеклянный купол, венчавший потолок, пока обжигающие взгляды не стали невыносимыми.

Она оглянулась и увидела, что каждая пара пронзительных глаз наблюдает за ней. Даже ликаны, спускавшиеся по противоположной стороне лестницы, нахмурились от любопытства, когда они проходили мимо.

Она заправила свои стриженые волосы за ухо, потёрла большим пальцем под теперь, как она предположила, клоунскими глазами, прежде чем сердито посмотрела на них в ответ.

— На что, чёрт возьми, они, пялятся? Можно подумать, что они никогда раньше не видели женщину.

— Во-первых, ты со мной, во-вторых, ты выглядишь ужасно и, в-третьих, от тебя разит вампирами, — заявил Джаск. — Каждый в этом здании может учуять твой запах за тридцать метров.

Несмотря на то, что он оскорбил её, даже не взглянув в её сторону, она всё равно покраснела от смущения. Но она быстро напомнила себе, что не имеет значения, кто что о ней думает, и, меньше всего, что думает о ней Джаск или любой другой ликан.

Когда они достигли вершины, у неё возникло искушение повернуться и сделать театральный реверанс перед своей невольной аудиторией, но Джаск не дал ей на это времени, резко свернув налево через галерейную площадку.

Он открыл единственную дверь с этой стороны, и она вошла следом за ним. Её сердцебиение отдавалось в ушах, когда он закрыл за ними дверь.

Она сделала глубокий вдох, отводя от него взгляд только для того, чтобы осмотреть стены.

Если не считать группы из трёх кресел перед доминирующим окном справа от неё, в комнате пятнадцать на десять метров не было мебели. Даже окно было пустым, и ничего не сдерживало приглушённый свет раннего рассвета на обнажённых половицах.

Джаск скинул ботинки. Теперь его босые ноги ступали бесшумно, когда он направился к жаккардовой занавеске бутылочно-зелёного цвета впереди.

Он отодвинул её в сторону, открыв комнату примерно вдвое меньше предыдущей. Только в ней было гораздо уютнее.

Большой ковер с глубоким ворсом лежал у стены справа от неё, окружённый массой напольных подушек, валиков и пухового одеяла. Очевидно, слух о том, что ликаны не спят в кроватях, предпочитая устраиваться на полу, был правдой.

В стене впереди доминировало ещё одно окно — на этот раз эркерное, с впечатляющим глубоким сиденьем у окна. Но опять же, там не было занавесок. Казалось, уединение не было проблемой для ликанов, по крайней мере, внутри стаи.

Они прошли мимо обшарпанных, отполированных до белого блеска встроенных шкафов, и Джаск подвел её к другой занавеске посередине стены слева от неё. Он повесил ткань на крючок и жестом пригласил её войти внутрь.

Она переступила порог ванной комнаты. Впереди стояла душевая кабина, достаточно большая для четверых, белые пластиковые занавески были отдёрнуты, но всё ещё закрывали боковые стороны слева и справа. Туалет был спрятан в верхнем левом углу комнаты. В правом верхнем углу находились два смежных створчатых окна. Длинный туалетный столик с утопленной раковиной занимал остальную часть стены справа от неё.

Она мельком увидела своё отражение в широком зеркале, висевшем над ним. Маленькая фигурка в свободной, непривлекательной чёрной одежде, со слишком бледной кожей для её растрёпанных, окрашенных в чёрный цвет волос.

— Раздевайся до нижнего белья и принимай душ, — сказал Джаск.

Её сердце пропустило удар. Она повернулась к нему лицом, когда он прислонился к дверному косяку.

— Ты, должно быть, шутишь.

Он скрестил руки на груди, и напряжённая выпуклость, которую вызывала эта поза, напомнила ей о его силе.

— Я хочу, чтобы боевая раскраска исчезла с твоего лица, чтобы я мог видеть, с чем на самом деле имею дело, и чтобы отвратительный вампирский запах исчез с твоей кожи, — он мотнул головой в сторону кабинки. — Сейчас же.

Она коротко выдохнула.

— Пошел ты к чёрту, Джаск. Иди, найди какой-нибудь другой способ удовлетворить свои маленькие грешные удовольствия. Я ни для кого не раздеваюсь.

Он молча выдержал её взгляд.

Она затаила дыхание.

Долю секунды спустя его грудь твёрдой стеной прижалась к её спине. Он потянул её на пол между своих ног. Он обвил её лодыжки своими, раздвигая их. Прижав её руки к груди, он расшнуровал один из её армейских ботинок до середины икры.

— Я вежливо прошу один раз, но никогда дважды, — сказал он, снимая ботинок и носок с одной ноги, прежде чем поменял руки и расшнуровал другой. — Если ты хочешь продолжать быть воинственной маленькой мадам, прекрасно. Но ты должна знать, что я без колебаний отнесусь к тебе как к одной из них.

Он снял с неё второй ботинок и носок, а затем с лёгкостью поднял её на ноги.

Обхватив её рукой за талию, он отнес её в кабинку и включил душ. Он отпустил её только для того, чтобы стянуть с неё свитер и футболку через голову, отбросив их в сторону. Снова обхватив её руками за талию, он сохранил безупречную хватку, несмотря на её яростные брыкания, когда потянулся к низу её живота, чтобы расстегнуть её военные штаны.

— Ты не можешь этого сделать! — процедила она сквозь стиснутые зубы, тщетно пытаясь оттолкнуть его.

Но когда она подняла ноги к стене, чтобы дать себе опору, она лишь облегчила ему доступ, чтобы стянуть прилипшую промокшую ткань вниз до колен.

— Нет? — спросил он. — Тогда ты явно не усвоила свой урок с первого раза.

Он просунул ногу ей между колен и стянул её брюки до самого пола. Вытащив её из них, он отбросил их в сторону.

Он потянулся за бутылочкой шампуня на ближайшей полке, когда она попыталась оттолкнуть его локтем. Выдавив немного на её волосы, он втёр их, а затем использовал немного для умывания её лица.

София выплюнула пузырьки, шампунь защипал ей глаза, и она была вынуждена закрыть их, не говоря уже о том, чтобы держать рот на замке, чтобы избежать неприятного привкуса.

Она поморщилась, когда стало больно от ран, потёртостей и ссадин, полученных как от её встречи с вампирами, так и от грубого обращения Марида, который совершенно ясно дал понять, что предпочитает, чтобы его товар был тихим, с чем у неё всю жизнь были трудности.

— Я надеюсь, ты сможешь закончить сама? — сказал он, наконец, отпуская её.

Она выплюнула последние остатки шампуня изо рта и поспешно промыла водой щиплющие глаза, прежде чем обернулась и увидела, что он вышел из душа. Сквозь тонкую ткань занавески она могла видеть его тёмную тень в углу комнаты. Он стоял, уставившись в окно.

Она провела дрожащими руками по волосам и потёрла глаза, пока не исчезли пятна густого серого макияжа, которым она всегда пользовалась.

Как только она успокоила резь в глазах, она угрюмо схватила гель для душа и умылась. Хотя она и не призналась бы в этом Джаску, ей не меньше хотелось привести себя в порядок после того, как последние три дня она была заперта в грязной комнате на этой вонючей кровати.

Она взглянула на тень за занавеской и почувствовала ещё один прилив смущения из-за того состояния, в котором находилась, но тут же подавила ненужные эмоции.

Она ополоснулась и выключила душ, но как только повернулась, чтобы поискать, во что бы завернуться, Джаск снова появился на пороге.

Она никогда особо не стеснялась своего тела, и уж тем более на службе в Альянсе — раздеваться и залечивать раны было обычным делом. Но что-то в бесстыдной оценке Джаска, когда она стояла в промокшем тонком чёрном нижнем белье, вызвало у неё незнакомое чувство неполноценности, которое не давало покоя.

— У тебя есть полотенце или ты просто встряхиваешься досуха? — спросила она, вздёрнув подбородок и вызывающе глядя ему в глаза. Она упёрла руки в бока. — Или ты хотел бы полюбоваться мной ещё немного?

Он упорно продолжал, вбирая в себя каждый сантиметр её тела до такой степени, что она чуть не потеряла самообладание. Пока она не поняла, что он делает. Он осматривал внутреннюю поверхность её рук, запястья, шею, бёдра, живот, лодыжки. Он осматривал её не для того, чтобы насытиться видом. Он искал раны от укусов.

Конечно, он предположил, что она была опытной серрин, и оценивал, сколько встреч с вампирами у неё было за последнее время.

Она почти забыла, кем была теперь. Кем она стала. После событий этой ночи, не говоря уже о предыдущих трёх днях, это едва ли имело значение.

Она должна была быть в восторге и была ошеломлена силой, которая теперь, по причине, которую ей ещё предстояло раскрыть, текла по её венам. В течение многих лет она мечтала о том, что однажды найдёт живую серрин — их кровь станет абсолютным оружием против вампиров и впоследствии платиновым ресурсом для Альянса. И всё это время Лейла — её разумная, застенчивая, сдержанная старшая сестра — хранила тайну, о которой она никогда не догадывалась.

Секрет, который она, возможно, никогда бы не открыла, если бы в ту ночь явно не произошло что-то, из-за чего линия серрин перескочила на неё.

Острая боль задержалась в горле. Лейла должна была быть ещё жива. Она должна была.

— Повернись, — сказал Джаск. — Положи руки на стену, наклонись вперёд и раздвинь ноги.

Она глубоко вдохнула, чуть не выдав ему полный рот непристойной брани, но несмотря на то, что он думал, она усвоила свой урок. По крайней мере, временно.

Она повернулась, упёрлась ладонями в белый кафель, слегка раздвинула ноги и наклонилась вперёд ровно настолько, чтобы он мог видеть как тыльную сторону, так и внутреннюю сторону её бёдер.

— Дай мне знать, когда острые ощущения закончатся, — сказала она.

Но когда она оглянулась через плечо, он уже повесил полотенце на перила наверху и снимал рубашку с крючка у двери.

Он швырнул ей рубашку.

— Избавься от нижнего белья и надень это, — он отвернулся. — У тебя есть две минуты.

Выйдя наружу, он позволил дверной занавеске опуститься обратно на место.

ГЛАВА 3

Джаск стоял перед подоконником, скрестив руки на груди, и смотрел за заборы и колючую проволоку. Рассвет победил тьму на горизонте Блэкторна. Ранние солнечные лучи осветили затенённые уголки комплекса.

С главной смотровой площадки своего жилища он посмотрел налево, вниз, на арку, которая вела к хозяйственным постройкам, куда увели Рони и Самсона. У него не было времени ждать. Ему нужно было спуститься туда и выяснить как можно больше о том, что именно они делали на той стороне Блэкторна, не говоря уже о том, что там ещё предстоит разгребать.

Но очевидно, что его представление о двух минутах и представление серрин о двух минутах были двумя совершенно разными вещами. В ванной было тихо, и, чёрт возьми, женщине потребовалось бы не больше двух минут, чтобы надеть рубашку.

Он отошёл от окна и отдёрнул занавеску в ванной.

Она сидела, скрестив ноги, на туалетном столике, её маленькое тело утопало в полотенце, руки расслабленно лежали на коленях, голова прислонена к стене. Она уставилась на него в ответ. Её карие глаза всё ещё были полны гнева и негодования, несмотря на отсутствие резкого макияжа, чтобы подчеркнуть эти эмоции. Как он и подозревал, без макияжа она была ещё красивее.

Её промокшие военные штаны, свитер и футболка были развешаны сушиться на перилах. На её обнажённых стройных плечах всё ещё виднелись бретельки лифчика. Его рубашка была брошена на пол.

Какой бы раздражающей ни была её несговорчивость, он отдавал должное её духу. Он опёрся предплечьем о балку над головой.

— Как тебя зовут?

— Это имеет значение?

— Я задал тебе вопрос.

Её взгляд оставался непоколебимым.

— Дай мне несколько вариантов ответов, и я выберу один.

Укол раздражения пронзил его грудь от её дерзости. Но всё равно это была завораживающая наглость — особенно со стороны существа в две трети его роста, не говоря уже о её положении.

Он скрестил руки на груди и прислонился плечом к дверному косяку.

— Тогда я буду называть тебя просто серрин, хорошо?

— Это самое близкое к истине.

Она оборвала зрительный контакт только для того, чтобы медленно оглядеть его с ног до груди.

Он переоделся в сухую рубашку и джинсы за то время, которое потребовалось ей, чтобы сделать прямо противоположное. Но это не было причиной оценки серрин. Она разглядывала его, причём совершенно беззастенчиво. Он бы рассмеялся, если бы вопиющий поступок не был таким намеренно вызывающим.

— Во плоти ты выглядишь даже лучше, чем о тебе говорят, — сказала она, снова встретившись с ним взглядом.

Напасть на него в его личных покоях или насмехаться над ним — и то, и другое было бесстрашным поступком. Но потом ему пришлось напомнить себе, что он имеет дело с серрин, несмотря на то, какой маленькой и беспомощной она выглядела. В Блэкторне ни то, ни другое ничего не значило.

— Как давно ты работаешь на улицах Блэкторна? — спросил он. — Вот только я не слышал и шепота о том, что серрин на свободе.

— Это потому, что я хороша в своём деле.

— Так хороша, что тебя поймали?

Она нахмурилась.

— Всё было совсем не так.

— Тогда как именно это было? Учитывая только недавние укусы, которые я видел на тебе, ты не очень успешна.

— Я разборчива.

— А это вообще возможно для серрин? Как я понимаю, ты согласишься на что угодно.

Её глаза вспыхнули, но реакция была почти неуловима, если бы он не смотрел так пристально.

— Какое именно отношение всё это имеет к тебе? Вампиры это не твоё дело, верно? Здесь же всё устроено так, что ты отсиживаешься в своём маленьком приюте, а они управляют Блэкторном. В связи с чем возникает вопрос о том, что я здесь делаю.

— Ты узнаешь, когда я захочу, чтобы ты узнала. А до тех пор ты будешь делать то, что тебе говорят, начиная с одевания.

Она использовала одну руку, как рычаг, и проворно слезла с туалетного столика, другой рукой придержав узел полотенца на груди. Она остановилась перед ним.

— Потому что ты собираешься приручить меня, верно?

Она осмелилась ухмыльнуться, повторяя его слова в развалинах.

Это была ухмылка, которую он видел слишком часто для одного дня.

Когда она отступила в сторону, чтобы проскользнуть мимо него, Джаск упёрся рукой в дверной проём.

— Разве я сказал, что закончил с тобой? — спросил он.

Она отступила, но, казалось, не из страха. Вместо этого, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, она скрестила руки на груди, подчеркивая соблазнительный изгиб своих маленьких грудей, которые теперь виднелись поверх полотенца.

— Почему, Джаск? Что у тебя запланировано дальше? На этот раз разденешь меня полностью? И что потом? Вам, ликанам, нравится казаться цивилизованными, но мы оба знаем, кто вы на самом деле. Держу пари, ты чешешь за ухом и воешь на луну вместе с лучшими из вас.

Её невежество, намеренное или нет, было примерно таким же привлекательным, как и то, как она смотрела на него, словно упала лицом в сточные воды.

— Тебе есть, что сказать в своё оправдание для человека, оказавшегося в твоём затруднительном положении, серрин.

— Мне есть, что сказать в своё оправдание, в каком бы затруднительном положении я ни оказалась.

Его сердцебиение ускорилось. В его груди появились первые признаки напряжения. Он держал кулаки сжатыми, напоминая себе, что нельзя позволять когтям выскальзывать из-под защитного покрытия ногтей.

Корбин был прав — с ней предстоит тяжелая работа. И, несмотря на его беззаботное замечание там, на пустоши, в пользу Рони и Самсона, и он, и Корбин понимали серьёзность ситуации. Факт был в том, что ему действительно нужно было приручить её… и он приручит её. И это то, на чём он должен был сосредоточиться, а не на том, как кровь отхлынула от его сердца при виде высокомерной ведьмы, смотрящей на него пристальным взглядом. Не при мысли о других обстоятельствах, в другое время, когда она провела бы следующие несколько минут на коленях, умоляя его о пощаде… и делая всё, о чём он её попросит, чтобы гарантировать её.

Он и раньше подводил свою стаю, позволяя инстинктам взять верх, и он не собирался снова повторять эти ошибки. Вот почему, в первую очередь, ему нужно было точно определить, с чем он имеет дело.

Джаск сделал пару шагов по направлению к ней, но она даже не вздрогнула.

Она была не просто мужественной; она, казалось, верила, что покрыта титановым покрытием — её врожденный дар обманывал её чувством непробиваемости, которое, если слухи были правдивы, было характерно для всех серрин. Похоже, их ссора в душе не поколебала этой уверенности, как и проигрыш ему на пустоши.

Но даже он должен был признать, что она достойно сопротивлялась. Если бы её движения не были такими заученными, такими предсказуемыми, она смогла бы нанести ещё один или два удара, чтобы произвести впечатление. Однако вскоре она обнаружит, что её подтянутое, проворное тело вовсе не было таким непобедимым, как ей хотелось верить, если она продолжит смотреть на него с таким презрением.

— Ты уже лучше пахнешь, — сказал он.

И это не было ложью. Теперь, когда её собственный запах взял верх, она не только хорошо пахла, но и чем ближе он подходил, тем лучше она выглядела. Её ресницы, на которых теперь не было густой чёрной туши, были тонкими, но пышными и с женственным загибом вверх. Её землисто-карие глаза блестели, несмотря на то, что были налиты кровью — последнее либо от недавнего применения мыла, либо от слишком многих бессонных ночей. Надменные глаза, которые прекрасно дополнялись её изящным, слегка вздёрнутым носиком. Но именно эти полные, красивой формы губы, которые говорили слишком быстро и слишком язвительно, доставят ей больше всего неприятностей, если она не будет осторожна.

Она нахмурилась.

— Держу пари, тебе это очень понравилось, не так ли? Раздевать меня вот так.

— Я изо всех сил старался сдерживаться.

Её глаза сузились, словно защищаясь. Казалось, она воспринимала саркастические оскорбления хуже, чем поражение в бою.

— Держу пари, ты говоришь это всем девушкам. Тебе нравятся девушки, не так ли, Джаск? Или между вами с Корбином есть что-то, чем вы не хотели бы делиться?

Это был импульсивный ответ. Откровенно ребяческий ответ.

Настала его очередь ухмыльнуться.

— Да, ты просто ребёнок, не так ли?

Её глаза снова вспыхнули.

— Мне двадцать девять, ты, снисходительный мерзавец.

— Как я уже сказал, всего лишь ребёнок.

Её скрещенные руки напряглись, показывая, что любое пренебрежение к её статусу было очередным нажимом на кнопки.

— Репутация, которая предшествует тебе, совершенно феноменальна, Джаск. Должна признаться, я немного забеспокоилась, когда узнала, что тебе позвонили. Но ты всего лишь симпатичный парень, скрывающийся за слухами, так?

На обратном пути у него уже накопилось достаточно вопросов о том, как она позволила двум вампирам приковать себя к стене. Но теперь казалось, что она так же плохо справлялась с собой, как и с ними.

Она определенно была не такой, какой он её когда-либо представлял, — зрелой, уравновешенной, соблазнительной женщиной, какими он всегда считал серрин. Она слишком быстро расстраивалась. Была нетерпелива к контролю. Она была слишком непостоянной, слишком порывистой — особенно в ответ на то, что любая из её слабостей становилась очевидной. Не говоря уже о том, что она была слишком темпераментной и эмоционально уязвимой, судя по тому, как её глаза светились инстинктом самосохранения.

Её серринность была неоспоримой — это доказывали жуткие улики на полу в руинах, — но её мастерство в использовании дара было сомнительным. И это было последнее, что ему было нужно.

— Не думаю, что меня когда-либо называли симпатичным, — сказал он, уперев руки в бока, умело отвлекая на себя её внимание. — И прошло много времени с тех пор, как меня называли парнем.

Возможно, это был намёк на румянец, который он заметил, или симптом её гнева.

Её пристальный взгляд метнулся к нему.

— Как ты и сказал, я слишком привыкла сражаться с вампирами.

Судя по тому, что он видел в душе, у неё определенно было несколько незначительных шрамов, подтверждающих это. Но помимо свежих ран на её шее и руке, полученных от вампиров в руинах, на внутренней стороне бедра была только ещё одна, чуть более старая, рана.

— Не усложняй себе задачу больше, чем это необходимо, серрин.

Какой бы непредсказуемой она ни была, он не ожидал, что она игриво улыбнется в ответ. И ему не нужно было чувствовать, как теперь напрягается и его пах. Переключение мыслей на сексуальный потенциал, которым славился её вид, определённо было единственным отвлечением, без которого он мог обойтись.

— Звучит как заманчивое обещание, — осмелилась сказать она.

Не переставая тревожно-сексуально улыбаться, она сократила расстояние между ними.

— Ну, и какие плохие вещи ты планируешь сделать со мной, Джаск? Все ли слухи о тебе правдивы? Ты действительно такой ненасытный, как о тебе говорят? Только у тебя, возможно, за плечами несколько тысяч лет эволюции, но я права, не так ли, насчёт животного, всё ещё скрывающегося внутри? И оно высвобождается во время полового акта больше, чем в любое другое время, верно? Я слышала, однажды ты так увлекся, что перегрыз горло своей партнерше. Это правда? Только я люблю немного риска между простынями.

Когда каждая клеточка его тела напряглась, он решил придать её профилю болезненную наивность.

— Ты раньше была с ликанами, да?

Её язык заиграл по верхним зубам, привлекая его внимание к её губам.

— Нет. Я никогда не думала, что это того стоит. Но то, что я нахожусь рядом с тобой, меняет моё мнение, — говоря это, она осмелилась посмотреть ему прямо в глаза. — Для тебя я определенно могла бы сделать исключение из правил.

Он тут же добавил к списку суицидальные наклонности.

— В самом деле?

— Ты очень сдержан, Джаск. Совсем как тогда, на пустоши. Такой самоконтроль является чрезвычайно привлекательным качеством. Но скажи мне, что нужно, чтобы сломать его?

Уверенные слова. Уверенная поза. Но он видел, как она смотрела на него, когда он прижал её к земле. В тот момент она запаниковала. То, что она вышла из-под контроля, напугало её. И теперь он увидел достаточно, чтобы понять, что умные реплики и сексуальное превосходство были её самыми надежными защитными механизмами.

Только она узнает, что самоконтроль и сдержанность, к счастью для неё, теперь были его самыми надежными защитными механизмами. И никакая болтливая, напыщенная маленькая ведьма не заставит его потерять то, на что он потратил десятилетия, совершенствуясь.

Не сейчас. Не тогда, когда он больше всего в этом нуждался. Не тогда, когда его стая больше всего в этом нуждалась.

— Сними остальную одежду, — сказал он. — Или я раздену тебя. И я протащу тебя голую вниз по лестнице, через вестибюль и на лужайку, где свяжу тебя веревкой и разложу на лужайке, чтобы вся моя стая могла видеть. Если ты думаешь, что я шучу, продолжай сверлить меня взглядом, — он обошел её сзади, поднял рубашку, которую она сбросила, и прижал её к её груди. — Или ты можешь сделать то, что тебе говорят.

Она нахмурилась ещё сильнее и скомкала рубашку в руке, но ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы выбрать подходящий вариант.

Она резко отвернулась от него, от окон. Опустив полотенце на свою тонкую талию, она резкими движениями расстегнула и сняла лифчик, а затем натянула на себя рубашку и позволила полотенцу упасть на пол. Она застегнула пуговицы, прежде чем снова повернулась к нему лицом. Не сводя с него глаз в единственном оставшемся у неё акте неповиновения, она наклонилась, чтобы стянуть с себя трусики и бросить их на пол. Но весь угрюмый вид был испорчен, когда она скрестила руки на груди, и слишком длинные рукава рубашки, хлопающие друг о друга, придали ей непреднамеренно комичный оттенок.

Но он не позволил себе улыбнуться. Речь шла об укрощении, а не об игре.

Он собрал её мокрую одежду с вешалки, а потом поднял с пола нижнее белье.

— Что ты с ним сделаешь? — спросила она.

Он отвернулся от неё и исчез за занавеской.

— Эй! — крикнула она ему вслед.

Но он уже прошел за следующую занавеску и приближался к двери, по пути забирая свои ботинки.

— Ты не можешь просто взять и уйти с моими вещами! — запротестовала она, проходя за занавеску позади него.

Не прошло и часа, а его нервы уже были на пределе.

Он захлопнул за собой дверь и запер её, прежде чем направился к лестнице.

Он оглянулся через плечо, услышав, как что-то коснулось двери с другой стороны. И на этот раз его улыбка неохотно вырвалась на свободу. Какой бы раздражительной она ни была, она, бесспорно, была занимательной.

В другое время, в другом месте, с другим ним, он мог бы провести следующие несколько часов, напоминая серрин, что, хотя она и смертельна для вампиров, сейчас она находится в логове ликанов.

В какой-то степени это ещё возможно.

Он спустился по широким ступеням, передав сверток с мокрой одеждой одному из ликанов, мимо которого прошел у подножия лестницы.

— Сожги, ладно? — приказал он и вышел на улицу.

* * *

София погналась за Джаском через всю комнату, но не успела помешать ему захлопнуть за собой дверь и запереть её.

Несмотря ни на что, она повернула ручку, та не сдвинулась с места. Она в отчаянии хлопнула ладонью по дверному полотну, а затем повернулась и стукнула босой пяткой по основанию двери.

— Ублюдок, — прошипела она себе под нос, направляясь обратно в спальню.

Она стояла у окна и смотрела на выход. Судя по тому, что она видела, направляясь внутрь, и тому, что она могла видеть сейчас, слухи о непроницаемой безопасности были правдой. И с такой охраной, не говоря уже о ликанах, слонявшихся повсюду, она никак не сможет выбраться незамеченной.

Даже если бы она была ведьмой достаточно долго, чтобы знать любые заклинания наизусть, не говоря уже о том, чтобы иметь доступ ко всему необходимому для их выполнения, Джаск гарантированно окружил это место защитными чарами, предотвращающими любое подобие колдовства. Он никогда бы не оставил её несвязанной, если бы это было не так.

Если Рони и Самсон не смогут вытащить её отсюда, ей конец.

Они были нужны ей. Но сначала она выяснит почему Джаск хотел её. Потому что, так или иначе, на карту было поставлено нечто большее, и ей нужно было выяснить, что именно.

Её сердце пропустило удар, когда Джаск вышел из вестибюля и спустился по ступенькам. Его светлые волосы развевались на ветру. Она закатала свисающие рукава и скрестила руки на груди, раздраженная тем, как сильно дрожит. Но после своей близкой встречи с ним она не была до конца уверена, что это было просто из-за беспокойства или ярости.

Она говорила правду, сказав, что он даже красивее, чем ходили слухи, даже если она сказала это, чтобы вывести его из себя, отказавшись поддаваться запугиванию. Но он определённо был чем-то большим, чем просто симпатичный парень. Джаск Тао был в своей собственной лиге. И его спокойная решимость в ванной, несмотря на её уколы, была одной из черт, которая слишком выбивала её из колеи, чтобы успокоить.

Собранный, методичный и контролирующий — Джаск был раздражающе всем тем, чем она не была. Хуже того, она уже чувствовала, единоличное превосходство, что только ещё больше усиливало её раздражение.

Он на мгновение присел на ступеньки, чтобы зашнуровать ботинки, оставив джинсы собравшимися на них, пока спускался дальше. Когда он пересёк квадрант по направлению к арке слева, она залюбовалась его широкими плечами, идеальным треугольником на его подтянутой талии. Его силуэт стал лишь видимой тенью, когда лучи раннего солнца пробились сквозь его рубашку, которая обтягивала его дерзкий зад. И эти руки, которые так легко удерживали её, несмотря на то, что теперь они были расслаблены по бокам, всё ещё источали силу.

Ликан или нет, это была единственная встреча в спальне, которую она могла пережить, но тот факт, что он был в другой лиге, только усугублял её едва сдерживаемое разочарование. Особенно когда он смотрел на неё так, словно она была не более чем удобным товаром.

Она смотрела, как он исчезает за аркой, куда увели Рони и Самсона, и, уперев руки в бока, обернулась, чтобы осмотреть комнату.

Первым планом было добраться до телефона. Она попробовала бы позвонить Лейле или Алише — выяснить, что, чёрт возьми, происходило. А потом она позвонит в Альянс и предупредит их.

Она знала, что это, вероятно, рискованно, но всё равно попробует. Она порылась в его кровати, прежде чем обыскала единственный предмет мебели в комнате — комод, стоявший в углу у окна. Поскольку имущество явно не было предметом озабоченности Джаска, прошло меньше минуты, прежде чем она обратила своё внимание на его гардероб.

Она встала на цыпочки и порылась на верхней полке, и мало что нашла среди нескольких свитеров и разных вещей. Она раздвинула одежду на вешалке, проверяя карманы, пока не наткнулась на несколько платьев, спрятанных в дальнем левом углу. Похоже, Джаск спал не один, несмотря на слухи о том, что у него не было пары. Она подавила волнующее чувство разочарования. Неудивительно, что он с таким презрением отнесся к её заигрываниям — похоже, лидер третьего вида обладал чем-то вроде редкой благородной жилки.

Она обратила своё внимание на ванную. Выдвинула ящики туалетного столика, обнаружив, что большинство из них пусты, если не считать нескольких флакончиков с духами, аксессуаров для волос и нескольких щеток — явно принадлежащих той же женщине, которой принадлежала одежда. Она взяла ближайшую щетку и осмотрела застрявшие в ней светлые волоски. Она ещё раз взглянула в зеркало на свою копну тёмных волос, прежде чем бросила расчёску обратно в ящик и захлопнула его.

Она взяла свои ботинки и промаршировала обратно в гостиную, но там нечего было искать. Ей нужно было заглянуть поглубже.

Опустившись на колени перед дверью, она подняла левый ботинок и отодвинула каблук в сторону. Вынув шпильки, спрятанные в углублении каблука, она снова отбросила ботинок в сторону.

Это был простой замок, и его до смешного легко было взломать. Отперев его за считанные секунды, она повернула ручку и, слегка приоткрыв дверь, выглянула наружу.

Всё было тихо.

Она просунула голову в щель и полностью выглянула на лестничную площадку.

В коридоре располагались бесчисленные спальни. И из того факта, что они находились только на втором этаже, она знала, что наверху было ещё больше спален. Кто-то должен был где-то оставить телефон.

Она встала и открыла дверь.

Но остановилась, переступив порог.

Выдавать свои навыки эскейпологии¹ на этом этапе не было бы полезно — по крайней мере, до тех пор, пока она не сможет гарантировать контакт с Рони или Самсоном. Не раньше, чем она выяснит, что им известно и, что более важно, каковы были их мотивы скрывать это от Джаска.

Стратегия была важнее, чем когда-либо.

Она снова закрыла дверь и заперла её. Она вставила шпильки обратно на место и, сев на пол, натянула оба ботинка. Она зашнуровала их, а затем прислонилась спиной к стене, вытянув ноги и закинув одну на другую.

Может, он и сильнее, но она была умнее.

Она обратит это в свою пользу. В интересах Альянса. В интересах их дела.

Возможно, ей не удалось победить могущественного вампира Калеба Дехейна. Печально известный, как самый разыскиваемый, Кейн Мэллой, возможно, так же постоянно ускользал от властей, как и всегда, не говоря уже об Альянсе. Но сейчас она была прямо в сердце территории ликанов вместе с главарём третьего вида под номером три.

Убийство изнутри было последним, чего кто-либо мог ожидать. И если это не послужит сигналом для неприкасаемых преступного мира, таких как Калеб Дехейн и Кейн Мэллой, то ничто уже не будет.

* * *

Джаск направился к арке на дальней стороне лужайки и зашагал по короткому туннелю. Он миновал ворота в оранжерею слева от себя, а затем и смотровую площадку справа: многовековое дерево, отмечающее середину двора, частично скрывало надворную постройку за ним.

Повернув ручку, он толкнул тяжёлую дверь и пересёк голый вестибюль, где находилась камера выдержки.

Рони и Самсон сидели за столом спиной к двери. Корбин сидел на стуле напротив них, прислонившись спиной к стене. Атмосфера была наполнена угрюмостью.

Самсон немедленно оглянулся через плечо, когда Джаск закрыл за собой дверь. Но Рони остался смотреть вперёд.

Обычно он сидел во главе стола, но на этот раз Джаск вместо этого сел рядом с Корбином, чтобы смотреть Рони и Самсону прямо в глаза.

Но оба подростка не поднимали глаз.

Джаск знал, что ему не следовало позволять себе так глубоко обижаться на тот факт, что Рони снова был вовлечён. Но привычка юноши идти навстречу опасности, особенно так невинно, раздражала слишком сильно. На этот раз даже Корбин — обычно защитник молодежи — изо всех сил старался оправдать его поведение.

— В чём заключалась сделка? — спросил Джаск.

Самсон взглянул на Рони, и тот, наконец, встретился взглядом с Джаском.

— Немного травы, — объявил Рони.

Это откровение было хуже, чем удар ножом в лёгкие, от удушья у Джаска сжало грудь. Это был поступок, достойный изгнания. Было время, когда он был бы рад убрать кого-нибудь из них с глаз долой, но теперь, когда он действительно столкнулся с такой перспективой, ему стало только дурно.

— Вы занимались поставкой?

Оба юноши нервно взглянули на Корбина, чья прямая поза теперь отражала неодобрение Джаска. Корбин, который также знал о наказании за немыслимое преступление против их стаи.

Широко раскрыв глаза, Рони снова переключил своё внимание на Джаска и кивнул.

— Вы поставляли травы этого комплекса? Травы, за которые мы боремся, чтобы сохранить жизнь. Это гарантирует, что мы останемся в живых. Травы, которые дают единственное подобие свободы, которое у нас осталось. Вы продавали их вампирам? И из всех мест именно на территории Кейна?

— Это был разовый случай, — сказал Рони, изо всех сил стараясь поддерживать зрительный контакт под тяжестью пристального взгляда своего лидера. — Я клянусь. К нам подошла вампир. Она сказала, что ей нужно всего несколько штук. Ей нужно было продать что-то какой-то ведьме, чтобы получить что-то, что помогло бы её ребёнку выкарабкаться. Мне стало жаль её.

— Значит, вы заключили сделку?

Рони снова опустил взгляд на стол.

Что-то было не так. Что-то в его рассказе звучало неправдоподобно. Мало того, он слишком много мог прочитать в глазах юноши. Без сомнения, это была история, которую они придумали, ожидая прибытия его и Корбина. Как будто Рони больше не мог опозорить Джаска, юноша осмелился солгать ему.

— И это с ней вы ходили встречаться? — спросил Джаск. — Какая-то одинокая женщина-вампир в изолированной части Блэкторна?

Рони взглянул на него, но отвёл взгляд так же быстро, как только понял, насколько ошибочной была эта возможность.

— Мы не хотели, чтобы нас видели. И она была в отчаянии.

Ни одна женщина-вампир не была бы в таком отчаянии, и они все это знали. Они были заняты чем-то другим. Но по какой-то причине они ещё не были готовы к разговору.

Но они будут.

Потому что причина, по которой они сдерживались, беспокоила его больше… и не только из-за стаи. Что-то подсказывало ему, что на этот раз Рони перегнул палку, и возникшие в результате этого защитные инстинкты раздражающе включились против его воли.

— Как её зовут? — спросил Джаск.

Он прожигал взглядом опущенную голову Рони, копна светлых волос закрывала глаза юнца. В его тоне прозвучало резкое нетерпение, когда вместо этого он повернулся к другому юноше и спросил:

— Самсон?

— Я не помню, — сказал Самсон, взглянув из-под ресниц.

Что бы ни происходило, для них обоих это было достаточно плохо, чтобы рисковать и избегать общения.

— Значит, у меня нет возможности выследить этого таинственного вампира?

— Мы думали, что чем меньше мы знаем друг о друге, тем лучше, — сказал Рони, и продолжение его лжи усилило ярость и беспокойство Джаска.

Джаск опёрся локтями о стол и наклонился вперёд.

Почувствовав раздражение своего лидера, Корбин наклонился вперёд, чтобы отразить его. Это была мера предосторожности, к которой он теперь прибегал редко.

Для молодежи это было весомым знаком того, что они переступили черту дозволенного. Как мало у них было бы шансов, если бы Джаск принял решение, что ему нужна правда немедленно. При таких обстоятельствах Корбин был бы его разумной головой. Или, судя по тому, как молодые люди поглядывали на Корбина, они определённо на это надеялись.

— Вы знаете последствия, если информация о том, что мы готовы продавать наши смеси, просочится наружу, — сказал Джаск. — Вы знаете, какой угрозе это подвергает нас со стороны властей. Вот почему мой ответ на такую просьбу всегда «нет». Ответ всегда отрицательный. Никаких переговоров. Ты проявил слабость. Твоя глупость сегодня вечером может иметь серьёзные последствия. Вызвать волну, которую мы не сможем контролировать. Если Подразделение по контролю ликанов услышит об этом, они придут и вырвут все травы, что тогда нам делать? Обратиться и быть застреленными на улицах? Или принимать лекарства от Всемирного Совета и наедаться тем дерьмом, которое они тайно подсыпают в него? Наши травы это наш спасательный круг, и вы это знаете.

Ни один из юношей не осмеливался поднять глаза.

— Что вы знаете о серрин? — спросил Джаск. — Та, на которую вы так случайно наткнулись.

Хотя, что ещё более тревожно, теперь он верил в это совпадение ещё меньше, чем в существование таинственной женщины-вампира.

— Мы рассказали вам обо всём, что видели, — сказал Рони, всё ещё не в состоянии установить зрительный контакт, несмотря на смену фокуса.

— Вы пробыли там внизу, по меньшей мере, час. Ты хочешь сказать, что она тебе ничего не сказала?

Рони покачал головой.

— Кроме как попытаться убедить нас отпустить её.

Джаск перевёл взгляд с Рони на Самсона и снова на Рони.

— Я хороню вас обоих на двенадцать часов.

Их взгляды метнулись к Джаску, в которых смешались крайняя паника и ужас.

— Нет, — инстинктивно выдохнул Рони.

— Ты предпочёл чужаков своей стае. Это непростительно. Усугубляется тем фактом, что ты, возможно, поставил под угрозу нашу свободу. Ты знаешь правила. Ты протестуешь, и время увеличивается до суток, — Джаск встал. — Немедленное вступление в силу.

Он чувствовал, как неодобрение Корбина прожигает его насквозь, но его заместитель не сказал ни слова. Вместо этого он последовал его примеру и встал.

Самсон неохотно сделал то же самое.

Рони отодвинул стул и встал более медленно. На этот раз он осмелился выдержать пристальный взгляд Джаска достаточно долго, чтобы его обида стала очевидной. Но у него, по крайней мере, хватило ума промолчать, когда он последовал за Джаском из комнаты. Корбин замыкал шествие.

Джаск резко свернул налево, спустился по нескольким широким ступеням в каменный коридор. Рассветный свет из высоких прямоугольных окон, расположенных глубоко в камне наверху, освещал путь. Их шаги были единственным звуком, нарушавшим зловещую тишину, когда они миновали первую, а затем и вторую дверь слева.

Открыв третью, Джаск шагнул в подвал площадью двенадцать квадратных метров. Вдоль стен слева, справа и впереди стояли вертикально стоящие гробы. Всего пять.

Пройдя мимо каменного стола, стоявшего в центре комнаты, Джаск выбрал гроб справа.

Ни один ликан не сможет справиться с тем, что его сдерживали. И чем меньше пространство, тем сильнее пытка. Это было наказание, к которому ему редко приходилось прибегать. Наказание, которое вызывало у него отвращение.

Но молодые люди должны были научиться ответственности за свои поступки. Рони, в частности, нужно было признать, что его прошлое не спасёт его от того, чтобы с ним обращались так же, как с любым другим членом стаи.

Корбин подошёл к стене прямо перед дверью и выбрал средний из трёх гробов. Он вызвал Самсона, в то время как Джаск вызвал Рона.

Зная, что любой протест бесполезен, двое молодых людей сделали, как им было сказано, вступив внутрь оболочки.

Джаск и Корбин приступили к систематическому пристегиванию их лодыжек, икр, бёдер, поясницы, груди, рук и плеч, прежде чем, наконец, пристегнули шеи.

Рони посмотрел Джаску в глаза, его чувство, что его предали, затмило страх, но он всё равно ничего не сказал, когда его лидер закрыл дверцу гроба.

Почувствовав дискомфорт в груди и горле, Джаск пересёк комнату и вышел обратно в коридор. Он уставился на окна, на тени погибших вьющихся растений за запотевшим стеклом.

Он должен был игнорировать чувство вины. Он делает то, что должен. Это поможет донести главную мысль — грань никогда, ни при каких обстоятельствах, не должна быть пересечена. Это было более чем важно, в связи с недавними событиями.

Корбин вышел следом за ним, запер и опечатал дверь, а затем повесить ключ обратно на крючок.

— Ты в порядке?

Джаск повернулся к нему лицом.

— Что-то ещё происходит, Корбин.

Корбин захлопнул смотровое окно.

— Я знаю. Ты думаешь о том же, о чём и я?

— Что это подстава?

— Как я уже сказал по дороге туда, это большое совпадение, Джаск. Пять дней назад ведьма сказала нам, что единственный способ спасти нашу стаю это найти серрин, а потом та взялась и просто появилась? Каковы были шансы? Не говоря уже о той, которая умудрилась приковать себя наручниками к стене, несмотря на то, что была жива и брыкалась. Может быть, судьба наконец-то решила дать нам небольшую поблажку, но я не уверен, что всё так просто, как кажется. Мне неприятно быть тем, кто говорит это, но что, если ведьма, которая сказала нам, что серрин это решение проблемы, солгала? Что, если ведьмы хотели, чтобы она была здесь?

— Ведьмы в этом районе ничего не выиграют, выступив против ликанов.

— Но мы выступили против ОКТВ, Джаск. Мы оба знаем, что они только выжидают своего часа, прежде чем отомстят нам. Ты видел выражение лица Ксавьера Кросса, когда давал показания против него. Его подразделение заполучило бы Кейна Мэллоя, если бы ты не сорвал их планы. Ну и что с того, что история повторяется? ОКТВ использовал нас, чтобы добраться до Кейна, так что же не сказать, что они используют ведьм, чтобы отомстить нам? Они знают так же хорошо, как и мы, что если просочится слух о том, что у нас здесь спрятана серрин, мы можем распрощаться с нашим мирным договором с вампирами. Что, если они каким-то образом обманом заставили Рони и Самсона стать частью этого, и эти двое только сейчас осознали это?

Корбин подошёл ближе к Джаску и понизил голос:

— Понятно, почему они предпочли спрятаться в гроб вместо того, чтобы рассказать правду, Джаск. Особенно Рони. Ты знаешь, как сильно он хочет твоего одобрения, хотя и неохотно признается в этом.

— Вот почему он думает, что это нормально, оскорблять меня ложью в лицо.

— Вот почему он боится каждый раз, что облажается.

— Вот почему он уже должен был научиться прекращать всё гадить.

— Я ненавижу говорить тебе это, Джаск, но разве он тебе никого не напоминает?

— Я усвоил ряд своих уроков.

— И, судя по тому, что я слышал, когда ты был в его возрасте, ты много лет буйствовал на пути к усвоению этих уроков. У него же нет такой свободы.

Джаск посмотрел на своего друга.

— О чём мне не нужно напоминать. И именно поэтому ему нужно научиться подчиняться, прежде чем он умрёт или стая попадёт в беду.

— Так что вместо этого, — сказал Корбин, снова поворачивая голову к камере позади, — напугай их до усрачки. Это может быть неприятно, но не так неприятно, как сейчас, и мы докопаемся до истины намного быстрее. У нас нет времени, чтобы тратить его впустую, не говоря уже о том, что если нас подставили.

— Я даю им время подумать. Я хочу, чтобы они сами рассказали правду, Корбин. Я хочу, чтобы они признали, что это их обязанность. Если у Рони есть какие-то претензии на то, что однажды он возглавит собственную стаю, ему нужно научиться ставить стаю на первое место. Так что я не собираюсь вытягивать из них это. Пока нет.

— Как ты думаешь, они знают, что нам нужна серрин? Как ты думаешь, они были там именно поэтому?

— Ты так же хорошо, как и я, видел их шок, когда они поняли, кто она такая. Какой бы ни была причина, по которой они там оказались, я не думаю, что это было сделано для того, чтобы заполучить серрин.

— А что с ней? Она что-нибудь сказала?

— Я решил воздержаться от допроса, пока не поговорю с ними, — Джаск направился обратно по коридору и вверх по ступенькам. — Теперь, кажется, у меня нет выбора.

— А если ты оторвёшь больше, чем сможешь прожевать? Есть причина, по которой никто не связывается с серрин, Джаск. И у нас нет времени на «может быть». Возможно, нам нужно сосредоточиться на поиске другого способа.

— В следующие шесть дней? Как и последние пять лет?

— В отличие от того, чтобы заручиться её полным сотрудничеством за меньшее время?

— Если я не смогу убедить её, я найду рычаг воздействия и заставлю её делать то, что я хочу.

— Им нет дела ни до кого и ни до чего. Ты это знаешь.

— Другого выхода нет, Корбин. Единственный путь — через эту серрин, — Джаск протянул руку. — Сорок восемь часов, и она будет делать всё, что я захочу.

Корбин заставил себя улыбнуться знакомому игривому вызову и взял своего друга за руку, несмотря на то, что они оба понимали серьёзность ситуации.

Они пережили и худшее. И они продолжали бы выживать… так или иначе.

— Сорок восемь часов, и думаю, ты убьёшь её от отчаяния, — заявил Корбин, заключая сделку, и в его глазах, несмотря на согласие, сквозило беспокойство.

— Так мало веры.

— Вовсе нет, Джаск, я просто знаю тебя. Лучше, чем кто-либо другой, помнишь? Как ни крути, эта серрин попытается сломить тебя. Просто убедись, что ты получишь то, что нам нужно, прежде чем сломаешь её.

ГЛАВА 4

София сидела на подоконнике, вытянув ноги перед собой. Лёгкий иней блестел на оконных рамах, тонкое стекло сдерживало пронизывающий ветер, со свистом бьющийся об него, что крайне удивило её. Снизу донёсся смех, нарушивший тишину. Ликаны поднимались по ступенькам в вестибюль.

Она смотрела на тесно стоящие здания за пределами комплекса — на мириады крыш, на слабое утреннее солнце, освещающее их полумесяцем, и не в последнюю очередь на шпиль старой церкви, которая, как она знала, была такой же заброшенной, как и многие другие здания в Блэкторне.

Она встала на колени и просунула пальцы под ручки оконной рамы. Потребовалось удивительное усилие, чтобы поднять раму. Она зафиксировала её в нужном положении, чтобы убедиться, что она не захлопнется обратно, прежде чем упёрлась руками в оконную раму и выглянула наружу. Обрыв тянулся, по меньшей мере, на семь с половиной метров вниз, и не было даже намёка на вьющееся растение или решетку, за которую она могла бы уцепиться. Она вывернула шею и посмотрела на нависающую крышу. Может быть, если бы она была в отчаянии…

— Ты бы справилась с этим, если бы была ликаном.

Она вздрогнула, ударилась затылком об окно, а затем сердито оглянулась через плечо и увидела Джаска, стоящего позади неё.

— Но я бы не стал рисковать, — заявил он, когда она нырнула обратно в дом.

Он перегнулся через неё и захлопнул окно. Его рука почти коснулась её ног, если бы она так резко не отдёрнула их.

— Даже если ты выберешься отсюда, ты не покинешь территорию комплекса. И ты это знаешь.

Она потерла затылок, в котором пульсировала боль, и прислонилась спиной к стене.

— Посмотрим, не так ли?

Он сел на противоположном конце подоконника, лицом к ней. Вытянул ближайшую к ней ногу по всей длине сиденья, зажав её между собой и стеклом. Подтянув другую ногу к груди, он свободно положил предплечье на колено, создавая раздражающе небрежную позу.

Но она в равной степени надеялась, что это была обнадёживающая поза. Потому что, если бы Рони или Самсон действительно знали что-нибудь об Альянсе и, в конце концов, раскрыли это Джаску, она была уверена, что он ни за что не сохранил бы нынешнее самообладание.

— Очевидно, что личное пространство ничего не значит для таких, как ты, — сказала она

— Не тогда, когда это моё пространство для начала, так что нет.

Она убрала руку с затылка, несмотря на то, что он всё ещё болел.

— Как характерно территориально.

Он прислонил голову к стене, оценивая её из-под своих тёмных ресниц. В тёплом утреннем солнечном свете, глубины его лазурных глаз мерцали во всей своей красоте. Его зрачки оставались характерно расширенными, несмотря на свет. Жаль, что под их соблазнительной поверхностью кружили акулы. Потому что, несмотря на то, что у неё скрутило желудок, она слишком много слышала о том, что скрывается за красивой внешностью, чтобы размышлять о том, каковы на вкус эти губы.

Несмотря на то, что это было оправданно, убивать его всё равно было бы ужасной тратой времени.

— У тебя проблемы с ликанами, серрин?

— Как я уже говорила, я никогда особо не задумывалась о таких, как ты, — сказала она, пренебрежительно отворачиваясь к окну, раздражённая тем, что почувствовала проблеск запугивания в его молчаливом созерцании.

— Те вампиры не знали, кто ты такая. Иначе они не были бы настолько глупы, чтобы отвести тебя в руины, — заметил он, явно желая сразу перейти к тому самому вопросу, которого ей нужно было избежать.

Дело в том, что линия серрин перескочила к ней, пока она была прикована цепью.

— Так?

— Почему ты зашла так далеко, прежде чем заставила их укусить тебя? Если бы ты была без сознания, это было бы оправдано. Но, судя по тому, что рассказали мне Рони и Самсон, ты очень сильно брыкалась. Зачем ждать, пока тебя закуют в цепи, сводя к минимуму шансы на побег?

Ей нужно было заставить свой мозг работать быстрее, чем он соображал сейчас. Она снова посмотрела Джаску в глаза, чтобы дать себе лишнюю пару секунд.

— Я заставила их укусить, как только смогла.

Глаза Джаска наполнились скептицизмом, но он всё ещё сохранял терпеливую решимость.

Она ни за что не могла позволить ему узнать, что стала серрин всего несколько часов назад. Во-первых, потому что подозревала, что знающая серрин нужна ему для того, ради чего её оставили в живых, и, что более важно, не тогда, когда это вызвало бы неизбежные вопросы о том, как это произошло. Пока она не узнает, что её младшая сестра Алиша уехала из Блэкторна, не говоря уже о том, что с Лейлой всё в порядке, она ничего скажет.

— Я попала в переделку, — добавила она. — Такое случается. Я из неё выбралась.

— Точнее моя стая вытащила тебя из переделки. Или ты бы оставалась прикованной до тех пор, пока тебя не нашла бы следующая группа вампиров, а доказательства того, кем ты являешься, были бы разбросаны по всему полу. Я слышал, вампиры могут делать кое-какие гадости с серрин.

— Значит, те, кто хочет, могут использовать серрин против вампиров, верно, Джаск? Так вот почему я здесь? Разве это не нарушает пакт о мире, который вы заключили?

В этот момент её предназначение для него стало слишком вероятным. Она уже сказала Альянсу, что у неё такое чувство, что это ещё не конец.

— Если только ты этого не хочешь. Это как-то связано с Кейном Мэллоем?

Его глаза вспыхнули при одном упоминании его имени, вероятно, подтвердив её опасения.

— Почему это должно иметь какое-то отношение к Кейну Мэллою?

— Ты серьёзно думаешь, что я не знаю об этом? За последние две недели это было на всех каналах и станциях. Об этом знают все: ты и магистр-вампир сотрудничаете, чтобы разоблачить коррупцию в Отделе по контролю за третьими видами. Я читала отчёты с твоими показаниями о том, как три агента использовали двоих из твоей стаи, чтобы убить сестру Кейна… и всё это было сделано в их попытке наконец-то заключить в тюрьму своего самого разыскиваемого вампира, направив его ярость против вас.

Глаза Джаска слегка сузились, ему явно не понравилась её проницательность. В эти секунды это давало ей возможность проявить то превосходство, которого она так жаждала.

— Только ходят слухи, что ты был недоволен тем, что тебе пришлось давать показания, — добавила она. — Ты сделал это только потому, что Кейн Мэллой отказался от сделки, которую вы заключили. Конечно, никто не знает, что это была за сделка. Но, то, что я знаю о вашем виде, это всё типа око за око, не так ли? Предполагаю, что ты хотел смерти виновных, не в последнюю очередь вдохновителя плана, ныне бывшего главы ОКТВ Ксавьера Картера. Но более того, тебе также нужна была единственная связь между всеми четырьмя мертвецами: золотой агент Подразделения по контролю за вампирами Кейтлин Пэриш. В конце концов, нет лучшего способа, чем сделать то же самое с тем, о ком они все заботились. Пешка за пешку, верно? Только ходят слухи, что между ней и Кейном разгорелись страсти, из-за чего он изменил свои планы в её пользу. Есть подозрение, что я здесь потому, что ты хочешь всё исправить. Зачем ещё тебе понадобилась бы серрин, Джаск?

— Слишком много предположений.

— Но ты этого не отрицаешь.

— Ты думаешь, что способна справиться с Кейном Мэллоем?

Ни за что. Серрин несколькими часами отроду против одного из самых известных вампиров Блэкторна… да, он разорвёт её на части, как только взглянет на неё. Но ей не нужен был Джаск, чтобы увидеть какие-либо признаки этого. Если таков был его план относительно неё, то она была ему полезна. И пока она была ему полезна, она оставалась жива. И чем дольше она оставалась в живых, тем больше у неё было шансов выяснить всё, что ей нужно, прежде чем расправиться с ним — не говоря уже о том, чтобы остаться в живых достаточно долго, чтобы выяснить, что происходит с её сёстрами.

И если он планировал возмездие Кейну, что-то, что будет расценено как возмездие всем вампирам, Блэкторн был близок к взрыву. О последствиях для людей, оказавшихся в центре событий, даже думать было невыносимо. И теперь ей представилась прекрасная возможность что-то с этим сделать.

Ей просто нужно было убедиться, что она подходит для его целей, как он ожидал. Одно проявление уязвимости — и её больше не существовало. А это означало смерть.

— Ты явно так думаешь, иначе я была бы уже мертва, — сказала она. — Ну же, Джаск, признай, что я права. Может быть, таким образом, мы сможем быстрее прийти к соглашению и сэкономим нам обоим немного времени. Зачем ещё тебе понадобилось приручать меня, если не для того, чтобы заставить сотрудничать? А тебе нужно, чтобы я сотрудничала в этом деле, не так ли?

Она была уверена, что заметила искорку веселья в его глазах.

— Ты всё ещё не сказала мне, как тебя зовут.

— Скажи мне, зачем я тебе нужна.

— Как долго ты пробыла в Блэкторне?

Она не могла позволить своему разочарованию из-за его уклончивости взять верх над собой. Пресловутая закрытая книга, которой был Джаск Тао, должна была в какой-то момент раскрыться, чтобы получить то, что он хотел.

— Достаточно долго.

— Сколько вампиров ты убила?

— Я работаю в направлении всех их, так что, как ты можешь видеть, впереди ещё долгий путь.

— Откуда ты родом? Изначально.

Раскрытие того, откуда она родом, не окажет никакого влияния. И она могла надеяться, что это каким-то образом удовлетворит его любопытство настолько, чтобы он держался подальше от более откровенных вопросов.

— Саммертон.

Он слегка приподнял брови.

— Правда?

— Не надо так удивляться.

— И что ты сделала, чтобы заслужить эту привилегию?

— У меня был особый талант держать голову над водой. Всё ещё.

Она была уверена, что увидела ещё один намёк на улыбку, явно вызванную иронией этого заявления в свете её затруднительного положения.

— От Саммертона к Блэкторну, — сказал он. — Не хилая смена образа жизни.

София задержала взгляд на его губах, пока он говорил, мельком замечая хорошо сформированные, мощные клыки. В точности как диктовало их волчье наследие; и как говорили, они всё ещё использовали их, чтобы убивать, когда им это было нужно. Возможно, это было редкое явление, но потенциал был налицо. И судя по тому, как он сбил её с ног на пустыре, не говоря уже о манипулировании ею в душе, они также были настолько физически подготовлены, насколько того требовала их репутация.

Она взглянула вниз, на его руки, лежащие на коленях. Сильные, мужественные руки. Его основные когти, скрытые под ногтями, были втянуты так же, как и клыки, но они достаточно скоро удлинились бы, если бы он этого захотел. Точно так же, как он мог бы свернуть ей шею за считанные секунды, если бы тоже захотел, не говоря уже о том, что был более чем способен вырвать ей сердце. По слухам, это было самое любимое действо ликанов, желающих добавить индивидуальности.

— Весьма похоже на вас, мальчики-волки… когда-то дикие, а теперь запертые здесь, — сказала она, снова встречаясь с его задумчивым взглядом.

Его глаза слегка сузились.

— Я ликан, а не волк.

— Ты стесняешься своего происхождения?

— Двойное наследие.

— Контролируемое вашими особыми травами, верно? Точнее для тех, кто не хочет принимать лекарства, выданные Всемирным Советом. Но убери всё это, и у тебя не останется ничего, кроме животного внутри.

— И человек тоже.

— Но всё равно бездушный, — напомнила она ему. — Не имея ничего, кроме тени там, где должна быть твоя душа, точно так же, как и у остальных представителей третьего вида.

Он снова немного прищурил глаза. Молчание между ними сгустилось. Но, к её облегчению, через несколько секунд он оторвал от неё взгляд и слез с подоконника.

— Я спущусь позавтракать, — сказал он, отходя в сторону. — Если тебе не нравится, когда тебя насильно кормят, предлагаю присоединиться ко мне.

При любых других обстоятельствах она бы точно сказала ему, куда анатомически засунуть его завтрак. Но последовать за ним означало выйти из комнаты, увидеть больше территории и, с надеждой, Рони или Самсона. Кроме того, она умирала с голоду, а желудок часто брал верх над гордостью.

Она пересекла комнату, последовав за ним.

— Как это цивилизованно. Обычно мне приходится с кем-нибудь переспать, прежде чем я получу бесплатный завтрак. Или, может быть, вам, мальчикам-ликанам, нужна пища, чтобы набраться энергии? Я могу с этим работать.

Он открыл дверь, отступил назад и позволил ей выйти первой. Его хмурый взгляд был единственным ответом, прежде чем он отправился вслед за ней.

— Знаешь, тебе очень надо развить чувство юмора, если мы станем соседями, — сказала она. — А кстати, ваш вид вообще способен смеяться или это просто некий вид рычания?

Он пальцами обхватил её предплечье. У неё перехватило дыхание, когда он прижал её спиной к двери. Его хватка не ослабела, когда он точно так же пригвоздил её к месту своим пристальным взглядом. Но она знала, что это было что угодно, только не страх, когда она почувствовала, как жар прилил к низу её живота.

— Хорош, — сказал он, — со своими раздражающими замечаниями. Я пытаюсь быть милым. Ты всё усложняешь.

— Я не из простых девчонок, — сказала она.

У неё слишком пересохло в горле. Но она не отвела взгляда. Она неотрывно смотрела в эти чарующие глаза, в эти быстро расширяющиеся зрачки, которые теперь почти охватывали их лазурное ложе, что было верным признаком его раздражения.

— Тогда я предлагаю тебе научиться. Быстро, — сказал он, и кончики его удлиняющихся тонких, как бритва, когтей целенаправленно вонзились в плоть её предплечья.

— Сэр, да, сэр, — съязвила она, но воздержалась от салютовки, несмотря на искушение.

Он снова нахмурился и отстранился.

Какая-то часть её почувствовала укол разочарования.

Она восстановила дыхание, проверила отпечатки на предплечье, и её впечатлило, что ему удалось не пустить кровь. Она последовала за ним через лестничную площадку и спустилась по лестнице.

Теперь вокруг было меньше ликанов, а те, что были, направлялись через открытые двери слева от неё. Из соседней комнаты доносились звуки болтовни, звяканье столовых приборов и отдалённый аромат свежеприготовленных тостов. В животе у неё заурчало. Марид едва ли накормил её, и то дерьмо, которым он её угостил, было трудно проглотить.

Она последовала за Джаском к открытым дверям в отделанный деревянными панелями обеденный зал, где за множеством столов, расставленных по всей комнате, сидели ликаны.

Она резко остановилась на пороге, когда мимо неё проскользнули другие. Среди гула болтовни в её сторону устремлялось всё больше взглядов, некоторые даже прервали разговоры, когда другие останавливались, чтобы внимательно рассмотреть незнакомку среди них.

Она огляделась в поисках каких-либо признаков Рони или Самсона. Но там их не было.

И по мере того, как всё больше и больше глаз обращалось к ней, она начала чувствовать себя единственной в маскарадном костюме на вечеринке. Стоит, закутанная в рубашку Джаска, полностью обнажённая под ней. Её худые ноги были засунуты в прочные армейские ботинки. Жар прилил к щекам, и она инстинктивно пригладила волосы на затылке, но ей потребовалась всего секунда, чтобы принять решение отступить.

Но Джаск был быстр, схватив её за запястье.

— Я собираюсь подышать свежим воздухом, — заявила она, предприняв единственную попытку высвободить запястье.

— Ты останешься там, где я смогу тебя видеть.

— Отпусти меня, — предупредила она.

Но его хватка только усилилась. Он повернулся к ней лицом, встав спиной к обеденному залу.

— Если ты хотела привлечь всеобщее внимание, то ты его получила. Ты всерьёз думаешь, что я позволю тебе уйти теперь, когда все видели эту маленькую битву воли?

Он наклонился к её уху и прошептал:

— Ещё один вызывающий взгляд, ещё раз отвернёшься от меня, и я публично перекину тебя через колено. Сколько унижений ты хочешь за один день?

— Ублюдок, — прошипела она.

— Тебе лучше поверить в это, — сказал он, задержав на ней взгляд на секунду дольше, чем было необходимо.

Тревожащая близость усилилась, когда он скользнул рукой вниз с её запястья и обхватил её ладонь. Он отвернулся, но его рука оказалась удивительно нежной, несмотря на резкость его слов.

Он повел её по периметру комнаты, отпустив её руку только тогда, когда взял поднос и стал пополнять его блюдами с буфетного стола.

Обида скрутила её желудок до такой степени, что она, наконец, потеряла всякое подобие аппетита, несмотря на то, каким соблазнительным был запах поджаренного хлеба с травами и обжаренного картофеля. Вместо этого она выбрала стакан свежевыжатого апельсинового сока и булочку, прежде чем последовала за Джаском.

Но в то время как он направился к столу в дальнем конце зала, София сдержалась. Увидев пустой столик на четверых у стены, она выбрала его.

Она поставила свой сок на стол, выдвинула стул и плюхнулась на него, сердито глядя туда, где Джаск выдвигал стул рядом с блондинкой. Корбин, сидел напротив них обоих спиной к Софии.

Блондинка с любопытством посмотрела на неё, а Джаск наклонился вперёд и что-то сказал Корбину. Корбин бросил взгляд через плечо в сторону Софии.

Они явно говорили о ней. Хуже того, они улыбались.

Она опустила взгляд на свою булочку, прежде чем снова подняла глаза и встретилась взглядом с блондинкой. Красивая женщина быстро ответила намёком на дружелюбную, если не сказать слегка настороженную улыбку. С её детским личиком, пухлыми губами, загорелой кожей и заплетёнными в косу волосами длиной до талии, которые ниспадали на её полную грудь, она была всем, чем София не была.

Неудивительно, что Джаску было так легко отвергать её заигрывание, так пренебрежительно относиться к её кокетливым замечаниям. Должно быть, это из-за её одежды и ароматов в его комнате.

Узел смущения и зависти образовался в её груди, когда Джаск положил руку на спинку стула блондинки, продолжая разговаривать с Корбином. Ей мгновенно захотелось возненавидеть её, но самка, которая снова оглянулась на неё, всего лишь пыталась заставить её почувствовать себя немного комфортнее. Как если бы одна самка заверяла другую, несмотря на различие видов, что она понимает её неловкость.

Поэтому София выдавила из себя намёк на улыбку в ответ. Она должна была, по крайней мере, дать ей понять, что ценит её усилия, даже если она явно была парой Джаска Тао.

Но когда Джаск снова поймал её взгляд, в котором читалось торжество оттого, что он затащил её сюда, пусть даже не для того, чтобы она сидела с ними, София отломила кусочек булки. И придумала, как сравнять счет.

* * *

— Неужели она не хочет общаться с такими, как мы? — спросил Корбин.

Джаск поставил поднос с завтраком на стол и отодвинул стул рядом с Солстис.

Усевшись, он посмотрел на серрин.

Она выглядела такой маленькой, сидя в одиночестве за столом на четверых. Рубашка была зажата между бёдер одним сжатым кулаком, её длинные стройные ноги были слегка раздвинуты, тяжёлые ботинки до середины икры не подчеркивали их стройности. Её хмурый вид затуманил глаза, её тело напряглось от обиды. Он нашёл бы это забавным, если бы не было так по-детски раздражающе.

— Думаю, возможно, я просил слишком многого, — заметил Джаск, отводя взгляд, чтобы сосредоточиться на еде.

— Почему она в твоей рубашке? — спросила Солстис.

— Небольшой урок, — ответил Джаск.

— И судя по убийственному взгляду, которым она на тебя смотрит, я бы сказал, что для тебя это третий раунд, — заявил Корбин с ухмылкой.

Джаск улыбнулся в ответ.

— Третий раунд? — спросила Солстис, переводя взгляд с одного собеседника на другого.

Джаск проглотил полный рот еды.

— Не принесёшь ей какую-нибудь одежду, Солстис? Оставь в моей комнате. Что-нибудь ещё, что, по твоему мнению, может ей понадобиться.

— Значит, она останется пока?

— Достаточно долго, чтобы ей понадобилось одеться.

— Это из-за этого звонка ранее? Так вот почему Рони и Самсон находятся в камере?

— Они перешли черту, — заявил Джаск.

— Они что-то с ней сделали?

— Нет, но они нашли её там, где их не должно было быть.

— Вампирская территория? — Солстис снова взглянула на серрин, её глаза были широко раскрыты от беспокойства. — На неё напали?

— Укусили, да.

— Рони и Самсон вмешались?

— Не совсем. Но и Рони с Самсоном там вообще не должно было быть, чтобы увидеть это.

— Вот почему ты на них злишься.

— Они знают правила, Солстис.

— Как и ты, Джаск. Ты сам их создал. Так что же посторонний делает на территории комплекса?

— У неё есть кое-что, что нам нужно.

— Например, что?

Джаск набрал полный рот хлеба, прожевал и проглотил, бросив взгляд на Корбина, прежде чем снова заняться едой.

— К примеру, очень драгоценная кровь.

Солстис нахмурилась. Она уставилась на Джаска, а затем перевела взгляд на Корбина, тоже ища у него подтверждения. Её глаза вспыхнули, светлые брови приподнялись.

— Нет.

— Во плоти, — подтвердил Корбин.

— Но я думала, они вымерли?

— Ходят слухи, что так оно и есть, — сказал Джаск. — И всё же явно нет.

— И ты привел её сюда? Она пришла добровольно? — Солстис понизила голос и наклонилась ближе.

— Не совсем так, — сказал Джаск.

Солстис перевела дыхание, её взгляд снова метался между ними.

— Вы оба с ума сошли?

Джаск набрал полный рот еды.

— Она ничего не может сделать.

Солстис понизила голос до шепота:

— Ради всего святого, она же серрин. Есть ли что-нибудь более смертоносное? Нужно ли мне напоминать тебе, что у нас здесь есть молодежь, Джаск? Ты знаешь, на что способны такие, как она. А что, если она возьмёт одного из них в заложники или что-то в этом роде, чтобы выбраться отсюда? — она бросила обвиняющий взгляд на Корбина, прежде чем снова уставилась на Джаска. — Ты подумал об этом?