Кровавая схватка

Она сглотнула сильнее, чем собиралась.

— Я серрин. Это не та эмоция, которая точно соответствует моему состоянию.

— Ты снова увиливаешь.

Она осмелилась встретиться с ним взглядом.

— Нет, Джаск, я никогда не была влюблена и никогда не планирую влюбляться.

— Так ты сказала Дэну? Только вот он выглядел как брошенный щенок.

— Мы с Дэном друзья.

— А мне показалось, что он очень заботился о тебе.

— Тебе была небезразлична Эллен? И поэтому ты убил её?

Он коротко рассмеялся себе под нос и отвёл взгляд. Она не сомневалась, что и то, и другое было попыткой сдержать себя. Он сделал ещё один глоток, но на этот раз за его улыбкой скрывался намёк на глумление.

Она почувствовала укол вины, не говоря уже о раздражении из-за того, что её вопрос прозвучал так резко. Хуже всего было разочарование, которое она испытывала в себе из-за своей враждебности. Но чувства в душе были слишком пугающими, слишком сильными, чтобы она не проявила враждебности. Чувства, с которыми ей предстояло столкнуться лицом к лицу, если этот вопрос всё ещё так неугасимо горел внутри неё.

Потому что она видела достаточно, чтобы понимать: что бы ни произошло с Эллен, это было неотъемлемым ключом к настоящему Джаску. И ей нужно было узнать, что скрывается под поверхностью. Ей нужны были те обрывки понимания, которые он ей позволил увидеть, но этого было недостаточно, чтобы удовлетворить её любопытство.

И она задавалась вопросом, не льстит ли она себе, думая, что он так же интересуется ею, как и она им, тем более что вопросы о её взглядах на моногамию, насколько она могла видеть, не имели ничего общего со стратегией.

Ни один из них не мог прокомментировать то, что он заметил в реакции Дэниеля на неё.

Её желудок скрутило узлом, когда она потянулась за бутылкой. Она провела ногтем большого пальца по этикетке, отдирая бумагу.

— Извини. Вышло не так, как я хотела.

Она снова посмотрела на него, но на этот раз он лишь мимолетно встретился с ней взглядом.

Она продолжала царапать этикетку, а он откинулся на спинку стула, снова обратив внимание на столик Зи. Его глаза были прищурены, сосредоточены. Подобно хищнику, наблюдающему за своей добычей, он был непоколебим.

— Мне бы не хотелось оказаться на конце этого взгляда, — заявила она.

Его взгляд метнулся к ней.

— Держу пари, ты настоящий охотник, Джаск Тао.

Но он не ответил, снова оглядев комнату.

— Ты убиваешь быстро или медленно? — настаивала она.

На этот раз он нахмурился. Теперь она полностью завладела его вниманием.

— Что это за вопрос?

— Просто любопытно. Кейн Мэллой известен своей долгой игрой. Калеб Дехейн — за его быструю безжалостность. Я хочу знать, чем знаменит другой великий лидер Блэкторна. Ты действительно разрываешь?

— Я защищаю свою стаю. Чего бы это ни стоило.

Как он защитил её. Сохранил ей жизнь.

— Со мной могло что-то случиться там, в туннеле, Джаск, — сказала она, продолжая сосредотачиваться на своём ногте большого пальца.

Она настороженно взглянула на него из-под опущенных ресниц.

— Что бы ты тогда сделал?

— С тобой ничего не могло случиться.

— Я знаю, какими могут быть эти зэки, вампиры-изгои…

Он ухмыльнулся.

— Что?

— Дело не в туннеле, Фия. Ну, точки доступа, конечно, есть, но они надёжно закрыты с нашей стороны. Я просто хотел, чтобы ты оставалась настороже. Поддерживала напряжение. Хотя я беспокоился, что, возможно, ушел слишком далеко в сторону от сомнений, которые посещали тебя, сидя на краю того бассейна.

Она нахмурилась, вспомнив ужас, который испытала, проходя по тому тёмному туннелю.

— Ты всё это время наблюдал за мной?

— Конечно, я наблюдал. Мы с Корбином заключили пари: справишься ли ты. Я знал, что ты справишься. Немного воды между тобой и свободой? То, как я напугал тебя перед тем, как ты ушла?

— Ты меня не напугал.

— Так почему же ещё ты не довела до конца свой план убить меня перед уходом?

Она встретила насмешку в его лазурных глазах, и её сердце ёкнуло не только от того, что он знал о её намерении, но и от того, что он упомянул об этом так беспечно. Она снова посмотрела на этикетку, которую уничтожала.

— Хорошо, что я этого не сделала, учитывая, насколько полезным ты сейчас оказываешься.

Оставив бутылку в покое, она подцепила этикетку ногтем большого пальца, планируя сменить направление.

— Так это всегда из-за твоей стаи? — спросила она. — Ты никогда ничего не делаешь только для себя?

— То, что произошло между нами в изоляторе, вряд ли пошло на пользу моей стае, Фия.

Когда его взгляд задержался на ней, она неохотно опустила глаза на стакан, чтобы разрядить обстановку.

— Так для чего это было? — спросила она, снова взглянув на него несколько мгновений спустя.

— Причина имеет для тебя значение?

Это имело значение — больше, чем она могла бы признать. Но тот факт, что он спросил её так прямо, заставил её растеряться.

— Если бы я не была тебе полезна, ты бы убил меня там, в руинах?

Он отпил глоток, а потом быстро поставил стакан обратно на стол. Его глаза снова сузились, когда он проследил за движением в другом конце комнаты.

София проследила за его взглядом, направленным на бар. Из описания, данного Джаском, она поняла, что пристально смотрит на Зи.

Но с ним кто-то был. Другой мужчина.

Они оба прошли мимо стойки, отодвинули тяжёлую портьеру и исчезли за ней.

Её сердце пропустило удар.

— Куда он направляется? Нам следует последовать за ним?

— Там внизу есть только туалеты.

— Но они сами по себе.

— Я же уже сказал, он сам по себе.

Она села прямо, собранная и готовая к бою.

— Давай, Джаск, мы можем взять двоих из них.

— И убить другого? Если он узнает меня, именно это я и должен буду сделать.

— И что?

Его глаза неодобрительно сузились.

— Ты не можешь просто так ходить и убивать наугад, Фия. Смерть имеет последствия даже в Блэкторне.

— Тогда позволь мне разобраться с ними. Одной.

— Нет, — сказал он, оглядываясь на портьеру.

— Почему, нет?

Он взглянул на неё.

— С чего мне начать?

— Они вампиры, а я серрин. Это то, чем я занимаюсь, помнишь?

— И я знаю его, — сказал Джаск. — Ты не пойдёшь туда одна.

Её желудок сжался. Что-то в глубине его глаз подсказало ей, что причиной было нечто гораздо большее, чем страх, что она всё испортит.

— Я справлюсь с этим, хорошо? При таком раскладе, тебе, возможно, даже не придётся в этом участвовать. Я заполучу необходимую нам информацию. Мы команда, помнишь? Ты справился с Трэвисом, я разберусь с Зи.

И ей нужно было доказать, что она может это сделать — не только себе, но и ему. Выражение его глаз, когда он расспрашивал её о серринности там, в комнате Трэвиса, вызывало беспокойство. Если он выяснит, что она даже ни разу не совершила убийства как серрин, кроме тех, что были в руинах, он отправит её обратно в комплекс. Её охота будет закончена. Это был её шанс раз и навсегда сбить его со следа.

Кроме того, ей нужно было знать, на что она способна — расправить свои неоперившиеся крылышки. И хотя ей не хотелось это признавать, было что-то обнадеживающее в обеспечении безопасности, в том, что Джаск был поддержкой на случай, если что-то пойдёт не так.

— А что, если он тебя узнает? — спросил Джаск. — Что, если он был одним из тех, кто помог Мариду заполучить тебя?

— Тогда ему будет ещё любопытнее, верно?

— Нет, — сказал Джаск. — Это слишком рискованно.

Её сердце забилось немного быстрее. Её грядущий вопрос был столь же эгоистичным, сколь и тактичным.

— Ты беспокоишься обо мне, Джаск?

Он на мгновение задержал на ней взгляд.

— Я беспокоюсь о том, что ты всё испортишь.

Её сердце упало. Она сложила руки на столе и наклонилась вперёд.

— Я повторю ещё раз. Это то, что я делаю. Я создана для этого, и я чертовски хороша в этом. Если ты не собираешься использовать ресурсы, которые находятся прямо перед тобой, чтобы добиться этого, то это ты отвлекаешься от главного. Если только та маленькая речь, которую ты произнёс для меня у Трэвиса, не относится ко всем, кроме тебя.

Джаск смерил её взглядом, но она ответила ему тем же.

— Он вернётся с минуты на минуту, Джаск. Возможно, это наша единственная возможность.

Он задумчиво оглянулся на портьеру.

— Никто не обратит внимания на то, что я туда проскользну, — настаивала она. — При виде меня его защитная реакция будет ниже, чем при виде тебя. Ты же понимаешь, что в этом есть смысл. Сделай разумный выбор, Джаск.

Секунды шли, София была в нескольких шагах от того, чтобы выдвинуть ещё одну просьбу, когда он снова посмотрел на неё.

— Если я не увижу, что второй выйдет меньше чем через пять минут, я явлюсь туда, — сказал он. — Я даю тебе ещё десять минут побыть с Зи, и всё. И ты не покидаешь здание, ты меня поняла? Я могу уловить твой запах только с ограниченного расстояния в местах, подобных этому.

Её сердце бешено колотилось. Он уступал. Он действительно уступал. Только теперь она не была до конца уверена, что хотела этого от него.

Но было уже слишком поздно передумывать.

Она потянулась за своим стаканом и залпом допила остатки. Затем она выскользнула из кабинки и встала, её пристальный взгляд задержался на Джаске ещё на секунду.

— Будь осторожна, — сказал он.

Она никогда бы не подумала, что два слова произведут такое впечатление.

Она кивнула.

— Всегда.

* * *

Джаск слышал, как колотится её сердце, когда она пересекала помещение бара по направлению к портьере, но он не мог сказать, было ли это от адреналина или страха. Может быть, и то, и другое.

Когда она скользнула за портьеру, он уставился в свой стакан.

Казалось неправильным отправлять её туда одну. Но ему нужно было обуздать свою мужскую склонность к покровительству. Это было оскорбительно для неё и неоправданно для него. Она была права: было разумнее, если она пойдёт туда одна. То, что он предпочёл не замечать характерных черт серрин, ещё не означало, что их там не было. То, что он видел её уязвимые места, не означало, что он не мог видеть её сильных сторон.

И если она, в самом деле, знала, что делает, у него наконец-то будут необходимые доказательства того, что она готова к выполнению своей задачи.

Но мысль о том, что она останется наедине с Зи… мысль о том, как к ней прикасается вампир. Мысль о том, как он вонзает в неё свои зубы. Мысль о том, что он причинит ей боль. Мысль о том, что он зайдёт слишком далеко, прежде чем Фия сможет обрести контроль.

Он сделал ещё один глоток.

Он хотел сказать больше, прежде чем она ушла, но ему было так же комфортно, когда она видела его слабости, как и ей, когда он видел её. Он даже не был уверен, что она поймёт. Она всегда искала только различия между ними — те различия, которые она была приучена видеть, а не сходства, которые становились всё более очевидными. Потому что всё больше и больше он чувствовал, что ни один из них не хочет начинать испытывать друг к другу те чувства, которые у них были.

Чувства которые он не мог себе позволить — не только ради своей стаи, но и потому, что он не мог позволить, чтобы его сердце снова было разорвано на части. Ведь именно это произойдёт, если он позволит своим чувствам к серрин развиться. Потому что то, как презрение к нему в её глазах, проникало слишком глубоко много раз, говорило ему, что он и так чувствует больше, чем следовало бы.

Когда портьера отодвинулась, его сердце пропустило удар. Он почти пожалел, что у него нет предлога зайти туда. Вместо этого вампир, который сопровождал Зи, направился обратно и присоединился к своим товарищам.

Теперь Фия осталась наедине с Зи. Одна в этом тёмном, обшарпанном коридоре.

Соблазняла его.

Он поставил пустой стакан на стол чуть сильнее, чем намеревался.

Он почувствовал её запах ещё до того, как уловил её силуэт краем глаза.

Она была босиком, джинсовые шорты едва прикрывали верхнюю часть её стройных бедер. Белая рубашка без рукавов была низко расстёгнута, открывая отсутствие лифчика под ней.

Он посмотрел в её юные глаза, когда она медленно обвела его взглядом. Её губы изогнулись в улыбке на густо накрашенном лице. Искусно уложенные локоны каскадом рассыпались по плечам.

Она наклонилась вперёд, положила руки на столик в кабинке и выставила своё соблазнительное бедро в сторону, готовясь сесть напротив него.

Джаск прислонился головой к стене.

— Даже не трать понапрасну своё время, — сказал он, пронзая её взглядом насквозь.

Она не стала ждать больше ни секунды, ускользнув прочь так же бесшумно, как и появилась.

* * *

София отодвинула заплесневелую тёмно-синюю портьеру. Несколько ступенек вниз были такими же узкими, как и коридор, в который они вели. Ничем не украшенные кирпичные стены, такие же неприветливые, как бетонный пол, и открытые электрические лампочки, свисающие с высоты шести метров.

Музыка внезапно показалась далёкой. Тяжёлый занавес приглушал всё в том, что теперь казалось потусторонним миром. И там, внизу, было холодно. Крошечные волоски на её руках встали дыбом. Но она знала, что дело было не только в холоде. Её ладони стали липкими, пульс учащался, головокружение брало верх.

Дойдя до нижней ступеньки, она подумала о том, чтобы развернуться и направиться прямиком обратно в объятия Джаска.

В объятия ликана, который изначально позволил ей спуститься туда? Кто согласился на то, чтобы она поставила себя в такое положение?

К своему несчастью, она слишком настаивала, приводила слишком веские доводы. И всё это в попытке казаться сильной, обрести контроль, обмануть его, заставив думать, что она полезна. Чтобы произвести на него впечатление.

И бежать к нему сейчас было бы не только унизительно, но и вызвало бы у него подозрения.

Она сможет это сделать. Вот что она должна была сказать себе, застыв у подножия лестницы. Она была создана для этого. И ей давно пора было немного попрактиковаться. Если она собиралась преследовать Калеба Дехейна и Кейна Мэллоя, если она собиралась встретиться лицом к лицу с тем вампиром, который уничтожил Альянс, ей нужно было учиться быстро.

И ей, чёрт возьми, точно не нужен был ликан, держащий её за руку, чтобы сделать это.

Она запустила пальцы в волосы и провела ладонью по губам, а потом одёрнула платье. Она сделала ровный вдох.

Но подскочила, когда дверь открылась.

Кто-то ещё вышел первым, смеясь, но Зи был рядом с ним.

Её сердце пропустило удар, когда их взгляды встретились. Его глаза тоже были голубыми, но в отличие от ярких глаз Джаска, глаза Зи были холодными, жестокими, мёртвыми.

Когда оба мужчины смерили её взглядом, она почувствовала, как стены сомкнулись вокруг неё, и любая уверенность в себе, которую ей удалось создать, мгновенно рухнула.

— Туалеты здесь внизу, верно? — спросила она как можно беспечнее.

Зи быстро оглядел её с ног до головы.

— Верно.

Очевидно, ни один из них не собирался двигаться, несмотря на то, что женские туалеты находились дальше по коридору, позади них. Тот, кто спроектировал это таким образом, был либо легкомысленным, либо точно знал, что делал.

— Спасибо, — сказала она.

И вместо того, чтобы ждать, пока они разойдутся, она шагнула между ними, повернувшись спиной к другому вампиру. Её взгляд встретился с глазами Зи, когда она протиснулась мимо него.

Его глаза слегка расширились от любопытства, а улыбка говорила о том, что ему понравилась её откровенность.

Как только она миновала их, ей захотелось нырнуть в туалет. Вместо этого она сделала то, что было нужно. Она оглянулась через плечо, снова встретившись взглядом с Зи. И она улыбнулась, насмешливо прикусив нижнюю губу, медленно и намеренно буравя его взглядом.

Если не подскажет ему, что она заинтересована, то ничего уже не подскажет.

Она толкнула дверь туалета и испустила глубокий прерывистый вздох, когда она захлопнулась за ней.

Раньше ей не нужно было уходить, но теперь она точно хотела.

Она проскользнула в одну из кабинок. Сделала то, что должна была. Сквозь шум воды она услышала, как со скрипом открылась дверь. И снова захлопнулась.

Её сердце тревожно заколотилось, дыхание стало неконтролируемым. Он почувствует это. Но ничего плохого в этом не было. Покажись она слишком спокойной, и это вызовет у него подозрения.

Мужские шаги — уверенные, целеустремленные, насмешливые — прошествовали мимо её кабинки. Потом затихли.

Она знала его типаж. У любого, кто следовал за женщиной в туалет, на уме было только одно. У неё было такое чувство, что это быстро перерастёт в физическую близость. Если он дотянется до внутренней стороны её бедра, игра закончится, не успев начаться.

Она приподняла платье и вытащила шприцы, а затем сняла подвязку и положила всё на спинку унитаза. Она потянулась к двери, посмотрела на пластырь на своей руке и оглянулась через плечо.

Одно дело осторожность, другое — неподготовленность. Она схватила один из шприцев, сорвала пластырь со своей руки и использовала его, чтобы прикрепить один из шприцев к своду стопы своей туфли.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Столкновение лицом к лицу с вампиром никогда по-настоящему не беспокоило её, когда она чувствовала, что ей нечего терять, но теперь её тошнота была вызвана не только необходимостью выжить, но, в большей степени, желанием выжить.

Она распахнула дверь, и, конечно же, он был там. Он прислонился спиной к туалетному столику, скрестив руки на груди.

Он был достаточно хорош собой — если вы могли видеть сквозь мёртвые глаза — и он явно знал это.

— Я и не знала, что это день открытых дверей, — сказала она, пряча дрожащие руки под струёй воды, прежде чем потянулась за струйкой дешевого мыла с запахом.

Она ополоснула руки и прошла мимо него за бумажным полотенцем.

— Это день открытых дверей для всех, кто похож на тебя.

Она изобразила улыбку, несмотря на то, что у неё скрутило живот.

— Это комплимент? — спросила она, выбрасывая бумажное полотенце в мусорное ведро.

— Это факт, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом и становясь между ней и выходом. — Как и потрясающее, которое тело я почувствовал под этим платьем, когда ты протискивалась мимо.

Если он и узнал её, то ничем себя не выдал.

— Джентльмен отошёл бы в сторону.

— Мы оба знаем, что здесь не тусуются джентльмены. Что заставляет меня задуматься, что же ты за леди?

— Кто сказал, что я вообще какая-то леди?

Она привыкла к подшучиваниям. Подшучивание, с которым она могла справиться. Даже если впервые с ней не было других членов Альянса, которые могли бы поддержать её, если бы что-то пошло не так.

На этот раз её поддержкой был Джаск. Джаск, который, как она твёрдо верила, появится меньше чем через десять минут, если что-то пойдёт не так.

Но она этого не допустит. Не докажет его правоту.

Зи ухмыльнулся — идеальной, зубастой улыбкой, в которой блеснул дополнительный набор резцов. У неё было много промахов, едва не приведших к укусам и с иными, которым удавалось пробивать её оборону, когда всё заходило слишком далеко — но никогда достаточно долго, чтобы покормиться, прежде чем вмешивался Альянс.

Зи прижал её к холодной, выложенной плиткой стене.

— Тогда давай не будем терять времени, — сказал он, проводя пальцем по краю её платья с глубоким вырезом.

Он отодвинул его в сторону, обнажив верхний изгиб её груди.

Когда он опустил рот, чтобы попробовать её на вкус, а затем скользнул губами вверх по её шее, она невольно напряглась, отвращение захлестнуло её.

Он почувствовал это, но всё равно приподнял её, раздвинул её бёдра вокруг своих, развернул её так, чтобы плюхнуть на туалетный столик между двумя раковинами. Он схватил её сзади, прижимая к своему паху. Его рот снова был в нескольких сантиметрах от её рта.

— Разве ты не кормилица? — спросил он.

— Ещё нет.

Он улыбнулся.

По её коже побежали мурашки.

— Ищешь хозяина? — спросил он.

Парализующее чувство отвращения пронзило её. И когда его руки заскользили вверх по её раздвинутым бёдрам, она решила, что он прикоснулся к ней вполне достаточно.

— Я хочу видеть Марида.

Его глаза вспыхнули, большие пальцы глубоко надавили.

— Правда?

— Ты можешь отвести меня к нему, не так ли?

— И кто тебе это сказал?

— У него моя подруга. Вот почему я здесь. Я хочу, чтобы ты отвёл меня к нему.

Он снова улыбнулся, но на этот раз это было театрально.

Он отступил на шаг, уставился в пол, потирая рукой под носом, принюхиваясь при этом, а потом снова посмотрел на неё.

— Ты пытаешься разыграть меня?

Она слезла с туалетного столика, намеренно позволив своему платью приподняться при этом движении.

— Я что-то не так поняла? Только мне дали твоё имя.

Он схватил её за волосы на затылке. Жестокость этого захвата, казалось, была ему знакома.

— Ты работаешь на власти?

У неё перехватило дыхание, но она заставила себя сохранять спокойствие.

— Я что, похожа на представителя властей? Я же сказала тебе, я хочу знать, где моя подруга. Я готова заплатить много денег. Много денег.

— И с чего ты взяла, что она у Марида?

— Я знаю, какие вопросы задавать.

Он снова улыбнулся зубастой улыбкой. Его хватка переместилась с волос на её предплечье, и он дернул её обратно к двери.

— Куда мы идём? — спросила она, пытаясь сдержать волнение, пока он вел её по коридору, прочь от бара, глубже в тень.

— Я здесь не обсуждаю дела Марида, — сказал он, оглянувшись через плечо перед тем, как резко свернул налево.

Он распахнул противопожарные двери и вывел её в задний переулок. Её желудок скрутило, не в последнюю очередь из-за того, что она оставила Джаска позади. Но она знала, что протест только вызовет ещё больше подозрений.

В конце переулка он резко повернул налево.

Она оглянулась через плечо. По крайней мере, они остались только вдвоём.

И ей придётся справляться с этим в одиночку. Она должна доказать себе, что сможет справиться с этим в одиночку.

Они миновали металлические ступени пожарной лестницы. На ржавом металле уже собирались капли воды от лёгких брызг, падающих из темного неба.

Он прижал её к противоположной стене.

— Итак, ты хочешь, чтобы тебя отвели к Мариду.

— Правильно.

— И ты слышала о Мариде? Ты знаешь, о нём?

Она кивнула.

— Кто сказал тебе его имя? — спросил он.

— Этого я не могу тебе сказать.

— Давай, милая, — сказал он, кладя руки по обе стороны от её плеч. — Мы оба знаем, что я не собираюсь отводить тебя к нему. Но мы точно знаем, что я добьюсь всего от тебя.

Её пульс участился, но, как она поняла, не от страха. Его близость, скрытая угроза, подстрекала её совершенно по-другому. Что-то происходило внутри, что-то неподвластное её контролю. Её пульс участился от волнения.

— И как ты планируешь это сделать? — спросила она, и ровность её тона удивила даже её саму.

Он рассмеялся, ещё раз сверкнув резцами. Он посмотрел налево и направо вдоль переулка.

Секундой позже он снова схватил её за волосы, запрокинул её голову назад ещё сильнее, чем в прошлый раз. Теперь она была вынуждена выгнуть спину, когда он притянул её к себе, заставляя смотреть ему в глаза, нависая над ней.

Боль пронзила её голову, но она по-прежнему не испытывала паники.

— Это щекотно.

Он резко выдохнул.

— Девочка, у тебя есть мужество.

Ей следовало бы умолять. Ей следовало бы умолять его отпустить её. Вместо этого она пристально посмотрела ему в глаза. Её дыхание было далеко не прерывистым; напротив, оно было таким же ровным, сосредоточенным и ритмичным, как и её сердцебиение.

Она скользнула рукой вверх по его твёрдой груди, обхватила сзади шею и соблазнительно провела большим пальцем по затылку.

— Злющий, не так ли? — прошептала она.

В его глазах промелькнула неуверенность. Но было и кое-что ещё. Казалось, он терял концентрацию. Его хватка ослабла, и он нахмурился, казалось, не в силах отвести взгляд. Внезапно он стал выглядеть не слишком уверенным в себе.

— Но ты всё неправильно понял, — сказала она. — Ты будешь тем, кто скажет мне то, что я хочу знать.

Он закрыл глаза и резко покачал головой, прежде чем отпустил её.

— Чертова ведьма, — прошипел он, отталкивая её от себя.

Он споткнулся, но быстро восстановил равновесие. Он вытер рот тыльной стороной ладони, словно избавляясь от следов какого-то невидимого наркотика.

— У тебя что-то было на коже?

Она улыбнулась, продолжая медленно сокращать расстояние между ними.

— Я спрашиваю тебя ещё раз: где Марид?

Она могла сказать, что его мужская гордость мешала ему уйти, но более того, он не мог просто так уйти.

Она не рассмотрела в себе признаки в руинах. В руинах она этого не предвидела. Вампиры укусили сильно и глубоко, и её кровь поразила их быстро — слишком быстро, чтобы она могла понять, что происходит, пока не стало слишком поздно.

Но теперь ей стало любопытно. Теперь ей хотелось понаблюдать. Теперь она хотела увидеть, как действие какого бы то ни было химического вещества, выделяющегося из её кожи, продолжает поглощать его, просачиваясь в его организм, опьяняя его.

— Давай, Зи, — сказала она, скользя рукой по его груди, когда настала её очередь прижать его к стене. — Не позволяй игровому времени так скоро закончиться.

Его движение было быстрым. Он схватил её за запястья и прижал её спиной к противоположной стене.

У неё перехватило дыхание, когда он прижал её к кирпичу.

Его поцелуй был нетерпеливым, голодным, когда он поглотил её губы, её язык. Его руки обхватили её сзади, прильнув к ней.

И она не приняла никаких ответных мер, когда он осыпал поцелуями её шею, грудь. Вместо этого она вцепилась в короткие волосы на его затылке, подгоняя его.

Она поняла, что сейчас ничего не чувствует, даже отвращения — просто плоть к плоти. У неё самой всё затуманивалось. Всё происходило точно так, как она читала. Когда она была в состоянии серрин, её человеческое тело реагировало иначе. И в тот момент ей было всё равно, лишь бы получить то, что ей было нужно.

Она повернула голову в сторону, и он скользнул своими влажными поцелуями по её горлу.

— Голоден? — прошептала она, с придыханием.

Но вместо того, чтобы укусить, какой бы инстинкт самосохранения ни боролся в нём, он схватил её за бёдра и развернул от себя, ударив её лицом о стену, поцарапав щёку.

Но это было не так, как должно было сработать. И когда он снова прижался к ней, просунул руку под платье, она упёрлась коленом в стену и оттолкнулась назад.

Однако она дала себе лишь кратковременное преимущество. Он быстро оправился и толкнул её лицом вперёд на колени на холодные металлические ступеньки. Он схватил её сзади за шею, чтобы удержать на месте, и подошёл к ней сзади.

Её терпение лопнуло.

Когда он снова полез к ней под платье, под её нижнее бельё, она подтянула ногу, решив достать шприц.

Её хватка на шприце сорвалась, когда он нащупал верх её трусиков.

Но так легко он не отделается.

Когда он снял руку с её шеи, чтобы расстегнуть пуговицы на своих джинсах, она обернулась. Она подтянула колено к груди и резко ударила каблуком ему между ног. Она ударила его во второй раз — на этот раз прямо в горло, прямо по адамову яблоку.

Зи упал навзничь на бетон, на мгновение ошарашенный, схватившись руками за горло, глотая ртом воздух.

— Какое невежливое поведение, — сказала она, вставая и поправляя одежду, прежде чем завела ногу за спину и сорвала шприц.

Она перешагнула через него и снова ударила каблуком ему в пах.

Зи свернулся в клубок. Его дыхание было коротким, неглубоким.

— Сука, — прошипел он.

— Хуже, — сказала она с ухмылкой. — Серринская сука.

Он уставился на неё. Его глаза широко распахнулись.

Сорвав крышку со шприца, она ударила каблуком ему в грудь, отвлекая его достаточно, чтобы вонзить иглу ему в шею. Она ввела совсем немного своей крови, а затем отошла.

Зи прижал руку к ране и откатился к стене, несмотря на то, что всё ещё боролся за дыхание. Его глаза распахнулись от паники, пока он таращился на неё.

— Какого… хрена… ты со мной сделала?

— Скоро увидишь, — сказала она. Она присела на корточки всего в метре от него. — Давай назовём это закуской перед основным блюдом.

Пот капал с его лба, всё его тело уже дрожало.

Она склонила голову набок, а он тем временем продолжал сжимать горло. Его другая рука уже была сведена судорогой напряжения.

— Где Марид? — спросила она.

— Отъ… ебись, — воскликнул он, брызгая слюной из онемевшего рта.

— Ты уже попробовал это, — сказала она. — Уверена, что ты пробовал это со многими до меня. Только на этот раз ты выбрал не ту, не так ли, Зи? — она подняла шприц между ними. — Или ты хочешь, чтобы я ещё немного доказала свою правоту?

Он вздрогнул, крепче прижимаясь к стене.

— Или я могу заставить тебя укусить, — сказала она. — Ты ведь уже осознал это, верно? Я могу преодолеть этот страх и заставить тебя глубоко вонзить в меня зубы и испить. Заставлю тебя питаться до смерти. Но, — сказала она. — У меня стойкое ощущение, что ты из тех, кто достигает пика слишком рано, а мне нужна информация. Так что мы собираемся делать это аккуратно и медленно, — она бросила взгляд через плечо. — Ведь для этого же ты выбрал такое идеальное место. Я крайне благодарна.

— Отвали от меня, — предупредил он, когда она встала и перешагнула через него.

Он попытался оттолкнуть её, но она прижала его единственную работающую руку к стене, сев на него верхом. Он попытался выгнуться под ней, когда она поднесла кончик шприца к его губам.

— Не порти мне настроение, — сказала она.

Он отвернулся. Его рот был плотно сжат, но она всё равно выдавила несколько капель ему на губы.

Он задрожал, явно напрягая всю свою силу воли, чтобы не слизать их.

— Где Марид?

Он покачал головой.

— Один маленький глоток, вампир, — сказала она. — Это всё, что у тебя было, — она провела большим пальцем по внутренней стороне его губы. — Ты чувствуешь, что слабеешь? Я знаю, ты хочешь большего. Намного больше. И я дам это тебе… медленно, мучительно. Потому что ты мне расскажешь.

Он попытался сделать так, чтобы её крови стекла из уголка рта, и снова прижался головой к стене, напрягая каждое сухожилие на шее.

Но он не мог удержаться, чтобы не сглотнуть.

Он дёрнулся, когда ещё больше её крови проникло в его организм.

— Марид, Зи. Я хочу знать, где он.

Но он по-прежнему хранил молчание.

Она снова подняла шприц перед ним.

— Ты знаешь, что сделает полный шприц этого?

Учащённое дыхание, его глаза снова расширились, пот струйками стекал по вискам.

— Последний шанс, — заметила она.

Он покачал головой.

— Прекрасно, — сказала она, вонзая шприц ему в сердце.

Она слегка надавила на поршень.

— Угол Дрейка! — сказал он, его речь была невнятной, глаза затуманились кровью. — Угол Дрейка, — повторил он, словно не был уверен, что произнёс это вслух.

— Какое здание? — спросила она.

Он остекленел, каждая его конечность напряглась.

— Не вздумай пока терять сознание, — предупредила она, хватая его за подбородок и заставляя посмотреть на неё. — Да ладно тебе, Зи, это большой объект недвижимости. В каком здании?

Он хватал ртом воздух.

— Резиденция.

— Хороший мальчик, — сказала она.

И ещё немного надавила на поршень.

Его глаза снова расширились. Затем он вздрогнул точно так же, как два других вампира в руинах, забился в конвульсиях и трясся, как какая-то безумная заводная игрушка, напряжённая гримаса на его лице была слишком красноречивой, когда он попытался оттолкнуть её.

— Перестань поднимать такой шум, — сказала она. — Ты же не мог ожидать, что я не доведу начатое до конца.

Она надавила на поршень ещё немного, как вдруг чья-то рука схватила её за запястье.

ГЛАВА 27

Фия оглянулась на него. Но это были не глаза Фии, в которые снова смотрел Джаск. Словно слишком долго глядя в зеркало, он не узнавал лицо, смотревшее на него в ответ. Потому что в тот момент глаза, которые, как ему казалось, он научился читать так хорошо, были ему совершенно незнакомы. За ними больше не было уязвимого хаоса — только чистое, целеустремленное, тёмное намерение. Она пытала вампира, чтобы получить информацию. Теперь она мучила его ради удовольствия.

Казалось, ей потребовалось мгновение, чтобы осознать, что это он схватил её, но, как только она это поняла это, она повернулась обратно к вампиру и попыталась снова нажать на поршень свободной рукой.

Джаск был у неё за спиной через секунду и оторвал её от Зи одним простым движением. Он проскользнул позади вампира, как только отстранил Фию, и с лёгкостью сломал Зи шею.

Фия сердито посмотрела на него — раздражение и разочарование исходили из некогда тёплых глаз, которые теперь были холоднее некуда.

— На хрена ты это сделал?

— Ты получила необходимую информацию.

— Ты не имел права вмешиваться.

— Ты получила необходимую информацию.

Теперь даже в её позе было что-то другое. Её руки лежали на стройных бедрах. Бёдра, которые теперь были подчеркнуты тем, что она приподнимала одно выше другого. Эти отведенные назад плечи выпячивали грудь. Всё в ней излучало что-то знойное, соблазнительное. И смертоносное.

Это была серрин, которую ему ещё предстояло познать.

Но когда она посмотрела на него из-под своих ресниц взглядом, который был слишком выразительным, он не был до конца уверен, насколько намеренно это было сделано.

— Мы уходим, — сказал он, беря её за руку и поворачивая обратно в переулок.

— К чему такая спешка? — спросила она, останавливая его и становясь перед ним, преградив путь.

Он опустил взгляд на её руку — на тонкие пальцы, которые теперь лежали у него на груди, — прежде чем снова посмотрел ей в глаза. Глаза, которые теперь улыбались ему.

Похотливые глаза.

Она скользнула рукой вниз, к его паху.

— Никто сюда не спустится, — сказала она, придвигаясь достаточно близко, чтобы он почувствовал её дыхание на своей шее. — Еще какое-то время никого здесь не будет.

Она расстегнула его ремень, всё это время прижимая его спиной к стене.

Его сердце подпрыгнуло, когда она просунула руку ему в джинсы, в трусы, и обхватила своими тонкими пальцами его мгновенно возбудившуюся эрекцию.

— Что скажешь, Джаск? — спросила она, и её губы изогнулись в пьянящей распутной улыбке, когда она подняла их к его губам. — Как насчёт того, чтобы попытаться заставить меня кричать, как ты однажды обещал?

Она сжала руку крепче, потерла большим пальцем по чувствительной коже.

Он дернулся, вдохнул глубже, чем намеревался. Всё его тело непроизвольно напряглось. Он на долю секунды закрыл глаза — чего никогда не делал, сталкиваясь с хищником. А сейчас Фия была именно такой — неудовлетворенной, разочарованной хищницей.

Вот и всё.

Он схватил её за запястье, которое удерживало его.

— Неподходящие ни место, ни время.

— Как будто и то, и другое имеет значение, — сказала она, опускаясь на колени.

У него перехватило дыхание, когда она полностью обнажила его, прежде чем без колебаний взяла в рот. Прислонившись затылком к стене, он уставился на густые облака над головой.

Тёплая влажность её рта, глубина, с которой она приняла его в себя, вызвали у него боль в пояснице. Он посмотрел на неё сверху вниз, пока её язык играл вокруг его конца, прежде чем она снова поглотила его, принимая всё глубже и глубже, пока он не сжал челюсти от чистого удовольствия.

Может быть, так всё и было. Может быть, он наконец-то увидел её настоящую. Это была та самая серрин, которая бродила по улицам. Это было то, что она делала.

И лучше, чтобы она выплеснула это разочарование на него, чем на какого-то вампира.

Он рукой инстинктивно обхватил её затылок, его кулак запутался в её волосах.

Это была серрин в действии.

И она была чертовски хороша в действии — потерялась в моменте, потерялась в доставлении удовольствия ему, а вместе с ним и себе.

Он снова прижался головой к стене, когда она обхватила его за зад, снова беря его в рот — горячий, шелковистый, жаждущий его.

Её наслаждение было опьяняющим, как и то, как она медлила, пробуя его на вкус, теперь прижимая одну руку к его животу, прижимая его к стене.

У него было достаточно встреч, чтобы знать, как отключать свои эмоции. Только на этот раз он не смог отключиться. Не от неё.

Он не мог этого сделать. Он снова закрыл глаза. Он не мог позволить ей сделать это.

Он выругался себе под нос. Это было неправильно. Это была Фия, но это была не Фия. Не Фия в здравом уме. Подобно какому-то пьяному поступку, она была опьянена кровью серрин, которая текла в ней. Подобно раздвоению личности, соблазнительница, набросившаяся на него, не была его Фией.

Но она не принадлежала ему, что делало тот факт, что он подумывал остановить её, ещё более неприятным.

Слишком много раз он позволял ей продолжать, но ему нужно было помнить, кто он теперь. Что ещё более важно, он должен был помнить, кто она такая. И какой вред это могло бы им нанести, если бы он позволил ей продолжать.

Он оторвался от неё, схватил за руки и поднял её на ноги. Он отпустил её только для того, чтобы заставить себя снова натянуть трусы и джинсы.

— Довольно, — сказал он.

Она снова потянулась к его джинсам как раз в тот момент, когда он застегивал их.

— Не дразни меня.

Он схватил её за запястья, развернул и прижал спиной к стене, прижав их по обе стороны от её плеч.

Вместо того чтобы испугаться, её глаза игриво блеснули.

— Или мы можем сыграть так, как ты хочешь.

Он уставился в её карие глаза — блестящие, искушающие, опасно соблазнительные, порочно манящие.

— Я знаю, ты хочешь меня, — прошептала она.

— Не так, — сказал он.

— Тогда как? — спросила она, высвободив руки и снова потянувшись к его джинсам. — Ты собираешься угостить меня вином и поужинать со мной, Джаск?

Она снова расстегнула верхнюю пуговицу, прежде чем принялась расстегивать остальные.

— Ты собираешься опуститься на одно колено и сделать предложение? Хмм? Или ты собираешься наказать меня, как и обещал, и трахнуть за непослушание?

Его сердце снова дрогнуло от соблазнительности её слов. Только на этот раз в её глазах было нечто большее, чем насмешка. На этот раз в них была печаль. На глаза начали наворачиваться слёзы. Какие бы эмоции ни были внутри, шлюзы начали открываться.

— Давай не будем притворяться, что это что-то другое, — сказала она. — Давай просто сделаем это. Ты хочешь меня, а я хочу тебя. Я хочу выпустить этого ликана, Джаск. Мне всё равно, будет ли это больно. Я хочу, чтобы было больно. Ты ведь способен на это, верно?

Он снова схватил её за руки, на этот раз обе её руки были в одной из его, когда он застегивал свои джинсы.

— Я сказал, прекрати, — твёрдо сказал он, и его желудок скрутило.

Она была не просто уязвима; она была положительно хрупкой.

Только прямо сейчас он не был уверен, что достаточно силён, что сможет сдержать наследие, текущее по его венам, в достаточной степени, чтобы не поглотить каждый сантиметр её тела, несмотря ни на что.

— Мы уходим, — сказал он, вырываясь из-под её пронизывающего взгляда, отрывая её от стены и таща обратно по переулку.

— Что с тобой не так?

— Со мной всё в порядке, милая. Будь благодарна за это.

— Ты серьёзно отказываешь мне?

— Я отказываю серрин, Фия. Не тебе.

— И что это должно означать? — спросила она, вырываясь.

— Как ты думаешь, что это значит?

Он снова потянулся к её руке, но она отпрянула.

— Ты не имеешь права этого делать! — в отчаянии выпалила она, её глаза расширились от ярости и отчаяния. — Если ты недостаточно мужчина, я найду того, кто им является!

— Недостаточно мужчина, да? — сказал он, подходя к ней, теряя самообладание. — Может быть, это потому, что я достаточно мужчина и знаю, когда сказать «нет». Знаешь ли ты, сколько людей охотно приняли бы твоё предложение? Даже не дождавшись твоего предложения?

— Но не ты, да? Неужели я действительно настолько отвратительна тебе, Джаск? Тебе не нравится то, что ты видишь? Тебе не нравлюсь я настоящая?

— Это не настоящая ты, Фия.

— О, и ты бы это знал, не так ли? Не прошло и двух дней, а ты уже знаешь обо мне всё.

— Я знаю больше, чем тебе приятно. Больше, чем ты хочешь, чтобы я знал… и что там, внутри, не ты.

— Да, что ж, я тоже тебя знаю, Джаск.

— Тогда ты поймёшь что, в отличие от тебя, я не отрываю глаз от мяча ради быстрого траха в каком-нибудь грязном закоулке. Ты заслуживаешь лучшего, чем это. И ты стоишь большего.

Слёзы затуманили её глаза.

— Нет, чего я заслуживаю, так это знать, каково это. Иметь один момент — всего один момент познания того, каково это, когда один из этих вампиров находится именно там, где я хочу. Не тогда, когда я прикована цепью к стене — я имею в виду по-настоящему. Я хочу знать, что смогу это сделать. Мне нужно знать, что я могу это сделать. И я почти сделала это, пока ты всё не испортил!

Его сердце могло бы остановиться.

— Что ты сказала?

Её глаза вспыхнули в лёгкой панике — реакция, которая сказала ему всё, что ему нужно было знать.

И это было подтверждение, от которого ему стало тошно.

Он сделал шаг к ней.

— Как давно ты серрин, Фия?

Она отступила назад, испытывая столько же сожаления, сколько сторонение и настороженность.

Он сократил расстояние между ними. Она спиной ударилась о перила лестницы. Он схватил её за подбородок и заглянул глубоко в глаза.

— Я задал тебе вопрос.

Её глаза метались между его глазами. Её щёки вспыхнули, губы приоткрылись. В шоке от этого она начала приходить в себя — а вместе с ней возвращалась и настороженность.

Он крепче сжал её подбородок.

— Как давно? — тихо спросил он.

Он знал, что усиливает хватку из-за собственного разочарования, из-за осознания того, что смотрело на него в ответ. Но не только от злости, что его планы на неё рухнули, — больше от страха перед тем, как могла обернуться ситуация с Зи.

— С той ночи, как ты нашёл меня, — тихо сказала она.

— А до этого?

— Просто человек.

С таким же успехом она могла ударить его.

— Как? — спросил он. — Как ты изменилась? Почему?

На этот раз, когда она молча посмотрела на него в ответ, он понял, что больше ничего от неё не добьется, если только не причинит ей боль. Но в тот момент у него возникло ощущение, что даже это не заставит её заговорить.

Всё было кончено. Его надежде использовать её пришёл конец. Серрин, которой меньше двух дней от роду, была бы бесполезна против признанной ведьмы. Она поймёт в одно мгновение.

Его стая была потеряна.

Его стало тошнить.

Но ещё больнее было осознавать, что, не доверяя своим инстинктам, которые постоянно подсказывали ему, что с ней что-то не так, он позволил ей пойти туда одной. Мысль о том, что могло с ней случиться, что он мог бы найти, заставила его грудь гореть.

— Ты гребаная обуза, — сказал он, хватая её за запястье. — Ты возвращаешься в комплекс, а я разберусь с этим сам.

— Нет! Ты не можешь!

— Спорим, — сказал он, почти таща её по переулку.

— Нет! — сказала она. — Мы пришли к этому вместе!

— Я видел тебя, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. — Я видел, что ты не можешь остановиться. Серрин или нет, но это всё, что у тебя когда-либо было, не так ли? Ты никогда не знаешь, когда нужно отступить, когда с тебя хватит. Тебе не хватает дисциплины, тебе не хватает контроля, тебе не хватает дальновидности и тебе не хватает здравого смысла, чтобы знать, как играть в эту игру. Так что да, это делает тебя слишком большой обузой для работы со мной. И теперь, когда я знаю, что ты даже не настоящая гребаная серрин… — прошипел он, прежде чем вывел их обоих на главную улицу.

— Тогда я буду работать сама, — сказала она. — Ты не заставишь меня возвращаться в комплекс. Марид — моя проблема. И меня не оттолкнут сейчас, потому что я какое-то неудобство.

Он остановился и снова уставился на неё. Капли дождя блестели на её волосах, как диадема, её глаза были широко раскрыты от разочарования, теперь свободные руки сжаты в кулаки от негодования.

Он должен был понять её.

Ему нужно было знать, что, чёрт возьми, происходит в голове женщины, о которой он осмелился позаботиться настолько, чтобы задать этот вопрос в первую очередь.

— Что с тобой такое, Фия? К чему эта борьба? Из-за твоей матери? Какая-то тирада мести? Думаешь, это то, чего она хотела для тебя?

— Я должна.

Он подошёл ближе.

— Почему?

Столкнувшись с её молчанием, он повысил голос до такого уровня, которого не использовал уже долгое время.

— Почему?! — потребовал он.

— Потому что это моя вина! — сказала она. — Это моя вина, что она умерла. Я убила её.

Она стояла там и дрожала, к тому же не только от холода, шока или чего-то ещё, что сейчас угасало в её организме. А потому, что всё, наконец, вылилось из неё. Боль в её глазах была мучительной.

— Но ты сказала, что её убил вампир.

— В месте, где ей никогда не следовало быть.

— Фия, в твоих словах нет никакого смысла.

Она снова замолчала и отвела от него взгляд. Её руки сжались в кулаки.

Он должен был нанести удар, прежде чем потеряет её.

— Прекрасно, — сказал он, снова потянувшись к ней. — Если ты не будешь говорить, то вернёшься в комплекс.

Она отпрянула от его хватки.

— Она оказалась в Мидтауне из-за меня. Её не должно было там быть.

Она молча смотрела на него, и слёзы скапливались за каплями дождя. Её дыхание стало затрудненным. Она ловила ртом воздух, чтобы сдержать слёзы. Но, казалось, она не позаботилась о том, чтобы стереть их, когда они всё же появились.

— Ты хоть представляешь, каково это? — спросила она, нахмурив брови и широко распахнув глаза. — Так ненавидеть себя? Ненавидеть себя до такой степени, что не можешь даже смотреть в зеркало? Ты стоишь тут, осуждая меня и моё поведение. Вперёд, продолжай. Ты не можешь судить меня хуже, чем я сама себя осуждаю. Потому что это всё моя вина. Моя глупая вина. И я презираю себя за то, что я всё ещё здесь, а её нет. Хочешь знать, почему у меня есть кнопка самоуничтожения? Ну, это потому, что мне плевать. Меня не волнует, что со мной происходит, пока я стираю все эти вещи с лица этой планеты. Так что не смей говорить мне сейчас, что я действительно могу что-то с этим сделать, что ты собираешься меня остановить — потому что никто не помешает мне это сделать.

Она стояла неподвижно, если не считать едва заметной дрожи в её губах, неглубокого, но быстрого вздымания груди, и всё это время сердито смотрела на него, как будто он ничего не понимал.

Только он точно знал, каково это. Он знал каждую из этих эмоций, выплескивающихся из неё. И ненависть к себе была знакома ему больше всего.

Если бы не его стая, он был бы мёртв много лет назад. Если бы Корбин не вытаскивал его из каждой драки, из каждой конфронтации, из каждого пьяного нападения — из всего, где он мог почувствовать боль, ощутить хотя бы йоту того, что он причинил Эллен. Тогда, когда он ничего не хотел, кроме как плевать на окружающий мир и распространять заразу своего гнева.

И теперь Фия, смотрящая на него в ответ, была отражением того, каким он был когда-то.

Он видел всё это в её безумных глазах, когда она осуждала себя.

Её жизнь была всего лишь одним происшествием за другим в длинной череде неповиновения, беспорядка или бунта. Несмотря на то, что она выжила в тот день в озере, Фия никогда не переставала тонуть. Каждый день она боролась, хватая ртом воздух и протягивая руки в поисках чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться. Всё это время она погружалась всё глубже, увлекаемая своей собственной дикой свирепостью, отталкивая всех, кто пытался спасти её, принимая их за дальнейшую угрозу среди своей паники. В своём сознании Фия всё ещё боролась за то, чтобы всплыть на поверхность.

Только теперь он увидел далеко за пределами иррациональной, высокомерной и капризной девушки настоящую девушку, которая была потеряна, одинока и напугана. Та, кто несла слишком тяжёлое бремя вины, ненависти к себе и сожаления. Тяжёлое положение, которое с тех пор усугубилось проклятием, текущим по её венам. Проклятие, которое было вне её контроля. Проклятие, которое овладело и без того уязвимой душой.

Но кнопка самоуничтожения никак не могла сработать в его присутствии — не сейчас, когда он осмелился что-то почувствовать к ней. Не сейчас, когда он больше, чем когда-либо, видел, что у его полярной противоположности, несомненно, больше сходных черт, чем он мог игнорировать. Не сейчас, когда женщина, которая смотрела на него в ответ с тем же неумолимым хаосом в глазах, слишком глубоко укоренилась.

Он поможет ей. Его первым побуждением было помочь ей. Но не раньше, чем он сообразит, что, чёрт возьми, он собирается со всем этим делать.

— Эти разглагольствования о нисходящей спирали, которые вы ведешь, ни к чему тебя не приведут, — сказал он.

— Ты не можешь меня остановить.

— Я, твою мать, вполне могу. И я так и сделаю. Вот почему ты возвращаешься в комплекс.

Она отпрянула дальше.

— Нет! Пожалуйста, Джаск. Я справлюсь. Мне нужно это сделать. Держи меня при себе, и я сделаю то, что ты хочешь. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я сделала. Мы сделаем это в первую очередь, если это потребуется. Пожалуйста.

Отчаяние в её глазах пронзило его насквозь. Мольбы, когда она стояла там, опустив свою защиту, миссия, настолько важная для неё, что ей было всё равно, что он это видит, давали ему власть над ней, которую он ненавидел.

— Ты не готова.

— Ты этого не знаешь.

Она подошла ближе к нему. Её глаза мучительно искали в его глазах надежду, которую мог дать ей только он.

— Это больше, чем моя мать, Джаск. Это всё, что у меня осталось. Я провалила миссию с Дехейнами. Кто бы ни пришёл за Альянсом, он пришёл за ними из-за меня. Мне нужно найти виновных. Я должна исправить это. Ты понимаешь это, не так ли, Джаск?

— Я могу найти Марида и без тебя. Я могу получить ответы.

— Нет, ты не можешь. Ты, должно быть, знаете, насколько велик «Дрейк». Возможно, в конце концов, тебе удастся его вынюхать, но держу пари, он увидит тебя первым. Только я держала глаза открытыми, когда они выводили меня оттуда. Всё, что мне было нужно, это название поместья и здания. Теперь я могу отвести тебя прямо в его логово. Я нужна тебе для этого. Никто из нас не может рисковать потерей нашей единственной зацепкой.

Он уставился в небо, на надвигающуюся бурю, колеблясь между желанием защитить её, желанием держать её рядом и необходимостью делать то, что было правильным для их миссии, выигрывая свои собственные битвы за прошедшие секунды.

— Да ладно тебе, Джаск. Ты знаешь, что в этом есть смысл. Ты умнее этого. Я обещаю, что буду вести себя наилучшим образом.

Она прикусила губу. Он взглянул на неё, заглянул в её широко раскрытые и полные ожидания глаза.

Глаза, которые, он мог поклясться, могли растопить даже его самую твёрдую решимость.

— Лучше бы мне, твою мать, не сожалеть об этом, — сказал он, слишком резко взяв её за руку, а затем потащил обратно по переулку.

ГЛАВА 28

Они пробирались сквозь хлещущий дождь, сквозь толпу.

София пыталась сохранить сосредоточенность, но что-то снова зашевелилось внутри — что-то, спровоцированное контактом с таким количеством вампиров. Подобно игроку, входящему в казино, искушение окружало её со всех сторон.

Только притяжение ощущалось ещё сильнее, чем раньше. Даже сильнее, чем когда она направлялась к Дэниелю и на конспиративную квартиру. Даже сильнее, чем когда направлялась к «У Хемлика». Её встреча с Зи кое-что прояснила. Что-то, что быстро становилось всё труднее контролировать, чем она предполагала.

Её рука ослабла в руке Джаска, когда она почувствовала, что её затягивает обратно в толпу. Но, почувствовав это, он только крепче сдал её и притянул ближе, доказывая, что судьба действительно бросила ей спасательный круг в виде ликана. Того самого ликана, который теперь целеустремленно вёл её сквозь темноту и скученность впереди.

Каждый инстинкт самосохранения возмущался этому, но впервые за многие годы она нуждалась в ком-то. То самое чувство, которого она пыталась избежать, отгородиться всё это время, неизбежно всплывало на поверхность.

И оно стало ещё более очевидным, когда кто-то протиснулся между ними, её сердце заколотилось, когда их руки разъединились.

Но они потеряли контакт всего на секунду, прежде чем Джаск снова взял её за руку, на этот раз крепче, на этот раз его пальцы переплелись с её, чтобы усилить хватку.

Только когда толпа постепенно поредела, оставшись позади их, он, наконец, отпустил её.

По мере того как они ускоряли шаг по тихим улицам, в голове у неё прояснилось, а вместе с ней возник и прилив смущения, когда нахлынули воспоминания о том, как она прижимала Джаска к стене, опускалась на колени, брала его в рот. И настойчиво… дёргала его брюки… не говоря уже о словах, которые сорвались с её губ.

В то время она чувствовала себя посторонней, смотрящей на себя со стороны. Она чувствовала себя такой отстраненной, совершенно отсутствующей в данный момент — осознающей, что делает, но не в силах остановиться. Она так сильно хотела его. Так сильно.

И он сказал «нет».

Она опустила взгляд на тротуар. Унижение охватило её в полной мере, когда они свернули на другую улицу.

Ей стало интересно, почувствовал ли он её неловкость, но он ничего не сказал. Точно так же, как он больше ничего не сказал о её серинности. Она могла сказать, что он был раздражен — раздражение, которое подавлялось только чувством целеустремленности.

— Ты принимаешь моё предложение? — спросила она. — Мы сначала собираемся сделать то, что тебе нужно от меня?

— Нет, — сказал он. — Для этого мне нужно, чтобы ты была абсолютно уравновешена и чувствовала себя непринуждённо. И я сомневаюсь, что ты дойдешь до этой стадии, пока мы не получим ответы.

— Ты рискуешь, не так ли? Как ты собираешься убедить меня сделать то, что ты хочешь, если сначала сделаешь всё, что я хочу?

Он посмотрел на неё сверху вниз, но на этот раз ничего не ответил.

Джаск свернул налево по переулку, провёл её через бетонированные дворы, прежде чем пересёк небольшой участок пустыря.

Они остановились на окраине заброшенного жилого массива. Многоэтажные дома нависали над ними — окна с решётками и бетонные балконы больше напоминали заброшенное учреждение, чем некогда процветающий жилой район.

Джаск прокладывал путь между зданиями, минуя квартал за кварталом, заросли, мусор, брошенные машины и предметы домашнего обихода.

Её сердце екнуло, когда она увидела вдалеке игровую площадку, спрятанную за ржавыми, погнутыми перилами.

Детей в Блэкторне теперь было мало, и они были далеко друг от друга. Большинство из них держали взаперти. В основном, держа подальше от зэков. У вампиров было ещё меньше потомства, чем у ликанов. Они редко решали размножаться, и обычно вампиры делали это гораздо позже в жизни, когда хотели продолжить свой род. Таким образом, игровые парки оставались заброшенными и раскуроченными. Это было западающее в душу зрелище, но не более чем пустота, нависавшая над окружавшими их пустыми квартирами.

Но парк, выцветший розовый слон-качалка со сломанным ухом, сказали ей, что они там.

— Это Редженси, — сказал он, прежде чем она успела сказать то же самое. — Но есть несколько способов проникнуть внутрь.

Она посмотрела вперёд, на дверной проём.

— Это один из них, — сказала она. — Вот отсюда они меня вытащили.

— Ты уверена?

Она кивнула, и по её телу пробежал холодок.

— О, я уверена.

Это было первое, что она увидела, когда её вывели из здания. Это было до того, как она чуть не врезалась лицом в стену после того, как ей удалось вырваться из их хватки. Лицо-граффити, которое смотрело на неё в ответ с некоторым шоком и отвращением, было тем, что она никогда не забудет.

И теперь оно смотрело на неё через парк, прямо возле дверного проёма.

— Я держала глаза открытыми, чтобы найти дорогу назад, — сказала она.

Когда она почувствовала, как его пристальный взгляд прожигает её насквозь, она посмотрела на него в ответ, и его брови слегка приподнялись.

Она пожала плечами.

— Ты же не думаешь, что я собиралась так легко его отпустить?

Он оглянулся на здание и осмотрел окна.

— Тогда давай поторопимся.

Подойдя, Джаск рывком распахнул дверь, мгновенно спрятав Фию за собой.

— Я не нуждаюсь в твоей защите, — прошептала она.

Но его быстрого сердитого взгляда было достаточно, чтобы заставить её замолчать, когда они вошли внутрь.

Мгновение Джаск стоял совершенно неподвижно, и она знала, что он прислушивается к малейшему звуку, а также вдыхает запахи в воздухе.

Тот факт, что он шагнул ещё дальше за пределы дозволенного, убедил её, что всё в порядке.

Пылинки висели в воздухе, поблескивая в слабом лунном свете, пока они пробирались по пустому коридору, всё глубже погружаясь в темноту.

Когда они остановились у лестницы, он указал вверх, но София покачала головой, и затем склонила её вправо. Она вспомнила лифты впереди, коридор, уходящий направо.

Когда они завернули за угол, Фия указала на металлическую балюстраду, огибающую каменную лестницу. Ступени, которые спускались на другой уровень. Ступени, которые вели в подвал.

Он нахмурился.

Она кивнула.

— Однозначно, — произнесла она одними губами.

Он повёл их вниз по ступенькам, к двери внизу. Но она была не заперта. Она даже не была как следует закреплена на петлях.

Он оглянулся на Фию, и она поняла, что он подумывает о том, чтобы оставить её здесь.

Она предупреждающе покачала головой, одарив его своим лучшим упрямым взглядом. Казалось, он осознал тот факт, что он ни за что не пойдёт туда без неё.

Стиснув зубы, он снова обратил своё внимание на дверь. Ловко, бесшумно он отодвинул её в сторону.

За нею было тесное помещение, плохо освещенное, если не считать намёка на свет, пробивающийся из открытой двери слева.

Комната, которую София помнила слишком хорошо.

Увидев комнату снова, она почувствовала прилив гнева и негодования, новое унижение, не в последнюю очередь потому, что Джаск стоял рядом с ней и, наконец, сам увидел, через что ей пришлось пройти.

Вдоль противоположной стены стояли три односпальные металлические кровати. Кровати, прикрученные болтами к полу, были застелены лишь перепачканными матрасами. Наверху, зарешеченное и частично заколоченное окно едва ли пропускало достаточно лунного света, не говоря уже о дневном свете. Она хорошо это запомнила, то приходя в сознание, то снова теряя его за то время, что находилась там.

В дальнем верхнем правом углу за дверью находилась видеокамера, которую, как она не сомневалась, Марид использовал не только для наблюдения за самочувствием своих пленников. Единственный металлический унитаз и раковина были спрятаны под ней.

Джаск взглянул на неё. В его глазах было беспокойство. Он знал так же хорошо, как и она, что ей повезло выжить.

— Как я уже сказала, — прошептала она, — его давным-давно следовало уничтожить.

Джаск отступил назад из комнаты, чтобы обратить своё внимание на единственную другую дверь внизу, в конце коридора. Эта дверь была плотно закрыта.

Она посмотрела на Джаска, в его прищуренные глаза.

— Что? — прошептала она.

— Оставайся здесь, — сказал он, приподняв ладонь и осторожно продвигаясь вперёд.

— Чёрта с два я останусь, — отрывисто прошептала она, следуя за ним.

Но когда его глаза снова встретились с её, и они вспыхнули беспокойством, дискомфорт сжал её грудь.

— Джаск?

Он продолжил путь по коридору.

И остановился в метре от двери.

Он протянул руку и повернул ручку.

И тут же поднес тыльную сторону ладони к носу.

Вонь была невыносимой даже для неё, не говоря уже о нём. Она инстинктивно шагнула назад, едва взглянув на залитые кровью стены, прежде чем отпрянуть.

Она отвернулась, снова встав лицом к коридору, и судорожно глотнула воздуха.

Когда она снова обернулась, Джаск уже вошёл в комнату, всего на тридцать сантиметров внутрь, но этого было достаточно, чтобы в полной мере оценить масштабы бойни.

И резня была своеобразным выражением того, что она увидела лишь мельком.

— Марид? — спросила она через плечо.

Он кивнул.

— То, что от него осталось.

Она прикрыла рот ладонью — не от печали, не от сожаления, а чисто физически реагируя на зловоние его останков.

— Недавно?

— Я бы сказал, последние двадцать четыре часа.

Она повернулась, взяла себя в руки и, войдя в дверной проём, встала позади него. Она всегда думала, что сможет с этим справиться — никогда не могла понять, почему в фильмах многих рвало на первом месте преступления. И это никогда не раздражало её больше, чем когда первой выбегала женщина.

Но прямо там и тогда она поняла, что именно это и произошло бы, если бы у неё в желудке было что-нибудь, что могло бы попроситься наружу. Вместо этого она сухо выругалась, проглотив кислый привкус, возникший у неё во рту.

Марид был разорван на части до такой степени, что комната выглядела так, будто обезумевший мясник, которого оставили на скотобойне, разделывал всё, что ему попадало под руку.

Она снова отстранилась, сделав несколько шагов назад по коридору.

— Какого хрена… — прошептала она.

Её тело похолодело, руки онемели, несмотря на то, что лицо пылало жаром.

— Давай выбираться отсюда, — сказал Джаск и, схватив её за руку, повёл обратно вверх по ступенькам.

— Кто это сделал? Это должен быть третий вид, верно? Я к тому, что его не просто зарубили… его буквально разорвали на части. Ты думаешь, это они? Те, что пришли за Альянсом? Что, на хрен, происходит, Джаск?

Он повел её обратно вверх по ступенькам, обратно в коридор наверху. Его глаза были настороженными, а его напряжение выбивало её из колеи еще больше.

— Что мы собираемся делать? — спросила она, изо всех сил стараясь не отставать от него, когда он ворвался в дверь и промаршировал обратно мимо игровой площадки.

— Мы уходим отсюда, — сказал он, озаряясь через плечо и осматривая каждую часть недвижимости, через которую они возвращались.

— Должно быть, это как-то связано с Альянсом. Совпадение слишком большое. Но зачем им преследовать Марида? Насколько отчаянно они хотят замести следы?

— Всё, что мы знаем, это то, что мы только что потеряли наше лучшее и единственное преимущество.

Он нахмурился, посмотрев на неё. А потом он остановился, София сделала то же самое. Он убрал несколько влажных волос с её щеки движением, которое было на удивление нежным.

— Ты дрожишь.

— Мне холодно, — сказала она. — А чего ты ожидал?

— Ты также в шоке.

— Я в порядке. Я могу справиться с мертвым телом или двумя. Особенно вампиров, — она провела рукой по онемевшему носу, и затем скрестила руки. — Кого не волнует кодекс? Кто готов прийти сюда и сразиться с Альянсом, а также разорвать одного из своих членов на части?

Всё это казалось слишком очевидным.

— Это должно быть связано с Калебом, верно?

— Это не в его стиле.

— Убийство, нанесение увечий и пытки? Ты что, издеваешься надо мной?

— Марид сделал свою работу. Он доставил тебя. Для Калеба нет никакого смысла желать ему смерти. Кроме того, если бы ты была нужна Калебу, он бы пришёл за тобой и нашёл бы тебя, а не нанял кого-то. Марид — последний вампир, с которым Калеб связался бы. И он также был бы там, внизу, в этих руинах, занимался бы всем лично. Прятаться за спинами других — не в его стиле.

— Калеб — чудовище, и все это знают. Говори, что хочешь, для меня это достаточное доказательство.

— Это ничего не доказывает.

— Это достаточное доказательство того, что я должна вытащить оттуда своих сестёр. Что я…

— Твоих сестёр?

Она захлопала глазами, как будто это могло забрать то, что она сказала.

Когда она открыла их снова, то ожидала, что её встретит допрос в стиле Джаска. Вместо этого он смотрел поверх её плеча в темноту за её спиной. Его глаза были настороженно прищурены.

— Что случилось? — прошептала она, чувствуя, как болезненно колотится её сердце.

— Вампиры, — прошептал он в ответ.

ГЛАВА 29

Джаск уловил три разных, насыщенных запаха.

— Неприятности? — спросила София.

— Ведут себя тихо. Трое из них, насколько я могу судить.

— Засада?

— Если ты принимаешь меня всерьёз, то в этом есть что-то большее.

Гораздо большее, если их было всего трое. Даже пьяные вампиры не были такими глупыми. В таком пространстве, с таким небольшим вмешательством любых других запахов или шумов, их было легко обнаружить и определить местонахождение.

София уставилась в темноту.

— Ты думаешь, они следили за нами от «У Хемлика»?

— Может быть, — он оглянулся на неё. — Другой шприц всё ещё с тобой?

Она помедлила мгновение, затем покачала головой.

— Свежее из источника, — сказала она, пожав плечами.

Он оглянулся в темноту.

— Один из них нужен нам живым. Для допроса.

— Тогда, я полагаю, это зависит от тебя.

Он всматривался в темноту в поисках движения, теней. Он мог различать очертания так же легко, как люди считывают показания теплового датчика. А те, кого он искал, прятались.

— Они не бросаются в глаза.

— Просто наблюдают?

Он мельком их увидел. Не просто наблюдают, а отступают.

И он знал почему. Как он и подозревал, они не собирались их ловить, они были информаторами. Информаторы, которые поняли, что их заметили.

— Твою мать, — прошипел он.

Он не хотел оставлять её, но он никогда не поймает их, если она будет рядом с ним.

Он снял свою куртку и протянул ей.

— Оставайся здесь! — потребовал он. — Если что-то приближается к тебе, ты не играешь героиню, ты просто кричишь. Поняла?

У него не было времени ждать её ответа.

Джаск бросился в темноту. Вампиры были быстры, но не так быстры, как ликаны. Да и отнюдь немногие ликаны были так быстры, как он.

Вампиры знали, что нужно разделиться. Один из них резко свернул налево на девять часов. Двое других, находившихся дальше впереди, разделились с меньшим расстоянием между ними: один повернул на один час, другой на три часа.

«Девятичасовой» вампир мчался обратно в густонаселенную часть района, в то время как остальные просто покидали место. Если он потеряет девятичасового, его будет не только труднее отследить, но он сможет преподнести несколько неприятных сюрпризов по пути.

Кроме того, там была Фия.

Он должен был убрать его быстро и чисто, если у него будет хоть какой-то шанс догнать остальных.

Ветер трепал его волосы, мелкий дождь скрывал его лицо, пока он сосредоточенно смотрел вперёд. Его ноги едва касались земли, когда он преследовал свою добычу.

Он перепрыгнул перила, упершись одной рукой, прежде чем перескочил через выброшенные ящики и предметы домашнего обихода на своём пути, как через препятствия. Всё это время он ориентировался так, как будто находился на знакомой территории, оценивая риск, высоту и глубину ещё до того, как добирался до препятствий.

Он уже сокращал разрыв между собой и вампиром, несмотря на то, что последний двигался с замечательной скоростью.

Пока «девятичасовой» не свернул резко направо и не врезался в одно из заброшенных зданий.

Джаск не удосужился замедлиться из-за двери, которая явно стала крахом его противника. Увидев рядом с собой окно без стекла, он на ходу поджал ноги, свернулся калачиком и пронесся сквозь него, проворно приземлившись за ним.

Увидев, как «девятичасовой» с грохотом проносится через двойные двери в другом конце коридора, Джаск оттолкнулся от стены позади себя и рванул вперёд. Он за считанные секунды расчистил то, что осталось от коридора, и выскочил через двери наружу.

Вампир едва успел спуститься по каменным ступеням.

Джаск использовал верхнюю ступеньку как трамплин, крутанулся в воздухе и идеально поравнялся со своей целью.

Он обхватил рукой шею «девятичасового», используя её как опору, с лёгкостью сломал её, прежде чем снова проворно приземлиться, одновременно ударив ногами и кулаками по земле.

Он оглянулся на ступеньки.

Он прекрасно справлялся с этим. Но в этом не было ничего невозможного. Он преодолевал большие расстояния, преследовал ещё более быструю добычу за столь же короткое время. Прошло некоторое время, но его сердце бешено колотилось, чувства были обострены, адреналин подпитывал его всей энергией, необходимой для того, чтобы в полной мере использовать присущие ему навыки.

Джаск взбежал обратно по ступенькам, перепрыгивая через три за раз.

Двое других отправятся обратно в центр. Они должны были понимать, что их единственный шанс спастись от него это смешаться с как можно большим количеством других запахов. Что-либо ещё — любой другой вариант в более разреженных или малонаселенных районах в это время ночи будет самоубийством.

И чтобы наилучшим образом использовать преимущество расстояния и времени, максимально использовать свои навыки хищника до тех пор, пока он снова не сможет напасть на их след, у него был только один путь.

Джаск помчался обратно по коридору, но вместо того, чтобы выскочить обратно через окно, он резко повернул налево. Он снова поднимался по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз, его мощные бёдра позволяли ему преодолевать этаж за этажом, словно с помощью быстро движущегося эскалатора. Он выскочил через пожарные двери на крышу. Он просмотрел маршрут к выходу из недвижимости, подсчитал количество плоских крыш, которые он обнаружил по пути туда.

Это была черта каждого ликана — где бы ты ни был, с какой бы целью, знай территорию, знай точки угрозы и самый быстрый маршрут отхода.

Он дал себе три минуты, чтобы наверстать упущенное, потерянное время.

Он опустился в позицию для спринта, его костяшки пальцев согнулись, упираясь в бетон. Он дважды качнулся назад, прежде чем почувствовал прилив энергии. И, сделав всего несколько прыжковых шагов, достиг края. Он с лёгкостью преодолел семиметровое пространство между зданиями.

Подобно камням, пересекающим реку, он перепрыгивал крышу за крышей, используя вышедшие из употребления кабели, выброшенные столбы строительных лесов — всё, что попадалось ему под руку и могло пригодиться в качестве рычага. Он с ловкой лёгкостью преодолел трубопроводы и внешние пожарные ступени, прежде чем приземлился настолько далеко, насколько позволял его маршрут.

Вампиры преодолели большее расстояние, чем он ожидал, но они также совершили ошибку, вновь найдя друг друга, поскольку оба знали маршрут, который был лучшим вариантом для их выживания.

Джаск присел на корточки, переводя взгляд с одного на другого на расстоянии.

Не имело значения, кого из них он достанет первым, важно было только, что другой это увидит.

Он спрыгнул со здания и приземлился на крышу внизу, затем на следующую, затем на пристройку, прежде чем окончательно приземлиться на землю. Он перепрыгнул через мусорный контейнер, миновал перевернутую, сгоревшую машину и побежал по бетону так, словно тот был сделан из резины.

Его целью был «одночасовой». Вампир ускорил темп, когда оглянулся через плечо и понял, что его преследуют.

Но он был недостаточно быстр для лидера ликанов, который не собирался позволить ему сбежать.

Джаск оттолкнулся от земли, сократил разрыв и увлёк вампира за собой вниз на неровную землю. Они катались по земле пока Джаск, наконец, не обхватил шею вампирам своим крепким предплечьем и не вывернул.

Кости затрещали.

Тело вампира обмякло.

Острый взгляд Джаска остановился на «трехчасовом», который совершил ошибку, остановившись и оглянувшись назад, на что Джаск и надеялся.

У «трехчасового» хватило ума не бежать, а просто сделать несколько осторожных шагов назад, когда Джаск снова поднялся на ноги.

Даже с восьмиметрового расстояния он мог слышать, как от напряжения сердцебиение вампира забилось почти с человеческой скоростью. Сейчас, без сомнения, в такой же панике.

— На кого ты работаешь? — спросил Джаск, неуклонно сокращая расстояние между ними.

Вампир прищурил глаза. Он знал, что попался как лузер, но гордость, характерная для его вида никуда не делась.

— Кто бы это ни был, он тебе сейчас не поможет, — воскликнул Джаск. — И мы оба это знаем.

Вампир оглянулся через плечо на ближайшую группу зданий. Все они были только одноэтажные. Несмотря на то, что он знал, что Джаск обгонит его, его мощное чувство самосохранения пока не позволяло ему сдаться.

— Ты имеешь какое-то отношение к тому, что случилось с Маридом? — настаивал Джаск.

Вампир искренне показался сбитым с толку этим вопросом.

— Почему ты здесь? — спросил Джаск. — Почему вы следуете за нами?

Вампир по-прежнему хранил молчание.

— Ты шпионил за нами, — сказал Джаск. — Ты шпионил за ней. Итак, я спрошу тебя ещё раз, перед кем ты отчитываешься?

Вампир обрубил концы. Он развернулся и побежал к своей единственной надежде на укрытие.

Джаск повалил его на землю секундой позже.

Он поднялся на ноги и поднял вампира вместе с собой. Он прижал его к стене, обхватив одной рукой за горло и приподняв на полметра от земли.

— Говори, — строго сказал Джаск.

Вампир глубоко вдохнул и выдохнул через нос, его взгляд с вызовом остановился на Джаске, несмотря на страх.

Джаск усилил хватку.

— Я многое могу сделать с тобой до твоей смерти, — напомнил он ему. — И ты это знаешь.

— За неё назначена награда, — наконец, сказал вампир. — Тебе лучше вовремя прекратить свои дела.

— Так почему бы не попытаться заявить на неё права сейчас? Из-за меня?

— Сократи потери, Джаск, — повторил он.

— Кто назначил награду?

Вампир сердито посмотрел на него в ответ.

Джаск прижался чуть ближе.

— Защищаешь их? Или защищаешь себя?

Вампир отвёл взгляд.

Его скрытность была достаточно оскорбительной, но бояться того, кто назначил награду, больше, чем его, было уже слишком в свете недавних обстоятельств.

Джаск оттащил вампира от стены и толкнул его на четвереньки. Он подошёл к нему сзади и уперся коленом в поясницу. Он отвёл руку вампира назад, так что она была болезненно вытянута у него за спиной, и ударил кулаком ему в лопатку, чтобы удержать его на месте, прежде чем дернул вампира за руку другой рукой.

Вампир закричал, когда его запястье сломалось, а плечо раздробилось в крошку.

Джаск отступил назад, и вампир рухнул на пол, скорчившись от боли на бетоне. Затем вампир заставил себя приподняться на здоровой руке.

Джаск обошёл его кругом.

— Осталось ещё много костей, — сказал он, прежде чем снова обошёл его сзади и закатал рукава. — И тебе предстоит потерять много крови. Итак, кто назначил награду?

— Пошёл на хрен… — прошипел вампир, а затем благоразумно остановился и сплюнул на землю.

— Кто назначил награду?

— Кто-то, с кем ты не захочешь связываться, — заявил вампир, сердито глядя за Джаска.

Джаск подошёл к нему сбоку. Сильно и точно ударил ногой в живот, а затем в челюсть.

Вампир рухнул навзничь, извиваясь на бетоне и выплевывая кровь.

Джаск схватил его за горло, оторвал от земли и снова прижал к стене.

— Тебе следует знать, что я не славлюсь своим терпением. Так, на кого, твою мать, ты работаешь? Или мне нужно начать заставлять тебя истекать кровью как следует?

Внимание вампира метнулось мимо плеча Джаска.

Но даже отвлеченный, Джаск уже почувствовал движение. Уже учуял приближающийся запах.

* * *

София колебалась меньше пары минут, прежде чем последовала за Джаском.

Торопясь в том направлении, куда он направился, она понимала, что её шансы догнать его минимальны. Но повела она себя так не только потому, что она могла понадобиться ему — её собственный здравый смысл подсказывал ей, что чем короче будет расстояние между ними, тем быстрее он сможет вернуться к ней, если она закричит.

Она вглядывалась в темноту, время от времени поворачиваясь на триста шестьдесят градусов, пока бороздила территорию района. Вокруг неё царила тишина, если не считать отдалённого гула из центра, отдававшегося эхом по проспектам между зданиями.

Она не могла видеть Джаска. Она не слышала Джаска. И поскольку путь освещался лишь частичным лунным светом, чувство одиночества пробралось ей под кожу.

Она крепче прижала его куртку к груди.

Это могло быть уловкой со стороны нападавших из засады, чтобы разделить их.

Но Джаск учёл бы это в своих расчётах. Он бы не убежал просто и не бросил бы её, если бы верил в это. Джаск думал, что тут кроется что-то другое. Настойчивость, с которой он умчался, излучала целеустремленность — целеустремленность, которой она должна была доверять.

Ей следовало остаться. Ей следовало подождать, как он ей и велел.

Но при мысли о том, что все три вампира набросятся на него, у неё скрутило живот. Эта засада могла быть ловушкой для него. Джаск, возможно, был сильным. Он, возможно, был быстрым. Возможно, был могущественным, но сражаться с тремя вампирами?

Это была нескончаемая область споров среди людей — о том, кто на самом деле был самым могущественным из вампиров и ликанов. Ликаны были быстрее. Ликаны были более проворными. Ликанам не было равных в их стратегии по численности. Но вампиры были более расчетливы. А что касается чисто физической силы, то один на один всё зависело от соперников.

И Джаск остался там один на один с тремя ублюдками.

София оглядывалась по сторонам, продолжая двигаться вперёд. Было так много объектов, за которыми можно было спрятаться, под которыми можно было спрятаться. Она не могла отключиться ни на секунду. Она не могла ослабить бдительность даже на малую толику этого.

Она убьёт их. Если они причинят вред Джаску, она убьёт их.

Она сжала кулаки и зашагала более целеустремленно, крепко прижимая куртку Джаска к груди. Её потребность защитить его была непреодолимой.

Она позволит им вырвать кусок из своего тела, если они так решили играть. Она даже сама откусит от себя кусок, если до этого дойдёт, и заставит свою кровь пролиться им в глотки.

Она ускорила шаг до бега, чувство срочности пересилило страх.

Они могли уже загнать его в угол. Насмехаться над ним. Мучить его. Она знала, на что они способны. Она подумала о Мариде. Если они были видом, который мог сделать это со своими, то было немыслимо, что они могли сделать с ликаном, находящимся в их распоряжении.

Она побежала, огибая обломки вокруг себя так проворно, как только могла.

Она упорно продвигалась вперёд, понятия не имея, движется ли она вообще в правильном направлении. Здания нависали над ней. Пустота этого места отзывалась эхом. Ей нужна была подсказка. Что-то. Она была на грани того, чтобы выкрикнуть его имя, но знала, насколько по-идиотски это было бы.

Она продолжала бежать. Бежала так быстро, как только могла на своих каблуках, которые раздражающе цокали по бетону. Дурацкие каблуки, которые купил ей Джаск. У неё было искушение побежать босиком, но из-за мусора, не говоря уже о битом стекле, её гарантированно порезанные ступни привлекли бы вампиров даже больше, чем её женские шаги.

Пот покрыл её лоб, ладони и спину, несмотря на прохладный воздух.

Она не могла потерять его. Ей было невыносимо потерять его.

Она споткнулась и резко остановилась.

В шести или девяти метрах впереди что-то лежало на земле. Что-то неподвижное. Но что-то, что не было похоже на мусор, мимо которого она проходила.

У неё перехватило дыхание, когда она уставилась на это нечто, ожидая, что оно пошевелится.

Этого не произошло.

Она оглянулась по сторонам. Проверила за спиной. Нигде не было никакого движения.

Она оглянулась на бугор, а затем медленно и осторожно стала приближаться, всё время проверяя каждый угол в пределах видимости.

Это была фигура. Сгорбленная фигура. Неподвижная, сгорбленная фигура.

Её сердце бешено заколотилось, а ноги налились свинцом.

Джаск.

Джаск.

Она, спотыкаясь, двинулась вперёд, едва дыша. Она была в нескольких шагах от того, чтобы броситься на колени и перевернуть его.

Но когда она подошла ближе, её желудок перевернулся. Одежда была не той. Это был не он.

Лежащий вампир был мёртв. Его шея была вывернута под невозможным углом, явно сломанная резко и эффективно.

Она, спотыкаясь, прошла мимо него, и заметила движение у здания справа от себя.

Она поспешила к месту потасовки. Услышала крик боли. Услышала хруст костей.

Джаск поднял вампира с земли и одним быстрым и мощным движением прижал его к стене.

Это была война, которая всегда была потенциальной между видами. Это было то, чего они пытались избежать. Вот как это было бы, если бы их поставили друг против друга. Это был ликан против вампира.

Она не сомневалась, что Джаск был ответственен за другого вампира. Вполне возможно, и за третьего тоже. И он, казалось, уготовил точно такую же судьбу для этого.

Её облегчение от того, что с ним всё в порядке, было огромным.

Её инстинктивная реакция после этого была аморальной. Более того, она знала, что в сложившихся обстоятельствах это было несправедливо аморально. Вампир всё ещё был живым, дышащим существом, что бы она к ним ни чувствовала. Существо, находящееся на грани удушения. Но всё, что она могла сделать, это медленно проследить взглядом по задней части джинсов Джаска, где его поза натягивала ткань вокруг его сильных бёдер, до того места, где она также туго обтягивала его твёрдую, дерзкую задницу. Узкая, но по-мужски подтянутая талия была частично обнажена слегка задранной рубашкой. Сила в его плечах, напряжение бицепсов под рукавом вытянутой мускулистой руки, которая без усилий прижимала вампира к стене.

Вампир почти наверняка был равен Джаску по росту и весу, но это, казалось, не имело никакого значения. Джаск был зол. Разозлился настолько, что, когда он оглянулся через плечо, очевидно, почувствовав её присутствие, даже она сделала осторожный шаг назад.

— Я сказал тебе оставаться на месте, — сказал он.

И нетерпеливые нотки в его голосе, приказ в его тоне никак не уменьшили её трепет от возбуждения.

Она сократила расстояние между ними.

— Я подумала, что тебе может понадобиться моя помощь, — сказала она, складывая руки на груди. — Что, очевидно, так и есть.

Он коротко выдохнул в ответ на её попытку пошутить.

— Я дам тебе знать, — сказал он и снова обратил своё внимание на вампира, с трудом переводящего дыхание.

Он усилил хватку на горле вампира, София наблюдала за происходящим, видя грубую решимость в глазах Джаска.

— Достаточно потраченного впустую времени, — сказал Джаск. — Я хочу знать, кто назначил за неё вознаграждение и почему.

— Вознаграждение? — эхом отозвалась София.

Вот почему вампир ещё не был мёртв. Джаску нужна была информация.

— За нами шпионили, — сказал Джаск, не отводя взгляда от вампира, который даже в тени приобретал странный оттенок.

Но вампир хранил молчание. За несколько мгновений до его собственной потенциальной смерти стало очевидно, что, на кого бы он ни работал, он не хотел раскрывать кого-то — ещё одно подтверждение того, что это был кто-то крупный.

— Это Калеб Дехейн? — спросила София.

Джаск сердито посмотрел на неё за то, что она прервала его.

Но София всё равно подошла на шаг ближе.

— Так? — требовательно спросила она вампира.

Вампир облизнул пересохшие губы. Его внимание вернулось к Джаску.

— Нет, — отрезала София.

Она опустила руки по швам, сжала и разжала их, от близости к вампиру у неё уже всё затуманилось.

— Не смотри на него… посмотри на меня. Ты думаешь, он плохой полицейский в этом деле? Я ещё даже не начинала. Он может свернуть тебе шею за считанные секунды. Я могу позволить этому длиться несколько часов. Тот, кто тебе платит, сказал тебе, что ты охотишься на серрин?

Вампир нахмурился. Он выглядел смущенным, в его глазах читалось недоверие.

— Нет, я так не думаю, — сказала она.

Она снова посмотрела на Джаска.

— У нас есть немного времени, чтобы поиграть, не так ли? Я могла бы начать поить его своей кровью прямо сейчас. Или рассвет наступит через пару часов. Мы могли бы подождать до тех пор. А когда солнце, как следует, взойдёт, мы могли бы привязать его к груде ржавого металлолома, вон там, у машины, запечь его немного, пока он не будет готов говорить.

Джаск оглянулся на неё, слегка приподняв брови. Она не могла сказать, был ли он искренне удивлён её предложением, но, казалось, он был готов подыграть.

— У тебя богатое воображение, милая. Напомни мне никогда не перечить тебе.

Она пожала плечами.

— У меня есть более инвазивные процедуры для подобных ситуаций.

Он ухмыльнулся. Искренняя ухмылка. Но затем он снова посмотрел на вампира.

— У меня тоже, — сказал он, отрывая вампира от стены. Он оглянулся на Софию. — И на этот раз ты останешься здесь, — скомандовал он.

Затем он подтащил вампира к ближайшей двери, пинком распахнул её и втолкнул его внутрь.

София оглянулась через плечо на пустынный жилой массив позади себя, прислушалась к отдалённым звукам Блэкторна, доносимым ночным ветерком.

Она оглянулась туда, где исчез Джаск. Она вздрогнула, когда услышала первый душераздирающий вопль, и вскоре из заброшенной квартиры донеслись более прерывистые крики.

Нервничая из-за того, что кто-то ещё услышит и придёт разобраться, она снова оглянулась, пока шли минуты, а крики продолжали раздаваться. Пока, переставляя одну ногу за другой вопреки здравому смыслу, она не подошла к окну, чтобы заглянуть внутрь.

Лунный свет из временно рассеявшихся облаков создавал сплошной дождь сквозь сломанную крышу заброшенной квартиры. Джаск стоял в тени справа от вампира, который распластался на спине на кухонном столе.

Она прищурилась, но не смогла точно разглядеть, что он делает. Она видела только дрожь тела вампира, когда Джаск навис над ним. Она снова вздрогнула, когда вампир дёрнулся.

Происходил разговор — разговор, который, по её мнению, она имела право услышать.

Она толкнула дверь и вошла внутрь, приблизившись к столу как раз вовремя, чтобы услышать, как вампир пролепетал:

— Калеб. Это Калеб. Он единственный, кто хочет её.

Сердце Софии пропустило удар.

— Почему? — потребовал Джаск.

Но для Софии, было ли это подтверждением того, что он знал, что Альянс сделал с Джейком, или это было потому, что он знал, что серрин на свободе в Блэкторне, это не имело значения.

Калеб шёл за ней.

— Я не знаю, — выдохнул вампир. — Он… он разослал призыв по улицам. Любой, кто увидит её, должен доложить об этом.

— Она нужна ему живой? — спросил Джаск.

— Да, — сказал вампир.

Джаск убрал свою левую руку, ближайшую к ней, от горла вампира. Долю секунды спустя он вонзил её вампиру в бок, под грудную клетку. Вампир сильно дёрнулся, шок отразился в его глазах.

София тоже вздрогнула. Она инстинктивно сделала шаг назад, уставившись на теперь уже отведенную окровавленную руку Джаска, на бугор мышц, который он там держал — вырванное сердце вампира, чёрное в лунном свете.

Она затаила дыхание, ожидая, что Джаск обратит на неё внимание. Ожидая, что что-то, что угодно, произойдёт дальше.

Но он не смотрел на неё. Он ничего не сказал, уронив уже неработающий орган на пол и войдя в лунный душ.

Вместо этого он повернулся к ней спиной, присел на корточки, окунул руку в наполненное водой ведро, стряхнул излишки воды, словно совершая некое ритуальное очищение, и снова встал.

Она посмотрела на труп вампира, который теперь напоминал безвольную и брошенную жуткую игрушку. Доказательство того, на что был способен лидер ликанов.

И ей пришлось присмотреться повнимательнее.

Её рука метнулась ко рту, когда она уставилась на целенаправленное кровопускание, на перерезанные и разорванные сухожилия и мышцы, которые демонстрировали, что Джаск знал все слабости вампиров. Что он, без сомнения, знал и человеческие. Пытка была делом рук мастера — быстрого, умелого и опытного мастера.

Вот почему Джаск был альфой в своей стае. Вот почему Джаск мог быть альфой везде, где бы он ни захотел быть. Потому что, когда дело дошло до этого, Джаск сделал то, что должен был сделать. Он сделал именно то, о чем когда-то предупреждал ликанов — он порвал во всех нужных местах.

И в результате преуспел в получении того, чего хотел.

Жар внутри, нарастающий в нескольких сантиметрах ниже её живота, обжигал. Пролитая кровь пробудила что-то в ней точно так же, как это пробудило волка в нём. Серрин снова всплыла на поверхность — вызванная запахом вампирской крови в воздухе. Её инстинкты выживания включились при виде резни. Она почувствовала, что всё вокруг затуманивается, почувствовала, как тёмная комната надвигается на неё, так что всё, на чём она могла сосредоточиться, это Джаск и его силуэт, залитый лунным светом.

Он оставался спиной к ней, переплетенными руками держался за затылок. Его когти, всё еще частично вытянутые, были освещены лунным светом. Его ноги были расставлены в солдатской стойке, рукава всё ещё закатаны, обнажая мощные предплечья, дыхание медленное и затрудненное, как будто он успокаивал себя.

Или пытался успокоить.

Потому что он пытался быть солдатом; его действия были действиями солдата, заботящегося о своей стае. И теперь она чувствовала себя частью этой стаи — по крайней мере, в его предназначении для неё.

Его бескомпромиссное действие, направленное на то, чтобы получить от вампира то, что ему было нужно, дали ей чувство сопричастности, которого она не испытывала уже долгое время. Уют семейной ячейки, в которой, как она чувствовала, ей не было места с тех пор, как она была ответственна за разрушение своей собственной.

Только теперь она почувствовала, что вот-вот снова потеряет самообладание.

Её пульс участился, ладони покрылись испариной.

Слова, что Калеб хочет её, всё изменили. Джаск знал, что теперь, когда была подтверждена причастность печально известного вампира, они оба были по уши в дерьме. То, что их загонят в угол, было лишь вопросом времени — без сомнения, послужило катализатором гнева Джаска. И по тому, как он игнорировал её, она догадалась, что он возлагает на неё ответственность за возросшие шансы.

Но если это был его отказ, если он решил, что с Калебом не стоит связываться, тогда он собирался сказать ей об этом в лицо. Потому что за последние несколько часов они стали командой, и она пока не собиралась отказываться от этого.

Поскольку теперь Калеб охотился за ней, она нуждалась в Джаске больше, чем когда-либо. Более того, её сестры нуждались в нём. Им нужен был ликан, которого она только что мельком увидела.

И она собиралась отстаивать свою точку зрения, чтобы удержать его.

— Ты злишься, я понимаю, — сказала она.

Во рту у неё пересохло, онемевшие руки сжались в кулаки.

— Но если ты хочешь отказаться от меня сейчас, какой бы план у тебя ни был на мой счёт, тогда повернись и скажи мне об этом в лицо. Потому что я честно предупреждала тебя, Джаск. Я же говорила тебе, что в этом может быть замешан Калеб. Это не похоже на…

Она уловила в тишине его короткий выдох. Он опустил руки по швам и повернулся к ней лицом.

Искра электричества пронзила её насквозь — что-то внутреннее, что-то инстинктивное, что-то слишком вызывающее воспоминания проснулось прямо тогда. У неё скрутило живот. Его глаза были столь же гипнотизирующими, сколь и смертельными.

Это был монстр. Это было то, чего они все боялись. Это был Джаск на пороге того, чтобы дать волю своему истинному темпераменту.

Его глаза, насколько она могла видеть с расстояния в несколько метров, были поглощены опаловыми зрачками. Его клыки поблескивали в щели между чувственными губами. Губы, которые опустились на неё в камере, бесстыдно пробуя на вкус, выводя её за пределы того, что она считала возможным.

И он определенно пытался успокоиться. Его всё ещё затрудненное дыхание говорило ей об этом — его твёрдая грудь, ещё больше обнаженная из-за верхних пуговиц, оторванных от рубашки во время борьбы, поднималась и опускалась неритмично.

Несмотря на прохладу ночного воздуха, ей стало жарко, она разволновалась, когда эти глаза по-прежнему завораживающе смотрели на неё.

Она не знала, соглашалась ли она на самоубийство, глядя прямо на него в ответ — каждый инстинкт заставлял её отстраниться.

Потому что на ум пришла Эллен. Что именно так она встретила свой конец. Что по какой-то причине Джаск потерял самообладание — убил её случайно, а не убил её, как он утверждал.

Но она оставалась прикованной к месту, вооруженная только надеждой, что он всё ещё достаточно сосредоточен, чтобы помнить, что она действительно нужна ему живой.

И приросла к месту, потому что хотела его. Он стоял там, излучая всю свою силу, неукротимый блеск в его глазах. Она хотела его. Сильно.

И он почувствовал это.

Когда его глаза сузились, её инстинкты взяли верх. Её инстинкты, инстинкты серрин, были подавлены из-за того, что могло вот-вот произойти.

Она сбросила его куртку и осторожно отступила на шаг.

Он слегка повернул голову, наблюдая за ней краем глаза.

Она перевела дыхание. Поняв, что её нервы ещё больше раззадоривают его, она замерла.

Бежать было некуда. Спрятаться негде.

Он приблизился к ней за считанные секунды.

Он толкнул её вперёд, нагнув над полуразрушенной кухонной стойкой и с лёгкостью раздвинул ей ноги.

Её дыхание стало прерывистым, когда его пальцы запутались в её волосах, когда его мощные ноги прижались к задней поверхности её бёдер. Его рука легла ей на лопатки, удерживая её в позе покорности, которой он явно жаждал.

* * *

Всё, что он мог видеть, была она — Фия нагнутая над стойкой, готовая к тому, чтобы он взял её. Её тщетная попытка сопротивляться только ещё больше распаляла его.

Всё, что он мог учуять, это запах вампирской крови в воздухе, смешанный с её возбуждением. Его сердце бешено колотилось, быстро текущая по венам кровь возбуждала каждый нерв. У него перехватило дыхание, чувство освобождения было сильнее, чем он испытывал даже после их встречи в камере, — освобождения, которое он испытал, когда вместо того, чтобы отстраниться, поддался трепету, изливаясь в неё, в её серринское лоно, заманчиво неэффективное при любом подобии зарождения жизни. Бесполезно осуждать его.

И он негодовал на неё за то, что она снова вызвала в нём это чувство нестабильности. Стабильность, над поддержанием которой он работал десятилетиями. Стабильность более необходимая, чем когда-либо, в условиях надвигающейся катастрофы для его стаи. Искушая его чувством освобождения, которое он не осмеливался испытывать десятилетиями.

И это было приятно, несмотря на то, что у него всё ещё не было выбора, кроме как заставить себя быть сдержанным.

Но на этот раз так не должно было быть. Нет, если он решил сбросить с себя груз ответственности. Делать то, что он хотел. Пусть Корбин возьмёт бразды правления в свои руки. У них всё ещё был Дэн в комплексе, с которым можно было торговаться.

И не было большего искушения, когда он держал её беспомощной под собой, на грани того, чтобы использовать её для утоления своего гнева, своего удовольствия, своей жажды свободы. Не сейчас, когда Калеб тоже хотел её. Хотел свою серрин. И ни один вампир не заберёт то, что принадлежало ему. Его потребность заявить на неё права распаляла его ещё больше.

На этот раз он вообще не станет сдерживаться. На этот раз он возьмет её так, как захочет. Единственное, о чём он должен был заботиться, это сохранить ей жизнь.

Он посмотрел вверх сквозь провалившуюся крышу, ловя луну, когда облака проносились мимо. Тишина была всеобъемлющей.

Он снова бежал по полям, по лесам, ветерок развевал его волосы, а свежий воздух наполнял лёгкие. Время, когда не существовало границ и барьеров. Где альфы выбирали свою территорию и правили ею.

Время, когда он быстро становился самым могущественным в своей стае, на пороге того, чтобы бросить вызов альфе своей тогдашней стаи.

Он перевоплотился на семи голубых лунах и выжил — крича в агонии в пещерах, куда он сам себя заточил. Место вдали от любых городов, где запах добычи привёл бы его в неистовство. Вместо этого он учился контролировать внутреннего волка — его решение не принимать травы даже во время этих мощных циклов было величайшим испытанием из всех.

И он бы раскрыл свой потенциал, если бы не появились правила. Если бы его не посадили насильно в клетку. Вынудили идти наперекор своим инстинктам.

Он всё ещё был вынужден идти наперекор своим инстинктам.

Но теперь это может измениться.

И его ничто не могло остановить.

Он опустил голову. Его ногти заскребли по деревянной столешнице, оставляя после себя щепки.

Само искушение было разложено перед ним.

Но он не мог этого сделать.

Он не хотел этого делать.

Сила была в том, чтобы отстраниться. Сила была в самоконтроле. Сила заключалась не в том, чтобы командовать другими, а в том, чтобы командовать самим собой.

Он больше не был тем неконтролируемым ликаном — и сама его нерешительность доказывала ему это. Он держал себя в руках.

Он поистине заслужил свой статус альфы — и вот почему. То, что он когда-то потерял в те моменты, теперь он вернул обратно. Его глубочайшие опасения, что он снова потеряет себя, были, наконец, преодолены.

Он не приручил Фию — Фия приручила его.

Потому что он не мог причинить ей боль. Независимо от того, насколько сильно волк внутри призывал его действовать в соответствии со своими самыми основными инстинктами, он был неспособен причинить ей боль.

Сделав ровный вдох, он наклонился к ней. Его губы коснулись её уха, когда он сказал:

— Нам нужно поговорить.

ГЛАВА 30

Кейтлин Пэриш сидела в своей машине, прижавшись лбом к рулю. Дождь заливал лобовое стекло и ритмично барабанил по крыше.

Слишком много раз за последние несколько дней она задавалась вопросом, сможет ли вернуться в подразделение. Сможет ли она снова встретиться с этим лицом к лицу. Теперь, вытирая глаза, она не могла не задаться вопросом, не ошиблась ли она, проявляя такую воинственность и полагая, что сможет справиться.

Споры с Кейном в течение трёх дней, предшествовавших её возвращению, не помогли. А они яростно спорили. Он бушевал, сердился и высказал ей всё, что думал о её желании вернуться туда. Её негодование из-за его собственнических чувств лишь смягчалось беспокойством в его глазах.

Потому что даже за те короткие две недели, что прошли после суда, между ними произошло так много изменений, и не в последнюю очередь Кейн постепенно становился всё более открытым эмоционально. И именно тогда, когда у них случались такие моменты, когда он впускал её в дом или даже когда она ловила его тайный взгляд на себе, а он отвечал игривой улыбкой или подмигиванием, она задавалась вопросом, готова ли она рискнуть возобновить разногласия между ними, которые потенциально могло вызвать возвращение в ПКВ.

Но её работа была частью её самой — частью её индивидуальности, её независимости, её ценностей. И не только это. Столкнуться с последствиями было делом принципа — не только для неё, но и по той самой причине, по которой она в первую очередь разоблачила коррупцию.

И её не заставят запугиваниями отказаться от этого. Какой бы потрясенной она ни была, какой бы униженной, какой бы подавленной она ни была, она не собиралась чувствовать себя побитой кучей хулиганов, которые всё ещё были слишком самоуверенны, чтобы видеть дальше собственного невежества.

И именно потому её до сих пор трясло. И она понимала, что правильно сделала, что решила остаться в своей собственной квартире на эту первую ночь после возвращения. Она не могла позволить Кейну увидеть, в каком она состоянии — какой эффект произвёл на неё этот день — и не в последнюю очередь те последствия, которые это могло бы иметь для соответствующих сотрудников её подразделения, если бы Кейн выяснил, почему она расстроена.

Более того, она знала, что после такого дня, как этот, как только он снова обнимет её, ей вообще не захочется уходить от него. Никогда.

Но она привыкла справляться со всем сама. Она провела слишком много лет после смерти своих родителей, справляясь со всем в одиночку. И она не могла рисковать потерять эту часть себя. Отношения с Кейном были в самом начале пути. И независимо от того, насколько сильно она испытывала к нему чувства, она по-прежнему переживала достаточно моментов сомнений, чтобы пока не уходить в это с головой.

Потому что, как бы они ни сблизились, некая часть его всё ещё была закрыта. Он всё также не говорил о том, что знал о вампирских пророчествах. Он до сих пор не сказал ей, почему ещё на складе во время противостояния с Ксавьером Картером — теперь уже бывшим главой ОКТВ и вдохновителем убийства сестры Кейна — он был так обеспокоен тем, что Ксавьер упомянул имя Фейнит. Не говоря уже о вампирской тайне, которую, как утверждал Ксавьер, раскрыл ему тот самый вампир Высшего Ордена. Вместо этого казалось, что когда дело доходит до вампирских дел, это оставалось вампирскими делами.

А ПКВ, не говоря уже об этом последнем деле, было её делом. Все эти смерти были связаны между собой. Ей просто нужно было выяснить, что это за связь. Потому что, если она облажается, это будет ещё одной причиной, по которой те же самые агрессоры начнут качать головами и наслаждаться своими осуждающими самодовольными улыбками.

Она бросила взгляд через автостоянку, когда рассвет вторгся в темноту. Она примет душ, немного поспит, может быть, перекусит и всё обдумает в своём собственном пространстве и времени.

Схватив рюкзак с заднего сиденья, она захлопнула дверцу машины и через чёрный ход вошла в многоквартирный дом, поднимаясь по лестнице на свой этаж, перепрыгивая через две ступеньки за раз.

Она отперла входную дверь.

И долю секунды спустя вытащила пистолет из заднего кармана брюк.

Она направила ствол прямо на незваного гостя.

Ей потребовалось на долю секунды больше, чтобы оценить, что справа от неё, перед кухней, есть ещё один гость.

А ещё один сидел лицом к ней в кресле прямо у дивана.

Трое мужчин. Все спокойные. Никто не выказывал никаких ответных признаков враждебности.

— Кейтлин Пэриш.

Её внимание переключилось на кресло у дивана — на источник сладостного мужского тона.

— Или надо вас называть агент Пэриш? Где мои манеры?

Он встал и спокойно посмотрел на неё. Его серые глаза заблестели.

— Пожалуйста. Присаживайтесь. Судя по тому, что я слышал, у вас была трудная первая ночь на работе, — он снова сел на своё место. — Хотя я не сомневаюсь, что предложение вам места в вашем собственном доме выглядит несколько дерзко. Но поскольку ваш дом, тем не менее, оплачивается из вашей зарплаты, зарплаты, которую плачу я, полагаю, мы могли бы утверждать, что он такой же мой, как и ваш.

Несмотря на то, что она узнала его, хотя никогда с ним не встречалась, она не смогла заставить себя опустить пистолет. Вместо этого она настороженно оглядела его молчаливых спутников. Компаньоны, как она теперь понимала, были здесь для того, чтобы защитить пожилого мужчину, который уже успел сесть и откинуться на спинку её кресла, небрежно закинув одну ногу на другую.

Он снял очки, протёр их носовым платком, который достал из верхнего кармана, и затем снова надел их. Он улыбнулся.

— Проходи. Ты впускаешь холодный воздух.

— Сириус Троме, — сказала она, хотя с трудом могла поверить, что глава Всемирного Совета, курирующий каждый Отдел по Контролю за Третьими Видами в каждом регионе, сидит в её квартире.

Мужчина в костюме справа от неё протянул руку к дивану в качестве указания, скорее даже инструкции, чтобы она вошла внутрь.

— Проходи, проходи, — снова сказал Сириус, словно подгоняя расшалившегося ребёнка. — Бейтс, — сказал он, обращаясь к «костюму» у кухонного стола, — приготовь Кейтлин кофе. С молоком. Без сахара. Полагаю, это всё ещё твоё предпочтение? — весело спросил он, глядя на неё.

Но эта веселость нервировала её, не говоря уже о том факте, что он знал о ней такие элементарные вещи.

Но опять же Всемирный Совет знал всё. И уж тем более о тех, кто их интересовал.

— Вообще-то в пистолете нет необходимости, — добавил Сириус. — Как бы эффективно ты ни справлялась с ним, два джентльмена по обе стороны от тебя будут одинаково эффективны и уже доказали бы это. Но, как ты можешь видеть, такой ход событий отнюдь не входит в мои намерения. Так что, пожалуйста, — сказал он, указывая на диван напротив себя, — присаживайся.

Ещё раз взглянув на «костюм» справа от неё, она неохотно опустила пистолет. Она вошла внутрь только для того, чтобы «костюм» протянул руку, чтобы забрать его у неё. Скрипя зубами, она отдала своё оружие.

— Прелестное местечко, — объявил Сириус.

Она присела на краешек дивана, поставив рюкзак с запасным пистолетом у ног. Сердце бешено колотилось. Она ни на мгновение не хотела терять бдительность. Каким бы приятным он ни старался быть, хорошо отточенный инстинкт Кейтлин кричал, что это ненадолго.

— Что вы здесь делаете, доктор Троме?

— Я пришёл поболтать, Кейтлин. Ничего, если я называю тебя, Кейтлин, да? Мне кажется, что я знаю тебя уже так давно. И из-за всех этих неприятных событий в последнее время мне кажется, что я узнал тебя ещё лучше.

— Что ж, доктор Троме, я вас не знаю, так что вам придётся извинить мою настороженность.

— Нет необходимости быть осторожной.

— Вы вломились в мою квартиру.

— Здесь лучшее место для нас, чтобы поболтать наедине.

— Поболтать о чём?

Бейтс поставил кофе на столик между ними.

— Скажи мне, — начал Сириус, сложив пальцы домиком у основания тонких губ и пристально глядя ей в глаза, — каково было вернуться сегодня на работу?

— Прекрасно.

— Прекрасно?

— Прекрасно.

— Многие думали, что ты не появишься.

— Многие вообще не очень хорошо меня знают.

— Судя по всему, твои недавние действия прояснили это.

— У меня какие-то неприятности, доктор Троме?

Он слегка рассмеялся, но улыбка не коснулась его глаз.

— У тебя неприятности из-за того, что ты сказала правду?

— Разве не это обычно доставляет людям в моём положении неприятности?

— О, ты восхитительна, — сказал он с мимолетной улыбкой. — Скажи мне, как у вас с Кейном дела?

Её желудок сделал сальто, во рту пересохло.

— Теперь моя очередь извиниться за манеры, доктор Троме, но, по-моему, это не ваше дело.

Он сжал губы, изобразив более вымученную улыбку, и быстро оглядел комнату.

— А ты явно такая прямолинейная, как о тебе говорят.

— Я никогда не была склонна к светской беседе.

Он расстегнул свой пиджак одновременно с тем, как выпроводил своих спутников из комнаты. Когда они закрыли за собой дверь, он снова откинулся на спинку кресла, упёршись локтем на подлокотник и став постукивать указательным пальцем по губам.

Она с трудом переносила его пристальный взгляд. Тишина была гнетущей.

Пока он резко не встал, не засунул руки в карманы брюк и не прошёлся по комнате.

— Я знаю, тебе было тяжело, — сказал он, — после смерти твоих родителей.

— Есть ли что-нибудь, чего вы обо мне не знаете?

Он взглянул на неё. Послал ей ещё одну мимолетную, неискреннюю улыбку.

— Я бы сказал, что нет. По крайней мере, я так думал, пока ты не кинула мне крученый мяч в виде Кейна Мэллоя. Я никак этого не ожидал. Точно так же, как никогда не предвидел, как ты выступаешь в суде, свидетельствуя против своих же. Но зато я знаю, каким убедительным может быть Кейн.

— Я сделала то, что должна была сделать.

— О, конечно же, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. — Абсолютно.

Он подошёл к порогу её спальни и заглянул внутрь, и это вторжение усилило её негодование. Он снова повернулся к ней лицом с ещё одной слабой улыбкой.

— Отсюда Кейн забрал тебя, не так ли? Прямо из твоей постели, — его глаза вспыхнули. — Под покровом полночи. Какая женщина в здравом уме не была бы очарована таким галантным поступком?

— Доктор Троме, либо вы переходите к делу, либо вам придётся начать извинять мои манеры ещё больше. Считаете ли вы эту квартиру в равной степени своей или нет; я собираюсь любезно попросить вас убраться отсюда на хрен, если вы не скажете мне, почему вы здесь.

Он снова улыбнулся.

— Боже мой, Кейн повлиял на тебя. Ты даже начинаешь говорить как он.

— Почему-то я не думаю, что он стерпел бы ваше вторжение так, как я.

— Да, он, и правда, сам себе закон, не так ли?

— Доктор Троме…

— Я хочу его раз и навсегда, Кейтлин, — сказал он. — И ты собираешься мне в этом помочь.

Её пульс участился, руки сжались на коленях, когда Сириус впился в неё пристальным взглядом. Каждая частичка её, испытывавшая яростное желание защитить Кейна, вспыхнула.

— Вам не кажется, что пришло время оставить Кейна в покое?

— В том-то и дело, что я не могу. Особенно сейчас. Особенно после того, что ты нам показала.

Холод, просочившийся внутрь неё, превратился в ледяную хватку.

— О чём вы говорите?

— Я говорю о том, что произошло той ночью на складе пару недель назад, — сказал он, засунув руки в карманы и подойдя к окну, будто решил полюбоваться рассветным светом. — Когда Кейн встретился с Ксавьером Картером. Я говорю о кадрах, которые я видел… по крайней мере, до тех пор, пока потрошитель душ не подошёл слишком близко и электромагнитные помехи временно не испортили запись. Я говорю о том факте, что мои солдаты, из которых потрошитель душ вытащил души, всё ещё помнят многое из того, что произошло той ночью, — он снова повернулся к ней лицом, теперь это был просто тёмный силуэт. — Прежде всего, я говорю о том факте, что ты всё ещё жива.

Кейтлин не пошевелилась, не вздрогнула, не произнесла ни слова, несмотря на то, что её бешено колотящееся сердце отдавалось в ушах.