Кровавая схватка

Но взгляд на неё, спящую, лишь снова пробудил в нём мысли о том, как он мог столь легко уложить её под себя, найти средоточие её тепла, насытиться, по крайней мере, на короткое время.

И мысли о том, что она подчинится, о том, что она позволит ему взять себя среди уюта её туманного сна, как привычные любовники, только ещё больше возбудили его. Он почувствовал, как твердеет, пока подумал о том, чтобы попробовать на вкус каждый сантиметр её гладкой кожи, прежде чем погрузиться в неё так глубоко, как только сможет.

Но то, чего он хотел, и то, в чём он нуждался, было двумя совершенно разными вещами. Что ему было нужно, так это отправиться к Рони и Самсону — посмотреть, вбило ли время, проведенное в гробах, в них здравый смысл.

Потому что на этот раз он не собирался уходить, не получив ответов.

Он осторожно отстранился.

Вместо того чтобы будоражить её, он насладится освежающим душем на открытом воздухе после тренировки, после их послеобеденной игры на поле.

Он натянул спортивные штаны, майку и пиджак и бросил ещё один взгляд на женственные изгибы, лежащие под его пуховым одеялом, прежде чем вышел из своей комнаты.

Корбин уже спустился в фойе, когда Джаск кивнул в сторону квадранта, показывая ему следовать за собой.

— Сейчас мы их вытащим, — сказал Джаск, когда Корбин поравнялся с ним.

— Раньше, чем планировалось? — заметил Корбин, поспевая за Джаском, когда они пересекали лужайку по направлению к туннелю.

— Как ты и сказал, у нас нет времени, чтобы тратить его впустую.

Джаск открыл пристройку, а Корбин закрыл за ними дверь. Затем они спустились по ступенькам и повернули налево в комнату, где держали Рони и Самсона.

Открывать гроб было хуже, чем закрывать его. Джаск знал, какая травма, дезориентация и истощение будут в глазах обоих юношей после пережитого. Но он задвинул свои мысли на задворки сознания, и когда открывал гроб, лишь мельком встретился с испуганным взглядом Рони, прежде чем освободил его от пут.

Дрожа, Рони чуть не вывалился из своего загона. Остекленевший взгляд его глаз был достаточным признаком того, что ему потребуется некоторое время на восстановление.

Роскошь, которую Джаск не собирался предоставлять.

Рони согнулся пополам, уперев руки в бёдра, и только потом уже выпрямился и вытянул шею к потолку. Он неуверенно расхаживал, как и Самсон, нуждаясь в разработке ноющих конечностей и разминке.

Джаск прислонился к каменному столу, Корбин встал рядом с ним. Оба скрестили руки на груди, давая парням минуту.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Джаск.

Рони взглянул на него в середине шага и кивнул.

— У вас есть пятнадцать минут, — сказал Джаск.

Рони резко остановился, Самсон повторил его движение.

— Для чего? — спросил Рони.

— Пока вы не вернетесь туда.

Обеспокоенный взгляд Самсона метнулся к его другу, прежде чем вернулся на Джаска и Корбина.

— Обратно? — переспросил Рони, как будто уточнение сделает факт менее правдивым.

— Если только ты не собираетесь рассказать мне, что на самом деле происходило в тех руинах.

Рони и Самсон обменялись взглядами, но ни один из них не произнес ни слова.

— Ваш выбор, — сказал Джаск. — Но мы можем продолжать держать вас в заточении, пока вы не сломаетесь. Потому что вы сломаетесь.

— Джаск… — сказал Рони, в его тоне слышалась мольба.

Но Джаск оставался невозмутимым, несмотря на то, что ненавидел в глазах юноши выражение паники, загнанного в угол.

— Так или иначе, вы скажите мне правду. У меня впереди весь день, вся ночь и весь завтрашний день, если этого потребуется. Кто она такая? Как вы на самом деле с ней познакомились? И что там происходило до того, как мы прибыли?

Рони снова уставился в пол.

— Просто скажи ему, — тихо сказал Самсон, бросив на него обеспокоенный взгляд.

Это было именно то подтверждение, которое искал Джаск. Он знал, что Самсон сломается первым. Но он хотел услышать всё от Рони. Рони был лицом, принимающим решения. И Рони нужно было усвоить, что решения принимаются с ответственностью. Было важно, чтобы он осознал всю тяжесть ответственности.

— Одиннадцать минут, — сказал Джаск, напоминая им о тикающих часах.

Рони посмотрел на Самсона, мольба в глазах последнего не ослабевала.

— Мы подслушали разговор двух вампиров, — наконец, сказал Рони.

— О чём?

— О том, что они забирали девушку для допроса.

— Серрин?

Рони кивнул.

— Допроса о чём? — спросил Джаск.

Рони оглянулся на Самсона, широко раскрытые глаза которого побуждали его продолжать.

— О работе на Альянс, — добавил Рони.

Беспокойство сжало желудок Джаска.

— Что это за Альянс?

— Помнишь разговоры о Джейке Дехейне, который испил девушку до смерти и чуть не убил себя пару дней назад? Очевидно, это была подстава — самоубийственная миссия девушки, которую он осушил. Она работала на Альянс. Некое сообщество, как они себя называют.

Волосы на затылке Джаска встали дыбом.

— Продолжай.

— Серрин тоже работает на них. Не то, чтобы вампиры, которые держали её, говорили, что это то, кем она была. Я не думаю, что они даже знали об этом. Как и не знал Марид, мне кажется. Знай это, он продал бы её за большую цену. Им заплатили за то, чтобы они забрали её у него и допросили на предмет получения информации о других членах Альянса.

— Хотите сказать, что подозревали, что серрин как-то причастна к тайному нападению на Джейка Дехейна, брата Калеба?

Рони кивнул.

— И мы привезли её сюда?

Хотя он и пытался сохранить непроницаемый взгляд, Рони запнулся, когда до него дошёл смысл.

— Я не знал, что ещё делать, Джаск. Когда мы спустились туда и увидели, кто она, я запаниковал.

— Зачем серрин участвовать в скрытом нападении на Дехейнов? — спросил Корбин Джаска. — В этом нет никакого смысла. Она могла бы пойти туда и убить их сама.

— Калеб Дехейн — лучший охотник на серрин, который когда-либо был, — сказал Джаск. — Она должна была это знать. Ты же видел, насколько она неквалифицированна. Предполагаю, что она знала, что было бы самоубийством браться за него. Но всё же серрины не работают в команде. Что-то здесь всё ещё не так, — он оглянулся на одного из них. — Значит, вы подслушали их разговор. Почему вы ввязались в это дело?

— Потому что я подслушал, как они говорили, что целью Альянса было уничтожить ключевых игроков в Блэкторне. Это должно было внести тебя и Корбина в список, верно? Я хотел знать, была ли наша стая в опасности.

— И тебе не пришло в голову вернуться сюда и рассказать мне что-нибудь из этого?

— Как только мы их подслушали, у меня было не так много времени. Мне пришлось убедить их посвятить нас в дело, прежде чем я потерял их. Потребовалось много уговоров, но они согласились.

— Потому что ты предложил им наши травы.

— Вообще-то мы не собирались их отдавать.

— Тогда что ты собирался делать?

Рони снова уставился в пол.

Джаск коротко выдохнул.

— Ты собирался убить их?

Рони посмотрел на него из-под опущенных ресниц.

— У нас не было бы выбора. Если они были правы насчёт неё, мы заключили бы сделку, чтобы удержать Альянс подальше от стаи в обмен на спасение её жизни. Потом мы увидели, кто она такая, и всё пошло наперекосяк.

Джаск выпрямился.

— Это самый глупый грёбаный план, который я когда-либо слышал.

— Всё произошло так быстро. Мы вмешиваемся или теряем их. Они были не совсем довольны тем, что мы подслушали. На кого бы они ни работали, они хотели сохранить это в тайне, что мы и использовали в своих интересах, — его голубые глаза расширились, когда он осмелился сделать шаг ближе к Джаску. — Джаск, я присматривал за стаей. Присматриваю за тобой. За Корбином. У меня была возможность, и я воспользовался ею.

— И откуда ты знаешь, что те вампиры не планировали то же самое для тебя? Это приходило тебе в голову? Они работали на кого-то, кто, как вы сами сказали, хотел, чтобы всё это держалось в секрете. Неужели ты всерьёз думал, что они просто позволят вам уйти оттуда?

— Там было двое на двое.

— Могло быть и больше.

— Но не было.

— Твою мать, — прошипел Джаск, отходя от них, не желая даже думать о том, что могло с ними случиться. Он снова повернулся лицом к Рони. — И она говорила об Альянсе? Ты спрашивал её об этом?

Рони покачал головой.

— Мы застали их во время кормления. Всё было кончено в считанные секунды. Она попросила нас отпустить её, но я испугался того, что она сделает, если я соглашусь. Но я не смог бы убить её. Как и прекрасно понимал, что не смогу оставить её там… после того, как она нас увидела. Если бы появились другие, и она рассказала им о нас, они могли бы подумать, что мы были частью этого.

— Вот почему тебе следовало вовлечь меня в это дело с самого начала.

Рони снова уставился в пол.

— И я почти это сделал, — он снова взглянул на него. — Когда я пришёл за травами. Но подумал, что смогу справиться с этим сам. Я хотел разобраться с этим сам. Я хотел доказать, что могу это сделать. Ты всегда говорил мне научиться ответственности, вот я и взял её на себя.

— Не для всей стаи!

— Тогда как, когда, где? Я честно думал, что поступаю правильно. Я пытался поступить правильно, — его голубые глаза были широко раскрыты и блестели. — И я знаю, что потерпел неудачу. Я знаю, что облажался.

Мысль о том, что юноша настолько сильно нуждается в одобрении Джаска, чтобы совершить что-то столь рискованное, вызвала в его груди разочарование самим собой.

— Я хотел вернуться и иметь возможность сказать тебе, что я со всем разобрался, — добавил Рони. — Это всё, чего я хотел. Потому что…

Джаск нахмурился из-за колебаний юноши. Но он был рад, что он колебался. Он не был готов увидеть больше того, как сильно он подвёл его, не среди множества других вещей.

— Но почему ты не сказал мне правду раньше, Рони? Или даже когда мы были внизу, в руинах?

Сердцебиение Рони участилось, когда он обменялся взглядами с Самсоном.

— Рони! — твёрдо сказал Джаск.

— Мы были у Хемлика, когда подслушали их разговор, — наконец, признался Рони. — Мы были в одной из кабинок.

Он едва мог в это поверить.

— У Хемлика?

Рони кивнул.

— Центр заключения сделок? — рявкнул Джаск. — Эта лачуга, с баром? Какого хрена вы там делали?

— Я искал решение, — сказал Рони, настороженно взглянув на него. — Я пытался раздобыть немного куркумы. И подумал, что лучше всего пойти к Хемлику и выяснить, есть ли какой-нибудь способ заполучить её. Я пытался заключить сделку с ведьмой, но они сказали, что куркума сейчас недоступна.

— Значит, теперь, возможно, ходят слухи, что мы что-то ищем? Рони, я не могу поверить, что ты был таким безрассудным! Как будто предлагать наши травы было недостаточно плохо, теперь вы могли вызвать вопросы о наших поставках. Неужели ты не подумал, что я был там и задавал свои собственные вопросы?

— Я должен был что-то сделать.

— Отправившись в этот кишащий людьми притон чёрного рынка? Вам повезло, что вы выбрались живыми!

В глазах Рони вспыхнуло нечто большее, чем паника. Казалось, на мгновение он был ошеломлён заботой Джаска. Застигнутый врасплох, чтобы напомнить Джаску, что он никогда раньше не показывал этого юноше.

Если быть диктатором стало более обычным делом, чем просто обладать авторитетом, то он действительно подводил свою стаю.

— И что теперь? — спросил Рони. — Теперь, когда ты всё знаешь. Ты собираешься изгнать меня? Изгнать нас обоих?

Джаск напряжённо выдохнул через нос, а потом прислонился спиной к каменному столу. Возможно, он тоже был причиной глупого решения Рони, как и наивность юноши, но это всё равно не оправдывало того, что он сделал. И это всё равно не оправдывало чувства вины, которое юноша сумел пробудить в себе.

— Вы бы это заслужили.

Губы Рони задрожали от такой несправедливости.

— Сколько раз ты хочешь, чтобы я извинился?

Джаск взглянул на Корбина.

Корбин приподнял брови. Он не стал бы озвучивать то, что, как они оба знали, было правильным поступком, но этого было достаточно для молчаливого, хотя и уважительного, упрёка, если Джаск быстро не избавит его от страданий.

И избавить его от страданий он мог, когда его осенила мысль.

Мысль, которая могла бы не только спасти их стаю, но и дать юноше шанс обрести самоуважение и одобрение, которых он явно так отчаянно добивался. Единственное, что он мог предложить ему в качестве хоть какого-то утешения прямо сейчас.

Он снова сосредоточил своё внимание на Рони.

— Так бы и было, если бы судьба не была к тебе благосклонна. По-видимому, ко всем нам.

Рони нахмурился. Он снова обменялся быстрым взглядом с Самсоном.

— Я тоже поспрашивал, — сказал Джаск. — И вы правы… куркуму сейчас невозможно достать в Блэкторне, если только вы не вращаетесь в нужных кругах. Есть ведьма, у которой всё ещё имеется немного. И кое-кто сказал мне, что единственный способ убедить её расстаться с этим запасом, это если ей прикажет сделать это кто-то более могущественный, чем она.

— Серрин? — спросил Рони.

Джаск кивнул.

Глаза Рони расширились.

— Вот что ты имел в виду там, в руинах, когда сказал, что лучшего времени для её появления не было. Но это здорово!

— Если, — продолжил Джаск, — я смогу заставить эту серрин прийти на шабаш и потребовать отдать куркуму, не дав даже намёка на то, что я держал её в заложницах, чтобы заставить её это сделать. Ведь мне не нужно говорить тебе, что может сделать с нами разъярённый шабаш злых ведьм, если они что-то заподозрят. Только, благодаря вам, теперь всё будет ещё сложнее, если просочатся слухи о том, что мы ищем поставщиков, — Джаск оглянулся на Корбина. — Похоже, нам придётся действовать быстрее.

— Как ты думаешь, ты сможешь заставить серрин сделать это? — спросил Рони.

Джаск взглянул на него.

— Ты сказал, что серрин не говорила об Альянсе. Ты сказал прямо при ней, что наткнулся на неё. Именно так она и считает? Она не знает о твоей сделке с вампирами?

— Только если они сказали ей что-нибудь об этом до того, как мы туда добрались. Но она не упомянула об этом.

— Так что вполне возможно, что, с её точки зрения, мы ничего не знаем об Альянсе.

Рони пожал плечами.

— Думаю, да.

— Отлично, — сказал Джаск. — Давай оставим всё как есть.

— Что задумал, Джаск? — спросил Корбин.

Джаск снова скрестил руки на груди.

— Если теория про Альянс верна, у нашей маленькой серрин есть собственная стая. И ты знаешь, что это значит.

— Рычаг воздействия, — сказал Корбин.

Джаск кивнул.

— Возможный рычаг воздействия. Есть только один способ выяснить это.

Корбин приподнял брови.

— Ты идёшь за ними? Ты собираешься вступить в Альянс?

— Я думаю, нам следует нанести им визит.

— Она не приведёт тебя к ним, Джаск

— Нет, сознательно нет. Но могу сказать, что она теперь точно знает, благодаря тем вампирам, которые, можно с уверенностью предположить, начали расспрашивать её до того, как туда добрались Рони и Самсон, что её тайная операция больше не является тайной. Держу пари, она хочет убраться отсюда, да побыстрее. Ей надо предупредить остальных… не говоря уже о том, чтобы убраться отсюда до того, как я узнаю. Предлагаю дать ей такую возможность.

Он взглянул на юношу. В его глазах наконец-то появилась надежда.

— Похоже, ты можешь вот-вот искупить свою вину, Рони, — сказал Джаск. — Если, конечно, ты готов к этой работе.

ГЛАВА 22

София продолжала целиться из пистолета в Джаска, несмотря на то, что услышала ещё какое-то движение позади себя.

Место было окружено — это было очевидно. Ей не следовало ожидать ничего меньшего.

— Ты подставил меня, — тихо прошипела она.

Джаск сделал ещё пару шагов по направлению к ней, так что оказался всего в нескольких метрах от неё. Он был в джинсах, простой рубашке и куртке, доходившей до середины бедра.

Она направила пистолет прямо ему в грудь, стараясь не отвлекаться на судорожные вдохи Дэниеля и заставляя себя не паниковать, сдерживать бешено колотящееся сердце, причём не только от адреналина, вызванного ситуацией, но и от того, что снова увидела его.

— Не очень гостеприимно, — сказал он, взглянув на пистолет.

— Пули ещё менее гостеприимны, поэтому предлагаю тебе оставаться там, где ты есть.

Джаск выдавил мимолетную улыбку, продолжая постепенно сокращать расстояние между ними.

— Скажи Корбину, чтобы он отпустил его, — предупредила она, даже сама поразившись твёрдости своего голоса, несмотря на дрожь в руках.

— Сначала брось пистолет, Фия, — сказал Джаск.

— Этого не случится.

Дэниел отчаянно хватал ртом воздух. Корбин, без сомнения, усилил хватку, чтобы подчеркнуть свою правоту. Он протянул его ещё на тридцать сантиметров вверх по стене. Ещё немного давления, и он сломает ему шею.

Она снова посмотрела на Джаска. Его спокойный взгляд прожигал всё чувство контроля, которое, по её мнению, она могла бы обрести. Но она держала руки вытянутыми, а палец на спусковом крючке.

— Ты пришёл сюда за рычагом давления, верно? — спросила она. — Вот, что ты имел в виду, когда сказал, что сможешь заставить меня сделать то, что ты хочешь. Что ж, это он. Ты убиваешь его, а я ничего для тебя не делаю.

Глаза Джаска слегка сузились. Он взглянул на Дэниеля, но недостаточно долго, чтобы отвлечь его внимание от Софии.

— Сколько там внутри?

Она незаметно облизнула пересохшие губы.

— Скажи Корбину, чтобы он отпустил его.

— Сколько?

По иронии судьбы, она знала, что правда об их уязвимости будет единственным, что может спасти Дэниеля. Кроме того, они сами узнают это достаточно скоро.

— Никого.

Джаск свёл брови к переносице.

— Ты что, в последнее время не смотрел новости? — спросила она. — Это делает просмотр очень красочным.

Между ним и Корбином произошёл какой-то невысказанный обмен мнениями.

— Это правда, — сказала она. — Остались только мы. Я и он. Так что, если он умрёт, вы зря потратите своё время. Пошли свой выводок проверить, если ты мне не веришь.

Джаск сделал ещё пару шагов по направлению к ней, и на этот раз она целенаправленно опустила пистолет, направив его в область таза. Он знал, что она не настолько глупа, чтобы пытаться убить его. Но она, вне всякого сомнения, понимала, что он не был столь уж уверен, что она не нанесёт ему неизлечимую рану.

Как бы то ни было, он приблизился к ней настолько, что пистолет коснулся его бедра.

Он накрыл её руку своей, отчего по ней пробежала дрожь, когда он направил пистолет себе в пах, к артерии.

— Туда будет более эффективно, — сказал он, насмешливо задержав на ней взгляд.

— Я знаю, как стрелять, — сказала она, его близость тревожно отвлекала. — Я хочу ранить тебя, а не убить.

— Ты нажимаешь на спусковой крючок, и тебе лучше надеяться на последнее.

Она могла бы просто нажать на спусковой крючок, чёрт возьми. Та Фия, которой она была двадцать четыре часа назад, сделала бы это. Но она знала, что сейчас не время поддаваться порывам. Слишком многое зависело от того, сделает ли она правильный выбор.

И когда он пристально посмотрел ей в глаза, их связь возобновилась, она не смогла. Она даже не могла отвести взгляд, несмотря на то, что Дэниел в отчаянии колотил ногой по стене.

Джаск довёл её руку до конца так, чтобы дуло было направлено в пол, что в равной степени позволило ему придвинуться ещё на пару сантиметров ближе.

— Брось его.

Она вызывающе выдержала его взгляд, когда он сжал её руку.

— Брось пистолет, и Корбин отпустит твоего друга, — добавил он.

— Тебе повезло, что я не повредила навсегда единственное, что у тебя есть.

Он почти улыбнулся.

— И что в этом было бы забавного?

Но когда он рукой прижал её ладонь к металлу, она поняла, что его терпение истощается так же сильно, как и её.

Сопротивление Дэниеля становилось всё слабее. Ещё немного, и ущерб для него будет необратимым.

Он поверил её словам о том, что они остались вдвоем. Если бы он этого не сделал, то дал бы Корбину добро на убийство Дэниеля просто для того, чтобы доказать свою точку зрения.

Точно так же, как и то, что они оба всё ещё были живы, доказывало, что он действительно нуждался в ней.

И когда это доказательство предстало перед ней, внезапно враг, стоявший перед ней — неожиданное неудобство, угроза — превратился во что-то совершенно другое, когда включился её стратегический мозг.

— Может, займёмся этим внутри? — спросила она. — Так, ты можешь сам убедиться?

— Это избавит меня от фырканья и пыхтения и сдувания дверей.

Она коротко рассмеялась.

— Мы оба знаем, что это не сказка.

— Нет? — сказал он, наконец, вытащив пистолет из её сопротивляющейся руки, когда Корбин одновременно опустил Дэниеля на пол. — Гензеля и Гретель не собирались убивать? Красавица никогда не была в плену у Чудовища? — он взял её за руку и повёл обратно к входу. — Гадкий утёнок стал жертвой не только за то, что он другой? Для меня это звучит как идеальная сказка.

Ведомые к шахте лифта, другие ликаны пронеслись мимо неё в тенях, оценивая периферию.

— Какой этаж? — спросил он её.

— Пентхаус, конечно.

Она взглянула мимо него на Дэниеля, которого Корбин едва удерживал в вертикальном положении. Пару раз он спотыкался, но его сознание, по крайней мере, в какой-то мере обнадеживало. Ей следовало бросить пистолет раньше, но немедленная капитуляция не принесла бы пользы ни одному из них. Дэниел бы понял. Хотя она не была уверена, что он с таким же пониманием отнесётся к её следующему шагу.

Когда они добрались до шахты, Джаск повёл её внутрь первой, Корбин и Дэниел шли рядом с ними, ещё пара ликанов замыкала шествие.

Джаск придвинулся вплотную к ней, прижавшись грудью к её спине, его дыхание касалось её волос. Было что-то странное в том, чтобы находиться рядом с ним вдали от комплекса, но у него всё ещё было то же характерное самообладание — от него исходило то же чувство собственности на любое пространство, в котором он находился.

Один из ликанов захлопнул за ними ворота, и Джаск нажал кнопку, запускающую лифт на подъем.

— Использовать меня в качестве живого щита… как по-рыцарски, — заметила она.

— Просто занимаю предпочтительную позицию рядом с тобой, милая, — насмешливо произнёс он ей на ухо.

Она снова взглянула на Дэниеля, который, нахмурившись, смотрел на неё. Она тут же вырвалась из-под его пронизывающего взгляда, внезапно почувствовав себя неуютно в его присутствии.

Джаск вытащил второй из её пистолетов из набедренной кобуры и передал его другому ликану сзади, прежде чем похлопал Софию по заду.

Эй! — рявкнула она, пытаясь отстраниться, прежде чем увидела, что Корбин тоже обыскивает Дэниеля. — Ты никогда не слышал о том, чтобы просто спросить?

Джаск улыбнулся ей в ухо.

— Постарайся не принимать это близко к сердцу.

Он скользнул рукой вниз по её бедрам и стал рыться в карманах. Он вытащил два шприца.

— Мило.

— Они мои, — угрюмо сказала она.

— Что твоё, то и моё, дорогая. Разве не так это бывает?

Он сунул руку в карман на её бедре и обнаружил, что он пуст. Корбин передал ему ключи Дэниеля.

Когда лифт резко остановился, Джаск поменял хватку с левой руки на правую и вытащил свой собственный пистолет.

Корбин сделал то же самое, уравновешенный и готовый, как и вожак его стаи.

— Работа металлом, — заметила она. — Какое разочарование. Мальчики, вы забыли подпилить ногти сегодня утром?

Но на этот раз Джаск не ответил. Он был слишком сосредоточен на том, что потенциально ждало его впереди. Очевидно, он поверил ей достаточно, чтобы провести расследование без полномасштабного налёта, но не настолько, чтобы ослабить свою защиту. Она задавалась вопросом, стал бы он так быстро использовать её в качестве щита, если бы искренне думал, что они в опасности. По какой-то причине она верила, что это не так.

Он отодвинул ворота, звук скольжения металла по металлу эхом отдался в тишине. Джаск вышел первым вместе с Софией, Корбин с Дэниелем — сразу за ним.

Она вздрогнула, когда Джаск направил свой пистолет на камеру видеонаблюдения слева от двери, а затем аккуратно разрядил его. Камера зашипела, прежде чем погасла, как брошенный бенгальский огонь.

Затем все четыре ликана остановились.

Она знала, что они делают. Они прислушивались, не говоря уже о том, чтобы оценивать запахи, распространяющиеся по воздуху, незаметные для человека. При почти полном отсутствии ветра они смогли бы уловить человеческие запахи, всё ещё сохранившиеся с прошлых часов. Не только это, но и тонкости между этими ароматами дали бы им некоторое представление о численности.

Его кивок в сторону Корбина сказал ей, что он удовлетворён тем, что ему удалось уловить на данный момент, но он оставался настороже. Он подвёл Софию к двери, поймал ключи, которые бросил ему Корбин, и повернул их в замках.

Дверь со щелчком открылась.

— После тебя, милая.

Она знала, что это была его последняя проверка, чтобы почувствовать любое колебание.

Она одарила его насмешливой улыбкой.

— Трус, — заявила она, а затем распахнула дверь и вошла внутрь.

* * *

Он не выпускал Фию из виду, невзирая на тишину, исходящую изнутри; несмотря на тот факт, что единственными запахами, которые он смог уловить, были запахи двух людей, которых они держали; независимо от того, что её непринуждённая прогулка была явным признаком того, что она говорила правду.

Его взгляд опустился к её заду, несмотря на то, что он был скрыт её нелицеприятной одеждой. Это была униформа того же фасона, в которой он впервые увидел её — суровое напоминание о том, кем она была.

Он заглянул на кухню слева и на свалку в комнате справа от себя.

— Подожди! — крикнул он, когда она достигла порога впереди.

Он дал знак Фелану и Коннору проверить комнаты, мимо которых он только что прошёл, прежде чем снова сократил расстояние между собой и Фией.

Удивительно, но она сделала то, что он сказал, хотя и вела себя как ребёнок, которому не разрешают переходить дорогу. Она скрестила руки на груди в усталом негодовании, а затем прислонилась спиной к дверному косяку, слегка приподняв брови и засунув язык за щёку.

Было время, когда подобная поза выбесила бы его до чёртиков, но теперь она была омрачена её уступчивостью. Ещё один маленький триумф с его стороны.

Он вошёл в дверной проём рядом с ней, положил руку ей на поясницу, чтобы провести внутрь, движение, которое, как он мог сказать, было опасно интимным по тому, как она напряглась. Но, как ни странно, она не протестовала.

Он жестом велел Фелану и Коннору проверить коридор в дальнем конце гостиной, но только для того, чтобы поймать на себе пристальный взгляд спутника Фии. Свирепый взгляд, направленный на его задержавшуюся руку.

Он почти чувствовал запах территориальности, просачивающийся из человеческих пор — явный признак того, что отношения между Фией и её компаньоном не были чисто деловыми. Улики были потенциально фатальными, не в последнюю очередь, если бы он продолжал смотреть на Джаска так, как смотрел.

Фелан и Коннор вернулись с сообщением, что всё чисто.

— Я же говорила, — сказала Фия, разрывая их физический контакт и отступая назад.

— Проведи ещё одну полную проверку здания вместе с остальными, — проинструктировал Джаск Фелана. — Предупреди меня, когда закончишь.

Фелан кивнул и вышел из комнаты вместе с Коннором.

Джаск жестом пригласил Фию присоединиться к нему за обеденным столом. Корбин последовал за ним с её компаньоном с кислым лицом.

Джаск выдвинул стул во главе стола для себя и соседний — для Фии.

Корбин занял место во главе стола на противоположном конце, посадив мужчину рядом с Фией.

— Так что же случилось с остальными твоими товарищами? — спросил Джаск.

Она откинулась на спинку стула, сложив на груди руки, что выдавало её раздражение.

— Посмотри в ноутбуке, — сказала она, указывая на середину стола.

Он протянул руку и придвинул его к себе. Откинул крышку и открыл последнюю страницу, на которой он был открыт браузер. Он пролистал новостные репортажи. В лучшем случае это были посредственные отрывочные вести о том, как власти искали зацепки.

— Всего восемь, — объявила Фия. — Менее чем за три дня. Учитывая, что я, Дэн и ещё четверо исчезли, это насчитывает, как минимум, четырнадцать человек из нас. Ещё четверо пока неизвестно где и как.

— Итак, Альянс раскрыт, — объявил Джаск.

— Ты уже знаешь это, — резко сказала она. — Не сомневаюсь, что Рони сообщил тебе, что изначально именно по этой причине я и оказалась в руинах. Ведь Рони рассказал тебе обо мне, не так ли?

Он снова посмотрел на изображения. Мысль о том, что Фия могла закончить так же, заставила его испытать глубокое беспокойство, а он не мог допускать себе таких чувств. Казалось, её серринность была единственным, что спасло её. Плюс Рони, который оказался не в том месте и не в то время. Или, судя по тому, как он снова чувствовал себя рядом с ней, в нужном месте в нужное время.

Она была по уши в дерьме. Слишком глубоко увязла. Но также теперь присутствовало постоянно растущее чувство, что и он тоже увязал вместе с ней. А впоследствии увязнет и его стая.

— Кто несёт ответственность?

Она пожала плечами.

— Хрен его знает.

Она старалась выглядеть уверенной в себе, собранной. Но теперь он слишком хорошо знал её глаза. Она облажалась, и она это знала — что делало тот факт, что она так поспешно покинула безопасные стены предприятия, раздражающе необдуманным на его вкус.

Он подвинул ноутбук по столу к Корбину.

— Так, так, — заметил Джаск, откидываясь на спинку стула и складывая руки на груди, чтобы скопировать её позу. — Разве ты по уши в этом? Но опять-таки, ты, в самом деле, пыталась расправиться с Калебом Дехейном. Это делает тебя не просто сумасшедшей, но и склонной к самоубийству.

— Зависит от точки зрения.

— Ты взяла на себя Калеба Дехайна, и ты оказалась достаточно слаба, что потерпела неудачу.

— Может быть, с первой попытки.

— Выходит ты и твоя армия, — он склонил голову набок в сторону того, кого, как он теперь знал, звали Дэн, — направлялись на второй раунд, так? — он наклонился вперёд, положив руки на стол. — Неужели ты настолько самонадеянна, что не имеешь представления о том, кто такой Калеб Дехейн? Сколько у него здесь власти? На что он способен?

— Вот именно, — сказала она.

— Значит, ваша группа — Альянс — действительно тогда убирала всех ключевых игроков?

Она не сводила с него серьёзного взгляда.

— Кем, твою мать, ты себя возомнила, Фия?

Его яд, казалось, на мгновение шокировал её, но она быстро скрыла это.

— Если ты так гордишься тем, что делаешь, почему ты прячешься? — спросил он. — Почему тайная операция?

— Это делает нас более эффективными.

— Ты всерьёз полагаешь, что это кому-нибудь поможет?

— А какая есть альтернатива? Люди имеют право жить без страха. Люди вынуждены жить здесь, потому что их собственный вид отвернулся от них. Люди в Лоутауне и Блэкторне должны чувствовать себя в безопасности… по крайней мере, те, у кого нет другого выбора, кроме как быть там.

— Значит, вы убираете ключевых игроков, потому что это поможет?

— Мы уничтожаем преступный мир и восстанавливаем человеческий контроль.

Он рассмеялся от чего-то неприятного в глубине души над наивностью и невежеством её убеждений.

— Преступный мир третьего вида — единственное, что удерживает это место вместе. Разве ты этого не видишь? Вы понятия не имеете, как это здесь работает? И кто вместо главных игроков займёт место? Зэки, которые бродят здесь по улицам?

— Я знаю, на что способны такие, как Калеб Дехейн.

— Именно… и так думает любой в Блэкторне и Лоутауне, кто подумывает о том, чтобы переступить черту дозволенного. Этим местом управляют жёстко и безжалостно, потому что так требуется. Главным образом для того, чтобы держать в узде отбросы общества, которые, по мнению ваших властей, не подходят для того, чтобы дышать с ними одним воздухом. Это должно было быть нашим пространством, а не свалкой для ваших ненужных объектов. Ты серьёзно думаешь, что это место станет лучше, если ты поставишь во главе таких, как ты? Ты, правда, настолько самонадеянна? У нас здесь есть баланс… баланс, за поддержание которого мы боролись. Так кем, твою мать, ты себя возомнила, приходя сюда и пытаясь его нарушить?

Её взгляд опустился на стол, но вскоре она снова посмотрела на него.

Но она знала, что он прав. Он мог видеть это в её глазах. Услышать это в её отсутствии аргументов.

Он откинулся на спинку стула, снова скрестив руки на груди.

— Я был в твоём чёрном списке? Я был следующим?

— Ликанов не было на нашем радаре.

— Почему? Что делает нас такими разными в твоих глазах?

— Я никогда этого не говорила.

— Но ты видишь различия даже внутри третьего вида, верно? Что даёт вам право выносить по нам суждения? Принимать решения о том, кому жить, а кому умереть? Вы ничем не лучше властей, которые подвели вас, и вы даже не можете этого увидеть.

— Мы совсем не такие, как они. Они о деньгах, власти и…

— А что тебя интересует, если не власть? Как ты оправдываешь свои действия?

— Мы не можем позволить вампирам править.

— И вот так вы к этому подходите?

— Мы должны что-то сделать.

— И поэтому вы вторгаетесь в наш район, в наши дома.

— Это тщательно спланированная операция.

— Полная осуждающих фанатиков. Извини меня, если я не в восторге и не обнадёжен. На чём ваша операция заканчивается, Фия? Где вы проведёте черту? Потому что, как я понимаю, всё, что представляет опасность для вампиров, является риском для моей стаи. Один третий вид, все третьи виды.

Её глаза вспыхнули.

— Всё совсем не так.

— Это ты так говоришь. Но согласны ли с этим те, кто остался от вашего так называемого Альянса? — он посмотрел на Дэна. — Ты притих. На чём вы стоите?

Он почувствовал, как волосы на затылке человека встали дыбом, когда их взгляды встретились. Дэну не хватало ни дерзости Фии, ни смелости посмотреть ему в глаза и сказать то, что он думал. На самом деле Дэн сдался относительно быстро. Очевидно, его репутация действительно опередила его.

— Неважно, где кто стоит или стоял, — сказала Фия, возвращая его внимание. — Давай посмотрим правде в глаза… что бы ни случилось, и, несмотря на то, что ты знаешь сейчас, я всё ещё нужна тебе.

Он слегка приподнял брови.

— Правда?

— Я всё ещё жива, и он всё еще жив, — сказала она, указывая на Дэна. — Для меня это достаточное доказательство. Каков бы ни был твой план, я всё ещё его часть. Точно так же, как в ту минуту, когда ты забрал меня из тех руин, ты оказался вовлечён во всё, во что вовлечена я. Ты и твоя стая. Возможно, я не смогла защитить своих, — заявила она. — Но тебе лучше надеяться, что со своей ты справишься лучше.

Она озвучила его мысли, и не в последнюю очередь теперь, когда он увидел масштабы того, во что был втянут её Альянс.

— Нам заплатили за то, чтобы мы нанесли удар по Дехейнам, — добавила она ни с того ни с сего.

Глаза её спутника неодобрительно вспыхнули при её откровении, что только придало вес правдивости её словам.

Слова, которые подняли сложность ситуации на совершенно новый уровень.

— Они были в нашем списке, но не долго, — объяснила она. — Они были нашим кульминационным моментом вместе с Кейном Мэллоем. Но их подтолкнули вперёд.

— Вот тебе и самосуд.

— Это был одноразовый случай.

— Кем оплачено?

— Мы не знаем. Что мы знаем точно, так это то, что они богаты, могущественны, не любят пачкать руки, и им насрать на ваш так называемый кодекс Блэкторна. И, похоже, они ответственны за то, что хотят заставить Альянс замолчать, чтобы это известие не дошло до Калеба, точно так же, как я предполагаю, они захотят заставить замолчать тебя, если узнают, что я у тебя. У вас в городе появился ещё один игрок, Джаск. И я уверена, что в наших обоих интересах выяснить, кто именно.

Её взгляд не дрогнул, что было так же впечатляюще, как и её решение вести переговоры. На самом деле, каждое решение, которое она принимала с тех пор, как он вышел из тени, было разумным.

Какой бы раздражительной она по-прежнему ни была, это была совершенно другая сторона Фии — та сторона Фии, которая была нужна ему для его собственного дела. И, как бы ему ни было неприятно находить в ней ещё одну привлекательную черту, это новое отношение определенно возглавляло список причин, по которым она ему нравилась.

Этому не помогало и знание того, что за этим разоблачением скрывалось её признание, её принятие того, что сейчас она уязвима. Что она нуждалась в нём. Это было не только идеально для того, чтобы заставить её делать то, что он хотел; более того, это потенциально связывало их на совершенно другом уровне.

— Ты предлагаешь обмен на свою жизнь, Фия?

— Тот, кто хочет моей смерти, может представлять опасность и для тебя. И я — твоя идеальная приманка, чтобы выяснить, кто это. Так что да, я торгуюсь. Если ты хочешь, чтобы я делала то, что хочешь ты, ты поможешь мне получить ответы, которые нужны мне. Помоги мне убрать этого игрока, и тогда я помогу тебе.

— Что? — пробормотал Дэниел себе под нос, не в силах скрыть потрясения.

— Меня подобрал с улицы вампир по имени Марид, — добавила Фия, игнорируя его. — Он меня продал. Мы выследим его и выясним, знает ли он, откуда взялись деньги. Если это не удастся, мы выясним, кем были те два вампира, которые забрали меня, и узнаем это от них. Мы как-нибудь отследим это до источника. Мы убьём того, кто разрушил Альянс, и тогда я сделаю то, что ты хочешь. Это единственная сделка, которую я тебе предлагаю.

Он скрестил руки на груди, заставляя её ждать его ответа.

— Итак, по сути, ты просишь меня о помощи.

Она нахмурилась, выводя свою обиду на новую динамику в отношениях между ними, не говоря уже о том, что он подшучивал над ней из-за этого. Но всё же ей удавалось держать себя в руках, что ещё больше усиливало его восхищение её новым самообладанием.

— Я не дура. Я знаю, что в одиночку не получу никаких ответов.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе с твоими разглагольствованиями о мести.

— Я хочу справедливости. Ты ведь понимаешь это, верно? Лучше, чем большинство.

Он посмотрел на стол, провёл пальцами по неровной поверхности.

— И почему ты думаешь, что я не участвую в уничтожении твоего Альянса? — он снова посмотрел на неё, ему понравился испуганный взгляд в её глазах. — Почему ты так уверена, что тебя не вернули в комплекс именно по этой причине?

ГЛАВА 23

Сердце Софии ёкнуло.

Джаск не дрогнул. Его глаза ничего не выдавали.

У неё звенело в ушах в тишине комнаты. Она почувствовала, как Дэниел напрягся рядом с ней.

Джаск наклонился вперёд, заглянул глубоко в её глаза.

— Вот что интересно, откуда ты знаешь, что это не я заплатил тебе за убийство Дехейнов?

— Потому что нас нанял вампир.

Если Дэн был прав. Если Эбби говорила правду. У неё скрутило желудок, она надеялась, что так оно и было, и не только потому, что её новообретённый план только что рухнул, если нет. И потому, что она не могла смириться с тем, что Джаск может быть настолько жестоким, чтобы так с ней играть.

Он слегка приподнял брови.

— Да ну?

Она кивнула, неуверенная, следовало ли ей раскрывать подробности.

— Хватит, я знаю, что ты надо мной издеваешься.

Его улыбка была мимолетной.

— Но ты ведь не знаешь, не так ли, Фия? Ты разгуливаешь здесь со своими суждениями, принципами и полностью заряженным пистолетом и понятия не имеешь, с чем имеешь дело.

У неё так свело живот, что стало больно. Она не потрудилась сделать глубокий вдох, чтобы успокоить бешено бьющийся пульс.

— Я сражаюсь с кем-то, кто уничтожил мою стаю и неизбежно придёт за твоей. Нам нужно объединиться, Джаск.

Он знал, что она поднимает руки — не в знак капитуляции, а в попытке укрепить свои ресурсы. Она могла только надеяться, что Джаск был достаточно умным лидером, чтобы хотя бы подумать об этом.

Более того, она надеялась, что он будет искать причину не убивать её.

— Могу я поговорить с тобой, Фия? — спросил Дэниел, и в его тоне было что угодно, только не просьба.

Его глаза предупреждающе вспыхнули, взгляд, который задел её больше, чем, по её мнению, должен был — как будто её отчитал родитель в присутствии новых друзей.

— Открытый форум, — заметил Джаск, давая от её имени разрешение Фии — шаг, вызвавший недовольный взгляд в его сторону.

— Наедине, — сказал Дэниел.

Джаск коротко выдохнул.

— И вы бы хотели, чтобы вас обслуживали официанты?

— Пять минут, — сказал Дэниел. — Вот и всё.

— Нам тоже нужно пять минут, — вмешался Корбин, его глаза были такими же серьёзными, когда он встретился взглядом с Джаском. — Тебе так не кажется?

Джаск снова перевёл взгляд с Дэниеля на Фию. Он встал и направился к кофейному столику. Он порылся в содержимом открытой коробки, прежде чем вернулся с парой рулонов клейкой ленты. Он бросил один Корбину, другой оставил себе. Он подошёл к Софии сзади и завёл ей руки за спину.

— Это действительно необходимо? — спросила она, но знала, что протестовать физически бесполезно. — Я не настолько глупа, чтобы что-то натворить.

— Я видел тебя в действии, помнишь? — сказал он в опасной близости от её уха. — Так что прости меня за то, что я не доверяю ни единому твоему слову.

— Взаимно, — сказала она и поморщилась, когда он обмотал скотчем её запястья, прикрепляя их к стержням на спинке стула.

Корбин сделал то же самое с Дэниелем.

— Пять минут, — сказал Джаск, а затем вышел из комнаты и направился по коридору, Корбин последовал за ним по пятам.

— Объединяешься с Джаском Тао? — зашипел Дэниел, как только они скрылись из виду. — Что за хрень?

— У меня ведь нет особого выбора, не так ли? Разве не ты сам сказал, что у меня нет ни единого шанса получить ответы там?

— Что случилось с тем, что ты сможешь справиться с этим в одиночку? Появляется Джаск Тао, и ты отказываешься от своего боевого клича?

— Всё совсем не так. Я максимально использую те преимущества, которые у нас есть. Это называется быть стратегом. Я пытаюсь сохранить нам обоим жизнь. Он всё равно собирается использовать меня, так что мы вполне можем что-нибудь из этого извлечь.

— Использовать тебя для чего?

— Я не знаю.

Он нахмурился.

— Хрена с два, ты не знаешь.

— Не знаю.

Ему не нужно было знать все её теории о Кейне Мэллойе — особенно теперь, когда она сама не была столь убеждена.

— Но это единственный способ узнать.

— Мне это не нравится. Мне всё это не нравится.

Она тоже не понимала всего целиком и полностью. Не тогда, когда объединиться с Джаксом означало также отложить её звонок сёстрам.

— Тогда что ещё ты предлагаешь?

Он уставился на неё, затем нетерпеливо выдохнул и отвёл взгляд.

— Джаск — чертовски мощная сила, и мы оба это знаем, — напомнила ему София. — Я видела этих ликанов в действии. Они чертовски хорошие союзники, Дэн. Так что, как бы мне ни было неприятно это говорить, он нам действительно нужен, по крайней мере, до тех пор, пока мы не узнаем, с кем имеем дело.

— Выходит, мы объединяемся с третьим видом. Разве это не ломает весь наш код? Разве это не то, о чём ты говорила раньше? Немного лицемерно, не правда ли?

— Либо я позволяю ему вынудить меня сделать всё, что он хочет, либо мы заключаем сделку сейчас и убеждаемся, что все мы что-то получим от этого. Мы в долгу перед Альянсом, перед теми, кого мы потеряли. Мы обязаны довести это до конца.

— И откуда ты знаешь, что он не замешан в этом? Почему ты так уверена, что он кичился над тобой, когда говорил это? Он прав, мы ничего не знаем о политике третьих видов. Что, если они все объединились против нас? Что, если им нужны только остальные четверо? Я не могу поверить, что ты упустила эту информацию, Фия. Может быть, это единственная причина, по которой мы сейчас живы.

— То, что случилось с Альянсом, не сводится к нему.

— Как ты можешь говорить это с такой убеждённостью?

— Потому что я его знаю.

Дэниел нахмурился. Что-то промелькнуло в глубине его глаз.

— Что именно произошло между вами двумя в том комплексе?

— Ничего.

— Ничего? Я не слепой, Фия. Я видел, как он смотрит на тебя. То, как ты на него смотришь. То, как он обошёлся с тобой там. Я услышал ваш стёб в шахте. Остальных из нас с таким же успехом могло там и не быть.

Она отшатнулась от обвиняющего взгляда, но его слова проникли глубоко. Она не думала, что Джаск смотрел на неё каким-то особым образом. По крайней мере, она такого не видела. От перспективы этого её внутренности запорхали.

— Ты говоришь глупости.

Он приподнял брови.

— Серьёзно? Вы оба сидите там, глядя друг другу в глаза, и между вами проходит сотня безмолвных сообщений. Давай же, Фия.

Жар прилил к её щекам, её желудок сделал кувырок. Она сохраняла мимолетный зрительный контакт.

— Никогда не думала, что ты такой поэтичный, Дэн.

— А я и не подозревал, что ты такая доверчивая. Похоже, его обаяние действительно убийственное. Я ожидал от тебя большего. Ты спала с ним?

Настала её очередь нетерпеливо выдохнуть, когда она посмотрела на стену. Использование слова «доверчивая» было слишком оскорбительным, слишком правдоподобным, чтобы она не воспользовалась моментом и не заставила себя оглянуться на него.

— Я играю в игру, — сказала она, убеждая не столько его, сколько себя.

— С Джаском Тао? Ты совершаешь большую ошибку, Фия, — сказал он. В его глазах стояло разочарование. — Я твой друг, и это одно из озер, в которое ты не хочешь войти. Эти долгие взгляды, украденные улыбки…. вы уже зашли слишком далеко.

— И я зайду так глубоко, как мне нужно, чтобы довести это дело до конца, — тихо сказала она. — Потому что я не отступлю.

* * *

— Ты же не рассматриваешь это всерьёз, — сказал Корбин. — У нас нет времени.

Джаск скрестил руки на груди и прислонился спиной к кухонной стойке.

— Помни, мне нужно, чтобы она была рядом, а не упиралась каблуками.

— Тогда скажи ей, что она блефует… надави на её бойфренда.

— Это не сработает. Ты видел её в действии. Она просто не из тех, кто отрезает себе нос назло своему лицу; она покончит с собой только для того, чтобы заставить меня страдать, особенно если она сочтёт, что проиграла. И теперь мы знаем, что в городе определённо есть ещё один игрок, и он нужен нам ещё больше.

— Игрок, который уже собирается задавать вопросы о том, что случилось с его приспешниками, не говоря уже о пропавшей заложнице. Кто-то, кто потенциально осмелился выступить против Калеба. Ты уверен, что это тот, за кого нам следует браться? И если это вампир, ты же знаешь, что нас могут расценить как принимающих чью-то сторону здесь. Ты же понимаешь, к чему это может привести. И если мы отправимся туда с ней, это только привлечёт внимание к тому факту, что она у нас есть.

— А что, если им заплатил не вампир, Корбин? Что, если мы были правы с самого начала — только ОКТВ использует не ведьм, а Альянс? Что, если они используют их как козлов отпущения, как и нас, только на этот раз, чтобы добраться до Калеба вместо Кейна? И зная, что может сделать с ними ещё одно судебное дело, на этот раз они уничтожают улики.

Корбин оглянулся через плечо на заколоченное окно, прежде чем снова посмотрел на Джаска.

— А как насчёт того, чтобы мы держались особняком? Это не является нашим приоритетом. Калеб Дехейн более чем способен сам о себе позаботиться.

— Если это ОКТВ снова портачит в этом районе, нам нужно знать. Нам всем нужно знать. Это в такой же степени касается защиты друг друга, как и нашей собственной спины. И это произойдёт только одним способом.

— А что, если она тебя обманывает? Мы не знаем, что за этими смертями стоял Альянс. У нас есть только её слова. Откуда нам знать, что они не живы-здоровы и не готовы тебя убрать?

— Я ей верю.

Корбин поднял брови.

— Настолько однозначно?

— Я знаю, когда она лжет. И я знаю, когда она напугана. И прямо сейчас она напугана, Корбин. Ты видел фотографии. Ты читал, что случилось с остальными из них. Она облажалась и знает это. Если я получу имя, которое она ищет, мне будет о чём поторговаться.

Выражение глаз Корбина было слишком красноречивым.

— Она тебе небезразлична, не так ли?

— Я забочусь о нашей стае. Мне небезразлично, что происходит в Блэкторне.

Зная его слишком хорошо, Корбин приподнял брови.

— Я предупреждал тебя. Я предупреждал, не переходить на личности.

— Я не делаю ничего такого, что могло бы поставить нас под угрозу. Я справлюсь с этим. Я могу с ней справиться. Мы получим ответы, которые нам нужны, а затем получим то, что нужно нашей стае.

— Тогда я иду с тобой.

— Нет. Мне нужно, чтобы ты был моими глазами и ушами там, в комплексе. Забери Фелана и остальных с собой. И Дэна. Я разберусь с Фией сам, — сказал он, отстраняясь.

— Давненько я такого не видел, — заметил Корбин.

Джаск повернулся к нему лицом.

— Чего?

— Этого взгляда в твоих глазах. Того, который появляется, когда ты упоминаешь её имя.

— У тебя какие-то проблемы с этим, Корбин?

Корбин оторвался от стойки.

— Нет, если ты твёрдо уверен, что знаешь, что делаешь, — сказал он, проходя мимо него. Он послал ему проблеск улыбки. — Я просто никогда не думал, что увижу это снова.

* * *

Дэниел отвел взгляд, выражая неодобрение её решению, несмотря на то, что знал, что альтернативы нет.

Но как бы она ни оправдывала это перед самой собой, существовала столь же веская причина заключить сделку с Джаском. Причина, вызванная чувствами, вспыхнувшими с новой силой в тот момент, когда она снова увидела его.

Поскольку, пусть она и ненавидела это больше, чем необходимость заключать с ним сделку, она не была готова отпустить его. Увидев его снова, это был не просто шок; это принесло облегчение. Принесло странное и чуждое чувство безопасности, даже несмотря на то, что его стая окружила её.

И когда он снова вошёл в гостиную, когда остановился по другую сторону стола, а Корбин рядом с ним, она затаила дыхание в надежде, что какая-то часть его чувствовала то же самое. Но если нет, то всё вот-вот станет болезненным и беспорядочным.

— Мы заключаем сделку, — сказал он.

Сердце Софии подпрыгнуло, но она заставила себя сохранять спокойствие, когда он пересёк комнату и направился к ней.

— Умный ход, Джаск, — это было всё, что она смогла заставить себя сказать.

Корбин обошёл стол и остановился позади Дэниеля. Достав из кармана нож, он разрезал ленту, а затем поднял его, как будто он был всего лишь ребёнком.

— Что вы делаете? — спросила она, посмотрев сначала на Корбина, потом на Джаска.

— Он возвращается в комплекс вместе с Корбином, — объявил Джаск.

— Ни за что! — запротестовал Дэниел. — Мы идём как команда.

— Мы с Фией справимся с этим одни. Не так ли, Фия?

Джаск впился в неё взглядом, и нервы скрутили её желудок. Они с Дэниелем работали вместе уже несколько месяцев. Они доверяли друг другу, были неразрывны. Оказаться на улицах Блэкторна наедине с Джаском было совершенно новым пространством.

— Я хочу, чтобы он пересёк границу Лоутауна, — настаивала она.

— Он направляется в комплекс. Я не рискну тем, что его могут поймать. И я не собираюсь спорить по этому поводу, Фия.

Она взглянула на Дэниеля — на беспокойство и уныние в его глазах. Он так же хорошо, как и она, знал, что спорить бесполезно. Она опустила взгляд.

Когда она подняла глаза в следующий раз, их уже не было.

Тишина пустой квартиры, одиночество от пребывания наедине с Джаском внезапно показались гнетущими. Этому не помогло и то, что он остался стоять перед ней, скрестив свои мощные руки на груди и оценивающе глядя на неё.

Она пожала плечами, напоминая ему, что всё ещё привязана к спинке стула.

— Когда будешь готов.

Он выдвинул стул, на котором сидел раньше, положил руку на сиденье между её ног и притянул её вплотную к себе, как только сел.

— Давай сначала установим несколько основных правил.

Она окинула взглядом длину его изящно отточенной руки, которая теперь касалась её плеча, когда он ухватился за спинку стула.

— Ты делаешь то, что я говорю, когда я говорю, как я говорю.

Она приподняла брови.

— Это всё?

— Я серьёзно, Фия. Показываешь даже намёк на то, что являешься обузой, и я отменяю сделку и забираю тебя обратно в комплекс. Ты меня понимаешь?

— Непослушный шаг… да, да, я понимаю.

Он прищурил глаза, напомнив ей, каким опасно бескомпромиссным он может быть. А также напомнив, что он согласился с её планом только потому, что в нём был смысл, а не потому, что он этого хотел.

Последнее причинило больше боли, чем, по её мнению, должно было быть.

— Это не шутка, Фия.

Она нахмурилась.

— Ты мне будешь рассказывать.

Он задержал её взгляд еще на мгновение, прежде чем встал, напомнив ей о той же силе присутствия, которую она чувствовала, когда смотрела на него с пола руин. Присутствие, в котором она была уверена, поможет вытянуть правду из Марида, не говоря уже о двух других вампирах, которых им, возможно, придётся выследить.

— Итак, как давно ты знаешь, — спросила она, когда он встал у неё за спиной, — обо всём этом?

— О твоём участии в Альянсе? С тех пор, как Рони решил сказать мне правду, а не возвращаться в изолятор.

Она почувствовала, как он разрезал первую полосу скотча.

— До того, как я увидела его на игровом поле?

— Да, до того, как ты проснулась сегодня днём.

Это было так давно. Сейчас казалось целую жизнь назад.

До того, как она занялась с ним сексом.

Что означало, что он занимался с ней сексом, зная, что подставляет её. Без сомнения, её урок плавания в равной степени был частью его плана, чтобы убедиться, что она доведёт начатое до конца. Всё то время, пока она думала, что играет с ним, он играл с ней.

Глубоко внутри вспыхнул гнев — не только из-за того, что он обманул её, но и из-за того, что она осмелилась начать что-то чувствовать к нему в процессе. Это был резкий сигнал к пробуждению от того, с чем она имела дело. Он стремился к тому, что мог получить, так же сильно, как и она. И она напоминала себе об этом каждый раз, когда чувствовала, как её сердце замирает, когда их глаза встречаются.

— Как ты нашёл меня, Джаск?

— Помогло кое-что, пришитое к подолу туники, которую дал тебе Рони.

Она нахмурилась.

— Ты унюхал меня?

— Я был прямо за тобой с того момента, как ты вошла в туннель.

— Это был ты, не так ли? Ты был тем, кто расправился с мужчинами, преследовавшими меня ранее?

Он разрезал последний кусок скотча.

— Значит, я уже трижды спас тебе жизнь.

Он снова поравнялся с ней и одной рукой вогнал лезвие обратно в футляр.

Она сердито посмотрела на него исподлобья.

— Не помню, чтобы я когда-нибудь просила.

Он снова скрестил руки на груди.

— Если не считать сейчас.

— Только потому, что у меня нет выбора. Там что-то плохое, Джаск.

— Я знаю.

Она пристально посмотрела ему в глаза, и ей не понравилось, что она заметила в них беспокойство.

— И у нас есть всего несколько часов до рассвета, чтобы выяснить, что именно, — добавил он.

Их внезапное чувство понимания и согласия показалось ей слишком чуждым, чтобы с ним справиться.

Она встала.

— Тогда давай покончим с этим.

ГЛАВА 24

— Мы пройдём мимо старой церкви, — сказала София, направляясь обратно через территорию фабрики. — На одной из мощёных боковых улочек есть захолустный бар, который является главным местом встреч Марида, особенно для заключения деловых сделок, — она взглянула на Джаска, чувствуя, что он впечатлён. — Я многое знаю о том, что происходит в этом районе. Это моя работа, помнишь? Кроме того, он был следующим в моём списке подозреваемых.

— Ты собиралась преследовать Марида?

— Этот вампир — отброс общества. И я сама перекинусь с ним словечком, когда мы встретимся… не только о том, что он сделал со мной, но и спрошу за всех остальных, кому не так повезло.

Она повернула налево, направляясь обратно по улице, которая привела её сюда. Этот путь вёл снова через центр, но другого способа добраться туда не было, если только они не воспользуются более трудоёмким обходным путём.

— Так вот как ты смотришь на то, что делаешь? Как на работу? — спросил он.

— Как бы ты на это посмотрел? — она быстро взглянула на него. — Я так понимаю, ты знаешь, чем занимается Марид: покупает и продает людей на улице, словно они товар первой необходимости?

— Среди прочего.

— Ты согласен с этим?

Он нахмурился.

— Ты даже об этом спрашиваешь? Большинство представителей третьего вида презирают его.

— Так почему же никто никогда ничего с ним не сделал? Почему никто ничего не делает с тем, что здесь происходит?

— Каждому своё — таково правило в Блэкторне.

— Но где-то, конечно, должна быть проведена граница. Должны быть правила, базовый моральный кодекс, иначе любое общество рухнет.

— Это общество выживало без гражданской войны более восьмидесяти лет с тех пор, как появились правила. Таков кодекс.

— Не слышите зла, не видите зла, не говорите зла. Или, как я люблю говорить, прячете голову в песок.

— Это называется выживанием, Фия. У некоторых из нас нет пункта об отказе от участия. Это кстати напомнило мне — ты так и не ответила на мой вопрос. Зачем это делать? Зачем ради этого отказываться от своей жизни в Саммертоне? Серрин или нет, у тебя было всё.

Она смотрела только вперёд, её шаги были целеустремленными. Вибрации от многочисленных клубов и баров уже разносились эхом по отдалённым улицам.

— Мою мать убил вампир в одном из районов, который считается безопасным, — она сошла с тротуара и перешла улицу. — Она была в Мидтауне, возвращалась домой со школьного выступления моей сестры, когда ей разорвали горло.

Место, где её мать никогда бы не оказалась, если бы её дочери продолжали получать образование в Саммертоне. Если бы София не испортила всё это.

— Сколько тебе было лет?

— Шесть. Но я начала изучать факты только несколько лет назад. И не потребовалось много времени, чтобы понять, что Всемирный Совет так же коррумпирован и своекорыстен, как и Высший Орден, с которым они взаимно чешут спины. Власти утверждали, что так и не нашли виновного. Но наличие вампиров в Мидтауне означает только одно — либо они были Высшего Ордена, либо были полезны в лабораториях. В любом случае, жизнь моей матери была вторичным приоритетом, по сравнению с сохранением тайны над всем этим. Так что это было скрыто, лишь доказывая, что эти так называемые границы ни хрена не значат, если у тебя есть деньги и влияние. И мы все знаем, что у представителей Высшего Ордена их предостаточно, когда дело касается властей.

— Ты одна из тех, кто считает, что эти две структуры замешаны?

— Я знаю, что они замешаны. Это так же прозрачно, как окна без стекол. Они проскальзывают во Всемирный Совет, убеждая, что не представляют угрозы. Ещё несколько примеров того, что может сделать их драгоценная и чистая исцеляющая кровь Высшего Ордена, и внезапно строятся лаборатории, и наши так называемые власти идут на компромиссы. Им разрешено жить в Мидтауне не потому, что они члены королевской семьи, а потому, что они полезны. И пока они таковы, мы все проигрываем.

Когда они добрались до перекрёстка, она свернула налево по частично освещённой улице. Ветерок развевал её волосы и холодил лицо.

— Ты не согласна с такими исследованиями? — спросил Джаск. — Разве ты не хочешь исцеления так же сильно, как любой другой человек?

— Хрена с два, я хочу. Во всяком случае, не по-ихнему. Их приход был не для нашей пользы, какую бы ложь они ни извергали. Они попросту знают, что даже враг может стать союзником, если они достаточно незаменимы. И есть ли лучший способ привлечь человечество на свою сторону, чем предложить лекарство? Речь идёт о том, чтобы контролировать нас. Они знают нашу слабость. Они знают, что ирония всего этого в том, что мы хотим быть вами. Они знают, что власти прячутся за всем этим дерьмом о морали третьего вида, когда всё, что им нужно, это ваша продолжительная жизнь, ваша молодость, ваша жизнестойкость, ваша сила. И до тех пор, пока власти не смогут извлечь тот волшебный ген, который есть у вас, что бы это ни было, что действительно отличает нас друг от друга, они будут сдерживать третий вид и поддерживать Высший Орден. И всё это время слишком много людей будут зажаты посередине… вынуждены жить в Лоутауне, потому что они не совсем соответствуют стандартам. Те, которые являются ничем иным, как расходуемыми отходами системы, которую они внедряют не только для того, чтобы ограничить угрозу этого предсказанного восстания вампиров, но и для того, чтобы иметь доступные финансы для продолжения своих исследований. С этими людьми может случиться всё что угодно до тех пор, пока в один прекрасный день власть имущим больше не придётся смотреться в зеркало и видеть признаки собственной уязвимости.

— Это убийственное резюме. Только на чьей конкретно ты стороне, Фия?

— Не Всемирного Совета и не Высшего Ордена, это точно.

— И ты веришь в эти вампирские пророчества?

— Я не могу им не верить. Но я также не верю, что Высший Орден собирается сидеть сложа руки и ждать того, что может не произойти в течение столетий, если вообще произойдёт.

— Ты думаешь, их появление — часть плана?

— Прямо сейчас лекарства разрабатываются только для действительно больных, по крайней мере, так они утверждают. Но как скоро они перейдут к незначительным заболеваниям, косметическим процедурам и даже продлению жизни? Скоро каждый захочет отведать это, хотя бы по кусочку. И тогда какие будут основания для сегрегации? Где будет проведена граница, когда наши ДНК настолько переплетутся, что мы не будем знать, кто относится к третьему виду, а кто к человеку? Новые конституции должны будут быть разработаны, это точно… И вот тогда Высший Орден действительно вступит в свои права. Предсказанный лидер или нет, они планируют проникнуть внутрь тем или иным способом. И тогда они уничтожат нас.

— Но именно поэтому сегрегация основана на признаках теней и душ. Ничто не может этого изменить.

— Нет? Я в этом не столь уверена. Тем более что исследования по лечению — не единственный вид исследований, проводимых в этих лабораториях.

Джаск остановился.

— Что ты имеешь в виду?

Вероятно, она и так уже сказала слишком много. Она пожала плечами.

— Я просто говорю, что не доверяю им.

Он схватил её за руку. Хватка, которая была такой же бескомпромиссной, как и взгляд его глаз.

— Ты сказала нечто больше. Откуда ты так много знаешь?

Она незаметно попыталась высвободить свою руку, но Джаск не поддавался.

— Ты хочешь потратить то немногое время, которое у нас есть в твоей миссии, на то, чтобы стоять здесь и спорить? — спросил он.

Она коротко вздохнула.

— Моя мать была гематологом в этом учреждении. Я выкрала один из её дневников после того, как она умерла. В то время это была просто случайная книга матери. Но потом я стала достаточно взрослой, чтобы прочитать её. Давай просто скажем, что в этих лабораториях проводится много закрытой деятельности.

Джаск нахмурился ещё сильнее.

— Например, что?

— Я не знаю. Я, наверное, никогда не узнаю. Но что бы это ни было, ваши тени третьего вида вызвали такой же интерес, как и кровь Высшего Ордена.

— Почему?

Она снова пожала плечами.

— Может быть, потому что они думают, что разница между нашими видами имеет большее значение. Может быть, потому что всё это «мы можем быть искуплены, потому что у нас есть души, а вы вне морали, потому что вместо этого у вас есть тени» — устаревшая концепция.

— Ты в это не веришь?

— О, я думаю, вы — бракованный товар… уж точно. Но я не настолько невежественна, чтобы верить, что всё так просто. Предполагаю, что другие придерживаются того же мнения. Почему? Во что ты веришь, Джаск?

— Я считаю, тебе нужно принять тот факт, что только потому, что что-то отличается от вас, это не делает его плохим, угрозой или врагом.

— Мило, — сказала она. — Очень сентиментально.

Она высвободилась из его хватки и продолжила идти.

— Мы забудем угрозу пророчеств, которые просочились тогда — о том, как вампиры собираются править нами. Как вы и все остальные представители третьего вида будете их комнатными собачками.

— И ты думала, что Альянс сможет это изменить, — сказал он, снова догоняя её.

— Тебе нужно заплыть поглубже, чтобы найти акул, Джаск, — бросила она через плечо, поворачивая за угол. — Бесполезно грести на вёслах вдоль береговой линии.

Она остановилась, глядя на снующие впереди толпы. Возобновление гула, отражающегося в ней, было неоспоримым. Она сжала руки, прежде чем заметила, что он протянул ей свою.

— Это не предложение, — сказал он с насмешкой в глазах. — Это мера предосторожности.

— Мне это не нужно.

— Я не о тебе думаю.

Она чуть не улыбнулась, но умудрилась сдержаться, приняв его приглашение. Но его пальцы, переплетенные с её пальцами, только усилили волнение глубоко внизу её живота.

— Немного интимно, — сказала она, снова поднимая на него взгляд.

— Более надежный захват, — заявил он.

Но блеск в его глазах превратил волнение в трепет.

Она оглянулась на толпу и, воспользовавшись его намёком, направилась к ним.

Они будут в баре меньше чем через десять минут. Она должна была оставаться сосредоточенной. Она должна была держать своё внимание на том, что ждало впереди, а не на ощущении жжения, когда она сталкивалась плечами с толпой. Было несколько случаев, когда головы поворачивались в её сторону, несколько раз, когда её встречали вопросительно нахмуренные брови, но она воздерживалась от зрительного контакта, сосредоточившись на надёжной руке Джаска.

Рука, которая резко повела её налево, в магазин одежды.

Перебравшись между перилами, Фия оглянулась через плечо, гадая, что же такого увидел Джаск, что заставило его немедленно свернуть.

Она врезалась ему в спину, когда он резко остановился, отпуская её.

Он повернулся, снял с вешалки платье, чтобы рассмотреть его, а затем показал его ей.

— Что? — спросила она.

— Нам нужно тебя переодеть.

Её глаза метнулись к нему.

— Для чего?

— Ты находишься в столице клубов и разгуливаешь в чёрных военных штанах, армейских ботинках и спортивной майке. Тебе нужно слиться с толпой… особенно учитывая то внимание, которое ты можешь привлечь, прогуливаясь со мной.

— Но мы не собираемся в клуб, — сказала она приглушённым голосом, вырывая у него платье и вешая его на вешалку.

Он скользнул рукой по её предплечью, обхватил его и повёл её вглубь магазина.

— Помнишь правило делать то, что я говорю?

Она попыталась высвободить руку, не привлекая больше взглядов. Но поняла, что не «они» были объектом взглядов, а определенно был Джаск.

Внезапно, когда красивые глаза сверкнули в его сторону, а стройные тела пронеслись мимо него слишком близко, София почувствовала укол негодования.

И в его словах действительно был смысл.

— Ладно, как насчёт этого? — спросила она, потянувшись за тёмно-синим платьем — круглый вырез, длинные рукава, длина до колен.

Практично в бою.

Между ними протиснулась девушка, но Джаск отодвинулся с пути незнакомки, даже не взглянув на неё, всё его внимание было приковано к Софии. В животе у неё образовался небольшой узел, в который она приказала себе не вникать.

— Придерживайся чёрного. Тебе идёт, — он порылся на той же вешалке и вытащил платье длиной до колен с глубоким вырезом. — Но покажи свои плечи. Это одна из твоих лучших черт.

Её брови непроизвольно приподнялись, в животе снова всё перевернулось.

— Что не так с моим лицом? — спросила она, и её юмор был слабой попыткой сгладить неловкость от комплимента.

Он встретился с ней взглядом, а потом отошёл.

— Ничего, — сказал он. — Абсолютно ничего.

Её хватка на вешалке усилилась. Она опустила взгляд на платье. Он даже правильно определил её размер. Она снова оглядела магазин, поймав несколько любопытных взглядов, прежде чем поспешила за ним.

Она ускорила шаг, когда увидела, что он направляется к отделу нижнего белья.

— Я позабочусь об этом, — сказала она, отбирая у него лифчик и вешая его обратно на крючок.

— Я не считал тебя ханжой, Фия, — сказал он с ухмылкой, обходя витрину с другой стороны.

Она скрестила руки на груди, когда его насмешливые голубые глаза встретились с её глазами.

— Прекрасно, — сказала она. — Выбирай дальше. И как именно мы оплатим всё это?

Он опустил глаза, когда что-то привлекло его внимание.

— У меня всё под контролем. Если только ты не хочешь тратить время на споры и об этом тоже?

Она обошла витрину, и её встретили с подходящим комплектом нижнего белья. Она не была уверена, почему решила, что это будет что-то безвкусное, но чёрный кружевной бюстгальтер без бретелек и трусики с высоким вырезом были совсем не такими.

Она подняла на него глаза.

— Почему ты думаешь, что правильно подобрал мой размер?

Он послал ей понимающую улыбку, указывая на кабинку позади неё.

— Переоденься. У нас мало времени, помнишь?

Она смотрела, как он неторопливо идёт обратно через магазин к прилавку, где задержалась женщина, несмотря на то, что явно уже заплатила.

София неохотно развернулась на каблуках, вошла в раздевалку и отодвинула занавеску в ближайшей кабинке.

Она сняла ботинки и сорвала с себя удобный свитер, военные штаны и нижнее белье. Она всегда была сорванцом. Не было никакого смысла соперничать с Лейлой, не говоря уже об Алише. Она была популярна из-за того, что дралась с мальчиками, а не встречалась с ними.

Она натянула кружевные трусики, застегнула лифчик и затем уже надела платье через голову. Она отступила назад, решив посмотреть на себя в зеркало, и застегнула застежку на шее.

За последние несколько месяцев она надевала множество других платьев — всё для того, чтобы гармонировать с окружающим миром, как и указывал Джаск. Но они были дешёвыми. Ничего похожего на то, что Джаск выбрал для неё.

Выпускной бал был последним разом, когда она надевала платье такого качества. Платье, которое она в итоге разорвала пополам от разочарования из-за отсутствия у неё женственных изгибов, несмотря на то, что потратила месяцы, зарабатывая достаточно, чтобы заплатить за него.

Впоследствии она так и не попала на выпускной бал, даже когда Лейла предложила ей альтернативное платье. Вместо этого это была ещё одна ночь, когда она хлопнула дверью своей спальни и заперлась, вместо того чтобы справиться с болью.

Что она знала, так это то, что её разочарование не было связано с её мальчишеской внешностью, это было потому, что она хотела, чтобы её мать была там. Она хотела, чтобы мать увидела её и гордилась ею. Потому что, как только волнение выпускного вечера закончится, она всё равно останется с правдой — её мать мертва. И ничто никогда не изменит этого.

Она вздрогнула, когда Джаск отодвинул занавеску, удерживая её достаточно открытой, чтобы перекрыть образовавшуюся щель.

Он протянул ей пару изящных туфель на каблуках.

— Может подойти к платью лучше, чем ботинки.

Она приняла у него туфли. Она присела на краешек табурета и застегнула ремни на ногах и вокруг лодыжек. Она выпрямилась. Ей понравились дополнительные три сантиметра, которые давали ей каблуки.

— Пойдёт? — спросила она, вытянув руки по швам и выставив ладони.

Она не хотела, чтобы её тон звучал конфронтационно, но знала, что это было неизбежно, поскольку стояла там, чувствуя себя очень уязвимой.

— Почти идеально, — сказал он, и именно «почти» было тем словом, за которое она ухватилась, а не за «идеально».

Она открыла рот, чтобы ответить, но он поднял руку и накрутил на указательный палец то, что, как она могла видеть, было подвязкой.

Она снова подняла брови.

— Извращённо.

— Я бы сказал, полезно, — заявил он, заходя в кабинку и опуская за собой занавеску.

Она инстинктивно сделала шаг назад, когда он присоединился к ней. Кабинка вдруг стала очень тесной. Её пульс ускорился, дыхание стало прерывистым.

Он присел на корточки — единственное, что могло уменьшить его внушительное присутствие в маленьком пространстве, — чтобы дотянуться до её колена и положить её ногу себе на колени.

София затаила дыхание, когда он скользнул подвязкой по её туфле к лодыжке. Обхватив большим пальцем внешнюю сторону кружевной ленты, прижав ладонь к внутренней стороне её лодыжки, он медленно поднял подвязку вверх по икре, через колено, заставив её вздрогнуть, когда добрался до нижней части бедра.

Но он не отпустил ни подвязку, ни её бедро, когда снова встал. Вместо этого он поставил её ногу на табурет рядом с ними. Её внутренняя сторона бедра коснулась его джинсов, когда он закончил поднимать подвязку до середины бедра.

— Ты ведь делал это раньше, не так ли? — спросила она, прижимаясь спиной к стене.

— Пару раз. Но никогда с добавлением дополнительных опций, — сказал он.

Его губы были в опасной близости от её губ.

Её сердце бешено колотилось. У неё пересохло во рту.

Она почувствовала что-то холодное на своём бедре и, опустив взгляд, увидела, как он засовывает два шприца, которые ранее извлек из её военных штанов, за внутреннюю часть её подвязки.

Она снова посмотрела на него. Он оперся предплечьем о стену рядом с её головой.

— Разумно иметь запасной вариант, — заявил он.

— Укус действует точно так же, — сказала она, чувствуя дрожь в своём голосе.

— Я не хочу, чтобы тебя укусили.

Её сердце дрогнуло.

— Я не считала тебя ревнивцем.

Его пристальный взгляд не отрывался от неё.

— Ты была бы удивлена.

Она невольно слегка приоткрыла губы — не только для того, чтобы глотнуть побольше воздуха, но и потому, что была уверена, абсолютно уверена, что он вот-вот поцелует её.

Но он этого не сделал.

Он отстранился и вышел из кабинки.

София откинула голову на стену и беззвучно выругалась. Как только она отдышалась, она быстро последовала за ним.

Она догнала его у двери, потянула за руку, чтобы повернуть налево, но Джаск потянул её вправо.

— Но место, где тусуется Марид, находится в этой стороне, — сказала София, указывая налево.

— У нас нет времени, чтобы надеяться, что он будет там, — ответил Джаск, выиграв силовую битву и ведя её вправо.

— Тогда куда мы направляемся?

— Ты когда-нибудь была в «Цирке»?

Её желудок перевернулся. Когда их взгляды снова на мгновение встретились, она поняла, что её молчание сказало всё.

«Цирк», как его прозвали заключенные, жившие в этой южной части, был местом, куда ни один здравомыслящий человек никогда бы добровольно не отправился.

Похоже, вот-вот это изменится.

ГЛАВА 25

Джаск не хотел иметь ничего общего с большинством человеческих заключенных — невозможность довериться им была первостепенной причиной. Но с Трэвисом у них было взаимопонимание, сформировавшееся в Блэкторне. И это было слишком редким случаем, чтобы его не поддерживать. Но при этом это не означало, что он ему нравился. Он ему совсем не нравился. Но были времена, когда Трэвис оказывался полезным. И сейчас должен был наступить один из таких моментов.

Держа Фию за руку, удерживая её рядом, Джаск повел её через обветшалое здание, которое когда-то было рядом городских домов.

Это было всего лишь одно место для собраний из многих других преступников. Некоторые зэки смешались с представителями третьего вида, но в целом зэки были так же обижены на них, как и люди за пределами Блэкторна, и поэтому придерживались своего собственного вида.

Джаск повёл Фию по тёмному, вызывающему клаустрофобию коридору. Сигаретный дым, а также вонь от других видов дыма застилали воздух. Всё это место было достаточно дезориентирующим и без противоречивой битвы музыкальных вкусов, доносившихся из разных комнат.

Многие места зэков были похожи на лабиринты. Они захватывали ряд объектов недвижимости, пробивая стены и коридоры, соединяя одно здание с другим. Попасть в них было довольно просто для тех, кто осмеливался, но выбраться из них было не так-то просто. И особенно в спешке.

Джаск почувствовал, как Фия крепче сжала его руку, когда они проходили мимо открытых комнат, где происходили отвратительные действия, которыми славились заключенные. Те, которые нельзя было увидеть, можно было услышать сквозь потолки, или почувствовать в витавших запахах в воздухе.

Наконец-то они оказались в ситуации, в которой ей было далеко не комфортно, и, по иронии судьбы, это было с её подобными.

Он надеялся, что, по крайней мере, это был тревожный сигнал о том, что он говорил ранее — что именно для этого им нужны были сильные лидеры третьего вида в Блэкторне: чтобы не допустить распространения таких мест, как это. Те, кто находился за пределами Блэкторна, говорили о так называемых лидерах преступного мира, живущих за счёт страданий людей, вынужденных проживать там и в Лоутауне, но не было ничего хуже того, что люди были способны сделать с себе подобными. Он самолично достаточно насмотрелся такого, чтобы знать наверняка.

— Где Трэвис? — спросил он, схватив за руку внешне знакомого, который как проносился мимо него.

Зэк склонил голову на плечо.

— Следующим этажом выше. Обычная комната.

Последующие несколько зэков убрались с его пути, когда Джаск повёл Фию дальше по плохо освещённому помещению. Пара мужчин осмелились взглянуть на неё, когда проходили мимо, и их похотливые взгляды заставили Фию крепче сжать руку Джаска.

Он свирепо посмотрел на зэков, которые, к счастью для них, мгновенно решили, что это не стоит затраченных усилий.

Но её тревога всё ещё была болезненной. Потребность успокоить её, защитить переполняла его таким образом, что выводила его из собственной зоны комфорта. И он сделал то, чего, как он знал, ему никогда не следовало делать, переплёл свои пальцы с её и сжал.

Это было слишком инстинктивно, чтобы не сделать этого.

И, к его изумлению, она сжала его пальцы в ответ.

Это простое действие, безмолвное послание, переданное между ними, глубоко поразило его. Фия прижалась к нему в коридоре, как будто верила, что он сможет защитить её. И он бы это сделал. Он бы никогда не повёл её сюда, если бы, с самого начала, думал, что не сможет. И теперь, когда он знал, что наконец-то завоевал хоть каплю доверия, он не собирался её подводить.

Джаск поднялся по лестнице и повернул направо, пройдя через пробитую насквозь комнату.

Ему не нужно было смотреть в сторону корчащихся тел среди вздохов, хрюканья и жестокого смеха, чтобы точно знать, что происходит. И Фии тоже, судя по тому, как она держала голову опущенной. Теперь ей было не просто неуютно, она была напугана. Она знала так же хорошо, как и он, так же как знали все, кто смотрел в их сторону, что единственный, кто стоял между ней и сомнительным вниманием каждого из зэков, мимо которых они проходили, был он.

Когда они добрались до другого коридора, миновали пугающе тихие комнаты, где тени тревожно играли на стенах сквозь приоткрытые двери, он услышал учащённое сердцебиение Фии.

— Твою мать, — прошипела она себе под нос, когда они, наконец, вошли в пустой коридор.

Он взглянул на неё.

— Я так понимаю, ты никогда раньше не бывала в подобном месте?

— Судя по всему, ты точно бывал.

— Иногда это необходимо.

— Не думала, что ликаны имеют какое-то отношение к зэкам.

— Как я уже сказал, иногда это необходимо.

— Почему они позволяют тебе просто ходить здесь? У них нет проблем с тем, что ты принадлежишь к третьему виду?

— Если я здесь, то по делу. Большинство из них знают, что в это лучше не вмешиваться. В социальном плане у них были бы проблемы.

Он остановился перед дверью и постучал в неё. Он высвободил свои пальцы из пальцев Фии и подвел её к стене напротив.

— Держи рот на замке, — предупредил он её. — И предоставь это мне.

Трэвис приоткрыл дверь и выглянул наружу. Его карие глаза расширились, как только он увидел Джаска. Он вытянул шею, желая мельком увидеть Фию. Он быстро оглядел её сверху донизу, прежде чем снова переключил своё внимание на Джаска.

— В чём дело, Джаск?

— Я хочу поговорить с тобой.

Обнажённый Трэвис оглянулся через плечо.

— Мы здесь немного заняты.

И скомканная рубашка, которую он прижимал к паху, точно говорила Джаску, чем именно.

— Я выгляжу так, будто мне похуй? — спросил Джаск.

Трэвис снова оглянулся через плечо, прежде чем снова посмотреть на Джаска. Он потянулся за дверь, нащупывая ключ, и протянул его. Он указал на комнату прямо напротив.

— Дай мне пять минут, — сказал он и снова закрыл дверь.

* * *

Джаск толкнул дверь, за которой оказалась тёмная комната. Он включил свет, но в комнате размером шесть на девять метров зажглось всего несколько настенных светильников. Ситуации не способствовал тот факт, что оконные шторы были красными, что добавляло убогости — не в последнюю очередь потому, что первое, что увидела София, была неубранная кровать с металлическим каркасом, стоящая у стены слева. Тонкие занавески были задернуты, но у неё всё равно не было ощущения, что внутрь проникает много света.

Она последовала за Джаском к двум диванам, стоящим лицом друг к другу в центре комнаты.

Как и он, она сделала разумный выбор в пользу дивана, стоящего лицом к теперь закрытой двери. Ей очень хотелось вытереть продавленное кожаное сиденье или хотя бы постелить полотенце. Но вместо этого она присела на краешек и, сложив руки на коленях, продолжила осматриваться.

— Это место — настоящий притон.

— А чего ты ожидала?

Она едва сдержалась, чтобы не скривить губы от отвращения, когда посмотрела на потёртый буфет красного дерева, где было разбросано множество игрушек для взрослых и всяких приспособлений. Она не была ханжой, но от них у неё сводило живот… как минимум, от тех, назначение которых она могла понять.

— Надеюсь, это того стоит, раз уж нам пришлось быть здесь, Джаск.

Когда он положил руку на спинку маленького дивана, его колено коснулось её колена, она почувствовала, как у неё снова сжался желудок.

Она должна была доверять ему. Здесь, в этой берлоге, он был единственным «путём», которым она могла выбраться. Более того, если что-то из того, что он запланировал, пойдёт не так, она вообще не выйдет. Реальность того, как сильно она нуждалась в нём, причиняла ей такой же дискомфорт, как и сама комната.

— В твоих интересах вытащить нас отсюда, — сказала она, нуждаясь в том, чтобы произнести это вслух — нуждаясь услышать, как он скажет, что всё будет хорошо.

— Ты не теряешь самообладания, ведь так, Фия? — спросил он, и в его глазах мелькнула насмешка, вне всякого сомнения, и вспышка триумфа от того, что он нашёл её слабое место.

— Я просто говорю, что тебе лучше знать, что ты делаешь.

Он приподнял дальнюю от неё ногу, положил её на край кофейного столика и затем наклонился ближе.

— Это потому, что ты знаешь, что твоя прямота не защитит тебя в таком месте, как это??

— Если он прикоснётся ко мне, я убью его.

— Если он прикоснётся к тебе, я убью его, — сказал он, пристально глядя ей в глаза.

Уже в который раз её желудок перевернулся этим вечером.

— Ты собираешься защищать мою честь? — бойко спросила она.

— Пока ты полезна. Пока у нас есть сделка, — сказал он, ответ казался холодным по сравнению с выражением его глаз.

Щелчок двери заставил её вздрогнуть, и всё её внимание переключилось на зэка, который проскользнул внутрь.

Теперь она могла, как следует разглядеть Трэвиса, когда он подошёл к дивану напротив.

У него была развязность, которая никогда не переставала раздражать её в людях его вида. На нём не было ничего, кроме пары старых серых спортивных штанов, которые были на размер больше, чем нужно, и низко свисали на его промежности. Его бритая голова соответствовала жесткости его натренированного тела — каждая мышца и сухожилие проступали сквозь его худощавую фигуру. Его руки, шея и торс были усеяны множеством татуировок: некоторые были резко чёрными, некоторые разноцветными. Обнажённая женщина с большой грудью чувственно сидела в центре его живота, раскинувшись так, чтобы они оба могли её видеть. Он раскинул руки на спинке дивана, зажав горящую сигарету между тонкими губами.

Но именно цифры, вытатуированные на внутренней стороне его руки, выдавали его с головой.

Он грубо принюхался, прежде чем осмотрел Софию, и по её коже побежали мурашки, когда его взгляд задержался на ней слишком долго.

— Кто эта сучка? — спросил он, переведя взгляд на Джаска.

Желудок Софии сжался, как и горло. Её брови непроизвольно приподнялись. Такой оборот речи, не говоря уже о похотливом взгляде его глаз, при любых других обстоятельствах заставил бы её ударить его прямо в губы, даже не задумываясь об этом. И она, вероятно, нанесла бы ему такой же урон меж его широко расставленных ног, навсегда лишив его возможности заниматься тем, чем, она не сомневалась, ему нравилось заниматься.

Но она сдержалась. Она сжала руки в кулаки и взяла себя в руки, делая медленные и ровные вдохи и считая про себя до десяти.

Джаск, с другой стороны, даже не вздрогнул.

— Чем меньше вопросов ты будешь задавать, тем лучше. Мне надо заполучить Марида.

Трэвис оглянулся на неё. Он почесал свой заросший щетиной подбородок, рассматривая её более внимательно.

— Если ты продаешь её, возможно, мне будет интересно. Но сначала я хочу её протестировать.

Дымка застила разум раньше, чем это сделал здравый смысл. Она бросилась вперёд.

— Ты, дол…

Но, зная её слишком хорошо, Джаск оказался проворнее. Он притянул её спиной к себе, сцепив её руки перед грудью. Одной рукой он крепко сжал её запястья, а другой зажал ей рот.

Она пнула ногой стол, ударив им Трэвиса по коленям и заставив его вскочить на ноги, с силой отодвинув диван.

— Умно, — коротко прошептал Джаск ей на ухо.

Она снова попыталась восстановить дыхание, чтобы ощутить уверенность в объятиях Джаска. Она стала смотреть на стену, а не на Трэвиса, одного присутствия которого в комнате теперь было достаточно, чтобы у неё вскипела кровь.

— Дрянь, — прошипел Трэвис, пинком возвратив стол на место и плюхнувшись обратно на середину дивана.

Только теперь он не был так расслаблен. Теперь он твёрдо расставил ноги и упёрся локтями в колени. Но когда его гнев утих, он рассмеялся — смехом, который одновременно привёл её в ярость и лишил мужества.

Она снова сосчитала до десяти.

— О, с ней будет весело, — заявил он. — После того, как я немного поработаю над ней, — добавил он, взглянув на её грудь.

На этот раз она закрыла глаза. Она должна была это сделать. Она стиснула зубы и снова изо всех сил попыталась расслабиться в успокаивающих объятиях Джаска.

— Я хочу, чтобы ты узнал, где в последнее время он тусуется, — сказал Джаск. — И ты же знаешь, как это работает: если я задаю вопросы, в ответ возникают вопросы, поэтому мне нужен кто-то другой, кто выяснит это вместо меня. Ты человек для этой работы, верно?

Джаск слегка ослабил хватку, но крепко зажал ей рот ладонью, явно не доверяя, что она снова не взорвётся.

— Ты был в его обычном месте? — спросил Трэвис.

— Это частное дело. Я хочу знать, либо где он, либо где с ним встретиться. И я хочу, чтобы он знал, что это будет стоить его времени.

Трэвис нахмурился, снова взглянул на Софию. Его глаза озадаченно сузились.

— Во что ты меня втягиваешь, Джаск? Просто это не в твоём стиле. Она агент или что-то в этом роде? Только я не собираюсь связываться с ОКТВ. Ты же знаешь, я не допущу, чтобы они здесь что-то вынюхивали.

— Она не агент.

Трэвис снова потёр заросшую щетиной челюсть, проведя большим и указательным пальцами по точке у основания подбородка.

— Я не знаю, — сказал он. — Что-то тут не то.

— Я не прошу тебя, Трэвис. Я тебе говорю сделать это.

Их взгляды встретились на достаточно долго, чтобы София посмотрела на Джаска, а затем снова на Трэвиса.

Это было мини-выяснение отношений. Это был зэк, который не привык, чтобы ему указывали, что делать, и это был ликан, который, в конечном счёте, всегда добивался своего.

Но Джаск имел над ним какую-то власть — всё в этой ситуации говорило ей об этом.

Трэвис снова принюхался, а затем сделал несколько резких затяжек сигаретой.

— Как я верну тебе эту информацию?

— Мы подождём здесь, — сказал Джаск.

Её сердце пропустило удар.

— Ты хочешь, чтобы это было сделано сиюминутно? — спросил Трэвис.

— Я тороплюсь.

— Чёрт, Джаск. Я же сказал тебе… у меня есть дела.

— А я уже говорил тебе, что мне насрать. Ты получаешь нужную мне информацию, возвращаешься сюда, и если я буду доволен ответом, ты сможешь вернуться к своим делам.

Трэвис покачал головой, но спорить не стал.

— Твою мать, — пробормотал он себе под нос.

Он встал, вернулся к двери и, наполовину захлопнув её, исчез из виду.

Джаск тут же убрал руку ото рта Софии и отпустил её.

Она развернулась на сиденье, садясь лицом к нему.

— Никогда больше так не делай! — предупредила она. — Заставляешь меня молчать, как маленькую женщину.

— Вместо того чтобы что? Оттащить тебя от него? Ты слишком остро отреагировала.

— Ты слышал, что он сказал? Ты видел, как он на меня смотрел?

— Для того, кто работает на улицах, ты иногда принимаешь довольно глупые решения.

— Глупые? — переспросила она, прищурив глаза. — Ты только что назвал меня глупой?

— Я сказал, что это был твой выбор. Что случилось с умной и предусмотрительной Фией? Речь идёт о том, чтобы думать на три шага вперёд. Речь идёт о том, чтобы не реагировать на каждую мелочь. Всё дело в том, чтобы быть избирательной и не упускать из виду цель. Он бы ожидал, что я сдержу тебя — либо так, либо позволю ему поступить с тобой так, как он выберет. Это то, чего ты хотела?

— Я бы показала ему именно то, о чём думала.

— Ты бы продержалась секунды. И я продержался бы ещё меньше, если бы он хотя бы коснулся тебя. И тогда я думаю, что это снесло на хрен всё наше прикрытие, не так ли?

Она уставилась на него, на мгновение ошеломлённая искренностью этого откровения.

— Я не нуждаюсь в твоей защите.

— В этих четырех стенах ты точно знаешь, как сильно я тебе нужен.

— Тогда какого чёрта держишь нас здесь? Почему бы не встретиться с ним в другом месте?

— Потому что здесь мы вне поля зрения. Он скоро вернётся.

— Даже это слишком долго.

Она встала и направилась к занавескам. Она отодвинула их в сторону и посмотрела вниз, на глухой переулок, на другие кирпичные здания менее чем в пяти метрах от них. Даже снаружи всё было похоже на лабиринт.

Она отвернулась от окна и увидела, что Джаск стоит у буфета.

— По крайней мере, у нас здесь есть кое-что, что развлечёт нас, пока мы ждём, — сказал он, уперев руки в бока, и взглянул на неё.

В его глазах снова появился игривый блеск.

— Это даже не смешно, — сказала она.

Она зашагала прочь, проводя кончиками пальцев взад-вперёд по нижней губе, другой рукой крепко обхватив себя за талию.

— Я думал, ты относишься к раскрепощенному типу людей, Фия.

— Раскрепощенная, с некоторым чувством собственного достоинства, — она подошла к кровати. — Всё это место больное.

— Они принадлежат к твоему виду.

— Худшие моего вида. Не являются их представителями.

— Но ведь это те, кого защищает ваш Альянс, разве не так?

— Нет, — сказала она, снова повернувшись к нему лицом. — Я же сказала тебе — мы защищаем тех, кто попал в середину.

— О, так ты теперь способна выносить суждения о себе подобных так же, как и о третьем виде — решать, кому жить, а кому умереть, кто достаточно хорош, а кто нет? Ух, ты, это, должно быть, очень головокружительная высота с той вершины, которую ты сама построила.

— Ты говоришь мне, что есть что-то правильное в этой обстановке, в том, как он смотрел на меня, в том, как такие люди, как он, обращаются с женщинами, с кем угодно. Не нужно никакого суждения, чтобы понять, что он подонок, и если ты скажешь что-нибудь противоположное, то ты ничтожно низок в моём уважении.

Она подошла к видеокамере, направленной на кровать. Она включила её, просмотрела отвратительные две секунды, прежде чем отшатнулась и выключила её.

— Я хочу уйти отсюда, — сказала она, направляясь обратно к двери. — Скажи ему, чтобы он встретил нас где-нибудь в другом месте.

Джаск встал перед ней, преграждая путь.

— Мы останемся здесь, пока он не вернётся. Я же сказал тебе: ты в полной безопасности, пока остаёшься со мной.

— Потому что я же не спрашиваю, зачем тебе вообще иметь с ним что-то общее. Какую власть ты имеешь над ним, если заставляешь его так прыгать.

— Есть некоторые вещи, о которых тебе лучше не знать.

Она осторожно выдержала его пристальный взгляд, прежде чем окинула взглядом комнату, которая теперь больше походила на загон, чем на клетку.

Потому что она его не знала. Нисколько. Она увидела то, что хотела увидеть — порядочность, стоящую ниже репутации, — потому что ей нужно было это увидеть. Вывод, который она сделала, основываясь на его действиях по отношению к ней — действиях, которые были вызваны его потребностью привлечь её на свою сторону. Но ничто из этого не меняло того факта, что она действительно знала о его репутации. Что он, очевидно, имел дело с Трэвисом раньше. Что он был там раньше. Там, где возможностей было предостаточно, если ему нравилось потакать своим тёмным желаниям. При мысли об этом её желудок непростительно сжался от ревности. И более того, от разочарования.

Вот почему ей приходилось держать дистанцию. Вот почему она не могла позволить себе чувствовать то, что чувствовала сейчас. Из-за того, что она чувствовала себя именно тогда — неуверенной, встревоженной, разочарованной, даже ревнивой — со всеми этими эмоциями она не могла справиться.

Он сказал, что она будет в безопасности. Но, как ни парадоксально, там, где она была наиболее уязвима, она не хотела чувствовать себя с ним в безопасности.

Она ни с кем не хотела чувствовать себя в безопасности. Когда она теряла бдительность, именно тогда случались плохие вещи — именно тогда всё шло наперекосяк. Она не ощущала себя в безопасности, чувствуя себя в безопасности.

Меньше всего с третьими видами.

Меньше всего в этом месте.

Меньше всего с Джаском.

* * *

Фия вернулась и села на краешек дивана. Она опустила взгляд на стеклянный столик, за которым сидела. Сгорбилась, скрестив руки на груди и уперев локти в колени.

Она выглядела болезненно напряжённой. И совсем не похожей на ту девушку, которая первой сердито посмотрела на него, лежа на земле руин. Это была Фия, с которой сползла маска, и которую он заставил чувствовать себя чертовски менее защищенной из-за того, что только что сказал.

Но он сказал это, потому что это было правдой — он был кем угодно, только не святым. Не то, чтобы ей нужно было знать подробности больше, чем ему — возвращаться к ним.

И он не ожидал, что это место окажет на неё такое сильное влияние. Она наверняка много раз сталкивалась плечом к плечу с такими, как Трэвис, коль уж работала на улицах, как утверждала.

Она даже убедила его, что его инстинкты были неверны, когда она показала себя совершенно с другой стороны во время засады. Там она была спокойной и методичной, даже стратегической, чтобы привлечь его на свою сторону. Там она взвесила все преимущества этого поступка и проглотила собственную гордость, чтобы выдвинуть это предложение. Он видел более зрелую, более ответственную женщину, не говоря уже об её уме. И он восхищался ею за это.

Но самое главное, он увидел в ней ту сторону её способностей, с которой мог осуществить то, что он хотел.

Только теперь её стиснутые руки, напряжённое тело и нахмуренный лоб снова наполнили его сомнением. Было не только трудно поверить, что она была частью такой злобной группы линчевателей, но и в то, что у неё вообще был какой-то опыт на улицах, соблазнения и убийства вампиров в качестве серрин.

Потому что она должна была пройти по этим коридорам и комнатам так, словно это место принадлежало ей. Ей следовало играть с Трэвисом как с податливым инструментом, которым он был в умелых руках. Ей следовало отшучиваться от оскорблений, обезличивать угрозы.

Не так, как ему пришлось это сделать.

Она была слишком поглощена своим собственным гневом, чтобы почувствовать просачивающийся сквозь него гнев — почувствовать, что он был в нескольких секундах от того, чтобы вырубить Трэвиса за то, как он посмел посмотреть на неё, и не в последнюю очередь за то, что он сказал.

И при любых других обстоятельствах он бы так и сделал.

Но это чувство покровительства по отношению к ней, потребность защищать её переходили все границы. И, к счастью для них обоих, для их дела, он больше не реагировал импульсивно и не набрасывался на окружающих. Потому что, если отбросить личные чувства, у него всё ещё было дело, которое нужно было выполнить.

Дело, для которого она всё ещё была нужна ему в лучшем виде.

И теперь её обнажённая уязвимость была слишком полезным способом проникнуть внутрь, чтобы он не воспользовался этим и снова не проверил, верны ли его инстинкты. Не стоило ли ему проверить, не совершил ли он огромную ошибку, согласившись на её условия. Не нужно ли ему было отвезти её обратно в комплекс и с этого момента разбираться с этим самому.

Он снова сел рядом с ней.

— У Трэвиса хорошие связи. Он также быстр и эффективен. И оба эти качества нужны нам прямо сейчас.

— А ещё он отвратительный ублюдок.

Она взглянула на него. В её глазах, скрывавшихся за оборонительной реакцией, стояло беспокойство. Она снова опустила взгляд на стол.

— Никто так на меня не смотрит, Джаск.

— У меня сложилось такое впечатление.

Она тяжело вздохнула. Всё её тело приподнялось, а затем опустилось в такт движению.

Временами он забывал, что под этой серринностью она всё ещё оставалась человеком. Она почти не спала, почти не ела и, вероятно, выживала в основном за счёт адреналина.

— Ты, должно быть, устала, — сказал он.

Она пожала плечами.

— Я в порядке.

Но она не была. И это то, к чему ему нужно было подключиться.

— Ты, должно быть, встречала множество вампиров, которые так на тебя смотрят. Разве это не слишком большая часть призвания, чтобы волноваться по этому поводу?

Её опасливый взгляд встретился с ним, но затем она снова отвела глаза.

— Я готова к этому с ними.

Он уставился на копну тёмных волос, теперь закрывавших её профиль, и наклонился вперёд. Он упёрся локтями в колени, чтобы получше разглядеть её. Он чувствовал себя ублюдком из-за того, что выбрал такую линию поведения, но ему нужно было следить за выполнением задания.

— А что ты чувствуешь по поводу того, как я смотрю на тебя?

Она взглянула на него. Он был уверен, что увидел, как она покраснела, но не мог быть уверен в этом из-за алого свечения в комнате.

— Я не заметила, чтобы ты как-то особенно на меня смотрел.

— Лгунья, — сказал он. — Я знаю, что иногда ставлю тебя в неловкое положение. Как в кабинке для переодевания.

Она снова настороженно взглянула на него.

— У меня клаустрофобия.

— И я гораздо лучше разбираюсь в тебе, чем ты думаешь.

— Спустя два дня? Это настоящий дар.

— Сколько вампиров ты убила? Как серрин, не являющаяся частью Альянса.

— Я не из тех, кто хвастается.

— Но ты, должно быть, привыкла к таким погружениям. Быть на близком расстоянии с врагом, — он целенаправленно посмотрел на буфет, привлекая к нему её внимание. — Делать всё, что они хотят, пока ты убиваешь.

Она выдержала его пристальный взгляд, сощурив глаза.

— К чему ты клонишь?

— Я хочу сказать, как такой эмоционально уязвимой серрин удаётся продержаться так долго?

— Я не эмоционально уязвимая, — её прищуренные глаза стали хмурыми. — Пошёл ты, Джаск, — прошипела она себе под нос, собираясь встать.

Но он схватил её за предплечье и удержал на месте. Почему ты продолжаешь это делать: разговариваешь со мной в таком тоне, и думаешь, что тебе это сойдёт с рук?

Но он знал, что она делает. Она делала то, что делала всегда — создавала безопасную дистанцию каждый раз, когда что-то, что он говорил или делал, вызывало в ней искру, заставлявшую её чувствовать то, чего она не хотела чувствовать. Так же, как каждый её взрыв приводил к разрыву отношений между ними. Взрыв, который еще больше отдалил бы их друг от друга.

На этот раз она попыталась убрать его пальцы.

— Отпусти меня.

— Куда? Наружу? Без меня? Серьёзно?

Её взгляд был непреклонен. Взгляд, в котором он нуждался и хотел продвинуться немного дальше.

— Я сказала, отпусти меня, — предупредила она.

— А если нет?

Её глаза вспыхнули.

— Тебя это каждый раз задевает, не так ли? — сказал он. — Что я могу подумать, будто ты бесполезна для меня.

— Но я ведь не бесполезна для тебя, да? Иначе я была бы уже мертва.

— Ты же в это не веришь.

— Почему бы и нет?

— Потому что ты солгала, когда сказала, что не видишь, как я смотрю на тебя.

— И как это, Джаск? — спросила она, сверля его взглядом.

Он не знал, был ли он раздражён тем, что его прервали, или почувствовал облегчение, но когда Трэвис вернулся в комнату, он был вынужден ослабить хватку на руке Фии.

Трэвис откинулся на потёртую кожу спинки дивана и бросил на стол листок бумаги.

— Марида никто не видел уже два дня. Не то, чтобы это было необычно. Это один из его сборщиков. Он должен знать, где тот находится.

Джаск потянулся вперёд и поднял листок. Он снова посмотрел на Трэвиса.

— Зи? Он теперь работает на Марида?

— Видимо. Он знает, где его карцер. Он твой лучший выбор.

— Если зацепка окажется верной, ты будешь должен мне на одно обязательство меньше, — заявил Джаск, вставая.

Он жестом пригласил Фию следовать за ним.

К счастью, она сделала это без всякой суеты. Точно так же, как ей удавалось держать рот на замке, пока они не дошли до конца коридора.

— Ты знаешь этого Зи? — спросила она, пока он вёл её обратно вниз по лестнице.

— Да, я слышал о нём. И я не могу сказать, что удивлён.

— Плохие новости?

— Достаточно плохие.

— Я никогда о нём не слышала.

— Давай просто скажем, что он продвигается по служебной лестнице. Или постарается это сделать.

— Вампир или человек?

Казалось, их разговор был забыт вместе с его почти произнесённым заявлением. Её внимание снова сосредоточилось на задаче. Как и его потребность в этом.

— Вампир, — сказал Джаск, глядя на неё. — Во всех смыслах этого слова.

ГЛАВА 26

Пока они были в помещении, холод в воздухе усилился, хотя прошло не более часа.

— Куда мы идём? — спросила София, поспевая за целеустремленными шагами Джаска.

— В бар под названием «У Хемлика».

Место, которое находилось всего в одном шаге от «Цирка».

— Я знаю его.

— Есть ли в Блэкторне что-нибудь, чего ты не знаешь?

— Я же сказала тебе, я работаю здесь. Я знаю все основные бары. Хотя даже не рискну зайти в «У Хемлика».

— Тогда, очевидно, в тебе ещё сохранился здравый смысл.

— Достаточно, что я всё ещё действую.

Хотя больше по счастливой случайности, чем по какой-либо другой. Всё чаще казалось: счастливой случайность в том, что линия серрин перешла как раз тогда, когда она в этом нуждалась; что Рони подслушал разговор вампиров о ней; что Джаск нуждался в ней живой.

Вдали от «Цирка», теперь, когда она немного успокоилась, она пожалела, что так быстро стала защищаться там, в комнате с Трэвисом. Что она спросила Джаска, что он имел в виду под тем «как» он смотрел на неё.

Она гадала, был ли это «тот самый взгляд», на который намекал Дэниел.

Она взглянула на Джаска и увидела, что его взгляд устремлён вперёд, а светлые волосы, развеваемые ветерком, открывают всё его точёное совершенство. Потому что он был совершенством. Всё в нём было до боли идеально.

Как и то, как он обошёлся с Трэвисом. То, как он благополучно доставил её в «Цирк» и обратно. Как и тот факт, что они ушли с нужным им именем.

Как бы сильно она ни убеждала себя, что разбирается в этих улицах, она явно была далеко не так искусна, как Джаск. И огромная часть этого, как она теперь могла видеть, зависела от его самообладания. Самообладание, которое приводило её в бешенство с той самой минуты, как она впервые увидела его, потому что оно напоминало ей о её самой большой слабости. Слабости, из-за которой она всегда попадала в беду.

Слабости, которая смешалась с её яростью при виде Джейка Дехейна живым — не только из-за того, что он веселился с её младшей сестрой, но и из-за бессмысленной потери Труди. И последующая тирада была почти фатальной ошибкой с её стороны. Вместо того чтобы настороженно оглядываться через оба плеча, как её учили, её внимание было слишком сосредоточено на том, чтобы добраться до клуба, что позволило Мариду выкрасть её с улицы.

Но теперь она знала, что попасть в руки Марида было предпочтительнее, чем вступить в клуб Дехейнов. Калебу хватило бы одного взгляда на неё, и всё было бы кончено.

Но в то время она этого не понимала — она никогда ничего не подмечала, когда была в ярости. Её самый инстинктивный защитный механизм, по иронии судьбы, делал её наиболее уязвимой.

И она должна была продолжать помнить об этом. Она должна была научиться сдерживать свою ярость. И, казалось, не было лучшего учителя, чем Джаск. Больше всего на свете она должна была доверять его решениям, если собиралась добиться успеха.

Они направились вниз по мощёной улице. Лилась меланхоличная музыка, холодный свет бальзамировал блестящие выпуклые камни за пределами бара.

Джаск открыл дверь, но на этот раз он вошёл первым. Он оглядел компактную, прокуренную комнату, прежде чем свернул налево, в дальний угол. Он занял место напротив Софии в одной из немногих незашторенных кабинок.

Даже он выглядел настороженным на этот раз, и она знала почему. «У Хемлика» был центром имплозии. Вампиры, ликаны-изгои и зэки — все смешались в одном пространстве — но не для удовольствия. Они все ходили туда заключать сделки друг с другом, играть в азартные игры и торговать по бартеру. И каждый хотел уйти с преимуществом.

Смех — громкий, дерзкий и маниакальный — донёсся из кабинки в другом конце прокуренного помещения.

— Как только он останется один, я отведу его в сторонку, — сказал Джаск.

Её пульс участился.

— Он здесь? — спросила она, придвигаясь к краю сиденья в кабинке, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда доносился смех.

Но Джаск резко положил ногу на край сиденья, преграждая ей путь.

— Будешь пялиться, и тебя заметят.

— Разве не в этом вся суть

— Суть в том, что мы доберёмся до него сами.

— С кем он?

— Там небольшая группа: Зи, ещё двое вампиров мужского пола и женщина. Также пара зэков, у которых, судя по всему, есть с собой кормилец. Похоже, происходит какая-то сделка.

— Как выглядит Зи?

— Рост почти сто восемьдесят. Коротко подстриженные светлые волосы. Бледная кожа. Чёрный жилет.

— А что, если он увидит тебя? Или видел, как ты вошёл?

— В этом месте никто не задаёт вопросов. Это одно из правил.

— То, что происходит в «У Хемлика», остается в «У Хемлика», верно?

Он взглянул на неё.

— Что-то в этом роде.

Бармен принёс поднос с напитками и поставил его между ними.

— Здесь не принимают заказы? — спросила София, копаясь в наборе напитков, когда бармен снова отошёл, не сказав ни слова.

— Фиксированная цена, — сказал Джаск. — Здесь никто не пьёт ради удовольствия.

Он сам просмотрел бутылки, а затем забрал у Софии две, которые она выбрала, поставил их обратно на поднос и отодвинул всё в сторону.

— Портишь удовольствие, — сказала она.

— Тебе нужно быть в отличной форме, а не в состоянии алкогольного опьянения.

Он налил им обоим по полстакана жидкости из выбранной им бутылки, прежде чем вернул бутылку на поднос.

— Я вполне способна держать свой напиток в руках.

— Тогда ты в равной степени способна отнестись к этому спокойно. Это работа, Фия. Не вечерняя прогулка.

— Ты не смешиваешь дело с удовольствием, так?

Он оглядел бар, проигнорировав её вопрос.

— Чем ты вообще занимаешься ради удовольствия, Джаск?

— Мне казалось, я ясно дал это понять сегодня утром.

Она поджала губы в ответ на то, что можно было принять за очередной комплимент.

— Значит, тебе это доставило удовольствие?

Он взглянул на неё.

— Ты напрашиваешься на комплимент?

— Было ли это достаточно приятно, чтобы заслужить его?

— Я бы подумал о повторном выступлении, если бы у меня было настроение. Этого комплимента достаточно?

Она была бы оскорблена ещё больше, если бы в его глазах не промелькнул игривый огонёк.

— Иногда ты бываешь таким высокомерным мерзавцем, Джаск Тао.

— И я не сомневаюсь, что практика однажды сделает тебя совершенной, Фия.

Она коротко выдохнула, но кусаться отказалась.

— Раньше никогда не было никаких жалоб.

— Как ты и сказала, ты никогда раньше не была с ликанами. У нас высокие стандарты.

— И, как я продолжаю тебе говорить, ты можешь многому научиться, совершенствуясь в искусстве только с одним партнёром, Джаск.

— Позволю себе не согласиться. Как ранее ясно продемонстрировал твой ответ в изоляторе. Итак, скажи мне: что такого в моногамии, что ты находишь таким угрожающим?

Она поднесла стакан к губам, избегая смотреть ему в глаза.

— Ну вот, снова читаешь между строк.

Она сделала большой глоток, отчего чуть не закашлялась от жжения.

— И вот так… уклоняешься каждый раз, когда я снова подхожу слишком близко. Так вот что это такое? Тебя пугает моногамия? Обязательность этого? Или боишься отдать слишком много себя? Сделать себя уязвимой? Ты когда-нибудь была влюблена, Фия?