Она медленно опускалась, пока не оказалась прикрытой до плеч. Но она всё ещё оставалась прижатой к стене и скорченной как прячущееся маленькое млекопитающее.
Или армейский оперативник под прикрытием.
Потому что именно такой она и была. Она была солдатом. Бойцом. Не трусихой. Никогда не была трусихой. Но когда она снова уставилась на тёмную воду вокруг себя, ничто не могло подавить панику.
Ей нужно было попытаться ходить. Ей нужно было встретиться лицом к лицу с темнотой и пройти по воде.
Досчитав до трёх, она осторожно двинулась вперёд, сохраняя своё согнутое положение.
Она смотрела широко раскрытыми и настороженными глазами. Она ощупывала дно ногами, прежде чем решала, сделать ещё шаг или нет. Она погружалась всё глубже и глубже, пока ей постепенно не пришлось выпрямиться, чтобы держать голову над водой, а рябь и случайные всплески были слышны не так отчётливо, как её собственное дыхание.
Когда она, наконец, встала в полный рост, то остановилась, чтобы перевести дыхание.
Ей следовало держаться у края бассейна, и она это знала. Но от подстраховки толку не было. Ей нужно было взять себя в руки, причем быстро.
Она сделала ещё шаг вперёд и ещё один. Её глаза были устремлены вперёд, в глубину.
Она собиралась добраться туда. Она ничего не почувствует под ногами и не будет впадать в панику.
Как ездить на велосипеде. Как завязывать шнурки на ботинках. Однажды наученный, никогда…
Она потеряла равновесие, наклон был слишком неожиданным, слишком скользким, слишком крутым для неё. Она поскользнулась назад, и вода хлынула ей в лицо.
Она заколотила ногами, инстинктивно отпрянув от пропасти. Её руки неуклюже взмахнули, отчего вода обрушилась на неё дождём.
Она поплыла так быстро, как только могла, к краю, в безопасное место.
Она ударилась предплечьями о край бассейна и снова обхватила голову руками. Шок отнял у неё энергию, необходимую для того, чтобы полностью выбраться из воды.
Она отпустила руку только для того, чтобы схватиться за заднюю часть лодыжки, за икру — одновременно пульсирующую и жгучую от того, что, как она не сомневалась, было неприятной царапиной.
Но она не позволила слезам поглотить её… не в этот раз. Она сдержала их, как и отражала всё, что заставляло её хотеть сдаться. Потому что она не собиралась сдаваться.
Она позволит шоку утихнуть, а потом пробует снова.
Она должна была это сделать.
Она откинула волосы с глаз и, подняв голову, уставилась на ботинки, стоявшие менее чем в шестидесяти сантиметрах от неё. Она вздрогнула и, подняв глаза, увидела, что Джаск смотрит на неё сверху вниз.
— Купаться нагишом в одиночестве посреди территории ликанов. Очень смело, — он присел на корточки. — Столкнулась лицом к лицу с несколькими демонами, Фия?
— Девушка должна найти способ как-то скоротать время.
Он улыбнулся. Ей хотелось, чтобы он этого не делал. Улыбка вкупе с воспоминаниями о его теле, прижатом к её телу, волшебной гибкости его пальцев, звуке его голоса, играющего на её коже, только усиливало напряжение, наполнявшее её грудь при мысли о том, что она снова столкнётся с ним лицом к лицу.
Он встал. Стянул через голову футболку, а затем расстегнул джинсы и одновременно скинул ботинки.
Она отпрянула от бортика бассейна, когда он стянул с себя трусы. Долю секунды спустя он плавно нырнул в глубину воды.
Она повернулась к нему лицом так быстро, как только позволяло сопротивление воды.
Поверхность покрылась рябью, но он не вынырнул. Она вообще не видела никакого намёка на него. Её дыхание было поверхностным, пока она осматривала поверхность воды, поворачиваясь влево и вправо в поисках любого признака того, откуда он мог появиться.
Прошло всего несколько секунд, но казалось, что это были минуты.
Она развернулась на сто восемьдесят градусов, как только услышала всплеск воды позади себя, и, к своему облегчению, увидела Джаска, поднимающегося из воды.
Она с молчаливым благоговением наблюдала за ним. Он пробирался к ней вброд несколько метров, вода едва покрывала его бёдра, верхняя часть груди и плечи блестели. Тени подчеркнули каждый изгиб его мощных рук, когда он провел ладонями по волосам. То же самое совершенное тело, с которым она занималась сексом всего пару часов назад. Такая возможность казалась нереальной.
Он тряхнул волосами, избавляясь от ещё большего количества капель — хотя она бы не восприняла это как насмешку над её предыдущей колкостью насчёт встряхивания досуха.
— Так что же произошло? — спросил он, поравнявшись. — Ты явно умеешь плавать.
— Я запаниковала, вот и всё.
Он прошёл перед ней, а потом плавно оттолкнулся обратно в воду, достаточно далеко, чтобы она знала, что он находится на месте над пропастью, которая увлекла её под воду.
— Почему? — спросил он.
— Просто кое-что случилось, когда я была ребёнком. Не большая проблема.
— Выглядело как большая проблема.
— Почему это имеет значение?
— Потому что это происходит с тобой.
Намёк на сострадание в его словах сбил её с толку. Но она отмахнулась от этого только. Он хотел знать, что твориться у неё в голове.
Он ни за что не сблизится снова с ней.
— Я упала в реку, вот и всё, — сказала она. — Я запуталась в каких-то растениях.
— Как тебе удалось выбраться?
— Я только что это сделала.
Она посмотрела в ответ на скептицизм в его глазах. Более того, она поняла, что её простое объяснение только усугубило то, что теперь можно было бы считать серьёзной чрезмерной реакцией ранее.
— Если хочешь знать, когда-то я была блестящей пловчихой, — заявила она, чтобы хоть как-то сохранить лицо.
— Правда?
— Я могла проплыть две длины, задержав дыхание.
— Неплохо для человека, — сказал он, отплывая немного глубже.
— Полегче, Джаск. Это был почти ещё один комплимент.
— Ещё один?
— Третий за вечер.
— Ты считаешь.
Она поняла, что так оно и было… только теперь она проговорилась.
— Я внимательна к деталям.
Он поплыл обратно к ней, едва подняв всплеск.
— Тогда ты бы заметила, что я ещё и хороший пловец, — сказал он, останавливаясь перед ней. — Это одно из сходств, которое мы определённо разделяем с нашим наследием. Очень умелы в воде.
— Я заметила.
— Более чем способен спасти тебя снова, если я тебе понадоблюсь.
— Не обольщайся, вряд ли это Атлантический океан.
— Вот именно, — сказал он. — Так почему же ты боишься заплывать на глубину?
— Я не боюсь.
— Нет?
— Нет. Я просто осваиваюсь.
Он отошёл от обрыва и встал. Он протянул к ней руки, предлагая ей взяться за них.
Она уставилась на его руки, затем снова перевела взгляд на его глаза.
— Что? — но выражение его глаз говорило само за себя. — Как будто я могу тебе доверять.
— Если бы я хотел тебя утопить, мне вряд ли пришлось бы тащить тебя на глубину, чтобы сделать это.
Она снова посмотрела на его руки, потом снова на него.
— Я жестко изнасиловал тебя в своём подвале, — сказал он с игривой ухмылкой. — Самое меньшее, что я могу сделать, это помочь вернуть тебе уверенность в воде.
— Изнасиловал? Как это по-джентльменски.
— О, мы оба знаем, что я не джентльмен. Но я более чем способен помешать тебе утонуть. Давай, Фия, — сказал он. — Ты кто угодно, только не слабачка. И я знаю, что тебе не терпится это доказать.
Она снова посмотрела на его руки. Это был вызов, на который она не могла не откликнуться. Она потянулась и позволила ему заключить её ладони в свои. Нежная сила в его руках на удивление успокаивала. Это были руки, которые так умело довели её до пика оргазма. Но почему-то именно сейчас всё это казалось ещё более личным.
Он отступил назад, пока она не почувствовала, что он снова стоит на краю обрыва.
Он схватил её за бёдра и притянул к себе.
— Обхвати меня ногами.
— Немного интимно, тебе не кажется?
— Если ты хочешь видеть это с такой точки зрения, — сказал он. — Но так я буду держать тебя крепче.
Он опустился в воду, не отводя взгляда.
Поколебавшись ещё мгновение, она обхватила его ногами, стараясь не обращать внимания на его возбуждение, несмотря на прохладу воды.
Она схватила его за плечи, когда он снова погрузился в воду. Джаск преодолевал глубины с естественной ловкостью, одной рукой помогая себе сохранять равновесие, а другой обнимая её за талию.
— Мне жаль, что я причинил тебе столько страданий, бросив тебя в воду, — сказал он.
Искренность в его глазах, не говоря уже о втором извинении за вечер, на мгновение застала её врасплох. Она пожала плечами.
— А какова была альтернатива… поперёк твоего колена, как ты угрожал ранее?
— Это было бы заслужено после того, как ты разговаривала со мной и Корбином. Ты и твоё желание умереть.
— Ты не собирался ничего делать.
— Ты-то точно знаешь, да?
— Как я уже сказала, я видела вас обоих с Тули и Солстис. Должна сказать, я очень впечатлена репутацией, которую вы поддерживаете вне ваших стен, учитывая все обстоятельства.
— У каждого есть своя тёмная сторона, Фия. И у меня, и у Корбина не меньше.
И немного мрачнее, чем казалось большинству, если Тули говорила правду.
— Но я всё равно оказалась права, не так ли? Ты ещё тот любовник, Джаск Тао.
— Да и ты оказалась гораздо более отзывчивой, чем следовало бы, Фия. Больше, чем того требует репутация вашего вида. Ты должна была быть в состоянии отключиться. Но ты этого не сделала.
— При моей профессии притворяться нетрудно.
Что-то промелькнуло в его глазах. Что-то, чего она не могла прочесть.
— Там не было ничего фальшивого.
— У тебя достаточно опыта, чтобы понять это, не так ли?
— Я думаю, теперь ты сама знаешь ответ на этот вопрос.
Он удерживал её взгляд до тех пор, пока она не почувствовала необходимость отвести глаза.
— Скажи мне правду, Фия. Ты ведь недолго пробыла в Блэкторне, так ведь?
Она не могла снова пойти по этому пути, не учитывая того, как опасно близко он свернул в этом направлении в камере. И особенно не сейчас, когда она была на пороге выхода.
— Ты убеждён в этом, не так ли?
— Я видел доказательства того, на что ты способна. Но выходить на улицы каждую ночь? Ни за что. Ты бы уже была мертва.
— Ты всё время забываешь, что у вампиров нет такого иммунитета, как у тебя.
— Я бы что-нибудь услышал, Фия.
— С чего вдруг? Думаешь, людям действительно не всё равно? Думаешь, кого-то волнует, что происходит здесь, в Блэкторне? Вампиры умирают каждый день… нет ни времени, ни ресурсов, ни желания расследовать их смерти. Здесь идеальная игровая площадка для серрин. И, как я продолжаю говорить, я хороша в том, что делаю.
— Ты слишком мягкая. То, как ты отреагировала, когда я держал тебя на пустыре, когда бросил тебя в бассейн, да и твоя реакция в камере… в тебе и близко нет ничего достаточно жёсткого, — он сделал паузу. — Зачем ради этого покидать Саммертон?
— У меня есть свои причины.
— Другие причины, кроме того, что ты серрин?
— Серрин, которая тебе явно нужна. Давай же, Джаск, время исповеди. Я думаю, пришло время тебе рассказать мне о причинах?
Но на этот раз он не проигнорировал её. На этот раз она увидела проблеск улыбки в его глазах.
— Насколько это важно? — он отстранил её от себя, побуждая её саму плыть по воде, всё ещё держа её за руки. — Не спускай с меня глаз, — сказал он.
Она старалась не запаниковать, но не смогла удержаться и крепче сжала его руки. Как только она начала входить в контролируемый ритм, он продолжил говорить:
— Ну, так, почему это важно?
— Важно потому, что время идёт. Насколько я понимаю, мы зашли в тупик. Только я не хочу оставаться здесь дольше, чем ты хочешь, чтобы я была здесь. Итак, скажи мне, зачем я тебе нужна, и, возможно, мы сможем прийти к соглашению.
— Никакой договоренности. Никакой сделки. Ты просто будешь делать то, что я тебе скажу. Когда придёт время.
Она начала задаваться вопросом, не сбилась ли она с курса с теорией о Кейне Мэллое. С его стороны было бы безумием преследовать магистра вампиров, это был риск для всей его стаи с очень маленькой выгодой. Было что-то ещё. Чего-то ей не хватало для разгадки этой головоломки.
Беспокойство снова скрутилось у неё в груди.
— Итак, сколько именно времени ты планируешь потратить на это так называемое приручение?
— Не долго.
— И ты собираешься убить меня, когда закончишь?
Его молчание, его пристальный взгляд вызывали у неё слишком сильное раздражение.
— Скажи мне, — спросила она, — это из-за этого ты убил Эллен? Она тоже не сделала так, как ей было сказано?
Он уставился на неё, в его глазах был очевиден шок. И кое-что ещё.
Но он не стал этого отрицать.
Только в этот момент она поняла, как отчаянно ей нужно было, чтобы он отрицал это.
— Я думаю, слово, которое ты ищешь, «убийство», — сказал он. — Так это называется, когда ты что-то планируешь, не так ли? Когда ты знаешь, что делаешь?
Паника пронзила её грудь от его признания.
— Значит, это правда?
— Да, это правда.
Он отвернулся и плавно и бесшумно поплыл обратно к борту.
Только когда он вышел из бассейна, собрал свою одежду и покинул помещение, она поняла, что находится в воде в одиночестве.
ГЛАВА 14
Джаск стоял у входа в бассейн и поигрывал кулоном на кожаном ремешке у себя на шее. Его волосы сохли на ветру.
Кулон Эллен, олицетворявший родословную, которая с таким же успехом могла умереть вместе с ней в тот день.
Факты о кончине его второй половинки, произнесённые так резко, так бессердечно, вызвали у него лишь ответную защитную реакцию. В особенности, если эти факты исходили от Фии. Он хотел шокировать её за вторжение, за то, что она осмелилась упомянуть о том, о чём она ничего не знала, с таким осуждением в глазах. И было очевидно, что он шокировал её.
Но это была правда.
И она поняла это, судя по тревоге в её глазах… хуже того, по отвращению. Но он не ожидал, что это отвращение так сильно ранит его. Он не ожидал, что разочарование в её глазах причинит ему боль.
Кто-то влез не в своё дело. И он выяснит, кто именно.
Но сначала ему нужно было быть рядом с Блейз, поскольку он как раз собирался последовать за ней, когда мельком увидел Фию, входившую в бассейн.
Когда он посмотрел в сторону туннеля, ведущего к пристройке, он понял, что именно там она и была. Она была так расстроена, когда он столкнулся с ней в фойе, что ему пришлось увести её, не в последнюю очередь на глазах у Фии, наблюдавшей за происходящим из столовой.
Блейз слишком долго готовилась к тому, чтобы спуститься туда, и, несмотря на настойчивость Джаска в том, что ей не нужно сталкиваться с этим в одиночку, он знал, что именно так она и поступит.
Он направился к туннелю, пересёк внутренний двор и миновал дерево. Войдя в здание, он спустился по ступенькам и пошёл по коридору.
Повернув налево, вниз, к помещениям сдерживания, он открыл дверь в третью справа камеру — ту, которой всегда пользовался Неро.
Всегда опережавшая остальную стаю, трансформация Неро была несинхронной на две недели. Такие, как он, были редкостью, но это был подарок с точки зрения того, что они каждый раз поддерживали правильный баланс для остальной стаи в те моменты, когда отвар нуждался в изменении.
На этот раз у него ничего не вышло.
Блейз сидела у стены слева от него, подтянув колени к груди, обхватив их руками. Она смотрела вперёд, на открытую клетку, её длинные каштановые волосы почти закрывали лицо.
— Ты хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? — спросил он.
Она покачала головой.
— Нет.
Джаск закрыл за собой дверь и пересёк комнату, чтобы присоединиться к ней.
Она подалась вперёд, позволив ему сесть за ней у стены, а затем устроилась между его раздвинутых ног. Он обнял её.
Она откинула голову ему на грудь, не отрывая взгляда от клетки.
Помещение было наполнено её криками в последний раз, когда они были тут.
Поначалу было обычным делом — давать Неро отвар. Только на этот раз что-то пошло не так. На этот раз что-то было не так со смесью. Не было не только достаточно высокой дозы аконита, чтобы помочь остановить превращение; не было достаточного количества куркумы, чтобы нейтрализовать его токсичность. Так что он не только трансформировался; он вдобавок пробыл в агонии и вскоре после этого умер.
Время, наиболее вероятное для возникновения ошибок, всегда было около тринадцатой луны, когда баланс был очень изменчивым. Но никто из них не был по-настоящему готов к тому, что это случилось с их стаей. Такое случилось впервые с тех пор, как они были вынуждены войти в границы Блэкторна в соответствии с правилами.
Это был ужасный путь из жизни. А Блейз стояла и наблюдала за всем этим. Блейз, которая была предана своей второй половинке в течение двадцати лет.
Если бы не потеря Неро, все они приняли бы отвар чуть больше чем за неделю. И это убило бы почти всех из них… причем однозначно, тех, кто раньше избегал трансформации.
Но сейчас это не было утешением ни для Неро, ни, конечно, для Блейз. В течение пяти дней, последовавших за этим инцидентом, ничто не приносило ей утешения. Стая была рядом с ней, как они всегда были друг с другом, но то, чего она действительно хотела, было жестоко отнято.
До введения правил это был бы достаточно трагичный инцидент, но теперь это была катастрофа. В прошлом они могли бы путешествовать повсюду в поисках любых трав и специй, которые им были нужны, всё, что они не выращивали сами. Но ничто больше не попадало в Блэкторн или Лоутаун, не пройдя анализ на границах Мидтауна и Саммертона. То, что когда-то было обычными травами и специями, теперь стало редкостью или больше не было доступно за пределами Саммертона, не в последнюю очередь из-за того, что ОКТВ придерживался политики абсолютной нетерпимости к обмену и продаже трав, чтобы держать ведьм в узде.
Только теперь он понял, что в действии ОКТВ было нечто большее — подкрепленное подозрениями Солстис, которые она озвучила в обеденном зале. Власти терпели поведение ликанов, но только потому, что знали, что это не будет длиться вечно. В один прекрасный день травы, которые они уже отслеживали каждый месяц, в конечном итоге, перестанут расти, или их будет недостаточно, и они не смогут получить доступ к тому, что им нужно, например, к куркуме. Тогда настанет момент: либо лекарства, либо обращение и смерть.
Теперь правила о травах вообще не казались направленными против ведьм. Теперь это казалось гораздо более личным. И власти уже были бы на пути к успеху, если бы Рони и Самсон не нашли Фию в руинах.
Как бы он ни был зол на него, ему пришлось смириться с тем фактом, что всё закончилось хорошо. Впервые за всё время он почувствовал проблеск гордости — нечто такое, что вызывало еще больший дискомфорт, чем его чрезмерно суровое обращение с юношей.
— Я предлагаю нам трансформироваться, — наконец, сказала Блейз. — Если мы перестанем избегать того, что мы есть, Всемирный Совет не будет иметь над нами никакой власти. К чёрту правила; давай бесчинствовать на улицах. Давай разрушим эти барьеры. Ни один другой вид не является физически сильнее, чем трансформированный ликан. Давай покажем им раз и навсегда.
— Блейз, ты же знаешь, что речь идёт о выживании. Нас застрелят на улицах ещё до того, как мы зайдём так далеко. Застрелят тех из нас, кто достаточно силён, чтобы пережить превращение. В этой стае слишком много тех, кто никогда этого не пробовал. Они не будут знать, что делают, где находятся, в чём их собственная сила. Ты не можешь управлять такой армией, а армия это то, что для этого потребуется. О последствиях даже думать не хочется.
— А о том, что случилось с Неро, даже думать невыносимо.
Он слышал её прерывистое дыхание, быстрый подъём и опадание груди, когда она снова начала расстраиваться.
Он хотел пообещать ей, что однажды всё будет иначе. Что каким-то образом они выберутся из клетки, которой были Блэкторн и Лоутаун. Но он не мог.
Однако он мог бы сказать ей, что Неро умер не напрасно. Что есть какая-то надежда хотя бы на ближайшее будущее.
— Серрин может достать нам то, что нам нужно, — сказал он.
На мгновение она замерла. Затем она повернулась в его объятиях.
— Что?
— После того, что случилось с Неро, мы с Корбином пошли навестить ведьмака. Нам повезло. Он сказал нам, что здесь, в Блэкторне, всё ещё есть запасы куркумы. Что у ведьмы есть тайник, который она скрывает от властей. И что серрин может потребовать это.
Блейз нахмурилась.
— Так вот почему ты держишь её здесь?
Он кивнул.
— Она поможет нам? — спросила Блейз.
Большая, упрямая Фия, которая вообще не собиралась сотрудничать.
Пока нет.
— Я позабочусь об этом, — сказал он.
И когда она повернулась обратно, он обнял её с новой решимостью, что этого не случится с остальными членами его стаи.
Что, несмотря ни на что, он добьётся успеха. Чего бы это ни стоило.
ГЛАВА 15
София сидела на скамейке, обернув верхнюю часть тела одеялом, которое нашла в фойе, и смотрела на облака, на неземное сияние луны за ними.
В квадранте стояла гробовая тишина. Лишь горстка ликанов прошла мимо неё за последний час. Она осмотрела колючую проволоку, опоясывающую забор впереди, затем вернула своё внимание к выходному туннелю, где, как она знала, во внешней комнате дежурил Джаск.
Движение слева привлекло её внимание. Из туннеля со двора вышел Рони. Он зашагал по дорожке позади неё, послав ей почти незаметный кивок, когда прошёл обратно вверх по ступенькам в вестибюль.
София уставилась вперёд, на вход в туннель.
Она должна была просто уйти, но не могла. Ей нужно было закончить работу. А до этого она хотела, нуждалась в окончательных ответах.
И за три часа, прошедшие с тех пор, как он оставил её одну в бассейне, она попрактиковалась в нескольких дистанциях, чтобы восстановить уверенность в себе. Она также нашла идеальное место для их финальной схватки.
Сбросив одеяло, она пересекла квадрант, прошла через туннель к воротам.
— Мне нужно поговорить с Джаском, — заявила она ликану, стоявшему у ворот.
Она приготовилась к уговорам, но он без вопросов открыл дверь, пропуская её внутрь.
Она шагнула через рифленую дверь, которую он тоже открыл для неё, и её внимание сразу же сосредоточилось на столе впереди.
Она ненавидела то, как у неё перехватывало дыхание от его вида. Как он заставлял её пульс учащаться от одного взгляда на него.
Джаск сидел с шестью другими ликанами, и все они были поглощены карточной игрой. Она поймала его на середине смеха, прежде чем он сделал большой глоток пива — смех, который казался холодным, учитывая его предыдущее признание в бассейне.
Она не могла выбросить из головы, как он просто признался во всём. Она понятия не имела, почему была так ошеломлена. Она знала о его репутации. Знала о слухах. Внешность ответственного лидера стаи не была маской для жестокости существа, необходимой для того, чтобы его стая так долго выживала в Блэкторне. Он ничем не отличался от других — от других лидеров преступного мира третьего вида, которые управляли районом безжалостной рукой. Он принадлежал к тому же типу, что и Кейн Мэллой и Калеб Дехейн. Глаза и внешность ангела, а суть такая же гнилая и коррумпированная, как район, в котором они жили.
И эти рассуждения она будет держать в центре своего внимания, чтобы закончить работу.
Она неловко топталась на месте, пока он не встретился с ней взглядом. Его глаза слегка сузились от любопытства, прежде чем он вернулся к своей игре.
Она подошла ближе к столу. Ликаны рядом с ним поглядывали на неё, но, по-видимому, не осмеливались задерживаться взглядом слишком долго.
— Ты чего-то хочешь? — спросил Джаск, не отрываясь от своих карт.
— Могу я с тобой поговорить?
Он бросил карту и откинулся назад, положив руку на спинку стула своего собеседника.
— По поводу чего?
— Наедине?
Несколько ликанов ухмыльнулись.
Скоро они уже не будут ухмыляться.
— Если ты хорошо попросишь, — сказал он, а затем сделал глоток из своей бутылки.
Она коротко выдохнула в ответ на его насмешку.
— Пожалуйста, — сказала она, и само это слово далось ей с трудом, когда она произнесла его, проглотив комок гордости.
Он сделал ещё один глоток пива и положил свои карты на стол.
— Конечно, — сказал он, вставая.
Он направился к выходу, всё ещё держа в руке пиво. Закрыв за собой дверь, он повернулся к ней лицом.
— Давай послушаем.
Она посмотрела на охранника впереди.
— Мы можем пойти прогуляться?
Он сделал еще один глоток пива, слизнул его с губ и, задумчиво прищурившись, посмотрел на неё.
К её облегчению, он повернул голову в сторону туннеля.
Когда они вышли в квадрант, она пошла по дорожке рядом с ним, скрестив руки на груди, чтобы он не видел напряжения в её ладонях. К счастью, он некоторое время не настаивал на том, чтобы она заговорила, что только дало ей больше времени, чтобы доставить его туда, куда ей было нужно.
Но это продолжалось недолго.
— Ты собираешься переходить к делу? — спросил он, когда они проходили мимо бассейна, направляясь к туннелю, который вёл во внутренний двор и хозяйственные постройки. — Я на дежурстве.
— Я хотела извиниться, — сказала она, благодарная за то, что он, по крайней мере, продолжал идти.
— За что?
Они вышли из туннеля и миновали оранжерею — именно то место, откуда она планировала сбежать при первой возможности.
Как только она попрощается во многих смыслах.
Её пульс участился. Она должна была сохранять спокойствие: ровное дыхание и размеренный темп. Она не могла вызвать у него подозрений ни на йоту.
— За то, что была такой бесчувственной в бассейне, — сказала она. — Я явно обидела тебя, что ты вот так ушёл.
Она провела их мимо дуба и надворной постройки, прежде чем продолжила путь к одноэтажному заброшенному зданию за ним.
— Ты только и делаешь, что оскорбляешь меня с тех пор, как я привёл тебя сюда, серрин. Зачем извиняться сейчас?
— Потому что некоторые вещи непростительны.
Она взглянула на него, потом обошла здание с тыльной стороны. Она подошла к сетчатому забору и посмотрела за пределы места сноса домов на далекое зарево Лоутауна.
Джаск подошёл к ней вплотную.
— Забудь об этом, — сказал он, просунув пальцы сквозь проволоку и сделав ещё один глоток пива.
Она должна была продержать его здесь достаточно долго. Она должна была продолжать говорить.
— Ты когда-нибудь бывал в Лоутауне?
Он протянул ей свою бутылку, чтобы она могла сделать глоток.
Она бы предпочла что-нибудь покрепче, но согласилась.
— Время от времени, — сказал он.
Она сделала глоток и вернула его ему.
— А ты? — спросил он.
— Время от времени.
— Тот факт, что ты извинилась, говорит мне о том, что ты понимаешь, что значит семья. У тебя есть семья в Саммертоне?
Она кивнула. Но она не стала вдаваться в подробности. Делиться своей историей было запрещено. Даже Дэниел не знал. Но это было частью соглашения в Альянсе — никто никогда ничего не разглашал. Это был самый важный компонент для предотвращения того, чтобы его когда-либо отследили.
— Неужели потребность серрин в тебе настолько велика, что ты можешь повернуться к ним спиной?
— У всех нас есть дела, которые мы должны сделать в жизни, — она взглянула на него, а затем снова посмотреть вперёд сквозь проволоку. — Тебе следовало бы это знать. Кроме того, им будет лучше без меня.
Он повернулся к ней боком и прислонился плечом к забору.
— Говоришь так, словно так и думаешь.
— Это правда.
— Ты что-то сделала? — спросил он, прежде чем сделал ещё один глоток пива.
Она прильнула к стене. Настало время открыться ему, а не ей.
— Я всегда что-нибудь делала.
Она соскользнула вниз на землю и скрестила ноги.
Он устроился рядом с ней, и они оба вглядывались в темноту, в отдалённый гул басов, доносящийся из центра далеко за пределами комплекса. Она прислонилась головой к стене и уставилась в ночное небо. Облака проплывали мимо серпа луны, любой намёк на звёзды был затуманен загрязнением окружающей среды.
Это было совсем не похоже на то, как лежать на зелёном одеяле на холмах Саммертона, глядя в чистое небо, пока Лейла объясняла все созвездия. Объяснения, которые неизбежно заканчивались тем, что она разговаривала сама с собой, поскольку София и Алиша вместо этого бросались кататься с холмов. Их визг и смех нарушали тишину.
И всё это время Лейла скрывала тайну — если она вообще знала, кто она такая. Всё ещё оставался шанс, что она этого не знала. Но слишком многое становилось на свои места.
Как только София обнаружила, что вампир был ответственен за смерть их матери, всё изменилось. Как краска в прозрачной луже воды, жажда мести отравила её вены. Её поиски слабостей вампиров неизбежно привели к открытию существования серрин — редкого вида древних ведьм, чья кровь была ядовитой для вампиров. Соблазнительницы, которые выслеживали их, пытали и убивали.
В то время эта перспектива взволновала её, и она зациклилась на попытках найти одну из них, несмотря на слухи о том, что теперь они вымерли. Она открыто рассказала Лейле о своих намерениях, но Лейла не разделила её волнения. Приводило в бешенство то, что старшая сестра велела ей оставить всё как есть или, что ещё хуже, встретила её разглагольствования абсолютным молчанием.
Она никогда не понимала, почему у Лейлы не было такой же потребности в мести. Теперь всё, что она хотела знать, так это почему, если она знала, кто она такая, то ничего не предприняла по этому поводу.
Но в то время у неё не было причин что-либо об этом думать. Вместо этого она всё больше и больше игнорировала свою старшую сестру по мере того, как её поездки в Лоутаун становились всё более частыми.
Во время своего первого путешествия в Блэкторн она встретила Дэниеля. Он и ещё пара человек спасли её от вампира, который загнал её в угол. Они расправились с ним быстро, эффективно и кроваво.
Она была восхищена их самообладанием, их бесстрашием. Меньше чем через месяц она присоединилась к ним. И никогда не оглядывалась назад.
Но теперь у неё разболелась голова от потребности получить ответы о своей семье. Чтобы узнать, что происходило, пока она отсутствовала последние десять месяцев.
И хотя это было личное, всё же это было её обязанностью. И первое не должно было произойти, пока не разберётся с последним.
Она заключила договор. Договор с Альянсом, который дал ей цель, дал крышу над головой, отточил её навыки и направил на путь мести, в которой она так отчаянно нуждалась.
И вот она оказалась наедине с одним из тех самых лидеров преступного мира, на которых они потратили недели, даже месяцы, планируя получить доступ. Ей была предоставлена возможность, какой никогда не было у Альянса. Конечно, будут последствия. Рони поймёт, что это была она… что Альянс был ответственен за это. Однако раскроет ли он, откуда ему это известно и, как следствие, он допустил, чтобы это произошло, было маловероятно.
Она потянулась к каблуку своего ботинка, где был спрятан её сложенный клинок. Возможно, он был небольшой, но эффективный. Правильный угол, правильная сила, правильное место… и Джаск исчезнет.
Она вернётся в Альянс не только в качестве их главного оружия. А учитывая, что одного лидера преступного мира уже не будет в живых, и останется только две цели. Хотела бы она тогда увидеть лицо Эбби.
Но когда она посмотрела на него, молча сидевшего рядом с ней, — эти прекрасные лазурные глаза, устремлённые на место сноса дома, этот потрясающий профиль, это тело, которое заставляло её чувствовать себя так, как никто другой, этот разум, который, казалось, каким-то образом легко настраивался на неё, — она снова заколебалась.
Напоминание, правда о том, каким чудовищем он был, было именно тем, в чём она нуждалась, чтобы облегчить выполнение своих планов.
— Так ты говорил искренне, когда сказал, что убил свою пару? Ты ведь не просто так это сказал?
Он встретился с ней взглядом, хотя и мимолетно, и залпом допил остатки своего пива.
— А что? — спросил он, снова устремив взгляд вперёд.
— Она сделала что-то не так?
— Да, — он помолчал. — Она совершила ошибку, захотев быть со мной.
Она упёрлась онемевшими руками в холодную каменную землю.
— Как ты её убил?
— В кровавой бане, — сказал он. — Больше крови, чем я когда-либо видел.
Она изучала его глаза, пытаясь понять, было ли это притворством, но глаза, которые смотрели на неё в ответ, не излучали ничего, кроме правды.
— Она тебя каким-то образом предала?
— Она никогда бы не предала меня, — он двинулся, чтобы встать. — Никогда.
Но она схватила его за предплечье, её пальцы едва могли обхватить его, напоминая ей, как плохо может закончиться для неё битва один на один.
— Тогда почему? — спросила она.
— Почему это тебя так интересует?
— А кто бы ни удивился? Альфа, убивший свою пару, это не совсем обычное дело, не так ли? Предполагается, что ты самый преданный из всех представителей своего вида.
— Если верить слухам?
Он высвободил руку и встал. Но вместо того, чтобы уйти, он повернулся к ней лицом.
— Такие, как ты, ничего не знают. Ничего о нас. Ничего о правде. Ты и твоё образование в Саммертоне. У тебя нет никакого представления о реальном мире, как и у всех остальных, серрин ты или нет.
Она встала, стараясь быть как можно ближе к его глазам. Но держалась за стену позади себя для равновесия.
— Не надо относиться ко мне покровительственно, Джаск. Я прожила здесь достаточно долго. Я видела на что это похоже.
— Правда? И всё же ты до сих пор оправдываешь свои действия.
— Я могу оправдать их из-за того, что я видела.
— Из-за того, что создал ваш вид. Думаешь, ты знаешь, на что это похоже, потому что решила жить в этих границах? Оглянись вокруг… по-настоящему взгляни на эту так называемую временную меру. Это никогда не планировалось быть ничем иным, как одной гигантской экспериментальной капсулой; одним крысиным лабиринтом третьего вида. Они создали это, чтобы заставить нас взорваться… сделать нас именно такими, какими они хотят нас видеть. Подобно животному в клетке в зоопарке, которого тычут палкой. Они отступают в сторону и оправдывают нашу агрессивность, чтобы у них был повод держать нас взаперти. И тогда в дело вступаешь ты. Ты даже не одна из них. Ты говоришь о том, что мой вид — это что-то вроде полукровки — а кто ты? Человек с дополнительными навыками? Нет, ты для них не что иное, как второй вид. И когда они, наконец, найдут достаточно вескую причину, чтобы стереть нас с лица земли, они примутся за тебя. Пока такие, как ты, у власти, нам всем крышка.
— Ты ошибаешься, — сказала она, и ветерок обдул её и без того замерзшую кожу. — Именно такие, как ты, нарушили равновесие, выйдя на первое место. Мы сдерживаем вас, потому что мы лучший вид на этой планете в плане самосохранения, и, в конце концов, мы победим.
Он подошёл к ней, положил руку ей на плечо и прижимал её к стене.
— Правда?
Она выдержала его пристальный взгляд, когда он просунул руку между её локтем и боком, скользя пальцами вниз по её грудной клетке, отыскивая мягкую плоть, которая позволила бы ему легче всего проникнуть к её сердцу.
— Как и сейчас? — спросил он. — Твоё высокомерие, твоя потребность быть правой, твоя потребность оправдать свои действия вынуждают тебя сделать ещё один шаг вперёд, когда вид уже вот-вот сломается? Ты знаешь, как легко я мог бы вырвать твоё сердце прямо сейчас, если бы захотел?
У неё перехватило дыхание от ощущения его теперь смертельно удлинившихся когтей, впивающихся в её плоть через тунику.
— Я нужна тебе, — сказала она, ища причину, по которой он не мог бы этого сделать, на мгновение поверив, по-настоящему поверив, что он способен на это.
Он скользнул рукой вверх по её животу, по груди к горлу, и большим пальцем приподнял её подбородок. Теперь она была вынуждена заглянуть ему глубоко в глаза.
— Продолжай напоминать мне об этом, — сказал он.
Она незаметно задрала ногу вверх по стене, её рука была готова коснуться каблука, когда он провёл большим пальцем по линии её подбородка, не отводя от неё пристального взгляда.
— И я напомню тебе, что если бы я хотел твоей смерти, ты была бы мертва, — сказал он, — независимо от того, нужна ты мне или нет.
Она скользила пальцами по каблуку, прижимаясь к подушечке стопы, чтобы создать достаточно зазора и отодвинуть потайную крышечку.
— Но ты будешь работать на меня, — добавил он.
— А потом ты всё равно убьёшь меня, верно?
Он нежно провёл рукой по её горлу.
— Я бы посоветовал тебе не брать в руки то оружие, к которому ты сейчас тянешься.
Лёгкий ветерок развевал его волосы, резко контрастируя с пристальностью его взгляда.
— Если только ты не хочешь, чтобы я показал тебе, каким диким я могу быть.
Её пальцы остановились на полуоткрытом каблуке. Только теперь она поняла, что её рука не просто дрожит, она трясётся по-настоящему.
Грохочущие отголоски центра Блэкторна теперь казались мучительно далёкими. Всё казалось мучительно далёким. Она была одна, в ловушке между забором и стеной, в темноте с ликаном, который холодно смотрел на неё в ответ.
— Вообще-то, я покажу тебе, что такое неукротимый, — сказал он, его губы были в опасной близости от её губ. — Если только ты не отдашь его мне.
Менее чем за несколько часов до этого она посмотрела бы ему прямо в глаза и бросила бы вызов. И абсолютно не сомневалась, что заплатила бы за последствия. Болезненно.
Так же, как было время, когда она приняла бы удар и попыталась воткнуть клинок ему в горло, несмотря ни на что.
Время, когда она думала, что ей нечего терять. Когда она презирала себя настолько, что не заботилась о последствиях.
Но в тот момент она поняла одну тихую, пугающую вещь: ей нужно было жить. То, что она сделала в тот момент, решение, которое она приняла, имело значение — не только для неё, но и для тех, о ком она заботилась.
Намеренно или непреднамеренно, Джаск Тао каким-то образом приручил её. Но будь она проклята, если даст ему понять это.
И не было абсолютно никакой возможности, чтобы она осталась здесь сейчас и дала ему достаточно времени, чтобы выяснить это.
Она вытащила маленькое лезвие из каблука, стараясь дышать как можно спокойнее, и вложила его в его раскрытую ладонь.
— В другой раз, — сказала она.
— Я настаиваю на этом.
Джаск ещё мгновение удерживал её взгляд, а потом отступил от неё и ушёл, не сказав больше ни слова.
ГЛАВА 16
Как и обещал Рони, люк в теплице был не заперт.
Внутри было тихо. Даже полив отключили на ночь.
Подняв крышку люка, София посмотрела вниз на деревянные ступени в темноту. Колебания стоили времени, а времени у неё как раз и не было.
Взяв фонарик, который Рони оставил ей в кустарнике — дайверский фонарик, предназначенный для выполнения этой задачи, — она спустилась на первые две ступеньки. Она осветила глубины, огромное пространство, в котором было слишком много объектов, чтобы за ними не могло что-то скрываться. Оставаясь настороже, она протянула руку и закрыла за собой люк, запечатав себя в темноте. Внизу было достаточно тихо, чтобы услышать, как переворачивается страница. Её единственным утешением был луч света, но даже он мог осветить только один уголок за раз.
Она села на нижнюю ступеньку и достала оттуда заклеенный скотчем пластиковый пакет, в котором лежала сухая одежда и, к счастью, карта. Также был шнурок, очевидно, для того, чтобы она могла прикрепить сумку к себе во время плавания. Рядом с ним лежал нож. Она вытащила тяжёлое лезвие из футляра, впечатляюще острое лезвие выступало на 180 градусов. Рони точно знал, как выбирать оружие.
Снова посветив лучом по комнате, она направила его на дверь впереди — точку входа в туннель.
Она направилась к двери, время от времени бросая осторожные взгляды по сторонам. Ей следовало бы привыкнуть к темноте, но нельзя было отрицать, что это был врожденный страх, независимо от того, насколько она привыкла к этому.
Она отодвинула засов на двери и потянулась за ключом, висевшим на крючке рядом с ней. Звук открывающегося внутреннего запорного механизма эхом разнёсся в тишине, на мгновение заглушив стук крови в её ушах. К счастью, дверь открылась бесшумно.
Она посветила фонариком в ещё большую темноту.
Выглядело не более чем туннель в скале, но, судя по тому, что рассказал ей Рони, так оно и было на самом деле.
Она шагнула в густой холод. Закрыв за собой дверь, она постояла мгновение, прерывисто дыша.
— Давай, Фия, — прошептала она. — Ты бывала в местах и похуже этого.
Она направила луч фонарика вперёд.
Туннель был не шире полутора метров и не выше двух.
— Только гуськом, — снова прошептала она, бормоча что-то себе под нос, как делала всегда, когда была напугана в детстве.
Искушение оставить дверь открытой было огромным. Но она сделала то, что ей было велено. Она заперла за собой дверь и просунула ключ обратно в крошечную щель в полу.
— Пути назад нет, — пробормотала она, заменив фонарик ножом и убедившись, что держит оружие в правильной руке. Луч света — в другую руку, а пластиковый пакет зажат под мышкой.
И она сделала свой первый шаг вперёд.
— Тебе не о чем беспокоиться, пока не доберёшься до другой стороны с водой, — прошептала она, ставя одну ногу перед другой. — Они здесь не ходят. Никто не ходит сюда этой дорогой. Двадцать минут, вот и всё. Всего двадцать минут до лагуны.
Она ускорила шаг. Луч позволял ей видеть, как минимум, на девять метров вперёд.
Худо-бедно в этой части не было углов.
Она с трудом сглотнула пересохшим горлом.
— Ты сделана из более прочного материала, Фия Маккей. Гораздо более прочного.
«Продолжай в том же духе. Продолжай в том же духе», — только теперь она произнесла это про себя, тревога приглушила её речь.
Фонарик указывал на то, что она поворачивала направо, и вскоре она окончательно свернула налево.
Вход только один. Один выход. И негде спрятаться, если что-то пойдёт не так.
Но по-другому и быть не могло. Рони заверил её, что риск минимален, пока она не выйдет за пределы воды.
Она ускорила шаг, шагая вперёд так быстро, как только могла. Расстояние, которое ей нужно было преодолеть, проходилось слишком медленно.
Пять минут. Десять минут. Приближается уже к пятнадцати.
По мере того как туннель становился всё более извилистым, она немного сбавила скорость, опасаясь врезаться в стену, но вскоре туннель стал более просторным. Стены расширились, потолок теперь был вне её досягаемости.
Но она не сбавляла темпа. Она рванула вперёд, луч отскакивал от стен, от пола.
Пока прямо впереди не осталась только стена, а под ней — ничего, кроме камня.
Туннеля больше не было. И никакой лагуны.
Её желудок сжался. Она остановилась.
Это был тупик.
Она посветила лучом более беспорядочно, для небольшого просвета. Ничего, кроме камня. Ничего, кроме камня и запертой двери за её спиной.
Он обманул её. Рони обманул её. Двойная подстава…
Она зарычала себе под нос, пнула камень в стену впереди и отвернулась как раз в тот момент, когда услышала шлепок.
Она резко обернулась.
Небольшая заводь впереди покрылась рябью — заводь, которая была настолько совершенно неподвижна, что была ничем иным, как зеркалом окружающих её скал.
София осторожно подошла ближе. Вода снова начала успокаиваться — вода, которая плавно достигала края скалы.
Вот она темная и холодная бездна — выход.
Её сердце подпрыгнуло.
Бросив сумку, нож и фонарик на пол рядом с собой, она развязала и сняла ботинки, а затем села, скрестив ноги, у кромки воды. Она смотрела вниз, в темноту. Её сердце бешено колотилось, руки обхватили камень. Она закрыла глаза, бормоча что-то себе под нос, подбадривая себя.
Снова открыв глаза, она схватила пластиковый пакет и завязала его шнурком на пояснице. Она спустилась с края в холодную воду. Дрожь пробежала по её телу.
Погрузившись по пояс, она схватила фонарик и, самое главное, нож.
Одними губами сосчитала от одного до трёх и скользнула в темноту.
ГЛАВА 17
Как только холодная вода окутала её, она поняла, что пути назад нет.
Широко раскрыв глаза, она держала свой фонарик перед собой так уверенно, как только могла, в то же время неуклюже пробираясь сквозь воду движениями, которые были слишком беспорядочными и отнимали энергию из-за своей спешности.
Она продолжала двигаться вперёд, как ей сказал Рони. Но после того как она заподозрила, что он однажды предал её, теперь на первый план вышла паранойя, что она зашла в тупик — что воздушные карманы были ложью. В свои последние секунды она бы поняла, что он одержал над ней верх, его проблема решена.
Она не могла ожидать ничего меньшего, и была наивна, что не подумала об этом раньше. Она угрожала ему. Она пригрозила разоблачить его, и впоследствии он выдумал какую-то ложь о том, что она сможет выбраться оттуда, чтобы избавиться от неё.
Но она воспользовалась единственным возможным шансом. Если она не выберется оттуда, если не сможет спасти своих сестёр и Альянс, тогда она с таким же успехом может утонуть.
Боль начала пожирать её грудь из-за недостатка кислорода, появилось головокружение, тело взяло верх над разумом, заставляя её признать, что ей нужен кислород.
Она толкнулась сильнее, зная, что охватившая её паника не поможет.
Рони сказал, что воздушный карман был на полпути.
Она толкалась к поверхности из темноты, хлопая по воде тыльной стороной ладони, паника охватывала её, когда она каждый раз ударялась о камень.
Она крепче сжала нож, боясь выронить его — боясь, что без него ей никогда не выбраться из туннеля, даже если она доберётся до другой стороны лагуны.
Она продолжала хлопать рукой над головой, продолжала нащупывать камень. Всё её тело начало дёргаться в отчаянной потребности в воздухе.
Она снова взмахнула рукой вверх, но на этот раз попала в холодный воздух.
Она высунула голову из воды и сделала самый глубокий и отчаянный вдох, какой у неё был с того дня в озере.
Она прижала руку с фонариком к скале, используя её, чтобы сохранить равновесие, обуздать панику, пока её ноги беспорядочно двигались под поверхностью.
Придя в себя, она обратила внимание на маленький купол в скале — маленькую расщелину, откуда-то поступал воздух. Но регулярное снабжение не означало, что она могла там оставаться, даже если такая мысль и пришла ей в голову на долю секунды. Её тело замерзнет, а её неподвижное положение уже вызывало застой кровоснабжения не только в конечностях.
Ей нужно было вернуться в темноту, обратно в холодные глубины и преодолеть последние шесть метров.
Она закрыла глаза и сделала столько глубоких вдохов, сколько смогла.
И снова нырнула под воду.
Вторая часть была сложнее. Её тело работало менее плавно. Она знала, что во второй раз не сможет задерживать дыхание так долго, уже быстро уставая, а дополнительные усилия, чтобы заставить своё тело двигаться, отнимали больше энергии.
Но она держала фонарик впереди и продолжала поворачивать вправо, как и сказал ей Рони, пробиваясь сквозь воду. Её ноги напрягались сами по себе, чтобы сохранить инерцию.
Когда она внезапно ударилась о камень, её костяшки пальцев оцарапались о камень, и она в панике набрала полный рот воды.
Но её инстинкт подсказывал ей плыть вверх.
Она изо всех сил толкалась, скользя вверх по стене, и, казалось, ничего не добивалась, пока внезапно её голова не показалась на поверхности воды в темноте туннеля.
Она проплыла вперёд и бросила нож с фонариком на скалу. Она закашлялась и затаила дыхание, её предплечья упёрлись в твёрдый край.
Ей понадобилось три попытки, прежде чем она смогла поднять себя из воды. Даже тогда она смогла только перевернуться на бок, прежде чем перевернулась на живот. Она уткнулась головой в предплечье, и только потом сработали её инстинкты выживания — она напомнила себе настроиться на потенциальную угрозу своего окружения.
Она схватила фонарик и осветила им в темноту впереди.
Не было ни звука, ни движения.
Рони объяснил, что большинство из них не решились бы спускаться в эту часть туннеля. Территория властвовала там так же, как и на поверхности. Но она не могла на это рассчитывать, и уж точно не могла рискнуть свернуть не туда.
Дрожа, она опустилась на колени и развязала шнурок на талии. Она разорвала водонепроницаемый пакет и достала сухую тунику и карту. Пара лёгких балеток упала на камень.
Она повернула фонарик так, чтобы он оставался в глубине туннеля, и поспешно сорвала промокшую тунику, прилипшую к её мокрой коже. Трение было болезненным, и она провела ей по своей онемевшей плоти, а после отбросила тунику в сторону.
Она надела свежую тунику, которая была ей слишком велика, но, вероятно, там, на улицах, куда она направлялась, так было лучше.
Она подождала, пока высохнут ноги, снова схватила фонарик и изучила карту.
Она ни за что не сможет это запомнить. Карту придётся постоянно держать открытой.
Она надела балетки и встала, оставив всё остальное позади — всё, кроме фонарика, карты и ножа.
В первой части карты было указано идти прямо не менее пятнадцати метров, игнорируя каждый поворот налево, каждый из которых разветвлялся в другом месте. Она приготовилась к худшему, продвигаясь вперёд, даже её тихие шаги были болезненно заметны в тишине туннеля.
Не то, чтобы её молчание имело какое-то значение, если бы по туннелю слонялись бродячие ликаны или вампиры — они учуяли бы её приближение с расстояния более пятнадцати метров. Но именно тогда, впервые, они показались ей наименьшей из её забот. Потому что чего она боялась так же сильно, как и любой третий вид, так это потенциальной угрозы со стороны людей, которые предпочли скрываться тут, внизу.
Рони был прав, говоря, что они были низшими из низших. Альянс научил её выявлять зэков и избегать их любой ценой. По мнению зэков, только они владели Блэкторном, и зэки так же возмущены присутствием Альянса, как и сами третьи виды.
Она крепче сжала нож, когда внезапное чувство уязвимости охватило её. Она замедлялась каждый раз, когда достигала углубления, принимая оборонительную стойку, держа клинок наготове. Её сердце бешено колотилось, адреналин бурлил в крови.
Это всегда было её слабым местом в бою. Зак так старался успокоить её, предупредив, что учащение пульса и дыхания не только делало её более неуклюжей и менее сосредоточенной, но и ещё больше раззадоривало её противника третьего вида. Это также заставляло её казаться слабее, чем она была на самом деле, а она не могла позволить себе показать слабость.
Потому что она не была слабее. Она была импульсивной и временами иррациональной, но в то же время обладала решимостью, которая делала её неумолимым противником. Иногда это было всё, что у неё было.
Она прижималась спиной к стене, продвигаясь всё дальше и дальше по туннелю. Она сверилась с картой, убедившись, что идёт правильным путём. Но не стала бы отодвигаться от стены, не в той ситуации, когда кто-то мог подкрасться к ней сзади, спереди или с боков.
Она ускорила шаг, время от времени останавливаясь, чтобы ознакомиться с картой, прежде чем продолжала путь дальше.
Внезапно комплекс показался безопасным местом. Находясь рядом с Джаском, чувствуя себя в безопасности. Но она отвергла эту мысль, как только она пришла ей в голову.
Ничто в Блэкторне не было безопасным. Ничто в Блэкторне никогда не было безопасным. Безопасность это то, что никто, кроме элиты, не мог позволить себе чувствовать. На самом деле, при новых системах ни один человек не чувствовал себя в безопасности.
В этом и заключалась цель Альянса — сломать систему. Уничтожать таких, как Джаск.
Но всё же она не могла отделаться от мысли о том, что он почувствует, когда узнает, что она ушла. Заподозрит ли он Рони. Какие наказания он наложит на него.
Каким наказаниям он подвергнет её, когда и если догонит.
Или было ли то последнее мгновение, проведённое с ним, последним мгновением.
София повернула налево в конце туннеля, а затем свернула направо. Туннель открылся на некоторое время в ширину и высоту, прежде чем снова сомкнулся. Некоторые секции были созданы руками человека, замурованы цементом. Другие были естественными каменными коконами, где природа проложила путь столетия или тысячи лет назад. Всё место было лабиринтом. Лабиринтом, известным только тем, кто им пользовался.
Следуя карте, она продвигалась вперёд, пока её ноги не нащупали уклон. Её фонарик уловил металлическую решетку в метре от земли слева от неё.
Когда она присела на корточки, чтобы заглянуть внутрь, то не увидела за ней ничего, кроме ящиков.
Она сунула фонарик в рот и отодвинула решетку, прежде чем осторожно высунула голову наружу.
Это был склад, как и говорил Рони.
Проскользнув в щель, она выглянула поверх ящиков перед ними. Там было пусто. Несмотря ни на что, она держалась настороже, пока кралась вдоль стены и не оказалась на открытом месте.
Она поспешно пересекла склад и вышла в переулок.
Она посмотрела на ночное небо, когда облака скрыли луну, затем повернулась лицом к выходу из переулка. Ей нужно было знать, где она находится — куда вывел её туннель. По количеству людей, не говоря уже о шуме, она могла сказать, что находится недалеко от центра. А это означало, что она была не слишком далеко от дома.
Но она не могла пойти домой — это она уже решила. Как бы сильно ей ни хотелось принять свежий душ и надеть знакомую одежду, она не могла рисковать. Если они знали, кто она такая, они также знали, где она живёт. Это был риск, на который она не хотела идти.
Она точно знала, куда пойти вместо этого.
Выйдя из переулка, она осмотрела неоновые вывески и ориентиры. Увидев вдалеке башню с часами музея, она направилась прямо к ней.
ГЛАВА 18
София поднялась по знакомой, испещрённой граффити лестнице многоэтажки.
Пока она поднималась на четыре пролёта полуразрушенного здания, из-за закрытых или приоткрытых дверей доносились звуки музыки, боевиков, хриплых голосов.
Она сжала свой спрятанный нож, когда группа молодых людей проходила мимо неё. Один толкнул её в плечо, остальные обернулись, решив поиздеваться над её одеждой. Но она держала рот на замке, сосредоточившись на поставленной задаче, а не на предстоящем нападении или смерти на холодных, твёрдых ступенях.
Спальня Дэниеля была первой слева.
София подошла к разбитой двери. Её сердце бешено колотилось, дыхание было поверхностным. Она распахнула дверь до упора, а затем заглянула внутрь.
Помещение было сильно разгромлено. Никаких признаков Дэниеля. К счастью, ни следов крови, ни ленты правоохранительных органов тоже не было.
Она знала, что бессмысленно и рискованно стучать в двери, чтобы получить ответы, или просто попросить телефон. Точно так же, как она знала, что есть ещё одно место, где она могла бы найти ответы, если операция прошла неудачно.
Она развернулась на каблуках и поспешила обратно вниз по лестнице, столкнувшись плечами с парой, мимо которой проходила. Её мысли были слишком сосредоточены на чём-то другом, чтобы осознать их словесную отповедь.
Она направилась обратно на улицу, чувствуя, как учащённое сердцебиение сжимает её грудь. Если её подозрения были верны, то чем дольше она оставалась на улице, тем большему риску подвергалась.
Но у неё не было ни малейшего шанса даже попытаться добраться до безопасного Саммертона. У службы безопасности появились бы неудобные вопросы, не в последнюю очередь потому, что Лейла, несомненно, зарегистрировала её как пропавшую без вести. Её наверняка задержат, и тогда она никак не сможет кому-либо помочь, будучи запертой в камере, по крайней мере, на сорок восемь часов расследования.
Но если бы Лейла была в Саммертоне или даже Алиша, они могли бы забрать её.
Ей нужен был этот телефонный звонок. Больше всего на свете ей просто нужно было услышать их голоса. Ей просто нужно было услышать, что с ними всё в порядке — что она совершила ужасную ошибку, слишком остро отреагировала, и они обе дома и в порядке.
Но инстинкты подсказывали ей, что это опасное принятие желаемого за действительное.
Она прошла направо, прежде чем резко свернула налево по боковой улочке. Дойдя до перекрестка, она свернула ещё раз налево.
Было только одно место, где она будет в безопасности.
Она была там всего один раз. Все они были там всего один раз. Но это место прочно засело в их сознании — каждый надеялся, что им никогда не придётся им воспользоваться.
Она миновала ряды жилых домов, большинство из которых были заколочены досками, многие парадные двери были взломаны теми видами, которые решили назвать их домом.
Как и по дороге туда, она держала голову высоко поднятой, пробираясь сквозь толпу. Опущенная голова и понурый взгляд означали, что у тебя на лбу написано «жертва». Речь шла о том, чтобы отвести глаза, но не избегать зрительного контакта. Речь шла о том, чтобы выглядеть так, будто у тебя есть хозяин в Блэкторне, даже если это не так.
Некоторые хозяева, стремящиеся подняться по цепи власти, отправляли своих кормильцев искать свежую человеческую кровь, чтобы пополнить свой выводок. Если тебя останавливали, ты смотрела прямо в глаза и говорила, что уже занята. Речь шла о знании достаточного количества имён на улице, чтобы понять, кому ты принадлежишь. Большинство поведёт себя осторожно, если ты будешь достаточно убедительной.
Именно так Альянс начал выяснять, кто в первую очередь был ключевыми игроками Блэкторна. Они внедрились в систему тайного кормления, выясняли, кто является ведущими хозяевами. По пути они потеряли кое-кого из своих. Предлагать себя в качестве кормильца было опасной территорией. Но зато теперь у Альянса были ответы.
Они собрали имена, использовали их, когда им было нужно, а затем убирали их одного за другим. Операция продолжалась четырнадцать месяцев — борьба шла медленно, но неуклонно. Каждый акт был совершён по-своему — всё всегда выглядело как подозрительный несчастный случай. Альянс был создан не для того, чтобы получать почести, а для того, чтобы выполнять свою работу.
София перешла улицу, чтобы избежать толпы мужчин, скрывающихся у ступеней одного из полуразрушенных эдвардианских таунхаусов с террасой. С вампирами бояться следовало одиночек. С людьми нужно было следить за толпой.
В первом случае ощущение её новой силы должно было бы принести освобождение, но она уже начинала сомневаться в себе. Она изо всех сил старалась сосредоточиться на шуме и суете, пробираясь сквозь толпу. Смех, крики и толкотня так же дезориентировали, как неоновые огни, мигающие и отражающиеся на влажных тротуарах. Но это не так дезориентирует, как непроизвольное возбуждение её нервных окончаний, волоски на затылке, вставшие дыбом, предупреждая о потенциальной опасности вокруг неё.
Она бесчисленное количество раз проходила сквозь эти толпы, но никогда ещё не чувствовала себя более живой. Более осознанной. Что-то в ней изменилось. Вместо того чтобы избегать вампиров, с которыми она сталкивалась плечами, она хотела остановиться, схватить одного из них, завести в один из тёмных переулков, вынудить укусить…
Она заставила себя выйти из оцепенения и сжала нож, который прятала в складках своей туники.
Она предположила, что контроль станет легче с практикой — именно поэтому серрин нужно было какое-то обучение, чтобы превратить их в эффективных хищников, а не всё время подчиняться своим собственным желаниям. Последнее никогда не длилось долго — серрины, известные своей потребностью в следующем порыве, становились всё более и более импульсивными, что привело к их окончательной гибели.
Она не будет такой. Она справится с этим.
Она должна была продолжать идти, она должна была продолжать идти. Она должна была сосредоточиться на том, где ей нужно быть.
Но когда она оглянулась через плечо и увидела, что толпа на ступеньках исчезла, она пошла немного быстрее.
Она украдкой взглянула на стеклянные окна напротив, пытаясь уловить отражение, но вокруг всё ещё было слишком много людей, чтобы определить, следят за ней или нет. Единственный способ узнать это — когда она доберётся до места потише.
Она крепче сжала нож.
У неё был выбор: снова оглянуться через плечо и дать им понять, что она заметила, или идти дальше, притворяясь, что ничего не замечает.
Когда толпа начала редеть, она выбрала первое.
На первый взгляд она предположила, что их было четверо.
Её сердце забилось немного сильнее, началось головокружение, пытающееся подавить панику.
Четверо их и одна она. Четыре вампира, и она, возможно, прожила бы достаточно долго до первого укуса. Но четыре человека — это сведётся к грубой силе.
Или скорости.
Она сжала губы и слегка ускорила шаг — не для того, чтобы просто уйти от них, а для того, чтобы набрать устойчивый темп.
Она рассчитала с точностью.
Как только она завернула за следующий угол, то пустилась во весь опор.
Если и было что-то, что всегда было на её стороне, так это скорость — по крайней мере, против неё самой. А когда дело касалось четырёх мужчин и её, она каждый раз превосходила их одним только проворством. Возможно, они увидели в ней лёгкую добычу, но она видела группу, от которой собиралась убежать, во что бы то ни стало.
София повернула налево, затем направо, проскользнула через сетчатое ограждение, ловко обходя коробки и мусор.
Прошло совсем немного времени, прежде чем её преследователи перестали вести себя тихо. Вместо этого их возгласы и вопли, как у гончих, преследующих лису, эхом разносились по улицам позади неё.
В их глазах это был просто спорт — садистская охота до конца. Её жизнь, то, что, возможно, осталось бы от неё, когда они закончат, было не более чем игрой. Возможно, она и была одной из них, но для них не существовало верности своему собственному виду. Для них она была просто очередным развлечением.
Она вытащила лезвие на бегу, легко преодолевая препятствия, в то время как один из приближающихся сокрушал их, на мгновение замедляясь.
Собрав все силы, которые у неё были, она бежала до тех пор, пока у неё не заболело в груди.
С шумом ветра в ушах и выбросом адреналина в кровь она изо всех сил пыталась вспомнить, сколько времени прошло с тех пор, как они в последний раз замолчали. С тех пор как прекратились тошнотворные подзадоривания и свистки.
Но этого было достаточно, чтобы заставить ее, наконец, замедлить шаг и обернуться.
Никого из них не было ни видно, ни слышно.
Она наклонилась вперёд и положила ладони на бёдра, чтобы перевести дыхание, оставаясь настороже.
Но они больше так и не появились.
Вглядываясь в темноту впереди, она испытывала чувство беспокойства, похожее на внезапную тишину перед извержением вулкана.
Но ничего не произошло.
Они ушли.
Зная, что она всё еще не может почивать на лаврах, не говоря уже о том, что маршрут был сбит с курса на десять минут, она развернулась и снова набрала темп.
Держась другой стороны улицы, она миновала кинотеатр справа. Теперь он использовался в основном для шоу другого рода — живых выступлений, которые, по слухам, редко заканчивались жизнью.
Она шла по пятам за одной группой, чтобы выглядеть частью их, и снова начинала петлять, как только проходила мимо уменьшающейся толпы.
Она пересекла улицу перед широкими каменными ступенями, которые вели к пустой оболочке, которая когда-то была церковью, прежде чем свернула направо по мощёной улице, проходившей вдоль неё, мимо ржавых перил, украшенных лилиями, которые огораживали территорию.
На кладбище до сих пор сохранилась сотня или около того могил — могил давно минувших десятилетий. Даже святость погребения больше не допускалась. Теперь тела, особенно третьего вида, в основном кремировали. Человеческий прах, за исключением пепла заключенных, хранился в кремалях в Лоутауне — если только вы не были жителем Саммертона или Мидтауна. Оба имели красивые кладбища. Жителей Саммертона и Мидтауна разрешили хоронить. Так же, как им было позволено лучшее лечение, лучшее образование, лучшие возможности, всё самое лучшее.
Она не могла вспомнить, когда в последний раз была на могиле своей матери. Или её дедушки. Лейла ходила туда каждую неделю в обязательном порядке. Каждое воскресенье днём, когда она не работала в библиотеке, она отправлялась туда со своими цветами. Иногда Алиша тоже ходила с ней.
София сопровождала их обеих только один раз — Лейла настояла на том, чтобы все три сестры однажды вместе отправились туда в день рождения их матери.
София всё это время парила в нескольких метрах от могил, крепко обхватив себя руками и глядя куда угодно, только не на надписи на надгробиях. Она даже отказалась от своего мнения по этому поводу — пожала плечами и сказала, что согласится с тем, что думают Лейла и Алиша.
Она стояла и слушала, как шумит ветер в кронах деревьев, размышляя об иронии этого умиротворения по сравнению со смертью её матери.
И всё из-за неё.
Она всегда чувствовала себя предательницей, стоя там, как преступница, возвращающаяся на место преступления. Только у этой преступницы перехватило горло, и она едва сдерживала слёзы.
Временами она задавалась вопросом, не поэтому ли Лейла подтолкнула её к отъезду — какой-то садистский способ заставить её признать свою вину.
Это было одной из причин, по которой она так сильно набросилась на Лейлу — потому что в глубине души она знала, что если она ненавидит себя так сильно, как сейчас, то, несомненно, Лейла тоже должна ненавидеть её. Она никогда не признавалась в этом, но Лейла знала причину смерти их матери так же хорошо, как и она сама. Лейла знала, что её неуправляемая, высокомерная, эгоистичная младшая сестра в первую очередь виновата в том, что поставила их мать в такое положение. И где-то в глубине души Лейла должна была презирать её за это.
Она свернула ещё раз налево и проскользнула сквозь незакрепленную доску в заделанном дверном проёме. Это была одна из множества старых фабрик, на которые никто никогда не претендовал, — одно из многих заброшенных зданий, которые никому не подходили по назначению.
Только вот оно идеально подходило для целей Альянса.
Скольжение и скрежет дерева эхом разносились по огромному пустому помещению, но её шаги были едва слышны, когда София направилась по бетонному полу к шахте лифта, находившейся прямо перед ней.
Альянс устроил себе убежище, конспиративную квартиру, в старых офисах наверху.
Если кто-нибудь был там, то увидит, как она идёт, по камерам видеонаблюдения, спрятанным в щелях. Опустится ли лифт или нет, это скажет ей об этом — в противном случае её ждал чертовски трудный подъём по внешней стороне шахты с балочной конструкцией.
Но как только она добралась до основания, металлические шестеренки пришли в действие.
Её сердце подпрыгнуло.
Она переминалась с ноги на ногу, ожидая, когда лифт опустится.
Сначала она увидела ноги в кроссовках, затем свободные джинсы. Когда Дэниел появился полностью в поле зрения, когда он отодвинул дверь клетки, она бросилась приветствовать его так же, как и он её.
Это было то, чего она никогда раньше не делала — тянулась к нему в знак искренней привязанности. Но то, что она увидела его живым и невредимым, не говоря уже о том, что благополучно добралась, резко и быстро вернуло её к реальности.
— Чёрт, Фия, — воскликнул он, прижимая её к себе. — Я думал, ты умерла.
Она отстранилась от его объятий и посмотрела ему в глаза.
— И я тоже. Я только что от тебя.
— Мне сообщили, что у меня нежеланные гости, ещё до того, как я поднялся туда. Фия, в одну минуты ты убегаешь мстить Калебу Дехейну, а в другую тебя уже нет. Я думал, он убил тебя. Где ты была?
— Долгая история. О нас уже ходят слухи, верно? Так вот почему вы все пришли сюда?
Его серьёзные голубые глаза смотрели ей в глаза, что-то в их взгляде вызывало у неё беспокойство. Он задвинул решётку и щёлкнул рычагом, чтобы вызвать подъём лифта.
— Давай сначала поднимемся наверх.
Она смотрела, как мимо со скрежетом проносятся балки, и настороженно взглянула на него. Он выглядел бледным и осунувшимся, как будто пару дней толком не ел и не видел солнечного света. Мешки под его глазами говорили о том, что он определённо не спал. Это было единственное подтверждение, в котором она нуждалась: их секрет раскрыт — не говоря уже о том факте, что он вообще был там.
Дэниел распахнул ворота, Фия вышла первой и направилась к открытой двери. Пока он поспешно запирал за ними дверь, София заглянула на кухню, на груды консервов и воды. Но её нервировала не только реальность, обрушившаяся на неё, её нервировала тишина, исходившая из гостиной за дверью.
Она продолжила путь по коридору, прежде чем вошла в главную комнату. Она скользнула взглядом по пустым потрёпанным диванам, свободным стульям и столу слева от себя. Из импровизированных спален за дверью не доносилось ни звука голосов, ни эха работающего душа. Вокруг не были расставлены кружки, за исключением одной, одиноко стоявшей на потускневшем кофейном столике впереди.
Беспокойство болезненно сжало её грудь.
— Где все?
— Садись, — мягко сказал Дэниел, возвращаясь на своё место в углублении потрепанного дивана.
На автопилоте она опустилась рядом с ним, полностью повернувшись к нему лицом.
— Дэн? — снова спросила она, её сердце бешено колотилось.
Он сделал ровный вдох.
— Их нет, Фия.
Потребовалось мгновение, чтобы его слова дошли до неё.
— Нет? Что значит «нет»? Они ушли куда-то?
— Некоторые, возможно, добрались до Лоутауна.
— Некоторые?
Он двинулся, чтобы встать.
— Я принесу тебе кофе.
Она схватила его за руку раньше, чем он успел приподняться больше чем на сантиметр.
— Дэн, что, на хрен, происходит?
Мгновение он молчал, уставившись на кофейный столик. Затем его глаза встретились с ней взглядом.
— Они мертвы, Фия. Практически все из них. Мертвы. С Альянсом покончено.
ГЛАВА 19
Кейтлин Пэриш прошла по опечатанной квартире, её коллеги топтались на месте. В основном тут были криминалисты. Они собирали все возможные улики, прежде чем позволяли остальной части следственной группы вступить в дело.
Она анализировала состояние помещения, брызги крови на стене, труп, привязанный ремнями к обеденному стулу в маленькой комнатушке, и это был чертовски хреновый способ провести первые два часа после возвращения на работу.
Реакция была достаточно холодной в тот вечер, когда она впервые за две недели вернулась в Подразделение по контролю за вампирами. Впервые со времени судебного процесса, который разоблачил коррумпированность трёх агентов, не говоря уже о главе Отдела по контролю за третьими видами, преисполненного решимостью низвергнуть самого разыскиваемого вампира Кейна Мэллоя.
Вампира, из постели которого она только что выбралась.
В офисе, всегда кипевшем деятельностью и шумом, воцарилась тишина в ту минуту, как она вошла в него. Все взгляды были прикованы к ней, когда она направлялась к столу, за который не садилась со времени судебного разбирательства, с тех пор она разоблачила скандальное происшествие.
Бесчестие, которое она раскрыла.
Она оглянулась, заметив пару неодобрительных взгляда коллег, с которыми ей за эти годы пришлось немало повоевать, чтобы доказать свою состоятельность в ПКВ, а не только в комнате для допросов.
Теперь они излучали ненавистный «я же говорил» взгляд. Взгляд, к которому, как она знала, ей придётся привыкнуть. Причём быстро.
Она села за стол и включила компьютер, и только потом оторвала стикер с экрана.
«Вампирская шлюха», — говорилось там.
Никогда ещё два слова не ранили её так глубоко.
— Или просто шлюха, — раздался шепот у неё за спиной. — Маленькая грязная шлюшка, любящая вампиров.
Ей хотелось повернуться и пойти навстречу безликому голосу, швырнуть бумажку ему на стол. Вместо этого она скомкала записку в руке, поудобнее устроилась на стуле и вошла в свой компьютер.
Прежде чем отправилась прямиком в офис Моргана.
— Ты не можешь так поступать, — сказала она, стоя на пороге его кабинета.
Он оторвал взгляд от своей кипы бумаг, всё ещё держа ручку в руке.
— С возвращением, агент Пэриш.
— Это ты точно сказал, — заявила она, закрывая за собой дверь. — Агент Пэриш. Итак, не хотел бы ты рассказать мне, почему меня назначили на чтение теней только на следующий месяц?
Морган вздохнул и бросил ручку. Решительный вздох сказал ей, что это именно та реакция, которую он ожидал. Но он был её напарником на улице восемнадцать месяцев. И она была старше его по званию.
Он откинулся на спинку стула и протянул руку предлагая сесть по другую сторону его стола.
Кейтлин быстро приняла его предложение, присев на краешек и положив локти на стол, за которым её отчим когда-то работал почти семь дней в неделю на протяжении более десяти лет. Работал, пока она не рассказала суду, что именно он, её отец и её бывший сделали с Араной Мэллой под токсичным влиянием главы ОКТВ Ксавьера Картера.
— Я пока не могу тебя выпустить, Кейтлин.
— Почему нет?
— А ты как думаешь, почему?
— Я поступила правильно, Морган, и ты это знаешь.
— Но, к несчастью для тебя, девяносто пять процентов Подразделения по контролю за вампирами считают, что ты неправа. Вероятно, и девяносто пять процентов всего Отдела по контролю за третьими видами.
— С каких это пор то, что правильно, а что неправильно, зависит только от решения большинства? — она развернула листок, который держала в руке, и разгладила его, положив поверх бумаг. — Видишь это? Это правильно?
— Люди всё еще расстроены.
— Нет, Морган, это невежество. И меня не запугивает невежество.
— Дело не в том, что в этом правильно или неправильно. Дело в том, что я не могу гарантировать твою безопасность.
— Никто не хочет, чтобы я вернулась, верно?
— Кейтлин, мне не нужно объяснять тебе это по буквам. Их не волнуют твои мотивы или причины того, что произошло. Их не волнует, что происходило на самом деле. Всё, что они видят, это то, что ты предала своё подразделение. Ты встала на сторону вампира, а не на сторону своих. Хуже того, ты решила переспать с ним. Всё уважение, которое ты завоевала в этом подразделении, исчезло. Кроме того, недовольство в команде это последнее, что нам сейчас нужно. Я пытаюсь поддерживать высокий моральный дух, а ПКВ объединился ради тех ублюдков, которые думают, что мы сломлены. Я делаю то, что лучше для команды. Так что мне жаль, Кейтлин, но если ты хочешь остаться частью этого подразделения, ты должна принять то, что тебе дают.
— И поэтому ты убираешь меня подальше. На словах приветствуя моё возвращение на работу. И чего этим добьёшься, кроме того, что докажешь, что ты всего лишь кивающий пёс перед каждым агентом, который считает это приемлемым? — сказала она, постучав пальцем по бумаге. — Ты, в самом деле, хочешь начать так свою карьеру… не высовываясь? Скажи им: либо они принимают меня, либо могут пересмотреть своё место в этой команде.
— И будь на моём месте, ты бы поступила именно так, да, Кейтлин?
— Всё верно, я бы так и сделала. Потому что этим я бы доказала каждому жителю Лоутауна и Блэкторна, что Подразделение по контролю за вампирами, не говоря уже об Отделе по контролю за третьими видами, это не мужской клуб, где чешут спины друг другу и заботятся о своих. Речь идёт о том, чтобы делать то, за что нам платят, а именно защищать улицы с помощью самых беспристрастных и эффективных агентов, которые у нас есть. И я была и останусь самым эффективным агентом этого подразделения, Морган, и ты это знаешь. Ты засунешь меня в одну из этих комнат для чтения теней, и я полностью потеряю к тебе уважение. Потому что ты докажешь, что вся эта система, как сейчас говорят на улицах, безнадёжна. У тебя есть шанс всё изменить, Морган. По-настоящему изменить ситуацию. И ты можешь начать прямо сейчас.
Она откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, не сводя взгляда с Моргана.
Он задержал её взгляд на мгновение, затем слегка покачал головой и снова уткнулся в свои бумаги.
Она не осмеливалась пошевелиться и, затаив дыхание, ждала его ответа в течение нескольких секунд.
Он вытащил тонкую картонную папку из-под своей стопки бумаг и положил её перед ней.
— Это восьмое за три дня, — сказал он. — Всех пытали перед смертью. Всё совершенно не связано между собой, насколько мы можем судить, за исключением того факта, что все жертвы — люди.
— Пытали за что?
— Мы не знаем. Поскольку ни выживших, ни свидетелей нет, и никто на улице с нами не разговаривает, мы ничего не знаем.
— Месть за судебный процесс?
Он пожал плечами.
— Возможно. Однако что интересно, так это то, что кончики их пальцев были сожжены, чтобы замедлить идентификацию. По крайней мере, кто бы это ни был, они выигрывают себе немного времени, а это говорит нам о том, что впереди может быть ещё что-то.
Она пролистала бумаги.
— А как насчёт стоматологических записей?
— Не осталось челюстей для анализа.
Она снова подняла на него взгляд.
— То есть, по сути, у нас ничего нет, пока не будут получены результаты анализа ДНК?
— Это отчёт о результатах анализа ДНК первых двух жертв, — сказал он, вытащив жёлтый лист. — Одна жертва из Мидтауна, другая — из Лоутауна.
— Кормильцы?
— Никаких следов кормления.
— Тогда что они делали в Блэкторне?
Он пожал плечами.
— Это большой вопрос. Итак, ты готова к этой работе, агент Пэриш?
Она улыбнулась и взяла папку.
— Просто береги себя, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Тайрелл уже занимается этим делом, так что он будет твоим напарником. Сомневаюсь, что он доставит тебе какие-то серьёзные проблемы, но сейчас ты всё ещё сама по себе. А агент ПКВ не должен быть таким.
Она встала.
— Я не уйду, Мэтт, — сказала она, прижимая папку к груди. — Я знаю, что именно этого от меня хотят, но я отсюда не уйду.
Он послал ей усталую улыбку.
— Как будто я должен был ожидать чего-то меньшего.
И вот в грязной комнатушке, она подошла к стулу, затем к телу. Она присела на корточки, чтобы заглянуть ему в лицо. Человек был сильно избит. Она взглянула на кончики пальцев, которые оказались обожжены точно так же, как и у других. Все зубы отсутствовали.
Она снова выпрямилась.
— Я так понимаю, у нас снова ничего нет, — сказала она в качестве открытого вопроса, её внимание всё еще было приковано к телу.
Когда её встретило молчание, она оглядела свою так называемую команду.
Карл, с которым она достаточно долго работала в криминалистике, только пожал плечами.
У них всегда были хорошие отношения, но сейчас он с трудом поддерживал с ней зрительный контакт. Сначала она объяснила это проявлением собственной паранойи, но его реакция была слишком нехарактерна для его обычного свободного, краткого и проницательного анализа. Этому не помогло и то, что он бросил взгляд на некоторых других присутствующих в комнате, словно нуждался в их одобрении.
Другие тоже хранили молчание.
Она почувствовала тяжесть их упрека, словно кто-то прыгнул ей на спину.
— У тебя есть проблемы с раскрытием этого дела? — спросила она, глядя прямо на Карла.
Его глаза, наполненные негодованием из-за открытого обличения, наконец, встретились с её глазами.
— Потому что, если ты с трудом справляешься со своей работой, я могу организовать замену, — напомнила она ему.
Это было безрассудное заявление — которое не могло принести ей победу или вернуть ей поклонников. Не то, чтобы это была битва, которую она собиралась выиграть. Но она собиралась выполнять свою работу должным образом. И если это означало напомнить своим коллегам, кто здесь главный, то именно это она и сделала.
— Мужчина, около двадцати лет, — сказал Гарри, один из следователей, протягивая ей пластиковый пакет для улик с раскрытым удостоверением личности внутри. — Оно выпало из глубины одного из ящиков. Это первый раз, когда что-то осталось. Мы не знаем, торопились ли они, расслабились или просто были потревожены. Его зовут Марк Тернер. Раньше жил в Мидтауне. Хорошее образование. На его счету куча денег. У него не было причин находиться здесь. Мы провели все стандартные проверки. В его организме нет алкоголя и наркотиков. На нём нет следов укуса или шприца, значит, он не был кормильцем. Как я уже сказал, у него не было причин находиться здесь.
Кейтлин просмотрела информацию на удостоверении личности.
— Я хочу побольше узнать о его прошлом. Я хочу знать о каких-либо политических влияниях. Надо понимание, был ли он здесь по какой-то причине.
— Причине? — спросил Карл.
— Эти нападения связаны с третьим видом, — сказала она. — И, соответственно, предполагаю, что Марк вместе с другими каким-то образом кого-то обидел. Пока мы не найдём связь между жертвами, мы ничего не узнаем.
— Зэки искусны в инсценировке подобных преступлений, умеют перекладывать вину.
— Лабораторные отчеты показывают, судя по углу, силе и углублениям, что челюсти жертв были удалены руками, а не инструментами. Кроме того, до сих пор вся эта операция была тщательно спланированной. Судя по тому, как пытали каждую из жертв, кто-то чего-то хотел от каждой из них. Это клинический случай, а не личный. И это профессионально. Это была миссия.
— Я посмотрю, что смогу выяснить, — сказал Гарри.
— И передайте файлы в Подразделение по неопознанным видам. Мы не можем предполагать причастность только вампиров или ликанов. Возможно, у нас на руках есть что-то ещё.
— Почему бы тебе просто не попросить помощи у своего парня? — подал голос кто-то.
Она оглядела комнату, замечая ухмылки, прежде чем нашла офицера, охранявшего дверь.
— Он знает всё о такого рода вещах, не так ли? — добавил офицер. — Пытать, калечить, убивать? Может быть, он как-то связан с этим. Может быть, он думает, что теперь, когда у него есть кто-то внутри, кто прикроет его задницу, это сойдёт ему с рук.
Она повернулась лицом к офицеру, который был, по меньшей мере, на двадцать лет старше её, но на пять рангов ниже.
— Как насчёт того, чтобы вы сделали заявление на этот счёт? — предложила она, сдерживая раздражение. — И представили это на рассмотрение, если таково ваше подлинное подозрение?
— Значит, ты можешь снова затащить его в комнату для допросов? О нет, тебе это и не нужно, не так ли? Теперь ты можешь связать его в своей личной берлоге. А это правда, что тебе нравится, когда он тебя пристёгивает? — он оглядел комнату и ухмыльнулся. — Думаю, именно в этом мы ошибались все эти годы, ребята. Она не фригидна, — он сердито посмотрел на неё в ответ своими холодными серыми глазами. — Ей просто нравится грубо. Грубый вампир.
Пульс участился, грудь сдавило. Она шагнула к нему.
— Я более чем способна отбросить свои личные чувства в сторону. Если вам трудно делать то же самое, возможно, вы эмоционально не готовы к этой работе.
Глаза безымянного офицера сузились от ненависти, несмотря на то, что они впервые обменялись хотя бы словами. Он был безмолвным голосом всего, что было не так с ОКТВ — быстро судил, быстро осуждал и, что типично с агрессорами, быстро следил за тем, чтобы как можно больше других делали то же самое. И он делал это с лицемерием, которое было крайней иронией.
— Когда мы будем наедине, я покажу тебе, насколько я готов к работе.
В животе у неё всё перевернулось, тошнота от одного этого предположения лишь усилила её негодование.
— Это угроза?
— Не то, чтобы кто-то здесь это слышал, — ответил он.
Она огляделась, когда все взгляды угрюмо остановились на ней.
— Ты здесь никому не нужна, Пэриш, — добавил он. — Так почему бы тебе не пойти и не перетасовать свои бумаги, как какая-нибудь хорошая маленькая секретарша, и не оставить настоящую работу мужчинам, которые знают, как всучить это вампирам, а не отступать и принимать это.
Она пристально посмотрела в глаза офицеру.
В тишине комнаты никто не вступился за неё. Никто не произнёс ни слова. Никто не двинулся с места. Почти никто не дышал.
Она протиснулась мимо него.
— Я хочу, чтобы всё было на моём столе до конца смены, — сказала она, прежде чем снова повернулась лицом к комнате. — Если только вы все не хотите быть теми, кто перевернётся с ног на голову и докажет правоту всех, кто думает, что ОКТВ утратили свою хватку. Я чертовски уверена, что этого не произойдёт.
Она направилась обратно к лестнице заброшенной многоэтажке. Она сжала дрожащие руки в кулаки и изо всех сил постаралась успокоить дыхание, не в последнюю очередь, когда услышала смех внутри, даже какие-то поздравительные комментарии и шлепок по спине.
Раскрасневшись от унижения, от гнева, от несправедливости, она направилась обратно вниз по лестнице, не в силах остановиться даже ради Тайрелла, опасаясь, что её едва сдерживаемые слёзы дадут выход.
ГЛАВА 20
София затаила дыхание, словно ожидала, что сейчас прозвучит шутка. Но кульминационный момент так и не наступил.
— О чём ты говоришь? — это было всё, что она смогла тихо произнести. — Что значит, мёртв?
— Нам устроили засаду. Они знают о нас. И они убивают нас. Эбби созвала экстренное совещание в ночь после твоего исчезновения. Она предупредила нас, чтобы мы все ушли в подполье. Она сказала, что мы должны разорвать все связи друг с другом… что Альянс был разорван. Я никогда не видел её такой напуганной.
— Кто? — спросила она. — Кто несёт за это ответственность?
— Мы не знаем.
— Марид?
Или, может быть, даже сам Калеб.
Последнее имело полный смысл. Если Марид знал, то знали и другие. А если кто-то и знал всё, что происходило в Блэкторне, так это Калеб Дехейн. И у него была Алиша. Алиша знала об Альянсе — несколько месяцев назад она вынудила Софию признаться, пригрозив пойти к Лейле.
Калеб мог бы узнать это от неё. Или Алиша могла бы проговориться Джейку, если бы между ними что-то происходило.
Её сердце бешено колотилось.
— Дехейн, — сказала она. — Дехейны пришли за нами. Они поняли, что мы несём за это ответственность.
— Нет. Нет, это нечто большее.
Он подошёл к обеденному столу, на котором стоял ноутбук, София последовала за ним.
Когда она уселась на один из стульев, он повернул экран лицом к ней.
— Я внимательно слежу за каждым отчётом… не то, чтобы там много чего раскрывалось, — сказал он. — Но сейчас в это вмешалось ПКВ.
Её взгляд метнулся к Дэниелю.
— Они знают об Альянсе?
— Публично ничего не было сказано. Но даже если бы они знали, Альянса больше нет.
Она пролистала изображения, которые были наклеены поверх новостных репортажей. Изображений тел не было, но было множество сообщений и снимков последствий, оставленных на месте преступлений.
— За последние три дня мы потеряли, как минимум, восьмерых. Могло бы быть и больше. Как я уже сказал, мы все потеряли контакт. Ханна, Саймон, Тайрон, Касс, даже Зак… все они ушли. А теперь ещё и Лола. Кто бы это ни был, он быстр. И очень дотошен. И он заметает свои следы. Выбирает одного, пытает его, чтобы узнать больше имен, а затем переходит к следующему.
София уставилась на экран, на забрызганную кровью квартиру, которую она хорошо знала. Там она выпила один или два праздничных напитка. Одна-две дискуссии, приводящие мир в порядок до рассвета. Лола была причудливой малышкой — крошечной, но смертельно опасной. И София всегда питала к ней слабость.
Родом из Мидтауна. Родители Лолы были вынуждены переехать из Мидтауна в Лоутаун после того, как её отец потерпел неудачу с трудоустройством. Приступ тяжёлого недомогания его жены привёл к тому, что он был измотан и плохо справлялся с работой. Вместо того чтобы поддержать его, он стал неудобством для своих работодателей. Они усилили давление, и ему было суждено потерпеть неудачу. Плохое состояние здоровья её матери и неспособность выходить на улицу впоследствии снизили все их показатели по социальным взносам. Эти трудности ознаменовали начало проблем у Лолы в школе.
Их переезд в Лоутаун означал, что у них больше не было достаточного количества кредитов, чтобы иметь право на бесплатное медицинское обслуживание. И они никак не могли позволить себе долгосрочные платежи за медицинское обслуживание, в котором нуждалась её мать. Её отец искал работу, но не смог найти ничего законного. Все достойные рабочие места достались тем, у кого были подходящие когорты. Но быть в нужных кругах означало, что ты больше не принадлежишь себе, не говоря уже о своём доме или семье. Когда им предложили взять Лолу в качестве оплаты, это стало последней каплей.
Визиты её отца в Блэкторн стали более регулярными — его единственным источником дохода стало кормление. Однажды ночью он так и не вернулся домой. Менее чем через два месяца мать Лолы скончалась на её руках — они остались вдвоем в грязной, сырой, обветшалой комнатушке, на которую София теперь смотрела с экрана.
Лола была одной из первых, кто присоединился к Альянсу. Она была решительной, дерзкой и эффективной в их деле. Она бы не сдалась без боя.
София почувствовала, как к горлу подступают сдерживаемые слёзы, умоляя, чтобы они не вырвались наружу.
— Я думал, они добрались и до тебя, Фия. Что случилось? Как ты до сих пор жива? Где ты была?
Даже сейчас её сердце колотилось от смеси гнева и страха. Если бы не прыжок в направлении серрин, она была бы мертва точно так же, как и её коллеги по Альянсу. Это был простой факт: её серринность была единственным, что спасло её. Её сестра Лейла, сознательно или неосознанно, снова спасла её.
— Марид схватил меня. Я даже не заходила в клуб.
— Марид?
— Он знает о нас. Он узнал, что я за ним слежу, — она запнулась. — Он продержал меня у себя пару дней, а затем продал двум вампирам. Они планировали расспросить меня об Альянсе. Они, должно быть, были частью этого.
Рон сказал, что два вампира работали на кого-то другого. Кто-то, кто явно намеревался заставить Альянс страдать как можно сильнее. Она снова посмотрела на Дэниел.
— Но некоторые убийства произошли за последние двенадцать часов. Я убила тех, кто пришёл за мной, Дэн, так сколько же человек вовлечено в это?
— Ты убила их?
Она кивнула. Она не могла рассказать ему о своей серринности. Пока не могла. У неё было слишком много дел, в которых ей нужно было сначала разобраться самой.
— Ты узнала их имена? — спросил он.
— У меня не было возможности.
— Но почему ты не вернулась? Почему ты не предупредила нас? Если тебе удалось сбежать, то где ты была?
Неловкость охватила её — новое чувство вины, хотя почему оно появилось, она не была уверена.
— В комплексе.
Настала его очередь уставиться на неё широко раскрытыми глазами.
— В комплексе?
— Пара ликанов нашла меня. Они отвезли меня туда.
Шок отразился на его лице.
— Ты была с ликанами? — его хмурый взгляд стал ещё более озабоченным. — Ты была в комплексе всё это время?
— Последние двадцать четыре часа.
— Как, чёрт возьми, тебе удалось выбраться?
— Делая то, чему нас учили… максимально используя те возможности, которые у меня были.
— Они тоже знают о нас?
— Один знает, но он ничего не говорит. Он и есть тот, кто вытащил меня оттуда.
— Ликан, действующий против стаи? Против стаи Джаска Тао? Это звучит как-то неправильно.
— Это сложно. Важно то, что я выбралась.
— Ты встречалась с ним? Джаском Тао?
В этот момент она отвела взгляд, решив, что ей пора всё-таки налить себе кофе.
— У нас была одна или две встречи.
Дэниел последовал за ней на кухню.
Она включила чайник и достала из буфета кружку. Она зачерпнула две ложки кофе из огромной лохани, прежде чем решилась зачерпнуть ещё одну. Она положила ладони на столешницу, ожидая, пока закипит вода.
Дэниел отошёл от дверного проёма, откуда наблюдал за ней, и поставил свою запачканную кружку рядом с её.
— Прости, — тихо сказала она, извиняясь за то, что не подумала о нём.
Она зачерпнула пару ложек и всыпала их и в его кружку тоже.
— Всё нормально. Я знаю, это, должно быть, шок. С тобой всё в порядке?
Она пожала плечами, бросив на него косой взгляд, и снова уставилась на кружки.
Но с ней было не всё в порядке. Она была далека от того, чтобы быть в порядке. План по уничтожению Дехейнов провалился из-за неё. И если это было из-за Калеба, то тот факт, что он всё ещё был жив, чтобы совершить это возмездие, был из-за неё. Точно так же, как если бы Калеб каким-то образом получил информацию от Алиши — Алиши, которая, как она была уверена, не оказалась бы в Блэкторне, если бы не она, — это тоже произошло из-за неё. Так или иначе, Альянс погиб из-за неё. Таковы были факты.
— Он причинил тебе боль? — спросил Дэниел раздражающе мягким тоном психотерапевта.
София коротко выдохнула. Сама перспектива этого казалась нелепой, и это шокировало её больше всего. Её инстинктивной реакцией было защитить Джаска, как если бы её спросили, способен ли верный партнёр на всю жизнь на неверность.
— Нет, он этого не делал, — сказала она, поднимая вскипевший чайник и разливая его содержимое по кружкам.
Дэниел придвинулся ближе и пододвинул к ней пакет с сухим молоком.
— Ты можешь рассказать мне.
Она посмотрела Даниэлю в глаза.
— Поверь мне, у Джаска Тао есть о чём беспокоиться, кроме такой никудышной, как я.
Она всыпала сухое молоко и размешала.
Но он будет искать её.
Ещё никогда она не сидела на такой бомбе замедленного действия в окружении наземных мин. Теперь вопрос заключался в том, сможет ли она быть достаточно быстрой и эффективной, чтобы добраться до своих сестёр до того, как всё взорвется и полетит к чертям.
— Мне нужен телефон, — сказала она, опомнившись. — Мне нужно позвонить домой.
— Здесь их нет. Я уничтожил свой на случай, если меня догонят и выследят остальных. Это было первое, что Эбби посоветовала нам сделать.
— Тогда мне нужно вернуться туда, — сказала она.
Она проглотила пару глотков горячего кофе и обожгла язык. Она вернулась в гостиную.
— Запасная одежда всё ещё есть здесь?
— В женском общежитии. Фия, нам нужно залечь на дно на несколько дней. Какое-то время с нами всё будет в порядке. Мы не можем рисковать, отправляясь туда.
Это был вопрос, который она и не подумала задать ранее.
— Почему ты всё еще здесь, Дэн? — спросила она, направляясь по коридору налево. — Почему ты сам не попытался попасть в Лоутаун?
— А ты как думаешь, почему? — он прислонился к дверному косяку, когда она распахнула дверцы шкафа. — Я не собирался уходить без тебя. Оставлять тебя здесь одну.
Она снова посмотрела на него.
— Всё не так, как должно быть, Дэн. Никаких привязанностей, помнишь?
— Я всё еще твой друг, Фия. Как бы мало ты в них не нуждалась. Как бы мало, по-твоему, они тебе ни были нужны. Кроме того, кто-то должен был предупредить тебя на случай, если ты всё-таки появишься снова. Я знал, что ты придёшь сюда, если тебе не удастся ни с кем связаться.
— Да, но я не буду залегать на дно.
Она порылась в пакетах и выбрала нижнее белье, проверив этикетки на наличие нужных размеров, прежде чем оторвала ценники.
— Мне нужно добраться до телефона, потом я вернусь и мы поговорим о том, что собираемся делать. Нам нужно выяснить, кто несёт за это ответственность.
— Какое это имеет значение? Всё равно уже слишком поздно.
— Никогда не поздно, — сказала она.
Она надела трусики под тунику, затем сорвала тунику через голову, чтобы надеть и застегнуть бюстгальтер.
— Фия…
— Мы можем с этим разобраться. Кто бы ни был ответственен, будь то Марид, Калеб или кто-то ещё, на этом всё не заканчивается.
— Фия… — снова произнёс Дэниел, но с таким же успехом он мог быть белым шумом для всего, на что она настроилась.
— Они должны знать, с кем имеют дело…
— Фия, это был вампир.
Она потянулась за военными штанами.
— Именно это я и говорю. И им это с рук не сойдёт.
— Фия… — она едва уловила его колебания. — Нам заплатил вампир. Вампир заплатил нам за то, чтобы мы выполнили работу по Дехейну.
Её взгляд метнулся к нему. Она схватилась за пояс своих военных штанов, едва успев натянуть их до середины бедра.
— Что?
Дэниел опустился на край ближайшей кровати. Он на мгновение опустил голову, положив руки на бёдра.
Она застегнула верхнюю пуговицу и шагнула к нему, держа в руке свободный свитер.
— О чём ты говоришь?
— После того как ты исчезла, Эбби пришла повидаться со мной. Она была в очень плохом состоянии, — он снова посмотрел на неё. — Новое оборудование… всё то, что мы использовали в ту ночь для Дехейнов… всё пришло через спонсора, который заплатил нам много денег, чтобы мы поставили Дехейна под удар. Вот почему они так быстро оказались на вершине списка, вместо того чтобы стать нашим кульминационным моментом вместе с Мэллоем. Нам заплатил вампир, чтобы мы их убрали.
— Нет, — сказала она.
Она натянула свитер и ворвалась в ванную.
Он последовал за ней.
— Я знал, как ты к этому отнесёшься. Я не хотел ничего говорить.
Она прошла мимо мятно-зеленой занавески для душа в больничном стиле, плесень на её основании выдавала годы, которые она там провисела. София открыла шкафчик рядом с занавеской и схватила новую зубную щетку. Она разорвала упаковку на ходу, пока шла к раковине. Горечь во рту, сухость — это было невыносимо. Она повернула скрипучий хромированный кран, струйки брызнули, прежде чем последовал нерегулярный поток воды.
— Фия…
Зубной щеткой, наполненной пастой, она чистила слишком энергично для своих дёсен. Она сплюнула кровь, а затем продолжила чистить зубы.
— Фия, Эбби рассказала мне. Вот почему она была так напряжена в ту ночь, когда поняла, что всё пошло не так.
Она сплюнула.
— Нет. Быть не может, — сказала она, направляя на него зубную щетку, прежде чем снова приступить к чистке. — Это грёбаный абсурд. Мы охотимся на них. Мы, блять, на них не работаем.
— Они сделали Эбби предложение, от которого она не смогла отказаться. Мы убиваем вампиров, но это не значит, что мы не можем получать от них финансирование. Конечный результат тот же самый…
— Нет! — огрызнулась София, бросив зубную щетку в раковину, вытерев рот тыльной стороной ладони и повернувшись к нему лицом. — Я не работаю на вампиров. Я не подписывалась работать на вампиров. Они не дёргают меня за ниточки. Я не делаю за них грязную работу.
Она схватила потрёпанное полотенце и, как следует, вытерла рот, прежде чем прошла мимо Дэна обратно в общежитие.
— Мы сделали. И мы потерпели неудачу, — сказал Дэниел. — И они это знают. И теперь они знают всех нас. И они охотятся и выслеживают нас как диких зверей. Я говорю тебе это только потому, что не могу позволить тебе выйти за эти двери. Мы не знаем, каким влиянием они обладают, знаем только, что они не хотят рисковать, чтобы даже один из нас сообщил Калебу Дехейну, что это было заказное убийство. Они будут искать нас в каждом уголке Блэкторна и Лоутауна, чтобы убедиться, что этого не произойдёт. Так что мы должны остаться здесь.
— А что, если вампиром был сам Калеб, а? Может быть, Калеб был спонсором. Может быть, во всём этом и не было третьей стороны. Может быть, он нас подставил… может всё это один гигантский двойной блеф. Было бы идеально: использовать собственного брата в качестве приманки, чтобы вывести нас на чистую воду. Вот почему он отказал девушке в ту ночь! Он уже знал. И, возможно, у него был кто-то под рукой, кто мог вылечить Джейка…
Дискомфорт пронзил её насквозь.
Ведьма, достаточно искусная, чтобы сделать это. Самая могущественная ведьма на свете. Серрин.
Но она выбросила эту мысль из головы. Это был бред запаниковавшего разума.
Лейла никак не могла тоже оказаться в Блэкторне. Не может быть, чтобы обе её сестры были с Дехейнами.
— Фия, ты же знаешь, что в этом нет никакого смысла.
Нет, это не так. И это то, за что она тоже будет цепляться.
— Так же как и какой-нибудь вампир, который хочет смерти Калеба Дехейна, нанимает группу людей-линчевателей вместо того, чтобы сделать это самому. Кто стал бы тратить впустую такую сумму денег, идти на такой риск?
— Я не знаю.
Как бы сильно ей ни хотелось опровергнуть его слова, она не могла отрицать выражение его глаз.
— Что ж, мы не собираемся сидеть здесь на задницах и гадать. Ты сам сказал — они идут за нами. Есть только один способ остановить это: добраться до них первыми, — она направилась обратно в гостиную. — О чём, на хрен, думала Эбби?
— О том, чтобы держать голову над водой, — заявил он, следуя за ней. — О том, как выполнить работу.
— Оплаченную вампирами?
— Которые тоже хотели смерти Калеба. Эбби считала это обоюдным и прибыльным делом.
— Но мы оба видели оборудование. У кого здесь есть доступ к подобным технологиям и ресурсам, если только они не находятся на вершине пищевой цепочки? — она уставилась в пол, уперев руки в бока, прежде чем снова переключила своё внимание на него. — Я делаю этот звонок. После мы выслеживаем того, кто это сделал. Кто-то там должен знать.
— Никто не собирается с тобой разговаривать, Фия.
— Я заставлю.
— И с чего, чёрт возьми, ты начнёшь? Всё, что ты сделаешь, это привлечёшь к себе внимание.
— Мне всё равно.
— Ну, да. Я не рисковал жизнью, сидя здесь на заднице и ожидая тебя, когда мог бы уже давно пересечь границу.
— И это моя вина, потому что?..
Он пристально посмотрел на неё.
— Ты неблагодарная…
— Что? — спросила она, хлопнув себя руками по бёдрам. — Скажи это, Дэн. Эгоистичная, неблагодарная, глупая, импульсивная. Я всё это уже слышала раньше. Сотни раз. Я знаю это. Ты это знаешь. Мы все это знаем. И это ничего не меняет. Альянс, может, и распался, но я — нет.
— Послушай себя… ведёшь войну одинокой женщины. Мы проиграли. Мы пытались, но потерпели неудачу. Нам повезло, что мы вообще остались живы.
— Живы для чего? Что у нас есть? Застряли в этом месте, в Блэкторне — в лучшем случае в Лоутауне. Мы будем бороться за это до победного конца, Дэн. Я уничтожу того, кто это сделал. Они хотят, чтобы мы прятались, и я ни за что не подарю им такого удовольствия.
— Ты не пойдешь туда одна. Не так.
— Мне лучше одной.
— С тем, кто тебя разыскивает? С Джаском Тао, который ищет тебя? Может быть, и Калеб тоже, если он действительно знает обо всём этом?
— Аптечка всё ещё здесь? — спросила она, направляясь на кухню.
— Ты что, не слышала, что я сказал? Ты ничего не добьёшься там.
— Посмотрим. Она порылась в шкафах и отыскала коробку с надписью «Аптечка первой помощи». Она отнесла её обратно в гостиную и поставила на кофейный столик. Сев, она вытащила упаковки со шприцами, которые они использовали для наполнения чесноком и серебром — смесью, которая замедляла бы их жертвы-вампиров или была полезным средством, чтобы заставить их говорить.
— Что ты делаешь? — потребовал он.
София обернула жгут вокруг своей руки, прежде чем туго затянула его. Она сняла крышку со шприца зубами и ввела его в сгиб своей руки.
— Какого хрена, Фия?
София откачала кровь и, снова надев колпачок на шприц, потянулась за другим.
— Есть одна простая причина, по которой я сбежала от этих вампиров… я отравила ублюдков, — София подняла на него широко раскрытые глаза. — Суть в том, — сказала она, возвращая своё внимание к следующей игле, которую она воткнула в сгиб своей руки, — что моя сестра была серрин. Я подчеркиваю слово «была». Линия способна перепрыгивать, — она снова взглянула на него. — Я уверена, что мне не нужно объяснять остальное, — она снова опустила взгляд на иглу, чтобы проверить, сколько крови она взяла. — Давай просто скажем, что она выбрала идеальное время, иначе я была бы уже мертва. Точно так же, как и другие.
Молчание между ними было неизбежным.
— Серрин, — наконец, произнёс он. — Твоя сестра серрин? Ты никогда не говорила.
— Никакого разглашения, помнишь? — она заменила шприц на другой. — Никакой информации о прошлом.
— Но серрин? Ты знала, что это могло бы значить для нашего дела. Силу, которую это дало бы нам.
— И если бы я знала, то, возможно, так бы и сделала. Но я понятия не имела. Поверь мне, никто не ошеломлён так, как я. Но если этот дар перескочил ко мне, значит, что-то не так. Что-то очень не так. И именно поэтому я возвращаюсь туда.
Она закрыла третий шприц колпачком и потянулась за четвёртым. Закончив, она достала несколько пластырей, чтобы прикрыть раны от игл.
— Так или иначе, то, что случилось с моими сёстрами, может быть связано и со мной, — добавила она. — Я не повернусь к ним спиной, — она собрала шприцы и встала, несмотря на то, что почувствовала головокружение. — Ты останешься здесь. Но если ты всё-таки решишь уйти, и кто-нибудь из них последует за тобой, воткни в них один из шприцев, — сказала она, протягивая ему два шприца. — Ты увидишь, как они шипят, подобно стейку на барбекю, прежде чем взорвутся, если воткнуть их достаточно сильно и быстро.
Она сунула два других шприца в набедренный карман своих военных штанов.
— А Джаск знает, кто ты такая?
Она кивнула.
— Я вернусь за тобой, когда свяжусь с ними.
Она направилась обратно на кухню и открыла самый высокий шкаф. Она достала два пистолета и проверила патроны, прежде чем засунула один за пояс своих военных штанов, а другой — в петлю на бедре.
— И лучше бы им быть живыми и брыкающимися, — сказала она, проносясь мимо него к главной двери, — иначе к тому времени, как я закончу, в Блэкторне разверзнется настоящий ад.
Но Дэниел прижал руку со шприцем к двери, а другой схватил её за руку.
— Ты что, не слышала ничего из того, что я говорил? Если ты та, за кого себя выдаёшь, то для нас ещё важнее сохранить тебе жизнь.
— Не превращай это в ссору между нами. У меня нет времени, — она пристально посмотрела ему в глаза и вырвала руку из его хватки. — Я должна это сделать, Дэн. Попробуй остановить меня, и я надеру тебе задницу, и ты это знаешь.
Он смотрел прямо на неё, и между ними повисло суровое молчание, от которого у неё перехватило дыхание.
— Тогда я иду с тобой, — сказал он.
— Нет. Ты будешь меня тормозить.
Он прищурил глаза от негодования.
— С каких это пор? Я буду держать тебя в узде. Мы оба знаем, как сильно тебе это нужно, — он несколько мгновений удерживал её взгляд. — Я серьёзно, Фия.
Он вернулся на кухню и взял свой пистолет.
— Мы ведь команда, верно?
Он рассовал пистолет и шприцы по карманам, затем повернулся к ней лицом.
— Скорее, ты слишком храбр для своего же блага, — заметила она, открывая дверь.
— Я не герой, — сказал он. Он отодвинул клетку в шахте лифта, позволяя Софии войти первой. — И я ненавижу тебя за то, что ты заставляешь меня это делать.
— Добавь это в список, Дэн, — сказала она, когда они спускались. — Но что бы там ни происходило, мы должны знать. Мы не можем позволить им победить нас.
Он отодвинул клетку, когда они достигли низа, и прохладный ночной воздух, просачивающийся на склад, резко контрастировал с затхлостью помещения, которое они только что покинули.
— Сначала ты пойдёшь к телефону, верно? — спросил он, когда они зашагали по бетону.
— Потом я нанесу Мариду визит, — объявила Фия, её дыхание было похоже на дым в воздухе, температура, казалось, упала даже за то короткое время, что они пробыли внутри. — Он знает, что здесь происходит. И он заговорит. Я позабочусь о том, чтобы…
Они оба одновременно вздрогнули, заметив движение в тени впереди.
София прицелилась из пистолета прямо в тёмную фигуру.
Дэниел был немного медлителен.
За его спиной уже появилась другая фигура — быстрая, решительная, стратегически мыслящая. Долю секунды спустя Дэниеля отбросило к стене.
Её сердце бешено заколотилось, когда мужчина ростом под метр девяносто оторвал Дэниеля от земли, и Дэниел ударил по руке, которая крепко сжимала его горло.
Оглянувшись на фигуру впереди, она поняла, почему все инстинкты помешали ей нажать на спусковой крючок.
— Давно не виделись, Фия, — сказал Джаск, появляясь из темноты.
ГЛАВА 21
Двенадцатью часами ранее
Джаск заснул, ожидая, пока София уснёт первой.
Спустя некоторое время он проснулся и обнаружил, что она крепко спит, а лучи заходящего послеполуденного солнца согревают их. Её тело было соблазнительно мягким рядом с его. Жар их тел слился воедино за те пару часов, что они лежали рядом.
Он приподнял голову с подушки и посмотрел ей в лицо, но оно было слишком скрыто волосами, чтобы разглядеть её глаза — видны были только изящный нос и слегка приоткрытые пышные губы.
Прошло много времени с тех пор, как он просыпался рядом с женщиной — с тех пор, как он позволял себе такую роскошь. Он почти забыл, каково это, не говоря уже о волнующем чувстве близости, которое оно вызывало, не в последнюю очередь из-за того, что они делили его постель.
Только пары делили постели. Это было взаимопонимание внутри их вида. Это предотвращало осложнения и неправильное истолкование одного намерения, стоящего за сексуальным актом, от другого.
Но то, что он затащил серрин в свою постель, никак не было связано с сексом, хотя эти мысли раздражающе проскальзывали в его голове слишком много раз за последние несколько часов. И не больше, чем тогда, когда он загнал её в угол в ванной, побудив свою решимость немного поспать, прежде чем совершить поступок, о котором он пожалеет.
Она была слишком напряжённой, слишком неумолимой, слишком провокационной, чтобы он мог иметь с ней дело, когда уровень его раздражения был так высок. Кроме того, она сама выглядела на грани истощения, становясь всё более и более иррациональной в своих решениях. Попытка спровоцировать его и Корбина за пределами комнаты ожидания доказала это. Им обоим нужно было время для отдыха.
И ему нужно было успокоить внутреннее разочарование.