Кровь и Пламя

Глава XII. Солнце восходит на западе

*

(20 августа)

Лисицына разбудил звук опустившейся на табурет чашки. В нос сразу ударил запах кофе. Иван открыл глаза и увидел перед собой улыбающуюся Кристину:

— С добрым утром, — она зевнула, прикрыв рот ладонью, — Правильно, что вы меня спать отправили.

— Доброе утро, — пробурчал русский, принимая вертикальное положение. Голова немного гудела, а тело не желало ничего, кроме как продолжать спать. Он потёр лицо руками, разгоняя остатки сна, затем внимательно взглянул на француженку, наконец-то осознал, что сидит на диванчике в кабинете главы немецких мракоборцев и перевёл взгляд на кружку.

— Надеюсь, мальчики, вы не зря не спали так долго, — в голосе девушки были игривые нотки, но Иван вспомнил, что её саму они со Шваницем насильно отправили спать примерно в четыре утра, так что она тоже вряд ли выспалась.

— Вы не поверите, фройляйн, но не зря, — глава мракоборцев сидел в своём кресле, и крупными глотками пил кофе, пытаясь точно также, как и русский, проснуться.

— Да, — Лисицын кивнул, взял своё кофе и сделал глоток. Напиток обжёг ему язык, но тотчас прогнал все остатки сна, — Сударыня, Вы бессовестно бодры в столь ранний час, это преступление против человечности.

— Уже десять утра, месье, — Кристина снова расплылась в улыбке и зевнула, — Мы там хотели в мечеть Омара ибн Хаттаба ехать с утра.

— Поздно, — Иван поморщился, сделав ещё один глоток, — Там уже все прихожане разошлись, если только мы сможем поспрашивать кто что знает в округе.

— Ну, нам ничего пока другого не остаётся, — пожала плечами француженка, неспеша подошла к столу, взяла свою чашку с кофе и отошла к стене, опершись на неё спиной.

— Мне в любом случае ещё рапорт писать по итогам лечебницы, — Лисицын потёр глаза, их резало после недолгого сна.

— Оправдываться будете перед начальством? — ехидно улыбнулась девушка и отпила кофе.

— Да, почему я не был замечен в зверствах, — в тон ей ответил русский, — Недорабатываю.

— Если не были замечены, это успех, а не недоработка, — рассмеялся Шваниц, поставив пустую чашку на стол.

— Вы сами-то во сколько решили спать пойти? — Кристина перевела взгляд с русского на немца.

— Около семи что ли, — пожал плечами Виктор, — В иных условиях, всё отдали бы следователям, а сами пошли бы в пивную, а те пусть работают.

— Так что узнали-то?

— По заветам всех тёмных лордов Аненербе хочет призвать в этот мир древнее зло, — саркастически заметил Лисицын.

— Хорошего же мнения, герр Лисицын, Вы о нашей истории, — усмехнулся Шваниц.

— Если бы дело происходило в Москве, и подобные товарищи у нас захотели бы призвать Рюрика[1], я сказал бы ровно то же самое.

— Это всё потому что он тоже немец, да? — глава мракоборцев ехидно ухмыльнулся.

— Да, я просто не люблю всё немецкое, — мрачно отозвался русский и отпил кофе, — И пиво у вас, на самом деле, отвратное.

— А вот это сейчас обидно было.

— У вас увлекательная беседа, мальчики, но давайте уже к делу, — сказала строго Кристина, но потом рассмеялась, — Хотя я понимаю, что после такой ночи иначе нельзя.

— Фройляйн, Вам знакомо имя Генрих Птицелов? — Шваниц внимательно посмотрел на француженку, та отрицательно покачала головой.

— Генрих Птицелов, герцог Саксонии и король Германии, один из выдающихся правителей этой земли десятого века, значительно расширил и укрепил земли Германского королевства, — Лисицын внимательно смотрел на Кристину, — В идеологии национал-социализма первой половины прошлого века занимал роль строителя национального государства, оправдывающего их натиск на восток.

— Кого их? — переспросила Фавр де Поль.

— Национал-социалистов прошлого столетия, — пояснил Виктор, — Основателей Аненербе. Особенно ему придавалось значение в деле наступления Германского королевства на земли славян, которые жили на территории вокруг нынешнего Берлина, хотя, в том числе, они же и укрепил границу по тогда всё ещё неспокойной кочевой Венгрии.

— И нашим любителям прусской истории захотелось его призвать из тьмы веков?

— Да, в их записях было указано, что им нужен могучий король из прошлого, чтобы повести Германию за собой в будущее.

— Почему именно он?

— Предположу, что оттого, что именно он заложил основы Первого Рейха, Священной Римской Империи Германской Нации, — пожал плечами Иван и допил свой кофе.

— Им нужен король, как символ? — Кристина перевела взгляд с русского на немца, — Почему тогда вы сказали про древнее зло?

— В те давние времена ещё не было столь разительного отличия цауберов и кайнцауберов, — Шваниц повёл плечами, разминая их, — Король был в какой-то мере цаубером, хотя прямых доказательств этому нет. Никто просто не задавался этим вопросом. Но то, что указано в документах, которые мы изучили, говорит о нём, как о могучем волшебнике.

— Тоже мне Всеслав Брячеславич[2], - пробурчал русский.

— Этот-то точно был цаубером, в этом нет сомнений, — улыбнулся Виктор, — А вот с Генрихом сложности. Я склоняюсь к тому, что он всё же им был, но не особо выдающимся. Его успехи, прежде всего, связаны с политикой и военным ремеслом, а не с магией. Однако он, действительно, заложил основы Первого Рейха и заметно укрепил Германию того времени. Но ему приписывают, среди прочего, уничтожение славянского языческого волшебства, защищавшего земли Эльбы от вторжения извне. Есть легенда о нескольких могучих артефактах, которые попали в его руки и были применены для усиления магии уже немецких земель. В любом случае, призвав в наш мир столь сильную личность, Аненербе откроет шкатулку Пандоры, неизвестно, какими силами он обладает, и как сильно помутился его разум за столько лет забвения. Но без сомнения, он захочет подчинить тех, кто его вернёт в этот мир.

— Ну, предположу, что эти ребята всё же понимают опасность и подготовятся? — Фавр де Поль внимательно посмотрела на него.

— Судя по записям, нет, — мрачно усмехнулся Лисицын, — Вы, сударыня, помните же, что узнали, что Матиас и Гельмут фон Мирбах были перевезены из лечебницы в Кведлинбургское аббатство, — он внимательно посмотрел на Кристину, та посерьёзнела и кивнула, — Это место погребения Генриха Птицелова, его усыпальница. Именно оттуда, если помните, получали приказы защитники лечебницы. Ну, а в записях, которые мы прочли, был указан ритуал, в котором используется кровь детей, детей волшебной крови для пробуждения древнего короля.

Француженка побледнела и опустила голову в чашку с почти допитым кофе.

— В записях всё же не было описания самого ритуала, — продолжал говорить русский, — Но там было сказано достаточно чётко: проводящие ритуал присягнут тому, кого призовут, в случае успешного исполнения.

— Это будет дух древнего короля? — Кристина подняла взгляд на русского, — Или они хотят в кого-то из мальчиков его призвать?

— Если такой могучий дух вселится в тело ребёнка, то это тело очень быстро умрёт, слишком большая сила, — покачал головой Иван, — Я предположу, что скорее всего дети нужны в ритуале именно как жертвы, а дух короля, — он пожал плечами, — Дух короля-волшебника и без сосуда сможет выжить.

— Дух короля, который захочет править Германией, ведь она его по-праву, — мрачно произнёс Шваниц, — Непонятно, какими силами он обладает, но это будет форменный Конец Света. Когда ему не подчинятся за стенами Кведлинбургского аббатства, то он начнёт свой поход при помощи крови и железа. И магии, древней и очень тёмной, — он потёр глаза, — Кристина, этот неприятный вопрос я должен был задать раньше, но всё же, кто Вам важнее: Марта Мирбах или Гельмут с Матиасом?

— Марта у турок, — голос француженки зазвучал глухо, — Она там вместе с Готье и Ламбером.

— Они пока наши союзники, хотя тоже играют в свою игру, — кивнул мракоборец, — А вот Аненербе хочет призвать в этот мир того, что принесёт хаос, смерть и разрушение.

— Если уже не призвали, — Кристина повела плечами и аккуратно поставила чашку на край стола.

— Мы бы это узнали, — произнёс Иван, — Подобный ритуал, даже если бы завершился неудачей, всё равно вызовет сильный отклик в магии, его бы заметили.

— Сегодня мы разработаем план штурма аббатства, и я хочу, чтобы вы двое туда отправились, — Виктор перевёл взгляд с француженки на русского.

— Мы даём туркам время на то, чтобы начать действовать, — заметил Лисицын.

— Их планов мы не знаем, а здесь всё на лицо, — пожал плечами Шваниц.

— Виктор, можно просить Вас под охраной вывести из Шарите́ Филиппа Лестрейнджа? — произнесла Кристина с надеждой.

— Боюсь, что для него сейчас клиника наиболее безопасное место из возможных, — покачал головой тот, — Если Вы будете настаивать, конечно, я не смогу отказать.

— Тогда позвольте, я к нему отправлюсь сейчас? — она посмотрела на Ивана, — Если пойдёте в мечеть, расскажете потом о том, что узнали?

— Да, — тот утвердительно кивнул, — Но скорее всего, я туда сегодня не доберусь. Когда будет готов план?

Шваниц не успел ответить. В его кабинет без стука быстрым шагом вошёл один из служащих Министерства и положил на стол перед ним свежую газету:

— Герр Шваниц, герр Эрнст просил Вас с этим ознакомиться и срочно прибыть к нему.

Виктор опустил глаза, пробежался по тексту и стукнул кулаком по столу:

— Белобрысая скотина!

**

(20 августа)

В замковой зале было темно и сыро.

По стенам висели коптящие масляные лампы, дававшие неверный свет, оттого множество теней плясало по стенам и высокому арочному потолку. В центральной части зала, перед огромным мраморным кругом с начертанной на нём восьмиугольной звездой, за массивным деревянным столом сидел Габриэль де Ноай и в пламени свечи перебирал бумаги, то и дело хмурясь.

Напротив него на другой стороне круга стояло резное деревянное кресло с высокой спинкой, на подлокотниках и передних ножках которого были крепления под кандалы — именно здесь в Замке Иф традиционно проводили магические допросы. Но пока де Ноай был один, стул рядом с ним пустовал.

С лязгом раскрылась дверь позади кресла, и на несколько мгновений яркий белый свет из дверного проёма скользнул по тёмной зале, а после Тома де Талейран-Перигор неспеша вошёл в залу:

— Говорят, у маглов чем дальше на запад, тем земли становятся всё богаче и цивилизованней, а у нас вот чем дальше на запад, тем мы ближе к Средневековью.

— Ты никак почитал утреннюю прессу, — Габриэль улыбнулся и посмотрел на медленно приближающегося компаньона, который одет был не в свой привычный яркий наряд, а в чёрную мантию с накинутым на голову капюшоном, из-за которого его лицо было в тени.

— Нет, я решил отложить это до окончания нашего сегодняшнего действа, — Тома покачал головой, — Просто смотрю я на тебя, читающего при свечах, а тем временем в Германии вовсю пользуются электрическим освещением.

— Ну, подобные лампы дают больше света, — пожал плечами волшебник за столом, — Но некоторые бумаги, как водится, нужно после прочтения уничтожать, — он поднёс лист, который держал в руке, к свече. Бумага ярко вспыхнула, озарив светом его и зал вокруг, — Ты так со своими немецкими лампами сможешь?

— Маглы для этого придумали такую штуку, которую назвали шредером, — глава Департамента Тайн и Загадок неспеша приближался к столу, глядя как де Ноай неторопясь кладёт объятый пламенем лист в металлическую чашу.

— Я тоже не стал читать свежую газету, — тот внимательно посмотрел на догорающий лист и перевёл взгляд на Талейрана, — Британия послала запрос на арест Кристины и передачу её им, как пособницы международного преступника.

— Я не удивлён, — пожал плечами тот, — Она бы ещё больше общалась с этим русским спецагентом. Интересно, они послали подобный запрос в Германию?

— Что-то мне подсказывает, что нет, — усмехнулся Габриэль, — Те уже однажды арестовывали её, не вижу причин им это делать сейчас.

— Как я понимаю, сгорело сейчас письмо как раз от мадемуазель Фавр де Поль? — Талейран-Перигор встал в центре мраморного круга и стал его осматривать.

— Готье, Ламбер и Мольтке захвачены в плен турками некоего Хакима, — совершенно спокойно произнёс его компаньон, — А немцы взяли штурмом лечебницу, которая была берлинской базой Аненербе.

— Дай угадаю, в Берлине уже прочли свежую прессу, и Кристина тебе пересказала основные тезисы? — Тома присел и потрогал рукой вырезанные линии восьмиугольника.

— А ещё рассказала, что ты захватил Натали де Алонсо, хотя по официальной версии её забрали русские, — голос де Ноайя звучал насмешливо.

— Такая перспективная волшебница не должна была покидать пределы Франции, — Талейран распрямился и улыбнулся компаньону, — Она же ученица де Тулона, как вообще можно было позволить такое?

— Тебе очень повезло, что Кристина сейчас в Германии, — рассмеялся Габриэль и откинулся на стуле, — Иначе из твоего павлиньего хвоста выдрали бы все перья.

— Этим русским ничего нельзя доверить, обо всём проговорятся, — тот сокрушённо покачал головой.

— Да можно, — махнул рукой глава Департамента Магических Происшествий и Катастроф, затем громко произнёс, — Пьер!

Раскрылась дверь, снова озарив белым светом зал, и внутрь вошёл чернокожий волшебник в мантии мракоборца:

— Да, месье де Ноай, — он не приблизился, лишь прикрыл за собой дверь, чтобы не слепить волшебников внутри.

— Пьер, пора начинать, сначала журналисты, — после этих слов мракоборец кивнул и удалился за дверь.

— Я что-то до сих пор не привык, что волшебникам наших бывших колоний разрешено поступать в Шамрбатон, а не в Уагаду, — усмехнулся Тома.

— Цвет кожи неважен, когда человек говорит по-французски лучше того же Ламбера, а по своему рвению и преданности превосходит многих из Директории, — Габриэль кивнул на стул возле себя, — Ты будешь присаживаться?

— Нет, мне нужно будет ассистировать отцу, — Талейран покачал головой и остался в мраморном кругу.

Дверь снова распахнулась, и внутрь вошли две девушки в сопровождении двух мракоборцев в мантиях. Четвёрка волшебников проследовала до центра зала, поприветствовала Талейрана и де Ноайя и расположилась на двух стульях у стены сбоку от стола Габриэля. Мракоборцы подвинули стулья девушкам так, чтобы тем было удобнее сесть: пепельной блондинке в зелёном жакете и рыжеволосой в строгом чёрном платье, а после встали по бокам от них. В дверном проёме появился Пьер, ожидая дальнейших распоряжений.

— Катрин Робер и Валери Жаккар, — улыбнулся Габриэль, — Рад видеть вас сегодня на нашем заседании, надеюсь, всё, что вы здесь услышете, вы в точности передадите в свои издания, которые уже в свою очередь это опубликуют без купюр, — увидев утвердительные кивки, он посмотрел на Пьера, — Месье Диалло, приведите задержанную.

Тот кивнул, скрылся за дверью, и через минуту в сопровождении ещё двух мракоборцев завёл Серафиму Абрабанель в простой холщовой робе. Ноги и руки её сковывали кандалы, соединённые между собой цепью.

Они довели её до большого резного кресла у мраморного круга, усадили в него, отстегнули оковы с её рук и ног и приковали к креслу. Тома с интересом наблюдал за этим процессом. Серафима прожгла его надменным взглядом, но не произнесла ни слова. Когда процедура была окончена, Талейран отошёл в сторону из круга, а два, сопровождавших Абрабанель волшебника, встали позади неё, Пьер Диалло отошёл в сторону.

— Серафима Абрабанель, Вы знаете, зачем Вы здесь находитесь? — совершенно спокойным голосом произнёс де Ноай.

— Просветите меня, месье, — фыркнула девушка и покосилась на журналисток, — За те два дня, что я здесь нахожусь в заточении, никто из прихвостней этой кровавой узурпаторши Фавр де Поль не удосужился предъявить мне обвинения!

— Обвинения были предъявлены Вам при задержании, — совершенно буднично произнёс Габриэль, — В их составе до сегодняшнего дня ничего не менялось.

— Что ж, повторите их тогда, месье! — она выпятила подбородок, — Повторите при этих девушках, пусть они разнесут по всей Францию всю их лживость! Всю Вашу лживость, де Ноай!

— Серафима Абрабанель, Вам было предъявлено обвинение за пособничество международным террористам, а именно Али Демиру, который взял на себя ответственность за взрыв в Министерстве Магии Германии, в результате которого погибло двое граждан Французской Магической Республики, Калин Нуаре и Клод Лурье.

— Я уже сказала, ещё тогда, в Сен-Клу, что это вздор! — процедила девушка.

— Вы вместе со своим братом позволили туркам Али Демира, и ему самому, разместиться в Шармбатоне и в Страсбурге, — тон де Ноайя был скучающим, — Вы это будете отрицать?

— Мы с братом укрыли простых людей, подвергшимся гонениям на территории Магической Германии. Очень жаль, что это в нашей когда-то свободной Франции является поводом для заточения в Замок Иф.

— Однако, — по лицу главы Департамента Магических Происшествий и Катастроф пробежала улыбка, — Мы здесь собрались по иному вопросу.

— Неужели? — с вызовом произнесла Серафима, — Что ещё Вы хотите мне предъявить? Что я называла Вашу достопочтимую Фавр де Поль валлонской выскочкой? Я не открещусь от своих слов! Она узурпировала власть в моей Франции! И всё магическое сообщество это проглотило, все волшебники безмолвно подчинились попранию своих свобод! Она обезумела от собственной власти, и да, я не устану это повторять! — она посмотрела на журналисток, бесстрастно делавших пометки в своих блокнотах, — Я надеюсь, что эти слова дойдут до простых магов, дойдут и пробудят их. Покажут, что свобода находится в опасности!

— Серафима Абрабанель, Вы не против, если я задам Вам несколько вопросов по поводу произошедшего в замке Шармбатон вечером 13 июля этого года?

Девушка опешила и непонимающе замигала глазами. Потом посмотрела на журналисток, на Талейрана и снова на де Ноайя:

— Что Вы имеете в виду, месье?

— Я имею в виду событие, приведшее к убийству Жаном де Тулоном Изабель Монтгомери, Жюстины Сен-При и Хулио де ла Серда, — тон Габриэля стал строгим, — Вы присутствовали при этом событии и пережили это нападение.

Девушка дёрнулась, но кандалы на кресле прочно держали её.

— Вы готовы отвечать на вопросы об этом событии? — в голове де Ноайя родилась очень неприятная мысль, что если вот сейчас Серафима откажется, то ему придётся её насильно заставлять говорить, а тогда в глазах общественности он будет именно тем, в чём его обвиняет Абрабанель.

Девушка замерла, вздохнула и заговорила, прожигая взглядом полным ненависти сидевшего за столом волшебника:

— Это чудовищное преступление, от этого гнуснейшего выродка ничего иного и нельзя было ожидать, сначала он хладнокровно убил Ректора Шармбатона, а затем двоих деканов. А я… — её голос надломился, — А я лишь стояла и смотрела, он спеленал меня и заставил смотреть. Смотреть на то, как мои друзья умирают в корчах на полу кабинета, а я… — она всхлипнула, а после закричала, — Я не могла им помочь! Ты не понимаешь этого, де Ноай!

Габриэль покосился на журналисток, блондинка картинно закатила глаза, рыжеволосая девушка скривилась и покачала головой.

— Что? Что ты хочешь у меня спрашивать? — Серафима кричала надрывно, казалось, что ещё немного и она сорвётся на истерику, но нет, эту грань она не переходила, — Что ты хочешь узнать от меня?! Как они кричали, когда заживо гнило их тело? Или когда иссыхала кожа? Или что они шептали, когда эта тварь, этот мясник де Тулон склонялся над ними, желая показать своё торжество?!

— Я хочу узнать, что именно там произошло, как Вы, Серафима, смогли пережить нападение? — голос де Ноайя был спокоен и хладнокровен, настолько, что девушка осеклась и снова удивлённо заморгала.

— Что произошло?

— Да, если Вы помните, то, пожалуйста, произнесите последовательно те действия, которые привели к гибели Изабель Монтгомери, Жюстины Сен-При и Хулио де ла Серда?

— Циничная тварь! — выпалила Серафима, дёрнулась в кандалах, но потом заговорила совершенно спокойно, — Когда Хулио объявил о том, что де Тулон задержан, этот некромант погрузил комнату во тьму, было применено какое-то отвратительное некромантское заклятье, — на эту фразу Тома закатил глаза и покачал головой, — После я видела лишь вспышки, я была дальше всех от него и не понимала, куда направить свои чары, потому хоть и вытащила палочку, не стреляла.

— Продолжайте, Серафима, — де Ноай кивнул.

— А потом тьма рассеялась буквально по щелчку пальцев, я уведела прямо перед собой лицо этого де Тулона, он стоял на расстоянии вытянутой руки, и кинул в меня каким-то порошком, видимо, чем-то артефактным некромантским, — после этих слов Тома удивлённо посмотрел на Серафиму, а она продолжала, — От этого я остолбенела. Остолбенела и заметила, что Жюстина лежит в луже собственной крови, красавица-Жюстина, я буквально только что с ней пила вино! — Абрабанель всхлипнула, — А де Тулон развернулся, отбил чару от Хулио и ударил его, ударил его Торменцио. Он сплёл его так быстро, что я даже не успела испугаться за нашего Ректора. Вонь разложения тотчас ударила мне в нос, а я не могла пошевелиться, но внутри меня всю выворачивало. А де Тулон принялся за Изабель.

— Достаточно, — Габриэль скривился, — Ответьте, пожалуйста, на такой вопрос, почему он оставил Вас в живых?

— Не знаю, — она снова всхлипнула и покачала головой, — Я видела, как он превратил Изабель в иссохшую статую, я не знаю таких заклинаний, но эта тварь наслаждалась эффектом, что произвела. Он просто ходил между трупами, наклонялся к ним и что-то шептал! — девушка снова начала говорить громче, — А после подошёл ко мне, сказал, что направляется в Министерство Магии… — её голос вновь пресёкся, она всхлипнула, — А после я потеряла сознание, он что-то сделал со мной. После меня нашёл домовик замка…

— Достаточно, — де Ноай потёр глаза и посмотрел на чернокожего мракоборца, стоявшего поодаль всё это время, — Месье Диалло, приведите следующего задержанного.

Тот кивнул и удалился. Серафима вопросительно посмотрела на Габриэля, а Талейран глубоко вздохнул.

— Что ты затеял, де Ноай? — прошипела девушка с кресла.

— Сейчас мы произведём некоторые магические действия, чтобы восстановить хронологию событий, произошедших в замке Шармбатон 13 июля этого года, — голос волшебника за столом был совершенно спокойным, хотя внутри у него поднималось волнение. Сам план, ещё час назад казавшийся отличным, сейчас в его голове начинал рушиться из-за множества элементов, обладающих своей волей. А что если Талейрану, и правда, не стоило доверять? Конечно же, не стоило, но какой тут выбор вообще может быть?

Дверь распахнулась и внутрь помещения вошёл Пьер Диалло, за ним — девушка в чёрной мантии, лицо которой было полностью скрыто капюшоном, а после — Седой полный мужчина в такой же робе, какая была на Абрабанель, в сопровождении двоих мракоборцев. Его руки и ноги также были скованы кандалами, через которые была продета цепь.

Они дошли до мраморного круга и остановились. Серафима удивлённо перевела взгляд с них на де Ноайя:

— Что это всё значит? Зачем здесь Талейран?

— Месье Талейран-Перигор, Вы знаете, зачем Вы здесь? — спросил Габриэль.

— Да, месье де Ноай, меня посвятили в детали, — мужчина кивнул, потом посмотрел на своего сына и улыбнулся, — Тома, а тебе идёт чёрный, зря ты его не носишь.

— Папа, он некрасивый, — тот картинно скривился, — И сегодня нужен только для дела.

— Пьер, освободи месье Талейрана, — Габриэль всем своим видом старался не выдать своего внутреннего волнения.

Диалло кивнул и снял кандалы с запястий и щиколоток старого некроманта. Тот ухмыльнулся и стал растирать конечности:

— Отлично, спасибо, а то они жутко неудобные.

Пьер отошёл на несколько шагов назад вместе с мракоборцами, что пришли с ним, только девушка в мантии осталась стоять на своём месте.

— Месье Талейран-Перигор сейчас проведёт ритуал, в ходе которого сюда будет призван дух Жана де Тулона, которому мы намерены задать ряд вопросов, дабы прояснить подробности произошедшего в замке Шармбатон, — де Ноай внимательно посмотрел на Серафиму, та вжалась в кресло и совершенно неподдельно стала взволнованой, — Месье Талейран-Перигор, начинайте.

— Благодарю, — тот кивнул волшебнику за столом.

— Натали, прошу, — Тома подошёл к девушке, взял её за руку и завёл в центр мраморного круга, после подошёл к отцу и обменялся парой фраз, которые оказались совершенно не слышны для остальных.

— Натали де Алонсо, любезно предоставленная русской стороной, будет исполнять роль якоря для призыва духа де Тулона, — произнёс глава Департамента Магических Происшествий и Катастроф. После слов про русскую сторону, Тома усмехнулся и подмигнул де Ноайю.

Девушка неловким движением откинула капюшон, Серафима впилась в неё взглядом и нервно сглотнула, а Талейран-старший начал ритуал.

Он говорил размеренно, монотонно повторяя казалось бы одни и те же слова на латыни. Иногда ему вторил его сын, произнося фразы на старо-французском. Натали в центре восьмилучевой звезды стояла и боялась дышать.

И так продолжалось примерно с пять минут. Пять минут тишины, нарушаемой лишь голосами двух некромантов.

А после поток ветра, неведомо откуда появившийся в зале, задул свечу на столе де Ноайя, и вокруг стало холодно.

— Мэтр? — голос Натали дрожал от волнения, — Мэтр, вы здесь?

Стало ещё холоднее, в голове Габриэля пульсировал страх, страх того, что сейчас всё пойдёт прахом. Да, мёртвые не могут лгать, но если эти некроманты дадут право задавать вопросы этой малолетней дуре…

— Я здесь, Натали, — голос де Тулона глухо раскатывался под потолком, он был одновременно везде и нигде, нельзя было понять, откуда именно он исходит, словно бы его звучание возникало в каждой точке зала.

— Я так рада Вас снова слышать, мэтр! — девушка запнулась и глубоко вздохнула.

— Что тебе нужно, дорогая моя? С тобой всё хорошо?

— Жан де Тулон, ты, думаю, узнаёшь мой голос, — Талейран-старший говорил властно и с усмешкой, — Я призвал тебя сюда, чтобы ты рассказал нам правду.

— Ты не лучше меня знаешь, старый чёрт, что я не могу говорить иначе, — голос де Тулона также стал насмешливым.

— Так вот, мы хотим знать, что произошло в кабинете Хулио де ла Серда 13 июля этого года, когда тебя попытались арестовать.

На некоторое время наступила тишина, де Ноай даже успел подумать, что дух де Тулона покинул их, однако холод не отступал, а значит мертвец всё ещё был рядом, просто молчал.

— Я убил их, — голос умершего некроманта, учителя Натали де Алонсо был полон сожаления.

— Расскажи, что произошло после того, как Хулио де ла Серд попытался тебя арестовать?

— Я убил Хулио де ла Серда и Изабель Монтгомери.

Журналистки синхронно вопросительно выдохнули, Абрабанель побледнела, а на лице Габриэля появилась торжествующая улыбка.

— Что случилось с Жюстиной Сен-При?

— Он врёт, он убил её, — громко зашептала Серафима, извиваясь в кандалах, — Он её убил, а сейчас врёт.

— Серафима, — голос мёртвого был властным, но по-прежнему полным сожаления, — Я убил только двух в том кабинете, двух моих добрых друзей, которые перешли мне дорогу. Жюстину Сен-При убила ты, Серафима Абрабанель.

— Жан де Тулон, расскажи, как это произошло? — Талейран-старший был серьёзен, но не обращал внимание на телодвижения и слова девушки.

— Я не хотел, я погрузил всё во тьму, надеясь сбежать. Но увидел отсветы применяемой чары и крик Серафимы Сектумсемпра[3]. Я подумал, что она атакует меня, закрылся щитом, но запнулся о кресло, упал и увидел возле себя тело Жюстины.

— Он врёт! — заверещала дурным голосом Абрабанель.

— Силенцио! — Пьер Диалло взмахнул палочкой в её сторону, девушка продолжила извиваться и открывать рот, но теперь уже беззвучно.

— Спасибо, — произнёс де Тулон всё тем же сожалеющим тоном, — После я убрал тьму, меня увидел Хулио и кинул в меня заклинание, и я уже не помню, что это было, я его отбил, но после этого в него кинула заклинанием Серафима. Это было не смертельно, его, действительно, убило моё Торменцио. Я убил собственного друга, своими руками, это полностью моя вина, — на этих словах всхлипнула де Алонсо, — А затем я обернулся к Изабель, я хотел её остановить, однако сам понимал, что за убийство Ректора Шармбатона я неминуемо отправлюсь в тюрьму. Оттого здесь разум взял вверх над моими чувствами к ней.

— Что было потом, месье де Тулон? — спросил старый некромант.

— Потом я помню Серафиму, направляющуюся ко мне, а после я уже был на пути в Париж. Ещё при жизни я пытался вспомнить, что было между этими двумя моментами, но у меня нет этих воспоминаний.

— Зачем Вы направлялись в Париж, месье?

— Я знал, что должен ехать в Министерство Магии, потому что они хотели отдать мою Натали этому мяснику Смиту. И я должен был её защитить.

— Почему Вы направлялись в Париж, месье?

Голос снова замолчал, примерно на минуту зал погрузился в тишину. Даже Серафима уже не дёргалась в кандалах, лишь безмолвно сидела в кресле, смотря сквозь де Ноайя.

— Месье де Тулон, Вы знаете, почему направлялись в Париж? — Талейран-старший продолжал задавать вопросы.

— Нет, месье Талейран-Перигор.

— Думаю, на этом можно завершать, — некромант улыбнулся и посмотрел на де Ноайя, тот кивнул, — Мадемуазель де Алонсо, Вам есть что сказать своему учителю?

— Спасибо, — голос Натали задрожал, но она справилась с волнением и с выступившими слезами, — Спасибо, мэтр, за то, чему меня научили.

— Прости меня, — голос Жана де Тулона прозвучал с нежностью.

Наступила на некоторое время тишина, а затем Талейран-старший завершил ритуал.

***

(20 августа)

В кабинет Канцлера Магической Германии зашёл крайне раздражённый Виктор Шваниц. Вильгельм Эрнст, который стоял у стола, мгновенно обернулся в его сторону:

— Уже успел прочитать творчество этого деятеля с островов?

— А у вас тут, я смотрю, пятничные чтения проходят? — мрачно ответил тот, сидевшая на диване Марта Мюллер тяжело вздохнула, Мориц Мекленбургский повёл плечами.

— Я не успел прочесть, меня поймали на полдороги в Гессен вообще, — он недовольно поджал губы.

— Сдаётся мне, я тебе жизнь спас, — бросил в его сторону Вильгельм.

— А мы сейчас тут собираемся заслушать послание этого блондинчика? — раздражённо спросил Виктор, прошёлся до графина и налил себе виски.

— Герр Шваниц, Вы сегодня сколько спали? — усмехнулся Эрнст.

— Меньше, чем любой из вас, — он пригубил виски и поморщился.

— Виктор, мне кажется, или Вы слишком много общаетесь с русскими, раз стали начинать утро с алкоголя? — Мюллер улыбнулась и потёрла глаза, — Налейте мне тоже, пожалуйста, будьте так любезны.

— Фрау, а Вы, если мне память не изменяет, работали с русскими уже тогда, когда наш дорогой Мориц ещё не родился? — Виктор расплылся в улыбке, плеснул виски в стакан и протянул женщине.

— Два раза не родился, — благодарно кивнула та и взяла стакан.

— Кайнцауберы называют это эйджизмом, — картинно скривился Мориц.

— Вы закончили со своим предпенсионным алкоголизмом? — ворчливо произнёс Эрнст, присев на край стола.

— Давай, врубай это дерьмо, — Шваниц отошёл к стене, опёрся спиной на неё и отпил виски.

Канцлер Германии пожал плечами, вытащил волшебную палочку и коснулся расстеленной на столе газеты, произнося заклинание. Тотчас молодой с небольшой хрипотцой голос раздался в кабинете:

— Я рад приветствовать всех волшебников свободной Европы, что могут сегодня прочесть моё обращение. Я знаю, что одновременно меня читают не только жители Магической Британии, но и Франции, Испании, Португалии, Италии, Скандинавских стран, а также, конечно же, Германии. Ещё я знаю, что эта речь будет опубликована в прессе Магической Америки, потому особенно отрадно знать, что в столь трудный час, когда в нашем мире вновь наступают поистине тёмные времена, я свободно могу говорить для тех, кто всё ещё готов встать на пути накатывающей с востока тьмы.

Марта закатила глаза, покачала головой и отпила виски, а голос продолжал звучать:

— Считаю также большой честью быть услышанной магическим населением Соединенных Штатов Америки, а также лично Президентом Магического Конгресса Управления по Северной Америке. Несмотря на свои многочисленные и непростые обязанности, которых мистер президент не ищет, но от которых и не бежит, он счел возможным выступить на нашей стороне в столь непростой час, дав мне тем самым возможность выступить с обращением не только к народам свободной Европы, но и к братскому народу Америки. Я знаю, что в своей речи, что будет также опубликована на страницах американской прессы, мистер Президент выразит желание, которое, я не сомневаюсь, совпадает и с вашим, чтобы я чувствовал себя свободным честно и откровенно поделиться с вами своими соображениями о положении мировых дел в наши трудные и беспокойные времена. Я с готовностью воспользуюсь предоставленной мне свободой и думаю, что имею право на это, тем более что те честолюбивые цели, которые я ставил перед собой в пору своей юности, давно уже достигнуты мною, намного превзойдя самые смелые мои ожидания. В то же время я хотел бы со всей определенностью подчеркнуть, что я говорю от лица всего британского магического сообщества, от лица каждой семьи, но вы все должны понять, что в моих словах не следует усматривать ничего, кроме того, что вы услышите.

Виктор мрачно оглядывал комнату. Мориц внимательно слушал, иногда качая головой. Вильгельм стоял, скрестив руки на груди. Марта болтала виски в стакане.

— Чтобы волшебники, живущие по всему миру, действительно чувствовали себя в безопасности, они должны быть защищены от двух чудовищных мародеров: войны и тирании, — голос Министра Магии Великобритании продолжал звучать, — Все мы хорошо знаем, какие ужасные потрясения переживает рядовая семья, когда на ее кормильца обрушиваются проклятия войны, принося бесчисленные страдания также и тем, ради благополучия которых ой трудится в поте лица. С высоты своего опыта мы с ужасом оглядываемся на те страшные разрушения, которым подверглась Европа в середине прошлого столетия, во многом лишившись своего былого величия. Когда в результате черных замыслов злодейских умов, поощряемых агрессивными устремлениями могущественных магловских правительств, на огромных просторах земли разрушаются сами устои цивилизованного общества, простым волшебникам приходится сталкиваться с такими невероятными трудностями, с которыми они не в состоянии справиться. Они видят окружающий мир обезображенным, распавшимся на куски, превращенным в страшное месиво.

Когда я пишу эти строки в этот тихий, погожий день, я с содроганием думаю о том, какие тяжкие времена пережили наши предки и через какое страшное время сумели пройти, когда на землю крадущейся походкой пришёл незваный гость — голод. Существует выражение "неисчислимая сумма человеческих страданий". И в самом деле, кто может сосчитать, чему равна эта сумма? Наша первостепенная задача — более того, наш высочайший долг — уберечь жилища простых волшебников от ужасов и потрясений еще одной такой же войны, и в этом, я думаю, все со мной согласятся. И здесь мне хотелось бы воззвать ко всем вам и предостеречь: сейчас прямо в центре Европы рождается чудовище, желающее обрушить нашу с вами мирную жизнь в пучину войны, бросить в огненное горнило, чтобы возвеличить себя. Имя этого чудовища, как вы уже догадались, война.

— А я-то думал, — Шваниц допил свой виски.

— Думал, что тут будут имена? — мрачно усмехнулся Эрнст, — Они дальше.

— А я видел, ага.

— Тише, — прошипел на них Мориц, — Я же слушаю.

— А теперь я хотел бы перейти ко второму из упомянутых мною двух бедствий, угрожающих каждому дому, каждой семье, каждому человеку, а именно, к тирании, — голос из газеты продолжал звучать, — Мы не можем закрывать глаза на тот факт, что демократические свободы, которыми пользуются граждане на всех территориях Магической Британии, не обеспечиваются во многих других государствах, в том числе и весьма могущественных. Жизнь простых граждан в этих государствах проходит под жестким контролем и постоянным надзором различного рода полицейских режимов, обладающих неограниченной властью, которая осуществляется или самолично диктатором, или узкой группой лиц через посредство привилегированной партии и политической полиции. И сейчас мы должны неустанно и бескомпромиссно провозглашать великие принципы демократических прав и свобод человека, являющихся совместным достоянием всех волшебников всего мира.

Все это означает, что, во-первых, волшебники в любой стране имеют право избирать правительство своей страны и изменять характер или форму правления, при которой они живут, путем свободных, беспрепятственных выборов, и право это должно обеспечиваться конституционными нормами этой страны; во-вторых, в любой стране должна господствовать свобода слова и мысли и, в-третьих, суды должны быть независимы от исполнительной власти и свободны от влияния каких-либо партий, а отправляемое ими правосудие должно быть основано на законах, одобряемых широкими слоями населения данной страны или освященных временем и традициями этой страны. В этом заключаются основополагающие принципы демократических свобод, о которых должны помнить в каждом доме и в каждой семье. В этом же состоит и суть воззвания английского народа, от лица которого я сейчас говорю, и с которым обращаюсь ко всему магическому сообществу.

— Мне кажется, или он у Черчилля списывал? — пробормотал Мориц Мекленбургский.

Остальные волшебники залились смехом.

— Нет, не кажется, — Вильгельм остановил голос из газеты, — Фултонская речь[4], он там только некоторые слова местами поменял.

— И вместо Советского Союза, там Магическая Германия?

— Нет, он ещё Французскую Директорию осудил, и призвал нас арестовать Кристину Фавр де Поль.

— А по какой причине? — удивлённо спросил юноша.

— По причине пособничества международному преступнику Ивану Лисицыну, из-за действий которого без вести пропали два француза и немец, — саркастически отметил Шваниц.

— Как ты там сказал, Кристина их Хакиму в нарды проиграла? — мрачно произнёс Эрнст, подошёл к графину и налил себе выпить.

— Магическая Британия сегодня утром разорвала дипломатические отношения с нами, чтобы вы знали, — заявила Мюллер, — Правда, отчего-то их посол уехал не в Лондон, а в Мюнхен.

— Ну, исходя из того, что было заявлено в этой статье, другого я и не ожидал.

— То есть некоторые различия с речью Черчилля имеются? — усмехнулся Мориц.

Канцлер Германии кивнул и отпил виски:

— Если вкратце, то в газете указано, что мы и Французская Директория есть узурпаторы демократических прав и свобод, а Магическая Британия в союзе с Магической Америкой выступают против этого и против разжигания войны в центре Европы. Британия выступила с поддержкой волшебников Баварии, Баден-Вюртемберга, Рейнланд-Пфальца и Саара, — он посмотрел на усмехнувшегося Шваница, — Сейчас расскажешь, ещё Британия сообщила, что поддерживает волшебников Шармбатона, ведомых Мишелем Колиньи, как истинных сторонников свободной Франции.

— То есть они ради недопущения войны в центре Европы поддержали развязывание войны в центре Европы? — задумчиво произнёс Мориц, — Умно.

— Позвольте, сначала я? — Марта допила виски и поставила стакан на столик и после утвердительного кивка Эрнста продолжила говорить, — Как я уже говорила, британский посол уехал из Берлина в Мюнхен, Магическая Британия разорвала с нами отношения, предоставив ноту о том, что не признаёт Вильгельма Эрнста законно избранным Канцлером равно как и членов Министерства Магии Германии легитимными. При этом с утра Бавария, Рейнланд-Пфальц и Саар выступили с заявлением, что также не признают Вильгельма Эрнста Канцлером, так как выборы в Бундестаге прошли под давлением, потому законно избранным главой Магической Германии, по их мнению, должна являться Бригитта Вальдхаузен. Ко всем служащим нашего Министерства Магии, находящимся на этих землях, было направлено обращение о переходе на сторону легитимного правителя, либо они будут задержаны для дальнейшей передачи в рамках судебного разбирательства при комиссии при Международной Конфедерации Магов.

— Это ожидаемо, — кивнул Канцлер.

— Нижняя Саксония одновременно с Бременом и Гамбургом запросили у Магического Конгресса Управления по Северной Америке помощи в сложившейся ситуации политической нестабильности в Германии. По-традиции, объявив Вильгельма Эрнста нелегитимным Канцлером. Мы уже получили ноту от американских коллег, их посол также отозван из Берлина, он уехал сегодня утром в Гессен, — женщина расплылась в злорадной ухмылке.

— Куда? — воскликнул Мориц.

— Мориц, ты уже начинаешь догадываться, почему тебе не надо было туда ехать сегодня, да? — мрачно спросил его Шваниц.

— Но Гессен не запрашивал помощи у Америки? — юноша обернулся к Марте.

— Нет, он просто объявил о неподчинении Вильгельму Эрнсту, — ответила та, — Из всех территорий, которые на сегодняшний момент, на удивление сохраняют нейтралитет, это Шлезвиг-Гольштейн и Баден-Вюртемберг. И если Еве Гюнтер просто не хочется лезть во всё это, и я её прекрасно понимаю, то вот почему под знамёнами Бригитты не выступил Шварцвальдский Медведь, я понять не могу.

— Виктор? — Канцлер Магической Германии присел на край стола и посмотрел на главу мракоборцев, — Есть чем дополнить?

— В Гессене ещё ночью все оставшиеся там мракоборцы вместе с их семьями были арестованы, — ответил тот, — Сейчас по агентурным сведениям происходят чистки боевыми отрядами Гессенского Дома семейств тех волшебников, кто подозревается в нелояльности правителю, либо в лояльности нам. Сведения обрывочны и неполны, но арест мракоборцев вместе с семьями подтверждён.

— Генрих до сих пор под влиянием Аненербе что ли? — Мориц посмотрел на Шваница.

— Возможно, — тот пожал плечами, — А может просто сам рехнулся. В любом случае, попади ты туда сегодня утром, оказался бы в застенках. А может, даже и в земле, — Виктор задумчиво посмотрел на пустой стакан у себя в руке и продолжил, — В Нижней Саксонии и вот в этих южных землях мобилизована местная милиция, притом мобилизация происходила по давним феодальным клятвам одного рода другому. Работникам Министерства Магии на этих землях, и в том числе мракоборцам, были предъявлены ультиматумы, но таких активных действий, как в Гессене, не производилось. При этом в Гамбурге высадились подразделения британского ЧВК RedLine. Пока не до конца ясно, кто именно их туда позвал, но есть пока что непроверенные сведения, что за этим стоит сама Инга Веттин.

— То есть она попросила помощи у Америки, но пригласила английских наёмников? — уточнил Вильгельм.

— Англичане ближе, и, как я понимаю, выступают всё равно единым фронтом с американцами. До конца дня я смогу уточнить.

— Русским сообщить не забудь, — поморщился Эрнст.

— У русских на вражеской территории находятся подразделения, у Вальдхаузенов и у Церингенов. Сейчас они будут решать по поводу их вывода оттуда, однако я уже запросил возможность организовать в местах их размещения точек сбора лояльных нам волшебников, чтобы вместе с русскими отойти на подконтрольные нам территории.

— В Вестфалию, как я понимаю?

— Да, — Виктор кивнул, — Анна оповещена, но, к сожалению, пока не дала ответа. Как, впрочем, и русские.

— Если Анна в сложившейся ситуации предаст, нас перемолят, — задумчиво произнёс Вильгельм, — Что-то ещё?

— В Баден-Вюртемберге по оперативной информации сейчас происходит ничего, даже ополчение не собирают, — улыбнулся Шваниц, — Так что этот белобрысый змеёныш сколько угодно может писать о поддержке тамошних волшебников, они пока его самого не поддерживают. Ну, а из Баварии поступила странная информация о том, что и Альбрехт Баварский созвал ополчение по вассальным клятвам, и такое же ополчение созвала Августа фон Вальдбург.

— Пожалуй, если Августа вцепится в горло Альбрехту, я буду только за. Вальдхаузены, оставшиеся без помощи Виттельсбахов, долго не протянут.

— Если на их стороне открыто не выступят англичане с американцами, — заметила Марта.

— Ну, это было ожидаемо, — пожал плечами Канцлер, — Мы все знали, на что идём, — он вызвал домовика и сказал ему, когда тот появился, — Сообщи Кристине Фавр де Поль, что мне нужно с ней встретиться в свете произошедших событий, — эльф кивнул и с хлопком исчез, а Вильгельм посмотрел на собравшихся, — Марта, форсируй получение ответа от русских на наш вчерашний запрос. Я понимаю, что он был направлен через одно место, но постарайся, пожалуйста, ускорить. Этот союзник нам очень нужен, — женщина в ответ на это кивнула, — Кроме того, свяжись с Хакимом, нам нужны условия выхода из тюрьмы для пленных Энцо Ламбера, Поля Готье и Рихарда Мольтке, особенно для Рихарда, он всё-таки наш соотечественник, мракоборец и чистокровный. Нехорошо получится, если мы его забудем в турецкой тюрьме.

Шваниц мрачно ухмыльнулся.

— Виктор, — продолжал говорить Эрнст, — Ты организовываешь эвакуацию лояльных нам волшебников в Вестфалию, если они сами не смогут перебраться на нашу территорию, — на этих словах мракоборец кивнул, — Нужно, чтобы и русские согласились на это, и Анна Эберль не предала нас.

— Из Баден-Вюртемберга также эвакуируем всех?

— Смотри по ситуации, но точно не эвакуируй всех в Байрсброн, пока что Шварцвальдский Медведь нейтрален, но перейди он на сторону наших противников, все, кто находятся в том городе, окажутся в осаде. Пробиться к ним мы, скорее всего, быстро не сможем.

— Весёлая ситуация, — протянул Мориц.

— Ну, а тебе, дорогой мой глава Мекленбургского дома, нужно будет сделать вот что, — усмехнулся Вильгельм, — Вместе с Катариной Шульц вы возьмёте всех своих милиционеров и переходите с ними во Франкфурт-на-Одере. Притом сделать это надо максимально показательно, чтобы шляхта с той стороны границы точно знала, что вы стоите там.

— Предлагаешь показательно запугать?

— В эту игру вступила Америка, так что удержать Польшу от удара нам в спину сможет только показательная акция.

— Или новый раздел, — заметил Шваниц, поставив свой стакан возле графина.

— Это к фрау Мюллер, — мрачно отозвался Эрнст, — На этом всё, алкогольный клуб для волшебников предпенсионного возраста объявляю закрытым.

— Кто у тебя следующий? — спросил мракоборец, проходя мимо него.

— Оставшиеся лояльными главы земель и главы департаментов, — ответил тот, посмотрев на фотографию британского Министра Магии.

— Эту змею нужно было душить в зародыше, — произнёс Виктор, проследив за взглядом волшебника, затем откланялся и вышел из кабинета.

****

(20 августа)

В кабинете Свята Вениаминовича окно было настежь открыто. С улицы задувало прохладным ветром, оттого, занавеска оказалась закинута на открытую раму, чтобы не парусила.

Сам Салтыков сидел на подоконнике и деловито забивал трубку. Рядом с ним расположился нюхлер, который внимательно наблюдал за волшебником и за блестящими предметами, которые тот расставил возле себя.

За столом друг напротив друга сидели Лисицын и Романов. И если глава аналитиков русской ЧВК был относительно свежим, сразу видно, что поспать ему довелось этой ночью, то у капитана ФСБ вид был под стать тому, в каких условиях он ночевал.

— Со мной уже связался Шваниц, в связи с последними политическими заявлениями отдельных германских земель, — произнёс Романов, переведя взгляд с фсбшника на начальника.

— Как ты интересно перефразировал то, что у них с утра пол-Германии отвалилось, — усмехнулся и огладил бороду тот.

— Если мне не изменяет память, два ваших подразделения оказались на враждебной территории: в Пфальце и в Шварцвальде? — Лисицын зевнул и спешно прикрыл рот кулаком.

— Ну, вон Миша утверждает, что в Шварцвальде безопасно, там пока ничего не происходит. И Виктор Церинген вообще чуть ли не сохранил лояльность Берлину, — Свят Вениаминович продолжал снаряжать трубку.

— Немцы хотят, чтобы в Пфальце в нашем расположении смогли сконцентрироваться лояльные Берлину волшебники и вместе с нами отойти в Вестфалию, — кивнул Романов.

— Не знал, что мы собираемся в Вестфалию, — пожал плечами глава русской ЧВК, изучающе посмотрев на трубку, потом потянулся за зажигалкой, погрозив перед этим пальцем нюхлеру.

— Свят Вениаминович, мне кажется, или Вас что-то гложет в эту чудесное утро? — голос Лисицына был максимально доброжелательным.

— Какой проницательный лис попался, — Салтыков раскуривал трубку, — Сейчас Эдик зайдёт, и расскажет, что же меня там гложет.

Дверь и правда через пару мгновений раскрылась, и на пороге появился Малыш Эдди. Он немного замешкался, оглядывая собравшихся. Заметив нюхлера, который им, правда, даже не заинтересовался, чуть расслабился и прошёл к столу.

— Незнакомый тебе волшебник за столом, Эдди, это капитан ФСБ Иван Лисицын, — прогудел Свят Вениаминович, — Любить и жаловать не прошу. Формально он прибыл сюда по душу Игната Кондратьевича.

— А что Игнат Кондратьевич совершил? — Рихтер поздоровался с сидевшими за столом и присел рядом с Михаилом.

— Отправил в страну вечных гурий одного турка, — глава WC посмотрел в окно на пустой плац и бегущие высоко над ним по голубому небу облака.

— Троих, если быть точным, — скромно улыбнулся Лисицын.

— Это сразу после взрыва в офисе? — Эдик обвёл взглядом собравшихся.

— Угу, — мрачно кивнул Салтыков и повернулся к столу, — Рассказывай, только с самого начала. Эти двое пока не в курсе из-за чего я такой хмурый.

— С утра меня разбудил звонок из нашего консульства, — юноша начал расстёгивать папку, с которой зашёл, и вынимать оттуда распечатки фотографий, — После тысячи извинений они попросили меня к ним заехать, как представителя WarConsulting, — он пододвинул фотографию корабля Лисицыну и такой же показал Романову, — Сегодня утром в порт Гамбурга зашёл небольшой корабль, принадлежащий ЧВК Великобритании RedLine, пару лет назад собранные ребята, продолжатели славных традиций подонков и ублюдков из “Кини Мини”. Собственно часть их старших как раз оттуда. Консул хотел узнать, имеется ли у нас с ними конфликт интересов, и не выльется ли это в международный скандал?

— Мирянский консул что ли? — Иван внимательно посмотрел на него.

— А? — задумался Эдди, затем кивнул, — Да, мирянский. Собственно он, как я понял, запросил консультации по своим каналам, но пока что просил в случае отсутствия конфликта интересов, не обострять.

— Иван, тебе слово, — Салтыков раскурил трубку, — Эдику может показаться, что ты здесь за Куприяновым, но мы же все всё понимаем.

— А мне, что тому консулу, потребуются консультации с руководством, — фсбшник задумчиво смотрел на фотографию, — Я сюда приехал разбираться с Аненербе, в итоге умудрился за первые сутки убить ракшаса[5], повстречаться с маридом и посмотреть на сумрачные творения тевтонского гения в виде магических вундерваффе, выжигающих и обычный мир и Мир Духов, — он поднял взгляд на Рихтера, — Но вот про этих ребят я вообще не в курсе, и боюсь, здесь мои полномочия всё.

— Бросаешь нас, значит, — задумчиво пыхнул трубкой Свят Вениаминович, — Значит так, — он спустился с подоконника на пол и повёл могучими плечами, разминая их, — У нас есть заказчик, заказчик хочет, чтобы мы собрали людей и перебазировались, значит в Пфальце так и поступим, нужно до вечера проработать путь отхода, чтобы за ночь подготовиться и с утра выйти. Что до Шварцвальда, им нужно сообщить, чтобы готовились к экстренному отходу, но пока ничего не предпринимали, — его взгляд опустился на Рихтера, — Свяжись с этими британцами, разузнай. Если надо, свяжись с Гамбургом. К вечеру нужно знать, сколько их, их возможности и намерения. Правду тебе всё равно никто не скажет, но так хоть посмотрим, как они врут. Что до Кведлинбургского аббатства и этих фашистов недобитых, — Салтыков взглянул на Лисицына, — Спасибо тебе, Иван Тимофеевич, за информацию, но делать с ней мы пока ничего не будем.

— На другое и не рассчитывал, — пожал плечами тот, — Но бросать вас в неведении не стал.

— За это и спасибо, — кивнул Салтыков и пыхнул трубкой, — Работаем дальше, чего ещё остаётся? — он задумался на несколько секунд, — Миша, запроси-ка у Шваница возможность добросить наши силы в точки эвакуации, и вообще пусть развёрнуто ответит, что он от нас нынче хочет? А то времена у него смутные наступили, каждый боец должен быть на счету.

— Будет сделано, я поговорю с ним, — Романов кивнул.

1 — Рюрик — согласно русским летописям и кормчим книгам, варяг, правитель Северо-Западной Руси, новгородский князь и родоначальник русской княжеской, ставшей впоследствии царской, династии Рюриковичей.

2 — Всеслав Брячиславич — князь полоцкий в течение 57 лет. Остался фольклоре, как богатырь и чародей, способный оборачиваться зверем.

3 — Сектумсемпра — заклятье, рассекающее объект, на который направлено.

4 — Фултонская речь была произнесена 5 марта 1946 года Уинстоном Черчиллем в Вестминстерском колледже в Фултоне, штат Миссури, США, считалается сигналом для начала холодной войны.

5 — Ракшасы — демоны-людоеды и злые духи в индуизме и буддизме.