Кровь и Пламя

Глава XVI. Мёртвые не могут врать

*

(21 августа)

— А всё-таки чем отличается техномагия и обычная? — Малыш Эдди сидел на скамье перед штабным корпусом на базе WarConsulting и держал в руках чашку с кофе. Чуть пряный аромат щекотал ноздри и смешивался со свежестью раннего утра и отдалёнными запахами бензина и солярки.

— А ничем, — Михаил сидел рядом и курил, глядя, как небо на востоке светлеет в каждой минутой, — Естественно, мы можем ездить на автомобилях, летать на самолётах, ходить в кино, а от них ломаются сложные механизмы, а электроника просто сгорает, — он затянулся и повернул голову к юноше, — Но как по мне, это всё мелочи. Заклинания используем мы одни и те же.

— Грустно немного, когда оказался ты такой в сказке, вот они волшебники, магия, чудеса, — Эдик отпил кофе и саркастически продолжил, — А у них всё, как у людей, обычная скучная политика.

— Красота в глазах смотрящего, — усмехнулся аналитик и снова глянул на облака, — Но твои слова это вот прямо-таки железный аргумент в пользу того, что мы одинаковые.

— Техномаги и традиционные?

— Нет, волшебники и миряне, — Романов выпустил облако дыма изо рта, — Маги и маглы, цауберы и кайнцауберы. Возможно, на Ближнем Востоке тоже есть термины, но я не знаю их. И в Китае, скорее всего, тоже есть.

— Просто кто-то умеет летать с рождения, а кто-то покупает билет на самолёт, — вздохнул Рихтер.

— Нас всех воспитывают в боязни иного мира, в том, что если мы ему откроемся, он нас поглотит и уничтожит. И не важно, мы сейчас про ортодоксальных волшебников с мирянами или про русских с американцами.

— Ну, нынешний мир, это мир хищников, — Эдди посмотрел в свою чашку, — Оттого боязнь не беспочвенна.

— Он всегда был миром хищников, но никто хищников не заставляет охотиться друг на друга, когда вокруг полно добычи, — мрачно произнёс Михаил.

Знакомство Малыша Эдди с магическими источниками информации было похоже на экскурсию в музей. В мире, где существует “Твиттер”, “Инстаграм” и каналы в “Телеграмме” печатная пресса, даже с движущимися фотографиями выглядит, безусловно, эпатажно, но скорее как творение кружка фанатов истории, чем как что-то серьёзное. Однако же пока магический прогресс не дорос до аналога Интернета, приходилось иметь дело с тем, было в наличии.

А в наличии, как ни странно, в Магической Германии печатных изданий было пять. Два — в Берлине, одну газету издавали в Мюнхене, одну — во Франкфурте, и ещё одна печаталась в Гамбурге. Уже по расположению было очевидно, что хорошо, что их пять, будет что сравнивать, выискивая посреди всего этого что-то похожее на правду.

Хотя газетчики всегда врут, но благодаря тому, что делают это по-разному, общая картина обычно вырисовывается более-менее однозначной. И она, откровенно говоря, Эдика и Михаила озадачивала. По всему выходило, что Гражданская война в Магической Германии начала разворачиваться стремительно, но то, что ещё с утра в WarConsulting обозвали “Советской республикой в кольце фронтов” уже на вечер таковой не являлось.

Оплот фронды, Бавария, судя по всему, раскололась и сама организовала себе локальную войнушку за всё хорошее против всего плохого. При этом, по всей видимости, захватить редакцию газеты обе стороны забыли, либо же просто упустили из виду, и журналисты отправились в свободное плаванье под лозунгом “Что ж вы, мудаки, творите?!”, чуть было не став третьей силой в этом конфликте. Если утром статья на передовице клеймила Вильгельма Эрнста узурпатором, который на русских штыках взял власть в Берлине, то в обед тон начал меняться. Нет, мнение про нового Канцлера не особо скорректировалось, однако, начали раздаваться вопросы к собственной власти: “Ребята, а что у нас тут такое происходит?” Потому что возле одного из городков на юге, да и прямо посреди Мюнхена, между волшебниками случились нешуточные бои с человеческими жертвами. Газетчики вопили о нарушении Статута о Секретности, о вовлечении маглов в столкновения, а также о том, что вообще бои ведут волшебники, которых по феодальным клятвам призвал к оружию Альбрехт Баварский. И судя по всему, воюют они друг с другом, и природа этого была совершенно неясна, так как Виттельсбахи хранили гробовое молчание.

Вечером Альбрехт всё же выступил с заявлением, что волшебники Баварии сплочены, как никогда, и готовы единым фронтом выступать на север, буквально брать Берлин. На что журналисты задались резонным вопросом: “А почему если вы готовы наступать на Берлин, то только что произошёл (уже третий за день) бой в самой Баварии, и более того — случился он под стенами родового замка семьи фон Вальдбург?” А когда стало известно, что ближе к девяти вечера в поместье Виттельсбахов кто-то доставил убитые тела и свалил их в кучу прямо перед воротами, то газета вовсе потерялась. Особенно, когда оказалось, что тела до этого были четвертованы, а потом сшиты обратно самым неприглядным образом — у кого-то было три руки, но не было ног, у кого-то голова была пришита к плечу, кто-то просто состоял из пяти ног (да, вместо головы тоже).

После этого газета извинилась перед Вильгельмом Эрнстом, сказав, что хоть мы и считаем вас узурпатором и тираном, но, пожалуйста, пришлите мракоборцев остановить этот кошмар. С русскими же Берлин через Лисицына поделился оперативными данными, и там всё подтвердилось — Августа фон Вальдбург и Альбрехт Баварский сцепились друг с другом, при этом до конца было неясно, какую всё же сторону заняла бывший Канцлер, и что собирается дальше делать.

Франкфуртская же газета, напротив, была напрочь занята Гессенским домом и стала похожа на рупор отборной нацистской пропаганды. Эдик даже полез искать аналогичные издания Германии тридцатых годов прошлого века для сравнения. И в целом, да — даже обороты использовались те же, и если евреев и славян заменить на техномагов и маглов, то публикации становились похожими до степени смешения. И из-за этого волосы на голове шевелились, потому что, судя по всему, в Гессене происходили погромы, расстрелы и загон части волшебного сообщества в концлагеря. Притом всё выходило последовательно и методично, что и подтверждалось по сводкам от мракоборцев Шваница, а значит данная акция готовилась Гессенским домом уже давно. По всему выходило, что Аненербе там обосновалось давно и обстоятельно.

Вечером та же газета объявила о том, что срок ультиматума для поддерживающих техномагию волшебников в Западной Германии истёк, и все, кто не поддержал решение Бригитты Вальдхаузен, будут арестованы и переданы в руки правосудия. При этом в газете говорилось обо всех западных землях, включая Северный Рейн-Вестфалию, однако оперативные сводки мракоборцев об этой земле говорили, напротив, что там всё спокойно, наоборот, Вестфалия является оплотом благополучия, куда, собственно, и подались во множестве волшебники из Нижней Саксонии и Гессена. Однако Анна Эберль всё также хранила молчание по поводу запросов из Берлина, а известий о Морице Эберле, который уехал туда, не было вовсе. Это наводило на самые нехорошие мысли о готовящемся оттуда ударе, ведь Эберли собрали своё ополчение. Правда, было совершенно неясно, куда именно они собирались его применить.

Гамбургские же журналисты вторили своим франкфуртским коллегам, но в более либеральном тоне — они уповали на благоразумие тех, кому был предъявлен ультиматум, но одновременно с этим, когда Вильгельм Эрнст заявил, что ради спасения заложников в Байрсброне он пошёл на сотрудничество с кайнцауберскими вооружёнными силами, объявили его не только узурпатором, но и тем, кто ради собственных низменных целей раскрыть существование волшебного сообщества перед маглами, тем самым разрушив его сначала в Германии, а затем и во всей Европе. Заявление было ожидаемым, тем более, что подобным образом выступили Министерство Магии Британии и Великие Рода Франции.

Кто все эти люди, и что они забыли в Германии, Эдик решил особо не разбираться, решив для себя, что всё, как у простых людей, сильные мира сего с радостью запрыгивают в проблемы соседа, если тот дал слабину. Одно пока радовало — дальше заявлений у них дело не шло. Кроме военных консультантов из RedLine с Альбиона в Германию никто не прибыл, а Великие Рода Франции были заняты тем, что, судя по прочитанному в газетах, отмывались от связи с какой-то женщиной, которая спровоцировала Жана де Тулона, ликвидированного Михаилом в Сен-Тропе, на кровавую резню в Париже.

От имён, названий и географических мест пухла голова, но тут примерно в полночь, когда его коллеги уже приземлились в Штутгарте и двигались к Байрсброну и Браубаху, а Романов с Лисицыным срочно отбыли к Шваницу по какому-то жутко срочному делу, с базой WarConsulting связалась Москва.

Москва и раньше могла связаться напрямую, но обычно это “напрямую” адресовывалось персонально Салтыкову, Эдика это касалось мало, он лишь несколько раз за последний год говорил с куратором из Кремля. Так и сейчас, голос в трубке изначально попросил к телефону Свята Вениаминовича. Но так как того не было, Михаил отсутствовал, то говорить пришлось Рихтеру, поймавшему себя на мысли, что он оказался в ситуации, когда все взрослые ушли, а на хозяйстве оставили его одного.

Москва не удивилась отсутствию начальства на базе, говорила недолго, и сообщила, что в связи с разворачивающимися событиями было принято решение о выводе наёмников с территории Германии. Пока что сроки окончательного вывода не назывались, но что он произойдёт, возможно, уже в начале сентября, это было уже точно. Россия закономерно оказалась не готова влазить в гражданскую войну в Магической Германии, даже руками своих военных консультантов.

Второе, о чём было сообщено Рихтеру, это нулевая толерантность по отношению к действиям британцев из RedLine — те были объявлены противником, которого, при появлении в поле зрения бойцов WC следует уничтожить. Эдди удивился подобной постановке вопроса, но спорить не стал, сообщив, что передаст всё остальным сотрудникам и руководству. Но вот когда разговор завершился, у него возникли какие-то неясные сомнения.

Он не часто разговаривал с Москвой, но у него свербило, что их куратор нынче был какой-то не такой, словно бы не тот, с кем он общался последний раз, когда они эвакуировались из Лондона. Голос был похожим, но в манере было что-то такое, что посеяло сомнения в его мозгу.

Во-первых, Москва позвонила в начале первого по среднеевропейскому времени, у них было уже начало третьего ночи, и в целом сама по себе ночная работа в столице не была ничем удивительным, но вопросы не были такими уж экстренными, чтобы сообщать их прямо посреди ночи, можно было бы и до утра подождать. Если, конечно, не считать распоряжения по британцам. Однако, оно само по себе было довольно бессмысленно — вряд ли бойцы Клима, которые сейчас ехали в Браубах или бойцы Тевтона, которые сидели в осаждённом штабе под замком Маркбург, не стали бы отвечать, если бы RedLine напали первыми.

А во-вторых, при попытке перезвонить по этому номеру механический голос ответил Рихтеру, что номера такого не существует. Возможно, это оказался всего-лишь технический сбой, потому Малыш Эдди позвонил по известной ему линии в Москву, и там ему ответил заспанный дежурный, и сообщил, что возможно их куратор и связывался лично, но сейчас его точно нет в здании, он ушёл час назад домой. Юноша извинился, повесил трубку и набрал Михаила. Тот был закономерно вне зоны доступа.

Задумавшись, а стоит ли звонить и высказывать свои сомнения Салтыкову, Эдди набрал и его. Тот спокойно выслушал информацию, переданную Москвой, а после сомнения своего подчинённого и попросил проверить номер телефона, с которого звонил их куратор.

А тем временем в Пекине проснулись люди, пошли на работу и узрели публикацию на передовице всех основных изданий о том, что британские империалисты взялись за старое, июньский опыт их ничему не научил, и сейчас они послали в Германию своё ЧВК RedLine, руководящий состав которой чуть ли не полностью состоит из бывших сотрудников Keenie Meenie Services, ранее существовавшей частной военной компании, прославившейся, среди прочего, подготовкой афганских моджахедов и полицейского спецназа Шри-Ланки, ответственного за массовые убийства множества гражданских. И вот теперь эти головорезы, как писали китайцы, направились в Германию с неясной целью, которая, кстати, для журналистов была простой и понятной — совершать военные преступления посреди тихой и спокойной Европы.

Одновременно с уведомлением о появлении телефона Романова в сети в мессенджере пришла от него ссылка на эту статью в Китае и лаконичным “почитай”. Пока Рихтер удивлялся повторению истории с братской помощью китайских товарищей, Михаил с Иваном уже оказались на базе.

А тем временем Вашингтон уже звонил на Даунинг-стрит с простым и лаконичным вопросом: “А что это у вас опять такое, и может нас в курс дела надо было поставить?” Лондон попытался оправдаться тем, что это частная организация, он не имеет к ней никакого отношения, но безрезультатно. В итоге они признались, что больше никто из их специалистов по военному консультированию не согласился ввязываться в это дело. В Вашингтоне удивлённо переспросили, какое же дело заставило использовать этих товарищей посреди Европы. На что им сказали, что точно не знают, но что-то связанное с вашими же, господа американцы, интересами в Нижней Саксонии. Те ответили что-то в стиле: “Что, простите?” и ушли консультироваться уже внутри себя.

Пока Вашингтон общался с Лондоном, в Китае вышли публикации с ретроспективным разбором действий Keenie Meenie Services, и тут уже Берлин позвонил в Лондон с вопросом: “А вот эти ребята в Нижней Саксонии, они чего забыли у нас?” На попытку англичан ответить, что де это частная компания, они нам не указ, немцы спросили, а не хотят ли в Лондоне видеть русских? Да-да, тех самых, которые сейчас обосновались в пригороде Берлина. Так если чего, мы ж устроим, тут плыть недалеко. В столице Британии занервничали и сказали, чтобы Берлин искал заказчиков появления RedLine у себя на территории.

В Берлине сидели не идиоты, они помнили обращение некоего Вильгельма Эрнста к их спецслужбам из-за теракта в городка Байрсброн, который по какой-то причине полицейские ведомства проглядели — с этим ещё надо было разобраться, но Федеральный Канцлер решил спросить у Магического, а что собственно происходит? Магический честно признался, что одни волшебники не поделили Германию с другими волшебниками, на что его визави явно произнёс что-то непечатное и направил спецназ по адресам поместий Инги Веттин, Дитриха Бовеншульте и Филиппа Тельмана — то есть глав Нижний Саксонии, Бремена и Гамбурга. Вильгельм Эрнст не знал, кто именно стоит за появлением британского ЧВК, потому решил сдать всех, справедливо рассудив, что говорить про Гессен не стоит, так как там явно будет требоваться применение сил Бундесвера, а в Нижней Саксонии можно будет обойтись спецназом.

В четыре утра Шваниц сообщил в WarConsulting, что кайнцауберы пошли на полицейскую операцию в Ганновере, следующим будет Бремен и Гамбург. Рихтер, Романов и Лисицын крайне удивились, одновременно злорадно обрадовавшись — всегда приятно, когда серьёзного противника выводят из строя. Рихтер даже пошутил про magistratus ex machina[1].

Сразу за Шваницем в офисе русских раздался звонок из администрации Федерального Канцлера, где их настоятельно попросили, не предпринимать никаких резких движений на западе Германии, кроме тех, о которых уже известно Федеральному Правительству. Рихтер заверил, что ничего подобного не планировалось, но посетовал, что к ним звонили какие-то телефонные террористы под видом русских особистов и предлагали похабное. На том конце провода Берлин мрачно выругался и посоветовал пользоваться только проверенными каналами информации.

Эдик позволил себе такие речи ровно потому, что Михаил уже успел проверить номер телефона, с которого звонил якобы куратор из Москвы. Номер принадлежал женщине из городка Обнинск под Москвой, и судя по всему, из Обнинска этот номер последнюю неделю не выезжал. На лицо выходило, что кто-то просто замаскировался под русских с целью — да непонятно с какой целью. Всё сказанное было бесполезным от слова совсем, максимум на что это было похоже, так на обычный пранк.

И вот к пяти утра Шваниц сообщил, что руководство Нижней Саксонии задержано полицией и передано ни куда-то, а в БНД. Волшебники удивились появлению кайнцауберского спецназа у них дома, притом настолько, что даже не стали практически сопротивляться. Виктор, правда, пошутил, что сложно сопротивляться, когда тебе в лицо летит приклад, а пользоваться ты за сорок лет жизни научился только палочкой, да и той плохо.

А в это же время Берлин позвонил в Лондон и ехидно поинтересовался, а RedLine — это точно частная организация? На Даунинг-стрит явно нервно сглотнули и подтвердили это. На что Берлин повесил трубку и дал приказ на штурм доков Гамбурга, где располагались силы RedLine.

Примерно в половине шестого Лисицын направился спать, а Рихтер с Романовым вышли из здания на улицу посмотреть на рассвет. Только что в индийских изданиях вышли статьи и о RedLine, и о Британской Империи, и о том, что вообще индусы думают обо всём этом. Вашингтон тем временем не смог дозвониться до Лондона, который уже вполне откровенно не брал трубку.

А тем временем над Германией на востоке небо начало стремительно светлеть.

**

(21 августа)

— Вильгельм, я думаю, что если бы во Второй Магической в Британии профессор Дамблдор использовал не школьников Хогвартса, а специалистов из Особой Воздушной Службы[2], то для Тёмного Лорда закончилось всё бы намного быстрее, — Августа фон Вальдбург в своём неизменно строгом чёрном платье сидела на диване в кабинете Канцлера Магической Германии, подобрав под себя ноги, и пила кофе.

— Я не специально, — Вильгельм Эрнст зевнул, потёр глаза и потянулся к своему кофе, стоявшему перед ним на столе, — Нужно сказать спасибо этим чёртовым китайцам.

— Но Статут нарушили именно Вы, Вильгельм, — саркастически заметила Августа, — Решили бросить в магловскую яму наш прекрасный магический мир.

— Магловская яма попросила лишь завести паспорта, интегрироваться в систему здравоохранения и платить налоги, — Эрнст откинулся в своём кресле и положил на стол перед собой руки.

— Всё, как в ГДР, — улыбнулась фон Вальдбург.

— Всё, как в ГДР, — кивнул ей Канцлер, — Через пару часов мы узнаем, чем закончилась операция в Гамбурге. И если всё хорошо, а я предполагаю, что у кайнцауберских бойцов всё сложится именно таким образом, то мы будем смотреть на смешно трепыхающегося противника на северо-западе.

— Мне пока что интересно, что напишут в газетах обо всём об этом?

— Ваши мюнхенские газетчики уже попросили меня ввести к вам мракоборцев, потому что не оценили эстетическую привлекательность композиции у ворот поместья Виттельсбахов.

— Ну, я Альбрехта предупреждала, — Августа улыбнулась, — Он не внял, потому его люди вернулись к нему вот в таком вот виде.

— Нет, ну, в целом благодаря этой безумной выходке, я стал смотреться куда выигрышнее в глазах общественности, — ухмыльнулся Эрнст, — А если уж мракоборцы ещё и порядок наведут…

— Альбрехт пока не сдался, даже трижды побитый, — фон Вальдбург отпила кофе, — Но я уже решила договариваться, Вильгельм, мне нужна Бавария, а ещё мне нужна Германия.

Эрнст удивлённо воззрился на женщину, подался вперёд и подпёр подбородок рукой:

— Мне уже даже интересно, что Вы имеете в виду?

— Мне нужна целая и независимая Магическая Германия. Сильная и самостоятельная. Я глава рода, потому хочу, чтобы мои потомки жили в спокойствии и у них было будущее. Я не верю в будущее Германии под управлением англичан и американцев.

— Августа, — Вильгельм крайне нехорошо заулыбался, — Я сегодня не ложился спать, сейчас уже семь утра, потому прошу, поумерьте свой пафос, иначе я усну прямо тут.

Женщина закатила глаза и сделала глоток кофе:

— Отдайте мне Баварию, род фон Вальдбург доказал делом, что готов править этой землёй.

— Принесите мне Баварию, Августа, — очень вкрадчиво произнёс Канцлер, — Тогда и поговорим.

— Вы не боитесь, что если захвачу Баварию я, то уже никуда её не понесу?

— А на вопрос, боюсь я чего-то или нет, я отвечу, когда кайнцауберы закончат в Гамбурге и Бремене.

Августа понимающе кивнула и мрачно засмеялась.

Раскрылась дверь и на пороге появился высокий смуглый мужчина в белой рубашке, чёрной жилетке и таких же брюках. В руке он держал плетёную корзинку, прикрытую полотном.

— Доброго утра, герр Эрнст, — произнёс он бархатным голосом, учтиво поклонился и огладил бороду.

Августа удивлённо посмотрела на него и большим глотком допила свой кофе, поставила чашку на столик, а затем вытянула ноги и села спиной к подлокотнику, заняв весь диван.

— Доброго утра, — Вильгельм внимательно посмотрел на вошедшего, — Хаким, насколько я понимаю?

— Именно так, герр Эрнст, — турок кивнул, неспеша подошёл к столу и поставил перед Канцлером корзинку, не обратив никакого внимания на Августу.

— Что это? — немец скептически посмотрел на посетителя.

— Подарок, — Хаким расплылся в радушной улыбке.

Августа тем временем вытянула шею, чтобы получше рассмотреть корзинку.

— Откройте сами, — Вильгельм откинулся на спинку кресла и как бы невзначай вытащил волшебную палочку.

— Недоверие ко мне оправданно, — кивнул турок, — Но я пришёл сюда с подарком, а не с оружием, — он снял с корзинки полотно, в ней оказалась голова черноволосого мужчины с бородой, через всё лицо которого шли три глубоких пореза.

— Что это? — ледяным тоном спросил Канцлер. Августа привстала на диване и удивлённо подняла бровь.

— Это голова Али Демира в качестве моего жеста доброй воли, — голос Хакима был по-прежнему бархатным и спокойным, словно он принёс сладости к чаю, а не голову известного террориста.

— De furore Rutenorum libera te, Domine, — саркастически произнесла Августа и обратно села. Хаким её прекрасно услышал, но снова не обратил внимания.

— И зачем она, позвольте узнать, мне нужна? На стену кабинета повесить? — тон немца по-прежнему был ледяным.

— Этот человек принёс много зла и крови на эту землю, больше он этого не сделает.

— В Гессене сейчас обретаются ребята, которые могут сделать так, что принесёт даже в таком виде, — саркастично заметила фон Вальдбург, деловито поправляя подол платья. У Хакима заиграли на скулах желваки.

— Хаким, я дам Вам совет, я понимаю, что на Востоке подобные жесты могут быть трактованы верно, но здесь несколько иная культура, — Вильгельм посмотрел на голову, — Подобной корзине, пожалуй, могли бы быть рады русские, однако же, они уже в Байрсброне, и упаси Вас Господь, отправляться с этим подарком к герру Салтыкову. Насколько я понимаю, этим демаршем, Вы у него украли возможность отомстить за смерть своих товарищей.

— Я это принёс, чтобы показать, что мой народ хочет жить в мире на этой земле, и мы сами готовы наказывать тех, кто этот мир нарушает.

— Мне пока не докладывали о том, что банда в Байрсброне сложила оружие, — немец был непреклонен.

— Хаким, помнится, мы с Вами не далее, как три дня назад пытались договориться, — Августа хищно ухмыльнулась, — Но вместо удара по Аненербе, Ваши люди предпочли захватить больницу с женщинами и детьми, а после показательно начать отрубать головы пленным.

— Фрау, я разговариваю с Канцлером, — совершенно спокойно ответил турок.

— А я с Вами, — невозмутимо ответила женщина, — Простите, что не в хиджабе, но я не знала, что Вы прервёте наш с герром Эрнстом диалог своим появлением.

— Как я понимаю, Германия не принимает наш жест доброй воли? — в тон ей ответил Хаким, глядя на Эрнста.

— Хотим ли мы жить в мире с Вашим народом, Хаким? Да, — Эрнст кивнул и подался вперёд, — Хотим ли мы, чтобы террористы в Байрсброне сложили оружие и предстали перед судом? Тоже да, — он упёрся локтями в столешницу и сплёл пальцы, по прежнему держа палочку, — Хотим ли мы, чтобы были отпущены три француза и два немца из Ваших застенок? Тоже да. А голова Вашего домашнего питомца нам не нужна, её бы нам русские принесли.

— Жаль, что наши переговоры не задались, — покачал головой турок, — Однако я должен сказать, что не собираюсь вести войну, как тот, чья голова стоит на Вашем столе.

— Хаким, мой Вам бесплатный совет, — сказала Августа, — Отпустите заложников, всех. И которые в Байрсброне, и которые в Берлине.

— До новой встречи, герр Канцлер, — турок кивнул Вильгельму и неспеша вышел из кабинета, оставив корзину на столе.

— Ну, что банда осталась без лидера, это безусловно хорошая новость, — Эрнст встал из-за стола и задумчиво посмотрел на голову Али Демира, потом перевёл взгляд на Августу, — Только, пожалуйста, не несите мне голову Альбрехта.

— Ну, в целом иногда полезно держать в подвале коллекцию своих врагов, — та неспеша поднялась с дивана.

— Мне будет достаточно Баварии. И сегодня мракоборцев я туда вряд ли вышлю.

— Ладно, я поняла Вас, Вильгельм, — саркастически произнесла фон Вальдбург и направилась к выходу.

***

(21 августа)

Утро в Браубахе выдалось туманным и серым.

Где-то там, за облаками, быть может, и светило солнце, но здесь низкие серые тучи практически цеплялись за шпиль замка Марксбург.

Русские уже проснулись и аккуратно, стараясь не шуметь, выходили во двор. За забором простирался туманный немецкий городок, который исчезал в этой серой дымке уже на противоположном краю площади. С другой стороны на территории штаба деревья нависали своими неподвижными ветвями над площадкой, где стоял тентованный КАМАЗ WarConsulting.

Колонне Клима оставалось ехать каких-то полчаса, потому здесь бойцы пошли прогревать грузовик и будить волшебников, спавших в здании. Двое как раз вышли из задних дверей, между которыми и забором боком к ним стоял КАМАЗ: молодой русоволосый парень с позывным Артист и чернявый дядька под сорок — Казбек.

Артист остался на крыльце, снял автомат с предохранителя и огляделся. С прутьев забора глухо падали капли, остальные звуки, казалось, тонули в туманной пелене. Казбек неспеша подошёл к водительской дверце, поправил автомат на плече и потянул за ручку.

Какой-то невнятный чавкающий звук раздался с противоположной стороны от забора из леса, он вторил открывшейся дверце, и в тишине промозглого утра казался оглушительным.

— Казбек, заводи, я гляну, — Артист направился к забору, обходя грузовик со стороны кабины.

Его напарник кивнул, не стал закрывать дверь и завёл автомобиль. КАМАЗ заурчал, проснувшись от сна, а после своим рыком сообщил на весь двор и, казалось бы, всю площадь, что он на ходу, в добром здравии и готов ехать. Артист же тем временем не услышал, что происходило перед главными воротами, пытаясь в пегом мареве разглядеть хотя бы что-то, кроме близлежащих стволов деревьев.

А к воротам из тумана стремительно приближалась толпа странных личностей, чертовски похожих на ходячих мертвецов. Компьютерные игры учат, что подобный противник падёт, когда его шкала жизни опустится до нуля. Телесериалы — что нужно стрелять обязательно в голову, но сейчас двое русских наёмников в бронетранспортёре оказались несколько озадаченными. С одной стороны, вот он противник, и его явно не сдержит кованый забор, а с другой — а толку стрелять? Всем известно же, что мёртвых не убить.

Ребята и девчата в лохмотьях с вывалившимися глазами, а кое-где и вовсе без мускул, всё ближе подходили к воротам, явно желая ускориться.

— Ты как хочешь… — пробормотал русский с позывным Фантом за пулемётами бтра и открыл огонь.

Очередь из стволов бронемашины врезалась в толпу оживших мертвецов, вверх и в стороны полетели ошмётки плоти и части тел — передний ряд наступавших оказался буквально скошен, а напиравшие сзади не смогли удержать равновесие и попадали на своих незадачливых товарищей. Перед воротами образовалась мерзкая куча-мала из полуистлевших тел.

— Штаб Питону, Штаб Питону, — заговорил напарник Фантом, сидевший за рулём бронемашины.

— Штаб на связи, — ответила рация.

— Атака мертвецов на ворота, — мрачно произнёс Питон, ему вторили спаренные пулемёты бтра.

— Слышим, Клим на подходе, обещает пятнадцать минут.

А тем временем на забор, который был возле Артиста, Казбека и их КАМАЗа, тоже полезли живые мертвецы. Их было меньше, однако, даже десяток подобного вида личностей, уже поражал воображение и вселял в сердца ужас.

Артист дал очередь по пытавшемуся перелезть забор противнику и понял, что даже отстреленные конечности не лишают тех желания перебраться через преграду. Прямо из кабины открыл огонь Казбек, однако их противники всё напирали, вставая на тела своих же товарищей и оказываясь уже наверху ограды.

И тут позади грузовика, по-прежнему стоявшего боком к забору, раздался громкий женский голос, и мощный рукав огня протянулся в сторону сидящих на заборе неживых врагов. Пламя сшибло нескольких сверху, остальные же остались на своих местах, словно бы и не заметив, что они горят. Да, теперь в этом месте базу русских штурмовали не просто живые мертвецы, а горящие живые мертвецы.

Из дома же в организованном порядке вышли волшебники, как и говорила ректор Марксбургской Академии — как бы её слова не звучали пафосно, но здесь и сейчас вопрос предельно просто, и наглядно: либо драться с одинаковым шансом и погибнуть, и победить, либо погибнуть сразу, выйдя за ворота к ожившим мертвецам. То, что там ждёт безоговорочная смерть, осаждённые видели своими глазами — некоторых из мертвецов ещё прошлым вечером видели живыми и не желающими эвакуироваться. А вот теперь они уже стоят в рядах мёртвых, штурмущих русский штаб.

Волшебники стояли в полный рост и поливали огнём своих заклинаний лезущие через кованый увитый хмелем забор орды противника. Перед воротами высился уже натуральный вал из копошащихся однажды умерших тел, которые всё ещё не потеряли желания добраться до своей цели.

Слева и справа нападающие волны почти уже перехлестнули на территорию штаба, но пока сдерживались чарами немцев. Выстрелы из автоматов наносили мало урона противнику, если только не стрелять в упор, но памятуя о вчерашнем инциденте с караульными подходить к ним русские не стремились. Зато спаренные пулемёты бтра косили нападавших, натурально, как траву.

— Тевтон Климу, Тевтон Климу, приём, — рация командира заговорила голосом командира эвакуационной группы.

— Тевтон на связи! — отозвался тот, отвлёкшись от стрельбы по ходячим мертвецам.

— Слышу, у вас жарко, две коробочки заходят на площадь, остальные следом, цели указать сможешь?

— Дай мне минуту.

— Принял, конец связи.

В любой другой ситуации Тевтон воспользовался бы просто ракетницей, но во-первых, город по-прежнему скрывал туман, и потому был риск, что её не заметят. А во-вторых, у него в распоряжении были волшебники, способные устроить такое фаер-шоу, что и сквозь туман будет видно.

Сейчас как раз ещё раз волны противника вновь начали перехлёстывать через забор со стороны площади, их и попросил Тевтон поджечь, хорошо поджечь.

Бмп заходили на площадь на скорости, зная, что на другом её конце уже кипит нешуточный бой, достойный Джорджа Ромеро. В тумане можно было бы сориентироваться на тепловизоры, но в них не было никакого толка — противник был ровно той же температуры, что окружающий их туманный город.

И вот полыхнуло зарево, сначала одно, после — второе. Пламя выхватило из тумана человеческие силуэты, которые, казалось бы, совсем не замечали столь яркого и очень горячего огня, который их объял. И бмп выстрелили, по очереди.

Мощные взрывы разметали кучи перебравшихся через забор мёртвых тел. Бронемашины зарычали и двинулись к воротам, обходя с двух сторон фонтан в центре площади, а в это время с центральной улицы уже заезжала колонна остальных автомобилей с бронетранспортёром во главе.

Шедшая первой бмп зацепила что-то в тумане, смяла это и переехала. И буквально через несколько мгновений мертвецы, до этого неумолимо лезшие на позиции живых, остановились. Остановились разом и попадали на землю прямо там, где их застал этот момент.

На площадь, лязгая металлом и грозно рыча, заезжала русская техника.

****

(21 августа)

За ночь прибывшие силы Бундесвера с приданными им русскими наёмниками и местной полицией оцепили магическую часть Байрсброна. Первое кольцо оцепления охватывало исключительно магические кварталы, чтобы ни туда, ни оттуда никто не мог пройти, кому проходить не дозволено. Второе же кольцо было уже внутри, оно окружало периметр площади, на которой стояло захваченное здание лечебницы.

Русских в оцепление не поставили, отведя им роль ударной группы во время возможного штурма — рисковать своими людьми да даже и полицейскими Омару Хемейни не хотелось, непонятно, вообще ради чего, ради каких-то сектантов? А удачно подвернувшиеся русские вполне себе зайдут. Провалятся — не жалко. Выиграют — так под мудрым руководством немецкого турка. Но пока что мудрый немецкий турок отправил основные свои силы отдыхать, планируя с утра собрать совет в штабе и разработать план грядущих действий.

Каких-либо шевелений со стороны террористов не наблюдалось, оттуда вообще почти не доносилось звуков с тех пор, как в третьем часу ночи вокруг них замкнулось кольцо. Лишь когда рассвело, примерно в седьмом часу утра, наблюдатели заметили движение на территории больничного двора, нет, бандиты не выводили заложников на экзекуцию, и не было похоже, что они готовятся к прорыву. Они просто бегали, будто кто-то обнаружил что-то безумно интересное за зданием лечебницы и водили всех туда посмотреть.

Салтыкова разбудили примерно в семь утра новостями из Браубаха. Колонна Клима пробилась, деблокировала осаждённых в штабе русских и лояльных Берлину немцев. Попутно водитель деблокирующей бмп умудрился не заметить в тумане старейшего некроманта Германии, как о ней рассказывали. Эта женщина, по всей видимости, и вела на приступ русских укреплений орду мертвецов. Где она нашла такое количество тел, не совсем понятно, но точно, что некоторые из них были убиты не так давно — в начале ночи, когда кончился ультиматум, выдвинутый Вальдхаузенами, некоторые из лояльных Канцлеру волшебников всё ещё оставались в своих домах, решив никуда не бежать.

И вот простой военный консультант из России, сидевший за рулём своей бронемашины, наехал на старушку, не заметив ту в тумане. Почему она проигнорировала рёв и лязг стали, приближащиеся к ней — история умалчивала. Но факт остался фактом — все многолетние магические знания, артефакты и боевые чары не смогли спасти её жизнь после столкновения с двумя десятками тонн стали и брони. Свят Вениаминович на всё это лишь мрачно произнёс, что нужно соблюдать правила судоходства в оживлённых водах, и уже готов был после этой новости обратно лечь подремать, но тут его снова подняли и попросили срочно пройти в комнату, которую Омар Хемейни назначил штабом.

Войдя, Салтыков узрел крайне мрачного турецкого немца, нервно мрачно ухмыляющегося и раздражённого Хеопса, незнакомого ему, но уставшего, мракоборца в неизменной красной мантии, а также какого-то огромного, комплекцией не уступавшему ему самому, мужчину с рыжей бородой и такого же цвета волосами, заплетёнными в косу.

Четыре пары глаз устремились на него, а потом снова уставились обратно, на стол, посреди которого стояла плетёная корзина. А в корзине лежала голова бородатого смуглого человека.

— Свят Вениаминович, — обратился к нему Омар, — Это у вас в порядке вещей, как я понимаю? — он раздражённо указал на корзину и передал русскому записку.

Тот хмыкнул, раскрыл лист бумаги и прочитал послание от Вильгельма Эрнста, что эта голова некогда принадлежала Али Демиру, что её ему доставили турки в качестве жеста доброй воли, и что он в свою очередь доставляет это Святу Салтыкову.

— Да, герр Хемейни, иногда мы дарим друг другу головы, — совершенно спокойно произнёс глава WC, — Лично мне эта голова не нужна, могу отдать Вам, — он поднял бесстрастные глаза на немецкого офицера.

— Что это за выходка? — процедил тот сквозь зубы.

— Насколько я помню, герр Хемейни, у Вас есть приказ? — улыбнулся Салтыков, оперевшись на край стола.

— Мой приказ заключается в том, чтобы спасти заложников, но сейчас, признаюсь, мне хочется всех вас арестовать и отправить в тюрьму, как поехавших! — буквально выплюнул свою фразу немецкий турок.

— Поехавших надо в лечебное учреждение отправлять, — Свят Вениаминович совершенно спокойно пожал плечами, — Вот эта голова принадлежит лидеру банды, удерживающей нашу лечебницу, и с одной стороны это хорошая новость.

— Жаль, что у нас украли победу, — чуть раздражённо процедил Хеопс, — Я надеялся увидеть этого мудака с головой.

— Да, но что случилось, то случилось, это нынче подарок, — ухмыльнулся Салтыков, глядя на подчинённого.

— Что же, это теперь там все они без руководства? — пробасил рыжий мужчина.

— Ваши люди пропустили под вечер, как они же сами и сказали, каких-то двух мужчин и женщину, — крайне недовольно произнёс Омар, смерив взглядом рыжего волшебника, — Или это Ваши переговорщики?

— У нас не было людей, чтобы полноценно обеспечить блокаду территории, — пробормотал, опустив глаза в стол, мракоборец.

— Зато теперь есть, — сказал Хемейни, обведя собравшихся вокруг стола взглядом.

— Предлагаю отправить переговорщиков, — произнёс Салтыков.

— Я думал, Вы будете рваться в бой, — усмехнулся немецкий турок.

— Мы можем пойти на приступ, но какой в этом смысл, пока там заложники? — покачал головой Хеопс, — Я согласен со Святом Вениаминовичем, нужны переговоры.

— Насколько я понимаю, отступать им некуда, — пробасил рыжебородый, — Даже во Франции от них попытались откреститься.

— В целом, передать им автомобили для выезда, идея неплоха, — пожал плечами Свят Вениаминович.

— Я понимаю, к чему Вы клоните, но это опасно, — ответил ему Омар, — Особенно, если они захотят взять с собой заложников.

— Ну, я не питаю иллюзий, что они идиоты, — глава WC огладил бороду, — Они же понимают, чем закончится их выезд из лечебницы без заложников.

— Значит нужно формировать переговорную группу, — Хемейни посмотрел на рыжебородого мужчину, — Герр Церинген, мне сказали, что Вы уже занимались этим.

— Да, — тот кивнул, — Но мы не преуспели в этом. В течение часа будет подобрана новая группа.

— Нам для начала туда надо отправить кого-то с целью узнать, а хотят ли они вообще переговоры?

— Да, всё будет… — Виктор Церинген хотел ещё что-то сказать, но позади Салтыкова раздался резкий хлопок, комнату заполнил сизый дым и запах тлена. Стало чуть холоднее, все резко обернулись на то место, где стоял невысокий человек в рогатом шлеме и кольчуге с размалёванным охрой под череп лицом. В одной руке он сжимал круглый щит, где на чёрном поле был изображён белый рогатый череп, другую руку положил на рукоять кривого меча, заткнутого за кушак на поясе.

Он злобно посмотрел на собравшихся, а после, увидев Свята Вениаминовича, с криком на совершенно непонятном наречии преклонил колено и протянул тому свиток. Русский удивлённо хмыкнул, шагнул вперёд и забрал его. После этого странный человек рассыпался прахом на пол комнаты.

— Герр Салтыков, — по голосу Омара Хемейни было понятно, что тот на грани бешенства, — Что это было?

— Герр Хемейни, это была, похоже, почта, — Виктор Церинген смотрел, как русский разматывает свиток и читает, что там написано. И как он мрачнеет по мере прочтения, — Я понимаю, что это прозвучит экстравагантно, но таков в нашем сообществе, раз уж Вы к нему прикоснулись, способ передачи писем.

— А это был что, почтальон? — немецкий офицер всё ещё сдерживался, чтобы не взорваться.

— У нас, у европейских волшебников, — Виктор говорил спокойно, было видно, что он подбирает слова, — У нас есть такие существа в услужении, как домовые эльфы. Так вот, иногда они могут доставлять послания от одного человека другому, — он посмотрел на то, как Салтыков сминает бумагу в руке, и что она от этого рассыпается прахом, — Возможно, у русских также есть существа, которые могут среди прочего доставлять послания от одних волшебников к другим.

— Герр Церинген, — Омар глубоко вздохнул, — Я понимаю, что вы все здесь сектанты, и мне, в сущности, наплевать, я пришёл сюда людей спасать, — он ткнул пальцем в грудь Виктора, — Но, пожалуйста, не лейте мне в уши ту дурь, которая у вас плещется в голове.

Салтыков увидел, как Церинген начал закипать и багроветь. В целом, подумал русский, тут бы даже обошлось без каких-либо заклинаний — цаубер просто бы сел на кайнцаубера и раздавил его с большой долей вероятности.

— Хватит уже, — Свят Вениаминович потёр глаза и опёрся руками на стол, — Мне нужно срочно отбыть повидаться с роднёй. В моё отсутствие нашей группой будет командовать Хеопс, он будет отвечать полностью за все вопросы.

— Надолго? — спросил тот, пока остальные удивлённо глядели на главу WC.

— Обычно пара часов, — тот пожал плечами, — В любом случае, сдаётся мне, ничего важного до полудня происходить не будет.

— А если они сложат оружие до полудня? — спросил Хемейни.

— Тогда я вам тут точно не нужен буду, — улыбнулся Салтыков, — Но вопрос крайне важный, так что не могу оставить без внимания.

— Простите, герр Салтыков, — Виктор внимательно посмотрел на него, — Из Байрсброна сейчас нельзя мгновенно переместиться ни одним известным магическим способом. Как и в него.

— Буду знать, но это не помешает моему свиданию с родственниками, — снова улыбнулся русский, — Можно, я не буду Вас посвящать в детали, герр Церинген?

— Да, я просто предупредил.

— Ладно, следующая встреча через час, жду от герра Церингена состав переговорной группы, — недовольно сказал Омар и хлопнул в ладоши.

Остальные мужчины согласно кивнули, и направились на выход.

1 — Magistratus ex machina — отсылка на deus ex machina— неожиданную развязку трудной ситуации с привлечением внешнего, ранее не действовавшего в ней фактора, например, чудесное спасение героев.

2 — Особая воздушная служба — специальное подразделение вооружённых сил Великобритании, являющееся образцом для подразделений специального назначения во многих других странах по всему миру.