Круг Стихий

11. Татум

36 дней до дня суда над Алессой в Круге Стихий. Фотья. Свадьба

— Она не выйдет замуж за этого подлеца! Вы, самодовольные обманщики, задумали убить мою дочь? — громогласно крикнул король Аэратты. И чеканя каждое слово, произнёс в абсолютно мёртвой тишине зала. — Вы думали, я не узна́ю о пророчестве? Я не даю согласия на этот брак, слово короля Аэратты!

Когда король Миреро цитировал пророчество, я видел, как менялось лицо Алессы. Она смотрела мне в глаза, и в её взгляде недоумение сменялось осознанием услышанного. А потом я увидел, как её прекрасные кобальтовые глаза наполнялись слезами обиды от моего молчаливого предательства.

— Татум, это правда? — тихо, почти шёпотом, произнесла Алесса в полной тишине.

Горло поразил внезапный спазм. Я хотел крикнуть, что это неправда! Что я докопался до истины! Что текст озвученного пророчества неверный! Хотел и не мог.

Тело не слушалось меня. Голову пронзила жуткая боль, как тогда в пещере, когда Шэд захватил моё сознание. А потом я отключился.

Я пришёл в себя в странном месте. Это была Стагнис — деревня народа, называемого лакертами. Жители этого места были оборотнями, способными превращаться в крупных огнедышащих ящеров, перемещающихся на четырёх ногах.

Пару лет назад среди них появился амбициозный лидер — Зидар Ксай, который решил поднять бунт и объявить о независимости их территорий от власти короля Игнитума. Свою заявку на свободу он начал с того, что стал грабить и убивать жителей соседних деревень и всех, кто проезжал мимо.

Народ Игнитума страдал и ждал справедливости от власти. Тогда король-отчим поручил мне возглавить отряд войск для подавления восстания. Жестокие бои против практически не убиваемых из-за железной чешуи ящеров шли вторую неделю.

Под нашим натиском бунтовщики отступили в свою деревню и окопались в ней, но сдаваться не собирались. Я попал в ту ночь, когда мы одержали победу над мятежниками.

Сама деревня располагалась на островах в устье магматической реки, берущей начало из вулкана Беллата, крупнейшего в Игнитуме и названного в честь имени бога-покровителя страны. Это место, в силу расположения, считалось неприступным с точки зрения захвата.

Чтобы спастись прокля́тые ящеры, засевшие в своей деревне, взяли множество заложников из разных деревень. Счёт невинно погибших в этом безумном своей жестокостью восстании шёл уже сотни.

За день до момента, который сейчас предстал перед моими глазами, закрывшись толпой захваченных в плен детей, вождь бунтовщиков Зидар Ксай съел на моих глазах моего лучшего друга-игнийца Альвероса Сугорро и ещё несколько наших солдат, пленённых лакертами.

Ночью я вместе с десятком моих лучших солдат отправились в безумную вылазку, чтобы преодолеть огненную полосу препятствий, которую из себя представляли вулканические озёра Стагниса.

Из одиннадцати человек, ушедших из нашего лагеря, в деревню вышли трое: я, Борв и Наррет. Остальные погибли, утонув в озёрах или сгорев заживо.

Когда мы вышли в деревню, наши тела были покрыты пузырями от ожогов, что придавало нам весьма инфернальный вид. Раны, полученные мной тогда, игнийские маги смогли заживить, но душевные раны, нанесённые жестокостью лакертов в отношении их пленников, я забыть не мог.

Однако высокая цена вылазки оправдала результат, и мы смогли застать врасплох мятежников и открыть ворота для нашего войска.

В виде зверя лакерты были ужасающе быстры, но вот превращение из человека в ящера занимало до десяти минут. Процесс наращивания стальной брони благодаря магии преобразования, позволяющей превратить доспехи в чешую ящера, был долгим и не терпящим нарушения концентрации.

Изучив врага, мы узнали, что в карауле стоят всего два ящера, остальные ночью отдыхают. Когда мы открыли ворота, ворвавшееся войско шумело так громко, что жители не смогли быстро сосредоточиться, чтобы обратиться.

А без стальных шкур ящеров они были всего лишь простыми крестьянами в наспех одетых доспехах. Мои прекрасно подготовленные войны, успешно воевавшие две недели против бронированных зверюг, легко справились с лакертами в их человеческом обличье.

И вот я шёл через деревню в то раннее зимнее утро, чтобы казнить Зидара, которого мои люди уже успели поймать и связать. Израненный и красный от ожогов, я еле стоял на ногах, но мой долг военачальника и будущего короля держал меня на ногах. Правосудие должно́ было свершиться.

Я попал в тот самый момент. Деревня была погружена в багровый туман, окутавший скопление вулканических озёр. С разных сторон слышалась какофония звуков: лязг мечей, бряцание оружия, барабаны и крики. Это было красно-огненное безумие.

На площади я увидел Зидара. Этот ублюдок недаром был вождём: он таки смог обратиться в исполинского ящера. Однако, видимо, Ксай не надел доспехи до превращения. А потому его кожа была

просто очень толстой, но не более. Мой меч достаточно острый, что проткнуть её, я подумал сейчас. Как и тогда.

Я подошёл к нему на расстояние десяти шагов. Выдохнув в меня пламя, ящер, несмотря на путы, встал на изготовку к бою.

Я приготовился. Вытащил меч из ножен. Всего один точный удар и монстр будет повержен.

Когда зверь рванул на меня, вырывая удерживающие его стальные тросы из рук моих людей невероятной мощью своего тела, я, замерев как статуя, ждал.

Пять шагов до меня. Один удар сердца.

Три шага до меня. Ещё удар сердца.

Один шаг до меня. Попался!

Вонзив клинок в сердце зверя и провернув его в ране, я с наслаждением заглянув в глаза Зидара, желая увидеть в них всю боль и отчаяние, что он испытывал.

Глаза ящера отливали синевой. Вмиг виде́ние багрового тумана исчезло.

Я смотрел в кобальтовые глаза моей любимой женщины. Она содрогнулась. Тонкая струйка крови побежала по её прекрасной белой коже. Алесса начала оседать на пол.

Меня, по непонятной причине, увлекало вслед за девушкой вниз. Я медленно, как во сне, перевёл взгляд на свой правую руку.

В ней был зажат фамильный кинжал Вортексов, золотой с инкрустацией красных и чёрных драгоценных камней Игнитума. Лезвие кинжала вошло Алессе прямо под сердце.

Что за наваждение⁈ Что я наделал⁈

Не успел я прийти в себя и до конца осознать, что произошло, как вновь острая боль пронзила мою голову, сжав её стальным обручем. Вновь теряю контроль над разумом, понял я.

Ну уж нет, Шэд, мразь ты эдакая. Я не сдамся! Сосредоточившись на боли, я упивался ею. Именно она давала мне понять, что я всё ещё в этом мире, а не в очередном прокля́том виде́нии.

Пока я боролся сам с собой, в Огненном Гроте — церемониальном зале королевской семьи Вортекс в Фотье началось побоище. Прибывшие через портал со своим королём аэраттские маги разносили зал в щепки, выкашивая собравшуюся на свадьбу знать.

Отовсюду летели заклинания магии воздуха и огня, стрелы, камни, осколки колонн. В Гроте творилось невероятное светопреставление, но я стоял неподвижно, все силы отдавая на борьбу с Шэдом в моём разуме.

Мы с Алессой упали на пол, из её рта струилась кровь, а я всем сердцем лишь желал помочь ей. Вдруг откуда-то появился знакомые мерзкие ленты чёрного тумана, окутывая наши с Алессой руки восьмёркой. В голове раздался голос Шэда.

Поздно, принц, поздно. Твоё сражение за разум уже давно проиграно, но и это уже не важно. Ты, своими руками, уже убил Алессу. Видишь, как вместе с кровью, покидающей её тело от раны зачарованным клинком, открываются Врата для моей матери⁈

Матери⁈ Морра — мать Шэда⁈ В памяти было что-то неуловимо-ускользающее о третьем, пропавшем ребёнке Морры, но я никак не мог вспомнить деталей из-за расслаивающей разум боли.

Я неотвратимо слабел. Сопротивляться Шэду было всё труднее, и я понимал, что скоро вновь впадаю в беспамятство. Мерзкие щупальца чёрного тумана вытягивали из меня жизнь.

— Ну что, принцесса, глаз за глаз, смерть за смерть? — чужим голосом я произносил жестокие слова и видел, как на лице Алессы отчаяние сменяется пониманием. — Говорил же, что женишок тебя убьёт своими руками и откроет Врата Ночи!

И тут Алесса ударила всей мощью доступной ей магии. Яркая синяя сфера ударила во все стороны от неё, разбегаясь бушующим шквалом молний и синего пламени.

Позолоченный кинжал вылетел из её тела, а меня швырнуло спиной вперёд в мрачные объятия чёрной тюрьмы Морры. Находясь посередине между мирами, я почувствовал, как что-то ужасное и величественное проникает в наш мир через открытый портал, устремляясь к моей возлюбленной.

Не бывать этому! Я жизнью готов заплатить, но ни за что не отдам Алессу прокля́той Морре.

Я закрыл глаза. Всё прожитое мелькало перед моим внутренним взором чудаковатым калейдоскопом: от моего рождения до этого момента моей неминуемой смерти в Небытие.

Но моя жизнь не будет напрасной. Я спасу свою невесту и мир.

Примар, Отец всех богов, услышь своего сына. Помоги мне защитить Элементум.

Я почувствовал тепло, расходящееся от сердца по всему телу. Примар ответил мне!

Беллат, покровитель Игнитума, дай мне пламя из твоих божественных кузниц, чтобы разрушить эти Врата Ночи. Тепло превратилось в жар вулканов моей родины. Беллат ответил мне!

Морра, Тьма и Хаос этого мира, я иду к тебе в Вечность.

Ещё рано, любимый. Я позову тебя.

Я еле открыл глаза. Ослепительно яркий свет, казалось, был способен сжечь меня.

Лёжа навзничь на красном песке, я понял, что всё ещё жив. Где я, Пац меня побери⁈

Но это не главный вопрос в данный момент, горько усмехнулся я, сплёвывая кровь.

Последняя фраза в моей голове — это Морра ответила мне⁈