Круглая печать. Повести

3

Иван Кустов вынес фотоаппарат во двор, научил ребят прицеливаться и вытягивать задвижку кассеты, объяснил, как надо становиться перед фотоаппаратом, чтобы все уместились на пластинке, говоря, что чем дальше стоит аппарат, тем больше людей можно снять. Если близко, то одного человека. Если десять шагов - пять человек можно снять. Если двадцать шагов - десять человек можно снять.

- А если сто? - спросил Садык.

- Если сто, то человек двести можно снять, - сказал Иван. - А зачем так много?

Фотоаппарат несли по очереди. Каждому казалось, что он может нести лучше. Когда носильщик уставал, ящик начинал бить его по ногам. Но все говорили: «Не бей его ногами, он испортится».

Почти всю дорогу они шли молча. Только изредка кто-нибудь говорил: «А по-моему, он хороший». И тогда кто-то другой соглашался: «Конечно, хороший. За пять рублей разве плохой продадут!» «А по-моему, дяденька добрый», - опять говорил кто-нибудь. И опять кто-то другой отвечал: «Конечно, он нам все объяснил, все показал, велел приходить к нему. Он же сказал, что аппарат стоит десять рублей, а нам он его продал за пять».

- Камера-обскура, - сказал Садык. - Красивое слово…

- А что, если мы сейчас все вместе сфотографируемся? Прямо пойдем на пустырь и все вместе сфотографируемся.

…Хорошо, что на пустыре никого не было.

- Мы сделаем так, - сказал Садык. - Я поставлю фотоаппарат на землю, все станут вон там, я прицелюсь, сниму крышечку и побегу, чтобы стать рядом.

- А ты получишься? - спросил Закир.

- Конечно, получусь. Он сказал - надо считать до десяти или даже до пятнадцати.

Садык долго пристраивал аппарат, подкладывал под него камни, прицеливался, заглядывал в матовое стекло - для этого ему приходилось ложиться на землю - и наконец сказал:

- Нет, так не выйдет. Надо, чтобы кто-нибудь стал на четвереньки, а аппарат мы поставим ему на спину.

- Кто же станет? - сказал Эсон. - Ведь кто будет под аппаратом, тот на фотографии не получится.

- Тогда сегодня фотографироваться не будем, - сказал Садык. - Темнеет быстро.

- Сегодня! Сегодня! - закричали все, и больше всех Закир: он держал в руках мяч и очень хотел фотографироваться.

- Конечно, сегодня, - сказал Эсон. - Надо тянуть жребий.

Самая короткая соломинка досталась Эсону.

- Может быть, Рахим лучше? - сказал Эсон. Он всегда отыгрывался на своем младшем брате.

- Ничего! Когда новую пластинку достанем, ты с мячом будешь фотографироваться, - утешил его Садык. - Становись на четвереньки.

Эсон колебался.

- Лучше я стану, - согласился Рахим, - Я в другой раз, меня отдельно и с мячом.

- Нет, я, - возразил Эсон.

- Хватит спорить, - сказал Садык, - уже темнеет. Становись скорей… О, теперь совсем другое дело!

Садык смотрел в матовое стекло и прицеливался так, чтобы ребята получились во весь рост. Справа он оставил место для себя.

- Э, слушай, опусти голову, всех заслоняешь! - сказал он Эсону. - Опусти, тебе говорят!.. Вот теперь не двигайся. - Садык снял матовое стекло, закрыл объектив крышечкой, вставил кассету, вытянул задвижку. - Теперь все замрите! - скомандовал он, снял крышечку с объектива и в три прыжка оказался рядом с ребятами. - Раз, два… - начал считать он. Садык для верности решил считать до пятнадцати.

И тут он увидел, что Эсон поднял голову и с любопытством смотрит на четверых своих товарищей.

- Опусти голову! Голову опусти! - чуть не плача с досады, крикнул Садык. - Заслонил все!

- Чего? - спросил Эсон.

- Опусти башку! - Кудрат показал Эсону кулак.

- Не двигайся, - сказал Кудрату Садык, - так с кулаком и получишься.

Наконец Эсон сообразил или подействовала угроза - он наклонил голову. И тут только Садык заметил, что Эсон и сам-то весь приподнялся. «Эх, сбил наводку! - подумал Садык, но ребятам ничего не сказал: чего их расстраивать! - Ноги, конечно, не вышли, но лица могут получиться».

Он подошел к Эсону, несильно ткнул его кулаком в шею, закрыл объектив и кассету.

- Пошли домой! Я думаю, что-нибудь да вышло.

И по дороге в город, и в спортивном магазине, и во дворе у Ивана Кустова Кудрат все время помнил о печати, а если и забывал про нее, то, когда вспоминал, страшно пугался и ощупывал себя. И на пустыре Кудрат помнил про печать.

Фотоаппарат они отнесли на чердак, а когда проходили мимо махалинской комиссии, пожалуй, только один Кудрат обратил внимание на вывеску «Пошел в исполком». «Неужели до сих пор не вернулся? - подумал он. - Это хорошо. Значит, он не хватился печати».