Крючок для пираньи

Глава четырнадцатая Мытьем и катаньем

Гости заявились ближе к вечеру, когда Мазур с Кацубой бездарно убивали время, совершенно не представляя, чем себя занять, — Мазур вполглаза смотрел по телевизору «Человека-амфибию» (из-за жуткого качества изображения скорее уж подходило название «Странник в пургу»), а Кацуба валялся в кресле, с теми же загадочными гримасами и хмыканьем перелистывая записки полковника Фосетта, всю сознательную жизнь искавшего в Южной Америке загадочные города исчезнувших цивилизаций, да так и не вернувшегося однажды из очередного вояжа.

— Ихтиандр, я тебе пожрать принес… — громко вспомнил Кацуба концовку старого анекдота, отложив книгу.

— Не опошляй, очкастый, — лениво отмахнулся Мазур.

За событиями на экране, и без того знакомыми с детства, он наблюдал рассеянно — гораздо более его интересовало, отчего Кацуба устроил неслабую фальсификацию. Согласно протоколу, подписанному обоими подводными пловцами, Кацубой и капитаном «Морской звезды», труп аквалангиста-пограничника был обнаружен не в трюме «Веры», а застрявшим меж двумя камнями на дне, в двадцати метрах от «Комсомольца».

Так отныне и значилось во всех документах, так Кацуба и поведал милиции и пограничникам, незамедлительно примчавшимся в порт, едва вернулась «Морская звезда». Дашу Шевчук обмануть было проще всего — она сама, естественно, под воду не спускалась, зато словно бы освятила своим присутствием на борту майоровы измышления.

Хорошо еще, Мазур с Васей были заранее предупреждены. Мазур старательно изложил версию «естественных причин»: рана, обширная кровопотеря, обморок, смерть, опять-таки по приказу умолчав о втором из возможных вариантов…

Нельзя сказать, что его прямо-таки сжигало любопытство, — привык не задавать лишних вопросов. Но узнать подоплеку все же хотелось. Однако Кацуба до объяснений не снизошел, а в набитом микрофонами номере не пооткровенничаешь. Мазур пытался самостоятельно подыскать какие-нибудь версии, но понимал, что информации у него мало. И чуточку злился — непонятное его всегда легонько злило, особенно в нынешнем положении.

Тут и постучали в дверь. Гостей оказалось трое — белозубый варяг Кристиансен, один из ярых сподвижников покойного Пруткова по имени Костя (фамилию Мазур запамятовал, если она вообще звучала), с которым познакомились на достопамятной квартире со скучавшим в ванне хомяком. Третий был незнаком — и довольно явственно отличался от спутников. Во-первых, он представился по имени-отчеству — Илья Михайлович, во-вторых, единственный из троицы был в отглаженном костюме и при галстуке, в-третьих, в противоположность бородатому Косте и с неделю не бритому Свену Кристиансену, щеголял идеально выбритыми щеками и даже пахнул хорошим одеколоном. Все это решительно выбивало его из рядов мятых и нестираных борцов за экологию — и заставляло держать ухо востро…

Кристиансен с порога вопросил:

— Тысяча извинение, вы не знали, где есть Свьета?

— Свьета есть на работе, — разведя руками с видом глубокого сожаления, сообщил Кацуба. — Журналиста ноги кормят, знаете ли, вот и работает, не щадя сил…

Белобрысый уселся, не скрывая огорчения. Украдкой глянув на лощеного Илью Михайловича, Мазур припомнил фразу из какого-то старого детектива: «Он казался слишком сильной личностью, чтобы сидеть в диспетчерской таксомоторной фирмы». Вот именно, нечто похожее мы сейчас и наблюдаем…

Костя, конечно же, водрузил на стол бутылку, судя по облику, представлявшую собой даже не аристократию «самопала» — законченное плебейство.

— Увы, увы… — покачал головой Кацуба. — Возлияния, Костя, на время отменяются. Володе завтра опять под воду идти, да и мне негоже на команду перегаром дышать, не будет того авторитета…

— Я, пожалуй, тоже не стану, — заявил Илья Михайлович, едва скрывая брезгливость при взгляде на сосуд. — Печень что-то пошаливает…

— Ну, ладно, — ничуть не обескураженный Костя принялся сдирать жестяной колпачок. — Мы со Свеном по маленькой дерябнем…

Судя по реакции варяга, его давно уже приучили здесь пить все, что горит. Браво шарахнул полстакана, потаращил глаза, пережидая ожог в желудке, принялся расспрашивать Кацубу, когда вернется его ненаглядная Света. Тем временем Мазур не мог отделаться от впечатления, что Илья Михайлович, внешне чуть ли не безразличный к окружающему, старательно изучает их с майором этаким внутренним рентгеном, свойственным людям определенной профессии.

— Может, выпьешь? — насел на Кацубу Костя.

— Увы, — сказал Кацуба веско.

— Но Серегу-то не помянуть грех…

— Потом, Костя, — терпеливо сказал майор. — Все это печально, конечно, но работать предстоит…

— Светка, в самом деле, поздно вернется?

— Подозреваю… А тебе-то она зачем?

— Мне? Миша, ты даешь… Уж ей-то такой материальчик будет не лишним. Насчет Сереги. — Он с затуманившимися глазами провел рукой в воздухе, словно малюя громадных размеров лозунг: — Военные убили одного из активистов экологического движения, защитника Белого дома…

— Почему — военные? — с невозмутимостью, которой Мазур иногда завидовал, спросил Кацуба.

— А кому же еще? Военные ушки тут торчат из-за каждого куста.

— Костя, тут бы неплохо было что-нибудь конкретное…

— Миша, я тебя не узнаю! — огорчился уже рассолодевший Костя. — Дураку понятно, кто его убрал. Если Светка забабахает крутой материальчик…

— Тут одна загвоздка, — сказал Кацуба словно бы удрученно. — В столицах в последнее время модно таскать журналистов по судам. Я, конечно, понимаю, «Кто ж еще?» аргумент хороший, веский, но эти чертовы судьи требуют доказательств поувесистее… Тебе-то ничего, а газете штраф платить…

— Да какой штраф? Дело ясное, как дважды два…

Взгляд Кацубы лучился ангельским терпением:

— Времена нынче другие, повсюду доказательств требуют…

— Положительно, Миша, я тебя не узнаю… Или тебя тоже пугать начали?

— Да кому я нужен… А кто пугает, и кого?

— Давайте к делу, — неожиданно заявил Кристиансен, выразительно покачивая перед лицом обеими указательными пальцами. — С Серджеем — печально, да, но мы должны… задолжать? Продолжать! Да, продолжать начатое дьело…

— Точно, — согласился Костя. — Ладно, насчет этого я сам со Светкой потом обговорю… Ребята, у меня к вам дело на миллион…

— В какой валюте? — совершенно серьезно осведомился Кацуба.

— Да ну, это ж старая поговорка…

— Жаль, — столь же серьезно сказал майор. — Миллион — штука привлекательная…

— В общем… — он налил себе еще, с маху выплеснул в рот. — Миша, Володя, на вас вся надежда. Вы все-таки питерские, люди интеллигентные… Должны понимать. Эта база у нас уже стоит поперек горла. И убрать ее требуют все честные люди. Вы что, про решение горсовета забыли?

— Я вот что-то не помню, имеет ли право горсовет издавать подобные постановления… — мягчайшим голосом промолвил Кацуба.

— Какая разница? Народ требует.

— А если они, злыдни, не согласятся пойти навстречу народным чаяниям? Начнут в законы носом тыкать…

— Вот об этом и разговор…

— Знаешь, Костя, я человек простой, — признался Кацуба. — Так что не играй ты в загадочность, говори понятнее, я пойму…

— Здесь долго объяснять и не надо. Сейчас все зависит от вас, правильно? От вашей экспедиции. И от того отчета, который вы напишете.

— Костик, а ты нашу скромную роль, часом, не преувеличиваешь?

— Ваше дело — написать, — махнул рукой Костя. — А уж потом ваше заключение сумеют показать где надо. И обыграть как надо.

— Начинаю просекать, — бодро сказал Кацуба. — От нас, стало быть, требуется сочинить убедительную липу?

— Почьему липа? — вскинулся Кристиансен. — Липа — в русском язык есть оттенок преневре… бре…

— Пренебрежительный, — охотно подсказал Кацуба.

— Так, именно это слово… Костя предлагает вас не лепить липа, а совершить такая маленький военный хитрость ради борьбы за бест уорлд… чистый мир…

— В точку, Свен! — вмешался Костя, не в силах ждать, пока импортный человек продерется сквозь дебри великого и могучего русского языка. — Ребята, это и в самом деле будет нечто вроде военной хитрости. Мы и так пытались бороться по-честному, но если они такие сволочи… Убрали Серегу и вообще… Вас же никто не будет проверять, правильно? Написать можно все, что угодно. Составите убедительный анализ воды, если понадобится помочь, мы вам подкинем специалиста…

— Водичка с отравляющими веществами? — поинтересовался Кацуба.

— Ну конечно. Следы зарина, или иприта, или еще какой-то гадости… Понимаете?

— Чего уж тут не понять, — кивнул Кацуба. — Чай, не реформы, все ясно и просто…

— Костя, — мягко вмешался Илья Михайлович. — У вас, я вижу, пусто… Сходите, пожалуйста, в ресторан, возьмите пару бутылочек чего-нибудь хорошего… Вот деньги. А я постараюсь тем временем убедить ребят. И возьмите заодно Свена…

Он сунул бородатому пару купюр. К некоторому удивлению Мазура, Костя вскочил мгновенно, потянул за рукав белобрысого верзилу:

— Пошли, прогуляемся…

Когда за ними захлопнулась дверь, Кацуба с улыбочкой глянул на вальяжного Илью:

— Вступила в действие тяжелая артиллерия, я так понимаю?

— Помилуйте! — развел руками Илья Михайлович с видом человека, умеющего ценить хорошую шутку. — Просто наши друзья, как бы это выразиться… Склонны взирать на мир с этакой смесью детской наивности и провинциальной легковесности…

— А нас, следовательно, вы полагаете людьми серьезными? — небрежно спросил Кацуба.

— Вы — из Петербурга. Следовательно, от провинциальности избавлены. И понимаете, надеюсь, сложность нынешнего мира с его многообразным переплетением интересов…

— Вообще-то, иногда замечал за собой нечто подобное, — признался Кацуба.

— Михаил Иванович, у меня стойкое убеждение, что вы умнее, чем стараетесь казаться…

— Ну, вы тоже мне не напоминаете провинциального лаптя, — сказал Кацуба в тон. — Из столиц в сии палестины?

— Из Москвы, если точно.

— И какими судьбами занесло к этим клоунам?

— Согласен, здешняя интеллектуальная элита порой несколько… своеобразна, — согласился Илья Михайлович. — Но наши нетрезвые друзья глубоко правы в одном — именно от вашего отчета многое зависит. Очень многое. При умении дать делу надлежащий ход…

— А сумеете?

— Могу вас заверить, что сумею, — скромно признался Илья Михайлович. — Надеюсь, нет нужды растолковывать, что я — не кустарь с мотором, а представляю определенные фирмы?

— И какие же?

— А какое вам, собственно, дело, дражайший Михаил Иванович? — с обаятельной улыбкой сказал Илья Михайлович. — Абсолютно приличные фирмы, делающие свой маленький бизнес… По-моему, вам этого достаточно. Излишние знания в наше суматошное время только вредят порой…

— Продолжайте, — спокойно сказал Кацуба.

— Я немного к вам присмотрелся, — сказал Илья Михайлович. — Собственно говоря, только вы двое что-то решаете. Вы, Михаил Иванович, руководитель экспедиции. Вы, Владимир Степанович, осуществляете практическую работу…

— С напарником, — уточнил Мазур.

— А стоит ли с ним делиться? — с неподражаемой улыбкой пожал плечами Илья Михайлович. — Он вам не брат, не сват…

— Разговор становится интересным… — хмыкнул Кацуба. — Чем конкретно делиться?

Илья Михайлович элегантным движением положил на колени коричневый кейс, стоивший не менее миллиона в рублях, поколдовал с кодовым замком, поднял крышку. Вряд ли его можно было заподозрить в пристрастии к дешевым эффектам, но впечатление произвести он, безусловно, хотел.

Все пространство внутри занимали аккуратно уложенные пачки зеленых бумажек с портретами благообразных президентов.

— Двадцать тысяч, — прокомментировал Илья Михайлович. — На двоих. Я думаю, ваша Света удовольствуется материалом, написанным с ваших слов? В крайнем случае, можно были бы обговорить и с ней сумму вознаграждения… Я бы сказал, для вас это великолепная и совершенно чистая сделка. Вы получаете деньги исключительно за то, что часок потратите на составление убедительного отчета. Анализами воды, насколько мне известно, занимаетесь вы один, Михаил Иванович. Никакой опасности разоблачения. Вы здесь абсолютно посторонние люди, у вас нет своих интересов в происходящем… Для вас эта экспедиция — мимолетный эпизод, докучливая командировка на край света… Все остальное, можете мне поверить, от вас зависеть не будет. Достаточно убедительно составленного отчета. После того, как все хлопоты будут завершены, и отчет, и память о вашем визите сюда забудутся напрочь.

— Господи, да зачем вам все это? — спросил Кацуба.

— Я, конечно, не обязан исповедоваться, но могу сыграть с открытыми картами. Естественно, попрошу вас держать все в секрете… Вы, насколько мне известно, уже слышали о планах устроить тут туристический центр? И оборудовать маршруты на бывшем полигоне, на той территории, что занимает база?

— Краем уха, — кивнул Кацуба.

— Здешние активисты плохо представляют себе, что такое хорошо налаженный туристский бизнес…

— Честно признаться, я тоже, — сказал Кацуба.

— Это в первую очередь — огромные прибыли, Михаил Иванович. При хорошей постановке дела. Некоторый опыт у фирм, которые я представляю, есть. Как и желание сделать немалые инвестиции. Где-то, уж не припомню точно в каком-то рассказе я прочитал примечательную фразу: «Встать на пути коммерческого проекта, в который уже вложены громадные средства, — все равно, что встать на пути несущегося поезда…»

— Ага, — сказал Кацуба. — Значит, тут не только пряник…

— Михаил Иванович! — страдальчески сморщился собеседник. — Меньше всего мне хочется, чтобы у вас создалось впечатление, будто на вас давят… — Он кивнул на открытый кейс, стоявший рядом с ним на столике: — По-вашему, это — давление? Просто я хочу, чтобы вы осознали одно: намерения у нас самые решительные. Уже выделены огромные деньги под будущий проект. Кое-какая предварительная подготовка здесь проведена. Но камнем преткновения остается ваша экспедиция. Многое зависит от содержания вашего отчета, очень многое… я повторяю: вся надежда на то, что вы оба живете в Питере и давно, полагаю, поняли, что деньги облегчают жизнь, а вот ссора с влиятельными и богатыми людьми порой способна осложнить жизнь до вовсе уж неприглядных пределов… Вам ведь возвращаться в Питер…

— Логично, — сказал Кацуба. — Но и под шпионскую статью попадать не хочется…

— Михаил Иванович! Ну что вы такое говорите? Любой здешний мальчишка вам растолкует, что эта пресловутая база — выставка устаревшей техники, не способной заинтересовать ни одного толкового шпиона. И сохраняют ее здесь исключительно в силу бюрократической инерции…

— Верю, — сказал Кацуба. — Только одного никак не возьму в толк — как эти ваши гипотетические контейнеры со старой отравой удастся связать с базой и добиться, чтобы ее убрали?

— Вы рассуждаете логично, Михаил Иванович. Меж тем в нашем возлюбленном отечестве который десяток лет правит бал как раз отсутствие всякой логики. Не скажу, что это мне нравится всегда, но порой и облегчает жизнь… Все последующее, повторяю, не ваша забота. От вас требуется одно — составить отчет по моей подсказке, положить в карман неучтенные деньги и, вернувшись в Питер, забыть обо всей этой истории… По сути, никаких трудов в поте лица…

— Я так понимаю, вы не считаете меня классическим интеллигентом? — усмехнулся Кацуба.

— Не считаю. Вас это, по-моему, не обижает?

— Нисколечко.

— Это просто прекрасно.

— С одной стороны, с другой стороны… — протянул Кацуба. — Эти обормоты вернутся?

— Нет. Я их специально просил не возвращаться… Засядут в ресторане прочно. Наш импортный товарищ тоже изрядный придурок. Итак, что скажете?

Кацуба встал, достал из кейса пухленькую пачку. Подбросил на ладони, положил назад. Усмехнулся:

— А что, если мы с Володей насквозь рыночные парни? И не видим ничего зазорного в том, чтобы…

— Попросту двинуть меня по затылку чем-то тяжелым? — понятливо подхватил Илья Михайлович. — Господи, но вы же разумные люди. Должны понимать, что отвечать за такие фокусы придется, и, быть может, в первую очередь не перед законом… И потом, зачем вам брать грех на душу, если можно попросту принять мое предложение?

— А мы можем его и не принять?

— Я бы не советовал, — мягко сказал змий-искуситель.

— Ну хорошо, — сказал Кацуба, вновь усаживаясь. — Дражайший Илья Михайлович, вы, сами признались, уже давно поняли, что имеете дело не с классическими интеллигентными недотепами вроде особ из здешнего паноптикума, идеально сохранившихся благодаря близости вечной мерзлоты… А интересно, вам приходило в голову, что дело вы имеете с законченными циниками?

Последовало короткое молчание.

— Объясните точнее, — невозмутимо сказал Илья Михайлович.

— Пожалуйста, — сказал Кацуба, ухмыляясь. — Ситуация проста, как перпендикуляр: только что мы с Володей узрели воочию, что судьба-злодейка предоставляет шанс, о котором мы и мечтать уже перестали… Подумайте сами, можно ли при таком раскладе не быть законченным циником? Быть может, вы закончите за меня мою не столь уж глубокую мысль?

— Ах, вот оно что… — тонко улыбнулся гость, промедлив не более десяти секунд. — И сколько же вы хотите?

— Пятьдесят. На двоих, естественно. Я стараюсь не зарываться.

— И все же зарываетесь, Михаил Иванович…

— А вы поставьте себя на мое место, — сказал Кацуба. — Как вы прекрасно понимаете, подобными предложениями нас давненько не баловали. Точнее, не баловали вообще. И внезапно появляется искуситель с чемоданом долларов… Второй такой случай вряд ли когда-нибудь представится. Следовательно, с вашим уходом для нас опять настанет прежняя, не особенно сытая жизнь… А десять тысяч баксов по нынешним временам — не столь уж поражающая воображение сумма. Это раз. Мы вам нужны. На нас вовсе не сошелся клином белый свет, но проще договориться с нами, чем неизвестно с кем — с тем, кто может появиться вместо нас… А что, если он окажется идеалистом или вовсе уж беспредельным проглотом? Это — два. Так стоит ли нас упрекать за то, что стараемся выжать максимум? Не так уж и много просим, честно говоря. А взамен вы получите качественный товар, гарантирую… Поскольку Володя молчит, он со мной полностью согласен…

Мазур кивнул с непроницаемым видом, подыгрывая на ходу.

На сей раз молчание длилось дольше. Гость не притворялся — он и в самом деле отдался нешуточному раздумью.

— В этом есть свой резон… — произнес он наконец. — Изложено достаточно логично и убедительно, а главное, вы держитесь на позициях стопроцентно деловых людей… Я должен посоветоваться с компаньонами, Михаил Иванович. Это займет некоторое время. Придется звонить в Москву, обговаривать…

— Я понимаю, — сказал Кацуба. — Вы только не особенно затягивайте, завтра у нас второй выход в море, и вообще от нас требуют провести исследования в сжатые сроки…

— Я постараюсь все уладить как можно быстрее, — кивнул Илья Михайлович. — Здесь есть два аспекта… Во-первых, считаю своим долгом вас предупредить, что в столице ваши условия могут и не принять…

— Рискнем, — заявил Кацуба.

— Я не говорю, что ваши предложения отвергнут с порога, но с такой возможностью следует считаться… Во-вторых. Михаил Иванович, Владимир Степанович, хочу вас предупредить сразу: если мы заключим сделку по вашим условиям, пожалуйста, не думайте, будто вам удастся и впоследствии рассчитывать на вознаграждение…

— Помилуйте, мы не шантажисты, — сказал Кацуба. — Просто весьма циничные ребята, обуреваемые желанием сорвать куш…

— Хочу верить… — Он поднялся, бесшумно защелкнул крышку кейса. — Значит, при здешней разнице во времени… В столице еще светлый день… Михаил Иванович, зайдите ко мне утречком. Перед тем, как соберетесь в порт. Четыреста пятнадцатый номер. Возможно, к этому времени все уже будет решено. Честь имею…

Когда они остались вдвоем, Мазур не произнес ни слова — представления не имел, какую реплику следует подать, находясь под прицелом микрофонов. Кацуба хлопнул его по плечу:

— Володя, пойдем-ка в кабак, обмыть радужные перспективы…

Как Мазур и ожидал, майор повел его не в кабак, а к их облюбованному местечку у окна, где, надо полагать, никто еще не додумался установить микрофоны.

— Ну, и как тебе визитер?

— Черт его знает, — сказал Мазур. — Денежки, по-моему, у него настоящие…

— Вот и мне так сдается… Интересное кино. Еще один охотник за стульями объявился, тебе не кажется?

— А если это и есть загадочный противник?

— Не думаю, — сказал Кацуба. — Сам не знаю почему, но интуиция подсказывает, что на сцене появилась совершенно новая маска. Понимаешь ли, он не вяжется с уже имевшими место чисто силовыми акциями — сожгли музей, напали на тебя утречком… Что же, сообразив, что мы твердые ребята, прониклись уважением и решили принести деньги в клювике? Не верится…

— Тут я тебе, извини, не советчик, — сказал Мазур. — Во-первых, не моя епархия, во-вторых, нет у меня в сей информации…

— Да я понимаю. Просто мне, Вова, тоже иногда необходим свой доктор Ватсон — чтобы не рассуждать самому с собой, в уме… Тебя такая аналогия не обижает?

— А, чего там, — сказал Мазур покладисто. — Пусть будет Ватсон… Ты ведь его подставил, а?

— Ну конечно, — с беззаботной улыбкой сказал Кацуба. — Если он и есть «враг номер один», хозяин микрофонов — с ним ничего не случится, а мы завтра утром узнаем, на чем порешили в столице. И наконец-то получим конкретную персону для разработки. А если этот хлыщ не имеет отношения к авторам силовых акций — возможны интересные неожиданности. Владельцы микрофонов о нас заботятся — на свой извращенный манер, правда, но все равно… Нашего таинственного Дмитрия и его милицейского друга хлопнули поразительно быстро. Вот и посмотрим…

— А если он завтра притащит пятьдесят тысяч?

— Вот тут уже открывается простор для комбинаций, — подумав, сообщил Кацуба. — Продумать все нужно идеально. Проще всего будет взять денежки — а потом взять заказчика за хобот в тот миг, когда он этакого хамства никак не ожидает… И потом, мы еще не знаем, что у Светки творится, до чего Роберт наш доискался… Пошли-ка, вытащу Роберта в кабак и побеседуем о наших новостях. Он уже должен вернуться.

Они спустились этажом ниже. Кацуба энергично постучал, потом повернул ручку. Дверь открылась легко.

Кацуба вдруг обернулся, поднес палец к губам. Мазур тут же вспомнил, в чем тут неладное: еще в машине, когда въезжали в Тиксон, Кацуба настрого наказал — оставаясь в номере, запирать дверь на ключ, а ключ оставлять в замке, во избежание разных сюрпризов…

Он заглянул в комнату через плечо майора. Ощутил сосущую опустошенность — началось…

Кацуба, сделав два упругих, бесшумных шага, оказался рядом с Шишкодремовым, застывшим в нелепой позе, — полулежит, верхней половиной тела припав к дивану, словно почувствовал себя плохо, успел дотащиться, а вот прилечь не хватило сил… Нагнулся, не делая ни одного лишнего движения, перемещаясь с быстрой грацией хищника, прижал два пальца к шее Шишкодремова пониже уха. Застыл на несколько секунд, глядя в пространство пустым, холодным взглядом, с напряженным лицом, прямо-таки жутковато контрастировавшим с реденькой интеллигентской бородкой. Теперь Мазур знал, с каким лицом майор убивает и как тогда выглядит…

Кацуба выпрямился, повелительно махнул Мазуру, и тот кинулся в коридор, на пару шагов опередив майора. Тщательно прикрыв за собой дверь, Кацуба отшатнулся от нее, замер в ожидании.

В высоченном прохладном коридоре стояла сыроватая тишина, с улицы не доносилось ни звука, и Мазур посреди этой сумрачной тишины почувствовал себя персонажем ночного кошмара, приснившегося кому-то другому. В голове назойливо крутилась фраза из какого-то фильма: «Мы все погибли здесь, выполняя приказ, мы все погибли здесь…»

— Все, — тихо сказал Кацуба. Лицо у него было мертвое. — Никого. Значит, нам ловушку не готовили, и на том спасибо…

— Пистолет? — шепотом спросил Мазур.

— Нож, определенно. Под левую лопатку. Дельный удар, точный. Не лопух бил… Пошли. В милицию позвонить надо…