Ксапа хулиганка

— Миша — это кто?

— Мишенька, мальчик мой. Посмотри на своего тезку, — Ирочка гладит мамонтенка по голове.

— А может, тебе центнер «Мишки на севере»?

— Можно. Но бумажки будете сами разворачивать. Мишенька не умеет.

— Хорошо. Еще что?

— Сгущенка. С сахаром и без сахара. Много-много. А что еще мамонты едят, я не знаю. Что сами едим, тем и кормить будем.

Михаил еще с ветеринарами говорит, и мы идем к Мудру. А у Мудра все уважаемые люди обсуждают прокладку пути в соседнюю долину. Все согласны, что путь через скалы не помешает. И все хотят слетать посмотреть. Потому что, пока своими глазами не увидишь, трудно говорить.

Медведев остается ночевать у нас. Предлагаю ему место в ваме, но он смеется, что Ксапа с Олежкой точно выспаться не дадут. Он лучше у врачей, вместе с ветеринарами.

Устроив на ночь Михаила, иду к шабашникам. Хочу с Платоном поговорить. А Платон, оказывается, не прилетел. Какие-то дела у него. У геологов остался. Вадим говорит, ненадолго, дня на два-три.

У вечернего костра все получается очень СУМБУРНО. Слишком много новостей для одного дня, и слишком много человек их хотят рассказать. А еще чудиков незнакомых много, им объяснять и переводить надо. Так и не успел с уважаемыми людьми поговорить о проходе во вторую долину. О том, что вторая долина в первую очередь нам нужна, а не Заречным или Степнякам. В нашей долине из кабанов хорошо, если один из двух остался. Свинок мы стараемся не трогать, они приплод дают. Но зимой будет не до ПОЛИТЕСОВ. Стада оленей тоже уменьшились. Только зайцы расплодились. Малышня их из луков бьет, а меньше не становится. Надо со старыми охотниками поговорить.

Утром все только и говорят, что о полете во вторую долину. Даже о мамонтенке меньше говорят. А ведь он учудил. Ирочке пришлось вместе с ним в загоне спать. Ну да, грудничок, хоть и с хоботом. Без мамы остался, теперь Ирочку мамой считает.

Кремень вечером рассказывал, звероловы мамонтиху спать уложили, так, пока они спящего мамонтенка в вертолет грузили, гиены набежали. Хотели мамонтиху съесть. Пришлось им впятером мамонтиху оборонять. Потом еще крупный мамонт, наверно, вожак стада подоспел, мамонтиху охранял. Звероловы говорят, у нас гиены тоже реликтовые, крупные, чуть ли не со льва размером. Охотников не особенно боятся, но светошумовые гранаты в паре с газовой гранатой с «ЧЕРЕМУХОЙ» на них очень хорошо действуют. Гиены же с подветренной стороны зайти пытаются, так что весь едкий дым на них несет.

Так охотники и отгоняли гиен, пока мамонтиха не проснулась. А проснулась, на ноги поднялась, вожак ее к стаду увел.

Спросил у звероловов, что такое ЧЕРЕМУХА, сказали СЛЕЗОГОНКА такая. Очень понятно… Хотел у Ксапы спросить, но забыл. Сегодня вечером спрошу.

— Клык! Ты летишь? — кричит Ксапа из двери вертолета. — Давай быстрее!

Хватаю куртку, копье, охотничий рюкзак, спешу к вертолету. Здесь уже самые уважаемые люди собрались. Мудр, Головач, Кремень, Мудреныш, Седой, Старая, Ворчун и мы с Ксапой. Баламута тоже взяли. Он прошлым летом с Головачем в разведку ходил, места знает. Взяли бы еще охотников, да в машине больше мест нет. А Вадим, Юра, Эдик и незнакомый чудик за нами на авиетке полетят.

Летим над рекой низко и медленно, над самой водой. Пролетаем ущелье. Авиетка нас обгоняет, поднимается выше и садится на утес, что по правому берегу. Она не может долго медленно лететь. Баламут ругается, он здесь ногу сломал, Головач только головой качает. Они по этим скалам пол дня лазали, а на вертолете раз — и уже там.

Ксапа прогоняет Бэмби из кабины, садится в ее кресло, снимает на ВИДЕО. Заставляет Сергея несколько раз над скалами пройти. Сначала над самой водой, потом повыше, потом еще выше. Я так понимаю, выбирает, где тропу проложить. По правому берегу совсем НЕРЕАЛЬНО, крутой склон вдоль всего ущелья. А по левому — можно попробовать. Хорошо, что мы на левом берегу живем.

Пролетаем долину из конца в конец. Сразу видно, она больше и шире нашей. Намного больше! Головач об этом год назад говорил, но тогда нам не интересно было. Какой в этом смысл, если пройти нельзя? Зато теперь всем очень интересно!

Первый раз долину над рекой пролетаем. Потом — над левым берегом, затем — над правым. И, под конец, зигзагом. Садимся на каменистой отмели в середине долины, выходим из машины. В двадцати шагах от нас авиетка садится, из нее веселые, довольные чудики вылезают.

— Мы с воздуха медведя видели, — кричит Вадим. — Вам он очень нужен?

— Да ну его на фиг, — заявляет Ксапа, озабоченно оглядывая кусты. — Надо бы его прогнать или в зоопарк отправить, пока не задрал никого.

— Зачем вам медведь? — спрашивает Мудр.

— Парни хотят установить в управлении чучело медведя с рейкой в лапе и теодолитом на плече.

На Ксапу хохотунчик нападает. Что такое чучело, Фред-надзорщик два дня назад объяснял. Думаю, недолго мишке жить осталось. С другой стороны, если в долине медведь живет, вряд ли мы здесь волков встретим. Не любят они друг друга. Но можем встретить медведицу с медвежатами. О чем я Мудренышу и говорю. Охотники со мной соглашаются. Возвращаемся в машину за копьями. Привыкли, что в нашей долине мы самые сильные, с одним ножом ходить можно. Разбиваемся на три группы по три охотника. В нашей группе — еще Ксапа. И идем обследовать левый берег долины. Мудр, Седой, Сергей и чудик с авиетки остаются охранять машины. Старая и Бэмби — с ними, чтоб не скучно было. Разводят дымный костер, вешают котел над огнем.

— Какая же ты охотница, если копье дома оставила? — подкалывает Ксапу Кремень.

— А на что мне копье, если я его бросить не могу? У меня правая рука еще плохо работает, — отвечает Ксапа. — Меня Клык защитит.

— Волков встретим, за мою спину становись, вперед не лезь, — говорит Кремень. — Мы тебя в обиду не дадим.

Я только усмехаюсь про себя. Копья у Ксапы с собой нет, но зато под мышкой амулет спрятан. Она утром его разбирала, протирала и смазывала. Говорит, не такой убойный, как карабин Фреда-надзорщика, но волка или гиену уложит.

В ста шагах от берега первого зверя встречаем. Зверек непуганый, любопытный, но осторожный. Из-за дерева выглядывает, интересно ему. Ксапа его на ВИДЕО снимает. Говорит, по-русски лисой называется. Есть в нем нечего, но шкурка ценится.

Долго идем, подъем все круче становится. Много непуганого зверя встречаем. Лосей не видим, но они здесь есть. Следы свежие. Олени есть, козы есть. Следы медвежьих когтей на деревьях есть. Большие кошки есть. Не разобрались еще, какие, следы старые, но кошачьи. Едят, видимо, норников. Ксапа их серыми сурками обозвала. Ну, и мы их есть будем! Надо будет десяток норников отловить, в нашей долине поселить. Чтоб не так далеко за ними бегать.

Волков точно нет!

Выходим к горному склону. Вроде бы, и пещеры есть, но мы в этих пещерах жить не будем. Летом здесь камнепады сходят, а зимой — снежные лавины. Рано или поздно кого-нибудь точно убьет. Да и пещеры маленькие, только от дождя укрыться. Но мы теперь умеем из деревьев хызы строить, с жильем проблем не будет.

Усталые, но довольные возвращаемся к машинам. Наш МАРШРУТ самый короткий, первыми приходим. Бэмби угощает нас чаем с бутербродами.

Выходит из леса вторая группа охотников. Тоже довольные. Много зверя видели. Но удобного места для жилья не нашли.

Неожиданно обнаруживаем, что мобилки не работают. До Чубаров больше четырех дневных переходов, у них работают. А здесь всего один переход — не работают. Сергей говорит, гора соту заслоняет. Нужно вторую соту ставить.

Возвращается последняя группа, которую Мудреныш водил. Усталые, но довольные! И пещеру нашли, и ровное поле, где можно вамы ставить. С собой трех коз принесли. Но мы решили здесь их не готовить, до дома потерпеть. Тут лететь совсем недалеко. Перекусываем бутербродами с чаем, обсуждаем планы на завтра. Договариваемся изучить правый берег и осмотреть сверху следующую долину. Вадим предлагает пронумеровать их. Та, в которой живем, Первая. Эта — Вторая. А в которую завтра полетим — Третья.

— А давайте долины на древнем языке назовем! — внезапно предлагает Ксапа. То же самое, Первая, Вторая, Третья, только по латыни. Прима, Секунда, Терция. Слышите, как звучит? Как музыка!

Почему бы и нет? Мы согласились. Теперь живем в Приме. Уже ясно, что из Секунды в Терцию проход свободный хоть по правому берегу, хоть по левому. Нужно только не по ущелью, промытому рекой идти, а повыше по склонам подняться.

Общество гудит. Мы еще не вернулись из разведки, связь не работала, а общество обсуждает, переселяться в Секунду, или нет. Света бушует, что никуда переселяться не станет. Только школу обустроила.

Отдаем женщинам коз, а пока они их свежуют да готовят, рассказываем, что видели.

Медведев, оказывается, никуда не улетел. Пока мы рассказывали, он в школе на светином принтере снимки из космоса печатал. Много снимков! На них — река, на которой мы раньше жили, от стоянки Чубаров — и дальше, вниз по течению. Путь от реки через перевал в Приму. Секунда, в которой мы сегодня были, Терция. А за Терцией, за порогами, горы кончаются, река среди тайги течет. И — вы не поверите, с нашей старой рекой сливается! Но это через много-много дневных переходов.

— Ой, какая прелесть! — восклицает Ксапа. — А во всю стену нашу долину можно?

— Оксана Давидовна, побойся бога! Орбита — девятьсот километров! А оптика, хоть и длиннофокусная, но для наноспутника. Ты же видела наш космодром. С колес запускаем.

Ксапа тем временем снимки прямо к стенке кнопками пришпиливает. Получается, как бы, один большой снимок с неровными краями. Малыши с горящими глазами друг другу объясняют, что это такое, да где мы живем. Я показываю, где мы раньше жили, где Заречные и Чубары живут, и куда мы летали.

Очень скоро новости просачиваются за стены школы, и КЛАСС заполняется охотниками. Я опять показываю, где кто живет. На вертолете, наверно, все уже летали, что такое «вид сверху» объяснять не надо. Света приносит лупу, и охотники хвастаются, что в лупу даже вамы рассмотреть можно. Ксапа оттирает Михаила от ноутбука, увеличивает на экране снимок Секунды и находит на нем маленькую желтую черточку на берегу реки. Утверждает, что это наш вертолет, а снимки сделаны три-четыре часа назад.

— Пять часов назад, — уточняет Михаил. Опять буря восторга. Света распечатывает ФРАГМЕНТ снимка с вертолетом, пришпиливает к стенке и обводит вертолет черным фломастером. Теперь все будут знать, что такое СПУТНИК, и для чего он нужен.

Но тут нас зовут есть. Суп с козьим мясом сварился, Глаша и вдовы накрывают столы в летней столовой. Всем места за столами не хватает. Вадим объясняет, что сегодня есть будем в две смены, а к концу недели зал расширим вдвое! И обтянем стены столовой лавсановой пленкой, чтоб холодным осенним ветром не продувало. Тогда столовая сможет работать до глубокой осени.

Радуются все. Вслух не говорили, но каждый знал, эту зиму переживем, а следующая голодная будет. Или еще осенью куда-то уходить придется, хыз бросать. Теперь никто голода не боится.

Ксапа с Медведевым за крайним столом уединяются. Я рядом сажусь.

— … посмотрел по нашим картам изогипсы. Перепад высот больше пятнадцати метров. Если поставить плотину, поднять уровень в этой долине на два-три метра, можно получить перед турбиной перепад высот в пятнадцать метров. Получаем машинный зал на три турбины. Две в работе, одна в резерве или на профилактике. Не гигант энергетики, но местные нужды энергией обеспечит. А хочешь, я через все три долины автобус пущу? Два рейса в сутки туда-сюда. Один утром, один вечером. Круглогодично. Две машины, два водителя. Одна машина в рейсе, вторая в резерве или ремонте. Водители сами между собой договорятся, как смены делить. Соглашайся!

— Ты что, асфальт сюда вертолетами возить будешь?

— Не наглей. Будет большак, покрытый гравием. Одну камнедробилку привезу. Хоть по частям. А асфальт — только когда дашь мне местную нефть.

— Миша, у тебя крышу снесло. Головокружение от успехов.

— Оксана Давидовна, думаешь, это так сложно — грунтовку проложить? Загибай пальцы. Один бульдозер. Один трелевочный трактор. Один экскаватор. Один подъемный кран. Два самосвала. Один грейдер. Одна камнедробилка. Два автобуса повышенной проходимости. Это много?

— Как ты тяжелую технику сюда доставишь?

— Не путай свои проблемы с моими. Заработает новый портал, протащим сюда вертолеты Ми-26 МТЭ2. Они двадцать тонн поднимут. Мало будет — мои люди уже работают над восстановлением проекта В-12. Он сорок тонн за раз переносит. Мне с тебя одно требуется: чтоб ты убедила Мудра. Остальное я беру на себя.

— Господи! Ну зачем тебе пускать у нас автобус?

— Оксана Давидовна, ты забыла, о чем мы с тобой вчера говорили? Если надзорщики увидят, как охотники на охоту на автобусе ездят, это будет шок и наша победа.

Смотрю, у Ксапы глаза загорелись, словно у малышей. Когда она в прошлый раз так глазами сверкала… Ворчун до сих пор обижается, если вспоминает.

— Миша, — спрашиваю, — если охотники на охоту будут на автобусе ездить, то с охоты домой — тоже на автобусе?

Михаил задумался.

— Мобилки у вас есть. В принципе, ничего не мешает машину вызвать.

— Но Сергей не пускает с добычей в вертолет. Не хочет, чтоб внутри все было кровью измазано. Сегодня, ты сам видел, трех коз веревкой снаружи привязал.

— Клык, ты прав! Нужно предусмотреть на автобусе маленькую грузовую площадку сзади. И гидроподъемник, чтоб самим не корячиться. Спасибо, Клык!

Теперь и у Михаила глаза горят. Что-то будет…

Торопимся. Три хыза закончили, три на следующий год отложили. Надо генераторную рядом с хызом поставить, аккумуляторную перенести к генераторной и расширить. Рядом с генераторной, но не вплотную, топливный склад поставить. А то замучаемся с нижнего склада бочки в генераторную по глубокому снегу катать.

Вентиляцию в дальнюю пещеру проводим. Вентиляция — это две круглые толстые блестящие трубы из прочного металлизированного гофрированного пластика. Они легко гнутся и даже немного растягиваются. Мы тянем их по стенам под самым потолком, чтоб никому не мешали. А кончаются они в самом дальнем конце новой пещеры. Гоша Спец говорит, что по санитарным нормам свежего воздуха хватит на семьсот человек даже при естественной циркуляции. Но там, где трубы заканчиваются, зимой будет холодно. Нужно или обеспечить подогрев воздуха в трубах, или организовать какие-то служебные помещения.

Женщины и малышня возят на тачках землю и щебень в новую пещеру. Пол в ней очень неровный. Нужно сначала засыпать ямы, потом утрамбовать. После этого Евражка, Толик и Жук заливают пол бетоном. Вначале у них не очень ровно получалось, но теперь они ПРОФЕССИОНАЛЫ. Юра говорит, когда закончат, он постелет в два слоя теплый ЛИНОЛЕУМ. Договоренность с Медведевым есть.

А еще нужно обследовать новые долины. Мы уже решили, что левый берег Секунды оставим себе. Правый отдадим Заречным. Их меньше, им зверя хватит. Для нас они снова Заречными станут. А Степнякам отдадим Терцию. Если из тайги нехорошие люди придут, их сначала Степняки встретят. Весь правый берег Старой реки, весь Горелый лес до самого перевала отдадим Чубарам. А по левому пусть Айгуры МИГРИРУЮТ. Мы их предупредим, чтоб на наш не переходили.

Молодые парни уверены, Чубары не утерпят, у них айгурки появятся. А раз у них, значит, и у нас. Только Ксапе об этом не нужно говорить. Иначе все увидим небо в алмазах.

Михаил с Ксапой очередную хохмочку выдумали. Солнечные батареи называется. Рулоны привез, сто квадратных метров. Платон говорит, туфта это. Но раз начальство приказало, надо прыгать. И мы изучаем промышленный альпинизм. Сначала очищаем железными щетками козырек над хызом. Потом мажем его толстым слоем густого клея, ждем, чтоб клей высох, и снова мажем — и раскатываем по клею рулоны солнечных батарей. Юра говорит, словно обои. Красиво получается! Но к следующей осени точно отвалится. Как листва с деревьев. А провода от батарей проводим в аккумуляторную, там для них специальный ящик поставили.

Сергей смотрит, что этот ящик показывает, и говорит, что его машина за полчаса даст энергии больше, чем наша солнечная электростанция за месяц безоблачной погоды. На что Ксапа отвечает, что курочка по зернышку… Год назад у нее и такого не было. Лучину жгли.

Помню я эти опыты с лучиной. Ничего у Ксапы не вышло.

Сегодня первый раз показываем новые земли Заречным и Степнякам Не знаю, кто больше радуется. Наверно, Степняки. Очень им нравится, что между ними и Айгурами будем мы, Чубары и Заречные.

Чубары тоже радуются, что все земли по правому берегу им достанутся. А пока Айгуры далеко, они и на левом берегу будут охотиться.

Ночью Ксапа рассказывает мне, что мы давно уже могли бы Секунду к рукам прибрать. Но осенью у нее все мысли были хызом заняты, а к весне она забыла.

— А скалы? — спрашиваю я.

— А что — скалы? Помнишь, когда стену хыза клали, строительные леса ставили. Надо было подготовить побольше высоких лестниц и строительных лесов. В опасных местах мосты со скалы на скалу перекинуть. И прошли бы во Вторую долину как по асфальту. Главное — не торопиться.

Права ведь Ксапа. Через реку мы догадались мост сделать, ничего в этом трудного нет. А через скалы — не догадались. Но теперь уже не важно. Скоро подрывники прилетят, скалы в щебенку превратятся.

Утром мы смотрим на Ирочку и смеемся. Она ходит под ручку с мамонтенком. То есть, мамонтенок хоботом ее за локоть держит, не отпускает. Куда она, туда и он. Если из виду теряет, плакать начинает. Мы им большой ШАТЕР поставили. Шатер вроде вама или палатки, только без пола. А в шатре — палатку для Ирочки с Эдиком и палатку без пола для мамонтенка. Как только Эдик проложил провода и в обоих палатках поставил нагреватели воздуха, мамонтенок сразу полюбил свою палатку.

К обеду прилетает Медведев. Привозит много овощей для мамонтенка и двух журналистов. Журналисты носят на лицах белые маски, только лоб и глаза видны. Медведев говорит, они с другого материка прилетели, карантин не прошли. Поэтому трогать животных им запрещено, и за руку с ними лучше не здороваться. Мне по секрету говорит, что туфта это. За неделю их столько раз мыли, кололи и ультрафиолетом облучали, что парни незаразные. А строгости — чтоб журналисты толпами не лезли.

Один из журналистов снимает на видео все, что видит. Второй не выпускает из рук микрофон. Он у них главный. По русски оба говорят плохо. Михаил и Света переводят. Света еще ругает нас, что ей урок сорвали. Журналисты тут же просят показать им школу. Ведем в первый деревянный хыз. Но школа их не удивляет. Зато поразил снимок из космоса, который Ксапа на стенке из маленьких собрала. Спросили, что это. Света перевела вопрос малышне. Все разом загалдели, указывая пальцами в потолок. Пришлось Свете их утихомиривать. Поручает маленькой девчушке объяснить. Та рассказывает, что высоко-высоко над нами летает спутник и все видит. А когда охотники полетели в долину, куда река течет, спутник смотрел за ними.

— Это правда? — спрашивает один из журналистов. Медведев стучит пальцем по снимку с вертолетом и говорит, что следил за ходом операции в реальном времени.

— Что это была за операция, и чем она вызвана? — интересуется тот журналист, что с микрофоном.

— Клык, сможешь рассказать? — спрашивает Медведев. И знак делает, чтоб я не отказывался. Откуда наши с Ксапой знаки знает? Ну, раз знак показал, просьбу выполню.

— Вы знакомы с ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОБСТАНОВКОЙ в РЕГИОНЕ? — ксапиными словами говорю, чтоб журналистам понятнее было. Но Света все равно переводит:

— … политикал ситуэйшен ин риджин? — Оба дружно мотают головами.

— Тогда начну с ГЕОГРАФИИ, — указываю на снимки. — Наше общество состоит из трех НАРОДНОСТЕЙ. Каждая НАРОДНОСТЬ говорит на своем языке. Это неудобно, но, как у вас говорят, ВРЕМЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ. Уважаемые люди говорят, скоро языки сольются. Мы ПРОЖИВАЕМ здесь и здесь — указываю на Приму и стоянку Заречных. Не хочу чужакам точное место показывать, незачем им его знать. Поэтому всей ладонью по снимку провожу. — Степняки живут здесь, а Чубары — здесь.

Медведев задумчивый вид принимает, только кивает слегка, когда я ладонью целые леса накрываю.

— А вот здесь — хлопаю рукой по стенке слева от снимка, — живут дикие племена Айгуров. Много племен.

На секунду задумываюсь, как объяснить журналистам, из-за чего у нас с Айгурами проблемы.

— Вы знаете, что такое ЛЕДНИКОВЫЙ ПЕРИОД?

Оба чудика дружно кивают.

— Тогда вам проще объяснить. Ледники движутся. И дикие племена тоже движутся из-за ледников. Вот отсюда, — хлопнул ладонью по стенке слева от снимка, — сюда! — хлопнул справа. — Айгуры создают нам ПРОБЛЕМЫ. Но нам ПРОБЛЕМЫ не нужны. Вы понимаете?

— …Ю андестенд? — переводит Света. Дожидаюсь, когда оба журналиста кивнут.

— Мы хотим уйти с пути диких племен. Отсюда и отсюда уйдем сюда и сюда, — хлопаю ладонью по снимку. — Отдадим им левый берег реки, пусть МИГРИРУЮТ. Но на правый не пустим.

— Как вы будете не пускать айгуров на правый берег? Будете воевать с ними? — спрашивает журналист с микрофоном.

— Зачем воевать? у них девушки красивые, — говорю я. Наверно, зря о девушках сказал.

— Амазонки? — удивляется журналист.

— Нет, просто молодые, красивые, скромные, работящие девушки. Могу с одной познакомить, она у нас живет.

— Это была местная шутка, — очень вовремя вставляет Медведев. — Сильные мужчины не воюют с красивыми девушками.

— А, юмор! Ай'эм сорри! Проблема перевода… Но все же, что вы будете делать с айгурами?

— Миша, отведем их к звероловам, покажем летающий шприц? — предлагаю я. Медведев подхватывает идею и объясняет журналистам, что мы хотим усыплять айгуров как звероловы диких животных и перевозить сонных вертолетами на новое место.

— Если они человеческих слов не понимают, будем обращаться с ними как с оленями, — говорю я. — Сейчас мы пойдем в загон, и вы увидите реликтовых оленей. У вас таких больше нет. Но скоро будут. Мы наловим и передадим вам.

Идем в загон. Олени ведут себя как-то недружелюбно. Самка беспокоится, а самец хочет нас отогнать подальше. Принимает угрожающие позы, словно напасть хочет. Достаю мобилку и вызываю ветеринаров.

— Лена, у вас начинаются роды. Ты просила позвать, когда начнутся.

— Спасибо, Клык!

Вскоре прибегают ветеринары и выгоняют нас из загона. Журналисты достают из сумки камеры, которые надеваются на лоб, и просят ветеринаров все заснять. Медведев недоволен. Теперь журналисты не улетят до конца родов. Просит меня занять их чем-то. Признаться, мне журналисты тоже надоели. Неприятные вопросы задают. Надо над каждым словом думать, чтоб лишнего не сказать. Может, Ксапе их передать?

Веду к своему ваму. У входа Жамах расхаживает, по мобилке с кем-то говорит. Представляю ее журналистам, завожу в вам… Етишкин кот! На шкурах в ряд разложены шесть грудничков! Лава, Туна и Фархай с ними возятся.

— Быстро вон! Гоу аут! — командует Медведев журналистам, как только видит это. И уже на улице говорит мне:

— Клык, зачем ты их в ясли привел? Они же заразные!

— Мы просим прощения, — говорит тот, что с микрофоном. — Это все ваши дети?

— Это ясли, — говорит Медведев.

— Мой малыш второй справа. Трое малышей — Лавы с Туной, а двое — не знаю, чьи. Жамах, ты Ксапу не видела?

Жамах берет меня за локоть и отводит в сторону.

— Ксапа от них прячется, — кивает на журналистов. — Стесняется полосок на щеках.

— У всех же полоски!

— Я ей так и говорю. А она прятаться убежала.

Раз не удалось свалить гостей на Ксапу, говорю Мише, что запускаю «стандартную гостевую программу». Веду к хызу, попутно указываю на солнечные батареи. Пока идем, Михаил объясняет, что в пещерном доме мы живем зимой, а летом — в вамах, на природе. Входим в хыз. Я сразу включаю свет. В новой пещере гудит бетономешалка. Плохо это, все впечатление испортила. Но журналисты заинтересовались. Со всех сторон засняли Жука, Толика и Евражку. Евражка кричит, чтоб на свежий бетон не наступали. И указывает, где можно ходить, а где нельзя.

— Готовим хыз к зиме, — объясняю я, — осень уже, листья пожелтели, скоро сюда переселимся, а тут, под ногами пол неровный. Надо торопиться.

— Расскажи про теплый линолеум, — подсказывает Медведев, а Света переводит. Оба журналиста удивленно поворачиваются ко мне.

— Зачем я буду говорить о том, чего нет? Когда сделаем — покажу. А пока нечего показывать, — солидно так говорю, потому что не знаю, что это такое — теплый линолеум.

Журналист, который с видеокамерой, снимает ярко освещенный потолок, колонны, которые растут из него до пола и трубы вентиляции.

— Раньше здесь медведь жил, — рассказываю я. — Но это было давно. За много лет до нас.

— Это единственный хыз у вас? — спрашивает журналист.

— Нет, есть еще три. — Хотел сказать, что мы их уже видели, но прикусываю язык. Незачем им знать, сколько охотников в нашем обществе. Я же правду сказал. А если кто-то не так понял, я не виноват. — Хотите посмотреть петроглифы? Здесь недалеко, чуть выше по склону.

Еще бы журналисты не хотели! Все ученые, что к нам прилетали, всегда хотели увидеть петроглифы. Отвожу их к скале с козырьком, показываю рисунки. Тот, что с видеокамерой, опускается на колени, чтоб удобнее было заснять во всех деталях. Медведев и Света уже лица руками прикрывают, улыбки прячут.

Когда снят последний рисунок, сохраняя серьезное выражение лица, я гордо произношу в микрофон:

— Эти рисунки нарисовали наши дети. Если я их попрошу, они нарисуют и вас тоже. Место слева еще есть.

— О, май гот! — восклицает тот, что с микрофоном и хватается за голову. Медведев не выдерживает и взрывается смехом. Света садится на упавшую сосну и смеется до слез. Эта шутка всегда хорошо действует, нужно только до самого последнего момента хранить серьезное выражение лица.

Спускаемся к столовой и перекусываем. Пока едим, Старая приносит новость, олениха разродилась, у нее здоровая, сильная девочка. И уже имя есть — Ириска. У мамы с папой имен нет, а у малышки — есть. Ветеринары возвращают журналистам камеры, и те, наконец-то, улетают.

— Клык, ты молодец! Ты даже не представляешь, какой ты молодец! — радуется Медведев. — Твоя политинформация — это толстый гвоздь в крышку гроба надзорщикам! Осиновый кол им в грудь и жупел в печень!

Откуда-то появляется Ксапа.

— Оксана Давидовна, где ты пропадала? Такой цирк пропустила! — ликует Медведев. — Клык читал политинформацию журналюгам, представляешь? «Вы знакомы с политической ситуацией в регионе?» «Что такое ледниковый период знаете? Великолепно, значит, объяснять не нужно!» А это: «Нам не нужны проблемы с дикими племенами!»

— Так и сказал? — Ксапа недоверчиво косится на меня.

— Мамой клянусь! — убеждает ее Медведев. — Хоть у Светы спроси, она синхронный перевод вела.

— Миша, твои люди все кругляши нашли? — спрашиваю я, чтоб перевести разговор с себя на другое.

— Нет, блин! Тот самый, который фортель выкинул, так и не разыскали.

— Миш, что ты с ними теперь делать будешь? — интересуется Ксапа.

— Я — ничего. А ребята с космодрома собираются из реально летавших ступеней собрать памятник в честь первого запуска. Первую ступень и три ускорителя вы разыскали. Четвертый, со стенда, я вам показывал. Парни сейчас выправляют вмятины и заливают изнутри ускорители монтажной пеной. Насчет второй ступени я договорился с ракетчиками. Вместо третьей РКК «Энергия» даст габаритно-весовой макет с обтекателем. Так что через месяц памятник будет в сборе.

— Миша, скажи честно, зачем ты притащил сюда этих журналюг?

— Я их притащил сюда потому что на меня ООН давит, в Думе руки выкручивают. Пятая колонна, блин. Не зря царь Думы разгонял! Но знаете, чем больше я думаю о том, что здесь произошло… У ситуации огромный потенциал, его надо с толком реализовать.

Михаил застыл, устремив взгляд куда-то вдаль, за наши спины. Я оглянулся на всякий случай, ничего удивительного не происходит, обычная жизнь идет. А Михаил очнулся, вытащил из кармана мобилку, набрал номер.

— Семен Егорыч, скоро репортеры вернутся, задержи их любым путем до моего прилета… Ну да! Дай им посмотреть запись старта первого спутника, свози на космодром, разреши снять стройку… Мало ли что я раньше запрещал, теперь разрешаю. Делай что хочешь, пообещай видео первого контакта, но задержи, понятно? Ну и ладушки.

— Миша, ты что задумал? — настороженно спрашивает Ксапа.

— Когда они смонтируют фильм, мы его по всем мировым каналам… Даже не так! Я дам им массу материала для полнометражного фильма. Начиная с первого пробоя пространства, до настоящего времени. Они клюнут! Тут такие бабки светят, они точно клюнут! Назовем «Русская планета». Игровых эпизодов добавим, как степняки тебя, Оксана ранили. Как бы документальная съемка с бортовых регистраторов. Мы еще кучу Оскаров возьмем!

— Ты лучше сними, как Жамах рожать возили.

— И это снимем. И старт Тополя, и как вы ступень назад везете. Это тоже войдет в фильм! Мы развернем общественное мнение на сто восемьдесят! Понимаешь, Оксана, если сегодня мир считает, что вся планета заселена дикарями, то завтра все будут думать, что да, где-то на планете еще живут дикие племена. И это — непорядок! Нужно скорее приобщить их к цивилизации.

— Думаешь, мир поверит?

— Поверит, Оксана, обязательно поверит! Если б мы пустили на экраны этот фильм, это была бы пропаганда. Но своим они поверят. Добавим деталь. У нас на экраны фильм выйдет на месяц позднее. И об этом тоже раструбим по всему миру.

— Ты еще пусти плюшку, что они выкрали кадры кинохроники из спецхрана.

— Не поверят. А в то, что кинохроника предоставлена по требованию ООН, поверят. Потому что многочисленные требования ООН мы организуем.

— Миша, ты страшный человек. Кукловод. Я тебя боюсь.

— Оксана, мы же в одной команде.

Пока я рассказывал журналистам о жизни общества, учил бросать копье и показывал детские рисунки, звероловы отловили два десятка норников и выпустили в нашей долине. Спасибо им за это. Я теперь очень уважаю летающий шприц. Он может и маленького сурка усыпить, и оленя, и огромного мамонта. А по виду — не подумаешь.

Главное событие случилось вечером. На авиетке прилетели два подрывника. Поговорили с геологами, посадили Платона в машину и полетели осматривать фронт работ. Чем-то они чубаров напоминают. Суровые, немногословные. Друг друга с полувзгляда понимают.

Когда стемнело, и все разошлись по вамам, мы с Ксапой, Жамах и Фархай обсудили происшедшее за день. Фархай, оказывается, совсем не против, если наши охотники будут захватывать девушек из их племен. Только охотник должен сначала договориться с самой девушкой. Может, у нее уже парень есть. Потом заговорили об автобусе. Ксапа сказала, что это было бы здорово! Автобус по настоящему сплотит наши общества в одно. Сто километров в один конец, два рейса туда-обратно в день — это получается четыреста километров. Восемь часов за рулем, если на скорости пятьдесят километров — вполне реально. Но вот через перевал к Чубарам Медведев дорогу проложить и не сможет, и не захочет. Очень дорого и очень опасно. Гололед на горном серпантине — это смерть всему! А гололед там обязательно будет осенью, зимой и весной.

Думал, Ксапа с Медведевым помирились, обрадовался. Оказалось, нет.

— Ты пойми, Клык, у нас у каждого свои интересы, — внушает мне Ксапа. — У надзорщиков — свои, у Медведева — свои, у нас — свои. Эти интересы ничуть не изменились. Просто жизнь складывается так, что иногда нам по пути с Медведевым, а иногда — с надзорщиками. Но Медведев по-прежнему всеми силами лезет в наш мир, а надзорщики всеми силами его сдерживают.

— А мы?

— А мы ЛАВИРУЕМ между этими двумя могучими силами. Для нас было бы идеально, если б Медведев открыл путь еще в один мир именно из нашего. Только чтоб в этом мире людей не было. Тогда на быстрое освоение двух миров у Медведева сил не хватит, и все пойдет неторопливо и естественно.

— М что мы для этого должны делать?

— Обеспечить Медведеву выход к могучей реке. Чтоб он смог на ней поставить гидроэлектростанцию, гигант энергетики. Можно, конечно, поставить атомную электростанцию, но очень от атомных пакостей много.

— А где мы возьмем могучую реку?

— Есть такая река за водоразделом. До нее от нас всего двести пятьдесят километров. А от Терции — и двухсот не будет. Но до того места, где можно ГЭС поставить, наберется четыреста — четыреста пятьдесят километров. И никто не знает, живут там люди, или нет.

— Откуда ты знаешь о реке? Ты там бывала? — спрашивает Жамах.

— Там река в нашем мире. А наш мир очень похож на ваш. Только в нашем везде люди живут, в вашем людей еще очень мало.

— Почему Медведев не слетает туда и не сделает там эту… — спрашивает Жамах.

— Надзорщики… Они запрещают Медведеву вступать в контакты с аборигенами. И, тем более, строить ГЭС.

— Но мы — аборигены, почему с нами можно? — интересуюсь я.

— Ты разрешил, Жамах разрешила, Бэмби разрешила.

— Бэмби же сопля совсем, — фыркает Жамах.

— Ну и что? Она местная, ей можно. Она нас пригласила, уважаемые люди ее общества не возразили, нас не прогнали. Я Клыку уже объясняла, Медведев ничего не может делать на нашей земле без нашего разрешения. Но если мы разрешим, надзорщики отдыхают. Их слово больше веса не имеет. Думаешь, зачем Медведев позвал Клыка разыскивать обломки «Тополя»? Клык местный, ему ВЕЗДЕ летать можно! Ничего с надзорщиками согласовывать не нужно. Поэтому Медведев и направил нашу машину в самый дальний поиск.

Жамах надолго задумывается.

— Мы слетаем на могучую реку, познакомимся с людьми, которые там живут, подарим им ножи, топоры, пилы, — говорю я. — И скажем, что хотим весной меняться с ними девками. Скажем, что их земли нам не нужны, у нас своих много. А девки нужны. От чужих девок сильные дети рождаются. Они согласятся. А когда среди них будет много наших девок, познакомим их с Медведевым и чудиками.

— Когда мы познакомим их с Медведевым, он от нас не отвернется? — спрашивает Жамах.

— Наоборот, еще больше зауважает, — утверждает Ксапа. Но не радуется. Костяшки пальцев кусает.

— Что не так? — спрашиваю я.

— Чтобы сделать гидроэлектростанцию, нужно построить на реке плотину. Ну, запруду такую сделать, — поясняет Ксапа для Фархай. — Вода поднимется на много-много метров и затопит много-много хороших земель. Получается, мы за ножи да топоры отберем у людей землю, на которой они живут.

— Мы поможем им переселиться на другие земли.

— Клык, помнишь, как я рассказывала зимой про колонизацию Америки. Жили себе спокойно индейцы, потом пришли бледнолицые. И стали скупать у индейцев землю за стеклянные бусы и карманные зеркальца. Как бы здесь то же самое не получилось.

В ваме наступает тишина. Даже Олежек хныкать перестал.

— Ксапа, а та плотина, которую Медведев хочет на нашей реке поставить, она нашу долину не затопит? — встревоженно спрашивает Жамах.

— Нет, что ты. Она маленькая. Река ущелье с порогами затопит. А в долине вода поднимется всего метра на два-три. Там, где брод, берега подтопит. Напротив нашей стоянки где-то на метр поднимется. А у моста все как сейчас останется. Ну, может, течение не такое бурное будет.

Выбрав момент, я рассказываю Мудру, зачем Медведев звал нас кругляши разыскивать. Сначала — как это Ксапа объяснила. Потом — как он мне сказал.

— Это хорошо, — говорит Мудр, подумав.

— Что хорошо?

— Михаил уважает законы своего общества, и уважает нас.

— Но он же мне неправду сказал!

— Разве? А мне показалось, он сказал тебе правду, но не всю. Часть правды. А вторую сказала тебе Ксапа.

— Тогда где уважение?

— Разве вы с пустыми руками вернулись, — смеется Мудр. Все в новых одежках, у каждого целый мешок полезных вещей, зажигалка у каждого. Скоро забудем, как костер с искры разводить. Фархай с вами не летала, и то новую доху получит. Да какую! С большими карманами. У меня такой хорошей дохи нет.

— Все, кто кругляши искал, такие одежки получили, — возражаю я. — И котлы для еды нам всем одинаковые раздали, и огонь без дров вместо костра.

— Выходит, своих людей Михаил тоже уважает, — откровенно веселится Мудр.

— Но почему мне всю правду не сказал? — Вроде, я взрослый охотник, а от обиды плакать захотелось.

— Поставь себя на его место, — серьезно говорит Мудр. — Ты — большой вождь, сотни людей тебе в рот смотрят, твои слова ловят. А тут какие-то другие вожди запрещают тебе на зайцев охотиться. Не то, чтобы совсем запрещают, но ты должен у них каждый раз разрешение спрашивать. Разве тебе не будет обидно?

— Очень обидно будет, — подумав, говорю я.

— Захочешь ты друзьям рассказывать, что на каждого зайца обязан разрешение спрашиваешь?

— Совсем не захочу.

— Вот и Медведев не хочет говорить, что ему из круга без разрешения выходить нельзя. А круг — всего один дневной переход от портала. Мы бы и не знали о круге, да Ксапа нам законы чудиков разъяснила.

Не первый раз замечаю, Ксапа и Мудр об одних и тех же вещах говорят, а результаты у них получаются разные. Ксапа ругает Медведева, а Мудр оправдывает.

— Подожди, Мудр, но там, куда мы за кругляшами летали, там же не наша земля. Наша — здесь! У нас на ту землю тоже прав нет.

— А чья? — опять веселится Мудр.

— Наверно, тех, кто там живет…

— Сам говорил, никого там нет.

— Тогда не знаю.

— Кто первый ногу поставил, того и земля! — заявляет Мудр. — Но не чудиков. Они из другого мира, у них за кругом земли нет!

А я припоминаю, что когда мы выходили из вертолета, геологи кого-то из наших вперед пропускали. Или Жамах, или Евражку, или Бэмби. Вот оно как получается, кто первый ногу поставит. Ну да, мы пришли в долину, и она нашей стала. Сам мог бы догадаться.

Рассказываю, как Ксапа придумала нашу ЦИВИЛИЗАЦИЮ спасти. Надо, чтоб чудики из нашего мира пробили дыру еще в один, и портал поставили. Тогда им будет не до нашего мира. Но для этого чудики должны поставить плотину на могучей реке.

— Я же говорил, твоя девочка что-нибудь придумает, — улыбается Мудр.

— Я хочу попросить Сергея слетать к могучей реке и посмотреть, кто там живет.

— Хорошее дело, — говорит Мудр. — Но один не летай. Возьми охотников и Фреда-надзорщика.

— А его-то зачем?

— Пусть знает, что мы его уважаем, — говорит Мудр, а сам опять улыбается.

— Мудр, ты как Медведев стал. Только половину правды говоришь.

Вот и ты, Клык, мудрым становишься. Припомни, недавно кто-то мне рассказывал, как Фред со ста шагов лося убил. Лось могучий зверь, его не так-то просто убить.

Я же и рассказывал. Но Ксапа сказала, что Медведев очень ругал надзорщиков за этот случай.

Приглашаю в свой вам Мудреныша, Кремня и Фантазера и говорю, что хочу слетать на поиски могучей реки. Охотники удивляются, но посмотреть новые места все хотят.

— Мальчики, я с вами! — заявляет Ксапа. Жамах ничего не говорит, только вещи в рюкзак укладывает.

— Кого еще возьмем? — спрашивает Мудреныш.

— Мудр советует Фреда пригласить.

Услышав, что я советовался с Мудром, о том, нужна ли нам могучая река, больше не спорим. Думаем, кого еще пригласить. Платон, Вадим и Евражка вместе с подрывниками с утра берут теодолиты, рейки и улетают скалы и горы измерять. Я, почему-то, думал, они сразу начнут скалы в щебенку крошить. А они в первый день нашим экскаватором заинтересовались. Но сказали, маленький и слабенький. Им нужен со стрелой не меньше шестнадцати метров, чтоб оползнем не накрыло. Платон засмеялся и повел их в ДИСПЕТЧЕРСКУЮ по видео говорить с Медведевым.

— Вы меня без ножа режете, — закричал Медведев. — Такой экскаватор семьдесят тонн весит. Как я его вам доставлю? На десять кусков разрежу?

Долго спорили, сошлись на стреле в десять метров, объеме ковша в один куб и весе машины двадцать пять тонн. Эту машину нужно разобрать на части по пять тонн, иначе вертолетом не поднять. А еще к ней нужен подъемный кран и бригада сборщиков. Собирать машину будут не в нашей долине, а в Секунде. Там, сразу после порогов, хорошее место есть. Просто готовая вертолетная площадка, большая и ровная. Платон говорит, это очень удачно, не так сильно зверей напугаем.

В общем, из геологов завтра только Юра не очень занят. И он сразу согласился с нами лететь. Но сказал, что обязательно нужно взять МЕДИЦИНУ. Медицина — это Эдик. Я пересчитал, сколько народа набралось. Получилось девять ПАССАЖИРОВ. Можно еще кого-то взять, но лучше захватить побольше продуктов. Всей толпой идем уговаривать Сергея.

— Куда летим, — спрашивает Сергей. Я выхожу из палатки и указываю направление рукой. Мне Ксапа вчера показывала, я запомнил. Сергей встает за моей спиной и засекает по компасу. Возвращаемся в палатку, он достает карту и проводит на ней линию.

— Меньше часа лететь, — говорю я. — Там увидим большую реку, долетим до нее и полетим вниз по течению. Еще около часа надо лететь. На берегах реки несколько раз сядем, все осмотрим и назад полетим.

— Есть тут река, — говорит Сергей, глядя на карту. Опять на меня чудики смотрят так, будто в первый раз увидели. Ксапа хихикает и весело глазами сверкает.

— Послушай, над нами спутник летает. Может, тебе хватит снимков из космоса?

— Снимки из космоса — это очень хорошо. Но на них людей не видно, зверя не видно, — говорю я. — Чтоб людей увидеть, нужно низко лететь.

Охотники со мной соглашаются, важно кивают. Договариваемся, что вылетаем завтра утром, если погода не испортится. Сергей включает ноутбук Вадима, связывается с Медведевым, докладывает, что завтра будет В УДАЛЕНКЕ и спрашивает, где лежат снимки из космоса. Говорит нам, что заявка принята, он готовит маршрут, и не надо его отвлекать. Мы выходим, но Ксапа остается. Утверждает, что принтер один, под замком, и без нее Света никого к принтеру не подпустит. Оттирает Сергея от ноутбука и весело переругивается с Медведевым.

— Клык, откуда ты знаешь, что там река? — спрашивает Юра.

— Все знают, — пожимаю я плечами, чтоб не выдавать Ксапу, — а разве в вашем мире там реки нет?

— Есть у нас река, — смущается Юра.

— Широкая, могучая река, которая впадает в большую соленую воду, — продолжаю я. — Но там, куда мы полетим, река еще не очень широкая. И там есть могучая река, — показываю на закат солнца. — Но я не знаю, живут ли там люди.

Только Юра хотел рассказать, где и сколько людей у них живет, прилетают два зеленых вертолета. Один — заправщик, мы его хорошо знаем. А под вторым на длинной веревке свисает непонятная, даже на вид тяжелая железяка. Вертолет сначала снижается, чтоб железяка легла на землю, потом подает чуть назад — и сам садится. Из кабины вылезает довольный пилот.

— Получите, распишитесь! — весело кричит он.

— Что это? — удивляется Юра.

— Левая гусеница от экскаватора. Правую завтра подвезу.

— Так это не сюда, а по реке вниз по течению, за ущельем. Сейчас проводника вызову, — объясняет Юра и тянет из кармана мобилку. Вскоре на авиетке прилетает Вадим, о чем-то коротко беседует с пилотом, и обе машины улетают. А мы разгружаем заправщик. Я подгоняю экскаватор, и в его переднем ковше мы перевозим за несколько рейсов все бочки на склад. Хорошая машина — экскаватор!

— Что-то случилось, — говорит Мудреныш, заметив, как Ксапа бежит из вама Мудра в наш вам. Бросаем дрова, которые несли на кухню и спешим за ней.

В ваме Ксапа, Жамах и Фархай. Мобилка у Фархай, и она оживленно с кем-то беседует на языке айгуров. Ксапа делает нам знак, чтоб не шумели, а потом берет за руки и вытаскивает из вама.

— Охотники степняков встретили охотников айгуров, — выпаливает она. — наших четверо, айгуров вдвое больше. Хорошо, мы с Сухоруким эту ситуацию проработали. Степняки заучили несколько фраз на языке айгуров, и вежливо поздоровались. Угрожать оружием никто не стал, но общего языка не нашли. Тогда кто-то из степняков догадался позвонить Сухорукому, а он — мне. Теперь Фархай работает переводчиком. Она узнала охотников, и они ее узнали. Айгуры думают, она умерла, а ее дух живет в мобилке.

— Сейчас она говорит, чтоб не обижали степняков, — подключаюсь к переводу я. — Степнячка Бэмби ее лучшая подруга. У нее сто подруг среди степнячек. Если кто-то обидит степняков, она прилетит, по голове настучит и то, что между ног растет, оторвет.

— Ну, это жестоко… — замечает Мудреныш.

Переговоры, между тем, продолжаются. Фархай язык степняков знает плохо, но голос у нее веселый, и ясно, что никто никого убивать не собирается. Успокоившись, мы идем ужинать. Тетя Глаша обещала приготовить что-то новенькое и вкусненькое. В прошлый раз была мамалыга. Мудру понравилась, а нам с Ксапой — нет.

Натка с Бэмби кидают монетку, кто сегодня полетит с Сергеем.

— Так нечестно, — обижается Натка. — Ты третий раз подряд летишь.

Серь'ожа, может, возьмем Нату? — заступается за подругу Бэмби. Сергей вопросительно смотрит на меня, я — на Мудреныша, Фантазера и Кремня.

— Почему бы не взять, если одно место пустое, — басит Кремень. Девки Сергея радостно визжат и обнимаются. Рассаживаемся по сиденьям. Ксапа садится сразу за кабиной. На коленях у нее стопка снимков из космоса с нашим маршрутом.

Обычно лететь на вертолете скучно. Но в этот раз мы летим на разведку, поэтому внимательно смотрим в окна. Да и маршрут намного интереснее, чем к порталу. Потому что под нами сопки, заросшие лесом, а не голые камни.

Река, что открылась под нами, шире и полноводнее, чем наша. Но могучей я бы ее не назвал. Назвал бы коварной и опасной. Она быстра, в ней очень много камней и порогов. А берега круты и обрывисты. Сергей долго ищет, куда можно посадить машину. В конце концов сажает ее на каменистую отмель. Воды здесь где по щиколотку, а где по колено, но другого места просто нет.

Первыми выходят Фантазер и Кремень. А Эдик опять пропускает вперед Жамах. Раньше не обратил бы внимания, а теперь запоминаю, кто первый ставит ногу на новую землю.

Кремень находит тропу, ведущую к водопою, мы спугиваем семейство кабанов и поднимаемся по тропе на береговой обрыв. Кабаны непуганые, просто отходят на два десятка шагов и смотрят на нас. Нападать не будут. Хоть они и с придурью, но мы крупнее, нас больше, и нам нет до них дела. Идем мимо по своим делам.

Один берег осмотрели, нет здесь людей. Зверь непуганый, тропинки зверем пробиты. Человеческих следов нет. На второй берег не смогли перебраться, река глубокая и сильная. Но даже отсюда видно, нежилые там берега. Дров много. Там, где люди живут, там хороших дров мало. Люди огонь жгут, для него дрова нужны. Здесь никто дрова не собирал, никто кострищ не оставил.

Садимся в вертолет, летим вниз по течению. Ксапа говорит, за штурмана будет, и опять выгоняет Бэмби с ее места. Перебирает стопку снимков, показывает что-то Сергею. Сергей подлетает то к правому, то к левому берегу, Ксапа и Юра внимательно на скалы смотрят, друг другу на что-то рукой указывают, непонятные слова говорят. Ксапа на видео снимает, и при этом непрерывно бормочет непонятные слова. Пару раз находим места, где можно сесть, садимся и осматриваем берега. Нет здесь людей. Если и были, то давно очень.

Река вбирает в себя ручьи и речки, становится сильнее и шире. Пролетаем место, где две высокие горы с каменистыми склонами сжимают реку с обеих сторон. Вроде как у нас между Примой и Секундой, только и река не в пример сильнее, и горы выше. Ксапа радуется, значит, это то самое место, куда летели.

Сергей находит место и сажает машину. Снова на каменистой косе. Первым опять выходит Кремень. А за ним все остальные. Даже Сергей со своими девками. Но они далеко от машины не отходят. Бэмби выбирает место для костра, будет обед готовить. Натка визжит, хватает длинную палку, подцепляет ей змею и забрасывает в реку.

— За что ты ее так? — улыбается Кремень.

— А чего она на меня смотрит?

— Ишь какая! А если я на тебя посмотрю, меня тоже палкой? — смеется Юра.

— Не, тебя сразу в реку.

Мы смеемся и поднимаемся на крутой берег. С воздуха чуть ниже по течению видели удобное для стоянки место. Но Сергей не смог там сесть, деревья мешали. Быстрым охотничьим шагом двигаемся туда.

— Первый сюрприз, — садится на корточки Юра над старым кострищем. И произносит ругательные слова.

— Но ведь старое кострище, ему года три-четыре, — огорченно лепечет Ксапа. Я давно понял, чудикам хочется, чтоб на берегах могучей реки не было людей. Тогда проблем с надзорщиками меньше.

Расходимся в стороны и внимательно изучаем поляну. Вскоре находим места, где стояли вамы. Их просто искать. Смотрю, где бы сам поставил вам, и вот оно! Общество здесь жило небольшое. Человек сорок-пятьдесят, если детей не считать.

— Теперь надо местных искать, — огорченно произносит Юра.

— А чего их искать? Захотят — отзовутся, — замечает Кремень. И громко кричит: — Эй! Есть здесь охотники? Дайте знать!

Мы долго прислушиваемся.

— Жамах, покричи ты. Может, меня боятся, — говорит Кремень. И Жамах тоже кричит. На своем языке, на нашем и даже по степняцки. Когда кричит по степняцки, отзывается Бэмби. Голос у нее звонкий, далеко слышно.

— Жамах! Давай, я из машины покричу! Будет очень далеко слышно!

Ксапа достает рацию, выдвигает блестящий прутик антенны.

— Серый, скажи Бэмби, что из машины кричать не надо. Если кто и отзовется, мы не услышим. Конец связи.

Еще раз осматриваем поляну и местность вокруг. Фантазер находит старое копье со сломанным наконечником, Фред-надзорщик — битую глиняную посуду. Я — кучку старой, полностью сгнившей одежды. Кремень находит интересное жилище. Вроде хыза, только попроще. К скале прислонили много-много очищенных от веток стволов деревьев. Щели тонкими ветвями забили, местами глиной замазали, сверху старыми шкурами накрыли. И жердями прижали. Получилась как бы длинная пещера. А что, в такой самый жуткий мороз можно пережить, если внутри огонь поддерживать. Но наш хыз лучше. Мне так кажется, этот хыз в спешке строили, потом годами доделывали.

— Четыре года назад здесь жили люди. Долго жили, лет пять. Потом ушли, — делает вывод Мудреныш, и все с ним соглашаются.

— Клык, как ты думаешь, почему они ушли? — теребит меня Ксапа.

— Наверно, хорошую пещеру нашли. Я в таком хызе больше одной зимы жить бы не стал.

— Ушли на три-четыре дневных перехода, — говорит Мудреныш.

— Как ты узнал? — тут же спрашивает Ксапа.

— Не стали бы они годами в такой дыре жить, если б поблизости хорошая пещера была. А раз пещеру годами подыскивали, значит, она далеко. Была бы близко, в первый же год нашли б.

— Элементарно, Ватсон, — добавляет Юра. И мы смеемся. Ксапа часто упоминала зимой этого Ватсона. По-моему, он был жуткий ТОРМОЗ.

В сложных чувствах возвращаемся к вертолету. Фред хотел подстрелить кого-нибудь на продукты, но Мудреныш и Юра в один голос запрещают. Правильно делают. Хоть никто здесь не живет, но это не наша земля. Мы в Горелом лесу тоже не живем, но он наш. Если Чубары там охотятся, то с нашего разрешения.

Пока мы ходили в разведку, Ната с Бэмби сварили в большом котле суп из картошки и полукопченой колбасы. Еще Сергей высыпал в котел несколько пакетиков СУХОГО СУПА. Но говорит, это только для вкуса и запаха. А еды в таком пакетике — на один зуб.

На второе Сергей поджарил картошку с той же полукопченой колбасой. Почему-то чудикам обязательно нужно съесть первое и второе. И обязательно запить чаем или кофе. Иначе, как бы, не поел, а только перекусил. А мы посмеиваемся и потакаем им в этом.

На третье я выпиваю кружку чая, а Ксапа разводит в кипятке пакетик кофе «три в одном». Цвет — словно из грязной лужи воду зачерпнула. Но ей нравится! Пьет и приговаривает: «Вот, Клык, что такое настоящая цивилизация!»

Пока едим, рассказываем Сергею, что нашли и что об этом думаем. Бэмби хочет сбегать посмотреть. А почему бы и нет? Мы разрешаем. Девка лезет в машину, достает свои четыре дротика. Сергей дает рацию и пару светошумовых гранат. Это правильно, нельзя в тайгу без оружия ходить. И Бэмби убегает. А мы доедаем суп и очищаем сковородку. Солидно сидим вокруг костра, неторопливо обсуждаем, как местное общество разыскать. Можно утром или вечером дымы костров высматривать. Можно после того, как стемнеет, сами костры заметить. Только, если местные шума вертолета испугаются, костры погасят. А если они через сопку перебрались, на притоке могучей реки встали, мы их отсюда никак не заметим.

Юра с Ксапой о своем говорят. Где какие камни, и какая от них может быть польза. Как я понимаю, им нужно много-много цемента. Цемент — это порошок, из которого бетон делают. Чтоб его по воздуху не возить, нужно завод на месте строить. И такое место есть километров на тридцать выше по течению.

— А возить как? — наседает на Юру Ксапа.

— По воде. Километрах в трех выше по течению насыпаем плотину метров двадцать высотой, все пороги уходят под воду. Ну а последние три километра, уж, извини, придется по-любому дорогу пробивать.

— Сначала насыпаем плотину, потом разбираем…

— Зачем разбирать? Когда основную плотину закончим, наша запруда просто под воду уйдет.

— Тоже верно, — соглашается Ксапа. — Больно просто у тебя все получается.

— Не все, — вздыхает Юра. — Как колесо турбины сюда от портала довезти? Оно под двести тонн весит.

— Пусть над этим у Медведева голова болит. Наше дело — идея и разведка места, — утверждает Ксапа.

Порешили, что разведка, в общем, прошла успешно. Река выглядит так же, как у чудиков. Значит, строительная геология та же. А что здесь кто-то живет — для того сюда и летели, чтоб это узнать. В общем, можно возвращаться.

Сергей с Натой идут мыть посуду. Мы узнаем новое слово — ФЭЙРИ. Осталось дождаться Бэмби, и можно в машину загружаться. Ксапа уже рацию достает, чтоб Бэмби поторопить, как мы слышим резкое «ТРАХ» светошумовой гранаты! Я ничего не понимаю, а уже с копьем на звук бегу. Рядом — Мудреныш. За нами Кремень пыхтит. Позади ветки трещат, Сергей, словно лось, напролом прет.

С трудом успеваю копье в сторону отвести. Бэмби с разбегу врезается мне в грудь, опрокидывает на спину. Глаза огромные, испуганные!

— Там! Там! — кричит, рукой показывает. С меня соскакивает и к вертолету бежит. Мы — за ней. Неторопливо, охотничьим бегом бежим, назад оглядываемся. Бэмби все равно догнать не сможем, так быстро никто бегать не умеет.

Бросаю взгляд на Сергея — у него в руках двухметровая жердь вместо оружия. А что, такой можно лосю хребет или ноги перебить. Если он первый тебе копытом в лоб не припечатает.

Выбегаем на берег, а Бэмби уже в машину слазала, серегину грохочущую рогулину вытащила. В руки ему сует. Сергей с лязгом рогулину передергивает, сбоку золотистая блестящая штучка вылетает. Ксапа ее поднимает, в карман кладет. Мы оборачиваемся, на лес смотрим. А лес молчит. Даже птицы притихли.

— Рассказывай, что видела, — поворачивается Сергей к Бэмби.

— Там такой, такой! Страшный! С зубами! Глаза! Полосатый! — Бэмби не может отдышаться, и путает слова трех языков сразу. Толку от нее не добиться.

— По описанию на тигра похоже, — говорит Юра.

— Нет, тигру знаю, Ната показывала. Это не тигра! Это страшный! — заявляет Бэмби.

Посовещавшись, решаем сходить на разведку вчетвером. Я, Мудреныш, Кремень и Сергей. Остальные охраняют вертолет.

— Ната, Бэмби, в машину! И нос не высовывать! Бэмби, если что, ты ведешь машину назад! Эдик, Юра, Фред, у вас стволы, охраняете женщин, — командует Сергей. Правильно командует. Быстро, но осторожно двигаемся к стоянке местных. Сзади слышится топот. Оглядываюсь — Ксапа с видео в руке и Юра с амулетом вроде ксапиного.

— Вы зачем здесь? — спрашиваю сердито.

— Твою бабу охраняю, блин! — говорит Юра. Ксапа делает виноватую рожицу, показывает на видео пальцем и делает знак, чтоб не спорил. Кобура под мышкой, в которой она амулет носит, расстегнута. Отругал бы, так ведь охотница! Хорошо Сергею, у него бабы не охотницы, послушные. Доходим до поляны, на которой вамы стояли — никого. Следы смотрим — вот Бэмби сюда спешила, вот отсюда бежала. Вот место, где граната бумкнула. Ее следы есть, других нет. Внимательно деревья осматриваем — ни сломанных веток, ни следов когтей. Странно это!

Находим все четыре дротика. Кучкой лежат. Бэмби их просто выронила.

— Вот здесь она его увидела, — говорит Мудреныш, склонившись над следами. — Уронила дротики и медленно попятилась. Здесь, видимо, он ее заметил. Она бросила гранату туда и дала стрекача.

Мы с Мудренышем следы изучаем, Ксапа на видео снимает. Сергей нас охраняет, свою рогулину в разные стороны направляет, головой вертит.

— Серый, ты это, свой АКМ на меня не направляй, — говорит ему Юра. — А то стрельнет — я на всю жизнь обижусь.

— Бэмби стояла здесь, гранату бросила туда, — показывает Мудреныш. — Значит, он был там.

Идем в ту сторону, куда указал Мудреныш. Ни следов зверя, ни следов человека здесь нет. Но какие-то следы есть! Вроде как от волокуши, но не такие. Совсем не такие. Нагибаюсь к самой земле, нюхаю след.

— Он привязал к ногам ветки лиственницы, — говорит Мудреныш. — Бэмби его напугала, гранатой в него кинула. Лучше сегодня его не искать.

Возвращаемся прежним путем, не забывая оглядываться по сторонам. Лезем в машину и тут же взлетаем. Пока нас не было, Ната с Бэмби собрали все вещи, залили костер и подготовили машину к полету. Сергею осталось только винт раскрутить — и мы уже летим. Рядом с собой Сергей сажает Натку. У Бэмби руки трясутся.

— Ты в него гранатой попала? — спрашивает Мудреныш. Бэмби кивает.

— Куда?

— Сюда — указывает себе на бедро.

— А потом?

— Убежала. Он страшный…

Сидим, молчим, в окна смотрим. От Бэмби ничего толкового добиться не получается. Страшный, зубастый, полосатый, на человека не похож!

— Народ, чего тоскуем? — громко спрашивает Юра. — Никто не погиб, никто не ранен. Разведка прошла успешно. Ну, встретила Бэмби чупакабру, так с кем не бывает? Дело житейское!.

Ксапа закрывает лицо руками и нервно хихикает. Затем нездоровая веселость нападает на Жамах. И через минуту смеемся все. Только и слышно: «А как мы бежали!», «А как Серый с оглоблей наперевес!» Лишь Бэмби сидит обиженная и дуется на нас.

Вернувшись домой, узнаем, что Славка Летун привез вторую гусеницу от экскаватора. А Степа Динамит напугал медведя. Возможно, до смерти. Пашка Второй говорит, что, жить мишка будет, но любить — никогда! У него вместо бубенчиков омлет из двух яиц. А нефиг над тротиловой шашкой на дыбы вставать! Люди работали, никого не трогали. Так пришел, нарычал… Встал на дыбы, пошел права качать. Ну и получил в подарок пятьдесят грамм тротила. Пусть радуется, что не рвануло, пока мордой к шашке сунулся.

— У нас появился обиженный на людей медведь, — говорю Мудренышу.

— Надо будет на него охоту устроить до того, как часть общества в Секунду переселится, — соглашается Мудреныш.

— Охота на медведя? Я — за! — приходит в восторг Фред-надзорщик. — Парни, я вам его хоть завтра уложу. Но — уговор! Туша вам, а голова — мне! Я ее на стенку в гостиной повешу!

Никогда не видел, чтоб человек так радовался охоте на медведя. Старые охотники говорят, с медведем никогда не разберешь, кто на кого охотится. Может, мы на него, а может, он на нас. А тут Фред хочет один на медведя… Надо у вечернего костра обсудить, что с этим медведем делать. И с тремя другими, что в Секунде на нашем берегу живут — тоже.

Вечером у костра узнаю потрясающую новость. Степняки не хотят с переселением дожидаться следующей весны. Хотят уже завтра переселяться. Очень айгуров испугались. А у нас еще дорога через скалы не пробита. И вообще, дел по горло. К зиме готовимся.

— Сколько их человек? — спрашивает Сергей. — Если досюда сами дойдут, то через ущелье я их за пару десятков рейсов перевезу. За полдня управимся.

— Они с грузом идут, — напоминает Мудр.

— Тогда надо второй вертолет подключить, — тут же находит решение Сергей. — Слава Летун прилетит, его и попросим.

Как только решаем этот вопрос, Лава достает мобилку и звонит своим. Степняки просят проводника, чтоб показал дорогу через перевал. Вызывается Рыська. А почему бы и нет? АВТОРИТЕТ у степняков приобретет. Может, своего парня встретит. А то уже четырем парням отказала.

Наконец, заходит разговор о медведе.

— Охотники, кому из вас нужна голова медведя? Кто готов в одиночку пойти на медведя, чтоб получить его голову?

Мудр — настоящий вождь! Убить пещерного медведя — это почет и уважение! Многие охотники готовы пойти на медведя, но не в одиночку! И не ФАКТ, что все вернутся с этой охоты. А Фред хочет идти один! И ему нужна только голова медведя. Так пусть попробует!

— Головач, Кремень, возьмите еще трех-четырех охотников и ПОДСТРАХУЙТЕ Фреда. Но вперед него не суйтесь, — решает Мудр.

— Вождь, а трех других мишек нам не отдашь? — поднимает руку старший зверолов. — У нас такие мишки пятнадцать тысяч лет назад вымерли. Все зоопарки мира за них драться будут.

— Драться — это нехорошо. Много у вас зоопарков? — спрашивает Мудр.

Звероловы переглядываются.

— Много. Сотни! Устроим АУКЦИОН, отдадим мишек тому, кто больше за них даст. Но это не мы, а Медведев решает. Наше дело — поймать.

— Хорошо, я поговорю с Медведевым насчет этих мишек. Но как вы их повезете?

— Спящими, связанными и в намордниках. Отлавливать будем по одному, карантин мишки будут проходить уже в нашем мире.

— Если вам трех медведей будет мало, охотники посмотрят, где они еще живут, — говорит Мудр.

Я понимаю, о чем он думает. Медведи могут жить и на правом берегу Секунды, и в Терции. Если мы отдадим их чудикам, степняки нас еще благодарить будут. Главное — правильно подойти к этому делу. Даже интересно, сколько коров даст Медведев за одного мишку. Надо с Ксапой посоветоваться. Но день прошел очень хорошо! И в разведку слетали, и с мишками ВОПРОС ЗАКРЫЛИ.

После костра собрался, было, спать лечь. Так, Ксапа говорит, чтоб ее не ждал. У нее срочное дело есть, надо Пашке Второму мозги вправить. Берет фонарик и уходит в темноту.

Что означает на русском «мозги вправить», я знаю. Мишке сегодня вправили, теперь на него нужно охоту устраивать. Поэтому накидываю на плечи куртку и выскальзываю из вама. Ночь темная, ни луны, ни звезд. Только впереди пятно света от ксапиного фонарика по земле мечется.

Иду, как бы, по своим делам, но так, чтоб шаг в сторону сделать, и меня за вамом не видно. А Ксапа подходит ко второй армейской палатке чудиков, вызывает Пашку на два слова. Отходят к кустам.

— Паш, ты здесь человек новый, поэтому на первый раз словами предупреждаю: завязывай!

— Что завязывать?

— Блядовать завязывай. Если у тебя серьезные намерения, как у Шелеста — ради бога. А если поматросить решил, то лучше не начинай. Народ здесь простой, а я за тебя заступаться не буду. Если увижу, что Фархай из-за тебя плачет…

— А если я себе невесту выбираю?

— Невесту — или гарем? Ты учти, здесь можно и гарем набрать. Но если из-за тебя девушки плакать будут, ты при этом гареме евнухом станешь.

— Ты меня просто до смерти напугала, Оксана Давидовна, — усмехается парень.

— Я тебя не пугаю, а предупреждаю. Ты учти, со мной в ваме, кроме Фархай, еще Жамах живет. Она из Чубаров, а у них матриархат. Жамах в совет матерей входит, не так давно на неделю в Дивногорск под моим именем летала. Так что, если Медведеву из вас двоих выбирать придется, тебя он защищать не станет. Вылетишь из зоны контакта с волчьим билетом и без этого самого. Тебе это надо?

Чувствую, парень все больше злится. Старше меня, а как ребенок. Выхожу из темноты в свет фонарика.

— Ксап, ты посмотри, парень здоровый, сильный, и дети от него будут сильные, крепкие, — по-русски говорю, чтоб Пашка тоже понял. — Поговори с Жамах, чтоб не торопилась с ОРГВЫВОДАМИ.

— Клык, не ругайся, пожалуйста, — оборачивается ко мне Ксапа. — Никто не торопится. Просто предупредить хотела, что алименты здесь не деньгами, а яичками взимают, — берет меня под руку и ведет к нашему ваму.

— Алименты — это что? — спрашиваю я, словно в первый раз это слово слышу.

— Это когда парень сделал девке ребенка, а кормить отказывается. Наказание такое, — громко отзывается Ксапа. Чтоб Пашка услышал.

В ваме Ксапа, заикаясь от смеха, рассказывает, как я ее подстраховал в серьезном разговоре. Зашедшие в гости Мечталка с Чупой тоже смеются. Лишь Фархай дуется. Жамах с Мечталкой ее утешают и щекочут.

Утром Ксапа с Жамах ВИСЯТ НА ТЕЛЕФОНАХ. Ксапа руководит степняками, Жамах инструктирует чубаров и заречных, чтоб не наделали глупостей, когда степняков увидят. Фархай обучает заречных самым нужным фразам для первого знакомства с айгурами. Я успокаиваю Олежку. Ну есть в этом мире справедливость? Три бабы в ваме, а я должен с ребенком сидеть!

Заходят Мечталка с Чупой. Предлагаю Чупе ПОТРЕНИРОВАТЬСЯ ухаживать за маленьким. Обещаю научить менять пеленки. К моему удивлению, Чупа охотно соглашается. Мечталка тоже хочет узнать, как это чудики делают. Меня-то в больнице учили.

— Правильно! — весело подмигивает ей Ксапа. — Тренироваться лучше на чужих детях.

И тут же вновь бубнит в мобилку, что сегодня степняки должны дойти только до реки. И ни в коем случае не переходили реку. Чтоб остановились на берегу и ждали ее. Завтра она прилетит и обеспечит переправу. А еще чтоб наделали носилок и позаботились о стариках. И чтоб генератор с аккумулятором для зарядки мобилок не забыли. И бочку бензина — тоже! Потому что эту бочку для них тыщу километров везли.

Ближе к обеду, вместе со Славкой Летуном, прилетает Медведев. И прямиком идет к нам в вам. Здоровается со всеми, даже с Олежкой. Заявляет, что у него куча дел, важных и срочных. Кто же так делает? А у костра посидеть, а об охоте поговорить, о погоде…

— Вот первое дело, — достает из ящика с ручкой, который чудики зовут дипломатом, десяток бумажных ПАПОК.

— Что это? — удивляется Ксапа.

— Краткие досье на всех наших, кто сегодня проживает на постоянной основе в этом мире. Здесь и наши, и надзорщики. И в кругу, и за кругом. Можешь убедиться, принцип два к одному строго выполняется. По факту даже два с половиной к одному.

— И что мне с ними делать?

— Передай Мудру.

— А что с ними будет делать Мудр?

— Это его дело. Мое дело — отчитаться, что мы не нарушаем достигнутых договоренностей.

— Бюрократов-москалей треба к стенке ставить, — фыркает Ксапа. — Ты бы мне лучше ноут выделил и всю эту лабуду по электронке скинул.

— Ты же знаешь, как трудно технику у надзорщиков пробить. На каждый комп разрешение в ООН выбиваем. А хочешь дам совет? Обратись к Нате. Скоро она получит ноут для переписи населения. Так, может, свой тебе подарит?

Ксапа даже рот от удивления открывает. На меня оглядывается, я плечами пожимаю. Что у Наты есть ноут, я ей говорил. Но Михаилу — нет. Сам как-то узнал.

— А-а-а… Э-э-э… Кто настучал?

— Сам ноутбук и настучал, — усмехается Медведев. — Фирма Acer, сетевое имя — Nataly. Регулярно, каждый вечер стучится по вай-фай в вашу соту. Сота его, естественно, дальше фаервола не пускает, он запрещенный ай-пи указывает. Как думаешь, у кого здесь может быть ноутбук с таким именем?

— И… И что теперь?

— Посоветуй девочке учить матчасть. Воздействовать на нее я не могу, она полоски на щеках носит. Как бы, выпорхнула из-под моего крыла.

— Блин! — с выражением произносит Ксапа. — Предупреждал же Серый, что ты через свою соту глобальную слежку ведешь.

— Оксана, пойми, наконец! Я тебе не враг. Мы в одной лодке. Я даже принимаю к разработке твой план. Но один я не справлюсь. Потребуется твоя реальная, полноценная помощь.

Ксапа глубоко задумывается, потом мотает головой и в упор смотрит на Медведева.

— Какой мой план?

— Самый последний. Пробить портал в третий мир.

— Ты что, безоговорочно его принимаешь?

— А ты уже успела какие-то условия выставить? — весело скалится Медведев.

— Не придирайся к словам. Условия я потом выставлю. Ты сначала план изложи.

План прост как ГОЭЛРО. Сначала строим маленькую ГЭС между Примой и Секундой. От нее тянем ЛЭП к месту стройки большой ГЭС. Вдоль ЛЭП, естественно, пойдет дорога. Строим большую ГЭС. И как только она выходит на мощность в четверть гигаватта, начинаем ловить новый мир. Сама понимаешь, это план лет на двадцать. Десять лет ГЭС строим. Потом еще лет десять ловим новый мир. Во всяком случае, американцы свой десять лет ловили.

— Мих, ты слабенькую ЛЭПку полтыщи километров потянешь. Неужели проще нельзя?

— Проще только у фантастов бывает. Через портал толстый кабель протянул — и сразу конец всем проблемам. Физики говорят, не протянуть через портал кабель. Сложности у них.

— А что, нельзя поставить мини-ГЭС поближе к гиганту энергетики?

— Я тебя не понимаю. Тебе не нужно шоссе к центру цивилизации? Только представь, села на автобус — и через шесть часов ты уже среди цивилизации и магазинов… Шопингом занимаешься.

— Шопингом-жопингом, — бормочет сердитая Ксапа и грызет костяшки пальцев. — Мих, даже не пытайся меня заболтать. Сам сказал, мы в одной лодке. Колись.

— Так я за этим к тебе и пришел, — откровенно радуется Михаил. — А ты перебиваешь, слово не даешь вставить. Первым делом я показал тебе твою выгоду от участия в проекте.

— Я сейчас тебя по голове стукну! Зачем тебе ЛЭП?

— О темпора, о морис! Жестокий век, жестокие сердца… Я к тебе со всей душой, а ты — по голове!

— Хорошо, не буду. Жамах, стукни его!

— Не надо, не надо! Я хороший! Обещаю говорить правду, только правду, ничего, кроме правды! Мне ЛЭП не нужна.

— Хочешь сказать, она мне нужна?

— Тебе тоже не нужна. Только если как повод, проложить просеку, и по ней — дорогу.

— Так кому она нужна?! Можешь сказать?

— Наверно, все-таки, тебе…

Давно таким веселым Медведева не видел. Какое там «давно» — никогда не видел!

— Ксап, может, я Мишу стукну? Тихонько.

— Ну, Клык, от тебя я такого не ожидал, — разворачивается ко мне Михаил.

— Клык, не корми тролля, он не голоден, — ледяным тоном произносит Ксапа и делает знак, чтоб не спорил. Хорошо, что вовремя знак показала. Я хотел спросить, кто такой тролль, и почему Мишу кормить нельзя?

— Миша, я жду, — Ксапа нервно похлопывает себя по ладони сучковатым поленом.

— Пока мы рубим просеку и тянем ЛЭП, ты посетишь новые места, увидишь неописуемые красоты дикой природы, познакомишься и подружишься с массой племен. Расскажешь, что мы делаем и наладишь теплые, дружественные отношения. Организуешь школы, семинары по обмену опытом. В общем, принесешь им свет знаний.

— Ага! Дед Мороз, миссионер и прогрессор в одном флаконе. А тебе-то от этого какой профит?

— Принцип два к одному. Ты мне обеспечишь вакансии. Знаешь, сколько народа нужно на стройку ГЭС? А с учителями я помогу. Кстати, по обеим берегам реки тоже наладишь контакты с местными.

— И все я?

— Ну не я же! Мне нельзя, я не местный. У меня полосок нет.

— Мне нужно с Мудром обговорить.

— Без проблем! Идем к вождю, — поднимается с места Медведев.

— Наедине!

— Хорошо. О стройке сегодня говорить не будем. Но с Мудром мне все равно встретиться надо, — говорит Медведев. — Вчера звероловы звонили, сказали, у вас лишние мишки завелись…

Пока Ксапа с Михаилом ПИКИРУЮТСЯ, я забираю у Ксапы папки и раскрываю верхнюю. В ней лежат прозрачные пакетики, а в каждом — два-три листа бумаги. На верхнем — рисунок чудика. Под рисунком, крупными буквами, фамилия, имя, отчество. А дальше, мелкими, много-много букв и цифр. Читаю я медленно, поэтому только верхние строчки смотрю. На первой — «дата рождения» и цифры. На второй — «паспорт» и опять цифры. На третьей — «ИНН» и снова цифры. Дальше разбираться не стал. Что такое ИНН, вечером спрошу. Перекладываю пакетики с бумагами, смотрю рисунки. На шестом или седьмом вижу Ксапу. Рисунок старый, еще полосок на щеках нет. И одежка вся от чудиков. Но — похожа. Под рисунком написано:

Показываю лист Мечталке и Жамах. У меня тут же выхватывают всю папку. Мечталка давно помогает Свете детей учить, сама хорошо читать научилась. Тихонько читает нам с Жамах вслух. Жамах, тем временем, шуршит пакетиками, смотрит рисунки. Некоторых чудиков мы знаем или видели, но незнакомых очень много.

— А что значит «в девичестве»? — спрашивает Мечталка у Жамах.

— Это значит до того, как Клык меня в жены взял и в свой род принял, — объясняет Ксапа. И забирает у Мечталки свое ДОСЬЕ.

— Кстати, Миша, ты знаешь, что Степняки начали великое переселение? — интересуется, как бы, между делом.

— Нет. С чего бы? Вроде, на весну договаривались.

— На них охотники Айгуров вышли. Окончилось все мирно, но в штаны со страху степняки наложили.

— От меня какая-нибудь помощь требуется?

— Сами справимся. Разве что разреши Славку Летуна к делу привлечь.

У Мудра было интересно. Ни Медведев, ни Мудр не знали, во сколько коров оценить пещерного медведя. Ксапа тоже не знала, но ТОРГОВАЛАСЬ шумно и весело. Только одно сразу постановили — коров Медведев пришлет не сейчас, а зимой, в морозы. И не всех сразу, а по одной-две в день.

Для начала Михаил предлагает менять медведей на коров по весу. Но натыкается на гневную отповедь Ксапы. ТОРГИ идут долго. Ксапа нахваливает ТОВАР, а Михаил выдумывал недостатки, пытается СБИТЬ ЦЕНУ. Мы веселимся вовсю, подсказываем АРГУМЕНТЫ то Михаилу, то Ксапе. В конце концов решаем, что мишки будут меняться на коров по весу в пятикратном размере. Плюс хлеб и картошка, без которых у чудиков счастья нет. Сколько — не оговорили. По потребности.

Через открытый вход вама Медведев видит Ирочку, за которой семенит мамонтенок. И торг начинается с новой силой. Когда Михаил предлагает мамонтенка тоже по весу обменять, Ксапа весело заявляет, что согласна. Но не сегодня, а когда малыш подрастет! Медведев хватается за голову, но через пару вздохов говорит, что согласен. Но Ксапа должна будет пригнать мамонта к порталу, потому что в вертолет взрослый мамонт не влезет. В конце концов, сходимся на пяти коровах. А мы узнаем, что раньше водились гигантские мамонты до пятнадцати тонн весом. Это вдвое больше самого толстого африканского слона.

Вечером Ксапа объясняет мне, что на самом деле доисторические медведи стоят очень дорого. Так дорого, что на эти деньги все наше общество могло бы безбедно полгода жить. Но что тогда охотники делать будут? Прекратят на охоту ходить, обленятся, забудут, как копье в руках держать…

Из-за торгов у Мудра мы с Жамах пропускаем самое интересное событие в этот день — охоту на медведя. Только у вечернего костра слышим, как было дело. Наши охотники в восторге, а геологи и звероловы ворчат, что Фред когда-нибудь довыпендривается. И ходить на пещерного медведя с мелкашкой — это профанация высокого искусства охоты.

Короче, сидим у костра, слушаем рассказ Головача. Дело было так. Фред взял два ствола, настоящее ружье и мелкашку. Охотники сели на вертолет и полетели в Секунду. Но по дороге сели ненадолго на правом берегу, и Фред из мелкашки убил двух зайцев со ста шагов. Сказал, это наживка на медведя, и ему нужно было проверить, не сбился ли прицел.

В долине садятся в пяти сотнях шагов от пещеры медведя, с подветренной стороны. Эдику и Бэмби Сергей запрещает выходить из вертолета, но дает бинокль. Одного зайца охотники бросают рядом с тропой, по которой мишка на водопой ходит. А в сотне шагов от зайца устраивают засидку. Засидка — это так, просто слово. Ну какая засидка в чистом поле с травой по щиколотку? Охотников с любой стороны за три тысячи шагов видно. Если медведь на людей побежит, от него даже не убежать. Но Сергей хитрый. На землю перед засидкой большую канистру керосина выливает по широкой дуге, вторую канистру наготове держит. Если поджечь, перед мишкой с трех сторон огненная стена встанет. Не полезет мишка в огонь.

Садятся охотники на землю, ждут мишку, беседуют, оружие проверяют, бутерброды едят. Фред себе лежку готовит, плащ на землю стелет. Камень выбирает, чтоб на него ствол положить. Дождались. Фред велит всем повернуться к медведю спиной или боком, как будто охотников мишка не интересует.

Мишке люди не нравятся, хочет прогнать. Но тут зайца замечает, кровь чует. Заяц мишку больше интересует, чем люди. Останавливается мишка над зайцем, лапой тушку трогает. А тут — ба-бах! Фред из мелкашки пулю прямо в левый глаз мишке загоняет. Больно мишке! Садится на задницу, ревет, морду лапами трет. Но на людей не думает. Далеко люди стоят, на него не смотрят. А Фред лежит, момент выбирает. Выбрал — ба-бах! В правый глаз! Ослеп мишка. Рычит, морду лапами трет, головой мотает.

— Сейчас я его третьей пулей уложу, — говорит Фред и подходит на тридцать шагов. Поднимает мелкашку — ба-бах! В ухо. Может, медведь и оглох на одно ухо, но не умер. Ревет, по земле катается. Платон к Фреду подходит, мелкашку отбирает, настоящий ствол в руки сует. «Добивай», — говорит. Фред с десяти шагов мишке в сердце бабахает. Мишка пару раз дергается — и затихает. На этом охота заканчивается. Бэмби подгоняет вертолет, мишку обвязывают веревками, прицепляют на внешнюю подвеску и везут домой. Геологи теперь Фреда дразнят суровым сибирским охотником. Мол, бьет медведя в глаз, чтоб шкурку не портить. Фред не обижается, ему даже приятно.

Техники, которые прилетели экскаватор собирать, радуются. Говорят, теперь можно спокойно, без оглядки работать. А Мудр поручает шабашникам техников нашему языку учить.

Утром Ксапа осторожно, стараясь не разбудить нас с Жамах, выбирается из-под ОДЕЯЛА. Да-да, мы спим теперь под большим одеялом. Ксапа сшила два боками, чтоб на нас троих хватило. Не любит она под шкурами спать. Если ночь холодная, Фархай тоже к нам под одеяло ныряет. Ксапа только следит, чтоб не с моей стороны.

Пока вылезала, нас с Жамах, конечно, разбудила. Мы переглянулись, Жамах улыбнулась, подмигнула мне, и мы притворились спящими.

А Ксапа выскакивает из вама, звонит Бэмби, чтоб та разбудила Сергея. Возвращается в вам, замерзшая и дрожащая. Сердито бурча что-то под нос, занимается очагом. Разобрал только: «проклятый ледниковый период» и «надо было в химики идти».

Просыпается Фархай и помогает Ксапе готовить завтрак.

— Ксапа, я с вами полечу, — просительно так.

— Да там одному делать нечего. Организуем переправу — и сразу назад.

— У меня подруга там.

По-нашему и по-чубарски Фархай уже неплохо говорит. А по-степняцки и по-русски совсем плохо. Платон говорит, если наши языки успеют слиться, то еще долго продержатся. А если не сольются, правнуки будут на русском говорить.

Завтракаем плотно, но быстро. И тащим со склада два надувных понтона на вертолетную площадку. От шабашников с нами полетит Толик, а от надзорщиков — Ник, который Скандинав. Ну и Рыська, которая будет проводником.

Понтоны, хоть и сдутые, в тюки свернутые, все равно большие и грязные. Сергей не хочет их в салон затаскивать, хочет на внешнюю подвеску подцепить. Но тут, очень вовремя прилетает Славка Летун. И мы грузим понтоны в его машину. Она грузовая, сидений внутри нет, зато места много.

Славка у степняков ни разу не был, никого из них не знает, языка тоже не знает. Ксапа просит меня подстраховать его. Мне собраться недолго. На одно плечо — куртку, на второе — полупустой рюкзак, копье в руку — вот и все сборы.

Летим не очень быстро, потому что грузовые машины быстро не летают. А когда прилетаем… На левом берегу народа видимо-невидимо! Никогда столько степняков сразу не видел. Рядом — заречные. Их не так много. Когда садимся, Бэмби, не сняв шлема, бежит к своим. Вскоре возвращается с новостями. К нашим степнякам присоединилось еще два общества, которые дальше от реки жили. Они — как мы с заречными, когда-то одним обществом были, на одном языке говорят. Просто мы с ними никогда не встречались.

А теперь они с айгурами столкнулись. Наши степняки тоже столкнулись, но у наших слова нашлись, а у дальних степняков бой случился. Убитые и раненые есть. Это они айгуров испугались.

Ксапа, как услышала о раненых, побежала смотреть. Потом белый вертолет вызвала. Пока Толик с Сергеем компрессоры к понтонам прилаживают, я беру Славу, Бэмби и тоже иду смотреть раненых. Трое ранены легко, кто в руку, кто в ногу. А четвертый — копьем в живот. Не жилец. Шаман рядом с ним. Признаться, я первый раз шамана в деле увидел. Ксапа с ним вежливо поздоровалась, и я поздоровался. За нами Слава нужные слова повторил. Бэмби затараторила, что сейчас врачи прилетят, спасут охотника.

Пока Бэмби раненого утешает, шаман отводит нас в сторону, вождей подзывает, родных охотника зовет.

— Умрет охотник, — говорит. — Предки его дух к себе позвали. Ничего уже не сделать. Я в бубен для вида колочу, чтоб он спокойно к предкам ушел.

Мрачные все.

Прилетает белый вертолет. Палпалыч с Эдиком велят нам положить раненого на носилку, занести внутрь, переложить на ОПЕРАЦИОННЫЙ СТОЛ. Сами ничего не трогают, у них уже на руках резиновые перчатки. Ирочка и пилот белого вертолета хлопочут над раненым, а нас выгоняют из машины. Стоим рядом, ждем чего-то. Хотя знаем, коротких операций не бывает. Рядом родственники стоят, Бэмби им рассказывает, как хорошо Палпалыч лечить умеет. Шаман изредка в бубен постукивает. Тревожно.

Палпалыч, ссутулившись, из машины выходит, перчатки срывает, на землю бросает, маску срывает и на колесо вертолета садится. На белом халате ни одного пятнышка крови.

— Не успели, — говорит. — Только группу крови определили, к операции подготовили… Даже наркоз не успели. Ничего не успели…

Я перевожу местным. Бабы голосят, охотники хмурятся.

— Ты говорила, люди в белом спасут, — кричит на Бэмби один из охотников. — Зачем обманула, зачем надежду дала?

И получает бубном по голове.

— Не кричи на девку, — рявкает на него шаман. — Я тебе ясно сказал, предки его к себе позвали. Люди в белом пытались отбить его дух у предков, но не смогли. Сильны наши предки! Я не смог, и они не смогли! Но ты им благодарен должен быть за то, что пытались.

Из вертолета выскакивает Ирочка.

— Парни, помогите тело вынести, пока с него все насекомые не разбежались.

Мы идем внутрь, перекладываем охотника на носилку, выносим. Одежда на трупе разрезана, рана открыта.

— Надо было два дня назад нас звать, — говорит Эдик, надевает респиратор и пшикает из вонючего баллончика туда, где лежало тело. — Даже капельницу поставить не успели. Только блох в операционную натащили.

Плохое начало. Но дальше все идет как надо. Переправу устраиваем в том месте, где был плавучий мост во время ярмарки невест. Там вбиты в землю колья, есть к чему веревки привязать. Слава Летун поднимает свою машину, перевозит на правый берег пятерых охотников и конец веревки. Дальше, как говорит Платон, дело техники. Переправа идет быстро и просто. Люди садятся в понтон, грузят багаж, дают сигнал. Охотники на другом берегу тянут за веревку понтон через реку. А потом пустой понтон мы тянем за веревку назад.

Подходят несколько охотников из чубаров. С ними девки-степнячки. Охотников я представляю вождям и уважаемым людям степняков, они кладут оружие на землю и помогают степнякам тянуть веревки. Девки визжат и обнимаются со своими. Незнакомые степняки видят это и успокаиваются.

Ксапа считает, сколько народа переправляется на первом понтоне, Толик — сколько на втором. С детьми получается чуть меньше трехсот человек. Больше только в нашем обществе.

Пока идет переправа, Палпалыч, Эдик и Ирочка чистят, зашивают и перевязывают раны трем охотникам. Делают это «на свежем воздухе», как говорит Ксапа. А что, правильно говорит. В белом вертолете такая вонь стоит… Дезинфекция называется. А с другой стороны, все видят, что врачи ничего плохого с ранеными не делают.

Когда переправа закончена, и Ксапа обсуждает с вождями последние детали, подбегает Ирочка.

— Ксапа Давидовна, двух раненых надо на борт взять. Они своими ногами собираются идти, у них же швы разойдутся!

— Если надо, значит, возьмем, — говорит Ксапа. — Можно еще стариков и детей взять. Возьми Бэмби в помощь и организуй.

— Для авторитета охотника надо… — намекает Ирочка.

— Отлови не занятого, скажи, я велела. А меня надо слушать, — инструктирует Ксапа.

— Поняла! — повеселевшая Ирочка хватает Бэмби за руку, и обе убегают. Через минуту возвращаются, ведя за собой Савэя.

— Я помогай! Что надо делай? — говорит по-русски тот.

— Девочки объяснят. Постой! Что-то мне твое лицо знакомо…

— Это Савэй. Тот самый, который в тебя дротик бросил, подсказываю я.

— Так это ты! Представляете, — оборачивается она к вождям, — этот ЗАСРАНЕЦ со страху просадил меня дротиком насквозь! Чуть не умерла, честное слово! Еще дротик старым жиром смазал, я от этого второй раз чуть не умерла! А ну иди сюда, гадский ребенок! Убивать тебя поздно, хоть за волосы оттаскаю!

Слова грозные, но Ксапа улыбается и голос веселый. Поэтому Савэй подходит и покорно наклоняет голову. Ксапа вцепляется в его шевелюру и несколько раз мотает туда-сюда. Охотники смеются.

— Еще раз так сделаешь — придушу на месте, так и знай! — стращает Савэя Ксапа. Но вожди не верят, что человек, пробитый дротиком насквозь, может выжить. Тогда Ксапа просто задирает одежки и показывает синие шрамы.

— Сюда дротик вошел, а отсюда, — поворачивается спиной, — вышел. У охотников, как говорят геологи, челюсти на пол падают. Даже у шамана. Самые любопытные пальцем шрамы трогают, совсем как дети у нас.

— Не смотрите, что столько шрамов. Наконечник дротика раскололся вдрызг, врачи его из меня по кусочкам вырезали, — поясняет Ксапа.

Я подзываю Рыську, знакомлю с вождями и охотниками, говорю, что будет проводником. И еще раз объясняю, где чья земля. Но, главное, разрешаю охотиться в горелом лесу, пока степняки идут до перевала. Чубары слушают и посмеиваются про себя. С пожара чуть больше года прошло, гарь только-только начала травой зарастать, какая тут охота? Но то, что я разрешил — это уважение.

Последний рейс понтонов. Отвязываем и сматываем веревки на левом берегу, прощаемся с заречными. Переправляемся на правый, вытаскиваем на берег понтоны и спускаем из них воздух. Больше нам здесь делать нечего. Бэмби подводит к нам стариков, старух и матерей с грудничками. Ксапа распределяет их по машинам. У Сергея опять получается перегруз. Он сливает воду из канистры, прогоняет Толика и Ника Скандинава к медикам. Я лечу со Славой Летуном среди стариков и старух. Их столько, что на полу сесть негде. Но лететь недалеко, можно и постоять.

Вот мы и дома! Ксапа поручает Бэмби позвать степнячек, чтоб накормили гостей и объяснили наши порядки. Толику поручает установить армейскую палатку и устроить спальные места для вновь прибывших. А сама хватает меня за руку и тащит к шабашникам.

— Парни, у меня архиважное дело! Кровь из носа, но до снега вы должны поставить баню! Большую теплую баню, человек на двадцать! Мы сегодня с таким столкнулись, с таким столкнулись! И оно движется сюда со скоростью четыре километра в час! А часть уже здесь. И если не устроим санобработку, нам всем хана придет!

Подходит Палпалыч и все подтверждает.

— Дикие люди, — говорит он. — Живут вдали от воды, у них абсолютно отсутствует понятие личной гигиены. Но это не главное. Надо будет срочно провести вакцинацию вновь прибывших. И проверить их на сюрпризы. В общем, объявляю тихую панику и вызываю бригаду поддержки. Постарайтесь максимально ограничить контакты с гостями. Клык, идем к Мудру.

И начинается… Сначала ставим три шатра, один в другом. Баня называется. Потом воду греем, много воды! Хорошо, что водопровод работает. Толик длинный шланг размотал, конец в ручей выше по склону бросил. Воздух из шланга высосал, и вода сама течет. Здорово! Носить не надо.

Тут медики прилетают, паровую камеру для дезинфекции одежды выгружают. Камера эта — то ли маленькая комнатка с полками и вешалками, то ли большой шкаф. Снаружи маленький шкаф приварен, в нем баллон с азотом стоит. Можно одежду сухим горячим воздухом прожаривать, можно водяным паром. Медики утверждают, двухсот градусов по цельсию ни одна вошь не вынесет. Вадим говорит, самоделка. Гибрид сауны с парилкой, да еще с бескислородной атмосферой. Толик поясняет, что азотная атмосфера — это круто. А сделана чтоб наши меха высокой температурой не попортить. В такой температуре все блохи КОАГУЛИРУЮТ.

Ксапа, тем временем, наших степнячек МОБИЛИЗУЕТ. Велит стариков и старух отмыть до скрипа. Чем у них кончилось, я не знаю, потому что Мудр охотников созывает. Вопрос у нас срочный и важный. Где степняков расселить, пока медики им будут прививки делать, чем занять, чтоб не подумали чего. Мы-то рассчитывали, одно общество придет, а не три. Да еще — два незнакомых. А под три общества у нас места нет. Только если вертолетную площадку занять. А куда вертолеты садиться будут?

— Давайте, укажем им место там, где я с чубарами первый раз повстречался, — говорю я. — Хорошее место, ровное. Почти… Можно много вамов поставить!

— Верно говоришь, — поддерживает меня Мудреныш. — Хорошее там место, если не зимовать. И от нас не так далеко. Скажем им, чтоб отдохнули дня три-четыре перед дальнейшим переходом.

— За четыре дня вы управитесь? — спрашивает Мудр Палпалыча.

— За два управимся, если каждого уговаривать не придется.

— А что они эти четыре дня кушать будут? — не унимается Мудр.

— С продуктами мы поможем, если надо, — говорит Платон. — Как на ярмарке невест. Если я пообещаю Медведеву пятьдесят вакансий, он нас завалит продуктами.

И тут же, не откладывая надолго, тащит из кармана мобилку, звонит Медведеву.

— Я знаю, как растянуть удовольствие, — говорит Сергей. — Сначала свожу вождей и охотников в Терцию, покажу места. Пусть походят, побродят, выберут место для жительства. День-два это точно займет. Потом выделим для перевоза из Примы в Секунду только один вертолет. И торопиться не будем. Тогда перевозка затянется еще на два-три дня.

Главное обсудили, говорим о делах на завтра. Вдруг далеко в горах что-то бабахает. Эхо раза четыре гудит. Где-то камнепад сходит. Я подумал, подрывники начали дорогу прокладывать. Но Мудр говорит, в Секунде вторую соту на вершине горы ставят. А перед этим, как и у нас, вершину надо ото льда очистить.

Сота — это хорошо. А то в Секунде мобилки не везде работают. Привыкли мы к мобилкам, без них тревожно. Но когда же Степа Динамит начнет скалы взрывать?

— Когда монтажники экскаватор соберут, тогда и начнем, — говорит Степа. Он, оказывается, тоже здесь.

— А когда соберут? — интересуется Вадим.

— Когда Славка Летун им автокран подвезет. Говорят, без крана никак.

— А что еще вам из техники нужно?

— Ясно, бульдозер. Но это не к спеху. На первое время экскаватора хватит.

«Положи белому человеку палец в рот — он руку по локоть откусит», — вспоминаю я слова Ксапы.

В столовой оживление. Степнячки чисто вымыты, хвастаются друг перед другом обновками. Оказывается, Ксапа с кладовщицей Глашей выдали всем новые одежки. Младенцы тоже закутаны в пеленки чудиков. Степнячки тянут меня за руки в палатку, хвастаются, как обустроились. Будто я такого во время ЭПИДЕМИИ не видел. Натянули веревки, развесили на них простыни до самого пола, разделили палатку на три части. В самой дальней — раненые воины лежат на кроватях. Непривычно им, тревожно. Все вокруг незнакомое. Одежду отобрали на дезинфекцию, новую выдали. Но скоро станет скучно. Я немного побеседовал с ними, сходил к Глаше, взял две мобилки. Долго-долго объяснял, что это такое, да какая кнопочка для чего служит. Объяснил, что номера степняков начинаются с 40. Но в их обществе пока ни у кого мобилок нет. Мне говорят, что уже есть. Мы перебираем все номера, начинающиеся на 40. Я зачитываю имя с экранчика мобилки, охотники говорят, знают такого, или нет. Если знают, мы набираем номер. Буря восторга каждый раз. Оставляю мобилки охотникам. Теперь им скучно не будет.

Домой возвращаюсь поздно. Фархай тут же разжигает очаг, чтоб разогреть мне суп. Доливает в котел воды из канистры, крошит на разделочной доске какие-то клубни, кусок колбасы и все это смахивает в котел. Ксапа сидит грустная и нахохлившаяся. Жамах с кем-то тихо беседует по мобилке. Олежек спит. Сажусь рядом с Ксапой.

— Что не так? — спрашиваю и ласково глажу по спинке.

— Походу, Медведев меня опять переиграл, — вздыхает она. — Да не просто переиграл, а всухую. Я, выходит, на него работать буду. Он словно мои мысли читает и в свои планы вставляет. Умный, гад. Не мне с ним тягаться.

И шмыгает носом.

— Но ведь это твой план — пробить дыру в третий мир? — спрашиваю.

— Мой, — кисло соглашается Ксапа. — Решает с ходу все проблемы нашего мира. Замедляет экспансию в наш — раз. Решает проблему надзорщиков — два. И, сообща, будем грабить третий мир.

— Так в чем же дело?

— Знаешь, какой это сильный план? В Кремле его на «ура» примут. Медведев станет вторым человеком после президента. На десятилетия! Президенты хоть изредка меняются. А я себя рядом с Медведевым полной дурой чувствую, — и опять шмыгает носом.

Ну, слова тут бесполезны. Утешаю Ксапу руками и губами.

— Вы только недолго, — предупреждает нас Фархай. — Суп скоро поспеет.

С утра начинаем РЕАЛИЗАЦИЮ плана Ксапы по приучению степняков к нашим СТАНДАРТАМ ПОВЕДЕНИЯ. Нет, это вовсе не про баню и туалет. Мы летим к степнякам на двух машинах и говорим, что с нами полетят десять уважаемых людей. Мы им покажем сверху путь к перевалу, стоянку, где они смогут отдохнуть, когда одолеют перевал, и нашу стоянку. А они расскажут бабам с детьми и охотникам, что сейчас у нас живут, как прошел вчерашний день. Потом мы отвезем их назад.

Новые степняки не очень нам верят, поэтому самыми уважаемыми людьми оказываются старики и старухи. Еще Рыська подводит трех брюхатых девок и двух древних старух, что вчера лететь побоялись. Говорит, они всех тормозят. Жалуется, что степняки еле плетутся. Наши год назад быстрее шли.

— Так нам год назад очень кушать хотелось, — смеется Хвост. — Нас зов желудка вперед вел.

— Уважаемые, а кто ваши вещи понесет, пока вы по небу летаете? — спрашивает Сухая Рука.

Правильный вопрос. Складываем вещи в грузовой вертолет, чтоб не оставлять без присмотра. Не так их и много. Летим не очень высоко и совсем не быстро. Чтоб путь на перевал был хорошо виден. Сверху он кажется простым и легким. Делаем пару кругов над полем, где чубары из-за меня дрались, а затем садимся поближе к складу горючего. Наш маленький экскаватор техники на время забрали, чтоб большой экскаватор собрать. Поэтому бочки с топливом придется своими руками катать, как в старые времена.

Первым делом ведем уважаемых людей в столовую. Тут набегают вчерашние степнячки с детьми, все в новых одежках, и тараторят все разом. Это надолго. Назначаю Бэмби старшей, а Лаве с Туной поручаю обучить гостей сидеть за столом и есть ложками. Замечаю, как один из стариков приглядывается к кухонному ножу. Достаю мобилку и звоню Жуку, чтоб оторвал от дел тетю Глашу и подготовил с ней несколько комплектов ножей в подарок. Сажусь рядом со стариком и расспрашиваю, кто такой, да из какого рода. Ищем общих родственников с нашими степнячками. Как только находим общих предков с Туной, звоню Баламуту и по-русски объясняю ситуацию. Вскоре подходят Баламут с Туной. Баламут говорит, что они теперь, как бы, родственники, и дарит старику нож в ножнах. Старик растроган, рассказывает, как качал Туну на руках вот такой маленькой, а теперь она совсем взрослой стала. Туна сознается мне, что не помнит родственника, но делает вид, что рада. Как говорит Ксапа, лед сломан. Все степняки выясняют, кто чей родственник. Натка тоже здесь. Повесила на шею маленькую черненькую видеокамеру и записывает разговоры. Говорит, ПАСПОРТНЫЕ ДАННЫЕ собирает.

Прилетают два вертолета с красными крестами. Из них вылезают те медики, что ГАСИЛИ у нас ЭПИДЕМИЮ. Наши девки радуются гостям и тянут их к столу Начинаются рассказы о том, как все чуть не померли. Это даже хорошо, что степнячки рассказывают. Своим степняки больше верят.

Тут прилетает еще один вертолет. На нем звероловы за медведем летали. И вот, первого отловили. Говорят, к нам на пять минут заскочили. Пилоты должны баки заправить.

Как же, пять минут… Все хотят на связанного спящего мишку посмотреть. Все общество сбежалось! Ирочка с мамонтенком пришла. А где мамонтенок, там и Собак вертится. Степнякам будет что своим рассказать, когда вернутся.

Назад отвозим уважаемых людей за час до заката. Степняки и на самом деле медленно идут. Тот путь, что они два дня шли, мы год назад за день одолели. Договариваемся, что завтра других уважаемых людей повезем дорогу смотреть. Готов спорить, завтра вожди захотят с нами лететь.

Медики уже развернули свои палатки, а степняки только к перевалу подходят. Рыська ругается. Говорит, не знала, что такие ленивые бывают. Просит заменить ее. Но Мудр лишь посмеивается: Сама вызвалась, терпи.

Прилетел Медведев. К перевалу слетал, посмотрел, как медики развернулись. В Секунду слетал, на мостовой кран полюбовался. Расспросил техников, что еще нужно, чтоб экскаватор собрать. Похвалил звероловов и остался у нас на ночь.

Вечером у костра сидеть уже холодно, поэтому мы разжигаем камин в хызе. Толик приносит гитару. А как общество замечает свет в окнах хыза, так собираются все. Думали, Ксапа сказки расскажет. Даже степняки-охотники на костылях прихромали. Наших слов всего три-четыре десятка выучили, но от девок наслушались рассказов, как интересно у нас по вечерам бывает.

Вместо сказок сегодня поем песни. Много песен. И Толик пел, и Света, и Степа Динамит, и Ната. Гитара переходит из рук в руки. Даже Медведев спел пару песен, а Ксапа ему подпевала. Затем Мудреныш принялся рассказывать занятные охотничьи истории. А шабашники заспорили с Медведевым о космосе и пульсарах. Затем — о спутниках, которые нужны, чтоб следить за этими самыми пульсарами. А со спутников перескочили на ракеты.

— Мих, ты скажи, когда второй пуск будет? — наседает Платон.

— Когда с провалом первого разберемся, — усмехается Михаил.

— С каким провалом? Спутник ведь летает, фотки передает.

Я пододвигаюсь ближе.

— Чудом летает, — ухмыляется Медведев. — Пуск-то прошел аварийно. Один из четырех ускорителей прогорел, носитель сошел с траектории. Наше счастье, что первый спутник всего на полсотни кило тянет. Весил бы штатные полторы тонны, рухнул бы в Северный Ледовитый. А так — за счет большого резерва грузоподъемности — разгонный блок вытянул.

— Мих, расскажи подробнее, — просит Ксапа.

— Ну раз подробнее, — Михаил садится поудобнее, расправляет плечи. — Все знают, что наша ракета сделана из «Тополя»? Конверсионный носитель, так сказать. Так вот, «Тополь» уже не первый раз на мирный космос работает. В прошлом веке был такой космодром — Свободный. Ну, так себе — космодром, одно название. Вроде, с него всего пять ракет запустили. На этом история космодрома и закончилась. А ракеты эти назывались «Старт-1». Если внимательно на этот «Старт-1» посмотреть, то увидим «Тополь», дополненный четвертой ступенью. Он выводил спутник в триста пятьдесят кило на орбиту высотой четыреста километров. По идее, наш «Тополь» должен называться «Старт-2».

— Так зачем надо было ракету переделывать?

— Лучшее враг хорошего. Наша мощнее. Может вывести полторы тонны на орбиту в тысячу километров. А главное, у нашей отсек для полезной нагрузки намного больше!

— Можем космонавта запустить, — намекает Вадим. — Помнится, у амеров первый космический корабль как раз полторы тонны весил.

— Меньше. Тысяча триста пятьдесят килограммов. Только о космонавте забудьте. «Тополь» родился военным носителем. Перегрузки при выведении под двадцать «же». На нашем вдвое меньше, но для космонавта всё равно много.

Парни сильно огорчаются, а я, признаюсь, ничего не понимаю. Вернемся в вам, Ксапу расспрошу. Она в разговор не вмешивалась, но слушала очень внимательно.

Слетали, и вождям новые земли показали, и шаману. Ксапа с шаманом долго шушукалась. Говорит, религия — зло, но мы ни в коем случае не должны с ним ссориться. У него авторитет и влияние на народные массы. Да и сам мужик, вроде, с головой.

Опасались, что степняки побоятся прививки делать, но наши степнячки таких ужасов про ЭПИДЕМИЮ наплели, что никто от прививок не прятался.

Зато у вождей серьезный разговор состоялся. Не поверили вожди, что мы просто так им земли отдаем, мясом кормим. Но Мудр твердо заявил, следующей осенью со степняками девками меняться будем. А если кто-то из вождей меняться не хочет, может назад идти. Общество только тогда сильное, когда девок со стороны приводит. Это ГЕНЕТИКА. А еще степняки наши языки должны учить, раз на нашей земле жить будут, такие наши условия. С языками спешки нет, но забывать об этом условии нельзя!

Вожди ушли озадаченные. Вроде бы, ничего запредельного с них не требуем. Но непонятно! Почему умение говорить на чужом языке мы ставим выше охотничьей добычи?

Тем временем звероловы еще двух мишек отловили. Последний из Секунды куда-то ушел. Может, через реку на правый берег переплыл, может, в Терцию спустился. Геологи смеются, избежал неприятностей на свою задницу. Пришлось звероловам в Терцию за мишкой летать. Договор-то с Медведевым у них на трех мишек.

Перевозим степняков в Секунду. Сначала — охотников и сильных молодых женщин, чтоб вамы поставили. Делаем вид, что позволили им самим место выбрать. Сажаем вертолет у реки в трехстах метрах от леса. Охотники вышли из вертолета, туда-сюда прошли по берегу — и попросили поближе к лесу перелететь. Нам не трудно. В общем, как мы задумали, так и получилось.

Три рейса сделали, двоих охотников назад отвезли. Сказали им, что должны вождям рассказать, сколько вамов поставили, да сколько женщин и детей теперь можно везти. Чтоб вожди сами отбирали, кто в очередной раз полетит.

На самом деле охотников назад отвезли для того, чтоб народ не волновался. И впредь так будем делать.

А еще я увидел мостовой кран, о котором столько разговоров было. Здоровенная штука! Во много раз выше человека.

— А нам без него никак, — говорят мне техники. — У вас что ни машина, то двадцать — двадцать пять тонн. Вертолет больше четырех в горах не поднимает. И то, если с дозаправкой везти. А без дозаправки — и того меньше. То есть, каждую машину на восемь-десять частей разбираем.

Ну ладно, ломать — не делать. Но потом из этой груды железа машину снова собрать нужно! Вот тут без крана никак!

— Долго вы собирать будете? — спрашиваю не без задней мысли. Очень хочется узнать, когда они нам маленький экскаватор отдадут. Надоело бочки с топливом руками катать.

— Сейчас экскаватор закончим, за автокран возьмемся. А пока автокрана нет, экскаватор будет краном работать. Так что, через неделю выйдем на нормальный режим.

Не могут люди простыми словами объяснить. Что бы Ната ни говорила, а чудики и есть. Вот зачем сегодня утром Пашка принес веник из цветов нашей Фархай? Какой в этом смысл? А зачем Ксапа этот веник в кринку с водой поставила? Говорит, знак внимания. Если парень хочет девушке приятное сделать, так принес бы шкуру оленя… Нет, где он на нашей земле оленя возьмет? Это БРАКОНЬЕРСТВО будет. Ну, попросился бы с нами на охоту, мы бы уступили ему шкуру. Или — как Толик делал — кабанчика на консервы менял. Все довольны, никто не в обиде. А на что Фархай веник?

— Сам ты веник! Это БУКЕТ! — ругается на меня Ксапа. Не хватало мне еще из-за пашкиного веника с Ксапой ссориться. Хватаю ее и валю на шкуры. Хотел на шкуры, а получилось — на Жамах. В общем, хорошо покувыркались. Две бабы в ваме — это здорово!

Еще хорошо, Ксапа на Пашку больше не рычит. Может, на самом деле, в этом венике шаманская сила присутствует?

Пока я занимался перевозкой степняков в Секунду, Ксапа позвала электрика в наш вам. Теперь у нас в ваме электрический свет есть! Почти как в хызе! Два светильника на стенах висят, а у входа на шнурке свисает выключатель. Удобно! Почему-то все думали, что свет можно сделать только в хызах и армейских палатках. Палатки — они почти как деревянный хыз, только стены и крыша пожиже. Оказывается, вам ничуть не хуже.

Думал, светильники и выключатель — это все. Как в электрическом фонаре. Оказалось, рядом со столом два тяжелых ящика стоят. Называются АККУМУЛЯТОРЫ. Один работает, второй РЕЗЕРВНЫЙ. Их надо по очереди таскать в хыз и на зарядку ставить. Как мобилки.

Первой на необычный свет в нашем ваме обратила внимание Мечталка. И сразу привела Кочупу. Второй прибежала Евражка. Фыркнула, мол в школе уже давно так. Про школу я знаю. Мы в школу и больницу из генераторной провода тянули. А у меня в ваме АККУМУЛЯТОРЫ.

До ужина Ксапа только тем и занималась, что разъясняла любопытным, как у нас в ваме свет работает. Затем поручила это дело Фархай. Та уже десять раз объяснения выслушала, все запомнила. Но вечер испорчен. Думаете, приятно сидеть в ваме, где свет то вспыхнет, то погаснет? Каждому гостю нужно показать, как выключатель работает, вот и… Мы с Ксапой взяли Жамах, Олежку — и ушли в гости к Кочупе. Фархай на нас обиделась.

Так получается, что я один от наших руковожу перевозкой степняков в Секунду. Половина шабашников баню строит, вторая половина врачам и техникам помогает.

— Назначь себе помощников, — говорит Ксапа. Я так и делаю. Иду к вождям, они выделяют мне в помощь Савэя и еще трех охотников — по одному из каждого общества. У них считается, что Савэй лучше других нас знает. Ведь несколько дней у нас прожил, по воздуху летал, Сергей его знает, я знаю, Ксапа за волосы таскала.

С помощниками легче стало. Мы заранее груз в кучу складываем, столько, сколько Славка Летун в один рейс заберет. Быстро грузим в машину так, чтоб ПАССАЖИРАМ под ногами не мешался. А в Секунде быстро разгружаем. Ната с Бэмби руководят посадкой ПАССАЖИРОВ. Всех спрашивают, кого как зовут, и все ли сделали прививки.

В первый день Ната носила маленькую видеокамеру на груди. Но сказала, что фото на паспорт плохие получаются. Теперь прицепила ее снизу на козырек бейсболки. Бэмби тоже бейсболку носит. И дарит бейсболки всем, кто попросит.

Шаман воткнул четыре дротика вокруг могилы чубара, которого Кочупа убил. Дротики шнурком обвязал, запрещает степнякам заходить за шнурок без подношений. Говорит, здесь похоронен охотник, дух которого охраняет перевал. Как узнал?

Вечером у нас собрание общества. Все хотят, чтоб у них в вамах был свет.

— Где я вам столько аккумуляторов возьму? — жалуется электрик. — Воздушку кинуть — это другое дело, — и звонит Медведеву. Медведев просит позвать Ксапу. О чем говорят с Ксапой, непонятно. Но Ксапа ругается на него и спешит к Мудру. По дороге хватает за руки меня и Жамах, за собой тянет.

— Мудр, ты представляешь, этот гад меня спрашивает: «А что я с этого буду иметь?». Я его спрашиваю: «А что тебе надо? Птицу Додо или шерстистого носорога?» Он заявляет: «Двадцать пять вакансий!» Ну, жлоб, как есть, жлоб!

— Ты не горячись, — успокаивает ее Мудр. — Сколько у нас всего вакансий?

— Сейчас идут в Терцию, если с детьми считать, триста девять степняков. Из них девяносто два — наши старые, уже включенные в общество. Остается двести семнадцать новеньких. По принципу «один из трех» это получается… Сто восемь вакансий! Мудр, он четверть требует!

— Больше, чем на десять, не соглашайся, — говорит Мудр и улыбается.

— А… Но… Хорошо! — веселеет Ксапа и тянет из кармана мобилку. — Миша, радуйся! Я для тебя десять вакансий выбила! Десять вакансий — как с куста!.. Какие двадцать пять? Побойся бога! За сотню лампочек и бухту провода — двадцать пять вакансий? Да мы сейчас на Ярмарку невест слетаем, провода и лампы со столбов обдерем — вообще ни одной вакансии не получишь!.. От шантажиста слышу! Мудр сказал десять — значит, десять… Да, слово вождя!.. Хочешь, ему трубку передам?… Ну вот и славно!

Думал, у чудиков нет ничего, что они ценят по-настоящему. Разве что, жизнь да здоровье. Вещи для них — ничто. Коровьи или свиные туши — ничто. Если торгуются, то это вроде детской игры. Ножи, консервы — ничто! Теперь знаю, есть вещь, которую Медведев ценит на полном серьезе и без дураков. Это вакансии!

Ночь. Все давно спят, а я размышляю. У нас в вамах будет свет. За это десять чудиков получат право ходить по нашей земле. Хорошо это, или плохо? Как оценить? С чем сравнить?

БА-БА-БА-БА-БАХ!!! И эхо по горам бродит. Знакомый звук. Это Степа Динамит с Пашкой Вторым начали скалы взрывать. Замечаю, жизнь в нашем ПОСЕЛКЕ стала бурная как вода в реке. Только нашествие степняков кончилось, как затеяли свет в вамы проводить. А для этого — столбы по всему ПОСЕЛКУ ставить. Столбы не простые, снизу бетонные, а сверху толстой проволокой деревянное бревно привязано. Это чтоб нижняя часть столба в земле не гнила.

За бревнами летаем в ущелье. Там их много лежит. Но только вертолетом можно вытащить. Ямы под столбы роем буром, который на наш экскаватор подвесили. Как на Ярмарке невест. Ямки получаются круглые, аккуратные и очень глубокие. С мой рост, даже, может, чуть больше. В эту ямку вставляем бетонный конец столба. Он плотно входит, даже закапывать не надо. Ребятишки, правда, все равно прикапывают.

Сначала протянули прямую линию столбов через весь поселок к генераторной Потом рядом с каждым вамом по столбу поставили. Теперь два электрика лазают по столбам, провода натягивают. Ловко так на столбы влезают! К ногам привязали железные башмаки с длинным изогнутым когтем, которым столб охватывают. Ксапа про них загадку шабашникам задает: «С когтями, но не птица, летит и матерится». Отгадка — электрик со столба упал. Электрики на Ксапу ругаются.

— Еще не упали, а уже! — смеется Толик, помогая натягивать провод. Провод толстый, медный, тяжелый. Говорят, тонкий нельзя, потому что напряжение низкое, тридцать шесть вольт. А медный — потому что нам самый лучший прислали, из запасов для космодрома.

Вамов много, электрики еще неделю провозятся. А через пару месяцев мы в хыз переселимся, столбы до весны станут не нужны никому.

— Клык, летишь к степнякам? — спрашивает Сергей.

Смотрю на Платона.

— Лети. Дипломатия — это серьезно, — говорит он.

— Мальчики, я с вами! — восклицает Ксапа. И мы спешим в вам переодеваться.

Летаем к степнякам каждый день. Просто так, поинтересоваться, все ли у них идет нормально, нет ли заболевших или раненых. Приучаем к мысли, что мы теперь одно общество. Тем более, около полусотни стариков, старух и брюхатых девок до сих пор живут у нас в четырех больших палатках. Кто-то из них тоже летает с нами пообщаться с родными.