Кто не спрятался

Глава 15

— Что ты думаешь об Айзеке?

Сегодня вторник, у меня обеденный перерыв, и я встречаюсь с Мелиссой перекусить в кафе между Кеннон-стрит и ее новым заведением в Клеркенвелле, где еще ведутся ремонтные работы, хотя день открытия уже близится. На Мелиссе черные плисовые брюки и черная облегающая блузка, и хотя рукава немного испачканы пылью, выглядит она очень стильно. Волосы подобраны черепаховым гребнем.

— Мне он понравился. Но тебе, я так понимаю, он не по душе?

— Что-то меня в нем настораживает. — Я морщусь.

— Ты бы так сказала, с кем бы Кейти ни встречалась.

Я вгрызаюсь в свой сэндвич с беконом, томатом и салатом, а Мелисса приподнимает булочку и смотрит, что ей положили внутрь.

— Как они могут брать три с половиной фунта за такой сэндвич? Тут не больше десятка креветок.

— Не сказала бы.

Или сказала? Может быть. Я пытаюсь вспомнить прошлого парня, которого Кейти приводила домой, но до этого у нее не было серьезных отношений — так, пара неуклюжих подростков с потными ладонями.

— Дело не только в нем, а во всей ситуации. Кейти и остальные члены труппы работают бесплатно несколько недель, надеясь на какие-то выплаты после продажи билетов. По-моему, Айзек на них наживается.

— А мне кажется, это отличная стратегия ведения бизнеса.

— Ты на чьей стороне?

— Ни на чьей. Я просто говорю, что с его точки зрения, то есть Айзека, это отличный план. Ограниченное капиталовложение, минимальные риски… Если бы я обратилась к своему менеджеру в банке с такой идеей, он пришел бы в восторг.

Она улыбается, но я вижу напряжение на ее лице и, кажется, догадываюсь почему.

— Насколько я понимаю, банк не очень-то рад твоим планам по расширению бизнеса?

— Понятия не имею.

— В каком смысле? Ты не брала кредит?

Мелисса качает головой и откусывает сэндвич. Мне приходится вытягивать из нее каждое слово.

— Я заложила дом.

— Вот Нейл обрадовался…

Муж Мелиссы настолько ненавидит быть перед кем-то в долгу, что даже пивом себя не разрешает угощать.

Мелисса молчит.

— Ты ведь ему сказала, правда?

Лицо моей подруги меняется — уверенность и веселье исчезают, и на мгновение я вижу ее тревогу. Странно, но я чувствую себя польщенной, словно меня приняли в тайное общество. За годы нашего знакомства мне редко удавалось утешить ее, обычно это я жалуюсь Мелиссе на свои проблемы. Интересно, как ей удалось заложить дом, не поставив Нейла в известность, — я думала, дом в их общей собственности? Но чем меньше я знаю, тем лучше. Мелисса прекрасно разбирается в бизнесе, и если она решила сделать такое вложение, то уверена, что все в порядке.

— В последнее время у нас проблемы в отношениях, — говорит она. — В этом году Нейл потерял основного заказчика и теперь волнуется насчет денег. Новое кафе позволит компенсировать убытки, но должно пройти около полугода, прежде чем оно начнет приносить доход.

— Но ведь Нейл это понимает, верно?

— С ним невозможно об этом говорить. У него постоянно плохое настроение. И он словно отгораживается от меня.

— В воскресенье он вел себя как обычно.

— А может, все дело во мне. — Мелисса горько смеется.

— Не глупи, Нейл тебя обожает!

Она поднимает брови.

— Но не так, как любит тебя Саймон.

Я краснею.

— Нет, правда. Он тебе и массаж ног делает, и ужин готовит, и на работу провожает. Этот мужчина тебя боготворит.

Я улыбаюсь — ничего не могу с собой поделать.

— Тебе повезло.

— Нам обоим повезло, — говорю я и только потом понимаю, как самодовольно прозвучали эти слова. — Ну, что нам выпал второй шанс в жизни. Мы с Мэттом так долго прожили вместе, что едва замечали друг друга. — Я размышляю вслух, проговариваю то, о чем раньше не задумывалась. — Он переспал с той девчонкой, потому что привык ко мне и даже представить себе не мог, что что-то может измениться.

— Ты ушла от него, когда дети были такими маленькими. Смелый поступок.

Я качаю головой:

— Глупый поступок. Я вспылила и не смогла сдержать злость. Мэтт не любил ту девушку, я вообще сомневаюсь, что она ему нравилась. Это была ошибка. Симптом того, что мы оба принимаем наш брак как данность.

— Ты думаешь, тебе следовало остаться с ним? — Мелисса берет счет и отмахивается, когда я достаю кошелек. — Я угощаю.

— Теперь я так не думаю, — осторожно отвечаю я, чтобы не создать у Мелиссы неправильное представление. — Я люблю Саймона, а он любит меня, и каждый день я благодарю за это судьбу. Но в тот день, когда я ушла от Мэтта, я отказалась от хорошего брака. И я знаю, что дети думают так же.

— Кейти с Саймоном хорошо ладят. В воскресенье они болтали наперебой, обсуждая «Двенадцатую ночь».

— Кейти — да, но Джастин… — Я осекаюсь, осознав, что перетягиваю одеяло на себя. — Прости, мы говорим только обо мне. Ты пыталась обсудить с Нейлом свои чувства?

Но прежнюю слабость Мелиссы как рукой сняло.

— Ничего страшного, пройдет. Наверное, это кризис среднего возраста. — Она улыбается. — Не переживай из-за Джастина. Это совершенно нормально. Я ненавидела своего отчима по одной-единственной причине — он не был моим отцом.

— Да, наверное…

— И не волнуйся насчет Кейти и этого Айзека. Она умница, твоя дочь. Умница и красавица.

— Умница — да. Так почему она не понимает, что ей стоит приобрести настоящую профессию? Я ведь не говорю ей отказываться от мечты, я просто хочу, чтобы она себя обезопасила.

— Потому что ей девятнадцать лет, Зоуи.

Я грустно улыбаюсь:

— Я попросила Саймона помочь ей устроиться стажером в газету, может, писать театральные рецензии или что-то в этом роде, но он даже говорить со мной об этом не стал. Они якобы берут на работу только людей с высшим образованием.

Тогда меня это обидело. Кейти так старалась сдать экзамены на аттестат, а теперь этого оказалось недостаточно даже для того, чтобы работать бесплатно. «Может, замолвишь за нее словечко?» — просила я Саймона, но он оставался неумолим.

— Она взрослый человек, Зоуи, — говорит Мелисса. — Позволь ей принимать собственные решения, и скоро она поймет, которые из них правильные.

Она придерживает мне дверь, и мы направляемся к метро.

— Может быть, у меня и нет собственных детей, но в моих кафе работало столько подростков, что я поняла: если хочешь заставить их что-то сделать, нужно, чтобы они подумали, будто это их собственная идея. В этом отношении они немного похожи на мужчин.

Я смеюсь:

— Кстати об этом. Как дела у Джастина?

— Лучший менеджер из всех, что у меня были. — Заметив скептицизм на моем лице, Мелисса берет меня под руку. — И я говорю это не только потому, что ты моя подруга. Он приходит вовремя, не ворует из кассы, нравится клиентам. Как по мне, этого достаточно.

Обняв меня, она садится на свою линию, чтобы вернуться в кафе. Я настолько воодушевлена беседой, что вечер пролетает незаметно, и даже самодовольство Грехема Холлоу не может испортить мне настроение.

— И снова здравствуйте.

Сейчас двадцать минут шестого, в метро полно людей, и каждый из них предпочел бы оказаться подальше отсюда. Пахнет пóтом, чесноком и сыростью.

Этот голос мне знаком.

Я узнаю́ уверенность, бархатистые перекаты интонации, характерные для человека, который привык быть в центре внимания.

Люк Фридланд.

Мужчина, спасший меня от падения под поезд.

«От падения…»

Я случайно чуть не упала?

Мои воспоминания об этом мгновении смутные и размытые, едва заметное ощущение давления на спину… Память словно заволокло пеленой, будто все это случилось давным-давно.

Люк Фридланд.

Вчера я фактически обвинила его в том, что он преследует меня, а сегодня я захожу в вагон, в котором он уже едет. «Вот видишь, — говорю себе я. — Он не мог за тобой следить».

Несмотря на смущение, волоски на моей шее становятся дыбом, и мне кажется, что любой может это заметить. Я провожу ладонью по затылку.

— Плохой день? — Люк, наверное, принимает мой жест за проявление стресса.

— Нет, на самом деле хороший.

— Отлично! Я рад, что вам уже лучше.

Он говорит нарочито веселым тоном — так общаются с детьми или с пациентами в больнице, — и я вспоминаю его предложение позвонить по телефону доверия. Люк думает, что у меня суицидальные наклонности. Думает, что я попыталась броситься под поезд. Что это или мольба о помощи, или же я всерьез намеревалась покончить с собой.

— Я не бросилась под поезд.

Я произношу эти слова шепотом, чтобы весь вагон не узнал о случившемся, и Люк подбирается поближе, чтобы лучше меня слышать. Мой пульс ускоряется. Он берется рукой за поручень, чуть задевает меня предплечьем — и мне кажется, что между нами проскакивает электрический заряд.

— Все в порядке.

Недоверчивость в его голосе заставляет меня усомниться в собственной версии происшедшего. Что, если я действительно бросилась под поезд? Что, если мое бессознательное толкнуло меня к краю платформы, невзирая на приказ сознания оставаться на месте? Меня пробирает озноб.

— Что ж, это моя остановка.

— Вот как? — Мы приехали на станцию «Кристал Пэлас». — Моя тоже.

Сегодня порез на его шее едва заметен, синий галстук сменился бледно-розовым, выделяющимся на фоне серой рубашки и пиджака.

— Вы меня не преследуете, правда? — Он осекается, заметив ужас на моем лице. — Я просто пошутил.

Мы вместе идем к эскалатору. Трудно расстаться с человеком, с которым идешь в одну сторону. У терминалов он пропускает меня вперед, и я прикладываю проездной к турникету. Поблагодарив, я прощаюсь, но мы оба поворачиваем в одну сторону.

— Мы как в супермаркете, — смеется Люк. — Знаете, здороваетесь с кем-то в отделе овощей и в итоге встречаетесь с ним в каждом ряду.

— Вы тут живете?

Подозрительно, что я никогда его не видела, хотя такая мысль смехотворна: только на моей улице живут десятки людей, с которыми я никогда не встречалась. Бросив десятипенсовик в футляр Меган, я улыбаюсь девушке и прохожу мимо.

— Иду в гости к другу. — Он останавливается, и я машинально следую его примеру. — Я вас смущаю, да? Проходите вперед.

— Нет-нет, что вы, — говорю я, хотя каждое мгновение сердце болезненно сжимается у меня в груди.

— Я перейду на другую сторону дороги, тогда вам не придется общаться со мной. — Люк улыбается. У него приятное лицо, доброжелательное и открытое. Не знаю, почему мне так страшно.

— В этом нет необходимости, правда.

— Мне все равно нужно купить сигареты.

Мы стоим, а люди обходят нас с двух сторон.

— Что ж, тогда до свидания.

— До свидания. — Он открывает рот, будто собираясь сказать что-то еще, но молчит. — Простите, не будет ли дерзостью с моей стороны пригласить вас на ужин?

Люк выпаливает этот вопрос на одном дыхании, будто ему стыдно, но на его лице — все то же самоуверенное выражение. Мне приходит в голову, что он подготовил эту фразу заранее. Даже отрепетировал.

— Простите, не могу. — Не знаю, почему я прошу прощения.

— Или выпьем по чашечке кофе? В смысле, я не хочу разыгрывать карту «Я спас вам жизнь», но… — Он поднимает руки в знак шутливого извинения, но затем снова становится серьезным. — Наша встреча произошла при необычных обстоятельствах, я знаю, но мне очень хотелось бы еще вас как-нибудь увидеть.

— Я кое с кем встречаюсь. — Я краснею, как шестнадцатилетняя девчонка. — Мы живем вместе.

— Вот так. — На его лице отражается удивление. — Ну конечно. Как глупо с моей стороны! Другого и ожидать было нельзя. — Он отступает на шаг.

— Простите, — повторяю я.

Мы прощаемся, а когда я оглядываюсь, он уже подошел к киоску на противоположной стороне улицы. Наверное, чтобы купить сигареты.

Я звоню Саймону на мобильный — мне не хочется идти по Энерли-роуд одной, и даже бесплотный собеседник, чей голос доносится из телефона, может меня подбодрить. Телефон переключается на автоответчик. Сегодня утром Саймон говорил, что поедет в гости к сестре. Я планировала посмотреть фильм — может, Джастин и Кейти присоединились бы ко мне. Мы провели бы вечер втроем, как в старые добрые времена. Но после встречи с Люком Фридландом я вся на нервах и хочу попросить Саймона отложить ужин с сестрой. Может, он приедет домой после работы.

Если дозвониться до него сейчас, можно перехватить его на выходе из редакции. Раньше я звонила ему по прямой линии, но пару месяцев назад в редакции всех сотрудников пересадили на другие места, и теперь никто не знает, за каким столом будет работать на следующий день.

Поэтому я нахожу в Интернете номер редакции.

— Вы не могли бы соединить меня с Саймоном Торнтоном?

— Подождите секундочку.

Я слушаю классическую музыку, пока меня соединяют, и смотрю на рождественские украшения на фонарях вдоль Энерли-роуд. Гирлянды уже покрылись налетом грязи. Музыка обрывается, и я думаю, что сейчас услышу голос Саймона, но со мной заговаривает та же девушка.

— Вы не могли бы повторить имя человека, которому звоните?

— Саймон Торнтон. Он редактор в отделе передовиц, но иногда работает в отделе новостей. — Я повторяю слова Саймона, не зная, находятся ли эти два отдела рядом или вообще в разных концах офиса. А то и в разных зданиях.

— Простите, тут нет никого с таким именем. Он внештатник? Его не будет в списке, если он внештатник.

— Нет, он в штате. Он проработал в редакции много лет. Вы не могли бы проверить еще раз? Саймон Торнтон.

— Его нет в моей базе данных, — повторяет девушка. — Никакой Саймон Торнтон у нас в редакции не работает.