Куда идем мы… 5

Глава сто первая Г. Камышлов, дер. Надеждинка

(где прошлое продолжает преследовать Психа)

г. Камышлов

Камышловский сектор,

Свердловская локация

56°51′ с. ш. 62°43′ в. д.

— Слава богу, наконец-то город! — простонал Жир. — Хоть поедим.

— Интересно, кто тебе в деревнях жрать не давал? — хмыкнул Псих.

— Шутишь? — взвился свин. — А не у кого там едой разжиться было! Ты как будто не видел — все села пустые стоят. Избы брошенные, ни одного живого человека.

— Видел, — спокойно кивнул Псих. — Это меня и тревожит. Если села безлюдные — значит, кто-то их обезлюдил. Не обязательно — съел. Могли и просто от кого-то драпануть. И вообще, не нравится мне все это. После встречи с деревьями идем как по бульвару. Ни одной стычки за столько дней. Ой, не к добру это…

— Опять за рыбу деньги! — всплеснул руками Жир. — Я же тебе, дураку, сто раз объяснял. Система нам в качестве плюшки за квест организовала спокойную дорогу. По Уралу точно, а дальше посмотрим.

— Ну-ну, — саркастически хмыкнул Псих. — Что хоть за город-то впереди?

— Камышлов, — подал голос Четвертый, восседавший на Драке.

— И что же Пепка про него пишет? — поинтересовался обезьян.

— Ну… — начал было монах, потом смешался, покраснел и признал. — Ну, в общем, там в основном про пиво.

Псих сплюнул.

— А, нет! — обрадовался меж тем Четвертый. — Пишет, что здесь монастырь есть. Свято-Покровский.

— Монастырь — это классно! — обрадовался Жир. — Во-первых, нас покормят…

— И этого с твоей точки зрения более чем достаточно. Во-вторых, третьих и так далее уже не требуются, — подколол товарища Псих, а потом добавил серьезно. — Но в принципе свинка прав, зайти надо. Может, совместное богослужение провести удастся, надо же как-то Четвертому недополученную прибыль компенсировать. Куда идти-то?

Четвертый пожал плечами.

— Пишут — ориентироваться на Собор Покрова Пресвятой Богородицы. Крупнейший храм города.

Псих кивнул и ненадолго вознесся в небеса. Потом спустился и махнул рукой:

— Туда.

На подходе к монастырю Псих вдруг начал нервничать.

— Не нравится мне этот монастырь, — остановившись недалеко от ворот, сказал он. — Мутный он какой-то. И пахнет здесь железом и кровью. Давайте туда не пойдем.

— Ты попутал, что ли? — заржал свин. — Пахнет ему… Это что — сказка про мартышку, которая мечтала стать овчаркой?

— Действительно, Псих, — поддержал Жира Четвертый, — что ты как ребенок? Ничем здесь не пахнет, монастырь как монастырь. Пойдем уже.

И монах послал лося вперед.

— Тот, а ты что скажешь? — обезьян упрямо стоял на месте.

Великан-сом пожал плечами.

— Надо идти, потому что мы — монахи, а это — монастырь.

И тоже двинулся в сторону ворот вслед за Жиром и Четвертым.

Псих посмотрел им вслед и полез смотреть системные сообщения.

— Так я и думал… — скривился он. — Абилка «Дар Кассандры» прокнула. Как минимум неделю мне никто верить не будет. Ну спасибо, бабка, чтоб тебе каплуном в курятнике переродиться!

И быстрым шагом пошел догонять товарищей.

На территории монастыря подозрительность Психа выросла многократно. И стражники у ворот сильно упырей напоминали. И келарь, который вышел встречать гостей, имел слишком жуликоватое выражение лица. И монахи с бандитскими рожами очень уж активно толкались вокруг гостей — ни дать, ни взять, в окружение брали.

Паранойя обезьяна достигла пика, когда их повели представляться игумену. К тому времени Драка уже увели на конюшню, Четвертый переоделся в рясу для торжественных приемов и праздничных обрядов, оставшиеся паломники выстроились за ним в шеренгу, стараясь придать своим физиономиям благостный вид, а вся многочисленная монастырская братия толпилась за их спинами.

Наконец, двери открылись, и на высокое крыльцо величаво вышел монастырский игумен.

И тут паранойя Психа исчезла.

Потому, что превратилась в уверенность.

Ни медля ни секунды, он взмыл в воздух, крикнув на взлете:

— Гриф, висельник, ты-то куда? Из тебя игумен — как из Бычары модистка!

— Взять их! — зычно крикнул подчиненным игумен, тоже вертикально уходя на взлет. — А ну стоять, Мартышка!

Но Псих, как пуля быстрый, в небе голубом и чистом с ревом набирал высоту. Причем прямо по его курсу, чуть дальше стен монастыря, появилось зеркало портала — очевидно, там глушилка прыжков уже не работала.

Впрочем, игумен летел гораздо быстрее и неотвратимо нагонял обезьяна.

— Ах-ха-ха-ха! — злобно расхохотался он. — Ты действительно рассчитывал улететь от птицы, обезьянка ты блохастая⁈

И тут произошло неожиданное. Псих оглянулся, оценил обстановку и…

Бог его знает, что он там сделал и какое заклинание из своей легендарной коллекции использовал, но выглядело это так, как будто он включил турбо. Скорость примата рывком увеличилась практически вдвое, и стало понятно, что Псих успеет к порталу раньше.

Обезьян уже практически сбежал.

Понял это и игумен, помрачнел лицом и злобно крикнул:

— Держи на дорожку!

После чего махнул рукой вслед бежавшему.

Из широкого рукава догоняющего вылетел металлический шарик и с невероятной скоростью понесся к Психу. На подлете он превратился в огромную кастрюлю, которая накрыла собой обезьяна.

В портал Псих так и влетел — кувыркаясь в кастрюле с захлопнутой крышкой.

А игумен неспешно развернулся и полетел обратно.

Там было еще веселее — четверо местных монахов крепко держали Четвертого в парадной рясе. Предводитель паломников безрезультатно дергался, пытаясь высвободиться, и что-то неразборчиво кричал.

Остальные обитатели фальшивого монастыря столь же безрезультатно пытались завалить Жира и Тота. Свинья с сомом, сжав оружие в руках, стояли спина к спине и шаг за шагом пытались пробиться сквозь толпу, обступившую их со всех сторон, к выходу. И что-то у них получалось — к выходу они далеко не продвинулись, но с десяток демонов на перерождение уже отправили. Тела этих лузеров, угодивших под удар граблей и лопаты, без признаков жизни валялись под ногами паломников.

— О, боги, ну что за дебилы!.. — простонал игумен, извлекая дубинку, усеянную волчьими клыками. — Все самому делать приходится. Ну неужели нельзя на шаг вперед подумать?

Он опустился рядом с плененным Четвертым и громко крикнул:

— Эй, вы! Что башкой вертишь, свинья шелудивая, тебе говорю! Оружие на землю, руки в гору! А не то я вашего монашка прямо сейчас на перерождение отправлю.

Бойцы замерли на секунду. Потом Тот, не изменившись в лице, спокойно и аккуратно положил свою лопату. Жир же скрипнул зубами, глухо выматерился и с размаху швырнул грабли на землю.

— Кто бы знал, как меня задолбал этот хрустальный чемодан без ручки! — с неподдельной экспрессией заявил он, поднимая руки. — Опять из-за него в плену сидеть!

дер. Надеждинка

Муромцевский сектор

Омской локации.

56°24′ с. ш. 75°39′ в. д.

— Князь! Князь, поди сюда! Это тебе подарочек или как? Наверняка ведь по твою душу к нам во двор двадцатилитровую кастрюлю забросили? Да хватит мечом махать, подойди на секунду!

Над кастрюлей с заключенным в ней Психом стояла Лоча и громко кричала, призывая своего быкоголового мужа. Как всегда, новые кухонные девайсы первой обнаруживает хозяйка дома.

— Вы уж извините, что я без спроса, — раздался вдруг голос из кастрюли, — но дальний портал я скастовать никак не успевал, а в ближнем радиусе у меня ваша усадьба — единственное место, где меня гарантированно не съедят по прибытии. А вообще — правильно, невестка, зови этого бычару сюда. Есть у меня к нему пара вопросов.

— А что ты там сидишь, Хан? — раздался густой баритон подошедшего, наконец, быкоголового Князя. — Вылезай уже. Это, в конце концов, не очень вежливо — ходить в гости в кастрюле. Пусть даже незванным.

— Не могу, — честно признался Псих. — Прикинь, Ёви, я не могу вылезти из кастрюли. Поэтому ответь мне, мой старый друг, на один вопрос извне. Не глядя, так сказать, честно в глаза старому приятелю. Ты, бычара затихарившийся, знал? Знал, что наш с тобой друг юности Гриф, которому вообще-то еще сидеть не пересидеть, на самом деле тусит неподалеку, в Свердловской локации?

— Знал, конечно, — признался Князь после секундной паузы. — И не только знал — я ему неслабо помог в первые годы после побега. Он, собственно, и осел на Урале, потому что я ему там это тихое место, этот заброшенный монастырь, нашел. Ну и чтобы от меня неподалеку быть, если честно. Сейчас я ему, конечно, уже нафиг не нужен, он неплохо приподнялся и обустроился в последние годы, но поначалу его пришлось плотно прикрывать. Искали его по-серьезному, носом землю рыли. Ну и ко мне, разумеется, приходили, расспрашивали, в деталях обстановку узнавали. И, главное — не пошлешь расспросчиков. Вернее, послать-то недолго, я поначалу так и сделал… Но очень быстро она меня вышли очень серьезные люди и вежливо, но настойчиво, попросили проявить понимание и пообщаться с людьми, чтобы не портить жизнь ни мне, ни другим.

— Ни фига себе… — глухо отозвался Псих из кастрюли. — Если даже в твою упрямую башку они сумели вложить стремление к сотрудничеству со следственными органами — наверное, это были очень серьезные люди.

— Гораздо серьезнее, чем ты себе воображаешь, — буркнул бык. — Более того — я потом разузнал осторожно, эти расспросчики приходили ко всем, кто имел хоть какие-то дела с Грифом до посадки. Если бы ты тогда под горой не чалился — и к тебе бы пришли. Наша птичка какой-то очень серьезной разработке по работе с пространством ноги приделала, за что, собственно, и присела надолго. Больно уж злы были на него очень серьезные кланы с Верхних Планов. Вот только ты его знаешь — его никакая клетка не удержит. «Летать рожденный — сидеть не будет» — так он всегда говорил.

— Не только говорил, но и делал, — напомнил Псих. — Ладно, давай для начала меня вытащим, а потом обсудим нашего новообретенного друга юности.

— Резонно, — кивнул рогатый демон, — Посиди немного, я за инструментами схожу.

Через полчаса Князь с матюгами швырнул дрель на пол.

— Да чтоб у него чирей на ключе выскочил! Это что за кастрюля-то такая? В нее что — атомную бомбу швырять надо? Ладно, последнее средство. Я попытаюсь свой рог под крышку подсунуть. Есть у меня одно заклинание повышенной пробиваемости рогов, как раз для крайнего случая берег. Если и это не поможет — придется мне брать эту твою дурацкую кастрюлю и вести ее к Грифу, пусть сам свое имущество открывает.

— Да не хотелось бы, — осторожно заметил Псих, к тому времени едва не оглохший от всех ударов, сверлений и пилений Князя.

— Сам не в восторге от этой идеи, — буркнул бык. — Ладно, пробуем.

Эксперимент удался наполовину — быку удалось втиснуть кончик своего рога под крышку, но именно что только кончик. Протиснувшись на пару сантиметров, рог мертво встал и развить успех у быкоголового демона не получилось, сколько бы тот не старался. К тому же стенки кастрюли плотно облегали рог, не оставляя никакого зазора.

— Ладно, — тяжело дыша, Князь, наконец, сдался. — Придется к этому пернатому властелину пространства на поклон идти. Но ты не переживай, при мне он тебя не тронет.

— Зато я его трону, — пообещал Псих изнутри. — Я его так трону, что он у меня сам в эту кастрюлю залезет, чтобы спрятаться от моего гнева.

— Короче, я выдергиваю рог, — предупредил рогатый демон.

— Стоп! — заорал изнутри Псих, которому в голову пришла идея. — Не выдергивай! Ты это… К стоматологическим процедурам нормально относишься?

— В смысле? — не понял Князь.

— Бормашины не боишься?

— Да вроде нет. А что это такое?

— Отлично! — резюмировал Псих, оставив вопрос друга без ответа. После этого заключенный обезьян извлек свой железный посох, уменьшил его до нужного размера и, используя свой любимый девайс как сверло, высверлил в бычьем роге небольшое дупло.

Князь немного помычал, но в целом операцию перенес сравнительно спокойно, хотя и несколько удивленно. Лишь в самом конце не удержался и сказал:

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Не псы, ты не первое столетие меня знаешь, — отозвался Псих, докручивая последние обороты.

— Поэтому и дергаюсь, братан, поэтому и дергаюсь.

— Все, не дергайся, я закончил!

А Псих превратился в муравья и залез в дупло.

— Выдергивай! — крикнул он.

Оказавшись на свободе, обезьян сразу же принял свой обычный размер.

— Какие интересные новости… — и Князь, и Лоча смотрели на Психа широко открытыми глазами.

— А ты полон сюрпризов, мой старый друг, — продолжил быкоголовый демон, покачивая головой. — Всю жизнь я считал «Минимизацию» байкой, которую травят друг другу подвыпившие завсегдатаи трактиров. За все те несколько столетий, что я прожил на Земле и в Верхних Планах, я слышал о «Минимизации», наверное, несколько тысяч раз, но не видел ни одного достоверного свидетельства ее существования. Вернее, не видел до сегодняшнего дня. Ее нет ни у кого из известных мне сильных мира сего, а я их знаю немало.

— Либо они ее просто не афишируют, — вклинился в монолог Псих, — как не свечу ее я. Те, кто видел, как я ее использую, либо относятся к категории близких мне людей, либо…

— Либо? — эхом откликнулась Лоча.

— Либо никому уже не могут ничего рассказать. Совсем никому. — Псих улыбнулся, но улыбка получилась жутковатой.

— Понятно, — кивнул Князь. — И много у тебя таких… социально близких?

— Было десять. С вами образовалась дюжина, — вновь улыбнулся обезьян. — И я надеюсь, что вашими усилиями эта цифра не возрастет. Скромность, мои друзья. Скромность, умеренность и не болтливость — вот лучший залог дружбы.

И тут же, не дав семейной паре и слова сказать, тут же продолжил тему.

— Кстати, о старых знакомых. Князь, я не прошу помощи, но буду благодарен, если ты меня сориентируешь в обстановке. Разумеется, информацию раскрываешь только в тех пределах, которые ты сам сочтешь достаточными. Лады?

И он цепко посмотрел в глаза Князь. Бык выдержал этот взгляд и молча кивнул.

— Отлично! Тогда скажи мне вот что, старый друг. Гриф наверняка захватил моих спутников, как ты видел, я сам успел в последнюю секунду, сбежав уже, по сути, плененным. Ты, в отличие от меня, знаешь его нынешнего, а не прошлого. Скажи мне честно, Князь, на твой личный взгляд, какие у меня шансы решить дело миром?

— Честно? Минимальные.

Князь очень жестко посмотрел на Психа. Обезьян улыбнулся в ответ.

— То есть Гриф, судя по всему, мало поменялся. Я правильно понимаю, что по-прежнему его главный приоритет — он сам, а на всех остальных ему плевать?

Бык пожал плечами.

— Ну, не все так плохо. Если бы дело касалось только тебя — скорее всего, никаких вопросов бы не было. Ты бы ушел сам, целым и на своих ногах. Он мужик не жадный, возможно, тебе еще и пирушку закатил бы на дорожку. Такую, бюджетную пирушку. С твоими друганами, свиньей и рыбкой, тоже не было бы особых проблем. Не поручусь, правда, что он не попытался бы за твоей спиной сманить их к себе в банду. Но эти двое не производят впечатления умственно отсталых, поэтому без особых на то причин под Грифа бы не пошли. Он пока статусом не вышел, чтобы у него на посылках бегали хаи такого уровня. Так что все было бы прозаически — он предложил, они отказались, и все разошлись, как в море корабли — немного недовольные друг другом, но без особой злобы… Но вот этот ваш монах…

— А что монах? — поднял брови Псих.

— Слушай, у меня большая просьба, — поморщился Князь. — Пожалуйста, не включай дурака при общении со мной. Я воспринимаю это как пренебрежение и меня это обижает. Ты все прекрасно понимаешь, и я знаю, что ты все прекрасно понимаешь. Поэтому выключи, пожалуйста, дурака. Твой монах — это джек-пот, который мечтает сорвать каждый встречный. Если его сожрать, это даст счастливчику-обжоре невероятный буст в развитии. Извини, но Гриф хочет жить. Он знает, что искать его не перестанут и рано или поздно найдут. Единственный вариант выжить — это встретить гостей во всеоружии, изрядно усилившись. Поэтому твоего монаха Гриф сожрет. Без вариантов, и никакая старая дружба этого не отменит.