Куда идем мы… 5

Глава сто двадцатая С. Калмаш, г. Набережные Челны

(в которой наши герои наконец-то добираются до большого города)

с. Калмаш

Тукаевский сектор,

Локация Татарстан

55°43′ с. ш. 52°37′ в. д.

— Тот, не спи! Толстому волку уйти не дай! Толстого, говорю блокируй! — орал Жир, взвизгивая как поросенок, которого ловят в хлеву. Сам свин при этом дрался сразу с тремя демонами, но, как мы видим, умудрялся еще посматривать по сторонам.

Тоту, правда, было ничуть не легче — у него также было три противника, один из которых — упитанный волчара — действительно явно собирался ударить по тапкам и шарил глазами по окрестным кустам.

— Он слабый и медленный! Если хочет — пусть бежит! — прокричал Тот Жиру. — Потому что мы — монахи, и не должны забирать лишние жизни!

Потом подумал, и добавил:

— Без особой нужды.

— Ну да, конечно! — язвительно парировал свин. — А выкуп за жизнь мы с кого брать будем? У нас припасов осталось, как в той детской книжке — три корочки хлеба. Нам жрать нечего, а этот пленных выпускать собрался.

Свин сплюнул и выдавил из себя самое страшное ругательство:

— Альтруист!

— Как ты меня назвал⁈ — взвился бывший сом. — А ну, повтори!

Расслабленная беседа приятелей объясняется просто — и тому, и другому, противники и в подметки не годись. Каждый из них давно мог бы прикончить своих врагов, но Четвертый в последнее время буквально проклевал всем троим боевым монахам мозги, требуя прекратить бесконечную череду убийств.

Кровожадность Психа, Жира и Тота объяснялась просто — все окрестные демоны как с цепи сорвались. Все банды, встречавшиеся паломникам по пути, тут же обнажали оружие, и с криком «Это они! Гаси их, братва!» активно пытались прикончить паломников. Похоже, Система не оставляла попыток загнобить путешественников и раздавала на них жирные квесты на всем пути следования.

В итоге от самой Уфы отряд шел в непрерывных боях и каждодневных драках. Немного передохнуть удалось только в Мензелинске — город держали люди, а городской голова симпатизировал проекту Штанского, поэтому квест не принял.

Но нет худа без добра — в этом ежедневном рубилове каждый из бойцов неплохо прокачался. Ну, до тех пор, пока Четвертый убивать не запретил. Но ушлый Жир и здесь умудрился не остаться в накладе и начал требовать с побежденных выкуп за сохранение их ничтожной жизни. Жирный свин насобирал уже довольно много добра и его слова о трех корочках хлеба были несусветным враньем. У него даже варенье в трехлитровой банке имелось.

Беседа двух паломников была прервана появлением Психа, который привел за шиворот главаря банды. Ну как — «привел». Предводитель местных хулиганов, здоровенный черный медведь со смешными круглыми ушками была раза в три крупнее обезьяна. Поэтому Псих летел за плечом пленного атамана как фея Динь-Динь, левой рукой вцепившись в мохнатый загривок, а правой — угрожающе постукивая посохом по макушке медведя.

За ними на Драке ехал Четвертый.

Все, не сговариваясь, прекратили драться и с интересом уставились на пришедших.

— Сейчас Чебурашка скажет речь! — пообещал обезьян вместо «здравствуйте».

— Ну, это… Сдавайтесь, парни, — сказал медведь и безнадежно махнул лапой.

Все местные демоны с облегчением покидали оружие.

— Как вы тут? — спросил у подчиненных медведь. — Все живы?

— Все, — кивнул один из бойцов.

— Толстый больше не сбегал? — продолжил расспросы медведь. — У него последнее предупреждение.

— Хотел, но не успел, вы пришли, — тут же заложил волка боец. Толстого, похоже, в банде не сильно любили.

— Поклеп это, атаман! — тут же заорал упитанный волк. — Навет и облыжная клевета! Я бился аки лев рыкающий, вон хоть у свиньи спроси!

— Отставить внутренние разборки! — скомандовал Псих. — Награждение невиновных и наказание непричастных проведете уже без нас. И вообще! И вообще теперь Чебурашка даст клятву.

Медведь покорно кивнул и забормотал:

— Я, демон по кличке Шильна, признаю свой долг перед демоном по имени Псих и свидетельствую о том перед Системой. Прошу Систему зафиксировать, что Псих имеет право стребовать с меня долг в любое время и я обязан выполнить одно его желание, если это выполнение не лишит меня жизни или чести.

— Принято! — кивнул Псих. — Все, всем спасибо, все свободны. Война окончена.

— Куда свободны? — засуетился Жир и закричал вслед убегающим демонам. — А контрибуции?

Никто не то что не обернулся — даже не притормозил. А некоторые даже ходу прибавили.

— А контрибуции нам только что выдали, — пояснил Псих. — Клятвой на желание. И не надо мне показывать выражение лица заплатившего налоги Чубайса! Ты в последние дни столько жратвы у побежденных отжал, что скоро хурджин не утащишь. И если ты решил в Челнах неделю пировать, то даже не мылься! Подорожную отметим и дальше пойдем. Сам видишь, что творится.

— Зачем нам вообще туда идти? — неожиданно вступил в разговор Тот. — Я бы не пошел, потому что местные говорят, что там что-то мутное творится.

— Я, кстати, согласен с палтусом, — не менее неожиданно поддержал старого приятеля Жир. — Ну их к чертям эти большие города! Давайте продолжим по деревням гастролировать. Выгодное дело, оказывается. И прокачка прет, и трофеи валятся.

— Как это не пойдем? — расшумелся Четвертый. — А подорожная⁈ Набережные Челны — большой город, ты знаешь, сколько мне за него отсыплют? Святость сама себя не прокачает!

— Да дело даже не в очках, — вмешался Псих. — Вы вообще как Каму форсировать собрались?

— У меня кораблик есть, — неуверенно сказал Тот.

— Ага, помню. И мы все поплывем, как один плоскоземелец, на маленьком плоту? Гребя веслом сквозь бури, дождь и грозы? Пожалуйста, вперед, плывите, я не против. А я лучше спокойно по мосту перейду.

— Может, там и нет давно того моста, — тоже неуверенно предположил свин. — Сгнил и рухнул.

— Не сгнил и не рухнул! — отрезал Псих. — Вы что, вообще ничего про Челны не знаете?

Молчание было ему ответом.

— Погоди, — Псих повернулся к Четвертому. — А твой Пепка Паганель что про город пишет? Что-то ты вообще про своего блогера забыл.

Четвертый заметно смутился.

— Да ну его, — неохотно сказал он. — Он, по ходу, вообще спился. Только где какое пиво и пишет в последнее время.

— Ты забываешь, что он в обратном направлении шел, — поправил тинэйджера обезьян. — Из Москвы во Владик. Это значит, что он, наоборот, примерно до Урала не просыхал, и только потом немного прочухался и начал хотя бы окружающих людей узнавать. Типичное поведение блогера, узнаю братика Колю.

Псих хмыкнул и продолжил.

— Набережные Челны, чтобы вы знали, темные вы люди, практически федеральный центр выращивания грузовых и вьючных животных. В основном — магически модифицированных верблюдов. У них здесь уже фактически индустриальное производство, с челнинцами разве что белорусы поспорить могут, которые у себя в пуще грузовых зубров выращивают. Те капец большегрузные, на них, говорят, слона увести можно. Но по объемам здешние верблюды все равно их уделывают. Челнинские маги их во все концы страны отправляют. Поэтому за дорогами здесь особенный уход, а уж мост точно содержится в образцовом порядке. Ладно, что зря трепаться, пошли в город, здесь уже рядом. Сами все увидите.

г. Набережные Челны

Тукаевский сектор,

Локация Татарстан

55°42′ с. ш. 52°20′ в. д.

В городе паломники привычно зарулили на первый же встреченный постоялый двор — светить своими демоническими рожами на улицах контролируемых людьми городов всегда было чревато. Благо, деньги на оплату постоя были — как выяснилось в ходе быстрого импровизированного допроса на пути в город, свиноид брал контрибуцию не только продуктами.

— Вы к нам надолго? — поинтересовался у Четвертого здоровенный небритый хозяин. Демонов он подчеркнуто игнорировал, хотя поселиться в специальном трехместном номере для демонов позволил.

— Да нам только подорожную отметить. Если в мэрию сегодня успею, то завтра с утра уже и съедем, — не стал скрывать планов Четвертый.

— У нас нет мэрии, у нас третий год как король, — невозмутимо ответил хозяин. — Но к Его Величеству вы сегодня уже не попадете — у него прием до трех.

— А нам обязательно к нему? — вмешался в разговор Псих.

— ВАМ к нему лучше никогда не появляться, а вот вашему хозяину придется дождаться утра — он все-таки удостоил демона ответом, подчеркнуто выделив слово «вам». И, демонстративно повернувшись к Четвертому, продолжил. — Подорожные подписывает только Его Величество. Обычно подписание подорожной происходит только после беседы со странниками. Его Величество очень интересует, что происходит в окрестных локациях.

— Понятно, спасибо большое, — Четвертый благочестиво поклонился хозяину. — А куда мне завтра идти? Где резиденция Его Величества?

— В «Тюбетейке», где же еще? — пожал плечами хозяин и пояснил. — Это главная башня в городе, очень старая, говорят — еще досистемная. Ее из любой точки города видно, не заблудитесь.

— Из любой, говоришь? — задумчиво переспросил Псих. — И с твоей крыши тоже?

Обезьян быстренько выскочил наружу, одним прыжком вспрыгнул на крышу постоялого двора и приложил ладонь ко лбу, вглядываясь. Не прошло и пары минут, как он вернулся.

— Действительно, видно, — кивнул он. — Впечатляющее строение, согласен с тобой и действительно — еще досистемное. А не подскажешь ли, любезный хозяин, что там за клетка висит на балке на самом верху? И в ней еще кто-то копошится

— Ну и зрение же у тебя, демон, — покрутил головой хозяин. — Я ничего такого не вижу.

— И когда поближе к башне подходишь — не видишь? — хмыкнул Псих. — Да ладно тебе, расскажи, что там у вас такое? Обычное же дело — мы тебе наши новости расскажем, та нам — ваши. А?

Хозяин опять хмыкнул и посмотрел Психу прямо в глаза:

— Я же говорю, у тебя, демон, слишком хорошее зрение. Слишком. Понимаешь?

И повернулся к Четвертому.

— Ваши комнаты, я думаю, уже готовы, можете проходить. Ваши демоны будут жить напротив вас. Ужин будет через два часа, я вас приглашу. Демоны питаются самостоятельно.

И, отвернувшись от паломников, содержатель постоялого двора принялся демонстративно протирать пивные кружки, показывая, что разговор закончен.

Когда Четвертый вернулся с ужина, а демоны перекусили чем бог послал, Псих отозвал в сторону Жира и тихо, но угрожающе сказал свиноиду:

— Бухло давай!

— Какое бухло? — невинности взгляда свиноида позавидовал бы и грудной младенец.

— Бухлистое бухло! — зашипел обезьян. — Ты думаешь, я хоть на секунду поверю, что ты контрибуцию только жратвой и деньгами брал? И ни одной бутылки не запас?

Потом, подумав, решил сбавить обороты. И уже примирительным тоном продолжил:

— Не, ну реально, Жир. Я что — для себя что ли прошу? Надо с этой клеткой разобраться, там сто пудов какая-то мутная история. Как бы наш Босс не влетел завтра, как петух в рукомойник. Надо хозяина набухать, тогда он все расскажет. Ты его нос видал? Весь в прожилках. Если ему бутылку показать — никогда раздавить не откажется!

— Ну ладно, согласен, святое дело, — помягчел Жир. — Сколько тебе надо?

— Две. Нет, три бутылки. Такого кабана с двух может и не развести.

— У меня всего три, — сознался свинья. Потом подумал и решил. — Ладно, я тебе их дам, но только я бухать с вами пойду.

Псих открыл было рот, но свин упреждающе добавил:

— Клянусь, твоему допросу я мешать не буду. Я вообще рта не открою, буду молча синячить.

— Да я не о том! — зашипел Псих. — Я тебе только что говорил, что такого кабана расклад «по бутылке на брата» может и не разобрать, и ты тут же на хвост нам падаешь. Вот чем ты думаешь вообще?

— Головой! — окрысился в ответ Жир. — Я — головой, а вот ты — не знаю, чем. Ты со своей правильностью скоро как Четвертый станешь, как будто и не бухал никогда. Этика совместного пьянства одинакова во всех культурах мира, чтобы ты знал! После того, как мы нашу бутылку уговорим, он свою должен выставить. Потом опять наша очередь — и так, пока все не усвинячатся! А шесть бутылок на три рыла — да с такой дозы он тебе все расскажет!

— Точно, — почесал затылок Псих. — Давно не пил с незнакомыми людьми, несколько сот лет все-таки. Стал забывать важные нюансы этикета. Согласен, при таком раскладе он все расскажет. Даже то, о чем говорили отец Варлаам с Гришкой-самозванцем в корчме на литовской границе.

— Чего? — опешил Жир.

— Забей, — посоветовал Псих. — Пошли бухать, пока он спать не ушел.

Примерно через пару часов два демона и человек сидели за растерзанным столом, причем Жир уже практически не сидел. Свиноид спал, похрапывая, положив свою морду в тарелку с салатом профилем. Психа так растрогала эта идиллическая картинка, что он, недолго думая, вставил небольшое яблоко в раскрытую пасть свиньи.

— Ну не красота ли? — ткнув пальцем, он обратил внимание хозяина на этот пасторальный натюрморт.

Тот несколько осоловело, но вполне утвердительно кивнул.

Красота, впрочем, оказалась недолгой — свиноид, не просыпаясь, механически сжевал фрукт. Тогда Псих перешел к делу.

— Ну так что с этой клеткой-то? Колись, Семеныч!

Хозяин, опять-таки не издав ни звука, отрицательно помотал головой и сделал попытку приложить палец к губам:

— П-с-с! К-с-с! Тьфу! Т-с-с-с! Это тайна!

— Да ясень пень, что тайна. Если бы это все знали, зачем бы я тебя спрашивал? Я бы пошел, и спросил у первого попавшегося. А так я спрашиваю у тебя. Заметь — не в первый раз спрашиваю! А ты все молчишь и молчишь. Может, ты тоже — того?

— Чего того?

— Ну этот… Как первый встречный.

— В каком смысле — первый встреченный?

— Ну, в смысле — как первый встречный ничего не знаешь.

— Я не знаю?

— Ну не я же. Я точно ничего не знаю. Может, ты тоже такой же, как я.

— Я не такой же, как ты. Я инф… инф…

— Инфернальное зло?

— Нет.

— Инфекционный больной?

— Нет.

— Инфицированный зомби?

— Это как? Тьфу! Не торопи меня, я сам все скажу! Я инф-ф-формированный человек, понял! Я, может, самый инф-ф-формированный человек в городе, понял! Все новости в город попадают через мой постоялый двор, вот так вот!

— Так что с клеткой-то?

— Не скажу.

— Как не скажешь? Ты только что сказал, что, если тебя не торопить, ты сам все скажешь. Я не торопил. Теперь ты говори. Логично?

Семеныч насупился, но все-таки с неудовольствием кивнул.

— Логично. Ладно, раз уж я так сказал — слушай. Но только — никому! П-с-с-с! Короче, Наше Величество — чмо. Совсем опустился. Три года назад в Челнах появился какой-то старый пень, который привел с собой одну девицу, — чтобы не соврать, реально сексапильную на двести! Нет — на двести семнадцать процентов! На нее многие слюной капали, но старпер был реально сильным магом и всех возбужденных отвадил. Как вскоре стало понятно — берег товар для лучшего покупателя. Я, короче, не знаю, как и когда он ее подложил — тогда еще не Величеству, а обычному градоначальнику, я свечку не держал — но подложил. Ну а наше чмо в постельке с ней последнего ума лишилось. Развелся наш дурак со своей женой, с которой тридцать лет прожил, женился на этой профурсетке, поселил ее в «Тюбетейке» и велел всем называть ее Прекрасная Государыня, а себя — Ваше Величество. Старую жену выгнал, детей на мороз выставил, из кровати с Прекрасной Государыней не вылазил, дела — запустил! И этот половой марафон нон-стоп довел его до того, что краше в гроб кладут. Одна радость у человека в жизни осталась, не король, а кролик какой-то. Все в свои руки старый пердун забрал, который теперь именуется Тестем Его Величества. Даже подорожные он отмечает. Причем дотошный — капец! Ни одного путника не пропустил старый пенек, всех чуть не обнюхал. Мне кажется — он здесь у нас в засаде сидит. Ждет кого-то.

— Я даже догадываюсь — кого, — согласно мотнул головой Псих, но отельер уже плохо воспринимал внешний мир и продолжал, не слушая.

— Ну и город заодно к рукам решил прибрать, старый колдун. И ведь приберет скоро, к бабке не ходи. От Величества уже одна тень осталась, стерся весь в своих постельных вольных упражнениях. Такие вот, брат демон, у нас дела.

— Дела — как пила, — согласился Псих. — И вперед, и назад ездит, только радости от этого — никакой. А клетка-то здесь причем?

— Чего?

— Клетка, говорю, зачем? — заорал Псих в ухо, как глухому.

— А! Так ведь это… Оно ведь как — Величество еще не совсем сбрендил, и в перерывах между эякуляциями иногда догадывается, что со здоровьем у него не все ладно. Так этот старпер присел ему на уши, что знает секрет заморских снадобий, которые могут продлить жизнь. Он, дескать, когда-то побывал на трех священных островах, где собрал все целебные травы. Но только мне сдается, что один из этих островов назывался Соловки и гулял он там в одноцветной робе с номерочком на груди. И с руками, сложенными за спиной. Вот. Я вообще про что?

— Ты вообще про клетку, но как-то очень окольно, — напомнил Псих.

— Да! Про клетку. Вот эти набранные на островах травы, дескать, надо заливать отваром, приготовленным из сердец и печени двадцати пяти детей. Грех, согласен, зато кто выпьет, тот тысячу лет не состарится — будет время отмолить. В клетке и сидят детишки, которым суждено пойти на приготовление отвара. Их надо три дня на ветру выдерживать перед тем, как отвар готовить, чтобы желчь из печени сошла. Поэтому Тесть Его Величества их туда с запасом напихал — на случай, если помрет кто. Народ от такого беспредела ропщет, но пока терпит. Старичок реально сильный маг, проверяли уже. Причем серьезные пацаны пытались его в темной подворотне встретить. Никто не вернулся. Давай, по последней накатим, бутылку добьем — и шабаш.

Разлили, выпили.

— И вот что я тебе скажу, демон, не знаю как тебя зовут, — промычал трактирщик, хрумкая квашеной капустой. — Не верю я, что тесть нашего дурака отваром пичкать будет — и никто не верит. Для себя лекарство делает. Или просто какой-нибудь ритуал проведет — и еще усилится. Тогда его вообще не сковырнешь. Вот мы и сидим с мужиками, думу думаем. Пара дней у нас еще есть — клетку с детишками сегодня утром на просушку вывесили.

Хозяин постоялого двора вдруг абсолютно трезвыми глазами посмотрел на Психа и добавил:

— Ну а раз уж вы пришли, может, и не придется нам с шашкой на танк кидаться? А, Псих?

— Узнал, значит? — хмыкнул обезьян. — С самого начала разводил меня, рожа небритая?

— Узнал, — не стал спорить Семеныч. — Я же не врал, что у меня здесь информационный центр. Слухами, знаешь ли, земля полнится, а сплетни о вас далеко впереди бегут. Так что ты мне скажешь?

— Пока ничего не скажу, — ответил обезьян, вставая из-за стола. — Теперь нам, как и тебе с мужиками, надо посидеть и думу подумать.

— Это правильно, — одобрил хозяин, скидывая объедки в одну тарелку. — Забирай свою свинину с гарниром, да иди. Я здесь быстренько приберусь, да тоже пойду. Жену обрадую, что ей с утра работать, а мне — болеть. Ох, и здоров же ты водку жрать, демон.