Кукольник

— В отчете сказано, что двое детей, — сказала Джессика.

«Насколько я понимаю, у нее было двое: мальчик и девочка».

— Мы знаем, куда они пошли? — спросила Джессика.

«Как вы знаете, это древняя история», — сказал Пэрис. — Но я могу сделать несколько звонков. Скорее всего, они попали в систему округов и, как правило, ведут более тщательный учет, чем городские».

— Что мы знаем об отце?

— Понятия не имею, — сказал Пэрис. «Я еще не особо вникал в это. Единственная причина, по которой она в моем поле зрения, это запрос вашего отдела. Я встретил ее три года назад, когда Д'Шон Томас убил одного из наших, но она не принимала в этом непосредственного участия. Она была просто КА».

Джессика знала, что он имеет в виду. Кристал Андерс была известным сообщником.

— У меня есть молодой детектив, который соберет для вас все, что мы сможем найти, — добавил Пэрис.

«Очень признателен», — сказал Бирн.

Пэрис посмотрела на монитор на соседнем столе. На нем был показан снимок комнаты для допросов и ее обитателя под высоким углом.

«Похоже, она немного успокоилась», — сказала Пэрис. — Готовы ко второму раунду?

Бирн только кивнул.

«Кристал, важно, чтобы мы проследили историю этой заколки, с того момента, как ты подарила ее своей дочери, вплоть до прошлой субботы», — сказал Бирн. «Я не могу обещать вам ничего по остальным вашим обвинениям, но все, что вы делаете – хорошее или плохое – попадает в досье».

Никакого ответа.

— Ты со мной, Кристал?

Она кивнула. По просьбе Бирна кандалы сняли. Она промокнула глаза и нос большим комком ткани.

«В отчете говорится, что в тот день в Ричмонд Молле было двое детей», — сказал Бирн. — Это точно?

Она кивнула.

— Этот мальчик был вашим сыном?

Еще несколько слез, но не так, как раньше. Кристал Андерс по понятным причинам вскрикнула. 'Мой малыш.'

'Сколько ему было лет?'

— Ему было три.

— Значит, мальчик и девочка — близнецы?

Она не ответила. Возможно, она была незнакома с этим термином.

— Где во всем этом был отец?

На этот раз не было ни пожатия плечами, ни слез. На этот раз Джессика увидела, как женщина напряглась и перевела взгляд из стороны в сторону. Она подняла правую руку и коснулась шрама на шее.

— Кристалл?

«Мы никогда не были так вместе», — сказала она. «Мы никогда не были парой или никем».

— Вы знаете, где он сейчас?

— Я не видел его и не слышал о нем много лет. Нет ума.

Бирн сделал пометку. — Он оставил тебе этот шрам?

Она покачала головой, но не подняла глаз. Она лгала.

'Как его зовут?' — спросил Бирн.

Еще раз пожал плечами, но Кристал сразу поняла, что это не прокатит.

— Кристалл?

«Его зовут Иезекииль», — сказала она. — Они зовут его Зик.

— Иезекииль, что?

Кристал пробормотала что-то неразборчивое.

'Мне жаль?'

'Мох.'

Джессика смотрела в сторону Пэрис, когда Кристал произнесла это имя. Как только Пэрис услышал это, Джессика увидела, как краснеет его лицо. Он раздвинул ноги и сел немного прямее. Похоже, он хотел броситься на интервью, но ничего не сказал.

Это имя имело для него значение.

«Итак, отцом детей является человек по имени Иезекииль Мосс», — сказал Бирн. — Как ты думаешь, дети могут быть сейчас с ним?

Она покачала головой.

'И почему так?'

«Он был дальнобойщиком. Он не называл никого своим домом. Не мое, конечно.

— Хорошо, — сказал Бирн. — Где и когда вы с ним познакомились?

Она снова указала на стену. «Вниз в Вейртон».

— И когда это было?

— Мне было где-то пятнадцать.

— Здесь родились дети?

Она кивнула.

— Нам нужно знать название больницы.

Кристал подняла глаза. Она почти улыбнулась, как будто это был самый глупый вопрос, который только можно себе представить. — Разве это не была больница ?

Бирн мгновение смотрел на нее. — То есть вы хотите сказать, что у детей нет свидетельств о рождении?

Она покачала головой. 'Нет.'

— Когда вы в последний раз видели своих детей?

При этом Кристал посмотрела на свои руки. Ее начало трясти. Джессика поняла, что это произошло не только из-за этого интервью, но и из-за ее пароксизмов отстраненности.

Интервью закончилось.

Детектив, которого Пэрис поставил на задний план, добился нескольких успехов. Когда двоих детей поместили в приемную семью, это произошло на уровне округа. Дом группы располагался на восточной стороне города.

Когда дети прошли прием, у социального работника не было при себе удостоверения личности, поэтому они вошли как Джон и Джейн Доу.

Джессика знала, что такое часто случается, особенно если отец неизвестен. Детям не дали фамилию Андерс, потому что у них не было ни свидетельства о рождении, ни каких-либо записей о рождении.

Детектив узнал, что в этом групповом доме проживало восемь детей, личности которых на тот момент не были идентифицированы – четыре мальчика и четыре девочки – в возрасте от трех до семи лет. Все они были Джейн и Джон Доус, так что следы детей Кристал Андерс в то время стали немного расплывчатыми.

Когда дом был закрыт из-за сокращений, сорок один ребенок был отправлен в разные дома. Куда делись двое детей, о которых идет речь, пока неизвестно.

Детектив полиции в этот момент работал с телефоном и факсом.

Он предоставил зацепку, которая могла бы оказаться полезной. Офицер службы пробации Кристал Андерс все еще работал в округе Кайахога. Его звали Марк Сантос, и он впервые встретил Кристал примерно через год после того, как она бросила своих детей.

Марку Сантосу было около сорока пяти лет, он был полным и спокойным. Джессика видела, как эта приветливость может в короткие сроки превратиться в дисциплину. Если и существовала профессия, которая ежедневно слышала больше лжи, чем полицейский, то это был офицер службы пробации.

Общим для этих двух должностей было то, что каждая из них имела законное право лишить человека свободы.

Они встретились в вестибюле Центра правосудия. Сантос привез с собой кое-какие документы.

«Я хорошо ее помню», — сказал он. «Она была одним из моих пациентов в два разных раза. Один раз, когда ей было девятнадцать, и один раз, когда ей было двадцать шесть.

Сантос положил на скамейку две фотографии. Это были не полицейские снимки, а полароидные снимки, сделанные в офисе службы пробации. Фоном у обоих была выкрашенная в белый цвет бетонная стена.

Но на этом сходство закончилось.

В девятнадцать лет Кристал Андерс была хорошенькой молодой женщиной. Ее голубые глаза были ясными, кожа гладкой. Фотография и ее освещение не особенно понравились, но, несмотря на это, она была весьма привлекательна.

Фотография ее в двадцать шесть лет была шоком, особенно по сравнению с ее более молодой личностью. На второй фотографии у нее были открытые язвы на лбу и подбородке. Она отрезала себе левую часть волос – или ей это грубо сделали. Как бы плохо женщина ни выглядела сегодня, в тридцать два года, она выглядела не так плохо, как шесть лет назад.

«Хочу вам сказать, что ее появление на этих двух фотографиях — редкость, но я вижу это каждый день», — сказал Сантос.

— Оба были за преступления, связанные с наркотиками?

Сантос кивнул. «Она отучилась год и сменила первое, около десяти месяцев — второе».

— И она ни разу не нарушила испытательный срок?

'Сложно сказать. В то время выборочное тестирование на наркотики было дорогостоящим и нечастым. Но могу сказать, что она приходила ко мне на прием».

— Она когда-нибудь упоминала о своих детях?

— Насколько я помню, только один раз.

'Как же так?'

«Она знала, что они находятся в приемной семье, и хотела их увидеть. Я сказал ей, что этого не произойдет».

— Это было во время ее первого испытательного срока?

'Ага.'

— Как она отреагировала?

— Нехорошо, — сказал Сантос. «Я вижу это все время. Поначалу, когда я только начинал – я был офицером по надзору около года, когда получил первое дело Кристал – я относился ко всему этому с гораздо большей симпатией. Теперь, к сожалению, я не тронут. Я видела женщин, которые продавали своих новорожденных за пять долларов, а потом плакали о том, как они любят своего ребенка. Как только ты сдашься, ты рухнешь.

— Каков был результат?

Сантос посмотрел на огромный вестибюль сзади. «Наверное, мне не следовало этого делать – и с тех пор я делал это всего несколько раз, и не так уж давно, – но я сказал ей, что увидеться с детьми невозможно, пока она не приберется». ее поступок и прошла назначенную судом реабилитацию. Но я сказал ей, что если она захочет написать записку, не называя своего имени, я передам ее директору приемного дома».

— Она написала его?

'Она сделала.'

— Вы передали это?

Сантосу потребовалось несколько мгновений. Он кивнул паре офицеров, проходивших мимо. Казалось, он привел в порядок свои мысли.

«Знаете, у вас есть такой маленький кусочек мира?» он сказал. — Комната восемь на десять, какой-нибудь особняк, какая-то пещера, какое-нибудь подсобное помещение в подвале в Детройте, Балтиморе или Мехико. Может быть, в комнате пахнет плесенью и мышами, может быть, тебе достался только заплесневелый бутерброд, а может, и не это, но это какое-то место, где сходятся четыре стены, какое-то место, где ты можешь быть в безопасности от всех ножей, которые бросает в тебя жизнь. даже если это ненадолго».

Джессика и Бирн просто слушали.

— Этим двоим детям досталась дерьмовая рука, и их матери, вероятно, тоже. Я знал, что кто-то другой будет принимать решение о том, давать ли этим детям записку Кристал, если и когда они будут готовы ее прочитать. В тот момент, когда она вручила его мне, я не мог придумать ни одной причины не передать его. С тех пор я думал о сотне. Но потом? Я только что это сделал.'

Джессике не хотелось спрашивать, прочитал ли он записку, но ей пришлось. Марк Сантос сказал, что нет.

— Когда вы получили дело Кристал во второй раз, она спросила о записке? — спросил Бирн.

Сантос покачал головой. — Нет, — сказал он. — О детях она тоже не спрашивала.

— Есть идеи, где дети?

Мужчина пожал плечами. — Боюсь, это выше моей зарплаты.

Когда Сантос вышел на Супериор-авеню, Пэрис вышла из главного лифта. Он нашел Джессику и Бирна, прошел через вестибюль. Он надел пиджак, и на его лице появилась улыбка.

«Знаешь, как день начинается с одного, а потом превращается в нечто совершенно другое?»

— Да, — сказал Бирн.

«Ну, у меня есть один для тебя и один для меня».

«Мы могли бы использовать один», — сказал Бирн.

«Я узнал о детях Кристал и о том, куда они могли пойти, когда их групповой дом был закрыт».

Он открыл конверт, достал документ, продолжил.

«Сорок один ребенок был отправлен в пять разных учреждений». Пэрис прочитала по списку. «Шестеро отправились в Колумбус, восемь — в Индианаполис, десять — в Янгстаун, одиннадцать — в Толедо и шесть — в Эри».

Все это не было хорошими новостями для Джессики и Бирна.

— Мы знаем, куда пошли дети Кристал? — спросила Джессика.

«Одно из двух мест. Джон и Джейн До отправились в Толедо и Янгстаун. По четыре каждого. Пэрис подняла документ, но не показала его ни Джессике, ни Бирну. «Я позвонила в приют Янгстауна, и мне сказали, что дом закрылся через год после того, как туда попали дети. Оттуда они отправились в дом недалеко от Питтсбурга. Я позвонил домой и узнал, что через одиннадцать месяцев они закрылись. Все двадцать один ребенок, живший там в то время, попал в одно учреждение».

Пэрис передала Джессике документ. Это был факс из Департамента социального обеспечения штата Пенсильвания.

Когда Джессика увидела адрес дома группы, она почувствовала, как у нее участился пульс.

Приемная семья находилась в Северной Филадельфии.

Джессике хотелось обнять детектива Джека Пэрис, но это было бы неуместно. Вместо этого она улыбнулась и погрозила пальцем. — Ты мог бы просто сказать нам это.

— И что в этом интересного?

«Я никогда не буду играть с тобой в покер», — сказала Джессика. — Не возражаете, если я задам вопрос?

'Нисколько.'

«Когда Кристал упомянула имя отца, я увидела твою реакцию».

Пэрис подняла бровь. — Тебе следует стать детективом. Он указал на угол вестибюля, выходящий на Супериор-авеню. Они подошли.

Пэрис понизил голос. Большинство проходящих мимо людей были полицейскими, но было и несколько гражданских лиц.

— Она сказала, что отцом детей был человек по имени Иезекииль Мосс.

'Что насчет него?' — спросил Бирн.

— Около двадцати лет назад на радарах появился Иезекииль Мосс. Очень плохой актер. Насколько нам известно, якобы убил восемь проституток в течение тридцати шести месяцев. Дальнобойщик совершал рейсы из Джорджии в Детройт.

— И вы думаете, что он, возможно, проезжал через Вейртон, Западная Вирджиния.

— Если это тот же Иезекииль Мосс.

«Оно определенно на маршруте», — сказал Бирн. 'Что с ним произошло?'

Пэрис пожал плечами и провел рукой по подбородку. 'На ветру. Я каждый день прохожу мимо плаката о розыске. Я все еще думаю, что однажды он появится, но, скорее всего, он ушел под землю или умер. В любом случае, он прекратил охоту.

— Ты думаешь, он отец ее детей?

Пэрис поднял свой iPhone. На нем была фотография жилистого, сурового на вид мужчины лет тридцати. 'Давай выясним.'

Они прошли через ряд запертых дверей, спустились на лифте в подвал. Там Джессика увидела пару камер, в одной из которых содержалась Кристал Андерс.

Пэрис извинился, прошел мимо поста охраны и вошел в свою камеру. Когда Кристал увидела его, она встала.

Джессика и Бирн наблюдали, как Пэрис показывал ей на телефоне фотографию Иезекииля Мосса.

Кристал Андерс упала на колени.

У них был свой ответ.

Пэрис высадил их у выхода USAir в международном аэропорту Хопкинса.

Он вышел и показал значок одному из агентов TSA. Мужчина кивнул.

Пэрис пожал руки обоим детективам.

— Я не могу отблагодарить вас за это, детектив, — сказал Бирн.

'В любой момент. Если бы мы не положили Кристал в коробку, у меня не было бы этой свежей страницы об Иезекииле Моссе. Странно, как обстоят дела в этом бизнесе.

«Если вы когда-нибудь подумаете о переезде, PPD будет вам повезло».

«Спасибо, но я счастлив здесь. В конце концов, мы получили Зал славы рок-н-ролла. Извини за это.'

— Действительно, — сказал Бирн. «Но у нас есть вымпелы Мировой серии».

Пэрис улыбнулся. — Но только двое, верно?

Двое мужчин пожали друг другу руки. 'Быть безопасным.'

На этот раз Джессика обняла Пэрис.

После регистрации Джессика повернулась и увидела Пэрис, стоящего на тротуаре, подбоченившегося и смотрящего на свой город. У нее было ощущение, что однажды их пути снова пересекутся, и что какой бы путь им ни указал детектив Джек Пэрис, они помогли сделать то же самое для него.

Дело Пэрис началось, когда человек по имени Иезекииль Мосс впервые в безумии поднял руку на другого человека.

Их дело может просто превратиться в то же самое злое наследие.

OceanofPDF.com

49

Бирн был утомлен (путешествие всегда утомляло его), но около восьми вечера нашел силы.

Проектом сегодняшнего вечера была комната рядом с гостиной, та, в которой был самый маленький из трех каминов.

Выбив кирпич в камине, он обнаружил несколько старых номеров журнала «Лайф», валявшихся на чугунных решетках, почти нетронутых. Возможно, Валери Готье или ее предшественник хотели использовать их для растопки. Он мельком взглянул на обложки, все за шестимесячный период начала 1960-х годов. Лица, смотрящие на него, вернули его обратно. Мэрилин Монро, Рок Хадсон, невероятно молодой, невероятно голубоглазый Пол Ньюман.

На фотографиях они все были очень молоды. Теперь они все ушли.

Как и молодая девушка по имени Николь Соломон, и мальчики по имени Роберт и Эдвард Гиллены.

Вопреки здравому смыслу Бирн сложил журналы на каминной полке. Был довольно хороший шанс, что после его смерти кто-нибудь обойдет дом и найдет его снова.

Он никогда не был вьючной крысой, но теперь, когда он жил – хотя и был далек от того, чтобы занять место – в самом большом месте за всю свою жизнь, у него не было намерения начинать.

Первым делом Бирна было снять старую штукатурку со стен. Он рассчитал стоимость восстановления штукатурки и чуть не рассмеялся в трубку, когда услышал оценку. На мгновение он подумал, что этот человек назвал ему цену за всю работу , а именно за шесть комнат. Даже это казалось высоким.

На самом деле ему назвали цену только за гостиную.

Услышав это, принять решение использовать гипсокартон вместо этого было несложно.

К десяти годам Бирн закончил три из четырех стен. Труднее всего было сбить засохшую штукатурку, зажатую между горизонтальными планками деревянной планки.

Осталась одна стена.

Он пронес лампу с 200-ваттной лампочкой через всю комнату, включил ее. На этой стене напротив камина он увидел большой прямоугольник, фигуру более светлую, чем остальная часть комнаты. . Оказалось, что когда-то в этом помещении стояла довольно большая картина. Количество отверстий от гвоздей подтвердило эту теорию. К сожалению, в деревянной планке была дыра размером с кулак. Ничего страшного, если бы шпильки с обеих сторон были в хорошей форме. Им все равно можно будет повесить гипсокартон.

Он достал из ящика с инструментами замочную пилу, вернулся в комнату и начал вырезать расколотые куски деревянной планки.

Когда он опустился примерно на уровень талии, он заглянул в отверстие. Внизу что-то было. Оно выглядело как пачка бумаги, сложенная вчетверо. Он пошел на кухню и порылся в своем импровизированном ящике с инструментами. Ни один из инструментов не выглядел так, будто мог справиться с этой задачей.

Бирн нашел кусок дверной обшивки, вбил в него гвоздь и согнул вперед. Он вернулся в комнату, в которой работал, одной рукой посветил фонариком между стойками, а другой попытался проткнуть бумагу.

После нескольких попыток ему это удалось.

Он осторожно вытащил пачку бумаг из-за стены.

На кухне он развернул страницы и тщательно разгладил их на столе. Они были большими, примерно десять на четырнадцать дюймов и пожелтевшими от времени. На лицевой стороне первой страницы была пара рисунков, явно сделанных ребенком. Верхний рисунок представлял собой прямоугольник, наспех – возможно, сердито – нарисованный синим карандашом. В левом нижнем углу прямоугольника была черная метка — вертикальная черта высотой не более полдюйма.

Под этим рисунком находилась большая фигурка. Он был нарисован коричневым карандашом и выглядел как мужчина в больших белых перчатках и цилиндре.

Человек без лица.

Внизу было шесть слов, написанных аккуратными детскими каракулями.

Комната синяя. В комнате темно.

Бирн посмотрел на рисунок вверху первой страницы. Не было никаких сомнений в том, что прямоугольник, яростно раскрашенный, действительно был синим. Но что это за отметка в левом нижнем углу прямоугольника?

Он пошел на кухню, открыл принесенную с собой коробку, в которой находились основные канцелярские принадлежности: конверты, резинки, свой единственный степлер и группа карандашей на резинке. Внизу было старое увеличительное стекло. Он вытащил его, вколол Виндексом, счистил. Он расположился под верхним светом и снова посмотрел на синий прямоугольник.

То, что он принял за вертикальную черную точку в левом нижнем углу, оказалось рисунком маленькой девочки. Фигура человека в цилиндре и больших белых перчатках, нарисованная под прямоугольником, была чрезвычайно грубой.

Рисунок маленькой девочки, хотя и не выше одного дюйма, был гораздо более детальным. Похоже, оно было нарисовано тонкой ручкой, возможно, авторучкой.

Бирн положил бумагу на стол. Он просмотрел все остальные страницы — всего шесть. На них были рисунки детей; некоторые были тщательно прорисованы, некоторые были примитивны. Один из них представлял собой рисунок девушки на всю страницу. Он был очень детализирован – рот, волосы, платье, ноги, ступни, пальцы – но весь рисунок был зачеркнут, как будто ребенок хотел его стереть.

Во всех рисунках взрослых, всегда мужчин, какой-то части не хватало.

Женских рисунков не было.

В полночь он сидел за маленьким карточным столиком на кухне с тремя пальцами «Блэк Буша» в стакане. Перед ним была раскрыта папка Томаса Рула.

В ту ночь, когда он впервые пришел в этот дом – в ночь ареста Валерии Беккерт – он вошел в журнал регистрации места преступления. Ему и паре детективов Западного отдела потребовалось почти четыре часа, чтобы обыскать помещение, но все безрезультатно.

Журнал с места преступления, лежащий перед ним, показал, что он вошел в систему, а затем вышел через четыре часа и шесть минут.

Но в журнале было что-то, что он не мог объяснить, что-то, что преследовало его десять лет. Теперь, сидя в том самом доме, оно попало в цель.

Журнал с места преступления показал, что он снова вошел в систему в полночь той же ночи, а затем вышел из системы через сорок четыре минуты.

Сорок четыре минуты. В этом нет ничего необычного, но он не помнил об этом.

Это был период его жизни, когда он страдал мигренью с аурой, но даже тогда он никогда не терял счёт времени.

Почему он вернулся в дом той ночью? Что он сделал, пока был здесь? Что же он обнаружил? И, самое главное, если он что-то нашел, то где это сейчас?

У него не было объяснения всему этому.

Он думал об этих вещах, когда пододвинул стул и поставил его перед окном. Он выключил свет на кухне, налил себе еще выпить, взял с собой рисунки, сел в кресло.

Когда его настигла усталость, он потерял всякое чувство времени и места.

Когда он проснулся два часа спустя, он все еще сидел в кресле. Его сны были жестокими. Дом был наполнен криками тоски и боли.

Сорок четыре минуты. Шестеро детей пропали без вести.

Бирн выглянул в окно, сердце его колотилось. На улице было тихо и спокойно, тень дома — длинный рисунок Ди Кирико на тротуаре.

Что с ним происходило?

Комната синяя .

В комнате темно.

OceanofPDF.com

50

Джессика была так озабочена прогулкой по парковке у «Раундхауса», что чуть не наткнулась на мужчину.

Она встала рано, собрала детей, приготовила завтрак для себя и Винсента и успела пробежать три мили еще до семи утра. Когда она поехала на работу, она все еще была в спортивной одежде.

«Ой, извини » , — сказала она. Она отступила назад, посмотрела на мужчину, и у нее возникло странное чувство дежавю , основанное не на том, что она делала именно это раньше, а скорее на ощущении встречи с этим человеком в другой ситуации, в другой жизни.

— Здравствуйте, детектив, — сказал он.

Когда он улыбнулся, она поставила его на место. Этим человеком был специальный агент ФБР Терри Кэхилл.

— Терри , — сказала она. «Боже мой, сколько времени прошло?»

Он улыбнулся, на мгновение задумался. 'Долго.'

Она обняла его. Не профессионал, но Терри ей нравился, и они были далеко не в одном отряде.

Агент Терри Кэхилл работал в местном отделении ФБР в Филадельфии. Его офис на протяжении многих лет работал с PPD во многих известных совместных оперативных группах, довольно часто с отделами по борьбе с наркотиками и автомобилями, а также часто с отделами по расследованию убийств. Если тело пересекало границу штата или жертва была похищена, ФБР предлагало помощь. Зачастую это было не предложение, а просьба руководства ППД.

Джессика и Бирн, как и весь PPD, однажды работали с Терри Кэхиллом и его командой, чтобы выследить очень плохого человека по прозвищу Актер несколькими годами ранее, во время этого дела Кэхилл был ранен.

Теперь ты никогда этого не узнаешь. Терри Кэхилл выглядел великолепно.

«Ты такой загорелый», — сказала Джессика.

«Это работа на полный рабочий день», — сказал он.

— Итак, вас направили в офис в Майами или что-то в этом роде?

— На самом деле я поддерживаю связь с консульством в Мехико уже год или около того. Картели заставляют нас очень заняты. Вернулся в Филадельфию, чтобы остаться.

«Ну, здравствуйте и bienvenido ».

— Грасиас .

— Что привело вас в наш скромный дом ?

— Думаю, тебе стоит кое-что увидеть.

Джессика ждала большего. Большего не предстояло. « Я , или мы , или весь PPD?»

«Вы все еще сотрудничаете с Кевином?»

«На всю жизнь», — сказала она. «Мы как голуби и католики».

— Я думаю, тебе следует позвонить ему.

Поездка до места отдыха у шоссе I-476, расположенного к югу от района Эммаус в округе Лихай, заняла чуть больше часа. По дороге Джессика и Бирн ехали практически молча. Тот факт, что они обнаружили – точнее, обнаружило ФБР – дополнительные доказательства, касающиеся этой серии убийств, еще больше расширил расследование.

Они следовали за ведомственным седаном Кэхилла, который всю дорогу ехал со почтительной и законной скоростью шестьдесят миль в час.

Кэхилл свернул с магистрали, свернул на другую сторону – южную сторону – и въехал в зону отдыха. На остановке была огромная парковка, на которой было припарковано полдюжины восемнадцатиколесных машин.

Еще здесь была заправочная станция, свалка для автофургонов и небольшая закусочная под названием «Дотс».

Они все вышли из машин и надели зимние перчатки. Кэхилл надел вязаную кепку от часов. За последний час температура упала примерно на пятнадцать градусов.

Кэхилл повел их в дальний конец стоянки, где стояла изношенная большая машина. Это был полуприцеп со спальным местом за водительским отделением.

Двое полицейских штата Пенсильвания сидели в своей машине рядом с грузовиком, двигатель работал для обогрева.

«Вышка находится здесь около трех недель», — сказал Кэхилл. «Владелец закусочной, который арендует участок у Содружества, собирался позвонить по тарелкам, чтобы узнать, может ли он связаться с владельцем и убрать их с участка, но тарелок нет».

— Случалось ли с ним подобное раньше?

Кэхилл покачал головой. «Люди не бросают восемнадцатиколесные автомобили. Не как какая-нибудь проржавевшая старая Тойота. Даже один в такой форме может стоить восемьдесят тысяч.

— Когда он заподозрил неладное? — спросил Бирн.

— Он сказал, что вчера вечером пришёл заглянуть в грузовик, открыл водительскую дверь и испугался.

Кэхилл открыл водительскую дверь.

«Все колесо, дверная ручка были в крови. Судебно-медицинские эксперты говорят, что к этому пути были следы, но недостаточные, чтобы установить совпадение.

Кэхилл подошел к своей машине, залез внутрь и достал большой конверт. Он открыл его и протянул Бирну документ.

Когда Джессика посмотрела на фотокопию, у нее по спине пробежала дрожь. Она подумала о том, как оно всплыло на поверхность более чем в сорока милях от любого другого места преступления.

Дата совпала с убийством Николь Соломон.

Вы приглашены!

16 ноября

До встречи на нашем танцевальном фестивале!

«Ваше открытое расследование было опубликовано на нашем защищенном сайте, поэтому, когда полиция штата вошла в систему и ввела информацию, оно было помечено», — сказал Кэхилл. «Штат позвонил нам, мы позвонили вам».

«Очень признателен», — сказал Бирн.

«Похоже, почерк тот же», — сказал Кэхилл.

Кэхилл рассказал Джессике и Бирну, что отправил образцы в отдел документов ФБР в Квантико. Их базы данных и ресурсы значительно превосходили базы данных любого муниципального полицейского управления.

«Мы проверим его нашим экспертом по документам, но он выглядит идентично», — сказал Бирн. Он поднял его. — Где это было найдено?

— Оно было в козырьке со стороны водителя. Кэхилл залез в кабину грузовика и опустил козырек. Там было вырезано грязное, полупосеребренное зеркало, а также карточка с логотипом и язычок, торчащий из кузова восемнадцатиколесного автомобиля. Под логотипом было написано Rolling Stoned, LLC .

«Rolling Stoned», — спросил Бирн.

«Мы изучаем этот вопрос», — сказал Кэхилл.

— И грузовик был незаперт? — спросил Бирн.

Кэхилл кивнул.

Джессика увидела черный порошок на визоре. Грузовик был обработан на предмет отпечатков пальцев.

«После того, как владелец закусочной – его зовут Ричард Кендалл – увидел кровь на двери и сиденье, он вызвал полицию штата. Когда они не появились минут через десять или около того, он признает, что болезненное любопытство взяло над ним верх. Он пошел по тропинке туда. Снег немного подтаял, и тогда он нашел тела».

— Как ты думаешь, как долго они там пробыли? — спросил Бирн.

— Наша команда антропологов говорит, что плюс-минус три недели.

— Вы можете показать нам, где они были?

Они прошли через парковку в лес. Дорога была около трех футов шириной, но не мощеная. Это была твердая глина, хорошо ходившая.

— Здесь что-то есть? — спросила Джессика, указывая на другой конец тропы.

«Это таверна, не являющаяся частью поселка», — сказал Кэхилл. «Вы не можете продавать спиртное в радиусе мили от этих остановок для отдыха, но это касается только заведений в том же городке».

Желтая лента опоясывала участок примерно пятьдесят на пятьдесят футов, где были найдены тела.

Кэхилл достал фотографии с места преступления. Они были гротескными.

Мертвой женщине на вид было около сорока. На ней была короткая джинсовая рубашка и куртка, без блузки. Ее лицо, казалось, было сильно обожжено. У нее не было глаз.

— Есть ли у нее какие-нибудь документы? — спросил Бирн.

Кэхилл сверился со своими заметками. — Жертва — Дейдре Эмили Риз, сорока шести лет, родом из Ричлентауна. Мы поговорили с управляющим таверны и узнали, что г-жу Риз в последний раз видели там ночью одиннадцатого ноября в компании другой жертвы».

— Ненавижу быть бестактным, но была ли она работающей девушкой? — спросил Бирн.

— Бармен сказал «да», но добавил, что не видел ее, наверное, год. Я провел проверку и узнал, что она отсидела девять месяцев за вымогательство и хранение и сбежала из округа только в октябре этого года.

— А что насчет другой жертвы?

— Никаких документов и ничего в грузовике. Проверяю VIN.

— Где сейчас тела?

— Они в офисе окружного коронера. У нас есть команда и оборудование на пути из Квантико. Округ на самом деле не имеет возможности провести вскрытие жертв, находящихся в таком состоянии».

Джессика снова взглянула на фотографии. Лицо мертвеца было почти стерто. Было ясно, что на него нападало сколько угодно животных. Но это было не самое худшее. Хуже всего было то, что его руки и ноги были оторваны от туловища и аккуратно сложены рядом с ним.

Джессика указала на фотографию. — Есть идеи насчет оружия?

«Команда говорит, что это топор, возможно, мачете», — сказал Кэхилл.

— Приятно, — сказала Джессика. Она держала фотографии. — Можем ли мы получить их копии?

— Ты держишь их.

«Позвоните нам, если и когда вы оформите удостоверение личности», — сказал Бирн. «Мы тоже будем работать над этим со своей стороны».

— Конечно, — сказал Кэхилл.

«Спасибо, Терри», — добавила Джессика. — Не будь чужаком в «Раундхаусе».

— Не буду, — сказал он. 'Быть безопасным.'

Несколько минут они сидели молча, пока машина прогревалась.

— Rolling Stoned, LLC, — сказала Джессика.

Бирн не стал констатировать очевидное. — Ты хочешь сначала позвонить или поехать в Шомонт?

— Давай позвоним, — сказала Джессика. — Он это заслужил.

— Я скажу Терри.

Пока Бирн выходил из машины и шел через стоянку, Джессика поискала в сумке визитную карточку и нашла ее. Она достала телефон и позвонила детективу Джеку Пэрису из отдела убийств полицейского управления Кливленда.

Они нашли Иезекииля Мосса.

Джессика и Мария Карузо стояли на платформе, глядя на темный лес вокруг себя. Поскольку Бирн ждал свою семью на ужине, Мария согласилась поехать на станцию Шомонт, чтобы помочь Джессике провести поиски.

Джессика подумывала о том, чтобы пригласить других детективов присоединиться к ним, но отказалась от этого. В этом месте не было никакой угрозы. Не больше.

Когда они сошли с платформы, расходясь в темноте, Джессика попыталась найти путь, по которому было бы легче идти. Проходя через низкий кустарник, она услышала, как что-то суетится в темноте. Белки, возможно, кролики. Время от времени она оборачивалась и оглядывалась на платформу поезда.

Двадцать минут спустя, когда она уже собиралась оставить это занятие на ночь, решив вернуться при дневном свете, ее ботинок ударился о что-то твердое.

Она присела, отодвинула часть почвенного покрова в сторону и нашла его.

Там, на земле, лежала кукла, похожая на Иезекииля Мосса.

Рядом лежала стопка кукольных рук и ног.

OceanofPDF.com

51

Из всех людей, которых Бирн нервничал, увидев свой новый дом – а их на самом деле было не так уж и много – его дочь Коллин, безусловно, вызывала у него больше всего беспокойства.

Когда она подъехала к дому на своей «Киа Рио 5», которую она купила сама, хотя Бирн предлагал за нее заплатить, он вышел на крыльцо.

Все его волнения были напрасны. Через лобовое стекло он мог видеть выражение лица дочери. Хотя она была глухой с рождения, как и многие представители глухого сообщества, при общении она во многом полагалась на мимику.

«Боже мой, пап, мне это нравится», — подписала снимок Коллин.

Бирн почувствовал, как с его плеч свалился огромный груз. «Спасибо, дорогая», — подписал он. — Оно приближается.

Если Бирн и научился чему-то с момента покупки дома, так это тому, что стандартная реакция людей, говорящих хорошие вещи о проекте, была: «Он приближается». Если бы он владел домом еще двадцать лет и заменил все половицы, двери, приспособления, шкафы и приборы, он, вероятно, сказал бы то же самое.

Коллин открыла люк в задней части своей машины, залезла внутрь и извлекла большое здоровое комнатное растение с ярко-красной лентой и бантом, обернутым вокруг керамического горшка. Она закрыла и заперла люк и пошла по дорожке.

Бирн улыбнулся. — Вы знаете, что только что подписали смертный приговор этому заводу, не так ли?

Коллин улыбнулась в ответ. «Я предсказываю, что апелляционный процесс продлится долгие годы».

Хотя его дочь специализировалась в области делового администрирования в Университете Галлодета, первом и выдающемся высшем учебном заведении в стране для глухих и слабослышащих студентов, большую часть своей жизни она была окружена полицейской жизнью и знала все превратности, термины и правила. шутки.

Бирн взял растение у дочери и поставил на крыльце. Они обнялись. Бирн почувствовал, как у него забилось сердце. Он не видел свою дочь несколько месяцев и чувствовал, что его эмоции уходят. Похоже, в последнее время это происходит все чаще.

Он откинулся назад и посмотрел на лицо дочери, на ее красивые аквамариновые глаза.

— Я скучал по тебе, — сказал он вслух. Не было необходимости подписывать такое.

Его дочь улыбнулась, и Бирн увидел, как ее глаза затуманились.

'В чем дело?' он подписал.

Коллин покачала головой и снова обняла его. Когда она отстранилась, их внимание привлекло что-то в дальнем конце крыльца. Они оба обернулись посмотреть.

Это был Так. Кот просто сидел там, как будто это место принадлежало ему. Возможно, он это сделал.

Коллин просияла. — Он твой?

«Я еще не знаю», — подписал Бирн. Далее он рассказал Коллин, как встретил кота.

— И ты ему все еще нравишься после того, как ты ударил его кирпичом?

— Присяжные по этому поводу не согласны. С другой стороны, если бы он знал, что я потратил двести шестьдесят долларов на ветеринара, он, возможно, был бы немного более благодарен.

Когда Так вскочил на перила и начал прихорашиваться, они увидели, что он скрывал. Под подоконником лежали две дохлые мыши, словно подарок.

Пэдди Бирн, которого высадил один из его старых приятелей-докеров, прибыл с шестью упаковками пива «Харп» в руке.

Весь ближайший клан Бирнов сидел за карточным столом на кухне. Еда была из индийской еды на вынос. Бирн никогда раньше не пробовал курицу Тикка Масала, но Коллин призналась, что у нее есть зависимость от нее, достигающая двенадцати ступеней. Бирн мог понять, почему. Было очень вкусно.

В середине еды, уже набравшись чашек, Пэдди Бирн поднял бутылку «Арфы». «Находиться за таким столом долгие годы», — сказал он. «Sláinte chuig na fir, agus go mairfidh na má go deo».

Все трое прикоснулись к бутылкам.

Не было необходимости переводить тост на язык жестов – тост, который означал здоровье мужчинам и да живут женщины вечно – за Коллин. Это была единственная дань уважения ее дедушке.

Пока Коллин мыла посуду, Бирн принес новую упаковку из шести штук для себя и отца. Бирн сел на пол, спиной к стене. Пэдди сел в кресло, единственный предмет мебели в гостиной.

После нескольких минут молчания Пэдди сказал: «Твоя мама всегда хотела такой дом».

Когда Бирн рос, они жили в нескольких небольших квартирках в Пеннспорте и его окрестностях, в основном из-за того, что Пэдди Бирн работал докером. Бирн никогда не помнил времени, когда ему не хватало места.

— Знаешь, я никогда тебя не спрашивал… — сказал Бирн.

— Что спросил?

«Как вы познакомились».

— Я и твоя мама?

Бирн кивнул. 'Ага. Не могу поверить, что я этого не знаю. Помнишь, как впервые увидел ее?

«Я когда-нибудь».

Бирн открыл еще одно пиво и протянул его отцу. Пэдди взял его. Это дало старику несколько секунд, чтобы собраться воедино. Бирну было тридцать восемь, когда он потерял мать из-за рака. Он и его отец никогда по-настоящему не обсуждали это. Он предполагал, что они никогда этого не сделают. Ирландцы, несмотря на всю свою страсть, на всю бурную энергию своих поминок, по-настоящему горевали в одиночестве.

«Мне было двадцать лет», — сказал Пэдди. — В те дни я работал на пирсе восемьдесят два вместе с твоим дядей Майклом. Отец Дэви.

Бирн улыбнулся. «Я знаю, кто такой дядя Майк».

Пэдди впился взглядом. — Ты хочешь это услышать или нет?

Бирн наклонил горлышко пива, имея в виду: «Извините» . Продолжать.

— В любом случае, мы работали на Восемьдесят Два — это было до того, как построили терминал на Пакер-авеню, — и мы заехали в маленькое местечко под названием «У Кэти» в Западном Орегоне. Еда была дрянной, но пиво всегда было холодным». Он отпил лагера. «Так или иначе, через дорогу был небольшой магазин одежды, и каждый день, когда мы добирались до Кэти – где-то около пяти тридцати – дамы в магазине готовились закрыться в шесть. Три года мы ходили к Кэти, и я никогда не обращал внимания на этот магазин одежды.

Бирн просто слушал.

«Итак, однажды я сижу там, может быть, проверяю « Дейли Ньюс» , смотрю через улицу и вижу, что эта женщина запирается. Я вижу ее только сзади, верно? Красивые клубнично-русые волосы. И на ней было это прекрасное красное пальто.

— Я помню это пальто, — сказал Бирн.

«Я не мог выбросить ее из головы. Несколько дней спустя я сижу в кабинке у переднего окна и вижу справа от себя тень. Я смотрю вверх, а там она. Никогда не рождалась более красивая женщина. Она стояла на тротуаре в этом красном пальто, красила губную помаду и использовала переднее окно у Кэти в качестве зеркала».

— Ты выходил и говорил с ней?

Пэдди покачал головой. «Я был ошеломлен словами. Она была совершенно не в моей лиге, чувак – как ты, наверное, знаешь – и, хочешь верь, хочешь нет, тогда у меня не было этого дара.

'Сложно поверить.'

«Следующие три месяца я бродил по тротуару перед магазином одежды, пытаясь набраться смелости и поговорить с ней. Наконец я это сделал.

— Она сказала «да», когда ты впервые пригласил ее на свидание?

Пэдди улыбнулся. 'Она сделала. Она сказала, что задавалась вопросом, когда сумасшедший, гуляющий взад и вперед по кварталу, войдет и покончит с этим. Она также сказала мне, что начинает задаваться вопросом, не было ли плохой идеей накрасить помаду прямо передо мной в первый раз».

Бирн улыбнулся и выглянул в переднее окно.

Было два раза в году, где-то весной и где-то поздней осенью, когда сумеречный свет в Филадельфии был идеальным. Это был один из таких случаев. Или, может быть, это было пиво и этот момент с его отцом.

— Иногда я вижу ее лицо, — сказал Пэдди.

Бирн ожидал, что его отец продолжит. Он не делал. 'Что ты имеешь в виду?'

'Когда я смотрю на тебя. Я вижу лицо твоей матери. Не всегда, но иногда.

Бирн ничего не сказал.

«У тебя такой взгляд, когда что-то идет не совсем так, как ты себе представлял», — сказал Пэдди. — Твоя мама так делала. Каждый раз, когда я видел этот взгляд, я понимал, что у меня проблемы».

— Насколько я помню, у тебя было много неприятностей.

— Да, — сказал Пэдди. Он отпил пива. «Вы видите лицо Донны, когда смотрите на Коллин?»

«Все время» , — подумал Бирн. «Да», сказал он. 'Я делаю.'

— Забавно, не так ли?

Бирну пришло в голову, и не в первый раз, что он и его отец, должно быть, единственные двое ирландских католиков в Филадельфии – а может, и в мире, если уж на то пошло – с одним ребенком у каждого. Пэдди Бирн все еще верил, что однажды его сын встретит женщину, женится и у него родится еще несколько детей. Пэдди Бирн все еще думал о нем так, словно ему было двадцать пять лет.

Бирн встал. — Сходишь выпить, пап?

— Хорошо, — сказал Пэдди. — Может быть, короткий.

Бирн пошел за бутылкой «Блэк Буш», которую хранил в маленькой кладовке рядом с кладовой. Когда он открыл дверь, он

я не хотел разбить вазу с желтыми цветами

знал, что это маленькое помещение когда-то было местом заключения.

Он коснулся медного ключа в кармане.

Это было похоже на амулет.

OceanofPDF.com

52

Валери сидела за кухонным столом, перед ней стояла чашка ромашкового чая. На следующий день она приготовила пирожные на десерт, но ее мысли были заняты другим, и она не включила сахар. На кухне все еще пахло шоколадом.

Вскоре после полуночи она вошла в кладовку, вынула медный ключ и открыла чулан для метел.

— Теперь ты можешь выйти, — сказала она.

Спустя целую минуту из темноты вышел Таддеус. Валери помогла ему сесть на стул на кухне и села напротив него.

'Вам есть что сказать?' она спросила.

Мальчик посмотрел на свои руки.

— Мне очень жаль, — сказал он тихо. — Я не хотел проливать воду на пол.

— А что насчет вазы?

Таддеус взглянул на буфет, где когда-то стояла хрустальная ваза для цветов, наполненная нарциссами. Теперь цветы лежали в старом керамическом кувшине для воды, треснутом кувшине с отсутствующей ручкой.

Мальчик снова посмотрел на Валери, его глаза покраснели от слез. Перед ужином она заперла его в маленьком чулане рядом с кладовой. Никто из других детей не спросил, где он.

— Мне очень жаль, — повторил он.

Валери дала извинениям достаточно времени, чтобы принять решение. — Хорошо, — сказала она. 'Вы прощены.'

Мальчик не двинулся с места.

— Ты не ужинал, — сказала Валери. — Я оставил для тебя тарелку теплой. Вы голодны?'

Таддеус покачал головой.

'Вы уверены? Это жареная курица. Ваш любимый.'

'Нет, спасибо.'

Валери подождала несколько минут. Дети всегда меняли свое мнение. Таддеус этого не сделал.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказала Валери. 'Подарок. Ты хочешь увидеть?'

Он немного просветлел. 'Да.'

Валери прошла через кухню в столовую. Когда она вернулась, в руках у нее была сумка Macy's. Из него она вытащила пару новых пижам, протянула их мальчику.

'Они тебе нравятся?' она спросила.

'Очень.'

«Они темно-синие. Как и твои глаза.

Таддеус крепко прижал сверток к груди, но не открыл его.

— Хорошо, — сказала она. — Пойду спать с вами, молодой человек.

Таддеус соскользнул со стула и почти побежал к ступенькам. Через несколько секунд Валери услышала, как он достиг вершины.

Она выключила духовку, достала тарелку мальчика, завернула ее в фольгу. Прежде чем отправиться спать, она прошла через кладовую и открыла дверь чулана для метел. Потолочный светильник в кладовой светил внутрь.

Швабра и тряпка, как всегда, висели на восьмипенсовых гвоздях, а метла стояла прислоненной к стене. Рядом, в углу, лежала небольшая кучка пыли.

Пока он был заперт в чулане, Таддеус Вудман подмел его.

OceanofPDF.com

53

Энди посмотрела на часы, должно быть, в двадцатый раз за последний час.

Как долго может длиться один чертов день ?

Когда она получила работу в American Apparel в торговом центре King of Prussia Mall – огромном торговом центре в районе Аппер-Мерион, основанном такими компаниями, как Lord & Taylor, Neiman Marcus, Bloomingdale's и Nordstrom, – она взяла на себя тридцатичасовую рабочую неделю, потому что думала, что сможет справиться с этим вместе с школьными занятиями и накопить немного денег на поездку в Нью-Йорк следующим летом.

Суббота была ее единственным полным днем, и она решила, что тусоваться весь день в торговом центре – что она и так делала с тринадцати лет – было бы круто. Даже весело.

Как оказалось, не так уж и много.

Она подала заявления в несколько мест в торговом центре, где ей действительно хотелось работать: Armani Exchange, Diesel, J. Crew, Lacoste и даже Gucci, Hermès и Burberry. Никаких кубиков ни в одном из них. Либо они не нанимали сотрудников, либо считали, что у Энди «не такой внешний вид», что бы это ни было. Она много раз заходила во все эти магазины, и да, все, кто там работал, были хорошо одеты, все были ухожены, но ни один из них не был таким. Среди них нет Дженнифер Лоуренс или Селены Гомес.

В конце концов, American Apparel подошла хорошо.

Кроме сегодняшнего дня. Сегодня это было кладбище.

Энди вышел из-за стойки, пытаясь выглядеть занятым. Она сложила и пересложила несколько свитеров с круглым вырезом за передним столом, поправила несколько сумочек на двух крышках, поправила рукава на вешалке с фигурными платьями, что, по признанию Энди, было довольно круто. Она получила довольно хорошую скидку для сотрудников. Может быть, она получит один.

Конечно, сначала ей, вероятно, придется сбросить пять фунтов.

Она уже собиралась пойти в заднюю часть магазина, чтобы распаковать новые брюки-карандаш из эластичного денима – тоже классные, нужно сбросить семь фунтов, – когда услышала мягкий тон, раздавшийся, когда кто-то вошел в магазин.

Она повернулась, чтобы поприветствовать покупателя, но слова застыли у нее на губах.

Он был таким красивым.

— Привет, — наконец выговорил Энди. «Добро пожаловать в American Apparel».

Он улыбнулся. Колени Энди стали немного водянистыми.

«Спасибо», — сказал он.

На нем был темно-синий костюм, белая рубашка с расстегнутым воротником и темно-бордовый галстук. Рубашка была с французскими манжетами. Он носил изящные серебряные запонки в форме буквы М. Или, может быть, это была буква W.

Энди неплохо разбирался в дизайнерах, но его костюм выглядел как сшитый на заказ.

«Надеюсь, ты не против, но я наблюдал за тобой», — сказал он. Он указал на скамейки у фонтана, сразу за входом. — Я просидел там большую часть утра.

Как бы она ни старалась остановить себя, Энди покраснела. — Я не возражаю.

«Мне интересно, не хотите ли вы сесть и поболтать со мной», — сказал он. — Возможно, после работы или когда у тебя будет перерыв.

Энди взглянула на часы. — Около двух у меня перерыв.

'Замечательный. Я заметил, что возле входа в Нордстрем есть небольшой двор. Ты встретишь меня там?

— Э-э, конечно, — сказал Энди. 'Хорошо.'

Он еще раз улыбнулся. — Сейчас два часа.

Энди повернулась и почти подошла к переднему столу.

Когда Энди вошла в кафе «Корт», она увидела его сидящим за столом. Он не читал журнал, не смотрел в сотовый телефон, не пил кофе и не ел дрянную еду, которую можно было купить в фуд-корте. Он просто сидел, скрестив ноги, сложив руки на столе, его ярко-белые манжеты выходили на целый дюйм из манжет темного костюма.

Просто сидел там.

Когда он увидел ее приближение, он встал и подержал для нее стул.

— Я так рад, что ты пришел.

Энди сел. С тех пор, как он пришел в магазин, она репетировала, что могла бы сказать. Однако, находясь так близко к нему, все это покинуло ее голову, как будто кто-то открыл одну сторону ее мозга и прошел по ней Свиффером.

— Расскажи мне о себе, — сказал он. 'Я хочу все знать.'

Энди попытался придумать что-нибудь умное, чтобы сказать. Вместо этого она сказала: «На самом деле рассказывать особо нечего».

— Я уверен, что есть.

Следующие несколько минут Энди потратила на то, чтобы рассказать краткую историю своей жизни: мама и папа, школа, работа, любимая музыка, любимые фильмы, любимая еда. Все это звучало так скучно, как какой-то пригородный кошмар по сравнению с кем бы и кем бы ни был этот мальчик.

«Кстати, мне очень нравится твой костюм», — добавила она.

«Спасибо», — сказал он. «Я думаю, что важно всегда выглядеть лучше».

«Большинство мальчиков, которых я знаю, одеваются как неряхи. Я ненавижу всю эту чушь с отвисшими штанами.

'Как и я.'

«Они приходят в магазин и ничего не покупают. В половине случаев мой менеджер их просто выгоняет. Я не могу сказать вам, сколько раз ей приходилось звонить в охрану торгового центра».

Он коснулся лацкана своего костюма, стряхнув ворс. «Мальчики, вероятно, просто пытаются произвести на тебя впечатление».

«Почему они хотят это сделать?»

'Потому что ты прекрасна.'

Энди чуть не подавился. «Ты думаешь, я красивая ?»

Он протянул ухоженный палец и осторожно убрал прядь волос с ее лица. «Ты — улыбка Гарбо и аромат роз».

«Ух ты», сказала она. — Откуда это?

«Просто старая песня».

Все это не казалось реальным. Но Энди решил просто пойти на это. — Я даже не знаю твоего имени.

«Я Марсель».

«Значит, запонки были М, а не W», — подумала она. «Это очень крутое имя».

Энди хотела спросить его, это его имя или фамилия, но она не хотела спрашивать. Она также не хотела давать этому парню повод заканчивать этот разговор. Хотя ей пришлось вернуться в магазин. Удивительно, как тянувшийся день мог ускориться и пролететь незаметно.

«А ты Андреа», — добавил он.

Энди был удивлен. 'Откуда ты знаешь мое имя?'

Он улыбнулся, выдержал ее взгляд. Через несколько секунд оно ударило ее.

Энди закрыла глаза, осознав, что только что сказала самую глупую вещь, которую когда-либо говорила. Семнадцать лет – семнадцать и два месяца, спасибо – и она выбрала этот момент, чтобы произнести самые глупые слова всех времен.

Отлично , Энди.

Она подняла свой бейдж. 'Я такой глупый.'

«Вовсе нет», — сказал он. Он наклонился вперед. — Когда ты закончишь на сегодня?

Энди посмотрела на часы. Она знала, что у нее выходной в четыре часа, поэтому время сейчас не имело значения. Ей просто нужно было на что посмотреть. Она снова взглянула вверх.

— Я ухожу в четыре.

— У тебя есть планы на после работы?

Она этого не сделала. Она никогда этого не делала. 'Нет.'

— Я хотел бы пригласить вас на чай.

Из всего, что она ожидала от него, приглашение на чай было, вероятно, последним. 'Чай?'

— Да, — сказал он. — Каждую субботу у нас чайный танец — дансант , если позволите. Это вполне формальное дело. Тебе понравятся мои друзья. Они довольно веселые и эксцентричные люди».

— Это танец?

'Да.'

«Это впервые», — подумал Энди. Но почему нет?

— Конечно, — сказала она. «Звучит весело».

«Замечательно», сказал он. 'Где мы встретимся?'

Энди собиралась подвезти ее подруга Тейси, которая работала в отделе мужской парфюмерии в Нордстреме. Это было намного лучше.

«Я встречу вас у южного входа в Сакс», — сказала она.

Он несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза, а затем сказал: «Я буду считать моменты».

OceanofPDF.com

54

Это была суббота. Отдел по расследованию убийств был в напряжении.

Каждый раз, когда звонил телефон, шестеро детективов, работавших в оперативной группе, ожидали, что это будет новость о еще одном теле, еще одно приглашение умереть.

Бирн работал с телефонами все утро и после полудня, пытаясь отследить историю двух детей, которые попали в систему социального обеспечения округа Филадельфия – в частности, в приемный дом с длинными ставнями в районе Нитсауна в Филадельфии, групповой дом под названием «Виста». Дом.

В два он нашел направление. Он поговорил с женщиной, доктором Мередит Аллен, которая работала с Vista House, когда восемь детей были переведены из Питтсбурга более двенадцати лет назад. Она согласилась встретиться с ним.

Мередит Аллен была привлекательной темноволосой женщиной лет под тридцать. Ее офис находился на улице Десятой и Спрус, в переоборудованном двухрядном доме в полностью отреставрированном квартале.

Двенадцатью годами ранее доктор Аллен был научным сотрудником-психологом и рассказал Бирну, что в то время действовала программа, которая служила для документирования психологического статуса детей, которые стали жителями Vista House, а также ряда других приемные семьи в районе трех округов.

Они встретились в ее офисе.

— Итак, вы оценили всех детей, поступивших в Виста Хаус? — спросил Бирн.

— Я и еще один парень, да. Все это контролировал психиатр, который был в совете».

— Как я сказал по телефону, мы пытаемся найти мальчика и девочку, которые в то время приехали в Висту. Им было бы около шести лет».

'Как их зовут?'

— Этого я не знаю. Они вошли и покинули системы социального обеспечения округов Махонинг и Аллегейни как Джон и Джейн Доу».

Доктор Аллен кивнул. — В то время в Виста Хаусе было несколько человек. Она встала, пересекла кабинет, открыла ящик с папками. Через несколько минут она вернулась. В руках у нее было восемь фотографий. Она разложила их на столе. Четыре мальчика, четыре девочки.

Она указала на две фотографии. «Эти дети были старше. Их было около восьми.

Бирн посмотрел на остальных шестерых детей. Двое были двухрасовыми. Двое выглядели достаточно похожими, чтобы быть братом и сестрой, но недостаточно похожими, чтобы быть близнецами. Он указал на эти фотографии.

— Я думаю, это могут быть дети.

Доктор Аллен посмотрел на фотографии. — Да, хорошо, — сказала она. — Я их помню.

— На фотографиях нет имен.

«Нет», сказала она. «Мы знали их только по номерам дел».

— Ты помнишь что-нибудь об их сеансе?

'Я могу лучше.'

'Что ты имеешь в виду?'

«В течение трех лет прием каждого ребенка по всему округу записывался на видео. Я сделал копии всех сессий, в которых принимал участие, для документального фильма, который в то время собирался снять, — фильма о долгосрочных последствиях приемной семьи. Что-то вроде Seven Up! ряд.'

«Что случилось с вашим фильмом?»

«Жизнь, работа, мои дети, но в основном финансирование».

— И вы хотите сказать, что у вас все еще есть записанные на пленку интервью?

— Они у меня есть.

Бирн постучал по двум фотографиям на столе. — Вы знаете, куда пошли эти дети, когда закрылся «Виста Хаус»?

«Понятия не имею», — сказала она. — Могло быть где угодно. Возможно, где-то в системе округа похоронены записи. Я могу попытаться найти кого-нибудь, кто знает, с чего начать поиски.

Бирн сделал пометку. — Прежде чем мы начнем, вы не возражаете, если я спрошу ваше мнение кое о чем?

'Нисколько.'

Бирн потянулся за сумкой и достал рисунки, которые он нашел закопанными в стенах своего дома. Он разгладил их на столе.

Доктор Аллен надела очки, посмотрела на рисунки.

— Можете ли вы рассказать мне что-нибудь о них? — спросил Бирн.

Доктор Аллен указал на один рисунок, на котором был изображен мальчик с большой головой и руками. «Это может свидетельствовать о центральном языковом расстройстве у ребенка. Вы видите, насколько плохо было планирование? Нет места для ног.

Она взяла вторую фотографию. Этот был из дерева. «Это несчастный ребенок, но обладающий высоким интеллектом».

— Как несчастен?

«Листья опадают с дерева, а над головой темные тучи. Плюс ко всему, рисунок корней дерева продолжается под землей. Это умный ребенок, но довольно грустный. Если сцена не окрашена в яркие цвета и не светит солнце, падающие листья никогда не пойдут на пользу».

— Значит, темные цвета — предупреждающий знак?

'Как правило большого пальца. У детей обычно есть полная палитра, из которой они могут выбирать. Если они выбирают исключительно темные цвета, то на то есть причина».

«Комната синяя» , — подумал Бирн. В комнате темно.

Он взял рисунок. — Что ты можешь мне рассказать об этом?

«Это весьма убедительно. Вы видите, как присутствуют все элементы фигуры – голова, глаза, уши, нос, рот, руки и ноги?»

'Да.'

«Но обратите также внимание на то, насколько разрознена эта фигура. Ничего не прикреплено.

Бирн только кивнул.

«Это означает, что ребенок был из неблагополучной, неблагополучной семьи. Очень неуверенно. И, вероятно, чрезмерно боится незнакомого.

Бирну потребовалось время, чтобы переварить информацию. Он собрал фотографии вместе.

«Я не могу передать вам, как я благодарен за все это».

«Рад помочь», — сказал доктор Аллен. Она встала. 'Начнем?'

Комната игровой терапии была маленькой, без окон, стены были выкрашены в веселый первоцветный цвет. Вдоль одной стены располагалось несколько двусторонних зеркал. В дальнем конце на высоте примерно 24 дюймов от пола находился ящик размером 24 × 36 дюймов, наполненный белым песком.

На другой стороне комнаты, от пола до потолка, стояли полки.

— И эта комната по сути такая же, как и двенадцать лет назад? — спросил Бирн.

— Это так, — сказал доктор Аллен. «Ковровое покрытие изменилось. Дважды, я думаю. Это наверняка было нарисовано. Когда у вас есть дети, проходящие целый день каждый день, все может стать беспорядочным».

Бирн указал на книжные полки. — А как насчет этих объектов?

«Мы что-то добавили, от чего-то избавились. Многие из них, конечно, были сломаны, и их пришлось заменить».

Бирн подошел к встроенным стеллажам и внимательно рассмотрел предметы. Поскольку все в комнате было рассчитано на детей, он чувствовал себя Гулливером среди лилипутов.

На двух верхних полках справа стояли здания – дома, школа, магазины, замки, церкви, заправочная станция. Две более крупные конструкции на полке, похоже, имели двери, которые открывались и закрывались. Под этими объектами находились две полки с автомобилями. Там было несколько легковых и грузовых автомобилей, велосипеды, самолеты и пара паровых экскаваторов. Нижняя полка была отведена исключительно коляскам и коляскам, люлькам и стульчикам для кормления.

На полках слева от пола до потолка стояли люди – младенцы, дети, подростки, взрослые. Взрослые, казалось, представляли все мыслимые профессии, плюс, как и ожидалось, короли, королевы, принцессы и супергерои.

«Я не уверен, что знаю, что такое игровая терапия», — сказал Бирн.

«Игровая терапия – это способ ребенка передать мысли и чувства – то, что происходит внутри него – без использования слов», – сказал доктор Аллен. «Мы просим их создать мир в лотке с песком, используя фигурки и другие игрушки. Там они смогут решать свои проблемы в безопасной обстановке».

«Легко ли обнаружить отклонения в поведении?»

«Нелегко», сказала она. «Но маленькие дети еще не научились скрывать или маскировать свои чувства. То, что мы делаем, на самом деле в равной степени является искусством и наукой».

'Как же так?'

«Это искусство, потому что значительная часть терапии основана на изобретательности, чувствительности и импульсивности терапевта».

— А наука?

«Именно здесь на помощь приходят исследования и клинические исследования».

Бирн снова посмотрел на полки. Он подумал о своем детстве, о котором у него не осталось плохих воспоминаний. Ему было интересно, какой мир он бы в шестилетнем возрасте создал в лотке с песком.

«Вы готовы посмотреть видео?» – спросил доктор Аллен.

'Я.'

Соседняя комната была длинной и узкой и тянулась до зеркальной стены комнаты игровой терапии. Вдоль одной стены стоял встроенный стол с четырьмя компьютерными мониторами.

Доктор Аллен сел за один из мониторов. Она жестом предложила Бирну сделать то же самое в другом месте. На данный момент на всех четырёх терминалах заставкой был Винни-Пух и Тигра.

«То, что вы собираетесь посмотреть, — это сеанс игровой терапии, который я провел с двумя детьми. Это примерно десять минут.

— У вас был контакт с ними до или после?

Доктор Аллен покачала головой. «То, что вы сейчас увидите, — это мой первый контакт с детьми. И мой последний.

Она постучала по клавише. На обоих мониторах появилось одно и то же изображение. Первый кадр представлял собой заголовок и тайм-код. Затем изображение перешло в соседнюю комнату.

Это был снимок на уровне глаз, примерно в трех футах от пола, возможно, немного выше. Это позволяло хорошо видеть лоток с песком.

Когда мальчик и девочка вошли в кадр, Бирн почувствовал покалывание в затылке.

Действительно ли он в шесть лет смотрел на пару хладнокровных убийц ?

Девушка была хорошенькая и чопорная. На ней был белый кардиган, темная юбка и белая шляпа. Волосы мальчика были аккуратно причесаны. На нем была белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, и темные брюки.

Минут десять Бирн наблюдал, как девочка и мальчик придумывали сценарии в лотке с песком. Девушка первой подошла к полкам. Казалось, она колебалась, прежде чем взять с полки какую-нибудь куклу.

«Когда вы представляете такую группу кукол, какой выбор они обычно делают?» — спросил Бирн. «Они выбирают маму, папу и детей?» Они выбирают только себя и одного родителя?

'Это зависит. Их выбор часто отражает их домашнюю обстановку».

— А если бы их бросили?

«Тогда они, возможно, не выберут ни одну из взрослых кукол».

Словно по команде, девочка принесла к лотку с песком несколько кукол. Никто из них не был взрослым. Только один был мальчик. Она поставила их в круг лицом внутрь. Мальчика она поставила позади одной из девочек.

Через несколько мгновений мальчик принес взрослую куклу, женщину. Он поставил куклу за пределами круга, позади куклы-мальчика, лицом в другую сторону.

Через несколько мгновений он начал рыть неглубокую ямку, в которую поместил куклу-женщину, закопав ее по шею.

Это была его мать ? Неужели мальчик получил записку от Кристал Андерс, а теперь она для него почти мертва?

Бирн внимательно наблюдал за маленьким мальчиком и девочкой. Они никогда не находились дальше, чем в нескольких футах друг от друга. Время от времени, когда девочка что-то роняла или ей на платье попадал песок, мальчик поднимал этот предмет или отряхивал ее.

Он очень защищал.

Время от времени девочка поворачивала две куклы лицом друг к другу, объединяя их в пары, по две.

— Почему она это делает? — спросил Бирн.

«Куклы становятся семьей ребенка. Они часто разыгрывают с куклами то, что происходит дома. Поэтому, если они подвергаются насилию, они могут ударить куклу по голове или ударить другую куклу. Они могут разыгрывать не только то, что видят, но и то, чего хотят».

«Это типично для игровой терапии?»

«Я ожидал увидеть их снова, поэтому воспринял это как первую сессию. Я позволила им увидеть широкий спектр вещей и делать все, что они хотели», — сказала она. «Конечно, вы не позволяете ребенку причинять себе вред, но вы хотите, чтобы он рассказал свою историю и чувствовал себя при этом комфортно».

Мальчик и девочка стояли рядом с лотком с песком. Девочка держала в руках куклу, которая могла бы быть ею самой. Мальчик держал куклу взрослой женщины. Он держал его вверх тормашками.

«Всякий раз, когда вы приближаетесь к ребенку, вы позволяете ему вытеснить то, что происходит в доме с этими существами», — сказала она.

На экране маленькая девочка достала чайный сервиз и поставила перед каждой куколкой по маленькой чашке. Когда она подносила каждую чашку к губам куклы, мальчик следовал за ней. Когда девочка пошла дальше – после того, как каждая кукла сделала глоток чая – мальчик взял каждую куклу и положил ее лицевой стороной вниз на песок.

Когда они закончили, маленькая девочка села на стул лицом к камере. Она сняла шляпу и положила ее себе на колени.

Там, на левой стороне ее головы, была заколка. Заколка в виде лебедя.

Та самая заколка, которую они нашли у Николь Соломон.

Несколькими минутами ранее Бирн задавался вопросом, смотрит ли он на пару хладнокровных убийц в возрасте шести лет.

Теперь он был уверен.

Бирн стоял на берегу реки Шуйлкилл, недалеко от моста Ист-Фолс. Он часто приходил на реки подумать.

Доктор Аллен любезно разрешил ему взять с собой видеокассету и пообещал сделать необходимые звонки, чтобы попытаться отследить путь мальчика и девочки после закрытия Виста Хауса.

Теперь у них была прямая связь с того момента, восемнадцать лет назад, когда девочка-подросток в Вейртоне, Западная Вирджиния, встретила дальнобойщика, злобного духа, который преследовал коридор от Атланты до Детройта.

Когда Бирн вернулся в машину, он посмотрел на рисунки на сиденье рядом с ним. На фотографии сверху была изображена уничтоженная маленькая девочка.

Комната синяя. В комнате темно.

К тому времени, как он добрался до скоростной автомагистрали, он все понял.

OceanofPDF.com

55

Когда Джессика вошла в отдел видеомониторинга, расположенный на первом этаже Roundhouse, Мария Карузо болтала с одним из прикомандированных туда офицеров.

В большом помещении стояли три ряда длинных столов, на каждом из которых было несколько проводных терминалов, к которым техник мог подключить ноутбук или универсальный настольный компьютер и оттуда контролировать любую из сотен городских камер на столбах.

В передней части комнаты находился огромный экран диаметром десять футов, на котором можно было отобразить любой из терминалов. Прямо сейчас на экране был застывший дневной снимок угла улицы Филадельфии, сделанный под высоким углом.

— Что у нас есть? — спросила Джессика.

«Это видео с камеры наблюдения на углу улицы, где Николь Соломон в последний раз видели со своей подругой Наоми Беррис».

— У нас там есть камера с шестом?

— Нет, — сказала Мария. «Это видео SafeCam».

SafeCam была довольно новой программой по работе с гражданами, в рамках которой PPD и Министерство внутренней безопасности наносили на карту местоположение частных камер наблюдения, принадлежащих домовладельцам и владельцам бизнеса.

Если и когда преступление произошло рядом с местом расположения конкретной камеры SafeCam, департамент связался с домовладельцем или владельцем бизнеса, чтобы узнать, есть ли какие-либо кадры. Не у всех участников SafeCam были системы, которые записывали аудио и видео на жесткий диск или карту Secure Digital, и они никоим образом не были юридически обязаны по закону делиться отснятым материалом, если он существовал.

На сегодняшний день программа имела оглушительный успех, по крайней мере, с точки зрения департамента. Благодаря более чем 2400 камерам SafeCam в программе чуть больше чем за год было раскрыто около двухсот дел.

На экране под ракурсом была изображена Николь Соломон, стоящая спиной к камере и ожидающая светофора, чтобы перейти улицу.

Джессика обнаружила, что задерживает дыхание. Нечасто – на самом деле, она могла вспомнить лишь несколько раз, благодаря видеозаписям или записям камер наблюдения – ей удавалось видеть жертву убийства живой за несколько минут или часов до того, как она была убита. Она не могла не думать, что Софи всего на несколько лет моложе Николь Соломон.

Вскоре к Николь сзади подошла группа из четырех человек. Одна из них была пожилая женщина с тростью в одной руке и сумкой для покупок в другой. Другой был высокий мужчина афроамериканец, разговаривавший по мобильному телефону. Двое других – молодая женщина и молодой мужчина – подошли к обочине слева от Николь.

Это была девушка из магазина мисс Эммалин? Был ли это тот молодой человек с рисунка, который они получили от Денни Варго? Это было невозможно сказать.

Через несколько мгновений молодой человек слева от Николь повернулся к ней. Николь посмотрела на него. Они говорили недолго. Позади них и справа от Николь собрались другие люди, еще больше закрывая обзор. Это сводило с ума.

Когда свет изменился, группа перешла улицу, а затем исчезла из кадра.

— Мы зафиксируем их другой камерой? Один из наших?

«Нет», сказала она. — Я проверил все наши камеры на столбах в трех кварталах.

— А как насчет частной охраны?

— Пока ничего, — сказала Мария.

Джессика уже собиралась взять трубку и позвонить в отдел связи, когда услышала, как по коридору идут туфли на твердой подошве. Быстрый. И она, и Мария посмотрели на дверной проем и увидели, как Джош Бонтрагер почти пробежал мимо входа в блок видеомониторинга.

Джош Бонтрагер имел склонность бежать всякий раз, когда у него появлялись важные новости.

— Я следил за вашим визитом в Вудсайд, — сказал Бонтрагер Джессике. «А также, что Дэвид Соломон – вместе с другими сотрудниками Вудсайда – провел некоторую консультационную работу с округом Филадельфия, а также с Департаментом исправительных учреждений Пенсильвании».

'Какой вид работы?' — спросила Мария.

— Ну, тогда у них в штате было два психиатра и четыре социальных работника. Если офис шерифа или суды были переполнены терапевтами, с которыми они обычно заключали контракты, и им требовалась помощь с оценкой, они звонили Вудсайду или другому поставщику психиатрических услуг и присылали кого-нибудь».

— И вы хотите сказать, что Соломон выполнил часть этой работы для суда?

— Да, — сказал Бонтрагер. — Но только шесть раз. Я сопоставил его имя в регистрационных листах со всеми именами, связанными с этими делами. Я нашел один экземпляр, который спрыгнул со страницы. Думаю, ты поймешь, почему.

Бонтрагер положил распечатку на стол. Это был журнал приема людей, входивших в одну из залов для слушаний в Центре уголовного правосудия. В показаниях указаны имена, номер комнаты, а также дата и время входа и выхода.

Дата была десять лет назад.

Джессика просмотрел имена. Когда она увидела их, у нее кровь похолодела. На мероприятии присутствовали:

Достопочтенный Майкл Дж. Гиллен

Дэвид Соломон LCSW

Марвин Скольник, эсквайр.

— Почему они были там в тот день? — спросила Мария.

«Это было слушание о компетентности», — сказал Бонтрагер.

— Чей слух? — спросила Джессика.

Голос раздался позади них.

— Это была Валери Беккерт.

Все обернулись и увидели Бирна, стоящего в дверях.

'Откуда вы знаете?' — спросила Джессика.

— Я должен был быть там.

Бирн объяснил оперативной группе подробности ареста Валери Беккерт и то, что он должен был дать показания на слушании по ее компетенции, но его так и не вызвали. Он ни разу не вошел в комнату для слушаний и не знал, кто еще там присутствовал.

— Итак, Дэвид Соломон знал, — сказала Джессика. — Когда Николь убили, ее отец увидел это приглашение и понял … Кто-то мстил ему за то, что он помог посадить Беккерта в камеру смертников».

— Вы были правы, — сказал Бонтрагер Бирну. — Соломон, вероятно, полагал, что судья Гиллен все еще живет в этом доме. Вот почему он позвонил.

Бирн поднял факс. — Только что получил это от Матео. Он отправил запись голосового сообщения Дэвида Соломона в местное отделение ФБР в Филадельфии, которое отправило ее в Квантико. Они достаточно очистили его, чтобы услышать, что сказал Соломон. На этой записи он не сказал «не сейчас».

'Что он сказал?' — спросила Джессика.

Бирн положил факс на стол. Остальные детективы посмотрели на него. Это читать:

Шаарай димах ло ниналу.

— Это иврит, — сказал Бирн. «Из Талмуда».

— У нас есть перевод? — спросил Бонтрагер.

— Да, — сказал Бирн. Он прочитал из второго факса. «Это значит: «врата плача не закрыты».

«Он думал, что предупреждает судью Гиллена», — сказала Джессика.

— Вероятно, так, — сказал Бирн. «Очевидно, что в тот момент он был довольно нестабильным».

Бирн передал видеокассету, которую он получил от доктора Аллена, Бонтрагеру, который включил ее на видеомагнитофон. Следующие десять минут все смотрели запись мальчика и девочки. В тот момент, когда камера показала маленькую девочку с заколкой, Бирн нажал «Паузу».

— Это похоже на девушку, которая работала в магазине мисс Эммалин? — спросил Бирн.

Джессика не сомневалась. — Это она, — сказала она.

Следующими двумя видео, которые нужно было воспроизвести, были видео с камер наблюдения из Home Depot, на котором мужчина, купивший краску, встретился с женщиной у двери, а также видео SafeCam, на котором молодой мужчина и женщина встречаются с Николь Соломон на улице. улица.

Это были одни и те же люди.

Они охотились на мужчину и женщину.

«Я разошлю бумажные копии этих кадров по районам», — сказала Мария. Она села за ноутбук и начала процесс.

— Этот адвокат, Марвин Скольник, все еще практикует в Филадельфии? – спросила Дана Уэстбрук.

Бонтрагер сел за компьютерный терминал. 'Подожди.'

Он поискал и вскоре нашел сайт. Скольник Пауэлл Ридман . Он щелкнул вкладку с надписью «Партнеры». Свежая страница с тремя фотографиями. Верхняя фотография и биография принадлежали Марвину Скольнику.

«Это должен быть он», — сказал Уэстбрук.

Джессика взяла телефон, включила громкую связь и позвонила по номеру офиса.

— Добрый день, Скольник Пауэлл Ридман. Как я могу вам позвонить?

«Меня зовут Джессика Бальзано. Я детектив из полицейского управления Филадельфии. Могу я поговорить с мистером Скольником, пожалуйста?

— Боюсь, господина Скольника сегодня не будет. Вы не хотите-'

«С кем я говорю?» — спросила Джессика.

«Это Джули».

— Джули, мне важно поговорить с мистером Скольником. У вас есть номер, по которому я могу с ним связаться?

Сказав это, Джессика посмотрела на Джоша Бонтрагера. Он покачал головой. Он нашел домашний адрес Марвина Скольника. Его не было в списке. Это неудивительно.

— Боюсь, я не могу раскрыть эту информацию.

Джессика, конечно, уже много раз ударялась об эту стену. Менее обидно от этого не стало.

«Я собираюсь доверять тебе, Джули. Под этим я подразумеваю, что собираюсь тебе кое-что сказать, и мне нужно, чтобы это осталось между тобой и мной».

Пауза. 'Хорошо.'

— Есть ли у меня ваша уверенность в этом?

Еще одна пауза. 'Да.'

«Вполне возможно, что господину Скольнику грозит опасность. Итак, вот что я хочу, чтобы вы сделали. Я уверен, что ваше нежелание предоставить мне эту информацию отчасти основано на том, что вы не знаете, что я тот, кем себя считаю. Да?'

'Да.'

'Я понимаю. Я хочу, чтобы ты записал два телефонных номера. Вы готовы?'

'Да.'

Джессика дала Джули номер неэкстренной службы PPD, а затем номер своего мобильного телефона.

— Я хочу, чтобы вы позвонили мистеру Скольнику, — сказала Джессика. — Если дозвонишься до него, пусть позвонит по второму номеру, который я тебе дал. Скажите ему, что очень важно, чтобы он немедленно мне позвонил. Если вы не дозвонитесь до него, я хочу, чтобы вы позвонили по первому номеру, который я вам дал – это основной номер полиции – и спросили меня. Они перешлют мне звонок. Еще раз: меня зовут детектив Джессика Бальзано.

Джессика написала свою фамилию.

— Ты сделаешь это? — спросила Джессика.

'Да.'

'Хороший. Если вам не удастся связаться с г-ном Скольником, я хочу, чтобы вы были готовы, когда позвоните мне, дать мне все номера телефонов г-на Скольника, а также его домашний адрес. Тебя это устраивает, Джули?

Долгая пауза. Слишком долго.

— Джули?

— Хорошо, — сказала она. — Я просто… ладно.

'Сколько времени у вас есть?' — спросила Джессика.

— Сейчас четыре пятьдесят.

Джессика запустила приложение таймера на своем iPhone. 'Хорошо. Я ожидаю, что вы или мистер Скольник позвоните мне в течение трех минут. У вас это есть?

'Я делаю.'

Через две минуты зазвонил настольный телефон. Джессика взяла трубку и нажала мигающую красную кнопку. — Убийство, Бальзано.

— Это Джули Глассман из Скольника Пауэлл Ридман.

— Да, Джули.

«Я получил голосовое сообщение г-на Скольника, как на его домашний телефон, так и на мобильный».

— Вы оставили сообщение, которое мы обсуждали?

— Да, — сказала она. — Я оставил номер твоего мобильного и попросил его немедленно тебе позвонить.

— Прекрасно, — сказала Джессика. — Мне нужны оба его номера, а также его домашний адрес.

На этот раз молодая женщина снова колебалась, но не так долго, как в первый раз. Она дала Джессике два номера телефона, а также адрес в Маунт-Эйри. Джессика все это записала.

«Ты поступила правильно, Джули», — сказала Джессика. 'Я ценю это.'

— С господином Скольником все будет в порядке?

«Я уверен, что с ним все в порядке. Большая часть моей работы заключается в принятии мер предосторожности. Вы мне очень помогли.

'Хорошо.'

— А если по какой-то причине вы поговорите с господином Скольником, а он не получит ваше голосовое сообщение, сообщение останется в силе. Пусть он позвонит мне немедленно.

'Я буду.'

Джессика отключилась и нажала кнопку перехода на другую линию. Она позвонила в диспетчерскую.

Через несколько секунд четыре машины сектора ППД направятся к дому Скольников.

OceanofPDF.com

56

Когда Энди открыла дверь, она обрадовалась, увидев, что в дом приехала уборщица. Не то чтобы они были неряхами или кем-то в этом роде – вовсе нет. Но время от времени дела становились неопрятными. Вечер пятницы обычно был вечером кино перед шестидесятидюймовым плазменным экраном в гостиной, а миски из-под попкорна, банки из-под безалкогольных напитков и пакеты из-под картофельных чипсов имели обыкновение задерживаться на тумбочках до субботнего вечера или даже воскресного утра. в зависимости от того, сколько выпила ее мачеха.

Теперь это место выглядело первозданно и красиво : подушки взбиты, ковер пропылесосен, стекло сверкает, журналы сыплются каскадом.

«Какой чудесный дом», — сказал г-н Марсель.

— Спасибо, — сказал Энди. — Я подожду минутку.

Она взлетела по лестнице.

Я не мог перестать смотреть на карманные часы.

Я выглянул в переднее окно. На улице было тихо и тихо. Я ожидал, что так будет недолго.

Дом Марвина Скольника, Esquire, был действительно прекрасен. На мой вкус, слишком современный, но явно хорошо оборудованный, с качественной мебелью. В небольшом кабинете рядом с большой гостиной я заметил красивый письменный стол из красного дерева. На нем был автоответчик, мигал красный свет.

Я взглянул на дверь наверху лестницы, затем вошел в кабинет и надел единственную кожаную перчатку. Я убавил громкость автоответчика, затем нажал кнопку, чтобы воспроизвести единственное непрослушанное сообщение.

Из автомата тихо:

— Энди, это папа. Я звонил тебе по сотовому телефону, но получил голосовое сообщение. Я ужасно обеспокоен звонком из полиции. Пожалуйста, позвони мне, как только получишь это.

Я еще раз взглянул на часы. У нас было не так уж много времени.

Я удалил сообщение и подошел к подножию лестницы.

Роясь в своем шкафу, Энди вдруг пожалела, что не купила это фигуристское платье.

Вешалка за вешалкой: Нет, нет, нет, нет.

В конце концов она выбрала бордовое платье Лолы, провела щеткой по волосам, дважды брызнула на себя Houbigant Quelques Fleurs из распылителя и надела свои лучшие туфли на каблуках.

Время записи.

Она запыхалась.

Прежде чем она успела выйти из комнаты, в ее сумочке запищал мобильный телефон. Она получила либо текстовое, либо голосовое сообщение. Кто бы это ни был, им придется подождать.

Спокойно , Энди. Она попыталась вспомнить свои практики йоги, курсы медитации Эндрю Вейля. Почтовый индекс. Ее пульс, вероятно, был 120, а артериальное давление - 200 выше 190.

Несколько секунд спустя, когда она спускалась по ступенькам, молодой человек, назвавшийся Марселем, просматривал номер журнала « Путешествия и отдых».

Он поднял глаза и улыбнулся, отложил журнал и протянул руку.

— Мисс Андреа Скольник, — сказал он. «Ты живая кукла».

OceanofPDF.com

57

Дом Скольников – большой, хорошо благоустроенный каменный колониальный дом в Вест-Маунт-Эйри – был освещен мигающими огнями пары секторных машин, стоящих у обочины.

Когда Джессика и Бирн подъехали, Джессика увидела Дану Уэстбрук, стоящую на тротуаре перед входной дверью. Рядом с ней находился высокий, загорелый, хорошо одетый мужчина лет пятидесяти.

Джессика и Бирн прикрепили значки к пальто.

— Мистер Скольник, это детективы Бирн и детектив Бальзано, — сказал Уэстбрук. Они все пожали друг другу руки. Тот факт, что первым сотрудником PPD, прибывшим на место происшествия, помимо патрульных, был начальник, говорит не только о серьезности возможного преступления, но также об общественном и политическом положении Марвина Скольника, эсквайра.

«Весь день я был на собраниях», — сказал Скольник. «У меня был выключен телефон. Я получил сообщение от Джули около пяти минут назад. По дороге я позвонил Энди на сотовый и на городской телефон. Ничего.'

— Есть ли кто-нибудь еще дома? — спросил Бирн.

Скольник покачал головой. «Моя жена и сын находятся в нашем доме в Ки-Уэсте».

— Где работает ваша дочь?

«В торговом центре King of Prussia».

«Какой магазин?»

Мужчина выглядел опустошенным. Он не знал. Он так сказал.

— Ты уверен, что ее здесь нет? — спросил Бирн.

— Я посмотрел, — сказал Скольник. — Ее нет дома. Но она только что была здесь, я это знаю.

'Откуда вы знаете?'

— Я проверил ее комнату. Обычно она довольно опрятная и опрятная. Плюс я чувствую запах ее любимых духов. Она носит его только по особым случаям. Это дорого.'

— Вы не знаете, была ли у нее вечеринка или, может быть, свадьба? — спросил Бирн.

'Нет. У нас есть большой календарь в прихожей. Одна из тех досок для сухого стирания. Мы все записываем туда то, что запланировали. У каждого из нас свой цвет. Энди использует красный цвет. В календаре на сегодня ничего нет.

— Ты можешь позвонить своей жене и спросить ее об этом?

— Я только что это сделал, — сказал Скольник. «Я получил голосовое сообщение. Я тоже попробовала своего сына. Тот же результат. Они, наверное, на концерте.

— Ничего, если мы быстро осмотрим дом, внутри и снаружи? — спросил Бирн.

'Конечно.'

Джессика, Бирн, Бонтрагер и Мария Карузо вошли в дом. Джессика и Мария поднялись наверх, Бирн и Джош заняли первый этаж.

Наверху располагались четыре спальни и две полноценные ванные комнаты. Все вроде бы было на месте. Джессика поняла, что имел в виду Марвин Сколник, говоря о комнате Энди. На полу валялось несколько предметов одежды. Джессика взяла темный свитер с круглым вырезом и длинными рукавами. К нему была прикреплена бейдж от American Apparel.

Джессика достала свой iPhone. Она быстро получила номер магазина American Apparel в торговом центре King of Prussia. Она набрала номер, услышала:

«Спасибо, что позвонили в American Apparel. Это Мартина. Могу я чем-нибудь помочь?'

«Мартина, меня зовут Джессика Бальзано, я из полицейского управления Филадельфии. Нет причин для беспокойства, но у меня есть к вам пара вопросов.

«Эм, ладно ».

«Я пытаюсь связаться с Андреа Скольник», — сказала Джессика. — Она случайно не здесь?

'И я? Нет, она вышла, кажется, в четыре. Дай мне проверить.'

Джессика услышала постукивание клавиш клавиатуры.

'Ага. Она вышла в четыре. Она будет здесь завтра в полдень. Могу я передать ей сообщение?

— Ты вообще видел ее сегодня?

— На самом деле я это сделал. Я добрался до торгового центра около двух. Мне нужно было сделать кое-какие покупки.

— И ты видел Андреа?

'Я сделал. Она сидела в фуд-корте».

— Она была одна?

— Нет, — сказала Мартина. «Она была с этим симпатичным парнем».

— Можете ли вы описать мне его?

— Темные волосы, красивый. И он был в костюме. Настоящая лодка мечты.

— Вы когда-нибудь видели его раньше?

'Парень? Ни за что. Я бы запомнил.

— Ты видел, как они ушли вместе?

'Нет. Когда я вошел в магазин около четверти четыре, Энди был сзади. Когда она вышла, я был с клиентом. Мы просто помахали рукой. Я собирался спросить ее о мистере Кинозвезде, но она ушла.

«Я дам тебе свой номер», — сказала Джессика. «Если вы получите известие от Андреа, пожалуйста, попросите ее позвонить мне».

'Конечно.'

Джессика дала девушке номер своего мобильного и отключилась. Она оглядела комнату девочки. Чувство страха начало медленно подниматься по ее спине.

Она была с этим милым парнем.

Где ты, Андреа Скольник? Что с тобой происходит? Что ты делаешь в эту самую секунду?

Когда Джессика подняла голову и увидела Бирна, стоящего в дверях, она поняла.

OceanofPDF.com

58

В Филадельфии существовала часть Центр-Сити — примерно от Семнадцатой до Восемнадцатой улиц, от Уолната до Сансома, — известная как Французский квартал. Хотя это и не был официально обозначенный район, примерно в 1999 году этот район был признан городом по оранжевым знакам с его названием.

В этом районе располагались французские рестораны, французские культурные общества, а также Sofitel, одна из французских высококлассных сетевых отелей.

Джессика и Бирн припарковались на Восемнадцатой и Моравской улицах, примерно в полуквартале от того места, где стояла секторная машина. Группа сотрудников ППД собралась в конце переулка. По дороге они узнали, что это дело поручено Джону Шеперду.

Партнером Шеперда был молодой детектив по имени Бинь Нго. Бинь был американцем вьетнамского происхождения во втором поколении. Разные детективы по расследованию убийств привносят в свою работу разные навыки и ресурсы. Помимо других навыков, в том числе очевидных языковых способностей, Бинь был одним из лучших в разрешении напряженных ситуаций, когда две враждующие стороны собирались обострить свои разногласия. Тихий и наблюдательный, Бинь показал себя более чем способным исследователем.

Когда Джессика нырнула под желтую ленту в конце переулка, она еще раз была поражена тем, насколько сказочной была обстановка.

В конце переулка, прямо под охранным фонарем в сетчатой клетке, стояла скамейка. Даже с расстояния в двадцать футов Джессика могла видеть, что он был выкрашен в бледно-желтый цвет.

Девушка лежала на скамейке, сложив руки на груди. Под ее головой была подушка. Пахло духами гардении.

Между ее руками был небольшой контейнер с чем-то похожим на клубнику.

Пока Бирн инструктировал Джон Шеперд, Джессика подошла, обняв стену. Подойдя примерно к десяти футам от скамейки, она остановилась. Жертва была хорошенькой, у нее были светло-русые волосы, ногти накрашены в пастельно-розовый цвет. Джессика достала фотографию, которую им подарил Марвин Скольник. Не было никаких сомнений.

Под скамейкой находились четыре объекта, рядом с каждым из которых был желтый маркер места преступления, каждый из которых был окружен листком белой бумаги, бумагой, которую положили сюда сотрудники CSU, чтобы сохранить целостность улик и защитить их от непогоды.

Джессика услышала, как кто-то приближается сзади. Это был Бинь.

— Что у нас там? — спросила Джессика, указывая на предметы.

«Вы не поверите этому», — сказал Бинь. Он присел на корточки и поднял небольшую бумажную палатку. Внизу была птица.

— Это чайка?

Бинь кивнул. «Да», сказал он. — Их четверо.

— Все мертвы?

«Все мертвы».

Джессика указала на жертву, на контейнер в ее руках.

— Это клубника?

'Хочешь верь, хочешь нет.'

Джессике было трудно поверить во все это. Было ясно, что они пропустили убийцу Андреа Скольник на часы, если не на минуты. В их пользу было то, что в этой части центра города – районе, где располагались отели и высококлассные рестораны, всего в квартале или около того от самых престижных адресов города на Риттенхаус-сквер – была самая высокая концентрация полицейских и частных камер наблюдения. .

Когда Джессика вернулась на улицу, Джон Шеперд разговаривал с мужчиной лет тридцати. Мужчина был одет в красный жилет поверх белой рубашки с длинными рукавами. На его жилете была табличка с именем «Ив» и логотип Sofitel.

Похоже, он был сильно потрясен.

«Я здесь почти каждую ночь», — сказал Ив. «Я никогда не видел ничего подобного».

— Почему ты пришел сюда? — спросил Шепард.

«Я выхожу покурить, когда у меня перерыв», — сказал он. — Курить запрещено ближе ста футов от отеля. Они очень строги в этом отношении».

— Вы работаете в баре?

Мужчина кивнул. — Я работаю в лобби-баре отеля «Софитель».

— Вы видели кого-нибудь, когда шли по переулку?

Ив покачал головой. — Нет, — сказал он. — Кроме Джаззи.

— Джаззи?

Ив указал на мужчину под пятьдесят, явно бездомного, который стоял, прислонившись к секторной машине, и разговаривал с одним из патрульных.

— Где был Джаззи, когда вы его видели? — спросил Шепард.

— Примерно там, где он сейчас стоит. У входа в переулок.

— Он вошел в переулок или вышел из него?

'Ни один. Он там просто тусуется. Иногда он попрошайничает у людей, входящих и выходящих из отеля. Руководству это не очень нравится, но его нет на территории отеля. Кроме того, он безвреден.

— Вы узнаете жертву?

— Нет, — сказал Ив. — Я никогда не видел ее раньше.

— Во сколько у тебя сегодня перерыв?

— Ровно в шесть часов. У меня есть только пятнадцать минут, так что я был здесь, вероятно, где-то в 6:02.

Шепард сделал пометку. — Возможно, нам придется поговорить сегодня вечером еще раз. Во сколько ты выходишь?

Джессика увидела, как краска слилась с лица мужчины. Возможно, ему не пришло в голову, что после всего этого ему придется вернуться на работу.

— Одиннадцать, — сказал он. — Я выхожу в одиннадцать.

Шепард протянул ему карточку. «Жаль, что вам пришлось это увидеть. Если задумаешь что-нибудь еще, немедленно позвони мне. Мой сотовый находится сзади.

Мужчина положил карточку в карман, затем трясущейся рукой вытащил сигарету.

Шепард и Бинь стояли в конце переулка, беря интервью у Джаззи. Джессика и Бирн заметили.

Норман «Джаззи» Гаррет носил три или четыре свитера, пару залатанных рабочих штанов и перчатки без пальцев.

— Почему они зовут тебя Джаззи? — спросил Шепард.

«Раньше я немного играл на пианино. Брубек, Билл Эванс, О.П. Имейте в виду, это было тогда, когда Филадельфия была джазовым городом – не так, как сейчас – тогда, когда белый мальчик с толстыми пальцами мог зарабатывать на жизнь».

Шеперд кивнул. — Что, если вообще, ты видел сегодня вечером?

'Не важно. Та же мелодия, другая аранжировка. Я торчу здесь, потому что иногда он приносит еду».

— Ив?

'Ага. Он хороший парень.

— Вы видели, чтобы кто-нибудь входил или выходил из этого переулка? — спросил Шепард.

— Нет, сэр, — сказал Джаззи. «Но мои глаза уже не те, что раньше».

Шеперд сделал набросок. — Вы видели этого человека где-нибудь здесь сегодня вечером?

Джаззи покосилась на рисунок, который они получили в результате интервью с Денни Варго. Мужчина по имени Мерси.

'Ага-ага. Я видел его. Но только потому, что он прошел мимо меня.

'Где?'

Джаззи указал на Сэнсом-стрит.

— Покажи мне, где именно, — сказал Шепард.

Джаззи и четверо детективов прошли полквартала по улице.

'Прямо здесь?' — спросил Шепард.

Джаззи кивнул.

'Что он делает?'

— Ничего, — сказал Джаззи. — Но у него была с собой одна из этих вещей.

Шепард уставился на мужчину, как и другие детективы. Когда мужчина не продолжил, Шеперд подтолкнул его. — Что у него было с собой?

«Одна из тех лестничных штук», — сказал он. — Но меньше.

— Как табурет?

— Да, но выше. Когда он вернулся, он сел в этот красный фургон».

— Где был фургон?

Джаззи указала на другую сторону улицы.

— Вы можете вспомнить что-нибудь о фургоне?

Джаззи пожал плечами. «Он был ржавый. Никаких ободов. В наши дни диски здесь долго не служат.

'Что-нибудь еще?'

— На номерном знаке написано «Мучи».

— Ты можешь произнести это по буквам? — спросил Шепард.

Джаззи так и сделал. Бинь Нго открыл телефон, сошел на несколько шагов по тротуару и позвонил.

— И вы говорите, что он вышел из другого переулка? — спросил Шепард.

'Ага.'

Джессика и Бирн вытащили свои «Маглиты» и пошли по короткому проходу, узкому коридору, который заканчивался переулком, где было найдено тело Андреа Скольник. Они направили луч фонариков выше уровня глаз, вдоль кирпичных подоконников.

На полпути к концу они их увидели.

Там, на подоконнике через переулок, глядя на темную и гротескную картину, представлявшую собой тело Андреа Скольник, стояли две фарфоровые куклы.

Куклы мальчики.

На одном из них была рубашка-поло в сине-красную полоску. На другом была такая же рубашка сплошного зеленого цвета.

Куклами были Роберт и Эдвард Гиллены.

Пока они ждали, пока следователь МЭ опишет место происшествия, вернулся Бинь Нго.

«У нас есть нападение на красный фургон с туалетным столиком Мучи», — сказал он. Он проверил свой блокнот. — Он зарегистрирован на человека по имени Энтони Мучинелли.

— Дайте угадаю, — сказал Бирн. «Он либо в тюрьме, либо условно-досрочно освобожден, либо выпущен под залог».

— Дверь номер три, — сказал Бинь. «Обвинен в нападении. Я сравнил его с Джеффри Малкольмом, и оказалось, что они оба использовали одного и того же поручителя».

«И этот поручитель — компания Liberty 24 Bonds», — сказал Бирн.

— Опять верно, — сказал Бинь. — Они расположены на…

— Ланкастер-авеню, — сказала Джессика. Все начало щелкать. «Либерти 24 Бондс» находилась в двух дверях от магазина мисс Эммалин «Тайный мир».

— Хорошо, — сказал Бинь. «Ребята, вы жуткие. Я слышал об этом.

— И я готов поспорить, что вы позвонили в «Либерти 24», — сказал Бирн.

«Да», — ответил Бинь. «Парень сказал мне, что их взломали около трех месяцев назад. Он сказал, что у них украли некоторые файлы.

«Вот как они нацеливаются на транспортные средства, которые используют», — сказала Джессика. «Они крадут машины у людей, которые никогда не позвонят в полицию».

«Я попросил парня из Liberty 24 составить список других пропавших файлов», — сказал Бинь. «Он несколько секунд меня изводил, но я дал ему понять, что эти файлы связаны с убийствами и что я собираюсь усложнить ему жизнь. Он подошел. Я спросил его, есть ли у него клиенты, которые работали на истребительную компанию. Он сказал да.'

«Фургон, который был замечен возле места преступления Гиллена в особняке Строберри», — сказала Джессика. — Тот, с выцветшим логотипом таракана на двери.

'Одинаковый. Оказывается, у этого человека раньше была собственная служба обнаружения ошибок, но это было до того, как он начал преступную жизнь, и до его нынешнего пребывания в Карран-Фромхолде, где он находился последние три месяца.

— А что насчет остальных файлов? — спросил Уэстбрук.

Бинь поднял трубку. «Сейчас жду этого звонка».

При этом из переулка вышел следователь МЭ, констатировав смерть Андреа Скольник. Теперь детективы могли приступить к осмотру места происшествия.

Джессика надела латексную перчатку и шагнула вперед. Она заглянула под скамейку, на которой отдыхала жертва. Как и ожидалось, там был конверт.

Зная, что у CSU есть фотографии конверта на месте , Джессика полезла под него, осторожно отклеила ленту и вынула конверт. Она передала его Бинь, который был в ведущей команде вместе с Джоном Шепердом.

Это было еще одно приглашение.

Вы приглашены!

2 декабря в полночь

До встречи на нашем танцевальном фестивале!

Джессика взглянула на карточку. В отличие от первых двух приглашений, до этого оставалось не больше недели. Убийцы активизировали игру. Это было через два дня .

И впервые было указано время суток.

«В конверте есть еще кое-что», — сказал Бинь.

Он поднес его к свету.

— Два приглашения? — спросил Шепард.

— Я так не думаю.

Бинь залез внутрь и вытащил карточку за угол. Это был прямоугольный документ светло-голубого цвета. Он выглядел старым, углы погнуты, цвета поблекли. Он передал его Джессике. Это читать:

Панамериканская мировая система авиалиний

Контрактный пассажирский билет

Проверка багажа

Это был старый авиабилет ныне несуществующей авиакомпании Pan Am.

Бирн достал телефон. «Помнишь то письмо, которое ты мне отправил? Письмо о обыске, который вы провели после того, как были найдены мальчики Гиллена?

'Что насчет этого?'

Бирн нашел то, что искал. «Некоторые из хитов были посвящены тому, как нарисовать качели, один — о картине маслом девушки на качелях, третий — о фильме Фреда Астера».

'Я помню.'

— И одно из попаданий было о…

— Песня Эллы Фицджеральд, — сказала Джессика.

Бирн показал ей экран своего телефона.

Эти глупые вещи .

Тексты песен послужили шаблоном для убийств.

Вздохи полуночных поездов на пустых станциях.

Отброшенные в сторону шелковые чулки, приглашения на танцы.

Все ссылки были. Намеки на нарисованные качели, на звенящее пианино в соседней квартире, на сигарету со следами помады, а теперь, на месте преступления Андреа Скольника, на Иль-де-Франс с чайками вокруг него.

И авиабилет в романтические места.

Джессика просмотрела билет.

Он был выдан Жану Мари Советеру.

Когда Джессика и Бирн прибыли в «Тайный мир», в витрине горел только одинокий прожектор.

Хотя они не совсем следовали процедуре, они решили не рисковать и не расстраивать Эммалин Роуз своей просьбой. Она все еще находилась в пресвитерианской больнице Пенсильвании, все еще под наркозом.

Бирн обратился за помощью к другу, который работал слесарем. Он ввел их внутрь за считанные секунды.

Они вошли в магазин, решив на данный момент выключить свет в главном помещении. Когда они направились в заднюю гостиную, Джессика заметила, как свет от витрины на переднем окне омывает куклы на полках. Это было жутко. Казалось, за ними следили тысячи хрустальных глаз.

Задняя комната была такой, какой ее помнила Джессика. Ничто не казалось неуместным. Поскольку верхнего света не было, включили три настольные лампы. Это помогло прогнать мрак.

Они подошли к книжным полкам. Пять больших томов посвящены истории изготовления кукол. Одна посвящена изготовлению кукол во Франции с 1530 по 2000 год. Другая посвящена изготовлению кукол в США в двадцатом веке.

Джессика просмотрел книгу о Франции и нашла лишь одно упоминание о Жане Мари Советерре. Пока Бирн листал книгу об американских производителях кукол, Джессика достала с полки несколько других томов. Большинство из них были каталогами. Из четырех книг она нашла только одно упоминание о Жане Мари Советерре, в котором упоминалось, что он был членом общества производителей кукол.

Ставя книги обратно на полку, она взглянула на Бирна. Он отложил книгу и открыл страницу в конце. Он смотрел в проем, ведущий в магазин, с телефоном в руке.

'Что это такое?' — спросила Джессика.

Он указал на книгу.

Джессика взяла его в руки, прочитала краткую биографию. Из него она узнала, что Жан Мари Советер родился в Кольмаре, Франция, в семье сапожника и домохозяйки. Он получил образование в Сорбонне, но бросил учебу всего через год, чтобы заняться ремеслом изготовления кукол. Он переехал в Париж и поступил в ученики к человеку, который в юности учился у Пьера-Франсуа Жюмо, считающегося одним из лучших мастеров кукол двадцатого века.

В возрасте тридцати двух лет Советер переехал в Новый Орлеан, где открыл магазин во Французском квартале. В тридцать шесть лет он женился, но год спустя потерял жену, когда она родила их единственного ребенка.

Под статьей была фотография кукольного мастера и его ребенка.

«О, Боже мой», сказала Джессика.

OceanofPDF.com

59

В ночь, когда Полетт Советер родила своего единственного ребенка, девочку, родившуюся на три недели раньше срока – девочку Полетт назовет Валери в честь своей покойной бабушки – на Дельту обрушилась серия мощных штормов. Бывшая Полетт Жиру, когда-то прославленная актриса на сценах Парижа и Авиньона, через два дня умерла от осложнений при родах.

Ей было всего двадцать четыре года.

Пройдет неделя, прежде чем отец Валери, Жан Мари Советер, узнает об этом событии. В эти семь дней он погрузился в свои абсентные сны, общаясь, как и всю оставшуюся жизнь, с la fée verte .

Жан-Мари Советер, недавно овдовевший в возрасте тридцати семи лет и плохо подготовленный к отцовству, имел свою мастерскую на Ройал-стрит в Новом Орлеане. Небольшой магазинчик располагался между уютным пивным рестораном и сапожной лавкой, пользующимися популярностью среди местных торговцев и жителей.

Советер был кукольным мастером, мастером и художником в традициях Брю и Жюмо. В отличие от своих предшественников в мире бисквитного фарфора, он так и не стал знаменитым, а его работы не стали цениться и коллекционироваться богатыми.

Когда он впервые увидел свою дочь – спустя целых две недели после ее рождения, запеленутую в одеяла в палате для новорожденных в больнице – он знал, что ему следует делать. Подпитываемый адскими заблуждениями, он решил, что сохранит дочь ребенком на всю ее жизнь, создавая каждое свое творение по ее образу.

Эта линия, которую он назвал Bébé V, производила сотни форм, но лишь несколько готовых кукол.

В последующие годы Валери разрешили выходить из подвальной комнаты в школу, в церковь, но больше ни на что. Еду она брала с подноса, оставленного у ее двери, и каждый вечер, ровно в восемь часов, ее дверь запиралась на засов снаружи.

В этом месте, куда никогда не проникал солнечный свет, в месте маленьких теней, мир Валери был освещен свечами. Единственными ее друзьями и товарищами по играм были куклы, которые ее отец не мог продать, каждая из которых по-своему несовершенна, каждая — недоделка. Как и сама Валери, каждое из них — слегка искаженное выражение лица девушки.

Днем Валери Совертер жила в страхе и изоляции.

Ночью ее сломанные куклы собрались поиграть.

Будучи подростком, Валери каждое утро просыпалась перед рассветом и через воздуховоды и каменное пространство под старым магазином начинала исследовать дом и окружающие здания. Именно тогда она обнаружила комнату рядом с мастерской своего отца, импровизированную кухню, где он готовил абсент и другие домашние зелья, вечер за вечером наслаждаясь la fée verte.

Каждое утро около семи она наблюдала, как дети проходили мимо ее подвального окна, и каждый из них рос здоровым и рослым.

Никто из ее товарищей по играм не вырос. Каждая кукла должна была навсегда остаться ребенком.

Однажды ночью, когда ей было тринадцать, отец оставил ее дверь незапертой. Валери выдержала коридор и пробралась в его мастерскую, место, где она никогда не была. Там она увидела части куклы – бисквитные головы, кожаное тело, мохеровые ресницы, глаза Bluette с хрустальной огранкой – все выставлено на вешалках и полках. Она коснулась их всех, задаваясь вопросом, какие из них были ее глазами, ее ресницами, какие из длинных локонов были ее собственными.

Она осмотрела ящики, стараясь не повредить содержимое. Она нашла письма от женщины по имени Жозефина Жиру Беккер, родственницы покойной матери Валери, состоятельной женщины, жившей в месте под названием Филадельфия.

Два года спустя, когда на Дельту обрушился еще один шторм, Валери услышала крики, мучительные крики боли и страдания. Это был голос ее отца, его отцовская мука.

Она проснулась от дымящегося рассвета, от шероховатой булыжной мостовой за окном ее подвала поднимался туман.

Дверь ее была широко открыта.

С большим опасением Валери вышла из своей комнаты. Проходя мимо мастерской отца, она случайно взглянула в открытую дверь. Каждая кукла в магазине – сотни фигурок на разных стадиях изготовления – была разбита вдребезги. Камин в углу был завален обгоревшими, полуоплавленными руками, ногами и туловищами. Пол блестел от разбитых хрустальных глаз.

Валери поднялась по лестнице.

На кухне был мужчина, крупный полицейский с кожей цвета вареной креветки. Полицейский кивнул в знак приветствия, отвел глаза. Валери задавалась вопросом, почему. Она выглянула из кухонного окна во двор за магазином. Там Валери увидела своего отца на каталке скорой помощи, его лицо и шея были в засохшей крови.

Он не пошевелился.

Две недели спустя к ней в дом вошел еще один незнакомец. Этот был старым и сгорбленным, на нем был блестящий черный костюм, спадавший с его костлявых плеч.

Не говоря ни слова, мужчина вручил Валери билет на поезд и небольшой потертый чемодан.

Жан-Мари Советер умер, а его дочь, его несовершенная кукла, оказалась на свободе.

Два дня спустя Валери вошла в свой новый дом в Филадельфии.

OceanofPDF.com

60

— Валери Беккерт — дочь кукольного мастера.

— Да, — сказал Бирн. — Вы прочитали последний абзац?

Джессика этого не сделала. Она вернулась к книге.

Последняя запись в краткой статье была посвящена творчеству Соверра. В нем говорилось, что Советер за свою карьеру изготовил сотни кукол, но всего за время, проведенное в Новом Орлеане, изготовил только шестнадцать кукол. Там говорилось, что вплоть до самой смерти он, казалось, был одержим идеей создания идеальной куклы — маленькой фигурки из бисквитного фарша в образе своей дочери.

Шестнадцать кукол.

CSU нашел номер 9 на кукле Иезекииля Мосса. Число на голове Николь Соломон было 10. Мальчикам Гиллена было 11 и 12. Следователь МЭ подтвердил, что на черепе Андреа Скольник было вырезано число - 13.

Если план убийцы заключался в том, чтобы лишить жизни каждую из этих кукол, это означало, что оставалось еще три куклы.

— Мы знаем, направили ли Джон и Бинь официальное уведомление Марвину Скольнику? — спросил Бирн.

Джессика достала телефон и позвонила Джону Шепарду. Он ответил с первого звонка.

«Джон, это Джессика».

'Как дела?' — спросил Шепард.

— Вы уже сделали уведомление?

— Мы сейчас в доме Скольников.

Джессика посмотрела на Бирна. — Джон сейчас там.

Бирн протянул руку. — Дай мне поговорить с ним.

OceanofPDF.com

61

Тем летом в доме собрались все ее друзья – Таддеус Вудман, Нэнси Брисбен, Аарон Петрофф и Джейсон Телич.

Это было славное время.

Хотя она не могла привести детей в парк, Валери оживила дом нарциссами и розами. Каждый вечер они играли в музыку и игры.

Валери никогда не была так счастлива.

Через несколько недель после встречи со своим новым другом Аароном Петровым Валери посетила зоопарк Филадельфии. Она любила приходить в зоопарк в непиковый сезон. Там было гораздо меньше людей, и у нее было достаточно возможностей присмотреть за детьми.

Задумавшись о том, как лучше всего справиться со своим растущим кругом друзей, Валери свернула за угол возле Дома Солитьюд – элегантного особняка, построенного внуком Уильяма Пенна Джоном Пенном, недалеко от павильона Павлина в зоопарке.

Сначала она почти не заметила мальчика и девочку. Они казались такими маленькими, затмеваясь белокаменным поместьем. Когда она подошла к ним, мальчик поднял глаза. У него были темные волосы, светлая кожа и темно-зеленые глаза. У девочки были более светлые волосы, чем у мальчика – каштанового оттенка – и голубые глаза. Возможно, они были братом и сестрой, хотя сходство было не таким уж сильным. Им было, наверное, семь или восемь лет.

Они просто сидели на скамейке возле дома, держась за руки, не разговаривая друг с другом. Взрослых нигде не было видно. Валери задавалась вопросом, наказали ли их или приказали сидеть на скамейке, пока их опекун пошел за едой или питьем.

Каким-то образом Валери знала, что они разные. Да, они были сломаны, но не так, как Валери.

Прежде всего, что привлекло Валери на пути к Дому Одиночества – и в их мир впервые – было то, что мальчик и девочка были красивы.

Красиво, как бисквит Советер.

Когда они впервые вошли в дом, мальчик и девочка колебались, прежде чем перешагнуть порог.

— Все в порядке, mes chatons , — сказала Валери. — Здесь ты в безопасности.

После краткой экскурсии по первому и второму этажам она познакомила их с другими детьми. Затем она повела их в свои секретные комнаты, место, куда Валери никогда не приводила остальных.

Все время они держали друг друга за руки.

Когда Валери открыла дверь и включила свет, она увидела их лица. Девушка была почти ошеломлена. Мальчик тоже был таким же, но он пытался это скрыть. Валери было ясно, что мальчик очень защищает девочку.

Следующие дни и недели Валери смотрела газеты, ждала стука в дверь.

Если дети были пропущены, средства массовой информации не смогли это доказать.

Она научила их основам починки кукол.

Они с восхищением наблюдали, как она заваривала свой особый чай, наблюдали, как она измельчала грибы, заливала их горячей водой, а затем процеживала жидкость. Иногда она пила чай из солодки, подслащивая его стевией из своего сада на подоконнике.

Кажется, они поняли необходимость починить то, что сломано.

«Здесь чинят все куклы», — сказала им Валери. «Это наша мастерская».

Там стояли полки с деталями кукол: головы, тела, глаза, ресницы. Одежда лежала ряд за рядом. На дюжине полок стояли парики.

Когда Валери почувствовала, что они готовы, она поставила старую пластинку. Дети просто сидели на диване и внимательно слушали. Это была запись ее тети Жозефины, сборник стандартов 1950-х годов.

«Моя тетя Жозефина была великолепной певицей», — сказала им Валери однажды в июле, ставя на проигрыватель старый сингл со скоростью 45 об/мин. «Это была ее любимая песня. Оно будет и вашим. Она называется «Эти глупости».

В течение следующих нескольких месяцев Валери включала эту песню каждый вечер, причем так часто, что дети начали подпевать старой записи. Иногда Валери слышала, как они напевали эту мелодию, пока занимались домашними делами.

Через несколько недель после прибытия мальчика и девочки она начала учить мальчика игре на фортепиано. Он взялся за дело очень быстро и с большим энтузиазмом. Пока другие дети смотрели и слушали, он часто аккомпанировал пластинке. Через некоторое время Валери, слушая из другой комнаты, не могла отличить, кто был мальчиком, а где запись.

Именно этим летом Валери начала совершать поездки в Фэрмаунт-парк, пробираясь сквозь ночные тени, ее груз был таким же тяжелым, как и растущая ноша ее сердца.

Иногда, думала она, даже с помощью и в обществе своих друзей, казалось, что никакая забота не сможет вернуть куклам целостность.

OceanofPDF.com

62

Пока Бирн ждал, пока будет настроена видеотрансляция, он ходил по небольшой комнате рядом с блоком видеомониторинга, пытаясь успокоиться. Он пытался вспомнить время, любое время, когда он столкнулся с тем, что собирался сделать. Он не мог вспомнить ни одного случая.

Джессика вместе с другими детективами и руководством давала ему пространство, возможно, благодарная, что этот груз не лег на их плечи.

Бирн взглянул на часы. У него было меньше десяти минут.

Он уже собирался войти в главную комнату, когда у него зазвонил телефон. Он посмотрел на экран. Это был доктор Мередит Аллен. Он подумывал о том, чтобы перевести это на голосовую почту, но решил, что если когда-нибудь ему и понадобится совет психиатра, то это именно сейчас.

Он ответил.

— Доктор Аллен, — сказал он.

«Здравствуйте, детектив. Я застал тебя в неудачный момент?

У Бирна не было на это ответа. Никогда еще не было такого времени. 'Нисколько.'

«Ну, я сделал несколько звонков и смог убедить старого коллегу посетить архивы того, что когда-то было Виста Хаус».

Бирн просто слушал. Она продолжила.

«Конечно, ни один из этих файлов не был оцифрован, поэтому пришлось немного покопаться в бумажных записях», — сказала она. — Он нашел некоторую информацию о двух детях, которых вы видели на видеозаписи. Мальчик и девочка.