Курс лечения

54

Было утро.

Оранжевое солнце торчало низко над горизонтом, будто приклеенный к голубому холсту апельсин. Старбола не наблюдалось — планета выглядела настолько землеподобной, что второе солнышко попросту не требовалось.

Да и пейзаж вокруг расстилался почти земной — холмы, заросшие высокой зелёной травой, между которыми извивалась узкая речка с чёрной водой.

Кирилл и глазом не моргнул: картинка нарисовалась настолько знакомой, что он, наоборот, удивился бы, не окажись именно здесь.

Зато изумилась Светлана.

— Где это мы? — спросила она.

Как будто никогда здесь не бывала…

— Ты тут?

— А где же мне быть? Я там, где и ты!

Ну нет, тебе здесь делать нечего, душенька моя! Это не твой бой, хватит с меня потерь.

— Уходи!

Светочка удивилась ещё больше:

— Что значит «уходи»? Ты уверен? Я с тобой.

— Абсолютно уверен! Уходи! Прошу тебя! Я буду с ним. Один на один! — Он не выдержал и заорал: — Убирайся, кол тебе в дюзу!

— Хорошо, милый! — кротко сказала Светочка. И исчезла.

Кирилл глянул на свои руки и на пояс: оружия привычно не имелось.

Что ж, раз всё тут прежнее, то и вести себя будем по-прежнему.

Он поднялся на соседний холм.

Холмистая равнина расстилалась перед ним зелёно-однообразная. Трава, трава, трава… А над нею голубое небо, оранжевое солнце и чёрная река…

Кирилл привычно взялся оглядывать окрестности, приставив ладонь ко лбу козырьком.

Как и прежде, тишина и ожидание.

Наконец в небе над южным горизонтом появилась точка.

Неужели снова ангелы? Или, не дай Единый, уцелевшие змеи горынычи со своим напалмом?

Точка приближалась, росла. Однако в мешанину из множества тел не превращалась. На сей раз гость был один-одинёшенек.

Ну, в случае чего с одним-то мы справимся. И не таким рога обламывали!

Тем не менее инстинктивно шевельнулись пальцы правой руки, отыскивая кнопку выстрела; следом те же движения проделали пальцы левой.

Оружие по-прежнему не появилось.

А ангел привычно захлопал крыльями, гася скорость, и приземлился.

К кому он прилетел — к Светлане или к её спутнику?…

Впрочем, сомнений у полковника Кентаринова не оставалось — к кому может прилететь ангел с твоим лицом?

— Ну, здравствуй, милый мой, — гость сложил крылья и превратился в точную копию Кирилла.

Та же полевая форма, то же отсутствие оружия… Только с крыльями за спиной…

— Здравия не желаю, — сказал галакт.

— Понятное дело, — сказал гость спокойно. — Кабы желал, то я бы зря с тобой встретился. Впрочем, мне твоё здравие тоже до фомальгаута!

Кирилл стерёг каждое его движение.

Оружие оружием, а удар в промежность схлопотать — раз плюнуть… Одно радует — ромбообразными зрачками этот тип меня наградить не может. Иначе бы и встреча не понадобилась!

— Значит, с моей армией ты справился. Посмотрим, как справишься со мной. — Ангел переступил с ноги на ногу. — Или может, сговоримся.

— А что ты можешь предложить?

— Да весь мир! Вы же существа, стремящиеся к экспансии. И я таков же. Нам сама наша сущность велит быть вместе.

— И против кого дружить станем?

— Против тех, кому наша экспансия поперёк горла.

Кирилл фыркнул.

— Договор подпишем? «Две высокие договаривающиеся стороны декларируют то-то и обязуются то-то…»?

— Зачем договор? Достаточно одного твоего желания… Но если хочешь соблюсти формальности…

Рядом появился стол, старинный, фундаментальный, тяжёлый. На столе лежал лист пластбумаги и стило.

— Это что же? Я один за всё человечество решаю?

— А человечество твоё никуда не денется.

Кирилл снова фыркнул:

— Заманчиво… Но очень боюсь продешевить. Да и не уполномачивал меня никто.

— То есть отказываешься?

— Отказываюсь.

— А если ещё раз подумать?

— Тем более откажусь. Есть у меня подозрение, что верить тебе нельзя… Как у нас говорят, никогда не верь политику и торговцу. Оба ради своей выгоды готовы на любой обман.

— А я политик?

— Про политика не знаю. Но торговец — точно. Иначе бы не пытался меня купить.

Стол исчез.

— Я не торговец и не политик, — сказал ангел. — Я — воин. Как и ты. Что ж, значит, придётся сражаться… — В голосе его прозвучало сожаление.

— Боишься?

— Опасаюсь. Соперника всегда надо опасаться. Самоуверенность до добра не доводит. Кабы на твоём месте был какой-нибудь контр-адмирал Самсонов, то и проблем бы не существовало.

— Знаешь контр-адмирала Самсонова?

— Знаю всё, что знаешь ты. Хоть в этом у меня преимущество.

«Может, тебе известно и то, что я попытаюсь сделать? — подумал Кирилл. — Ну-ка, проверим… Вот я сейчас попытаюсь пройти тебе в ноги!»

Ангел и глазом не моргнул. Хотя, кабы ожидал, должна была сработать моторика, и нога бы его хоть чуть, но дёрнулась… Ладно, значит, схватка будет в равных условиях.

— Какой вид оружия предпочитаешь? На чём будем драться?

Ангел пожал плечами:

— Да на чём пожелаешь. Хочешь, на мечах. Хочешь, на мотыгах. Можем даже на этих штуках, которые вы называете колами…

— Серьёзно? Не представляю, как на них можно драться.

Ангел расхохотался:

— Шучу! Так какой вид оружия выбираешь?

— Мне, пожалуй, ближе всего трибэшник.

Ангел мотнул головой:

— Этим обеспечить не могу. Не в моих силах.

— Технологии изготовления не знаешь?

— При чём тут технология? Просто не могу. Я не всесилен.

— Это меня радует.

— Раньше времени не радуйся! — Ангел перестал улыбаться. — На тебя моих сил хватит!

И Кирилл понял: шутки кончились.

— Тогда давай на рогатинах.

Он всё-таки пошутил, но шутки действительно кончились: в руках у него оказалась палка с раздвоенным концом.

Ангел тоже уже был вооружён. И немедленно совершил выпад.

Руки Кирилла тут же сделали блокировочное движение, и конец рогатины пронёсся мимо.

Ангел мгновенно отскочил назад, чтобы не нарваться на контрудар.

Новый выпад, блокировка, уход, контрвыпад…

Оказалось, на рогатинах драться не так уж и трудно, если у тебя мышцы и реакция галакта.

Или Кирилл тоже знает то, что известно ангелу?

— Похоже, твоё знание передалось мне.

Ангел не ответил. Бой продолжался.

Два Кирилла — один бескрылый, другой крылатый — танцевали друг вокруг друга, пока им не стало ясно, что победителя не будет.

— Может, сменим оружие?

Рогатины исчезли. Вместо них появились топоры и круглые, довольно тяжёлые щиты из неизвестного материала.

Бой продолжался.

Удар… Защитился, гад, кол ему в дюзу! Закрыться щитом… Отпрыгнуть в сторону, развернуться и ударить по сложенным крыльям… Ушёл, сволочь!

Чужой удар… Защититься… Разорвать дистанцию…

Скоро Кириллу стало ясно, что и в таком бою никто не победит.

— Ничья, — сказал ангел.

И топоры со щитами исчезли.

Чем же его взять?

И тут Кирилла осенило.

Чёрт её знает, откуда взялась эта мысль. Такое в голову могло прийти только сумасшедшему. Или с большого перепоя…

— А может, будем драться на чувствах?

Ангел не удивился.

— Да, милый друг, ты — хороший воин. Контр-адмиралу Самсонову и не снилось. Что ж на чувствах, так на чувствах. Я ставлю на ненависть. А ты, наверное, на любовь?

Чёрта с два тебе на любовь! Любовь моя не тебе предназначается.

Дикая злоба родилась в душе Кирилла. Как будто вернулся в душу приютский крысеныш…

— Что ж, милый друг, ты сам выбрал.

И Кирилл понял, что они уже не одни. Опасность обрушилась на него со спины.

Тело без помощи мозга сделало своё дело. Мышцы полусогнутых ног выпрямились, и Кирилла бросило в сторону. Мышцы рук тоже знали, что нужно предпринять, и прыжок-падение перешёл в кувырок.

Сзади ширкнуло.

Кириллу не требовалось видеть, что случилось — знакомый до боли звук и так сказал ему всё. В него выстрелили из трибэшника, но луч, к великому счастью, прошёл в стороне.

Однако надо шевелиться, это тебе не рогатина, тут спать нельзя!

Снова самостоятельно сработали ноги, и за кувырком последовал новый стремительный прыжок. Впрочем, глаза оказались ещё стремительнее. И Кирилл успел оценить обстановку.

На поле боя появилась новая фигура, и принадлежала она своему. Человеку. Правда, человек этот был без персонального тактического прибора. Что и позволило Кириллу идентифицировать его во время следующего кувырка-прыжка.

Новым врагом был… Спиря.

Открытие это настолько ошарашило Кирилла, что он едва не подставился. К счастью, пусть и с запозданием, но ноги унесли его с линии выстрела, и луч опять ширкнул мимо.

— Стоп, милая подруга! — послышался встревоженный голос ангела. — Тебе тут не место. Осторожно, дружок!

Крик этот спас Кирилла. Ведь сколько не прыгай — от луча трибэшника не спасёшься. Стрелок увеличит сектор поражения, и не ускачешь. Правда, без шлема ему придётся это делать вручную, но всё равно успеет.

Сейчас же Спиря был вынужден отвлечься от первоначальной цели и оценить изменившуюся обстановку.

Оценил её и Кирилл.

— Светка! Зачем?

Больше времени на разговоры не имелось. И изменить он ничего не успевал. Оставалось только воспользоваться подарком, преподнесённым судьбой.

Время замедлилось.

Света выстрелила первой, но в последний момент крылатый изловчился толкнуть её носком ботинка в бедро.

Кирилл знал, что теперь произойдёт.

Луч Светиного трибэшника пройдёт мимо Спири.

А тот не промахнётся.

И он прыгнул вперёд, не думая, что порвёт мышцы ног.

Мышцы выдержали, но успеть он, конечно, не сумел. Пока он приближался к Спире на расстояние боевого контакта, тот выстрелил в Светлану. А вот повернуться к Кириллу не смог — времени не осталось. Наверное, время замедлилось только для Кирилла. Тот угостил Спирю кулаком в висок, поймал оседающего врага левой рукой за плечо, а правой свернул ему шею. Позвонок хрустнул, ненавистное тело грянулось оземь.

Потом Кирилл выпрямился.

Светочка лежала на земле, и её поза ясно давала понять — она не жилица.

К тому же главный враг никуда не исчез.

— Мы не будем с тобой драться на мечах, — прорычал Кирилл.

И рванулся вперёд.

Похоже, ангел понял, что дела плохи. Крылья его с треском начали распахиваться.

Но, видимо, и для него время не ускорило свой бег.

Кирилл уже вышел на расстояние боевого контакта и первым делом сломал врагу крыло.

Тот упал и забил по траве уцелевшим.

Кирилл оценил его состояние, понял, что теперь улететь этот гад не сможет, и ринулся к Светочке.

Та была без шлема, как и Спиря. И этот гад попал ей прямо в лоб. Вместо лица у девушки теперь чернела обгорелая маска.

Обгорелая маска — вместо личика моей Светочки! О Единый, прости и помилуй!.. Впрочем, рано пока рыдать!

Действуем! Быстро!

На сей раз он не стал использовать гнев, страх и боль — уже знал, что этого мало. Тут нужны любовь и нежность, гордость и уважение, восторг и восхищение… Только перемешав эти чувства, закрутив-завертев их, дав им свободу от самого себя, Кирилл мог получить могущество демиурга, испытанное и безотказное…

Он это знал, и он это сделал.

Куда-то улетучились бездвижное тело Спири и копошащийся однокрылый, земля вокруг превратилась в серую плоскость, неведомо из чего изготовленную, а на месте убитой Светочки возникла фигура.

Однако она была вовсе не серая… Она была ослепительно белая. Как свежевыпавший снег…

Кирилл подошёл к ней, встал на колени, коснулся руками того места, где находилось изувеченное личико.

Руки его уже вовсю пылали лазурью, и следовало двумя потоками кинуть лазурь внутрь темнеющей фигуры. Но фигура не темнела. Она оставалась снежно-белой.

Тем не менее Кирилл просто залил её лазурью. Если бы из его рук исходила вода, пусть даже святая, Светочка бы попросту захлебнулась.

Она не захлебнулась. Но и не оживала.

По-видимому, могущество демиурга ничего в этом странном мире не значило.

Снова появились бездвижный Спиря и копошащийся ангел. И Светочка.

Всё было бесполезно.

— Ну, почему ты сунулась сюда без шлема? — прошептал Кирилл.

И тут же понял причину — у Светочки полностью отсутствовали и околоштековые кружки, и сами штеки.

Сюда в полном боевом оснащении людей не пускали. Во всяком случае, не всех пускали…

Кирилл встал с колен и повернулся к ангелу.

Тот всё ещё пытался взлететь, бессмысленно дёргая здоровым крылом.

Крылья его перестали быть белыми — перья на них почернели, приобретя угольный цвет. Как будто отдали всю свою белизну туда, где сейчас оказалась Светочка…

Кирилл шагнул к нему.

Ангел перестал дёргаться и выпрямился.

— Как же ты меня, мудак, достал! — прорычал Кирилл.

У него теперь прорезался Голос, тот самый, который он слышал когда-то от «прапора Малунова».

Ненависть переполняла душу, как сточные воды канализационный коллектор. И чтобы не захлебнуться дерьмом, он ударил противника в лицо, сломав тому нос.

Ангел взревел, как давешний, последний, погибающий тираннозавр, и замахал руками, пытаясь закрыть голову.

Кирилл хотел угостить его ногой в промежность, но вспомнил, что ангелы бесполы и, значит, удар не приведёт к нужному результату.

Впрочем, что считать результатом?…

Ненависть продолжала бушевать в сердце.

— Ты меня достал, понимаешь? — прорычал Кирилл и сломал врагу второе крыло и обе руки.

Тот перестал реветь и заскулил, как потерявшаяся в непогоду собачонка. А потом завыл.

Возможно, он хотел разжалобить экзекутора, но от его воя ненависть только увеличилась.

— Как же ты меня достал!

За крыльями и руками наступила очередь ног.

— Достал… достал… достал… — Пальцы Кирилла сдавили противнику шею, и тот захрипел. А потом обмяк.

Но Кирилл продолжал душить его, рыча:

— Достал, сука… достал, падаль… достал, мразь… достал, бл…дь…

Так прошла вечность. В конце её Кирилл разжал руки, и изуродованный ангел упал на траву.

Кирилл выпрямился и затравленно огляделся, словно своей очереди на погибель ожидал сонм других ангелов.

Но живых вокруг не было. Сзади лежала Света. Чуть в стороне — не менее мёртвый Спиря. А у ног — третий труп с его, Кирилла, лицом.

— Голову бы тебе отрубить, — пробормотал Кирилл. — Для верности. Как в клипах-сказках… А то хрен знает, какой из тебя мертвец!

Он охлопал себя, пытаясь найти хоть какое-то оружие. Хоть самый завалящий ножичек со ржавым лезвием. И таким бы перепилил…

Ненависть в душе всё ещё жила.

Наверное, именно она вытащила из неведомого далека меч. Самый настоящий двуручный меч — из тех, какими поражали друг друга противники в клипах-сказках.

— Ты вовсе не ангел, ты сам дьявол…

Рукоятка удобно легла в правую руку. Меч был как меч — обоюдоострое лезвие, отразившее луч оранжевого солнца, загнутая кверху защитная гарда…

И совсем неважно — откуда он взялся. Наверное, его породила Кириллова ненависть. Эта же ненависть заставила Кирилла подойти к телу ангела, взять меч в обе руки, поднять над головой и одним ударом перерубить ангелу шею.

Голова со знакомым до боли лицом отскочила в сторону, из шеи фонтаном брызнула чёрная кровь, орошая всё вокруг, заливая Кириллову ненависть.

И ненависть погасла.

А потом погасло и оранжевое солнце этого мира.