Квартирный вопрос (октябрь 2007)

«Скажи мне ласково…»

- Мы содержим их в условиях, максимально приближенных к семье, - объясняет Шарков. - Они полностью участвуют в быту. Я ведь беру не просто ребенка, а иногда и всю семью его, маму, которой некуда деться от бьющего-пьющего папы или которой просто нечем кормить детей, так бывает. Но воссоединение не панацея, есть такие семьи, куда детей возвращать нельзя.

- Эти семьи - у них есть какая-то общая черта, не так ли?

- Есть. Называется - безразличие. Одна задача - удовлетворить себя, эгоизм чудовищный. Алкоголизм, наркотики, жестокость - это понятно, но около 30 процентов наших детей - «жертвы второго брака». Безумие, которого я понять не могу! Мама создает новую семью, рожает второго ребенка - и первый становится не нужен, он идет на алтарь нового с таким, значит, трудом обретенного семейного счастья. Одна мамаша в хвост и в гриву эксплуатировала старшую дочку как няньку, как уборщицу, а когда девочка оказалась на улице, попала в дурную компанию - сразу караул: «Ты мне не нужна такая! В тюрьму, в тюрьму!» При этом биологическая привязанность у детей к родителям очень сильная. На все ради них готовы. Был мальчишка, который бросил школу ради собственной матери, собирал бутылки; мама и так спившаяся была, а тут и раковое заболевание. Другой мальчик, мама наркоманка у него, трепетно за ней ухаживал. И вот единственное, чем мы его сумели уговорить, когда забирали в приют: Богу - Богову, говорим, мы будем помогать и твоей маме тоже, будешь еду ей носить, навещать ее, но при этом будешь жить в нормальных условиях. Только так уговорили. Сейчас есть мальчик Сережа, его маму посадили на наркотики кавказцы, чтобы завладеть квартирой, - тоже бьемся.

- Есть деклассированные семьи, а, например, бывают ли в вашей практике дети родителей с высшим образованием?

- Чрезвычайно редко, и, как правило, это сироты, умерли у них родители, тогда и попадают к нам. Там другая проблема: родня налетает на наследство, как ястребы. Вот мальчик, сирота, он сейчас в кадетском корпусе, а я являюсь его, значит, юридическим представителем, - что вы думаете, родной дядюшка обворовал его. Все себе забрал - квартиру, машину; мы, конечно, встали на защиту, отстояли что могли. Вы думаете - стыдно ему? Ни в одном глазу. Звонит мне: Георгий Михалыч, я решил продать машину, дайте разрешение. Я говорю - а что ж вы ее не продали четыре года назад, когда она каких-то денег стоила, что же сейчас рухлядь продавать? Молчит. Не стыдно. Убивать таких людей надо, я считаю. И этот случай у нас не единичный, увы. Ястребы и есть.

- Проблема детской проституции?

- Бывает. Не то чтобы часто, но бывает. Сейчас - гораздо реже, чем в девяностые годы. Родители жалуются: ах, она такая, не можем справиться. Господа, спрашиваю, вы когда девочку родили, сколько вам было? - Шестнадцать. - А чего от нее хотите? Бывает, конечно, и эксплуатация, мамаша отправляет девочку на панель, говорит: заработаешь и мне, и себе на жизнь.

- Нынешние петербургские «бедные люди» - чем они особенны?

- Здесь люди разуверились в том, что им кто-то может помочь, и влачат тяжелейшее существование. А ведь помочь могут - уже могут. Наш социальный работник нашел семью одну - мать-инвалид и ребенок-инвалид. Нет проблемы: если мы тридцати трем семьям помогаем, не прокормим разве тридцать четвертую? Эта женщина потом сказала: если бы не вы, я бы физически не выжила. Умирала почти, но ей и в голову не пришло обратиться куда-то за помощью. Люди не верят, что можно найти помощь, и молча терпят, претерпевают, пока не надорвется у них что-то, пока не сломается. Особая такая питерская гордость. Если в одни ворота они стукнутся, то в другие точно не пойдут. Тридцать восемь бумажек надо собрать - руки опускаются. А бывают и другие, конечно. У нас вот летом высвободились две путевки в Дагестан. Я сказал муниципалам: ребята, дайте своим бедным в районе. И сразу начинается - по знакомым, советский блат. Приходит одна - ну да, мать-одиночка, но я же вижу, как она одета: не на Троицком рынке, а в дорогом магазине одевается дамочка. Говорю: вы же можете купить эту путевку, это для бедных, для нищих совсем - обижается. К сожалению, у нас муниципалы не знают вообще людей, которые находятся за чертой бедности, которым надо помогать.

- Есть голодные дети?

- Голода в строгом смысле слова в Питере нет, даже и в бедных семьях - в школе всегда покормят, дома пельмени или сосиски раз в неделю… Я часто думаю - как вообще люди живут? Работал с одной многодетной семьей с доходом в пять тысяч рублей. Оба католики, она русская, он поляк, очень своенравный. И она у него каждый раз спрашивала, можно ли яйцо взять для детей. Менталитет другой: она послушно рожает, а он не дает ей деньги. На работу ее никто не возьмет, она ничего не умеет делать. Мы помогали им, и ей помогали, сейчас вот они снова как-то сошлись, он хотя бы детям на еду стал давать. Сколько гадостей на меня налил, что я настраивал жену против него, ох…

- Дети ваши - в буквальном смысле - битые?

- Бьют. Но чтобы вот так жестоко, с увечьями - процентов десять. Был случай, папа сломал позвоночник одному, а другому ключицу. Папашу посадили на год и восемь месяцев. Маловато, конечно, так не я сажал… А мама, представьте, защищала папу, все не так было, несчастный случай. Был мальчишка, которого папа постоянно бил кедом. Не так сел, не так посмотрел, не так сказал. Там особый случай был, он требовал от ребенка интонации: «Нет, ты скажи мне это ласково. Ты ласково мне скажи…» Один папаша на «Скорой помощи» работал и тоже, представьте, бил своих детей. Родительские права у него отняли, но на работе оставили. Наверное, ценный специалист.

- А случаются ли неожиданные хеппи-энды, например, счастливо нашедшиеся родственники?

- Бывают забавные случаи: отец югослав, мать здешняя, куда-то пропала. Он узнает, что дети остались без матери. Двое мальчиков. Приезжает в Петербург, приходит сюда - сейчас ждет результатов генетической экспертизы, твердо намерен забрать мальчишек. Несколько случаев было, когда отцы так воспылали к детям, один даже восстановил родительские права, а через два месяца пришел - «не могу», возьмите обратно.

- Ваша организация испытывает денежные трудности?

- Нам на финансирование грех жаловаться. Но! Мы должны работать с огромным ресурсом, который есть в нашем государстве, у нас очень много бездетных семей! По Петербургу только - около 600 тысяч. Почему система внутреннего усыновления развита гораздо хуже системы международного усыновления? Ну что такое - на весь город единственное учреждение: Центр помощи семьи и детям, где работают 12 человек? Это не капля, это росиночка какая-то! Инспектор по охране прав детства, есть такая должность, может отследить родственные связи, но не может заниматься поиском приемных родителей. У нас много детских домов - дайте им эти функции. А то вот бывает, я разговариваю с директором детского дома, и он мне: «У меня никто в очереди не стоит». У меня тоже не стоит, но я ищу.

- Есть дети, которые не могут быть усыновлены?

- Есть две категории, которые не могут быть усыновлены никогда. Дети с высокой степенью девиантности, малолетние преступники, проще говоря. И дети с высокой степенью биологической привязанности к своим родителям. Они, обе эти категории, будут разрушителями в любой новой семье. Возможен ли и для них благополучный исход? Ну да, есть исключения везде, конечно, вот мы и пытаемся создать для них маленький дом, маленькую квартиру, какое-то подобие семьи. Потому что не бывает такого - сегодня ты ребенок, а завтра взрослый, иди живи! Когда мы будем видеть личность, тогда и будет результат. А другого подхода не существует и просто не может быть.