Лабиринт

Глава 3

— Ты как? — участливо спросила Хлоя, выполняя взятую на себя роль моей сиделки. Как только нас заперли и мы остались наедине, она тут же подскочила с желанием осмотреть меня.

— Ребра сломаны и со спиной что-то не так. — каждое движение отзывалось раскаленной иглой втыкающейся в позвоночник в районе поясницы. Сейчас из меня боец так себе.

— Сволочи… — с чувством высказалась стюардесса, поджав розовые пухленькие губки от негодования.

— Еще какие. — хриплым голосом согласился я. — Но не они наша главная проблема.

— … - добровольная медсестра ничего не сказала, а только шумно выдохнула. Она все видела сама, но стоит отдать ей должное, не впала в истерику. Продолжить сохранять здравомыслие после случившегося признак сильной духом личности.

— Именно. — глядя на милашку с вьющимися волосами каштанового цвета я подтвердил невысказанные мысли, роящиеся в ее голове.

— Куда же мы попали? — задала риторический вопрос Хлоя.

Продолжать разговор не хотелось, да и не было смысла. Мы не в том положении чтобы знакомится ближе. Сейчас лучше поберечь силы и подумать. Я пытался оценить положение, прогоняя все произошедшее с момента авиакатастрофы, но все это, мягко говоря, не имело логического объяснения. Может мы умерли и попали в ад? Как ни забавно, но это бы многое прояснило. Любые другие версии просто не укладывались в разуме. Сколько не старался найти иную трактовку, но раз за разом все возвращалось к искуплению грехов. Я не слишком религиозен, но учитывая мою жизнь такой конец вполне закономерен. Если это действительно так, то хотелось бы знать, чего успела натворить невинная душа Хлои, раз угодила в преисподнюю вместе со мной. За столь мрачными думами я не заметил, как заснул и окунулся в беспокойный сон.

Перед взором пролетали образы. Осколки воспоминаний, видений и отголосков давно произошедших событий. А еще лица. Сотни людей. Старые и молодые. Разных рас, наций и вероисповеданий. Чьи-то я видел очень близко и навсегда запомнил их черты. Иные были слишком далеко, чтобы рассмотреть их. Они никогда не приходили ко мне раньше. Ни разу не чувствовал себя виноватым за их судьбы. Я лишь делал то, что приказывали. Все ради задания, не обращая внимания на сантименты. И вот сейчас призраки решили нанести визит. Внезапно, но все так же не трогает за душу. Пастухи с ржавыми автоматами Калашникова с Ближнего Востока, наркобароны из Латинской Америки, похитители из Африки, исламисты из Юго-Восточной Азии. Некоторые ублюдки заслуживают того чтобы их убили. Жалеть о совершенном не нужно.

Особняком стоял последний кого я лишил жизни. Чарли. В прошлом сотрудник одной закрытой ныне структуры занимающейся проектами на грани законности и далеко позади рамок морали. Я вновь оказался в темной комнате на полу, которой лежал этот обрюзгший кусок сала, истончающий вонь немытого тела и перегара. Ботинок вновь опускался на его избитое лицо, пока нос не оказался утоплен в его черепе. Снова хрустнули шейные позвонки, когда удар пришелся чуть ниже. В его глазах застыло выражение покорности и готовности ответить за ошибки молодости. Лысеющий мужчина был готов умереть и знал, за что его убивают. Если я и вправду оказался в аду, то глядишь и свидимся.

— Подъем голубки! — громкий окрик вынудил вынырнуть из омута воспоминаний обратно в реальный мир.

Телега остановилась и Тревор со своей парочкой подручных стояли у открытой двери клетки. Переглянувшись с Хлоей, которая сидела рядом, мы медленно поднялись и двинулись к ожидающим нас мародерам. Отдых пошел на пользу. Спина все еще болела, но я мог, по крайней мере, ходить. Пусть и жмурясь при каждом шаге.

Оказавшись на свежем воздухе, я вдохнул полной грудью. После душной повозки с вонючей подстилкой это было настоящим облегчением. Нас привезли в лагерь. Оказывается, здесь есть какая никакая, но цивилизация. Если кривые ряды палаток поставленных в чистом поле можно назвать этим словом. Худой не слишком довольный, что мы медлим, решил нас поторопить. Взяв за шкирку, как нашкодивших псин, он подтолкнул нас с Хлоей в узкий проход, ведя в неизвестность. Вокруг витала вонь помоев и испражнений. Глаза слезились от дыма и гари от костра, витавшего в воздухе. Под ногами хлюпала жидкая грязь, в которую проваливалась обувь. Липкая как пластилин глина приставала к подошвам и постоянно скользила, мешая нормально передвигаться.

Мы шли мимо разномастных палаток различающихся размерами, формой и изношенностью. Одни представляли из себя настоящее лоскутное одеяло, составленное полностью из заплаток пришитых грубыми неаккуратными стежками. Иные красовались пожелтевшим от времени материалом с подозрительными бурыми пятнами. Были и низенькие укрытия, едва достигающие моего пояса, состоящие из пары рогатин и шеста с накинутой поверх тонкой простыней, когда-то бывшей белой. Такие «дома» походили скорее на накомарники и можно было без труда видеть спящих внутри людей, развалившихся на матрацах. И на контрасте к ним встречались натуральные шатры высотой метра в три. Широкие купола из богатой ткани с вышивкой затмевали собой стоящие рядом кибитки из ткани. Места ночлега стояли без всякого порядка и логики. Было какое-то подобие рядов с оставленными тропинками, чтобы передвигаться в лагере, но в остальном творился полный хаос. Мешанина, одновременно походящая на ярморочный балаган, цирковую стоянку и цыганский табор.

— Снимайте все с себя. — тощий довел нас до окраины палаточного городка, к массивной крепкой стене, выложенной из цельных бревен. — Ну что уставились? Раздевайтесь.

Сжав посильнее зубы, руки потянулись и начали расстегивать пуговицы на рубашке. Как бы хотелось проломить голову этому подонку. Но я то и со здоровым хребтом его не одолел, а сейчас двигаюсь как инвалид. Боюсь, споры и неподчинение приведут к физическому наказанию, а значит, шансов на побег станет еще меньше. Пусть сейчас он командует, но придет день и я еще нассу на его остывающий труп.

Джинсы, ремень, ботинки, пара носков, рубаха. Вот и все что имелось на мне. Последним оставались только часы, которые отдавать было тяжелее всего. У Хлои возникла небольшая заминка, прежде чем она последовала указаниям тюремщика. Опустив взор, она сжалась как от удара, прежде чем стала скидывать свою пострадавшую за последнее время форму. Робко прикрывая ладонями, нижнее белье девушка присоединила свою одежду к куче моего тряпья.

— Вы что тупые? Я же сказал все. — проведя маслянистым взглядом по фигурке стюардессы, усмехнулся мародер.

Кулаки сжались сами собой. Боль отошла на второй план, как и намеченный план показной послушности, чтобы усыпить бдительность конвоира. Унижение над собой я могу стерпеть, но когда издеваются над другими, это вынуждает забывать про доводы разума. Не вовремя проснулось чувство высшей справедливости, толкая на ошибки.

— Тебе что ее лифчик понравился? Любишь носить такое? — может, если перевести его внимание на себя он отвалит от девчонки.

— Чего? Ты что-то вякнул? — подходя ближе, спросил тощий. — Повтори-ка?

— Ты с первого раза все расслышал. — твердо глядя на члена банды сказал я.

Молодой снова нацепил свою кривую ухмылку, прежде чем молниеносно схватить меня за горло и легко поднять в воздух, прижимая к бревнам стены позади. Попытка контрудара в подбородок чтобы сбить хватку не удалась. Кулак без усилий перехватили в полете и вывернули, принося дополнительных острых ощущений. Кровь приливала к лицу, а легкие, лишенные кислорода начало обжигать огнем. Шея, на которую приходилась вся нагрузка висящего на лету тела напряглась до предела грозясь вытянуться и сломаться под таким натиском. Я пытался свободной рукой сбить захват, нанося удары по обманчиво тонкому вражескому предплечью, понимая, что это лишь бесплодные попытки. Красная пелена, застывшая перед глазами начала сменяться расширяющимся мраком. Сейчас я отключусь и тогда уж точно попаду на тот свет. Именно это я успел подумать, прежде чем услышал знакомый голос.

— Отпусти его ублюдок! — Хлоя налетела на тощего, повиснув на нем. Но он легко отбросил ее обратно. — Я разденусь! Только отпусти его.

Скосившись вниз, стало видно, как девушка быстро снимает с себя последнее, что защищало ее от наготы. Бросив белье в общую охапку, она осталась совершенно голой.

— Вот и отлично. — улыбнулся мародер и разжал пальцы.

Свалившись вниз, я остался сидеть на холодной земле, кашляя и стараясь вдохнуть через горящие от кислородного голодания легкие.

— Третий? — не заботясь о себе, Хлоя подбежала и испуганно всматривалась в мое лицо.

— Раз это твой дружок, то сними и с него исподнее. А то он не здоров что-то. Сам не справится. — с издевкой бросил худой.

Девушка, не мешкая схватилась за мои трусы и рывком стянула их с ног. Теперь мы оба оказались, как мать родила. Сопляк из шайки посмеялся глядя на нас, а потом пристегнул кандалами прикрепленными штырями к бревнам бруствера(?). Когда заковывал Хлою, уродец не упустил шанса наглядеться на женские прелести и дотронулся ладонью до ее бедра. С неизменным глупым оскалом извращенец прошелся по длинной ножке пока не зарылся в девичьем паху прикрытым небольшим пушком волос. Хлоя скривилась и отвернулась, чтобы не смотреть на похотливую рожу юнца. Стиснув напоследок ее небольшую грудь и щипнув за круглый сосок, тощий поднялся и подхватив нашу одежду, скрылся между палатками. Его провожал уничтожающий взгляд от пленницы, а я нашел еще одну причину для его кастрации.

Мы сидели под ночным небом, прислонившись к деревянной шершавой поверхности стены и пялились в пустоту. Я потерял счет времени, борясь с пронизывающим холодным ветром и неловкой ситуацией. Быть с голым задом пусть и рядом с красивой девицей в таком же положении не назовешь комфортными условиями. Хлоя чувствовала себя так же. Обняв руками колени прижатые к груди она не произнесла и слова после того как мы остались одни. Я бывал в разных передрягах, но в плену еще ни разу. Тем более в компании с хорошенькой мадам, которая готова защищать недавнего знакомого и даже раздеться ради него. Отличная история для рассказов за кружкой пенного в баре. Будет что вспомнить в старости, если доживу.

— Эй, ты как? — спросил я, не глядя на замершую сбоку Хлою. Горло все еще саднило после удушения, и голос не избавился от хрипоты.

— Замерзла. — шмыгнув носом, ответила стюардесса после небольшой паузы.

Вздохнув я приобнял соседку по несчастью. Это было трудновато провернуть, учитывая цепь от оков, но длина позволила, немного повозившись устроиться поудобней. Почувствовав прикосновение к себе, девушка вздрогнула, но отодвигаться не стала. Рука лежала на ее дрожащем плече покрытым гусиной кожей и хоть немного, но согревала.

— Я не подкатываю. Так просто теплее. — зачем-то оправдался я. Хлоя промолчала и прижалась сильнее.

Так мы и продолжили сидеть погруженные в невеселые мысли в ожидании того как продолжится этот кошмар…

Утро так и не наступило. Не знаю, сколько часов мы провели на сырой земле, но красная луна продолжила стоять на одном месте как влитая. Сейчас она казалась театральной декорацией висящей на сцене для антуража этого абсурдного представления. Это точно не полярная ночь, а значит мы явно не на привычной для нас планете. Я не стал распространяться о своих измышлениях. Это делу не поможет тем более информации для выводов пока слишком мало.

Забирать нас пришел снова тощий. Соверши они глупость и отправь деда, может и стоило бы попытаться его удавить, воспользовавшись моментом. По крайней мере, он не настолько резвый как этот худой как палка ублюдок. Нам не дали одежды и погнали как скот в голом виде. Немногочисленные встречные обитатели лагеря посмеивались на робкие попытки прикрыть срам со стороны Хлои, пожирая ее маслянистыми взглядами. Один урод, когда она проходила мимо него, посмел хлопнуть ее по упругому заду, при этом гнусно хохоча. Девчонка хотела остановиться и влепить ему по наглой роже, но тощий удержал ее за локоть, не позволив отойти от него не на шаг.

Погуляв между наставленных палаток, мы добрались до одного из самых больших шатров в этом полевом городке. Любезно раздвинутые полы служащие входом мы пропустили и двинулись дальше. Наша остановка оказалась засим впечатляющим со стороны сооружением. Посреди луж и слякоти стояли невысокие клетки, в которых сидели люди. Чумазыми лицами, с затравленными взглядами и такие же нагие. Их было так много, что линия камер для узников терялась вдалеке. Стоящие вплотную друг к другу и выстроенные в два ряда клетки выглядели как торговые ларьки с выставленным напоказ товаром. Тут же была и привязанная скотина и птица загадившая округу навозом и пометом. Конвоир довел меня до одного из свободных номеров и кивком головы пригласил внутрь. Я едва протиснулся в тесную конуру. Только усевшись на корточки кое-как поместился. Заперев замок, мародер отбыл дальше, ведя Хлою под руку. Девчонка испуганно оглянулась глядя на меня. Ей явно не хотелось расставаться с единственным человеком, кого она тут знала. Жаль, что нас разъединили, но повлиять на исход я не могу. Чтобы выступать и требовать исполнение своих прав моего здоровья может уже не хватить. Пока они отдалялись, Хлоя все время смотрела назад, пытаясь не потерять меня из виду, но вскоре девчонка и тощий скрылись за поворотом. Похоже дальше каждый сам по себе. Надеюсь, ей повезет. Хотя женщине в неволе, тем более красивой, не стоит ожидать ничего хорошего. Особенно в этом мире, планете или свете.

— Эй, что вообще происходит? — занятый своими размышлениями я не заметил, как сосед по камере наклонился, чтобы пошептаться. Конопатый паренек весь усыпанный веснушками с копной рыжих непослушных волос испуганно озирался по сторонам стараясь говорить как можно тише.

— Не знаю. — и тут я не соврал. — Чего ты боишься? Говори нормально.

— Может это не разрешено? — опасливо предположил незнакомец, но после уже продолжил нормальным тоном. — Ты помнишь, как сюда попал?

— Летел на самолете, который упал. Очнулся посреди горящих обломков и монстров жрущих пассажиров и друг друга. А ты? — может собеседник знает больше и удастся узнать нечто новое?

— Ехал на машине под Тулузой. Потом вспышка и я в чистом поле. Меня нашли какие-то негодяи и привезли сюда. Не понимаю, как это могло случиться. — бегло выпалил рыжий.

— Ты француз? — если он попал в аварию, то значит, версия с адом получает еще одно очко в свою пользу.

— Да. — кивнул парень.

— И сейчас говоришь на французском? — догадка, забрезжившая в мозгу, требовала подтверждения.

— Да… — с сомнением протянул сосед, осознав, что мы без проблем общаемся, без всякого языкового барьера. — Куда же мы попали?

— Мы точно не в Париже. — очередная странность никак необъяснимая логикой. Теперь понятно, почему я спокойно понимал речь мародеров, хотя на американцев они явно не тянули.

— Меня зовут Эрик. — после паузы представился рыжий.

— Третий. — снова увидев тоже выражение, что и у Хлои при нашем знакомстве, я пояснил. — Родители были математиками.

— Хах. — хохотнул француз. — Хотелось бы встретиться при иных обстоятельствах.

— Это да… — с утверждением такого же бедолаги, как и я, нельзя не согласиться.

Вокруг нас с Эриком стояли только пустые клетки, так что узнать у других узников новые сведения не представлялось возможным. Основная масса заключенных сидела дальше или у самого входа на это рынок невольников. Мы же очутились ровно посередине торговых лотков с живым товаром. Время от времени мимо проходили люди, осматривая предлагаемую номенклатуру рабов. Француза даже вытащили наружу из камеры и заставили крутиться под внимательным взором какого-то мужика с золотыми зубами, который тщательно осмотрел его приценяясь. Меня такая участь миновала.

Вскоре показалась скрипящая тележка, толкаемая дряхлой старухой в обносках. Она раздавала еду пленникам. В грубо вырезанной деревянной миске протянутой через прутья решетки лежала птичья порция однообразной массы. Наверное, это должна была быть каша, но назвать ее таковой не получалось. Внешний вид оказался не обманчивым. Странно пахнущее месиво и на вкус оказалось отвратительным. Явно прокисшая баланда с нотками плесени и гнилья. Дотронувшись языком, я сплюнул и с отвращением отодвинул посуду с едой. Эрик оказался того же мнения и смачно выругавшись выкинул свою порцию на землю. Судя по звукам, некоторые попытались проверить крепость своего желудка, проглотив эту гадость не разжевывая и просто глотая. До нас донеслось как долго и обильно их рвало. Лучше уж остаться голодным, чем заработать отравление.

Мышцы затекли от невозможности встать и размяться. Хотелось пить и сходить по нужде, но боюсь, здесь не слышали про Женевскую конвенцию. Так что пришлось терпеть. Хорошо хоть стало теплее, несмотря на прежнее время суток. Я уже даже не пытался найти объяснение, этому феномену просто приняв все как есть. Если стало лучше, то плевать из-за чего.

Откинувшись на прутья решетки, я хотел подремать, так как пялиться на раскисшее болото, в котором мы сидели, уже не было сил, когда к нам с французом подошла парочка индивидов. Пожилой морщинистый мужчина с тронутой сединой бородой щеголял старомодным потертым плащом и штанами свободного покроя. Белая рубаха, жилетка с золотой цепочкой и повязанный на шее платок. На голове широкополая фетровая шляпа. Он будто только что сошел с экрана вестерна про дикий запад. Не хватало только револьверов и патронташа через плечо. Компанию ему составлял лысый толстяк в цветастой накидке, услужливо кланявшийся при каждом удобном случае и заискивающе улыбающийся во все свои в лучшем случае 20 зубов.

— Эти? — ковбой лениво обвел нас своим взглядом мутных серых глаз и похоже, остался не в восторге.

— Крепкие, молодые, выносливые. Предлагаю вам отборный товар. Заметили, что мы держим их отдельно? Этих предлагаем не всем. — завел свою песню барыга. Похоже, этот хорек тут распоряжается. Одет получше остального отребья, на пальцах перстни с драгоценными камнями, да и морда больно жирная.

— Может они больные вот ты их и посадил подальше от остальных? — покупатель не повелся на басни и начал торговаться.

— Что вы господин! Скажите тоже. Хе-хе. — нервно рассмеялся круглый как бочка продавец. — У нас есть гарантия. Зачем нам обманывать своих клиентов?

— Затем что честных дельцов давно не осталось. — буркнул мужчина и сдвинул шляпу назад. — Сколько хочешь за них?

— За пару молодых, здоровых, крепких парней всего 40 золотых. — в своем колоритном наряде толстяк со стороны выглядел как ходячий абажур. Не запинаясь, он выдал цену, но я не мог определить, насколько сильно он загнул стоимость, не зная покупательской способности местной валюты.

— Ты что с дуба рухнул? Или тебя темный покусал? Совсем за идиота держишь? — ковбой взорвался негодованием, не скупясь на эмоции. Видимо жирный и вправду перегнул палку. Стоило ожидать подобного от такого прохиндея с бегающими свиными глазками. — Да за 40 монет я могу половину баб на аукционе скупить.

— Ну, а какой толк от девок? Они только на одно и годны, ноги раздвигать. А эти вам верой и правдой послужат. — нашелся, чем крыть ушлый торговец. — От женщин толку мало, в бордель и то портятся быстро, а парни вам может жить спасут. Считайте выгодным вложением на будущее и страховкой от неприятностей.

— Баба ночью постель может согреть в отличие от них. Так что либо сбрасывай, либо я пошел в шатер за новой служанкой. — покупатель не согласился с выдвигаемыми доводами и поставил вопрос ребром.

— Так, а что мешает с ними отдохнуть? Вот этот даже симпатичный. — Эрик, на которого указал толстяк, испуганно дернулся, поняв, о чем именно зашел разговор.

— Ты на что это намекаешь? — злобно посмотрев исподлобья, сказал мужчина в плаще.

— Ничего такого просто мысли вслух. — поспешил дать заднюю хитрый продавец, понявший, что сболтнул лишнего. — Прошу простить.

— Они мне не для утех нужны, а для работы. Так что называй честную цену без лишних слов. — тон ковбоя ничуть не изменился, но он не собирался расслабляться после принесенных извинений. Потерявший былую несерьезность он подобрался и напряжение застыло в воздухе между участниками сделки.

— 30 за обоих. — человек абажур тоже почувствовал это и не стал перечить. Убрав дежурную услужливую улыбочку жирный, пошел навстречу и сделал солидную скидку от первоначальной стоимости. Хорек, как и любой другой зверь, инстинктивно знает, что не стоит дразнить хищника. А в мужчине в шляпе читалось, что с ним не стоит шутить.

— Даю 15. Твое слово. — не уменьшая градус накала, седой покупатель выдвинул свое предложение.

— Ладно. — помолчав для вида, делец сломался и согласился. Похоже, решил, что лучше потерять немного прибыли, зато поскорее избавиться от опасного посетителя рынка.

Нашего мнения, как и полагается рабам никто спрашивать не стал. Подошедшая парочка распорядилась нами как неодушевленными предметами сродни мебели и исчезла оформлять покупку. Мы с французом могли только переглядываться в недоумении и молча хлопать глазами, понимая, что нас купили, как скотину. Одно радует, что любитель шляп вроде как не содомит и пока не стоит бояться за свою мужскую честь и задний проход. Глядишь, попав в список собственности этого хмыря шансов бежать, выдастся больше.

Ковбой вернулся через четверть часа, держа в руках ключи от наших клеток. Отперев замки, дал вылезти и немного размять затекшие ноги, а потом ни говоря, ни слова бросил нам принесенные с собой шмотки. Грубо сшитая холщовая безрукавка и короткие штаны. Доставшийся мне набор оказался маловат и при любом движении угрожающе трещал по швам, но лучше так, чем с голым задом. Да и обувки не нашлось, поэтому пришлось довольствоваться босыми ступнями. Как только мы оделись, мужчина вынул из кармана плаща круглую золотистую пластинку. Я уже видел такую у того ублюдка по имени Тревор. С помощью нее он отогнал шар со щупальцами на той проклятой дороге.

— Дай свою руку. — протянув диск, потребовал мой новый хозяин. Не став выкаблучиваться я послушался и подставил раскрытую ладонь.

Поначалу ничего не происходило. От золотистого круглого блина толщиной в половину пальца исходило тепло. Лунный свет отбрасывал блики от шлифованной поверхности, покрытой неведомыми рунами и письменами. По всей окружности тянулись несколько дорожек разной глубины вокруг выступающего в центре красного камня без оправы, вставленного прямо в грубо оплавленный металл. Не разбираюсь в самоцветах, но он блестел и выглядел дорого, притягивая своим насыщенным оттенком и игрой света на своих гранях.

С интересом рассматривая диск, я не заметил момента, когда он стала нагреваться. Уже через секунду его невозможно было держать. Попытка скинуть его на землю не увенчалась успехом. Пластинка попросту прилипла к ладони, обжигая и становясь все тяжелее. Вскрикнув от зажатой в руке раскаленной железки, я скрипнул зубами пытаясь, справится с ужасной болью. Все равно, что держать кипящий чайник или горсть углей из костра. От трясущейся конечности начал подниматься дымок и завоняло паленой плотью. Рубин в центре все сильнее насыщался красным пока, наконец, не засиял как лампочка на гирлянде. А после с треском раскололся на несколько частей. Жар сразу спал и я смог, наконец, отпустить непонятную штуковину. Что странно ладонь совсем не пострадала. Розовая, немного шершавая и грубая. Такая же, как и минуту назад. Ни вздутых волдырей, ни лоскутов отмершего кожного покрова или почерневшего обугленного мяса.

— Теперь ты. — ковбой подобрал брошенный мною диск и вставив новый камень в его середину, протянул его Эрику.

Француз, видевший своими глазами, как я страдал несмело взял протянутый артефакт и с замиранием сердца ждал начала пытки. Ему пришлось не легче чем мне. Может даже тяжелее, так как рыжий свалился на колени, прижав свободную руку к животу. Но он прошел через это испытание и тяжело дыша поднялся после того как его самоцвет также распался на неровные части словно стеклянная подделка, а не драгоценность.

— Итак, теперь вы моя собственность. Я знаю, где вы и как вас найти. А также могу убить вас на расстоянии, так что можете забыть планы о побеге. И чтобы не было сомнений. Вот вам мой урок…

Закончив вводную лекцию для своих рабов, мужчина в шляпе выхватил из-под пальто короткий стилет и воткнул мне прямо в грудь. Не ожидая такой подлости, я не успел ничего предпринять для своей защиты. Эрик также не смог даже понять, что произошло как осел вниз с дырой в районе сердца. Зажимая рану, я боролся с застилающим взор саваном начавшим опускаться на глаза как занавес в конце театрального представления. По серой холщовой ткани медленно расползалось кровавое пятно. Зачем? Он купил нас, чтобы тупо убить? Борясь с нахлынувшей слабостью, я задавал себе эти вопросы. Сделав пару шагов в сторону последние крохи силы оставили меня и тело завалилось в слякоть медленно утопая в мягкой грязной жиже…