Лангуста с мочёными яблоками

13

По дороге домой Филипп Аркадьевич зашел в знаменитый фирменный магазин «Сыр» на Тверской. Взял десяток упаковок Российского Камамбера, масла, сметаны и пару бутылок Можайского молока. Ферапонт отдал предпочтение именно этому сорту молока. Обильный обед, клторым попотчевали друзей в Кремлёвской столовой, располагал к покойному отдыху и размышлениям. А потому они поспешили домой.

— Нальёшь мне молочка, Филипп. Рыбка просит влаги.

— Пожалуйста, пожалуйста.

— Вот что у людей хорошо получается — это упаковка продукта. Боитесь, что мы доберёмся. Стекло, металл — это нам не по зубам. Но изобретать и мы умеем. Реализовать — нет. Однако я знавал одну старую крысу, которая регулярно лакомилась свежим молоком из бутылок.

— Как?

— Очень просто. Скатывала бутылку к разгрузочному пандусу, сбрасывала вниз, бутылка разбивалась. А яйца она доставляла целиком прямо к себе в нору. Её приятель ложился на спину, зажимал в лапах яйцо, а она его за хвост волокла к норе. Вот так.

Дома, в подъезде, стояли лужи горячей воды. Проверяли работу отопительной системы. Густой пар поднимался к потолку. Старая лепнина и росписи некогда богатого доходного дома утонули в серой вате тумана. С тех пор, как жэковские сантехники сменили старые чугунные батареи на новые жестянки, раза три в год подъезд превращался в парилку.

— Падлы. Такие хорошие были батареи! На них удобно было греться. Приятно лежать. А эти колют бока. Пропили, гады! И всего-то бутылку взяли! — Заметил Ферапонт. — Возьми меня на руки. Не хочу лапы мочить.

Филипп Аркадьевич нагнулся, и кот вскочил ему на плечо.

— Ты никогда раньше так грубо не выражался, Ферапонт.

— Ещё не так выразишься. У некоторых людей ума меньше, чем у птенцов. Чем меньше у человека ума, тем он опасней. Никогда не знаешь, что он выкинет. А ещё, не дай Бог, если занимает хоть какой-нибудь маленький пост. Такого наделает, что десяти умным не исправить. Вот хотя бы с вашей атомной энергетикой. Это же придумать! Ещё наплачетесь из-за своей беспечности. А мы-то за что страдаем? Мой знакомый кот плавал на атомной подлодке. Это же ужас! После первого же рейса сбежал на берег. И там сантехника… То там течёт, то тут просачивается. А что делать с отработанными агрегатами? Валяются в порту у стенки. Ржавеют и излучают эту гадость! Шерсть дыбом! Куда девать этот радиоактивный металлолом? Кто должен об этом думать? Густав, что ли? Лишь бы отличия получить!

— Мне кажется ты преувеличиваешь, Ферапонт.

— Нисколько. Ждать осталось недолго. Реакторы, что вы ставите на электростанциях-фабриках, непременно где-то рванут. Густав считает в ближайшие пять лет. Катастрофа будет грандиознейшая!

— Ты что, считаешь апокалипсис не миф?

— Какой там миф! Он давно наступил. Со второго десятилетия текущего века. Посмотри, сколько вы друг друга перебили, выморили голодом, изничтожили вокруг себя всё, что можно было уничтожить. Всё по Иоанну! Только слепой не видит.

— Ты хочешь сказать, что Густав считает возможным атомный взрыв электростанции?

— Именно так. И вообще, ты как гуманитарий может быть и не разбираешься в тонкостях, но Густав знающий кот, и он мне объяснил, что атомный взрыв на электростанции вовсе необязателен. Достаточен обычный, химический. Радиоактивное заражение за счет выброса будет совершенно грандиозным и коснётся всего глоба. Вы становитесь опасны для всего живого. Я тебе об этом уж говорил. Если не перейдёте в режим саморегулирования, сами погибнете в страшных мучениях и нас погубите.

— Но наше руководство мне кажется…

— Какое руководство?! — Невежливо перебил Ферапонт. — Это всё тот идиот плешивый считал, что из дрянного материала может вырасти качественная новая научная элита и руководство! Ну скажи на милость, можно ли из мешковины сшить элегантный костюм? Даже месье Кардэн не сподобится! А у вас более тридцати лет страной правили дети сапожников, не имевшие даже нормального среднего образования! И не спорь, не спорь. Об их успехах на поприще руководства знает весь просвещённый мир. Вот скоро жрать нечего будет, тогда заинтересуетесь, отчего. Не только в стенах вашего института. Вся энергия у вас уходит в гудок. Наломаете ещё дров.

— Ты злопыхатель, Ферапонт. Если бы ты не был котом, я бы, может быть, даже подумал, как говорит мой шеф, что ты — идеологический диверсант, и кормишься на подачки ЦРУ. Но я точно знаю, что кормишься ты сам. Иногда я тебя угощаю.

— Слава Богу! У тебя не всё потеряно. Есть остатки здравого смысла. Поздравляю.

— Не делай мне комплиментов. — Заметил Филипп Аркадьевич, вешая плащ на вешалку. — Я что-то не расположен вести нынче с тобой диссидентские дискуссии. Хочешь мочёного яблочка?

— Издеваешься. Ты же знаешь, что коты яблок не едят. Тем более мочёных.

— Извини, Ферапонт. Я не хотел тебя обидеть. — Сказал Филипп Аркадьевич, откупоривая бутылку с Можайским. — Скажи, пожалуйста, а Мартовский Кот это реальность или выдумка мистера Кэррола?

— Конечно реальность. Я лично встречался с правнуком этого самого Мартовского Кота И не держись за голову. Ты совершенно здоров. Сколько тебя убеждать можно? Просто в связи с некоторыми изменениями в твоей нервной системе, на тебя обрушился поток новых ощущений и информации. Может быть ты сомневаешься, что обедал сегодня в одной харчевне с членами Политбюро? Я могу провести тебя в Кремлёвку и ты сам убедишься, что в апартаментах «К» уже пришел в себя от контузии, нанесенной крысой, Устинович. Уже и коменданта Кремля уволили в отставку. И трупик крысы в формалине фигурирует как вещдок в следствии. И меня ищут.

— Каком следствии, Ферапонт?

— Каком, каком. Что ты притворяешься? Естественно, в следствии по делу о покушении на жизнь Министра Обороны и Члена Политбюро… Должны же Органы работать! Вернее, отрабатывать свой хлеб. Их же плодили под «врагов», значит нужно их ловить и представлять. Так что, пойдём?

— Нет, нет, Ферапонт. Ты меня убедил. Ты — коварное существо. Сначала ты нанёс сокрушительный удар по моим представлениям о добре и зле, порядочности с помощью спецстоловой, а теперь хочешь меня добить с помощью Кремлёвки.

— Что поделаешь, момент истины не всегда приятен. Но ты выдержишь. Ты по своему складу психики не фанат.

— Ты хочешь сказать, что фанатизм это плохо?

— Чего тут хорошего? Если однажды усвоенная информация не подлежит коррекции, это ужасно! Фанат отбрасывает все аргументы, которые противоречат усвоенному стереотипу. Это всё равно, что машина не реагирующая на импульсы управления.

— Значит это патология?

— Конечно!

— Нет. Нет, Ферапонт, ты меня утомил. На сегодня хватит. Я, пожалуй, прилягу. А ты иди в кресло… Я его нагрел для тебя.

— Спасибо. Ты великодушен. Подремлем немного. У тебя были большие психические нагрузки. Отдохни.

Филипп Аркадьевич сбросил туфли и прилёг на тахту.