«Если», 2006 № 03

"НЕ СУЕТИТЕСЬ! Я ПРОСТО ОБЫЧНЫЙ ЙОГУРТ»

Зритель требует продолжения банкета. По интернет-форумам то и дело проносятся слухи, один правдоподобнее другого, что Мел Брукс приступил к изготовлению новой серии «Космических яиц». Впрочем, тотчас же появляются и опровержения, иногда в ядовито-ироническом, типично мел-бруксовском тоне: «Второй серии не будет, зато выйдет сразу третья – «Космические яйца-3»: в поисках «Космических яиц-2»!

Если же серьезно, то мы имеем дело с не столь редким в кинематографе случаем, когда от режиссера, сделавшего культовый фильм еще для поколения родителей, фильма-сиквела ждет уже поколение детей – причем с таким азартом и нетерпением, словно предыдущая картина только вчера ушла из горячей десятки голливудских хитов.

За свою довольно долгую режиссерскую карьеру Мел Брукс поставил восемь пародийных комедий, в списке которых «Космическим яйцам» отнюдь не гарантирована первая строка. Однако для большинства любителей культового кино, в том числе и для тех, кто смотрел все фильмы Брукса, его имя продолжает ассоциироваться с этим забавным двусмысленным названием.

В принципе, это понятно. В успехе пародийного «эпизода» саги о «Звездных войнах» очень много от успеха самих «Звездных войн». Прежде всего, обратим внимание на момент выхода фильма на экраны – 1987 год, Энциклопедист американской кинокритики Роджер Эберт считает это время «неподходящим» («такой фильм надо было бы снять на несколько лет раньше, когда наш аппетит на сатиру о «Звездных войнах» еще не истощился»), но в этом с ним решительно нельзя согласиться, Не знаю, как насчет аппетита на сатиру, но аппетит на новый сиквел «Звездных войн» к 1987 году американская публика определенно нагуляла. Вспомним, что три эпизода космической саги вышли с интервалом в три года (1977, 1980, 1983), очередного продолжения ждали в 1986-м – как выяснилось, напрасно. Зато годом спустя свой «эпизод» представил известный Америке и всему кинематографическому миру режиссер-пересмешник Мел Брукс.

Предвижу возражения: не стоит путать божий дар с яичницей, а космическую сагу с пародийным «космическим омлетом». Но в том-то и дело, что при всей своей шутовской природе фильм Брукса имел полное основание снискать успех как добротная и увлекательная кинофантастика. Сюжет с похищением атмосферы миролюбивой Друидии злонамеренными космобольцами не более глуп, чем сюжеты десятков других космических опер, а по своей внятности, динамике и обилию перипетий он даст фору многим знаменитым блокбастерам.

Еще важнее то, что написанный Бруксом сценарий* (кстати, лично прочитанный и одобренный самим Джорджем Лукасом) был реализован на солидной постановочной базе киностудии «Метро Голдуин Майер» командой крепких профессионалов. К примеру, художником по декорациям был Джон Франко-младший, до этого работавший на «Кинг Конге», а главным художником – Теренс Марш, вскоре после этого приглашенный на «Основной инстинкт». Изобразительная ткань картины настолько добротна, что из нее можно скроить не только буффонаду, но и настоящий космический боевик. В качестве примера вспомним хотя бы поединок на лазерных мечах между Лоун Старром и Темным Шлемом. Там есть много несерьезного – ну, хотя бы сами мечи, которые в кульминационный момент переплетаются, как лианы, они созданы в той самой лаборатории спецэффектов «Индастриэл Лайт энд Мэджик», которая «ковала» их и для «Звездных войн». То же самое можно сказать и о ракетопланах и космических крейсерах: они могут выглядеть как автобус с крыльями или трансформироваться в гигантскую горничную с пылесосом, но при этом сохраняют иллюзию объектов, летящих в космосе.

* Совместно с Т.Михэмом и Р.Грэмом. (Здесь и далее прим. авт.)

Львиная доля успеха, завоеванного героями «Космических яиц», кроется в их сравнении с культовыми персонажами «Звездных войн», как бы выглядывающими из-за плеча пародийных космобольцев и обитателей Друидии. Маленький и инфантильный очкарик Темный Шлем (Рик Моранис) не вызывал бы такого гомерического хохота без сопоставлений с мрачным гением зла Дартом Вейдером. Челобака (человек-собака) Барф – это комический двойник Чубакки, принцесса Веспа – шаржированная Лея Органа, а добродушно-хитроватый Йогурт, под латексной маской которого все же угадываются черты самого Мела Брукса, – остроумная карикатура на мудреца Йоду. Спародирован был не только внешний облик героев «Звездных войн», но и отдельные их реплики, самой цитируемой из которых стала «Да пребудет с тобой шварц!» (то бишь «сила»*), произнесенная все тем же Йогуртом.

* Произнесенное по-английски, слово «шварц» («шворс») созвучно со словом «форс» («сила») и при этом сохраняет свое комичное родство с фамилией Шварценеггер.

Безусловно, некоторые персонажи пародии стали самодостаточными и затмили своих двойников. Глядя на чудовищное существо-пиццу по имени Пицца Хатт, в итоге «съевшее себя до смерти», многие из нас едва ли вспомнят его героя-аналога – Джаббу. А у президента Скруба (в этой роли опять же Брукс, на что и указывает фамилия-анаграмма) – тупого, похотливого и самовлюбленного «первого лица» Космоболла – буквального аналога в первых трех фильмах «Звездных войн» вообще нет. Но так или иначе, узнаваемые комические «клоны» культовых героев – это главное, на что делал ставку Брукс.

Наконец, пародируя «Звездные войны», Брукс ухитрился скрестить детскую фэнтези с комедией для взрослых. При выходе на экран фильм получил индекс («детям в сопровождении родителей») из-за сексуальных тем и двусмысленностей в диалогах. И действительно, очень многие шутки в разговорах героев, как, собственно, и само название ленты, замешаны на традициях скабрезного юмора, но чтобы и посмеяться над этими шутками, и разглядеть секс на экране, надо прожить на этом свете, пожалуй, чуть дольше десяти лет. Малолетний зритель, возможно, и улыбнется, наблюдая за тем, как хвост Барфа виляет под юбкой официантки в космическом «фастфуде», но он точно не обратит внимания, что ручка пылесоса в отколовшейся руке горничной-трансформера подозрительно похожа на исполинский фаллос.

То, что пародия греется в лучах славы породившего ее фильма, становится для нее в равной степени благом и злом. Задолго до того, как пародировать сагу Лукаса-Киршнера-Маркуэнда, Брукс поставил своего «Молодого Франкенштейна» (1974) – фильм, в котором, как в кривом зеркале, отразились коллизии и герои сразу нескольких культовых лент 30-х годов. Сегодня этот фильм особенно ценим продвинутыми знатоками кино, смакующими ретроэффект его черно-белого изображения и отыскивающими многочисленные отсылки к другим фильмам с тем же заглавным героем. Если же вы не синефил, а просто любитель кинофантастики или чего-то в этом роде, то вы, в общем-то, тоже внакладе не останетесь, от души посмеявшись над тем, как чудаковатый длинноволосый «препод» из медицинского колледжа (актер Джин Уайлдер), потомок «того самого» Франкештейна, приезжает в Трансильванию и оживляет неуклюжего флегматичного гиганта, пересадив тому мозг с паранормальными способностями. В фильме много смешной несуразицы, черного юмора и эксцентричных эпизодов. Например, очень забавно, когда, вырвавшись на волю, существо забредает в хижину добряка-слепца, и тот, проявляя «слепую» заботу о ближнем, сначала ошпаривает бедного монстра супом, а потом прикуривает ему большой палец вместо сигары. Но будь вы тем же синефилом, этот эпизод доставил бы вам еще больше удовольствия, поскольку он пародирует похожую сцену из «Невесты Франкенштейна» 1935 года. Однорукий полицейский инспектор, который носит монокль на незрячем глазу – это смешно, но еще смешнее сравнить его с инспектором Крогом из «Сына Франкенштейна» (1939). К сожалению, среди наших зрителей такое доступно в лучшем случае одному из тысячи. Не будем, однако, забывать, что Брукс снимал свои пародии в Америке и для американцев – для тех, кому голливудские фильмы любой эпохи остаются родной и постоянно поминаемой в обиходе мифологией (тем же самым, чем для нас являются «Чапаев» или «Веселые ребята»).

Главным объектом бруксовских пародий был и остается сам кинематограф, его стили и жанры: отсюда и «Сверкающие седла» (1974), пародирующие вестерн, и «Немое кино» (1976), пародирующее, как нетрудно догадаться, немое кино, и «Страх высоты» (1977), стилизованный под Хичкока. Впрочем, пародируя кино, Брукс вольно или невольно начинает насмешничать над эпохой, бытом и нравами, для чего он и применяет свой излюбленный рецепт фантастического винегрета из эпох и цивилизаций.

Иногда возможность скрестить эпохи кажется для Брукса настолько заманчивой, что он забывает про тонкости кинематографической стилизации и действует в духе низкопробных варьете и юмористических телешоу. Самым неудачным образчиком такого фильма стала «Всемирная история, часть 1» (1981), состоящая из нескольких эпизодов-скетчей. Их действие происходит в каменном веке, ветхозаветные времена, эпоху Римской империи и годы Великой Французской революции. По воле Брукса в пещере неандертальцев устраивается подобие вернисажа, где критик наскальной живописи мочится на нарисованного на стене бизона; прохожий на улице Древнего Рима «балдеет» от транзистора; а сам режиссер в роли прислужника появляется на «тайной вечере» и ведет комичный диалог с Иисусом Христом (вскоре туда же приходит и Леонардо да Винчи, предлагающий свои услуги по созданию группового портрета). К тому же фильм оказался непомерно затянутым и выдохся уже на первой своей трети.

После «Истории мира» Брукс довольно долго ничего не ставил как режиссер, правда, как исполнительный продюсер участвовал в съемках кроненберговской «Мухи» (1986). Другая бесспорная удача Брукса-продюсера – «Человек-слон» Дэвида Линча (1980), в стилистике которого заметны явные признаки влияния все того же «Молодого Франкенштейна». Успех «Космических яиц», похоже, не прибавил 61-летнему режиссеру куража и желания усаживаться в режиссерское кресло. Он почивал на лаврах целых четыре года и лишь в 1991 году снял социальную комедию «Жизнь – дерьмо», которая ни к фантастике, ни к пародии отношения не имеет. Однако двумя годами позже на экраны вышел «Робин Гуд: мужчины в трико», где Брукс рискнул выступить во всех доступных ему кинематографических амплуа – сценариста, режиссера, продюсера, актера, автора музыки и текста песен. Об этом фильме стоит поговорить немного подробнее, ибо, на мой взгляд, здесь Брукс не только превзошел уровень своей весьма успешной «саги о космобольцах», но и посостязался со свежим голливудским хитом, ставшим предметом его новой пародии.

Баллада о Робин Гуде – один из бродячих сюжетов мирового кино. Благородный разбойник из Шервудского леса стал героем не менее двух десятков игровых и анимационных картин, почетное место среди которых занимают «Приключения Робин Гуда» (1938) с Эрролом Флинном в заглавной роли. Однако главным и непосредственным поводом для создания бруксовской пародии стал «Робин Гуд – принц воров» (1991), весьма успешный проект режиссера Кевина Рейнолдса и актера и продюсера Кевина Костнера.

Фильм Брукса надо признать большой удачей по двум причинам. Во-первых, он точно подметил американизированность костнеровской версии английской баллады и в своем фильме развил ее до фантастических пределов. Во-вторых, «Мужчин в трико» можно смотреть и не оглядываясь на «Принца воров», это яркая и самоценная комедия «смешения эпох и цивилизаций», стоящая в одном ряду с такими фильмами, как, например, «Монти Питон и Святой Грааль» («в «Мужчинах в трико» есть такие моменты, которыми британская комедийная труппа могла бы просто гордиться», – признавал известный американский критик Джеймс Бернарделли).

Обратив внимание, что в фильме Рейнолдса ближайшим сподвижником Робин Гуда становится чернокожий (мавр Азим в исполнении Моргана Фримэна), Брукс без труда довел эту идею до откровенного гротеска. Молодой «мавр» по имени Апчхи (Дейв Чэппел) имеет повадки типичного обитателя Гарлема или Бронкса, носит кроссовки и владеет приемами карате, а его шляпа йомена – не что иное, как стилизованная бейсболка. Вместе с другими чернокожими «йоменами» в темных очках он исполняет рэперские куплеты. Другой сподвижник Робина, Уилл Скарлетт (в фильме Рейнолдса его сыграл Кристиан Слейтер), удостаивается у Брукса имени всем известной героини из «Унесенных ветром» – Уилл Скарлетт О'Хара, а его виртуозное владение кинжалами очень смахивает на работу кухонного комбайна.

Но, пожалуй, самый забавный персонаж в «бригаде» Робин Гуда – это Слепой (Марк Блэнкфилд). Уже первое его появление на экране (в туалетной кабине, с рельефным номером «Плейбоя» на коленях) не может не вызвать улыбки. Замечательно хороши и персонажи из стана врагов. Шериф Ротингхэмский*, с цепью из американских шерифских звезд на шее, не в пример своему мрачному и жестокому прототипу из фильма Рейнолдса, силен и беспощаден только на первый взгляд: на самом же деле это чванливый позер и недотепа, в которого безнадежно влюблена престарелая кокетка ворожея Латрина («Сортирвония»).

* Ротингхем (rotting ham) – тухлая ветчина.

Что касается самого Робин Гуда (Кэрри Элвес), то он юн, романтичен и отважен, однако пародия не щадит и его. Так, любовная интрига с девицей Мэриан сводится к вопросу: найдет ли Робин ключ к стальному поясу невинности, в который облачена его возлюбленная? В свой лук, как в кольт, он заряжает целую обойму стрел, а его легендарный поединок с Маленьким Джоном, начатый на длинных палках, заканчивается на огрызках, длиной чуть более карандаша. И даже английский акцент Робина – это не столько дань исторической правде, сколько насмешка над Кевином Костнером, который так и не смог избавиться от своего американского прононса. «В отличие от некоторых других Робин Гудов, я могу говорить с английским акцентом», – с гордостью заявляет герой Кэрри Элвеса.

По части анахронизмов и культурно-исторического нонсенса «Мужчины в трико» превосходят и «Космические яйца», и «Всемирную историю». Все начинается с того, что в английскую деревню XII века, где пылают хижины йоменов, приезжает пожарная команда. Дальше – все в том же духе. На зеленых холмах старой доброй Англии, куда возвращается после крестового похода Робин, по примеру Голливуда красуется надпись «Англия», сделанная многометровыми буквами, однако не менее смешно выглядит неприметная неоновая надпись «выход», горящая над дверью зала в рыцарском замке. Ноги боевого скакуна стреноживаются противоугонным «хомутом» для автомобилей. Посланная Робином стрела, которая неминуемо должна пролететь мимо цели, резко меняет траекторию и, описывая причудливые зигзаги, вонзается прямо в «яблочко» – ибо, как поясняют нам создатели фильма, это стрела системы «Пэтриот» (чувствуется, что незадолго до этого они стали очевидцами операции «Буря в пустыне» и иракских ракетных залпов по Израилю). Когда Робин, решившись на объяснение в любви с Мэриан, отгораживается от сидящей на лужайке ватаги йоменов куском холста, интимная сцена воспроизводится на просвечивающем полотнище, как на экране в кинозале, и йомены, грызя кукурузные початки, смакуют ее реальные и несуществующие из-за игры теней подробности. «Поправь свои груди, а иначе ты похож на картину Пикассо», – говорит один из йоменов чернокожему Апчхи, когда они оба, переодетые в женские платья, пробираются к месту казни Робин Гуда…

Как можно понять из такого далеко не полного перечисления комических приемов и реплик, Брукс остается верен себе и вызывает зрительский смех весьма непритязательными и даже не раз бывшими в употреблении средствами. Однако, в отличие от «Всемирной истории», здесь режиссер почти всегда соблюдает должную меру такта, а приглашенные актеры своей эксцентричной, но тонкой игрой наводят на старый гэг блеск обаяния и жизнерадостности.

«Не суетитесь! Я просто обычный Йогурт», – увещевает загримированный под космического мудреца Мел Брукс, когда герои «Космических яиц» начинают воздавать хвалу «великому и могущественному хранителю «шварца». Знаменитый режиссер и актер, удачливый продюсер, авторитетный представитель голливудской элиты и на старости лет сохранил черты шустрого и бесшабашного еврейского комедианта – Мела Камински, выросшего в «чумазом» Бруклине в эпоху Великой депрессии, Не в пример Стивену Спилбергу или Вуди Аллену, Брукс мог с легкостью опуститься до второсортного, не адекватного его репутации проекта, после шумного успеха потерпеть фиаско и снова уйти в тень.

На сегодня его последней режиссерской работой и одновременно пародией на фантастический хоррор остается «Дракула, мертвый и довольный». Фильм с Лесли Нильсеном в заглавной роли вышел в 1995-м, через три года после «Дракулы Брэма Стокера» Копполы, и по идее должен был «прокатиться на хвосте» кассового успеха этого блокбастера «Коламбии Пикчерз». Однако ни все более популярный Лесли Нильсен, ни патентованные спецэффекты, позволяющие Дракуле превращаться в летучую мышь и парить в ночном небе, зрителя не соблазнили. Фильм не окупил затрат, едва собрав 10 миллионов долларов. Критики назвали нового «Дракулу» не «мертвым», а «мертворожденным».

В чем была причина неудачи? Прежде всего в поспешно выбранном объекте пародии и времени ее выхода. Буквально за два месяца до появления на экранах фильма Брукса в Америке начал прокатываться «Вампир из Бруклина» Уэса Крейвена с Эдди Мерфи в главной роли. И это тоже была пародийная комедия! Кроме того, не очень искрометный по комическим трюкам и ситуациям фильм Брукса проигрывал в комизме даже копполовскому «Дракуле», в стилистике которого был ощутимый привкус иронии и черного юмора. Так, едва ли не главная актерская удача в фильме Копполы – это пастор Ван Хелсинг в гротескном исполнении Энтони Хопкинса. В фильме Брукса этого рьяного борца с вампирами сыграл сам режиссер, но 69-летнему мастеру пародии попросту не хватило актерского темперамента, и в сравнении с Хопкинсом он выглядел довольно бледно.

С тех пор прошло больше десяти лет, но новых фильмов, поставленных Бруксом-режиссером, мы так и не увидели. Он продолжает работать в кино (в 2005 году его голосом говорил один из персонажей мультфильма «Роботы»), удостаивается почестей как корифей Голливуда и мировой комедии, однако это уже не прежний Брукс, излучавший энергию и оптимизм. В 2005-м ушла из жизни его жена, актриса Энн Бэнкрофт, знаменитая миссис Робинсон из «Выпускника» Майка Николса, культовой комедии 60-х. Режиссерская карьера не бесконечна, и, похоже, сам Брукс это понимает. Вместе с тем его талант пародиста и вклад в мировой кинематограф ни у кого не вызовут сомнения – ни сейчас, ни в отдаленном будущем. Заметим, что в Голливуде режиссеров-пересмешников ценят просто за то, что те поддерживают в зрителях интерес к фильмам и героям, которых высмеивают. К тому же пересмешники делают фантастический мир экрана еще более фантастичным – и одновременно приближают его к реалиям нашей суетной жизни.

Дмитрий КАРАВАЕВ