«Лимонка» в тюрьму

На украинской зоне

В июне 2000 года я нелегально выслал в редакцию газеты «Лимонка» мотивацию своего отказа от гражданства государства Украина. Анализ внутренней и внешней политики Украины самостийного периода имел ярко негативный характер. Последствия, о которых меня предупреждали мои сторонники на свободе и друзья на зоне, не заставили себя долго ждать.

«За цю статтю СБУ тобi сплете лаптi, ось побачишь – сплете» – эти слова сказал через два дня после получения в зоне газеты с этой самой статьёй подполковник Демьяненко П.В., заместитель начальника учреждения. Наказание – 10 суток штрафного изолятора (подвал, постоянный холод, отжимаешься и приседаешь все десять суток, даже ночью, так как не можешь уснуть от холода). Наказание дано за нелегальную отправку из лагеря письма. На мои слова о том, что цензура запрещена Конституцией Украины, реакции не последовало – поехал на подвал.

По истечении срока наказания поднялся на свой отряд. В течение недели был трудоустроен на работу по отсеиванию алюминия из массы других металлов. Специфическая профессия. Откуда привозят эти горы металла, никто не знает. Сотрудники администрации на месте именно этой работы не показываются. Во время дождя или незадолго после – работать запрещено. Однако зэков в это время на работу выводят. Симптомы – частые головные боли, слабость, вялость, иногда частичная потеря зрения. В течение нескольких суток после дождя от этих гор исходит очень сильный запах аммиака. Проходя рядом с ними, слышишь странное постукивание, потрескивание. Это при влажном состоянии идёт реакция. Единственно верный вывод – уровень радиации выше допустимой нормы.

Результатом моих изысканий был отказ от данной работы. В объяснительной мотивировал отказ условиями, губящими человеческое здоровье, а также отсутствием у меня иска. Ранее трудоустройство для меня мотивировали имеющимся у меня иском. После того как он был выплачен, меня трудоустроили те же люди без наличия иска. Конституция Украины, запрещающая любую форму принудительного труда, за исключением конкретно указанной судом, здесь снова была проигнорирована. Глядя на мои объяснительные, подполковник Руднев В.И. сказал: «Игорь, мы ведь тебя вывезем на психбольницу. Там тебя заколют так, что будешь языком спину доставать полгода».

Беседы такого плана со мной велись тогда каждый день.

Руднев: «Отсюда мы тебя вывезем на ТЗ (тюремное заключение, вменяется нарушителям на зоне – до трёх лет), а там всякое случается, перепутают камеру, закроют тебя не в ту. А до этого пидорам там дадут 300 грамм чая. Ты ведь после повесишься, правда, повесишься?» Я ответил: «На тюрьме со мной уже проводили эксперименты». Руднев: «Это ты, Игорь, ещё не видел настоящих экспериментов».

Подполковник проработал двадцать лет в системе. Я ему, конечно, поверил.

Руднев: «Был вот у нас такой, тоже боролся. Умер от туберкулёза».

Я: «Нестор Иванович Махно отсидел 10 лет и освободился без одного лёгкого, но здоровья у него вполне хватило на воплощение своей идеи».

Вот такие диалоги велись каждый день. Результат – 10 суток штрафного изолятора. Поднялся на отряд – был поставлен на работу по изготовлению колючей проволоки. Отказался. В объяснительных мотивировал: «Работа по изготовлению колючей проволоки является для меня актом предательства моих взглядов, так как Украина ныне – полицейское государство».

Тогда администрация начала готовить меня на ПКТ (помещение камерного типа – от 2 до 6 месяцев). Вовремя выгнанная нелегально жалоба Корпачевой Н.И., уполномоченной по правам человека, тогда решила дело. Прибывшие на зону начальники из Управления выслушали меня. Решить всё в мою пользу они, конечно, не могли. Такого не может быть, чтобы заключённый был прав, но меня просто потеряли. Потеряли на год. Весь год был под плотным колпаком. Национал-патриотическая пресса из России у меня отбиралась сразу после распечатывания заказных писем, которые приходили из Москвы, тогда как, опять же по Конституции, это запрещено. Получал я далеко не всё, что мне отправлялось. Так же мало удавалось и выслать отсюда.

Осенью 2001 года мне необходимо было выслать два политически важных письма-заявления:

1. В комиссию Президента Украины по вопросам гражданства.

2. В посольство Белоруссии.

Отправлял легально. Письма мне возвращались три раза. Исаев Н.В., начальник учреждения, говорил, что имеет законное право их не отправлять. Я ответил, что он таких прав не имеет. Только тогда, когда принёс их в четвёртый раз, они были отправлены.

За свою настойчивость я был наказан. Два месяца подвала. Причину знал я. Знали они. Это политическая активность после года тишины. Год не писал, всё было в порядке. Решил выслать – закрыли. Если ты засветился перед администрацией, нарушения у тебя находятся очень легко.

Теперь будет либо отправка на ТЗ года на два, либо добавка в сроке и перемена лагеря, режима с усиленного на строгий, с воспитательного на карательный.

Несмотря на постоянные обращения на санчасть с жалобами на сердечную боль и аритмию, меня отказываются госпитализировать. Ограничиваются таблетками.

В том случае, если я буду снова закрыт в подвал, всё может закончиться трагично.

О постоянных нарушениях в зоне:

1. Форма одежды не выдаётся, тогда как одежда, привезённая родными, нагло отбирается.

2. Питание не соответствует положенной норме – ни качественно, ни количественно.

3. Смехотворная плата за труд. Плата зачастую производится пропавшими продуктами питания, просроченными на два-три года.

4. На свидание ко мне никого не допускают, кроме старенькой бабушки и больной матери. Ездить часто они не в силах, и я против этого. Приезжать на зону я им запретил полтора года назад. Но всё равно едут. И ничего с ними не сделаешь. Друзьям же доступ ко мне закрыт. Свидания запрещают, передать что-либо также.

Законы Украины нарушаются снова.

Когда поднялся из подвала, подполковник Демьяненко А.В. спросил меня: «Ти Стус чи не Стус?» Я понял, что имеется в виду поэт, который умер в подвале в советской зоне. Он боролся за Незалежну Украiну.

Россия всё – остальное ничто!

Да, Смерть!

Колония под Полтавой

Днепропетровская и/к № 89

Это происходит сейчас, в Украине, начало XXI века. Демократия, либерализм, рыночная экономика, права человека. Мы претендуем на вступление в ЕС, СЕ, ВТО и т. д. Дружно отмечаем тринадцатилетие завершения эпохи так называемого тоталитаризма. Снимаем и смотрим красочные фильмы о Холокосте, продразвёрстке, рисовых плантациях Пол Пота и т. д. Часто можно услышать слова: мол, время сейчас уже не то, иное, да и люди другие. ЦАР Бокассы, Чили эпохи Августо, Куба Батисты. Нет, не теневую экономику, не финансовые операции, пирамиды, не разорение десятков миллионов на пропаганде чудес приватизации, а именно кровавый режим мы можем представить как частую крайность, непреходящую реальность Южного полушария. Не тешьте себя, это не так далеко, как вы думаете. Это может методично и хладнокровно повторяться по выверенному сценарию годами, совсем недалеко от вашего дома. Итак – ДИК № 89.

27.12.03, находясь на тюремном заключении в Замковой исправительной колонии № 58 города Изяслава, я совершенно неожиданно для себя был заказан со всеми вещами на этап за пределы области. Внешне признаков приближающегося переезда не было. Внезапность сопровождает слишком многие решения администрации. Только интуиция осталась мне верна. Последние месяца полтора у меня было предчувствие того, что приближается нечто. Причина, приведшая к этому, актуальна всегда – я политический заключённый. Постоянная связь между мной и представителями законодательной власти опасна любой администрации, более чем что-либо. Не сумев препятствовать выходу моих статей в оппозиционной прессе, меня вывезли в 2002 году с ПИК № 64. Не сумев этого добиться на ЗИК № 58, не нашли ничего иного, как прибегнуть к прежнему выходу.

Конечный пункт узнал в дороге. ДИК № 89, тюремное заключение (ТЗ). Из всей массы окружающих меня в пути осуждённых никто практически ничего не знал о данном учреждении. Было ясно, что появилось оно совсем недавно.

08.01.04, прибыл на СИЗО города Днепропетровска. Понимая, что данное СИЗО принадлежит управлению, в котором мне суждено пробыть год, я готовился к знакомству. Оно не заставило себя ждать долго. На спецчасть СИЗО мною, на законных основаниях, было передано заявление с просьбой отправить мое письмо депутату Лагоде С.В. Оно было проигнорировано. Спустя пару дней я повторил свой шаг. Однако он снова остался без внимания.

Зная, что никто не имеет права задерживать письмо, идущее представителю власти, в следующий раз передал вместе с заявлением и само письмо, потребовав его немедленной отправки. Реакция администрации СИЗО была достаточно быстрой.

23 января этого года якобы за плохо проведённую уборку я был помещён в карцер сроком на 8 суток. 23 января в 12.00 в коридоре раздались взрывы. Было приказано всем лечь на пол. Затем заключённых вывели из камер, поставили на растяжки. Всем стало ясно – в СИЗО введён ОМОН. Бойцы спецназа, обыскав камеры и заключённых, никого не трогали, прежде чем замначальника СИЗО Гаподченко не провёл со всеми предварительную беседу. Со мной разговаривал не он. На знакомство прибыл замначальника ТЗ ДИК № 89 Кокотеев А.А. Узнав мою статью, срок, время пребывания в ТЗ, приказал повернуться лицом к стене. Прошло минут 15. Последовал приказ зайти в камеру, стать лицом к окну.

Повернув голову, я боковым зрением увидел троих бойцов спецназа в масках. Меня одного избивали в камере, а не в коридоре. Удары наносились с целью причинить возможно больший ущерб и при этом не оставить явных следов. Били по почкам, печени, несмотря на предупреждение об аритмии, били целенаправленно под сердце. За спинами омоновцев стоял Кокотеев. Раскуривая сигарету, задавал мне вопросы. «Так ты, значит, терроризируешь администрацию СИЗО, пишешь своему депутату о каком-то холокосте на ЗВК № 58?», «Как мы с тобой будем сидеть этот год?», «Ты понял, куда ты попал, или нет?». Синхронно задаваемым вопросам наносили удары. Позже я узнал, что человек, идущий вместе со мной в одном направлении, в этот же день также был помещён в карцер и подвергся подобному знакомству.

Более двух недель мы ещё находились в СИЗО. Благодаря наличию компетентных людей появилась информация об условиях и характере конечного пункта моего этапа. «Достижения» данного учреждения позволили ему, единственному на Украине, претендовать на имя сурового и печально известного учреждения в СССР. Я имею в виду «Белый лебедь». Для того чтобы наиболее адекватно отразить всю реальность этого заведения, знающие люди безошибочно воскресили это имя советских времён.

4 февраля 2004 года я, после 38 дней этапа, имел честь лично ознакомиться со всеми гранями цивилизованного и ухоженного ада.

Перечислю всю массу того, что тотально противоречит всем нашим представлениям о правах человека.

Плюс-минус убывшие-прибывшие, на ТЗ постоянно присутствует около сорока человек. Вмешательство в личную жизнь осуждённых настолько интенсивно, что можно говорить о её (личной жизни) полном отсутствии. Скрытая видеосъёмка ведётся везде – в камере, в бане, в коридоре круглосуточно. Одежда гражданского образца, разрешённая законами последних лет, отбирается и ложится на склад. Та, которая выдаётся, оказывается часто непригодной для эксплуатации. Особенно зимняя. Тумбочки, необходимые в камерах для письменных принадлежностей, отсутствуют. Телевизоры запрещены. В таких случаях в других колониях и ТЗ проводится массовый вывод осуждённых на просмотр кинофильма раз в неделю. За год существования ТЗ на ДИК № 89 этого не было ни разу. Заказные письма вскрываются без присутствия осуждённых. В результате чего часто пропадают открытки, газеты и т. д. Положенная каждый день прогулка продолжительностью в один час, как правило, не производится вообще. С 1 января 2004 года заключённым ТЗ положено раз в три месяца длительное свидание сроком до трёх суток. Прошло 8 месяцев после вступления в силу данной нормы, однако длительных свиданий на ТЗ нет до сих пор.

3.03.04 на территорию ТЗ был введён ОМОН. Поочерёдно осуждённых заводили в прогулочные дворики и там избивали. Били достаточно жестоко. У многих сломаны рёбра. Как предполагается, причиной ввода спецназа были жалобы на нарушение прав человека, переданные в руки администрации. Жалобы были адресованы и в соответствующие инстанции, однако администрацией ТЗ они отправлены не были, и о дальнейшей их судьбе можно только догадываться. Четверо заключённых, писавших эти жалобы, были помещены в изолятор. При вводе ОМОНа их избивали с особой жестокостью.

Каждая вновь прибывшая партия заключённых на ТЗ подвергается так называемому «приёму». Специально для этого мероприятия вызываются бойцы спецназа. В избиениях принимают участие сотрудники оперчасти и лично замначальника ТЗ Кокотеев А.А. Бьют до такой степени, что люди не выдерживают и теряют сознание. Их приводят в себя, обливая холодной водой. Если не помогает, то применяют нашатырный спирт и снова продолжают избивать. Обессиливших, их окунают головой в парашу, тем самым уничтожая всякое человеческое достоинство. Точнее, стремясь его уничтожить, свести личность до уровня животного.

Самым трагичным побудительным фактором написания этой статьи явились две смерти. Две смерти на сорок человек, произошедшие в интервале немногим более месяца. Читадзе Заза умер во второй половине июня. Он был болен туберкулёзом. По мере ухудшения своего здоровья не переставал обращаться за помощью к сотрудникам медсанчасти. Их пассивное отношение, игнорирование всей серьезности состояния его здоровья завершилось его смертью. В ночь с 11 на 12 августа умер Карапетян А.Г. Есть одно сходство, оба – лица кавказской национальности. Человек, страдающий болезнями в области сердца и желудка, также часто обращался за помощью, и столь же равнодушное отношение санчасти привело к ещё одной смерти. Подобное игнорирование тяжёлого состояния человека я склонен расценивать как пассивное убийство. Последний вопрос: ТЗ на ДИК № 89 – что это, «Белый лебедь» или Бухенвальд?