«Оранжевая революция». Украинская версия

Владимир ФЕСЕНКО,

председатель правления Центра прикладных политических исследований «Пента»

События, названные «оранжевой революцией», и после своего завершения продолжают вызывать ожесточенные споры, продуцируя самые разные оценки по поводу их сути, причин и последствий.

Что это было: стихийные акции гражданского протеста, «праздник непослушания», «бархатная революция» или политтехнологическая операция, проведенная оппозицией? В декабре 2004 года тогда еще кандидат на пост президента Виктор Янукович свел эту дискуссию к жесткой дилемме – революция или политтехнология. Именно столкновение этих двух подходов – революционного и политтехнологического – доминирует в споре об оценке «оранжевой революции». Сам Янукович не сомневался, что столкнулся после второго тура выборов с хитроумной и коварной спецоперацией оппозиции.

Вопрос о том, можно ли считать революцией события, потрясшие Украину после второго тура президентских выборов, имеет не только методологическую подоплеку, но и аксиологический, а также и политический смысл.

Спор о правомерности обозначения этих событий как революции имеет преимущественно аксиологический (ценностный) смысл. В основе данной дискуссии – столкновение противоположных ценностных критериев. В этой связи уместно вспомнить публицистические и теоретические битвы вокруг оценки событий в Петрограде в октябре 1917 года: можно ли их считать революцией или это был мятеж, политический переворот и т. п. В данном случае как раз аксиологический критерий выходит на первый план. Если политическим событиям такого кардинального характера дается положительная социально-политическая оценка, то согласно традиции, которая установилась еще с конца KVIII века, их можно называть революцией. Если эти события оцениваются негативно – то это уже бунт, восстание, переворот, все что угодно, но только не революция. Поэтому для тех, кто связывает с событиями ноября—декабря 2004 года в Украине положительные ожидания, вкладывает в них позитивный смысл, – это конечно революция; для тех же, кто относится к ним негативно, эти события никогда не станут революцией.

Политическое значение этой дискуссии заключается в том, что сторонники революционного подхода стремятся даже на терминологическом уровне подвести жирную черту под «эпохой Кучмы», задать радикальный, максималистский посыл действиям новой власти. Революционный приход к власти должен обусловить и революционный характер действий нового политического режима. Отсюда и апелляция к Майдану (революционной массе), и призыв к тотальному обновлению органов власти.

С терминологической точки зрения эта дискуссия была обусловлена отсутствием универсальных теоретических подходов к определению самой сути понятия «революция», закономерностей и форм ее осуществления, причинно-следственных отношений, возникающих в связи с этим социальным феноменом.

Вот лишь несколько популярных формулировок термина «революция»:

1. Революция социальная – способ перехода от изжившей себя общественно-экономической формации к более прогрессивной, коренной качественный переворот во всей социально-экономической структуре общества...На ранних стадиях истории общества... революция происходила преимущественно стихийно и складывалась из совокупности спорадических, в большинстве случаев локальных массовых движений и восстаний. При переходе от феодализма к капитализму революция приобретает черты общенационального процесса, в котором все большую роль играет сознательная деятельность политических партий и организаций».[46]

2. Революция – «базисная трансформация политических, экономических и социальных принципов и институтов государства, ставшая результатом свержения существующего правительственного порядка» (J.C. Piano, R. Olton, 1969: 134).

3. Революция (политическая и социальная) – «насильственный захват государственной власти лидерами массового движения для последующего использования этой власти с целью крупных процессов социальной реформы» (Гидденс, 1989).[47]

При всем различии приведенных определений легко обнаружить, что события конца 2004 года в Украине соответствуют большинству признаков, присущих политическим революциям. Было и «массовое движение», и «сознательная деятельность партий и организаций», и «свержение существующего правительственного порядка», и «трансформацию политических, экономических и социальных принципов и институтов государства» мы сейчас наблюдаем в действиях новой власти.

Тот факт, что разрешение политического кризиса на финише президентской гонки произошло на основе решений Верховного суда и парламента и через процедуру выборов, не должен вводить в заблуждение. «Политико-правовые решения» принимались как ответ на вызовы Майдана, на акции гражданского протеста, в которых принимали участие сотни тысяч, а в целом по стране и миллионы людей. События в Украине в конце 2004 года – это выборы пополам с революцией.

Да, революционные события в Украине развивались не классически. Но ведь потому и не удается построить универсальной теории революции, что слишком уж отличаются друг от друга революции буржуазные и «социалистические», демократические и национально-освободительные, «бархатные» и «наждачные».

О возможности мирных революций писал еще классик революционной теории – Владимир Ленин. И если проводить исторические аналогии, то по форме и характеру «оранжевая революция» в Украине ближе всего к «бархатным революциям» в Центральной и Восточной Европе, состоявшимся в конце 1980-х годов, и к «революции роз» в Грузии.

Явные аналогии между революционными событиями в Киеве, Белграде и Тбилиси, между формами и направленностью действий радикальных молодежных организаций в Сербии («Отпор»), Грузии («Кмара») и Украине («Пора») служат «железным аргументом» для сторонников политтехнологического объяснения «оранжевой революции».

Конечно же, опыт сербской и грузинской революций тщательно изучался в Киеве, и не только оппозицией, но и ее противниками. Украинская оппозиция практически не сомневалась в том, что ей не отдадут власть просто так, на основании результатов избирательного процесса. Поэтому в ответ на возможную фальсификацию выборов оппозиционеры готовились к массовым акциям протеста. Но не будем забывать о том, что в Киеве и задолго до президентских выборов неоднократно проводились не только акции массового протеста, но и осуществлялись попытки свержения режима Кучмы на основе этих массовых акций. Кульминациями таких попыток были события во время кассетного скандала в конце 2000 – начале 2001 года и массовая акция протеста оппозиционных сил 16 сентября 2002 года. И в том и в другом случае речь шла о подготовленных акциях протеста, в которых оппозицией использовались современные политические технологии. Но результата эти акции не достигли, в том числе и потому, что они не получили широкой поддержки со стороны населения. Для победы оппозиции тогда не хватило главного революционного «ингредиента» – массового, широкомасштабного участия в акциях протеста граждан, не относящихся к активу политических партий. Революцию хотели совершить и тогда, но «пересiчний украiнець» не откликнулся на призывы оппозиции и остался в своей «хате с краю».

Впрочем, опровергать политтехнологическую версию «оранжевой революции», основанную на теории заговоров и конспирологическом подходе к анализу социальной действительности, бессмысленно и безнадежно. Это все равно, что убеждать религиозного фанатика в том, что бога нет, при помощи рациональных аргументов. Теории о всемогуществе политических технологий – это современная реинкарнация социального механицизма, согласно которому «бог» появляется из «машины», в новейшей версии – из телевизора, и при помощи жрецов-политтехнологов. Все остальное – от лукавого.

Революция – это акт политического чуда, которое вряд ли возможно втиснуть в прокрустово ложе классических теоретических построений. Имя чудотворца – народ, население, в кратчайший период времени превращающееся в сознательных и политически активных граждан. Что-то «щелкает» – и механизм функционирования общественного организма кардинально меняется, ход событий резко ускоряется, выходит из-под контроля государственных и политических институтов, напротив, задает им свою «революционную» логику.

Революции не возникают на пустом месте. Как отмечали еще классики марксистско-ленинской теории, у революций есть свои объективные предпосылки и свой субъективный фактор. Каковы же предпосылки и причины «оранжевой революции»? Почему в конце 2004 года оппозиции удалось то, на что она оказывалась неспособной раньше? Почему массы политически инертных до недавнего времени людей вышли на улицы в поддержку оппозиции?

1. Высокая цена президентских выборов 2004 года. Выборы сами по себе являются катализатором политической активности. В год выборов интерес к политике, к участникам борьбы за властные позиции начинает проявлять большинство граждан. В странах с президентской (президентско-парламентской) формой правления значимость президентских выборов на порядок выше, чем выборов парламентских. Ведь именно на этих выборах победитель получает контрольный пакет акций в «обществе с ограниченной ответственностью» под названием «государственная власть».

Для Украины выборы 2004 года имели еще большее значение. Президентские выборы должны были стать границей между заканчивавшейся «эпохой Кучмы» и новым периодом в политическом развитии страны. Решался вопрос не только о будущем главе государства, новом «хозяине» Украины, но и о характере политического режима, о путях дальнейшего развития страны.

Большая часть населения Украины считала необходимой кардинальную смену политического курса в результате президентских выборов. По данным всеукраинского социологического опроса, проведенного Центром Разумкова в ноябре 2003 года, такой точки зрения придерживался 71 % респондентов, тогда как за продолжение политики действующего президента выступало лишь 14,2 % опрошенных.[48] В то же время большинство опрошенных (59,7 %) не верило, что выборы президента Украины будут демократическими.[49] Эти опасения подтвердил конфликт вокруг выборов мэра небольшого закарпатского городка Мукачево. По мнению многих политиков и экспертов, выборы в Мукачево стали испытательным полигоном для технологии тотального административно-криминального вмешательства в ход и результаты избирательного процесса. Заговорили об опасности повторения «мукачевского сценария» на президентских выборах. И тем не менее все социологические опросы показывали высокий уровень готовности граждан принять участие в выборах.

Оппозиция готовилась и к «мукачевскому сценарию», и к возможности фальсификации выборов. Еще до начала избирательной кампании представители оппозиционных сил заявляли, что не признают сфальсифицированных результатов выборов и ответят на них массовыми акциями протеста.

К таким действиям оппозиции готовилась и власть. Задолго до президентских выборов политтехнологами и СМИ, работавшими на лагерь власти, стала раскручиваться тема «каштановой революции», в подготовке которой обвинялась оппозиция. «Каштановой революцией» пытались запугивать рядового украинского обывателя. Но кто его знает, может, тем самым украинских обывателей и подготовили психологически к неизбежности революционного исхода президентской гонки.

Как бы там ни было, политический конфликт на финише избирательной кампании фактически изначально программировался и властью, и оппозицией. Высокая цена выборов подталкивала и власть, и оппозицию к тому, чтобы бороться за победу, не обращая внимания на существующие правила игры.

2. После премьерства Виктора Ющенко и «кассетного скандала» произошло расслоение политической и бизнес-элиты. В Украине сформировалась достаточно сильная оппозиция, пользовавшаяся поддержкой широких слоев населения. Значительная часть украинского истеблишмента еще до парламентских выборов 2002 года сделала ставку на Виктора Ющенко, который с 2000 года оставался самым популярным политиком страны и вплоть до начала избирательной кампании 2004 года рассматривался в качестве главного фаворита президентской гонки. Высокие шансы на победу представителя оппозиции на президентских выборах также обусловили бескомпромиссный и жесткий характер избирательной кампании. Для многих представителей правящего политического лагеря главной задачей на президентских выборах стало не допустить победы Ющенко. Но и для оппозиционных сил, объединившихся в коалицию «Сила народа», президентские выборы превращались в битву на выживание.

3. Революционным событиям на финише президентской гонки способствовали особенности избирательной кампании.

Фирменным коньком кампании Ющенко были массовые акции, начиная от выдвижения «народного кандидата» многотысячной массой избирателей на Певческом поле в Киеве и заканчивая не прекращавшимся в течение нескольких недель марафоном Майдана после третьего тура выборов. Массовые акции сторонников Ющенко создавали эффект всенародной поддержки его кандидатуры.

Вторая существенная особенность избирательной кампании лидера коалиции «Сила народа» заключалась в ее сетевом и фактически децентрализованном характере. Конечно же, существовали и функционировали центральный и региональные штабы кампании Ющенко. Однако эффективность работы большей части этих структур оставляла желать лучшего. И то, что в сентябре—октябре 2004 года, по данным социологических опросов, Янукович практически догнал Ющенко по уровню президентского рейтинга, подтверждает этот тезис. В соревновании политтехнологий команда Януковича если не выиграла, то сыграла вничью со штабными структурами Ющенко. Однако помимо официальных штабных структур в избирательной кампании лидера коалиции «Сила народа» принимали прямое и косвенное участие сотни общественных организаций, неформальных объединений и групп граждан. Как правило, они не были связаны между собой, действовали в автономном режиме, зачастую решая сугубо локальные задачи. В единый поток они слились только после третьего тура, когда произошла концентрация энергии гражданского сопротивления на Майдане.

В свою очередь кампания Януковича базировалась на «трех китах»: административном ресурсе, масштабных социальных программах и эксплуатации «русского вопроса» (тема двойного гражданства, официального статуса русского языка и т. п.) и грязных политических технологиях, включая методы манипулирования общественным сознанием при помощи подконтрольных телевизионных каналов, информационную блокаду Ющенко, способы массовой манипуляции с открепительными талонами и, наконец, прямое искажение результатов голосования. В пользу Януковича эффективно сработали, пожалуй, только социальные программы, особенно – значительные доплаты к пенсиям и «русская тема». В результате преобладающая часть избирателей старших возрастных групп и жителей русскоязычных регионов проголосовала за Януковича.

А вот административный ресурс и грязные политические технологии сыграли с Януковичем злую шутку. Ставка на административный ресурс оказалась неэффективной. Сознательные или вынужденные действия местных начальников в пользу Януковича вызывали эффект «услужливого дурака», который от рвения «расшибал себе лоб» и вольно или невольно вызывал раздражение и неприятие у многих избирателей. А в Киеве, западных областях и зачастую в центральных регионах местная власть, особенно руководство органов местного самоуправления, фактически саботировала Януковича (при соблюдении внешней лояльности) и прямо или косвенно поддерживала Ющенко. В свою очередь масштабное использование грязных политтехнологий привело к возникновению у многих избирателей ощущения несправедливости победы Януковича во втором туре выборов.

Изначально на выбор значительной части избирателей влиял фактор двух судимостей Януковича. Многие из этих избирателей голосовали не столько за Ющенко, сколько против Януковича. Грязный характер избирательной кампании, превращение выборов в открытую политическую войну, свидетельством чего стала и история с отравлением Ющенко, усилили и закрепили криминальный образ Януковича в глазах тех избирателей, кто и до этого ему не доверял. Избирательная кампания для них стала схваткой между добром и злом, моментом экзистенциального выбора.

4. Возникновение политического кризиса после второго тура выборов. Как уже отмечалось выше, политический кризис на финише избирательной кампании программировался обеими сторонами – и властью (командой Януковича), и оппозицией (командой Ющенко). Наверняка в лагере власти надеялись на то, что этот кризис будет локальным и управляемым. Однако сложилось совсем иначе – объективно неизбежный в условиях такой грязной избирательной кампании политический кризис стремительно приобрел характер революционной ситуации: «верхи не могли, а низы не хотели жить по-старому». Акция гражданского неповиновения на Майдане стала легитимным ответом на грубое нарушение справедливости во время избирательного процесса.

5. Лавинообразное нарастание политической активности в Киеве на финише избирательной кампании. В данном случае мы видим полное соответствие концепту революционной ситуации Владимира Ленина: «Значительное повышение... активности масс...в бурные времена привлекаемых как всей обстановкой кризиса, так и самими „верхами“, к самостоятельному историческому выступлению».[50]

В начале избирательной кампании большая часть украинских граждан была убеждена, что на президентских выборах все равно победит кандидат от власти. Такой точки зрения придерживались даже некоторые сторонники Ющенко. Однако в ходе избирательной кампании началось постепенное раскрепощение избирателей, их стихийное «раскодирование» от страха и пассивного, безучастного наблюдения за происходящим. По мнению многих экспертов, первым качественным рубежом в этом процессе стала массовая акция 23 октября, когда около 100 тысяч сторонников Ющенко заполонили центр города, прошли мимо Центризбиркома, а Киев впервые стал «оранжевым». Примерно тогда же в массовых масштабах стали появляться оранжевые ленты на автомобилях, началась символическая манифестация киевлян – представителей нового среднего класса, малого и среднего бизнеса – в поддержку Виктора Ющенко. Второй качественный рубеж – объявление Ющенко победителем первого тура выборов. Те, кто раньше сомневался в его победе, поверили в ее возможность. Стал действовать эффект заражения. Столица начала переходить под неформальный контроль «оранжевых». А эксперты заговорили о спонтанном рождении в Украине гражданского общества. После второго тура количество окончательно перешло в качество – возник феномен Майдана и «оранжевой революции».

Майдан не появился спонтанно, как чертик из табакерки. Украина шла к «оранжевой революции» долго и мучительно, через голодовку студентов 1990-х годов и палаточный городок периода кассетного скандала, через поражения и отступления оппозиции. Подспудно формировалось и гражданское общество, в том числе и за счет грантовой подпитки из-за рубежа. Но никакие гранты не выведут сотни тысяч людей на улицы. Предпосылки «оранжевой революции» накапливались годами. Драматичная избирательная кампания 2004 года резко ускорила процесс созревания революционной ситуации. «Политический нарыв» прорвался после второго тура.

Эпицентром революции стал Киев. И в этом проявилась еще одна из закономерностей, присущих революционным событиям. Революции происходят или начинаются, как правило, в столицах. Но была и еще одна причина. Главными движущими силами «оранжевой революции» стали новый средний класс и студенческая молодежь – будущий средний класс. Как представительная социальная группа средний класс сформировался пока что только в Киеве. Украинский средний класс обращен в будущее и отчасти сознательно, отчасти интуитивно ориентирован на демократические ценности и европейский цивилизационный выбор. И для представителей нового среднего класса Янукович с его управляемой, «директорской» демократией, администрированной и полукриминальной рыночной экономикой был неприемлем.

Во многих отношениях это была странная революция. Логика политического противостояния смешалась с «оранжевым» карнавалом. Для анализа этих событий впору обращаться не только к Владимиру Ленину, но и к Бахтину. И толпы шахтеров, свезенных в Киев, не знали, что им делать в этой атмосфере революционного праздника и карнавальной круговерти. Их привезли драться с «оранжевыми», а те вместо драки предлагали братание и совместную трапезу.

Едва ли не впервые и, возможно, в последний раз обладатели «мерседесов» оказались в одних рядах с теми, кто едва сводит концы с концами. Политическое братство младоолигархов и полунищих провинциалов – один из оксюморонов и парадоксов Майдана.

Тем не менее эклектика революционного постмодерна победила железную логику политтехнологического модерна. Выборы перешли в революцию, революция смешалась с выборами и политической реформой.

«Оранжевая революция» способствовала смене власти в стране, формированию нового политического режима. Каким он будет? Сможет ли соответствовать высоким ожиданиям Майдана? Удастся ли новой власти стать своей для тех избирателей, кто не поддержал «оранжевую команду» на президентских выборах? Будет ли совместима логика революционного обновления, заявленная новой властью, с логикой политической реформы? Революция закончилась или революция продолжается? Вопросов пока больше, чем ответов на них. Точку в анализе «оранжевой революции» ставить рано. Скорее можно поставить многоточие и большой знак вопроса.