«Планы сражающихся царств» (исследование и переводы)

Цз. 2, стр. 1-б-3-а (I, 1)[540]

[Царство] Цинь двинуло армию на владение [Восточное] Чжоу[541], чтобы потребовать у него девять священных треножников[542]. Чжоуский правитель был этим обеспокоен. Он поведал [о своих заботах] Янь Люю. Янь Люй сказал ему: «Оставь печаль, великий ван. Дозволь мне отправиться на восток, чтобы получить помощь от [царства] Ци». Когда Янь Люй прибыл в Ци, он сказал цискому вану: «Цинь поступает неправедно, посылая войска в Чжоу, требуя девять священных треножников. Чжоуский правитель и его сановники решили, что лучше отдать их твоему царству, чем Цинь. Ведь вызволить из опасного положения [наше] государство — значит заслужить себе хорошую славу, а приобрести девять священных треножников — значит стать обладателем большой драгоценности. Прошу тебя, великий ван, тщательно это обдумать».

Циский ван очень обрадовался и послал армию в пятьдесят тысяч воинов. Полководцем назначил Чэнь Чэнь-сы, чтобы тот оказал помощь Чжоу. Тогда циньская армия прекратила [военные действия].

Когда Ци собралось потребовать девять священных треножников, чжоуский правитель снова опечалился. Янь Люй сказал: «Оставь печаль, великий ван. Дозволь отправиться на восток, чтобы рассеять [затруднения]». Когда Янь Люй прибыл в Ци, он сказал цискому вану: «Только благодаря справедливым действиям твоего царства наш правитель, его сановники и родственники получили защиту [от посягательств Цинь]. Теперь мы от всей души желаем преподнести тебе девять священных треножников, но не знаем только, по какой дороге намерен ты перевезти их в Ци?». Циский ван сказал: «Я намерен просить Лян о провозе [сосудов] через его территорию». Янь Люй сказал: «Это невозможно. Ведь лянский правитель и его сановники, желая завладеть девятью священными треножниками, давно уже строят планы [на совещаниях] под башней Хуйтай и на озере Шаохай. Если священные треножники попадут в пределы Лян, то оттуда уже не выйдут».

Циский ван сказал: «Я намерен просить Чу о провозе [сосудов] через его территорию». [Янь Люй] ответил: «Это невозможно. Чуский ван и его сановники, желая овладеть девятью священными треножниками, давно уже строят планы во дворце Етин. Если треножники попадут в пределы Чу, то оттуда уже не выйдут». [Циский] ван сказал: «По какой же дороге в конце концов я доставлю [сосуды] в Ци?». Янь Люй сказал: «Мы ведь сами обеспокоены этим вместе с тобой, великий ван. Ведь священные треножники нельзя, как бутыль с уксусом, как сосуд с соей, положить за пазуху или нести в руках, чтобы доставить в Ци. Они не могут, как стая ворон, как птица с ее стремительным полетом, как заяц с его подвижностью, как лошадь с ее быстротой, незаметно очутиться в Ци. Некогда Чжоу в ходе усмирения Инь захватило девять священных треножников. Тогда каждый треножник тащило девять тысяч человек, а девятью девять — это восемьдесят одна тысяча человек, кроме того, потребовались еще солдаты и офицеры, воинская прислуга, снаряжение и обмундирование в соответствующем количестве. Пусть у тебя, великий ван, и найдется столько людей, но по какой дороге ты их проведешь? Я сам озабочен твоими затруднениями, великий ван».

Циский ван сказал: «Приезжал ты несколько раз, а похоже, что отдать [сосуды] отказываешься». Янь Люй сказал: «Мы не смеем обманывать твою страну. Надо только поскорее решить, по какому пути их вывезти. Тогда мы отправим священные треножники согласно твоему указанию».

Тогда циский ван прекратил [свои домогательства].

Цз. 3, стр. 33-б-35-6 (II, 15)

События в Синшане. Чжао в союзе с Цинь собралось идти походом на Ци. Ци испугалось. Тянь Чжану было приказано, чтобы, используя [земли] Янъу, он заключил мир с Чжао, а Шунь-цзы сделал заложником. Чжаоский ван обрадовался. Тогда [Чжао] остановило войска и объявило Цинь: «Ци подарило нам Янъу и выдало Шунь-цзы, стремясь убедить нас отказаться от нападения. Берем на себя смелость объявить об этом через гонца». Циньский ван (Чжао-ван) послал в Чжао царского сына То. Он сказал чжаоскому вану: «Ци в союзе с твоим царством поддерживало Вэй, но [твое царство] нарушило договор. [Тебе] нельзя доверять. Твое царство бесчестно объявило, что дарит земли двух алтарей духа земли[543] на поддержание жертвоприношений нашим предкам, а теперь оно остановило войска, да еще хочет помириться с Ци и принять у него земли. Мне об этом и неведомо. Прошу, чтобы твое царство распорядилось предоставить нам сорок тысяч латников».

Су Дай в интересах [царства] Ци направил Жан-хоу следующее послание: «Я слыхал, как люди проезжие говорили, что Цинь воспользуется сорока тысячами чжаоских латников для нападения на Ци. Я считаю, что наш ван непременно скажет: "Циньский ван проницателен и искусен в составлении планов, Жан-хоу умен и опытен в делах. Они никогда не воспользуются сорока тысячами чжаоских латников для нападения на Ци. Почему? Ведь три Цзинь, связанные взаимным соглашением, давние враги Цинь. Три Цзинь сто раз предавали Цинь, сто раз обманывали его. [Циньский ван] не должен с недоверием относиться к этому, не должен бездействовать. Ведь усиление Чжао за счет ослабления Ци, когда Чжао является давним врагом Цинь, уже невыгодно последнему. Циньские стратеги непременно скажут: "Разбить Ци, истощить Цзинь, а затем окончательно подчинить Цзинь и Чу". Но ведь Ци истощено [войнами]. Нападать на него со всей Поднебесной — все равно что вскрывать нарыв с помощью арбалета, сила которого равна тысяче цзюней[544], как может циньский ван подчинить Цзинь и Чу? Это — второе.

Если Цинь пошлет войска в малом числе, то Цзинь и Чу ему не поверят. Если пошлет войска в большом числе, то Цзинь и Чу покорятся Цинь. Ци испугается и тогда непременно уж пойдет не за Цинь, а за Цзинь и Чу. В этом — третье. Ци уступит земли, чтобы удовлетворить Цзинь и Чу, и тогда Цзинь и Чу успокоятся. Ци двинет войска и приготовит мечи, тогда Цинь вновь подвергнется военной [опасности]. В этом — четвертое. Так Цзинь и Чу с помощью Цинь разобьют Ци, а с помощью Ци разобьют Цинь. Почему же Цзинь и Чу будут умниками, а Ци и Цинь останутся в дураках? Это — пятое. Цинь получило Аньи. Пусть оно окажет покровительство Ци, чтобы умиротворить его, тогда не будет у него хлопот. Если Цинь будет хозяином Аньи, то Хань и Вэй лишатся Шандана. Ведь когда заберешь внутренние земли трех Цзинь и пошлешь против них войска, то они будут так напуганы, что не посмеют противодействовать. Разве это не выгодно? Поэтому я и считаю, что наш ван непременно скажет: "Циньский ван проницателен и искусен в составлении планов, Жан-хоу умен и искушен в делах, они никогда не используют сорок тысяч чжаоских латников для похода против Ци"».

Цз. 3, стр. 53-б-54-а (III,15)

Ученые (ши) Поднебесной объединили [царства] по вертикали, собрались вместе в [царстве] Чжао и решили напасть на Цинь. Циньский сян Ин-хоу сказал [циньскому вану]: «Оставь печаль, о ван. Позволь мне обезвредить их. Цинь нет нужды ненавидеть ученых Поднебесной. А вместе они собрались и выступают против Цинь только из-за своего стремления к богатству и знатности. Ты, ван, посмотри на своих собак. Те из них, которые лежат, так они и лежат, которые вскочили, также остаются в том же положении, бегающие — бегают, а остановившиеся — стоят. Ни одна из них не набрасывается на другую. А дай-ка им кость, тотчас же вскочат и начнут грызню. Почему? Появился повод для драки». Тогда [Ин-хоу велел] Тан Сую собрать музыкантш и певиц, [велел] подарить ему пятьсот золотых и поселить в Уане[545], чтобы устраивать там многолюдные сборища с возлияниями.

[Еще] сказал он [Тан Сую], что те из людей Ханьданя[546], которые станут приходить [на эти сборища], пусть получают [золото]. [К тому добавил], что в этом случае не все строящие козни [против Цинь] смогут получить подарки; те же, кто сможет их получить, станет близок [к Цинь] как брат. [Еще сказал он Тан Сую]: «Если ты, господин, намерен добиться успеха для Цинь, то не спрашивай, кому идет золото. Истратишь все золото — большего добьешься. Сейчас отдали распоряжение нагрузить еще пять тысяч золотых для тебя». Когда Тан Суй прибыл в Уань, то не смог израсходовать и трех тысяч золотых, а ученые Поднебесной перессорились между собой.

Цз. 3, стр. 56-а-59-б

Когда Чжао-ван умиротворил свой народ и привел в порядок свое войско, он вновь захотел идти войной на Чжао. Уань-цзюнь[547] сказал: «Не следует делать этого». Ван сказал: «В прошлые годы, когда страна наша была опустошена, а народ голодал, ты, господин, не мерил сил народа, а добивался увеличения армии и запасов провианта, чтобы уничтожить Чжао. Ныне я умиротворил народ, чтобы обеспечить довольствием воинов. Собрал запасы зерна. Обеспечение, предназначенное для трех армий, вдвое превосходит прежние [нормы], а ты говоришь, что не следует [нападать на Чжао]. Что это значит?». Уань-цзюнь сказал: «В сражении под Чанпином циньская армия одержала большую победу, а чжаоская армия потерпела большое поражение. Циньцы веселились и праздновали [победу], а чжаосцы пребывали в страхе. Циньцы, убитые [в сражении], были погребены с почестями, раненые получили обильное обеспечение, уставшие [от ратных дел] занялись взаимными угощениями; еда и питье были раздарены, так что богатство нашей [страны] стало клониться к упадку. Чжаосцы, убитые [в сражении], не были подобраны, раненые не были излечены, плачущие делились друг с другом своею печалью, объединяли силы во взаимном горе; обрабатывая поля, спешили закончить свое дело, чтобы возродить богатство своей [страны]. Если снаряженное тобой, ван, войско и будет вдвое [сильнее], чем раньше, то, по моим расчетам, сила сопротивления царства Чжао выросла в десять крат. Со времени чанпинской битвы правитель Чжао и его сановники пребывали в печали и страхе, утром собирались во дворце, а расходились лишь вечером, [обращались к соседям] с униженными речами и богатыми подношениями, во всех четырех направлениях выдавали замуж [дочерей вана], чтобы породниться [с царствами] Янь и Вэй, улучшить отношения с [царствами] Ци и Чу; сосредоточили все помыслы, объединили все стремления на обороне против Цинь. Внутри этого царства царит изобилие, а его внешние связи упрочены. В настоящее время нельзя идти войной на Чжао». Ван сказал: «Я уже поднял войска и послал пятого сановника Ван Лина[548] возглавить поход на Чжао».

В сражении Лин потерпел неудачу, потерял пять офицеров. Ван захотел послать туда Уань-цзюня. Тот сказался больным и не поехал. Тогда ван послал Ин-хоу, чтобы навестил его и упрекнул: «Чуские земли раскинулись на пять тысяч ли, [они выставляли] миллион воинов с секирами, но некогда ты, господин, во главе своей армии в несколько десятков тысяч человек вторгся в Чу, захватил Янь и Ин, предал огню их храмы; на востоке дошел до Цзиньлина. Жители Чу трепетали от страха. Они бежали на восток, не осмеливаясь оглянуться на запад. Хань и Вэй выставили совместно весьма многочисленное войско. То же войско, которым командовал ты, не достигало и половины [вражеского], но ты дрался с ними под Ицюе и нанес большое поражение армиям двух царств. Щиты[549] плавали в потоках крови, было отрублено двести сорок тысяч голов. Поэтому и доселе Хань и Вэй называют себя восточными вассалами. Все это твои заслуги, господин. Вся Поднебесная знает об этом. Ныне из каждых десяти чжаоских солдат семеро или восьмеро погибли под Чанпином, это царство опустошено и ослаблено. Поэтому я выставил большую армию, численность которой во много раз превышает численность чжаоского войска. Я намерен поручить тебе командовать ею, хочу, чтобы [Чжао] было уничтожено. Некогда ты с малыми силами нападал на многочисленное войско и одерживал победы, как будто был наделен сверхъестественным даром. Разве не легче этого достигнуть, когда сильный атакует слабого, когда многочисленное войско нападает на малочисленное?».

Уань-цзюнь сказал: «В то время чуский ван полагался на обширность своего царства и не печалился о делах правления, а его сановники спорили друг с другом из-за заслуг, с помощью лести пробирались к власти; добрые подданные были удалены, а сердца людей пребывали в отчуждении; стены и рвы не исправлялись, а раз уж не было добрых подданных, то не было и приготовлений к обороне. Поэтому войскам, которые я вел, удалось глубоко проникнуть в [чуские земли] и оставить за спиной много городов и селений. Я разрушил мосты, сжег суда, чтобы сосредоточить [помыслы] людей [на победе]; я ограбил предместья и поля, чтобы снабдить армию провиантом. В то время циньские заслуженные воины и простые солдаты считали армию своей семьей, а полководца почитали за отца и мать, были близки [друг к другу] без соглашений, были верны без совещаний, объединили сердца, сплотили усилия, ведь мертвым не вернуться обратно. А жители Чу сражались на своей собственной земле, все они заботились о своих семьях, каждый был растерян и не хотел сражаться, поэтому нам и удалось достигнуть успеха. В битве под Ицюе [царство] Хань оказалось в одиночестве, его одолевало беспокойство, что Вэй не желает первым пускать в дело свою армию, а Вэй понадеялось на ханьские отборные войска, которые оно хотело поставить в авангарде. Обе армии спорили из-за удобной позиции и не объединили своих усилий. Поэтому я смог с помощью мнимых войск удерживать ханьскую [армию] на ее позициях и, собрав все войска, объединив отборные отряды, неожиданно ударить по вэйцам. Когда вэйская армия была разбита, ханьская армия распалась сама собой. Воспользовавшись победой, я стал преследовать бегущих. Вот почему я смог достигнуть успеха. Есть ли сверхъестественное в том, что я рассчитывал и извлекал выгоду из обстановки, а также из природных закономерностей?

Ведь Цинь, разбив чжаоскую армию под Чанпином, не воспользовалось моментом, чтобы уничтожить чжаосцев, пока они пребывали в страхе, чтобы рассеять их, пока они были испуганы. [Напротив], [Цинь] дало им возможность обрабатывать землю и сеять хлеб, что увеличило их запасы провианта; дало им возможность воспитать сирот и вырастить малолетних, что увеличило их войско; дало им возможность привести в порядок оружие и воинское снаряжение, что увеличило их силу, дало им возможность надстроить стены и углубить рвы, что увеличило их обороноспособность. [В Чжао] государь прилагает все усилия, чтобы сравняться со своими подданными, подданные его не щадят живота своего, чтобы сравняться с бесстрашными воинами. Дошло до того, что в семействе Пинъюань-цзюня всем женам и наложницам приказано чинить одежды солдат. Подданные едины в своих устремлениях, верхи и низы трудятся сообща, подобно тому как это было в те времена, когда Гоу Цзянь бедствовал в Хуйцзи[550]. Если сейчас идти войной, то Чжао будет крепким в обороне; если вызывать их армию на битву, то она не согласится выйти [на поле боя]; если осадить их столицу, то ее не удастся захватить; если напасть на их города, то ими невозможно будет овладеть; если ограбить их предместья и поля, то ничего не удастся забрать. Если поход будет безуспешным, то у правителей появится желание [вмешаться] и [Чжао] непременно будет оказана поддержка извне. Я замечаю лишь пагубность [этого похода] и не могу разглядеть в нем никакой выгоды. К тому же из-за болезни я не могу двигаться».

Пристыженный Ин-хоу возвратился, чтобы рассказать обо всем вану. Ван сказал: «Разве без Бо Ци я не смогу уничтожить Чжао?!». Вновь увеличил посланную [против Чжао] армию, велел Ван Чи сменить Ван Лина и возглавить поход на Чжао. Восемь или девять месяцев длилась осада Ханьданя, много [воинов] было убито и ранено, но [столица Чжао] не сдалась. Чжаоский ван вывел легкие отборные войска, чтобы напасть [на циньские земли]. В дальнейшем Цинь не раз [штурмовало Ханьдань], но безуспешно. Уань-цзюнь сказал: «Не послушали моих расчетов, и вот каков результат». Услыхав об этом, ван рассердился. Поэтому, встретившись с Уань-цзюнем, силой поднял его и сказал: «Хоть ты, господин, и болен, но я заставлю тебя с ложа командовать армией. Если ты успешно исполнишь мои желания, то я стану еще более [милостив] по отношению к тебе, а если ты не сделаешь этого, то я разгневаюсь на тебя». Низко кланяясь вану, Уань-цзюнь сказал: «Я понял, что если я сделаю по-твоему, то даже в случае неудачи, смогу снять с себя вину, а если не сделаю, то даже будучи безвинным, не избегну наказания. Однако я желаю лишь того, чтобы ты, великий ван, ознакомился с моими расчетами. Оставь в покое Чжао и пестуй [свой] народ, чтобы следить за переменами [в политике] правителей. Ободряй тех из них, кто испуган; наказывай тех, кто строптив и надменен, казни тех, кто сошел с [истинного] пути. Ведь подчинив себе правителей, сможешь утвердить [свою власть] над Поднебесной. Зачем непременно начинать с Чжао? [Мои предложения —] это то, о чем говорят: подчиниться одному подданному и победить всю Поднебесную. Если ты, великий ван, не разобрался в моих расчетах и непременно желаешь тешить свое сердце [войной] с Чжао, а вину возвести на меня, то [ты попадешь в положение], о котором говорят: победить одного подданного и подчиниться Поднебесной.

Разве можно сравнить влияние победы над одним подданным с величием авторитета, внушаемого победой над Поднебесной? Я слыхал, что просвещенный государь любит свою страну, а верный подданный дорожит своим именем; что потерпевшее поражение государство невозможно возродить в целости, убитого солдата невозможно оживить.

Я предпочитаю пасть ничком и, претерпев жестокую казнь, умереть, но не снесу назначения военачальником опозоренной армии. Я хочу, чтобы ты, великий ван, понял это».

Ван ничего не ответил и удалился.

Цз. 3, стр. 25-а-27-а (V, 1)

Некто обратился к циньскому вану: «Я смущен тем, что ты, ван, с пренебрежением относишься к Ци, презираешь Чу, непочтителен к Хань. Я слыхал, что [некогда] ваны не становились высокомерными, когда войска их побеждали, не становились гневливыми, когда оказывались во главе союза [государей]. Поэтому-то им удалось покорить мир и привлечь на свою сторону соседей. Ныне, ван, ты осыпаешь милостями Вэй и Чжао и оставляешь без внимания Ци — это высокомерие. Ты одержал верх в битве под Ияном[551], не поддержал Чу, не установил с ним союзных отношений — это гневливость[552]. Высокомерие и гневливость мешают достижению главенства среди государей. Я обеспокоен твоими делами и не могу принять [твоего отношения к Поднебесной].

В Одах сказано:

Поэтому прежние ваны считали важным не только начало [дела], но и его конец. Откуда мне стало известно, что это действительно так? Вот некогда Чжи Бо-яо истребил [кланы] Фань и Чжунсин, осадил Цзинъян, но в конце концов был осмеян тремя семействами[554]. Ван из [царства] У по имени Фу-ча разбил свой лагерь в [царстве] Юэ близ [горы] Хуйцзи, затем нанес поражение Ци под Айлином, устроил встречу [правителей] в Хуанчи, был непочтителен к [царству] Сун. Впоследствии он был схвачен Гоу-цзянем и погиб[555]. Лянский правитель пошел походом на Чу, победил Ци, подчинил себе армии Хань и Чжао, заставил двенадцать правителей поехать на прием к Сыну неба в Мэнцзинь. Потом случилось так, что сын его погиб, а сам он стал носить шапку из холста, попал в зависимость от Цинь. Все трое добивались успеха. Они, однако, смогли начать [свое дело], но не смогли закончить. Ныне ты, ван, разрушил Иян, поверг во прах [область] Саньчуань[556], ты добился, чтобы ученые Поднебесной не смели говорить. Ты стеснил царства Поднебесной и передвинул границы обоих Чжоу, а нынешние государи не смеют глянуть за заставу Янхоу. Ты захватил Хуанцзи, а войска Хань и Вэй не смеют выступить. Если ты сможешь довести это до конца, то трем ванам [древности] будет недоставать четвертого, а пяти гегемонам будет недоставать шестого. Если ты не сможешь довести это до конца и в дальнейшем столкнешься с трудностями, то я боюсь, как бы государи и ученые, живущие между [Хуан]хэ и [рекой] Цзи, не приравняли тебя к [Фу-ча] из У или к Чжи [Во]. В Одах сказано.

Так говорится о трудностях конца пути.

Ныне и у тебя, великий ван, [и у чуского вана][558] надменный вид. Как я полагаю, если судить о делах Поднебесной с точки зрения современных правителей, то или Чу, или Цинь непременно должны подвергнуться нашествию [неприятельских] войск. Откуда известно, что это действительно так? Циньцы поддержали Вэй в его оборонительных мерах против Чу. Чусцы поддержали Хань в его оборонительных мерах против Цинь. Войска четырех царств равны по силе, и они не могут восстановить прежнее положение с помощью войны. Ци и Сун находятся за линией [конфликта двух группировок], обладают влиянием. Поэтому говорят, что тот, кто первым заполучит Ци и Сун, пойдет войной на Цинь. Если Цинь первым заполучит Ци и Сун, то дом Хань исчезнет. Если это произойдет, то Чу окажется в одиночестве и подвергнется нашествию [вражеских] войск. Если Чу первым заполучит их, то исчезнет дом Вэй. В этом случае Цинь окажется в одиночестве и подвергнется нашествию [вражеских] войск. Если [события] будут происходить в соответствии с этими расчетами, то оба царства будут осмеяны Поднебесной».

Цз. 4, стр. 3-б-4-б (I, 8)

Чэнский хоу Цзоу Цзи был циским сяном, а Тянь Цзи — полководцем. Они недолюбливали друг друга. Гунсунь Хань сказал Цзоу Цзи: «Отчего бы тебе, господин, не предложить вану план похода против [царства] Вэй. В случае победы ты, будучи [автором] замысла [этого похода], сможешь добиться славы. Если война будет проиграна, то Тянь Цзи можно будет обвинить в том, что он не пожертвовал жизнью в бою, а затем казнить». Цзоу Цзи согласился с этим. Тогда он изложил [замысел похода] вану, а тот послал Тянь Цзи против Вэй. Тянь Цзи одержал три победы в трех сражениях. Цзоу Цзи обратился к Гунсунь Ханю. Тогда Гунсунь Хань послал своего человека с десятью золотыми к гадателю на рынок. [Посланный] сказал: «Я — человек Тянь Цзи. Мой [хозяин] одержал три победы в трех сражениях. Его влияние внушает трепет Поднебесной. Он хочет свершить великое деяние[559], будет ли ему в этом удача?». Гадатель вышел и велел людям схватить гадавшего у него, чтобы засвидетельствовал свои слова перед самим ваном. Тянь Цзи бежал.

Цз. 4, стр. 63-б-64-б (III, 11)

Го-цзы[560] сказал: «Цинь разбило армию Мафу-цзюня, осадило Ханьдань[561]. [Царства] Ци и Вэй тоже оказали помощь Цинь в походе на Ханьдань. Ци забрало [чжаоский] Цзышу, Вэй захватило [чжаоский] Иши. Царский сын У-цзи ради Поднебесной взялся за осуществление плана, соответствовавшего обстановке, убил Цзин Би и возглавил вэйские войска, чтобы снять осаду с Ханьданя[562]. Он добился того, что Цинь не смогло овладеть [царством Чжао] и отказалось [от захвата] Поднебесной. Это привело к тому, что циские [войска] были отправлены в Вэй, чтобы содействовать успеху под Ханьданем. [Город] Аньи для Вэй был опорой государства, [город] Цзинъян для Чжао был опорой государства, Яньин для Чу был опорой государства. По той причине, что три царства располагались поблизости от циньских земель, Цинь пошло войной на Вэй и захватило Аньи[563], пошло войной на Чжао и захватило Цзиньян[564], пошло войной на Чу и захватило Яньин[565].

Нанесло поражение правителям трех царств, присоединило земли обоих Чжоу[566], овладело домом Хань, забрало его земли[567]. [В руках Цинь] скоро окажется половина Поднебесной. Ныне к тому же оно отняло [земли] у Чжао и у Вэй, отдалило друг от друга срединные царства, отняло Дунъе у [Малого] Вэй, присоединило вэйские земли к югу от Хуанхэ, разделило чжаоский Дунъян, так что Чжао и Вэй также грозит опасность. Если Чжао и Вэй находятся в опасности, то в этом нет выгоды для Ци. Мыслями Хань, Вэй, Чжао и Чу владеет страх перед тем, что Цинь присоединит Поднебесную и покорит ее правителей, поэтому там сосредоточивают помыслы солдат на стремлении дать отпор Цинь. В трех царствах, граничащих с циньскими землями, опасность достигла крайних пределов. В [царстве] Ци, которое не граничит с циньскими землями, опасность не столь близка. Вследствие этого положение дел в Поднебесной не может не зависеть от [царства] Ци. По этой причине, если Цинь добьется [поддержки] от Ци, то оно получит перевес над срединными царствами. Если Чжао, Вэй и Чу добьются [поддержки] от Ци, то они будут в состоянии противостоять Цинь. Поэтому для Цинь, Чу, Чжао и Вэй добиться [поддержки] Ци — значит усилиться; утратить ее — значит ослабнуть.

Почему же [царство] Ци, обладая таким влиянием, не может усилить Поднебесную [в ее борьбе с Цинь]? Те, услугами которых пользуются [в управлении страной], придерживаются ошибочных взглядов».

Цз. 4, стр. 41-б-49-б (V, 1)

Су Цинь сказал цискому Минь-вану; «Я слыхал, что тот, кто пускает в ход оружие и любит главенствовать в Поднебесной, обретет заботы; тот, кто заключает союзы и любит быть объектом ненависти, останется в одиночестве. Ведь тот, кто выступает после других, найдет опору, а тот, кто избегает ненависти, выберет подходящее время. Вот почему мудрый человек, принимаясь за дела, непременно опирается на умение применяться к обстоятельствам и обязательно выступает в подходящее время. Ведь тот, кто применяется к обстоятельствам, первенствует среди всего сущего, а тот, кто пользуется подходящим временем, главенствует во всех делах. Поэтому мало таких, которые бы не применялись к изменениям в обстановке, не обращали бы внимания на подходящее время, но все-таки были в состоянии добиться успеха. Ведь и [мечи] Гань Цзяна и Mo Е[568] не могут резать, если не применить силу [рук] человеческих. Даже крепкая стрела и отточенный наконечник не смогут убить на расстоянии, если не воспользоваться тетивой [лука] или механизмом [арбалета]. И стрела остра, и меч отточен. В чем же причина? Не были использованы подходящие обстоятельства.

Откуда известно, что это так? Некогда дом Чжао внезапно напал на [Малое] Вэй, [военные] повозки беспрестанно перевозили людей, внутри стен столицы [Малого] Вэй [решили] отдать земли, чтобы добиться мира; восемь вэйских ворот были засыпаны землей, двое ворот рухнули, такое положение дел грозило государству гибелью. Правитель [Малого] Вэй пешком отправился, чтобы сообщить об этом [царству] Вэй. Вэйский ван самолично надел панцирь, наточил меч, бросил вызов [царству] Чжао. В Ханьдане испугались, а между [Хуан]хэ и горами пришли в смятение. [Малое] Вэй воспользовалось случаем. Собрало остатки своих латников и выступило на север, разрушило Ганьпин, захватило предместья Чжунмоу[569]. [Малое] Вэй не было сильнее Чжао. [Малое] Вэй было подобно стреле, а Вэй — тетиве [лука] или механизму [арбалета]. Оно воспользовалось силой Вэй и завладело землями к востоку от [Хуан]хэ. Дом Чжао пребывал в страхе, чусцы поддержали Чжао и пошли походом на Вэй. Война началась в Чжоуси. Пройдя через Лянские ворота, армия расположилась в лесу, кони пили воду из великой реки. Чжао воспользовалось этим случаем и напало на вэйские [земли] к северу от [Хуан]хэ, сожгло Цзипу, заняло Хуанчэн[570].

Очевидно, разрушение Ганьпина, захват Чжунмоу и Хуанчэна, сожжение Цзипу не входили в намерения Чжао и Вэй, однако оба царства сделали это. Почему? [Малое] Вэй поняло, как воспользоваться подходящим временем и удобным моментом. Однако не так поступают те, кто в нынешний век вершит делами царства. Когда войска их слабы, они стремятся помериться силами с сильнейшими. Когда государства их истощены, они стремятся вызвать ненависть у многих. Когда их дела пребывают в расстройстве, они стремятся довести до конца [свои военные авантюры]. Когда войска их слабы, они вызывают ненависть у низких людей. Когда земли их стеснены, они стремятся соперничать с большими [царствами]. Когда дела их в расстройстве, они стремятся повсюду сеять обман. Если, совершая эти шесть [ошибок], добиваться положения гегемона [в Поднебесной], то окажешься далеко [от цели]! Я слыхал, что тот, кто искусно управляет страной, сообразуется с мнением народным и измеряет возможности своего войска, после чего он начинает следовать за Поднебесной. Поэтому, когда он заключает союзы, то не становится к выгоде других объектом ненависти, когда он выступает в поход, то не стремится к выгоде других нанести поражение сильному [врагу]. В этом случае его войско не несет ущерба, его влияние не уменьшается, его земли смогут быть расширены, а его желания смогут исполниться.

Некогда Ци в союзе с Хань и Вэй пошли войной на Чу и Цинь. В сражении [Ци] не было слишком ожесточенным, приобрело земель не больше, чем Хань и Вэй, однако впоследствии Поднебесная всю вину возложила на Ци. Почему? Потому что оно к выгоде Хань и Вэй стало объектом ненависти. К тому же в Поднебесной все прибегают к оружию! Во время войны Ци и Янь дом Чжао захватил Чжуншань; Цинь и Чу, Хань и Вэй беспрестанно сражались друг с другом, а Сун и Юэ только и делали что пускали в ход оружие. Все эти десять государств стремились к соперничеству между собой, однако лишь [дела] Ци задели чувства [Поднебесной]. Почему? Потому что, заключая союзы, оно любило быть объектом ненависти; ведя войны, оно стремилось нападать на сильных [соперников]. К тому же беды сильных и больших [царств] часто происходят из-за их стремления подчинять себе людей, несчастья в слабых и малых [владениях] вызваны тем, что они видят выгоду в кознях против людей. Вот почему большие царства оказываются в опасности, а малые царства погибают.

Наилучшая стратегия для больших царств заключается в том, чтобы выступать последним и с осторожностью карать несправедливых [в Поднебесной]. Кто, выступая последним, пользуется подходящей обстановкой, тот обретает много союзников и укрепляет войско. В этом случае он с сильным и многочисленным [войском] выступает против измотанного и разрозненного [врага]. В военных делах его ждет успех. Если не препятствовать Поднебесной всем сердцем [стремиться к тебе], то выгоды непременно воспоследуют. Если большое царство делает так, то слава приходит к нему сама собой, а главенствующее положение среди государей достается ему без всяких усилий. Наилучшая позиция для малых царств заключается в осторожности, спокойствии, в недоверчивом отношении к другим правителям. Если соблюдать осторожность и спокойствие, то ни один из четырех соседей не изменит. Если с недоверием относиться к другим правителям, то Поднебесная не предаст. Если во внешней сфере его не будут предавать, а во внутренней — выступать против, то запасы провианта (цзы сюй)[571] испортятся, не будучи использованы; монеты придут в негодность, а шелка истлеют без применения. Если путь малого царства будет таков, то не потребуется жертвоприношений предкам, чтобы наступило благополучие; не нужны будут займы, чтобы пришел достаток. По этой причине и говорят: "Тот, кто следует законам человечности, становится ваном. Тот, кто устанавливает справедливость, становится главою государей. Тот, кто, берясь за оружие, доводит себя до крайности, гибнет". Откуда известно, что это было действительно так?

Некогда ван царства У по имени Фу-ча, опираясь на силу и обширность [своей страны], встал во главе Поднебесной. Он внезапно напал на [чускую столицу], город Ин, стеснил Юэ; государи подчинились ему; но в конце концов сам он был убит, а царство его погибло, они были уничтожены жителями Поднебесной. Почему? Потому что Фу-ча постоянно думал, как бы добиться господства [над людьми]; потому что он навлек на себя беду тем, что любил главенствовать в Поднебесной, опираясь на силу и обширность [своего царства]. Некогда [небольшие] владения Лай и Цзюй любили строить козни, а Чэнь и Цай — обманывать. Цзюй положилось [на поддержку] Юэ и было уничтожено, Цай положилось [на поддержку] Цзинь и погибло[572]. Все они во внутренней сфере распространяли обман, а во внешней — навлекали на себя бедствия излишней доверчивостью по отношению к правителям. Если смотреть исходя из этого, то несчастья и беды сильных и обширных, а также слабых и малых царств становятся очевидными на примере событий прошлого. В одной поговорке сказано: "Утомленного цилиня опередит и кляча, усталого Мэн Бэня[573] одолеет и девчонка". Конечно, силой мускулов и костей кляча и девчонка не превосходят цилиня и Мэн Бэня. В чем причина? В том, что они, выступив последними, воспользовались удобным случаем. Сейчас в Поднебесной равные по силе [владения] не в силах уничтожить друг друга; они могут лишь, остановив войска, выступать последними. [Им следует] делать так, чтобы другие, вызывая злобу, наказывали неправедных, [им следует], скрывая [истинные цели] военных действий, ссылаться на то, что [выступают в защиту] справедливости, в этом случае перед ними открывается возможность спокойно ожидать падения Поднебесной. Те, кому ясны дела правителей, кому ведом облик земли, не завязывают родственных отношений [с соседями], не обмениваются с ними заложниками, но добиваются укрепления [доверия]. Они не торопятся, но быстро [достигают желаемого], устанавливают отношения и с тем и с другим, но не изменяют; совместно отторгают [у других] земли, но не испытывают друг к другу зависти; оба сильны, но укрепляют близость [между собой]. Каким образом [происходит так]? В сложившейся обстановке их сближают общие заботы, а войска они пускают в ход из стремления к выгоде. Откуда известно, что это действительно так? Некогда [царства] Янь и Ци сражались в лабиринте гор Хуань. Янь потерпело поражение и потеряло стотысячную армию[574]. Люди [народа] ху напали на несколько уездов лоуфаней[575], подвластных царству Янь, захватили их быков и лошадей. Но ведь хусцы и [царство] Ци не были издавна в родстве, а в ходе военных действий они также не заключали союзов и не обменивались заложниками, чтобы строить козни против Янь. Но почему они так сильно стремились друг к другу?

Положение их определялось общими заботами, а войска они применяли из стремления к выгоде. Судя по этому, если заключают союзы с теми, кто находится в сходном положении, то долго извлекают выгоды; если после других принимаются за оружие, то могут заставить правителей служить себе. По этой причине разумный государь и дальновидный сян, если они действительно хотят поставить себе целью достижение гегемонии, не бывают первыми в войнах и нападениях. Война пагубна для страны, она наносит ущерб и столице и уездам. Немного найдется таких, которые, понеся сперва ущерб, смогли бы [затем] поладить с правителями. В такой войне заключена погибель. Когда люди ученые слышат о войне, они вносят частные средства для обогащения армии, на рынках выставляют еду и питье, чтобы с радушием принять бесстрашных воинов. Люди чиновные ломают оглобли, чтобы развести огонь, убивают быков, чтобы угостить воинов; таков путь обнищания [страны и государя]. Все жители царства возносят молитвы, государь тайно молит о предотвращении бедствия (жан)[576]. И в больших торговых городах, и в малых уездах устанавливают алтари земли, во всех поселениях, обладающих рынками, оставляют повседневные дела и посвящают себя тому, что составляет заботу правителя. Это — замыслы, приводящие страну в запустение. Ведь на второй день войны повсюду будут встречаться трупы убитых и поддерживаемые [друзьями] раненые; хотя и будет достигнут успех, но потери в армии и стенания внутри страны изранят сердце государя. Убитые разоряют своих родственников [расходами] на погребение, раненые расходуют средства на приобретение лекарств, оставшиеся невредимыми устраивают в своих семействах попойки и веселятся вовсю, поэтому расходы на них равны расходам на убитых и раненых. По этой причине даже за десять лет поля не восполнят ущерба, нанесенного народу. Что касается расходов в армии, [то оказывается], что боевые секиры и клевцы изломаны, кольца и тетивы разорваны, испорчены арбалеты, разбиты колесницы, загнаны кони и выпущено больше половины стрел. То, что потрачено частным образом дворцом на панцири и оружие, а также то, что утаили заслуженные воины и сановники, то, что похитили солдаты-прислужники и конюхи, — даже за десять лет не будет возмещено [доходами] с полей.

В Поднебесной немного найдется таких, кто смог бы, понеся эти двойные расходы, поладить с правителями других владений. Расходы при нападении на города: народ латает свои одежды, выдвигает тараны и навесы, семейства собраны вместе и ютятся в землянках. Внутри страны иссякает [запас] ножевидных монет и золота; воины изнуряют себя на земляных работах, а военачальники не снимают панцирей; в лучшем случае лишь через несколько месяцев [после начала] осады удается овладеть городом. Верхи не имеют сил, чтобы заниматься поучениями, воины до конца отдают себя ратному делу, поэтому мало таких, которые, овладев тремя городами, смогли бы одержать победу над врагом. Войны и нападения совсем не то, что нужно в первую очередь. Откуда известно, что это так?

Некогда Чжи Бо-яо напал на кланы Фань и Чжун-син, убил их предводителей, уничтожил их владения, к тому же на западе он осадил Цзинъян; он захватил два владения и поверг в печаль одного государя[577], так он достиг вершины успеха в военных делах. Однако в конце концов Чжи Бо был убит, государство его погибло, в Поднебесной он стал предметом насмешек. В чем причина этого? В том, что он первым применил войска и навлек на себя несчастье, уничтожив двух владетелей. Некогда Чжуншань повело все свои войска навстречу [армиям] Янь и Чжао. На юге в битве под Чанцзы оно нанесло поражение дому Чжао, на севере в битве под Чжуншанем оно победило яньскую армию и убило ее полководца. Ведь Чжуншань — государство с тысячей боевых колесниц, а выступив против двух царств, у которых было по десять тысяч колесниц, выиграло подряд два сражения; это была вершина боевого успеха. Однако впоследствии это государство погибло, а его правитель попал в подчинение к царству Ци[578]. Почему? Потому что нерасчетливо навлекали на себя беды от войн и нападений. Если исходить из этого, то ущерб, наносимый войнами и нападениями, можно видеть [на примере] событий прошлого. Тот, кто в наше время считается искусным в военном деле, до конца войны одерживает победы; когда он защищает [город], то его невозможно заставить сдаться. Вся Поднебесная называет его искусным. Но если какое-нибудь царство, заполучив его, поручит ему оборону, то это вовсе не принесет царству выгоды. Я слыхал о великих победителях, что большинство их воинов погибает, а армии оказываются еще более ослабленными, [что касается] тех, кого при защите [городов] невозможно заставить сдаться, то вверенные им жители [городов] бывают изнурены, а окрестности городов опустошены. Если воины погибают на стороне, а народ изнурен в домах, если окрестности городов, лежащих внутри границ, опустошены, то это не доставляет радости вану. Ведь яблочко мишени не провинилось перед людьми, но в него стреляют из луков и из арбалетов. Попавший — ликует, промахнувшийся — горюет. И стар, и млад, и знатный, и подлый объединены желанием пробить его стрелой. Отчего? Оно вызывает гнев оттого, что указывает людям на труднодостижимое. Если до конца войны подряд одерживают победы, а при обороне [городов] никогда не капитулируют, то это не только служит для людей показателем труднодостижимого, но и наносит им вред. В таком случае Поднебесная обязательно возненавидит [искусного полководца]. Ведь изнуряющий воинов, опустошающий страну и весьма часто вызывающий в Поднебесной ненависть не будет принят разумным государем, а тот, кто, ежедневно прибегая к оружию, делает немощным сильное войско, не будет назначен на должность дальновидным сяном. Что касается разумного государя и дальновидного сяна, то они подчиняют других правителей, не пуская в ход пять видов оружия; в их пользу отказываются [от своих прав], им уступают и шлют богатые подношения. Поэтому, когда разумный государь прибегает к войнам и нападениям, в его армии не расходуют панцирей и оружие, но одерживают победы над враждебным владением, не пускают в ход таранов и навесов, но захватывают пограничные города; народ еще не узнал [о войне], а дело вана уже восторжествовало. Принимаясь за государственные дела, разумный государь в небольшом количестве расходует свои богатства, в течение долгого времени [он добивается своего], но зато долго извлекает выгоду. По этой причине говорят: "Если начнешь военные действия последним, то сможешь заставить правителей служить тебе".

Я слыхал, что не войско является основой нападений и войн: пусть у тебя будет миллионная армия, но она потерпит поражение в залах [дворца] (би чжи тан шан)[579]. Пусть у тебя будут полководцы, равные Хэ Люю и У Ци, но их схватят внутри дома, падение города [со стеною] длиною в тысячу чжанов [может быть решено] меж чарок и столов, поломка тарана длиною в сто чи [может быть задумана] на спальной циновке. По этой причине, не прерывая звона колоколов, стука барабанов, мелодий флейт и гуслей, можно расширить земли и достичь желаемого; не забывая радостей, доставляемых музыкантами и певицами, а также смехом шутов-карликов, в один день можно прибрать к рукам правителей. Поэтому звания, соответствующие небу и земле, не считают достаточно почетными, а богатства, с помощью которых держат в руках все, что окружено морями, не считают достаточно обильными. Поэтому наилучший путь к утверждению дела вана состоит в том, чтобы заставлять Поднебесную трудиться, а самому отдыхать; вносить в Поднебесную смуту, а самому пребывать в покое. Если правители [будут думать], что твои замыслы не осуществятся, то в их царствах не станут гостить печали, [предназначенные для тебя]. Откуда известно, что это так? Пусть покой и благо пребывают со мной, а утомление и смута пребывают в Поднебесной — вот путь вана. Когда подступают отборные войска, давай им отпор, когда надвигаются заботы, избегай их; заставляй правителей думать, что твои замыслы не осуществятся, тогда в их царствах не будут гостить печали, [предназначенные для тебя]. Откуда известно, что это так? Некогда вэйский ван держал в руках земли протяженностью в тысячу ли, у него было триста шестьдесят тысяч латников; опираясь на свою силу, он овладел Ханьданем, на западе осадил Динъян да к тому же во главе двенадцати правителей отправился на прием к Сыну неба, чтобы на Западе строить козни против Цинь. Циньский ван испугался, неспокойно спал, во время еды не различал вкуса кушаний, внутри пределов страны был отдан приказ, чтобы бойницы городских стен были заполнены воинским снаряжением, чтобы все царство занялось приготовлениями к обороне, чтобы создавали [отряды] бесстрашных воинов, чтобы расставили военачальников в ожидании [войск] дома Вэй. Вэй Ян предложил такой план циньскому вану: "Ведь успехи дома Вэй велики, а его распоряжения рассылаются по всей Поднебесной, вместе с двенадцатью владетелями [вэйский ван] был на приеме у Сына неба, у него должно быть много сторонников, поэтому Цинь в одиночку, пожалуй, будет трудно выстоять против большого Вэй. Почему, ван, ты не распорядишься, чтобы я отправился повидать вэйского вана? Тогда бы я непременно нанес поражение Вэй". Циньский ван согласился с ним. Вэй Ян, встретившись с вэйским ваном, сказал: "Твои успехи, великий ван, значительны, твои распоряжения рассылаются по всей Поднебесной; ныне за тобой, великий ван, следует двенадцать владетелей, если среди них нет [владетелей] Сун и [Малого] Вэй, то есть владетели Цзоу, Лу, Чэнь и Цай, всех их ты погоняешь плеткой, однако этого недостаточно, чтобы повелевать Поднебесной. Для тебя, великий ван, лучше всего на севере привлечь Янь, на востоке напасть на Ци, тогда Чжао непременно покорится. Если на западе привлечь Цинь, на юге напасть на Чу, то Хань непременно покорится. Если у тебя, великий ван, появится мысль покарать Ци и Чу и ты будешь следовать желаниям Поднебесной, то твое дело осуществится. Для тебя, великий ван, лучше всего сперва ввести в употребление одеяния [чжоуского] вана, а после этого замышлять [нападение] на Ци и Чу". Вэйский ван обрадовался словам Вэй Яна. Поэтому самолично занял обширные палаты, ввел красные одежды, на колоннах вывесил девять полотнищ, его сопровождали стяги с семью звездами, это были прерогативы Сына неба, а вэйский ван узурпировал их. Тогда Ци и Чу разгневались, владетели поспешили в Ци, а цисцы пошли войной против Вэй, убили наследника, уничтожили стотысячную армию[580]. Вэйский ван был очень напуган, босым отправился в путь, чтобы остановить продвижение войск в глубь царства; он устремился на восток и прибыл в Ци, после чего Поднебесная оставила его в покое.

В то время циньский ван, сложа руки, приобрел земли за областью Сихэ, но не счел это за благодеяние вэйского вана. Поэтому когда Вэй Ян с циньским ваном начали строить свои планы, то они согласовали свои замыслы, не вставая с циновки, обсудили их меж чарок и столов, замыслы их были осуществлены в залах [дворца], а вэйский полководец был схвачен [царством] Ци. Тараны и навесы не были пущены в ход, а земли за областью Сихэ вошли в состав [царства] Цинь. Именно это я называю так: наносить поражения в залах дворца, захватывать полководца в доме, брать город меж чарок и столов, ломать таран, лежа на циновке».

Цз. 5, стр. 1-б-2-а (I, 5)

Бедствие в Ханьдане[581]. Чжао Си-сюй обратился к чускому вану: «Для тебя, ван, лучше не поддерживать Чжао, а содействовать укреплению Вэй. Если Вэй укрепится, то его приобретения в Чжао будут более обширными. Если Чжао не сможет прийти к соглашению [с Вэй], то ему придется укреплять свою оборону. В результате оба будут обессилены». Цзин Шэ сказал: «Неверно. Ты, Чжао Си-сюй, не понял, что, нападая на Чжао, Вэй боялось лишь удара сзади со стороны Чу. Если не помочь Чжао, то в Чжао сложится обстановка, грозящая ему гибелью, а у Вэй не будет забот относительно [позиции] Чу; значит, Чу и Вэй как бы совместно выступят против Чжао. Ему будет нанесен тяжелый ущерб. Как тут [говорить], что оба будут обессилены? К тому же Вэй прикажет своим войскам глубоко вторгнуться в Чжао, и Чжао окажется в положении, грозящем гибелью, но со стороны Чу помощи ему не будет. Тогда [Чжао] непременно объединится с Вэй, чтобы строить козни против Чу. Поэтому тебе, ван, лучше всего оказать помощь [царству] Чжао, но малыми силами. Чжао, понадеявшись на крепость Чу, станет сражаться с Вэй, а Вэй, разозленное стойкостью Чжао и видя, что чуская помощь недостаточна, чтобы ее бояться, нс оставит в покое Чжао. Если Чжао и Вэй обессилят друг друга, а Ци и Цинь придут к соглашению с Чу, то [царству] Вэй можно будет нанести поражение». Тогда царство Чу послало Цзинь Шэ собирать войска на помощь Чжао.

Ханьдань пал, а Чу захватило [вэйские земли] между реками Суй и Вэй.

Цз. 5, стр. 34-б-37-б (IV, 4)

Чжуан Синь сказал чускому [Цин]сян-вану: «Слева от тебя Чжоу-хоу, справа от тебя — Ся-хоу, во время выездов тебя сопровождают Яньлин-цзюнь и Шоулин-цзюнь. [Эти четверо] сосредоточили в своих руках [всю власть], предались разврату, погрязли в излишествах и не обращают внимание на государственные дела. Столица [царства] город Ин непременно окажется в опасности!». Сян-ван сказал; «Не помрачился ли твой разум от старости, учитель? Уж не собрался ли ты смутить [жителей] царства Чу своими предсказаниями?». Чжуан Синь сказал; «Я действительно вижу, что все так и будет, но никогда не посмею смущать [жителей] царства Чу предсказаниями. Если ты, государь, не отстранишь четырех своих фаворитов, то царство Чу погибнет. Я прошу дозволения удалиться в Чжао и, оставаясь там, следить [за развитием событий]».

Чжуан Синь уехал в Чжао и пробыл там пять месяцев. Цинь [тем временем] действительно захватило Янь, Ин, У, Шанцай и Чэнь[582]. Сян-ван бежал и заперся в Чэнъяне[583]. Тогда послали гонца с конным эскортом, для того чтобы вызвать Чжуан Синя из Чжао. Чжуан Синь сказал: «Согласен». Когда Чжуан Синь прибыл, Сян-ван сказал ему: «Я не сумел воспользоваться твоими словами, учитель, и вот до чего дошло расстройство в делах. Что делать?».

Чжуан Синь ответил ему: «Я слыхал, как в народе говорят: "Когда увидел зайца, еще не поздно обернуться [с приказаниями] к своей собаке. Когда пропала овца, вовсе не поздно починить загон". Я слыхал, что в древности Тан и У возвысились [на землях] в сотню ли, а Цзе и Чжоу[584] погибли, [владея] Поднебесной. Ныне, хотя царство Чу и невелико, но если покрыть утраты в одном месте избытками в другом, то разве только сотня ли [земли] у тебя наберется, а не несколько тысяч? Не видал ты разве стрекозы? Шесть ног у нее и четыре крыла; летает она между небом и землей, опускает клюв и хватает комаров да мух, поднимает его и пьет росу; считает, что нет у нее забот, что с людьми она не спорит. Не ведает о том, что мальчишка в пять чи ростом уже готовит нить, вымазанную клеем. Он подбросит ее на высоту в четыре жэня[585] и собьет [стрекозу], чтобы бросить ее на корм муравьям. Эта стрекоза так мала. Желтая птичка следует тем же [путем]. Наклоняя голову, клюет зернышки, ищет приюта в древесной чаще, машет и хлопает крыльями; считает, что нет у нее забот, что с людьми она не спорит. Не ведает о том, что люди, принадлежащие к дому вана, уже держат в левой руке арбалет, а в правой — ядра для него. Подстрелив ее на высоте в десять жэней, они обратят ее в приманку для ей подобных. Днем она резвилась в древесной чаще, а вечером, приготовленная в рассоле, в один миг исчезла в руках родичей вана. Эта желтая птичка так мала. Лебедь следует тем же путем. Он плавает по рекам и морям, покоится на глади больших озер, опуская голову, хватает карпов и угрей, поднимая ее, клюет водяные растения; взмахивая крыльями, взлетает вслед свежему ветру и, подхваченный его порывом, устремляется ввысь; считает, что нет у него забот, что с людьми он не спорит. Не ведает он, что стрелок уже приготовил свои тростниковые стрелы и черный лук, снарядил свою привязную стрелу. На высоте в сотню жэней его ударит кремневый наконечник стрелы, его потянет тонкий шнур, вырвет из потока свежего ветра и сбросит вниз. По этой причине днем он плавает по рекам, а вечером оказывается в котле. Этот лебедь так мал, но с Шэн-хоу из владения Цай[586] случилось то же. Он ездил на юг к высоким холмам, на севере взбирался на гору Ушань, поил коней на реке Жуси, ел рыбу, пойманную в волнах реки Сян, в обществе юных наложниц и фавориток катался на лошадях в Гаоцае, но не занимался делами своего владения. Не знал он, что Цзы-фа получил от Сюань-вана приказ связать его красным шнуром и доставить в [Чу]. Дела цайского Шэн-хоу ничтожны, но твои, государь, таковы же. Слева от тебя Чжоу-хоу, справа от тебя Ся-хоу, во время выездов тебя сопровождают Янь-лин-цзюнь и Шоулин-цзюнь. Они поедают зерно, данное им в качестве жалованья, и нагружают золото, взятое из Квадратных палат (Фан фу)[587]. Ты катаешься с ними на лошадях в Юньмэне, но не обращаешь внимания на положение дел в Поднебесной. Не знаешь ты, что Жанхоу как раз получил от циньского вана приказ закрыть заставу Миньсай, а тебя выгнать за заставу Миньсай».

Когда Сян-ван услыхал это, лицо его изменилось, а сам он задрожал от страха. Тогда дал он [Чжуан Синю] титул Держащего нефритовый скипетр и сделал его владетелем Янлина, пожаловал ему земли к северу от реки Хуай.

Цз. 5, Стр. 43-а-44-а (IV, 10)

[Царства] Поднебесной объединились в союз по вертикали[588]. Чжао послало Вэй Цзя повидать чуского сяна Чуньшэнь-цзюня. [Гость спросил]: «О господин, есть ли у тебя полководец?». Тот ответил: «Есть. Я прочу в полководцы Линьу-цзюня»[589]. Вэй Цзя сказал: «В юности я любил стрелять из лука. Я хочу [среди историй] о стрельбе из лука найти параллель [к нашей беседе]. Дозволишь ли?». Чуньшэнь-цзюнь разрешил. Цзя сказал: «Однажды сидели под высокой башней Гэн-лэй с вэйским ваном. Посмотрели они вверх и увидели пролетавших птиц. Гэн-лэй обратился к вэйскому вану: "Для тебя, ван, я натяну лук и, сделав ложный выстрел, собью птицу''. Вэйский ван сказал: "Если так, то как может быть выстрел столь [необычен]?". Гэн-лэй сказал: "Может". Прошло немного времени, и с востока появился летящий гусь. Гэн-лэй, сделав ложный выстрел, сбил его.

Вэйский ван сказал: "Если так, то как может быть выстрел столь [необычен]?". Гэн-лэй ответил: "Этого гуся мучил скрытый недуг". Ван спросил: "Учитель, как ты узнал об этом?". Тот ответил: "Он летел медленно, а крики его были полны тоски. Он летел медленно, потому что страдал от недуга; крики его были полны тоски, потому что давно [он] отбился от стаи. По той причине, что недуг не оставлял его, а страх не покидал сердца, он, услышав звук спущенной тетивы, взмыл ввысь, но недуг заставил его рухнуть на землю". Ведь Линьу-цзюнь некогда был разбит царством Цинь, [страх перед Цинь, как скрытый недуг, не покидает его], он не сможет стать полководцем, способным дать отпор Цинь».

Цз. 6, стр. 51-а-53-а (III, 1)

На 30-м году [правления] чжаоского Хуйвэнь-вана[590] [циский] сян, владетель Дупина[591], Тянь Дань навестил Чжао Шэ[592] и сказал ему: «Я никогда не был недоброжелателем твоих законов войны, о полководец; я не могу примириться лишь с тем, что ты собираешь слишком многочисленные [армии]. Собирающий слишком многочисленные [армии] лишает народ возможности обрабатывать землю, и он оказывается не в состоянии снабжать государство зерном, выполнять гужевую повинность, выплачивать ссуды. Это значит стоять на пути к собственному крушению. Этого бы я не сделал. Я слыхал, что войско, которое было у государей [прежних времен], не превышало тридцати тысяч [воинов], но Поднебесная покорялась им. А ты, полководец, непременно должен иметь в своем распоряжении армию в сто или двести тысяч [воинов] и лишь тогда принимаешься за дело. С этим я не могу примириться». Мафу-[цзюнь] сказал.

«Ты, господин, не только не постиг военного дела, но и не понял современной обстановки. Вот меч Гань [Цзяна] из царства У, испробуй его на мясе, он разрубит быка или лошадь, испробуй его на металле, он рассечет блюда и винные сулеи; однако если ударить им о столб, то он разломится на три [части], если ударить им по камню, то он разлетится на сто [частей]. Если теперь тридцатитысячная армия встанет против войск сильного государства, то произойдет то же, что и с мечом при сближении со столбом или при ударе по камню. Да к тому же меч Гань [Цзяна] из царства У редко встречается. Если основа [клинка] не будет толста, то острие не будет проникающим; если лезвие не будет тонким, то клинок не будет рубить. Пусть [у меча] есть эти два [качества], но нет достоинств, заключенных в кольце [на рукояти], в рукояти и в шнуре на ней; если взять в руки клинок и колоть, то он не будет проникать, а разрубит руку. Если у тебя, господин, нет армии в сто или двести тысяч [воинов], то будь ты подобен мечу с кольцом, рукоятью и шнуром на ней, но с армией только в тридцать тысяч [воинов] как сможешь ты [достигнуть успеха] в Поднебесной? К тому же в древности [земли] внутри четырех морей были поделены между десятью тысячами государств, даже в больших городах длина стен не превышала трехсот чжанов; даже там, где было много жителей, их число не превышало трех тысяч семейств. Если тогда собирали армию в тридцать тысяч [воинов], то разве трудно было дать им отпор? Ныне [та территория], где были десять тысяч государств, разделена между семью Сражающимися царствами. Даже когда могут располагать армией в несколько сот тысяч [воинов], попусту тратят годы, как это случилось с твоим, господин, царством Ци. Ци с двухсоттысячным войском атаковало [царство] Цзин[593], но [война] закончилась только через пять лет[594]. Чжао с двухсоттысячным войском атаковало Чжуншань, но [войска] вернулись только через пять лет[595]. Ныне Ци и Хань равны между собой [по силам], но при осаде столиц или во время штурма их разве осмелится кто-нибудь сказать: "Я спасу ее с тридцатью тысячами [воинов]?!". Ныне города со стенами в тысячу чжанов, поселения с десятью тысячами семейств смотрят друг на друга[596]. Если попытаться с тридцатитысячной армией осадить город со стенами в тысячу чжанов, то [в осаде окажется] только один его угол, а для войны в полевых условиях [такая армия] непригодна. Где ты, господин, намерен применить эту [армию]?». Владетель Дупина, тяжело вздыхая, сказал: «Я не могу сравниться с тобой».

Цз. 6, стр. 80-б-81-а (IV, 13)

Гость-чужестранец, встретившись с чжаоским ваном, сказал: «Правду ли я слыхал, что ты, ван, дал поручение своим людям, чтобы купили лошадей?». Ван сказал: «Действительно, дал». [Тот продолжал спрашивать]: «Почему же до сих пор никого не послали [за лошадьми]?». Ван сказал: «Не могу найти человека, знающего толк в лошадях». Тот в ответ: «Почему ты, ван, не пошлешь Цзяньсинь-цзюня?»[597]. Ван сказал: «Цзяньсинь-цзюнь занят государственными делами, и к тому же он не разбирается в лошадях». — «Почему ты, ван, не пошлешь Цзи-цзи?». Ван сказал: «Цзи-цзи — замужняя женщина и не разбирается в лошадях». Тот в ответ спросил: «Если купленные лошади будут хороши, то укрепит ли это [положение] царства?». Ван сказал: «Царства это не укрепит». — «А если купленные лошади окажутся дуриы, то представит ли это опасность для царства?». Ван сказал: «Никакой опасности для царства в этом нет». Тот л ответ сказал: «В таком случае, будь купленная лошадь хороша или плоха, это не принесет ни вреда, ни пользы царству. Однако ты, ван, [прежде чем] купить лошадь, хочешь непременно дождаться сведущего человека. Ныне в управлении Поднебесной допущены ошибки, государство пришло в запустение, алтари земли и злаков не получают более [жертвенной] крови и пищи, однако почему ты, ван, не дождался сведущего человека, а вручил царство Цзяньсинь-цзюню?». Чжаоский ван ничего ему не ответил. Гость-чужестранец сказал: «В законах Янь Го[598] упоминаются так называемые недуги шелковицы. Знаешь ли ты об этом, ван?». Ван сказал: «Не слыхал об этом». — «Так называемые недуги шелковицы — это льстецы, приближенные из числа придворных, а также жены и юные любимцы. Все они могут воспользоваться твоим опьянением и добиться от тебя, чего им угодно. Таким образом, если они могут добиться своего внутри [дворца], то вне его сановники извращают законы. Поэтому у солнца и луны сияние разлито по внешней поверхности, однако погибель скрыта внутри их. Ты остерегаешься тех, кого не любишь, а беда таится среди любимцев».

Цз. 7, Стр. 58-б-59-б (IV, I)

На 8-м году [правления][599] ... некто обратился к вэйскому вану: «В древности [владение] Цао полагалось на поддержку [царства] Ци и с пренебрежением относилось к [царству] Цзинь, но вот Ци пошло войной против [владений] Ли и Цзюй, и цзиньцы погубили Цао[600]. Цзэн полагалось на поддержку Ци, непочтительно относилось к Юэ, но вот в Ци взбунтовался Хэ-цзы, и люди из Юэ погубили Цзэн[601]. Чжэн полагалось на поддержку Вэй, с пренебрежением относилось к Хань, но вот [Вэй] напало на заставу Юйгуань, и дом Хань погубил Чжэн[602]. Юань, полагаясь на поддержку циньского [племени] ди, с пренебрежением относилось к [царству] Цзинь, но вот у циньских ди случился большой неурожай и люди из Цзинь погубили Юань[603]. Чжуншань, полагаясь на поддержку Ци и Вэй, с пренебрежением относилось к Чжао, но вот Ци и Вэй пошли войной на Чу, а Чжао покорило Чжуншань[604].

Причина гибели всех этих пяти владений в том, что они полагались [на чью-то поддержку]. Это случилось не только с пятью владениями, все погибшие владения Поднебесной проделали тот же путь. Ведь причины, превращающие государства в ненадежных союзников, весьма многочисленны, изменений в [обстановке] не счесть. На некоторые из них нельзя полагаться, потому что [дела] управления и просвещения [народа] пребывают там в беспорядке, верхи и низы лишены единодушия. На другие нельзя полагаться, потому что им грозит опасность со стороны других правителей и соседних государств. На третьи нельзя полагаться, потому что [там] случился неурожай и истощились запасы провианта. Некоторые изменчивы, следуя за выгодой, или же живут рядом с бедой, откуда я установил, что на эти царства не следует полагаться. Ныне ты, ван, полагаешься на силу [царства] Чу и веришь речам Чуньшэнь-цзюня, а поэтому прямо [противопоставил] себя Цинь и давно не можешь узнать, не изменил ли Чуньшэнь-цзюнь [свою позицию]; в этом случае лишь на тебя одного, ван, обрушится циньская опасность. Ты, ван, владеешь царством с десятью тысячами колесниц, а руководствуешься волей одного человека, мне [это положение] кажется не совсем [безопасным]. Я хочу, чтобы ты, ван, тщательно это обдумал».

Цз. 8, стр. 10-а-11-а (I, 17)

Цинь и Хань сражались в Чжоцзэ[605], дом Хань попал в крайне стесненное положение. Гунчжун Мин сказал ханьскому вану: «На союзные царства невозможно положиться. Ныне в сердце Цинь зародилось желание идти войной против Чу. Тебе, ван, лучше всего добиваться через Чжан И мира с Цинь; подарить ему какой-нибудь прославленный город и совместно с ним пойти войной против Чу, это — план, с помощью которого можно получить двойную прибыль». Ханьский ван сказал: «Хорошо». Тогда сделали так, как советовал Гунчжун, и приготовились начать переговоры на западе с [царством] Цинь. Чуский ван. услыхав об этом, весьма испугался. Он позвал Чэнь Чжэня и сообщил ему [о планах Хань]. Чэнь Чжэнь сказал: «Цинь давно собирается пойти на нас войной. Если теперь оно получит от Хань прославленный город и [выставляемое им] военное снаряжение, объединенная циньско-ханьская армия вторгнется в южные области[606], то исполнится все, о чем в Цинь молили в храмах. Если нынче [Цинь] получит это, то царству Чу не миновать вторжения [циньских войск]. Ты, ван, послушайся моего совета: объяви тревогу [среди жителей] внутри четырех пределов [страны], отбери войска под предлогом помощи Хань, прикажи боевым колесницам заполнить дороги, пошли гонцов, увеличь число предназначенных для них повозок, дай им побольше денег; заставь [царство Хань] поверить в то, что ты поможешь ему. Если Хань не сможет подчиниться нам, оно непременно отнесется к тебе с уважением и перестанет следовать за Цинь, значит, между Цинь и Хань не будет союза. Пусть даже войска и вторгнутся, но Чу не потерпит большого ущерба. Если же [Хань] сможет, послушав [наших советов], порвать с Цинь, то Цинь будет сильно разгневано, обратит против Хань свою глубокую ненависть; Хань, получив поддержку от Чу, с презрением отнесется к Цинь, станет противоборствовать Цинь, забыв о всякой осторожности. Так мы утомим войска Цинь и Хань и избавим Чу от забот». Чуский ван весьма обрадовался. Вскоре объявил тревогу [среди жителей] внутри четырех пределов [страны], отобрал войска под предлогом помощи Хань, которые смогли бы помочь [царству] Хань, разослал гонцов, увеличил число предназначенных для них повозок, дал им много денег, [велел] сказать ханьскому вану: «Хоть моя страна и невелика, в ней уже привели в боевую готовность все войска. Пусть твое царство по собственному соизволению решает, как ему относиться к Цинь, но я готов пожертвовать [царством] Чу ради Хань».

Ханьский ван весьма обрадовался. Тогда он задержал Гунчжуна. Гунчжун сказал: «Не следует [делать этого]. Ведь Цинь уведомляет нас о действительных [намерениях], а Чу предлагает ложную помощь. Если искать опору в чуском обмане и с легкостью порвать с мощным царством Цинь, являющимся нашим врагом, то это будет осмеяно Поднебесной. К тому же Чу и Хань не связаны братскими узами и не входят в союз, замышляющий войну против Цинь. Цинь хочет напасть на Чу, а Чу привело в боевую готовность войска под предлогом помощи Хань. Это непременно замысел Чэнь Чжэня. Ты, ван, пошли гонца с докладом в Цинь. Ведь если не делаешь этого, то обманешь Цинь. Если ты будешь пренебрегать сильным Цинь и начнешь верить чуским советникам, то тебя постигнет раскаяние». Ханьский ван не послушал его и вскоре порвал отношения с Цинь. Цинь действительно весьма разгневалось, двинуло войска и вступило в битву с домом Хань в Аньмэне. Чуская помощь не подоспела, а дом Хань потерпел большое поражение. Войско дома Хань не было ни малочисленным, ни слабым, а народ его не был ни тупым, ни невежественным. Но [ханьское] войско стало добычей [царства] Цинь, а [ханьские] умники стали посмешищем для [царства] Чу. Ошибка [ханьского вана] заключалась в том, что он послушал Чэнь Чжэня и отбросил план, предложенный Хань Мином.

Цз. 9, стр. 33-б (II, 12)

Чжао готовилось выступить в поход против Янь. Су Дай, действуя в интересах [царства Янь, обратился к [чжаоскому] Хуй[вэнь]-вану: «Когда я нынче переезжал через реку И, случилось так, что зной заставил устрицу немного высунуться, а птица-рыболов стала ее клевать. Устрица соединила [створки раковины] и защемила ей клюв. Птица-рыболов сказала: "Если сегодня не будет дождя и завтра не будет дождя, то ты умрешь". Устрица сказала птице: "Если сегодня я тебя не отпущу и завтра не отпущу, то ты умрешь". Каждая не соглашалась отпустить другую, и рыбаку удалось схватить обеих.

Ныне Чжао готовится напасть на Янь. Янь и Чжао будут втянуты в долгую междоусобицу, которая изнурит их народы. Я боюсь, что мощное Цинь выступит в роли рыбака, поэтому хочу, чтобы ты, ван, тщательно это обдумал». Хуй[вэнь]-ван сказал: «Хорошо». Тогда [в Чжао] Прекратили [приготовления к походу].