Ларин Петр и волшебное зеркало

ГЛАВА 17

Ранним погожим утром синий кит Серафим, накануне спасший от верной гибели в открытом океане человеческого детёныша, впервые в своей долгой и счастливой жизни пережил сильный испуг. Ему приходилось пугаться и раньше — например, в далёком детстве, когда на него, несмышлёного и совсем ещё маленького, напала матёрая белая акула. Но тогдашний испуг не шёл ни в какое сравнение с тем, что Серафим испытал, увидев в лучах утреннего солнца бороздившее тёплые воды стальное чудище.

Оно было огромно, как остров, отвратительно пахло, рычало, дымило и время от времени издавало жуткий рёв, которому позавидовал бы даже дракон-воин. Оно тяжело раздвигало воду ржавым железным носом, и вода пенилась и кипела за его бронированной кормой. Позади чудовища на воде оставались радужные разводы, издававшие острый неприятный запах. Точно такой же запах оставляли после себя железные корабли морской гвардии, от которых кит Серафим старался держаться подальше.

Гвардейские корабли тоже были здесь. Их была целая флотилия, и они кружили возле стального чудовища, напоминая Серафиму косяк мелкой рыбёшки, вьющийся вокруг его собственной гигантской туши. Серафим только раз глянул на это жуткое зрелище и сразу же нырнул так глубоко, как только мог, и не выныривал на поверхность до тех пор, пока не удалился от страшной флотилии на безопасное расстояние.

Огромный корабль впервые за тысячу лет покинул гавань. Раньше, в незапамятные времена, это был круизный лайнер, на котором богатые туристы путешествовали вокруг света. После этого он сотни лет ржавел у причала, всеми забытый, пока Её Величество Королева Островов не обратила на него своё царственное внимание. Теперь стальное чудовище было личной яхтой Её Величества, о чём свидетельствовал флаг Королевы, тяжело трепыхавшийся на верхушке железного флагштока. На флаге ничего не было изображено. Он представлял собой тяжёлое прямоугольное полотнище, сотканное из тончайшей золотой проволоки. Это огромное знамя ослепительно сверкало, споря своим сиянием с восходящим солнцем и бросая золотые блики на ржавые палубные надстройки стального острова.

Снаружи корабль выглядел как небывало громадная куча металлолома. У механиков дикого племени Яйцеголовых, обитавшего в лесах, которые окружали Столицу, не хватило времени на то, чтобы привести в порядок наружную обшивку океанского чудовища. Зато внутри отделочные работы уже завершились, и апартаменты Её Величества по блеску и роскоши могли поспорить с помещениями Стеклянного Дворца. Здесь имелась и своя Золотая гостиная, и зеркальный тронный зал, и даже спальня, отделанная жемчугом и перламутром. Только потайную дверцу, что вела из Золотой гостиной в хранилище с золотыми слитками, на корабле заменил хитроумно замаскированный люк, открывавшийся прямо в огромный пустой трюм. Этот трюм Королева-Невидимка намеревалась до отказа набить золотом — гигантскими самородками величиной с дом.

Корабль был так громаден, что морская качка на его борту почти не ощущалась. Тем не менее Королева всю дорогу жаловалась на плохое самочувствие и совершенно извела своими капризами преданного Кассиуса Кранка, который, разумеется, сопровождал её в этом путешествии. Но придворный маг и астролог не жаловался на судьбу: вдали от своего золота Королева скучала и нуждалась в собеседнике. Поскольку железные гвардейцы, которые несли на судне караульную службу, и чумазые механики из племени Яйцеголовых, приводившие стальную громадину в движение, в собеседники не годились, влюблённый чернокнижник получил отличную возможность почаще видеться со своей госпожой.

Королева действительно чувствовала себя скверно. Она всегда не любила морские путешествия, а тут под ней и вокруг неё было даже не море, а океан, по сравнению с которым все земные океаны выглядели просто детскими ванночками. Никто не знал, насколько этот океан глубок, потому что это никого и никогда не интересовало. Островитяне, которых Королева искренне презирала, считали, что у океана вообще нет дна. Мир Островов представлялся им гигантской каплей солёной воды, на поверхности которой плавали крошечные пылинки — суша. Только представив себе такую картину, нормальному человеку ничего не стоило заболеть морской болезнью, особенно если знать, что картина эта недалека от действительности.

Сейчас, стоя на палубе гигантского стального корабля, который двигался к бесплодному скалистому островку, затерявшемуся на бескрайних просторах океана, Королева беседовала с Кассиусом Крайком о мальчишке, который в последнее время занимал её мысли наравне с золотом.

— Вы напрасно беспокоитесь, госпожа, — убеждал её чернокнижник. — Вы приняли все меры к тому, чтобы обезвредить его. Да, он каким-то чудом уцелел во время шторма и совершенно непонятным образом расправился с гвардейским патрулём на острове Ремонтном, но удача переменчива, она не может вечно сопутствовать глупому ребёнку, впервые попавшему на Острова и ничего не смыслящему в здешних делах и порядках. Я думаю, он давно уже покоится в брюхе белого кита или дракона-охотника. Кроме того, я взял на себя смелость направить в ту часть океана, где может находиться «Каракатица», два корабля морских пиявок. Я внушил этим безмозглым бородатым карликам, что там их ждёт богатая добыча…

— Эти безмозглые карлики, — резко оборвала его Королева, — так же чтят память Большого Илла, как и все остальные болваны здесь, на Островах.

— Это несущественно, Ваше Величество, — с поклоном возразил Кранк. — Гномы нападают на всё, что движется, и расправляются с добычей раньше, чем успевают её как следует разглядеть. В переговоры они вообще не вступают, так что беспокоиться не о чем.

— Беспокоиться есть о чём! — звонким от ярости голосом выкрикнула Королева. — Этот мальчишка, этот мелкий паршивец весь в своего жуткого дядюшку, и мы не имеем права ошибаться. А ты ошибся, Кас, натравив на него этих бездомных коротышек. Они ничего не боятся, потому что им нечего терять, и настолько свирепы, что отваживаются нападать даже на корабли гвардейцев. Если они столкуются с мальчишкой, он получит армию, о которой не мог даже мечтать.

— Зачем сопляку армия? — снова возразил чернокнижник. — Куда он её поведёт? Даже Властимир Могучий не знает, где находится Стеклянный Дворец. Вы в полной безопасности, госпожа, с тех пор как укрылись там. Никто на Островах не знает вашего имени. Вы — Королева, и этого достаточно. Пока ваше имя остаётся тайной, даже Властимир Могучий не в силах наложить на вас заклятье.

— Это я знаю и без тебя, мой глупый Кассиус. Мне известно многое, о чём ты даже не догадываешься. И не пытайся меня успокоить. Я спокойна. Спокойна до тех пор, пока мальчишка не подобрался ко мне вплотную. Вот тогда у меня появится настоящий повод для страха!

— Но почему? — не выдержав, спросил Кассиус Кранк. — Чем маленький, испуганный, потерявшийся в чужом мире ребёнок может угрожать всесильной Королеве, находящейся к тому же под моей защитой?!

— А вот это, мой славный Кассиус, — бархатным голосом промурлыкала Королева, — останется тайной. Это моя тайна, понял?! — неожиданно взвизгнула она. — И не смей совать в неё свой старый крючковатый нос, если он тебе хоть чуточку дорог! Не то живо велю оторвать твою глупую старую голову! Ты ведь знаешь, что мои гвардейцы неподвластны магии, так что держись подальше от моих секретов, если хочешь жить!

Кассиус Кранк мрачно покосился на чёрных стальных гигантов, неподвижно торчавших по всем четырём углам прогулочной палубы. Деревянный настил палубы сгнил столетия назад, и Яйцеголовые заменили его криво склёпанными железными листами. Над головами Королевы и её придворного мага противно громыхал на свежем океанском ветру ржавый жестяной навес, установленный на месте истлевшего парусинового тента. Железо было единственным материалом, которому доверяли Яйцеголовые. Они поклонялись железу как идолу, но Королева не стала их перевоспитывать: при всей своей уродливости криво склёпанные из ржавого металла поделки Яйцеголовых были неуязвимы для магии. Холодное железо не боится волшебства, его может победить только другое железо. А в том, что касалось железа, жителям Островов было очень далеко до полудикого племени механиков, называвшего себя Яйцеголовыми.

Кассиусу Кранку было не по себе с той самой минуты, как он ступил на борт королевской яхты. Здесь, в окружении холодного ржавого железа, он и впрямь был бессилен и целиком находился во власти Королевы. Его жизнь зависела от настроения Её Величества; один её каприз, одно неосторожное слово могли стоить ему головы. Кроме того, Кранк, как и все островитяне, не понимал, как железная гора может плыть по морю без помощи магии. Это было невозможно, но это было: ржавый стальной нос вспарывал синюю океанскую воду, как тупой топор, вода пенилась за кормой, а под железной палубой рычал и мелко трясся злобный демон, неведомо как укрощённый Яйцеголовыми. Именно Яйцеголовые решили исход давней войны: один раз увидев, как железный корабль морских гвардейцев разносит в щепки судно мятежных китобоев, Властимир Могучий сложил с себя полномочия верховного мага и удалился в изгнание.

Кассиус Кранк покрепче стиснул в ладони свой магический посох с вырезанной на конце фигуркой крылатого демона. Это было средоточие его силы, главный инструмент чародея, но сейчас посох казался Кассиусу бесполезной деревяшкой, которой только собак отгонять. Кассиус снова боязливо покосился на гвардейцев, зябко передёрнул плечами и стал смотреть на Королеву.

Её Величество была прекрасна, как всегда. Морской ветер шевелил подол её длинного платья из тяжёлой серебристой парчи и трепал короткие волосы, тоже имевшие серебристый оттенок. Высокий ворот платья подпирал горделиво поднятый подбородок, на белоснежном, без единой морщинки лбу сверкал алмазный венец. В мочках ушей Её Величества тоже горели острые бриллиантовые искры. Других украшений на Королеве не было; она называла этот костюм дорожным и всерьёз полагала, что одета скромно, как и подобает одеваться, отправляясь в дальний и полный опасностей путь.

— Не сердись, мой добрый Кассиус, — сменив гнев на милость, заговорила Королева. — Просто поверь мне на слово: этот мальчишка очень опасен, и я не успокоюсь до тех пор, пока не буду точно знать, что он умер. А сейчас я очень взволнована. А тут ещё это море, будь оно проклято! Если б ты только знал, как я его ненавижу! Ну почему жизнь так несправедлива, Кас? Почему она так жестоко шутит надо мной? Я всегда хотела стать королевой, но мне даже в страшном сне не могло присниться, что я буду царствовать над огромной солёной лужей! Единственное, что примиряет меня с этим ужасным миром, — добавила она, подумав, — это золото. Только оно может меня успокоить и развлечь. Ты ведь подаришь своей Королеве немного золота, мой милый Кассиус? Ты ведь не обманешь меня? Иначе… Ну, ты сам понимаешь. Не надо меня обманывать, Кассиус, я этого не люблю. Мы погрузим золото в трюм, набьём это корыто доверху, а то, что не поместится в трюм, положим на палубу. Я даже согласна потесниться. В моих апартаментах сколько угодно свободного места, и всё это место мы заполним золотом. Как подумаю об этом, сразу хочется танцевать. Только бы корабль выдержал, не перевернулся. Впрочем, всё золото мы всё равно не сумеем увезти, на острове так или иначе придётся оставить охрану…

Кассиус Кранк тяжело вздохнул и поклонился.

— Как будет угодно Вашему Величеству, — сказал он. — Но я уже имел честь предупреждать вас, госпожа…

— Ты опять о своих ядовитых лучах? — нахмурилась Королева. — Ну же, Кассиус, не порти мне настроение! Железные гвардейцы не боятся радиации, им твои ядовитые лучи нипочём…

Чернокнижник снова вздохнул. Иногда Королева бывала просто несносна.

— Это золото убьёт Ваше Величество, даже лёжа в трюме, — сказал он, глядя в железный пол у себя под ногами. — Находясь рядом с ним, вы не проживёте и часа. Так сказано в старинных книгах…

— А может, они врут? — с надеждой спросила Королева.

— До сих пор они ни разу меня не подводили, — возразил Кранк.

Её Величество сердито надула подкрашенные серебристой помадой губы.

— Всё-таки испортил настроение, болван, — обиженно сказала она. — Старые книги, старые книги… Старый безмозглый попугай! Ну хорошо. И как долго золото будет оставаться ядовитым?

— В разных книгах об этом говорится по-разному, — признался Кассиус.

— Ну вот! — торжествующе воскликнула Королева. — Я же говорила, что это сплошное враньё! Правда не может быть разной. Если правда разная, значит, она — враньё.

— Прошу у госпожи прощения, — почтительно, но твёрдо возразил чернокнижник. — Разные книги называют разные сроки просто потому, что в них описывается процесс получения золота из различных веществ — из свинца, из камня, из песка, из глины… Наверняка я могу сказать только одно: пройдёт самое меньшее лет сто, прежде чем золото можно будет переправить в хранилища дворца. И ещё столько же, прежде чем вы сможете взять его в руки, не рискуя отравиться.

— Двести лет… — задумчиво произнесла Королева. — Что ж, я подожду. На двести лет мне хватит и того, что лежит в моих хранилищах.

Кассиус Кранк подумал, что золотой запас Её Величества не потратишь и за двести жизней, но промолчал: спорить с Королевой было небезопасно, особенно если речь шла о золоте.

— И всё-таки, — добавила Королева, — я очень надеюсь, что твои книги ошибаются, Кас.

Чернокнижник снова промолчал: он знал, что книги не лгут. Королева тоже это знала, поэтому возражать ей не имело смысла — пускай тешит себя надеждой, если ей от этого легче.

Королева открыла маленькую серебристую сумочку и вынула оттуда тонкую белую трубочку, которую тут же вставила в рот. Кассиус знал, что внутри трубочки находится обыкновенный табак. Это была чужеземная диковинка — на Островах курили совсем не так. Ну, так ведь и Королева была чужестранкой…

Её Величество нетерпеливо покосилась на чернокнижника, и Кассиус, спохватившись, щёлкнул пальцами. На кончике его указательного пальца возник огонёк, и маг поднёс его к сигарете Королевы.

— Вы даже огонь по-человечески добыть не можете, дикари, — пробормотала она, прикуривая сигарету от горящего, как свеча, пальца Кассиуса Кранка. — Что это за мода — тьпсать в даму грязным пальцем!

Кассиус с поклоном убрал палец и загасил огонь. Королева задумчиво дымила. Дым пах хорошим табаком, мёдом и ещё чем-то — кажется, мятой. Кассиус вдохнул поглубже и закашлялся. Королева бросила на него косой взгляд и криво, насмешливо улыбнулась серебряными губами.

Через пару часов впереди наконец показался остров — голая островерхая скала, гораздо более бесплодная, чем мёртвый Остров Скелета, с которого Королева совсем недавно вернулась в Стеклянный Дворец. Издали остров напоминал огромный чёрный клык доисторического чудовища, торчащий из воды. Вокруг большого клыка коварно таились клыки поменьше — рифы, обнажавшиеся только во время отлива. Королева собственноручно дёрнула большой облезлый рычаг, подав в машинное отделение сигнал «Стоп, машина!».

Рёв мощного корабельного двигателя стих, и в воду с жутким грохотом полетели тяжёлые якоря. Королева в сопровождении Кассиуса Кранка вышла из рубки на узкий балкончик и подошла к железным перилам.

— Что ж, Кассиус, — сказала она прерывистым от волнения голосом, — настал твой черёд. Покажи своё искусство, чародей!

Кранк низко поклонился ей и достал из складок мантии две пары очков с чёрными стёклами. Одни очки он протянул Королеве, а вторые нацепил на нос, сразу сделавшись похожим на слепого, выпрашивающего подаяние на рыночной площади.

Королева примерила очки и недовольно фыркнула.

— Сквозь них ничего не видно! — пожаловалась она. — Вот это и называется втирать очки, мой хитрый Кас. Кроме того, такая оправа мне не идёт.

— Это всего на минутку, Ваше Величество, — пообещал маг. — Неудобно, конечно, но придётся потерпеть. Без очков вы можете ослепнуть. Я обещаю, что самое главное вы увидите даже через эти стёкла.

— Смотри у меня, — проворчала Королева и с недовольной гримасой надела очки.

Кассиус начал произносить заклинание. Непонятные слова какого-то мёртвого и очень неприятного языка звучали глухо и угрожающе. Голос чернокнижника постепенно возвышался, от него по коже начинали бегать мурашки, а волосы на голове шевелились, как живые. Её Величество повернула голову и, сдвинув очки на кончик носа, с лёгким испугом посмотрела поверх тёмных стёкол на своего придворного мага. В эту минуту Кассиус Кранк выглядел величественно и даже страшновато. Спрятавшись за спинами своих железных гвардейцев, Королева за двести лет уже успела забыть о том, на что способен её придворный чародей. Сейчас она вспомнила былые времена и подумала, что напрасно так откровенно помыкает чёрным магом. Пока он её любит, из него можно вить верёвки. Ну а если вдруг разлюбит?.. Уснёшь Королевой, а проснёшься какой-нибудь ящерицей или пиявкой… «Надо быть с ним чуточку поласковее», — решила Её Величество, возвращая на место очки.

Она сделала это как раз вовремя.

— Эребус тантприллум магистатум! — страшным голосом вскричал Кассиус Кранк и нацелил конец своего посоха на остров. — Моменту с трансмутато элементное! Ста-тум гранитум орум!!!

Воздух беззвучно вздрогнул. Королева вцепилась обеими руками в ржавые железные поручни, и в это мгновение впереди, там, где из моря торчала чёрная, изъеденная ветрами и солёными брызгами скала, вспыхнул ослепительный свет. Он был так ярок, что смотреть на него было больно даже через чёрные стёкла. Королева зажмурилась, а когда открыла глаза, всё уже закончилось.

— Можете снять очки, Ваше Величество, — своим обычным голосом сказал Кассиус Кранк.

Королева сняла очки и ахнула. Скала была на месте, но теперь она сверкала ярким солнечным блеском, который ни с чем нельзя было спутать. Рифы, которыми был окружён остров, тоже стали золотыми и заманчиво поблёскивали сквозь зеленоватую морскую воду. От воды столбом валил горячий пар, как будто море готово было вот-вот закипеть, и в этом горячем бульоне брюхом кверху плавала рыба — и мелкая, и покрупнее, и совсем крупная. С неба одна за другой шлёпались в воду дохлые чайки. Одна из них упала на палубу и осталась лежать, поджав скрюченные чёрные лапки. Потом у правого борта королевской яхты послышался тяжёлый всплеск. Её Величество посмотрела в ту сторону и увидела поднявшуюся из морских глубин чудовищную белую акулу. Акула была ещё жива. Она вяло разевала зубастую пасть и всё время заваливалась на бок, каждый раз с огромным трудом выравниваясь в воде. Её спинной плавник безжизненно обвис, огромный хвост едва шевелился. Наконец акула зевнула в последний раз, окончательно завалилась на бок, перевернулась вверх брюхом и закачалась на волнах, прямая и мёртвая, как доска.

Это зрелище окончательно убедило Королеву в том, что древние книги не лгали. Она поспешила укрыться в рубке и подала команду срочно сниматься с якоря. Через пять минут огромный корабль уже повернулся к золотому острову кормой, издал низкий протяжный гудок и, вспенивая отравленную воду, двинулся в обратный путь, сопровождаемый целой эскадрой катеров морской гвардии.