Лазутчик Синегории

20

Вернувшись в канцелярию, граф сразу помчался к себе, на третий этаж, быстро поднимаясь по широкой каменной лестнице, но вдруг передумал.

— Где девушка? — воскликнул он, подбежав к дежурному клерку, сидящему на первом этаже у входа.

Чиновник отложил перо, выскочил из-за стола и испуганно уставился на главу Тайной канцелярии.

— В дознавательной, ваша светлость, вы ведь распорядились не сажать её… вниз, — протараторил он.

— Да, да, верно, — задумчиво произнес граф. — Как себя ведет?

— Возмущалась. Грозилась пожаловаться королеве…

Фларинский громко захохотал.

— Жаловаться? Пусть ещё немного погорюет, — он направился к лестнице. — Постращайте её. Легонько. Руки не распускать!

— Будет исполнено, ваша светлость.

— Скоро я загляну к ней.

Граф поднялся на второй этаж, прошел по темному коридору, открыл одну из многочисленных дубовых дверей и вошел в огромную светлую комнату больше напоминающую лабораторию алхимика. Целых три окна. Даже в кабинете главы Тайной канцелярии всего два окна. Впрочем, обитатель странного помещения, пропахшего химикатами, и вправду носил звучное прозвище — алхимик.

— Чем порадуете, святой отец?

— Господь милостив, ваша светлость, — за огромным столом, заставленным диковинными предметами, назначения которым граф не знал, сидел тучный монах и рассматривал через увеличительное стекло манускрипт, тут же на столе лежал кожаный кисет, извлеченный из тайника сегодня утром. — Печать хитрая.

— Вскрыл манускрипт? Не повредил печать?

— Обижаете, ваша светлость. Пока не родился тот человек, который может перехитрить брата Отима.

— Иногда, глядя на тебя, монаха, я начинаю думать, что миром правит Сатана.

— Не богохульствуйте, ваша светлость.

— Не буду. Прости Господи! Манускрипт подлинный?

— Не фальшивка. Бумага произведена в Синегории. Водяные знаки королевской семьи.

Упаси боже! Что тут написано…

— Дай взглянуть, — граф склонился над столом.

— Только руками не трогайте.

— Знаю, знаю. «…Божественная Амирия, моя душа томится в ожидании. Это тяжкая пытка! Сгораю от нетерпения и от душевных мук, раздирающих мое сердце на части.

Я не могу больше жить в неведении. Прошу вас о встрече. Понимаю, что вам будет тяжело решиться, вам придется лгать родным и близким. Но если ваше сердце до сих пор жарко пылает от страстной любви, если вы согласитесь, я, позабыв о риске, прибуду в любое место, куда вы укажете», — шептали губы графа, а глаза торопливо пожирали витиеватый текст. Плоть вельможи сковал ужас от страшной догадки. — Матерь божья, — всё так же шепотом произнес он и вопросительно уставился на монаха. — Ты видел подпись? Буква «Э» с завитушками.

— Пути господни неисповедимы, сын мой, — печально продекламировал монах. — А сердце принцессы Амирии пленил наследник престола Синегории, — тайных дел мастер в рясе тяжело вздохнул и отложил увеличительное стекло в бронзовой оправе. — Вот ведь как бывает.

— Бывает, — согласился граф и зашагал взад-вперед по комнате, от одного стеллажа со склянками, старыми книгами и горшками к другому. — Кто ещё читал письмо?

— Никто, ваша светлость. Только я.

— Никому не говори. На кону честь государства.

— Разве я глуп, ваша светлость?

— Нет, не глуп. Верни манускрипту первоначальный облик. Запечатай.

— Как только высохнет.

— Сколько тебе понадобится времени?

— Полчаса.

— Хорошо. Через полчаса принесешь его мне, отдашь лично в руки.

— Принесу, ваша светлость.

— Я буду в дознавательной.

Монах кивнул головой и отвернулся от графа, склонившись над письмом. А глава Тайной канцелярии покинул убежище алхимика.