Легенда

Глава 25 Не так сложно как казалось

Сборный отряд из людей и духов, оставив братьев на попечение Къарткъуртха и Агунду с родителями, отправился в поход, освобождать из лап Чернобога знахаря и ведуна - Амирдовлата. Путь предстоял не то, чтобы долгий, но очень трудный.

Впереди ползла Руймон, постоянно оборачиваясь и уверенно показывая дорогу.

Тропа вела вдоль скал и ущелий, петляла и пропадала в завалах камней, заползала на валуны, и то спускалась в пропасти, то теснилась на узкой тропе между ними и отвесными каменными стенами, пытаясь скинуть путешественников вниз, но все же неумолимо лезла вверх, в горы.

Лошадей с собой не взяли, и правильно сделали, не приспособлены эти животные к скалолазанию. Позаботиться о них, на время отсутствия богатырей, взялся отец невесты Ацамаза, заверив, что все будет хорошо, и что для него это дело привычное.

В первый день поднялись до уровня таяния ледников, и остановились на отдых. Вечер вступал в свои права, постепенно погружая мир во тьму. Лезть дальше не имело смысла. Горы не любят спешки, и могут огорчиться, поломав как минимум торопыгам ноги о камни, а как максимум отнять жизни, свернув шею в какой-нибудь пропасти.

Разожгли костер, распределили дежурства и легли спать.

Федогран долго ворочался. Тяжелые мысли не давали уснуть. Все ли он правильно делает? Главной целью его жизни в этом доисторическом мире, стала борьба с Чернобогом.

Почему? Ведь не он так решил? Никто не спрашивал согласия. Вытащили из теплой постели, вырвали из привычного, уютного мира, школьника, неприспособленного к таким испытаниям, к такой жизни, сунули в боль и страдания, поставили задачу, и будь добр исполняй. Зачем?

И ведь самое удивительное — это ему нравиться. Ту жизнь, размеренную, уютную, он уже и не вспоминает, если только иногда, когда выпадают вот такие вот минуты покоя, мама с папой, всплывают в его памяти размытыми, полузабытыми лицами.

Теперь тут его дом. Жена… Как она там, его Алинка? Скоро она станет матерью, а он отцом… Надо все сделать так, чтобы его сын жил в мире, где нет этого нового порядка, построенного на лжи и алчности, чтобы ему не пришлось браться за меч, и воевать с подлостью. Чтобы сын вырос достойным человеком, мужчиной, князем…

Федогран не заметил, как уснул, и снилась ему свадьба. Счастливая Алина. Живой, с кружкой меда в руках Яробуд произносящий тост «за здравие». Нянчащиеся с его сыном, улыбающиеся мама и смеющийся отец с погремушкой в руках, «агукающий» внуку. Поднимающий братину, подмигивающий и счастливый, живой, как тогда у костра Ягиры, великан Кром.

Все живы и все счастливы. Как все-таки хорошо жить в сказке, где добро побеждает зло и где смерть не настоящая. Жаль, что реальность другая, и многих из тех, кто дорог парню, уже нет на этом свете, а те, кто есть далеко.

Так может его и призвали сюда, в этот забытый потомками мир, чтобы сказка стала былью?..

Федогран проснулся и открыл глаза. Серый рассвет, накрытый густым туманом, зарождал новый день. Костер горел, стреляя искрами сырых дров, и звучала грустная музыка свирели.

Ацамаз сидел на камне, погруженный в себя, и закрыв глаза, тихонечко играл. Волшебные звуки переплетались нежностью, тоской, страданьем и счастьем, а из глаз музыканта текли слезы.

- Ложись, отдохни, я тебя сменю, мне все равно не спится, – Федогран присел рядом.

- Не хочу, — вытер глаза отвернувшийся Ацамаз. – Как ты думаешь, мы сможем победить?

- Не знаю. – честно ответил богатырь, — но все для этого сделаю.

- Знаешь… - задумался музыкант, — победа не принесет мне радости. На той стороне стоят те, с кем совсем еще недавно мы делили хлеб, и называли друг друга друзьями… Теперь мы враги… Как, так произошло?

- Новый бог пришел в этот мир и принес свои порядки, а мы поддались искушению, и пошли за ним. Мы хотели перемен. Старые боги закостенели, и стали ленивы, перестав обращать внимание на мир яви, погрузившись в себя. Нам же хотелось заботы и внимания, хотелось лучшего, вот и намолили мы себе нового кумира, придумали сказку, не осознавая, что с его появлением, в мир выплеснулись и все пороки, которые в нас жили, но подавлялись старыми устоями. Хотелось лучшего, а получилось то, что мы имеем.

- Ты прав. – Бесшумно подползла Руймон. – Простите, что невольно подслушала. Но мне то же не спиться. Мы сами виноваты в том, что случилось. И люди, и боги, и мы, духи. Мы поддались искушению, и сами создали то, что нас убьет. Может старый мир и не был идеален, но он хотя бы был честен. Новый мне противен, и я жизнь положу, чтобы все вернуть назад. – Она задумалась. – Спасибо тебе богатырь. Даже если мы и не победим, то ты хотя бы принес нам надежду и цель. Объединил нас. Я этого никогда не забуду.

Новый день рассеял туман поднявшимся над горами, проснувшимся солнцем. Позавтракали не прожаренным мясом барашка, добытого заботливой Руймон, запили заваренным в котелке взваром, со сбором душистых трав. Собрались и пошли дальше, поднимаясь все выше и выше. Туда, где царила вечная зима.

Снег в середине лета… Это нормальное явление для суровых мест. Сюда на прогулки не ходят. Снег под ногами хрустит. Пронизывающий до костей ветер, гоняет поземку. Солнечные лучи, играя искорками отражений, слепят сощуренные глаза, но не согревают, а воздух становиться жидким, и что бы им надышаться, надо чаще и глубже делать вдох.

Ноги от усталости наливаются свинцом, не поднимаются, хочется сесть, прямо на засыпанный поземкой, торчащий из сугроба, памятником усталости, валун, и ничего не делать. Тихо и спокойно умереть прямо тут. Надоело все. Устал. Но надо идти.

Там, в пещере, владыки подземного мира, остались братья. Они умирают, и спасти их может только он. Так что сжать волю в кулак, стиснуть зубы и двигаться, даже уже ничего не соображая, переставляя сведенные спазмами ноги, по белой бесконечности. Пробиваться сквозь затуманенное усталостью сознание, и идти к цели.

Впереди, как обычно, Руймон. Для нее словно не существует усталости. Она двигается, оставляя за собой на снегу глубокий змеиный след, оглядывается ободряюще улыбаясь обветренными губами. Сколько же в ней воли…

Следом Ешпор. Вот ему действительно трудно. Привыкший к мракам и теплу подземелья, и недолюбливающий свет, он шагает вперед, и не переставая брюзжит себе под нос проклятья.

Сзади Ацамаз. Устал, это видно. Скрипит зубами, хрипит простуженным горлом, перекатывает желваки скул, содрогается холодом от каждого порыва ветра, но идет не отставая. Настоящий воин. Настоящий мужчина.

Сколько же в них во всех жизненной силы, сколько упрямства, сколько веры в своего нового вождя, в Федограна. Таких не сломить трудностями, такие пойдут до конца, их нельзя предать. И он шел, спотыкался, падал, скулил про себя стиснув зубы, но шел. Только вперед, туда, где сквозь затуманенный усталостью взгляд, покачивается спина впереди идущего Ешпора. К поставленной цели. К спасению братьев, или смерти.

- Там, чуть выше, будет грот, — Остановилась змея, дышит тяжело, ей то же трудно, хоть она и делает вид, что все хорошо, — можно остановиться, и переночевать. До конечной цели оттуда недалеко. Я думаю, что нам, измотанным дорогой, не следует вступать в бой. Мы же пришли не умирать, а побеждать.

- Согласен, — кивнул Федогран, почувствовав предательское удовлетворение от предстоящего отдыха, подло улыбнувшееся в душе, — нам действительно нужен отдых. Завтра с утра продолжим с новыми силами.

Ночевали на голых камнях под низким, покрытым изморозью, сводом темной пещеры. Слава богам ветер здесь не пронизывал насквозь промерзшие тела, и то хорошо, хоть какая-то защита. Перекусив хрустящим льдом мясом, взятым с собой про-запас, на последней стоянке, и запив водой из обледенелых фляг, распределили дежурства, расслабляться нельзя, враг рядом, и легли спать, обнявшись, и согревая друг друга теплом собственных тел. Костер развести было не из чего, ввиду отсутствия дров, но даже если бы было не так, то все равно спали бы без огня, дым привлечет ненужное внимание, а им этого не надо.

Проснулись со скрипом застывших суставов. Согрели себя интенсивными приседаниями и похлопываниями по плечам, перекусили, грызя промерзшее мясо, попить удалось лишь снегом, растопив его во рту, вода во флягах окончательно замерзла.

Идти, по заявлениям Руймон, оставалось недалеко. Цель близка. Всего несколько сотен метров на одеревеневших ногах.

Горын сидел на камне у входа в свое логово, и сощурившись улыбался, рассматривая непрошенных гостей.

Жуткое двухголовое создание, когда-то охранявшее Калинов мост, и предавшее своих богов, он нисколько не волновался, видя перед собой врага. Слишком эти пришельцы казались ему никчемными: жалкими, покрытыми потрескавшейся коркой льда, с синими от холода лицами и выглядевшими смертельно уставшими. «Не бойцы». – Подумал он и довольно потер друг о друга шестипалые ладони с черными кривыми когтями.

Толи дело он. Полный сил. Отдохнувший. Наполненный под горлышко энергией скрижали. Объевшийся удовольствий от пыток упрямого, и от того более жалкого знахаря, а ведь Горын даже не знает, как зовут этого староверца. Зачем. «Страдания и стоны», — вот теперь его имя, пока не сдохнет, а потом вообще будет все равно. Гиены, что живут в загоне, в недрах пещеры, ставшей теперь казематом и пыточной, сожрут его тело как простой кусок вонючего мяса. Им имя еды, в которую превратится пленник без надобности.

Горын встал, расправив широкие плечи, с сожалением поморщившись, когда-то за его спиной распахивались черные крылья. Проклятая Морена отобрала их за жестокость. Какая же она после этого богиня зла? Нашла кого жалеть. Девку, убившую своего парня за измену.

Он вздрогнул, прогоняя воспоминания, и повернул обе головы с зашевелившимися толстыми как змеи волосами в сторону гостей. Втянул длинными, загнутыми как крючки носами воздух, принюхался, и растянул пухлые губы над скошенными подбородками в довольной улыбке.

- Сами пришли. – Сверкнул он красными глазами без зрачков, моргнув лягушачьими веками. – Это хорошо, это мне по нраву. Я соскучился уже тут сидеть в одиночестве. Выть хочется. – Одна его голова говорила скрипучим фальцетом, а вторая смеялась. – Мене будет весело смотреть как ваши ребра разгрызают гиены, и дерутся из-за мозговой косточки. Хоть какое-то развлечение. Подходите, не стесняйтесь.

— Вот сколько раз я встречал этих приспешников Чернобога. – Пробормотал Федогран без тени страха шагая вперед, и жестом приказывая друзьям оставаться на месте. – Всегда одно и тоже. Хвастовство снаружи, и пустота вперемешку с трусостью внутри.

- Одна голова моя. – Выкрикнул из наконечника копья Мор, — Так и быть, вторую отдаю мечу.

- Федогран?.. - Протянул Горын, и в его забегавших глазах, появилось узнавание и страх. – Но как?.. Тебя не должно быть тут. – Он попятился пока не ударился головой о низкий свод лаза пещеры. – Ты же завяз в делах в своем княжестве. Чернобог говорил…

- На то он и бог лжи, чтобы врать, — Не дал ему договорить богатырь. – Ну так что? Драться будем, или пожелаешь удрать? Я препятствовать не буду, мне сегодня лень убивать.

- Удирать. Удирать. – Засуетился Горын закивав согласием сразу двумя головами. – Я верю, что ты мне мешать не будешь. Слово богатыря – закон, а ты пообещал… Тут все оставлю как есть, ничего забирать не буду, ты не беспокойся, все оставлю.

- А ну брысь отсюда. – Рявкнул Федогран и топнул ногой.

Это подействовало как выстрел стартового пистолета на соревнованиях, отправляющий спортсмена, мечтающего о золотой медали, в забег. Горын, с пробуксовкой сорвался с места, заскрипев мелкими камушками под босыми ступнями, пролетел мимо раскрывших от удивления рот друзей, едва их не растолкав, и спустя минуту, откуда-то снизу со склона прозвучал его запыхавшийся голос:

- Мы еще встретимся. Федогран. Я запомнил твою подлость! Ты сдохнешь.

- Чего это с ним? – Подошел удивленный Ацамаз.

- Не знаю, — пожал плечами богатырь, — Сам удивлен. Может, дошли слухи как я Кацикина бессмертного, одним выстрелом упокоил. Трусоват оказался полубог. Жить видимо хочет. Садисты они все такие.

- Зачем ты его отпустил? – Зашипела Руймон. – Он не должен жить.

- Конечно ты права, но на данный момент, такой исход схватки меня устраивает. Я слишком вымотан для полноценного боя. Это можно считать подарком богов. Наконец-то они сжалились надо мной и послали удачу, — вздохнул Федогран, — Пошли целителя освобождать, и уйдем наконец отсюда. Сил больше нет терпеть этот холод.

Пещера оказалась просторной и теплой, где в качестве отопления использовалась глубокая трещина, разрывающая каменный пол, по дну которой, как ручей, текла, плюющаяся пузырями, раскаленная лава, освещая кровавыми бликами мрачные стены.

В правом углу, накрытая стальной решеткой, чернела выдолбленная глубокая яма, с беснующимися, воющими и рычащими, призрачными, полупрозрачными, вечно голодными гиенами. Жуткое порождение нового порядка, никогда ранее невиданное в этих землях.

По центру, на столбе, с вывернутыми руками, висел сухой как скелет старик. Он, не поднимая седой, опаленной огнем, с небольшой лысиной на макушке головы, застонал в полуобморочном состоянии, вздрогнул и затих.

- Амирдовлат? – Негромко, не то позвал, ни, то спросил с сомнением в голосе, богатырь.

Старик дернулся, словно его ударили, и вновь застонал. Загремели сковывающие руки и ноги ржавые цепи. Голова поднялась, посмотрев на богатыря бесцветными, полными боли глазами:

- Кто ты?

- Я Федогран. Пришел освободить тебя. - Парень подошел ближе.

- Уходи воин. – Мотнул головой старик. – Не знаю, как ты сюда попал, и где сейчас Горын, но, когда он вернется, ты умрешь, и твой труп сожрут гиены.

— Это вряд ли. – Подползла улыбнувшаяся Руймон, — Этот полубог оказался трусливым созданием и увидев этого парня сбежал.

- Ты тоже тут, змея? – Горько рассмеялся знахарь и закашлялся. – Не рассказывай мне сказки, этот замерзший до состояния сосульки воин не выглядит страшным. Он способен напугать, разве что мышей, ворующих зерно в амбаре.

- Однако это правда. – Ешпор гревший руки над трещиной в полу. Обернулся. – Зря сомневаешься, я сам удивился, когда это увидел.

- Тогда, вы, может меня снимите? Или вы пришли, чтобы его заменить в виде палачей?

- Конечно… - Федогран принялся рассматривать цепи, ища, замок.

- Его там нет. – Понял его действия Амирдовлат, — Они цельнокованые. Только рубить.

Богатырь на мгновение задумался, а затем резко выхватил полыхнувший огнем меч, и перерубил звенья, над ступнями и ладонями. Старик рухнул обессиленно вниз, но ему не дал упасть Ацамаз, подхвативший того под мышки, и усадивший знахаря, облокотив спиной о стену.

- Ноги не держат. – Улыбнулся с извиняющимся видом тот. – Обессилел.

- Нам нужна твоя помощь, — Федогран присел перед ним на корточки. – Мои братья умирают. Их заразила Аджу.

— Вот же гадкая старуха. – Нахмурился собеседник. – Все ей неймется. Сколько лет я боролся с ее злобой… - Он вздохнул и замолчал уснув.

- Амирдовлат. – Федогран коснулся его плеча. – Не время сейчас для отдыха, и не место. Нужно выбираться отсюда. Если не сможешь идти сам, то я тебя понесу.

- По очереди понесем. – Склонился к ним Ацамаз. И Богатырь ему с благодарностью кивнул.

- Я, то же еще не совсем обессилел. – Обиделся Ешпор. – Тоже могу помочь.

- Ну тогда пошли, времени у нас мало, а если точнее, то совсем нет. – Богатырь подхватил и приподнял застонавшего знахаря. – Терпи старик, ободряюще улыбнулся парень, посмотрев тому в глаза, и закинул на плечо худое тело. – Уходим. – Отдал он команду и направился к выходу, а за ним поспешили и остальные.