Легенда

Глава 3 Вольх.

Свадебные гуляния закончились, жизнь в городе вернулась в свое обычное неторопливое русло. Скрипели по морозцу, давя снег полозьями телеги, перевозя груз. Кому дрова, кому сено, а кому муку. Подгоняли возницы лошадей, взрывая стеклянный воздух кнутами и посвистывая. Пахло хлебом, дегтем, чесноком. Похрапывали в конюшнях кони. Все, как всегда, только вот для Федограна такая жизнь непривычна. Никто не беспокоит, не пытается убить и не пакостит. Тишь да благодать. Думаете он заскучал и не стал находить себе места. Отнюдь. Наоборот. Ему это нравилось. Он пристрастился ходить на кузню. Кузнецом конечно же не стал, но навыки молотобойца вместе с одобрением Перла получил. Жену свою обожал, старался во всем угодить и она отвечала взаимностью, окружив его заботой и уютом.

С тестем отношения можно было назвать дружескими. Старый Елей души не чаял в своем зяте, а когда спустя четыре месяца дочь сообщила, что «тяжелая», расцвел, помолодел лет на десять, и засел дома мастерить колыбель, бегая каждый день к Федограну, советоваться: «Какой орнамент лучше вырезать вот на этой детали? Не будет ли маловата кроватка для будущего богатыря? А если девка родится, то мечи, вырезанные в изголовье, не будут ли выглядеть слишком воинственными?».

Вул пристроился к охотникам, и не вылазил из леса, снабжая весь город свежей дичью. Это не удивительно для оборотня. Жену свою обожал, тестя уважал, а тещу простил.

А вот Любава, никак не могла простить себя за предательство, ходила тенью и готова была помочь каждому в Новгоре, лишь бы загладить вину, и ни как не могла поверить, что давно уже никто не держит на нее зла. Нет, вначале, конечно, кумушки перемыли ей косточки, но сплетни быстро сошли на нет. Прощение – это одно из достоинств этого народа. Даже врага можно понять и принять, сделав другом, лишь бы он осознал содеянное и покаялся.

Бер с молодой женой уехал к родителям в деревню. Время валить лес да рубить дрова. Уже трещат последние морозы перед весенней оттепелью. Стволы проморожены и сок не бежит по ним от корней к кронам. Самое время для заготовки.

Агли удивляет стариков мужа непривычной кухней. Пристрастились они к плову. Это блюдо вообще привело в восторг всех жителей Новгора, благо что Камал, в приданное, привез несколько мешков риса, и пригнал стадо баранов, ну и двухведерный казан в придачу. Только что вот руками народ есть отказался, к неудовольствию степняков, ложками оно сподручнее. Ну да как говорится: «В чужой монастырь, со своим уставом не ходят». Конечно поговорки такой еще не существовало, ввиду отсутствия монастырей, но суть от этого не меняется.

В общем тишина, покой да благодать.

В этот день Федогран ужинал в одиночестве. Ел кашу с маслом да молоком с ледника, холодненьким, запивал. Алинка в спальню ушла. Сослалась на недомогание. Повздорили они. Нет, не ругались. Жена недовольство выразила, что он недостаточно с сапог снег сбил, когда в дом зашел. Луж наделал. Жену не ценит. Вид сделала, что обиделась. Она в последнее время раздражительная стала, и все время болеет.

Елей говорит: «Нормально это. Его женка, так же себя вела, когда Алинкой тяжелая была. А уж как до отхожего места бегала вдругорядь… Все тошно ей было… Перетерпеть надо. Пройдет это. Дитя видать бунтует. Еще-бы. Новая жизнь, пусть света белого еще не видит, а только тьму в мамкином пузе, но характер уже имеет. В его породу, в Елеевскую пошел будущий богатырь, у них все своенравные». - И смеется гордо подбородок подняв. Федогран кивает, но не согласен, у него тоже предки не сахар, есть кого вспомнить и нос задрать.

Сидит парень, вспоминает, и тут дверь приоткрылась окутавшись ворвавшимся облаком морозного пара.

- Не помешаю. – Вул вошел, как-то непривычно для него, смущенно. Федогран встал на встречу и обнял друга.

- Что за глупость, брат. С каких это пор ты мне помехой стал? Заходи, поснедаем вместе. Алинка чудную кашу приготовила, рассыпчатую, поужинаем да поговорим.

- Спасибо, не откажусь. – Достал ложку из-за голенища оборотень. Федогран поставил перед ним глиняную миску, наполненную до краев пшенной кашей, и положил сверху кусок сливочного масла, который тут же, желтой слезой начал таять и впитываться в парящую крупу.

- Ты извини, что я сам управляюсь. Нездоровится жене, прилегла она.

- Все понимаю. Нет тут обид. Но я к тебе по делу. Ты Девану помнишь?

- Как я дочь Перуна забыть могу. Храню ее подарок. С собой ношу. – Кивнул Федогран.

- Виденье мне от нее было. Она просила лес от волков избавить. Я сначала не поверил. Она–же покровительница их, да нас оборотней, а тут такая просьба. Но на вторую ночь сон повторился, а на утро, на столе клок шерсти. Нет сомнений. Точно просит уничтожить серых, только вот почему они в такую немилость впали, мне непонятно. Поможешь с охотой?

- Что за вопрос? Конечно помогу. Когда едем?

- Так завтра собрался. Я распоряжусь тогда, твоего Чепрака оседлают к зорьке. Жаль коня крылатого с нами нет. Сверху сподручнее было бы выследить стаю.

- Да… - Вздохнул Федогран и его глаза затуманились воспоминаниями:

«- Жаль мне с тобой расставаться, батыр. Прикипел я. В душу ты мне запал отвагой, сердцем добрым к чужой беде отзывчивым, да справедливостью. Но я и так задержался в помощниках. У меня ведь то же дом есть и жена с жеребятами. Как они там? Соскучился. Пора мне. – Туплар склонил голову и уткнулся в плече парня. – Старухе, той страшной, благодарность передай. С того света меня вытащила. Если бы не она, осиротели бы детки.

- Я все слышу. Сам ты старуха страшная, а не коняга крылатая. – Огрызнулась беззлобно стоящая рядом Ягира. – А если уж по правде, то не меня, а Морену благодарить надо. Это она своих Навий придержала, не дала из тебя нити жизни в клубок вымотать, да в зелье мое силы своей добавила. Так что ей требы неси. – И вдруг рассмеялась. – Вот скажи мне, какой такой ваш бог, додумался тебе стрекозиные крылья к спине прилепить? Я как первый раз увидела, со смеху едва покровительнице своей душу не отдала. Это же надо так над животиной поиздеваться.

- Ничего они не стрекозиные, они больше на крылья ястреба похожи. – Обиделся Туплар.

- Хрен редьки не слаще. – Продолжила издеваться над конем бабка. – Крылья они и есть крылья, и коню не надобны. Ваше дело по земле скакать, а не по облакам шляться.

- Ты на нее внимание не обращай, друг, она над всеми кого любит, издевается. – Вмешался в зарождающийся спор смеющийся Федогран. - Понравился ты ей. Видел бы как она над твоим телом бездыханным хлопотала. Как курица над яйцом квохтала, молитвы Морене не останавливаясь пела, да зельем своим раны от стрел заливала. Вредная она просто. Ни в жизнь не сознается.

- Скажешь то же. – Богатырь был готов поклясться, что Ягира покраснела. Если бы не темная кожа, то это было бы заметно. – Ну вас к лешему, от тебя Федогранушка одни неприятности и конфуз. Прощавайте. – Старуха запрыгнула на своего боевого осла и не оборачиваясь, умчалась, быстро растаяв в пыли на горизонте.

- Пора. – Туплар толкнул мокрым носом в плечо. – Если понадоблюсь, крикни в небо: «Встань передо мной!» - Я услышу и приду, а если сам не услышу, боги подскажут.

- Прощай. – Федогран погладил гриву дрогнувшей рукой. – спасибо за все

- Нет. До свидания. Я верю, что мы еще встретимся. – Конь встал на дыбы, расправил крылья и взмыл ввысь, затерявшись среди облаков.»

- Да. Жаль, что его нет. – Вновь вздохнул Федогран. – Но не звать же его по любому поводу. Сами справимся. Еще бы Бера привлечь, но и его сейчас нет. Ничего. Раз Девана просит, отказать нельзя. Завтра на зорьке я буду готов.

Выехали вдвоем, на легке. Луки, мечи да ножи. Зачем лишний груз? Не на войну собрались, на охоту. Коломрак в копье даже обиделся, и Никто в щите его поддержал. Соскучились они, застоялись в оружейной комнате, схватки хотят, души духов боя просят, но Федогран непоколебим.

- Я даже кольчугу не беру, и шлем. В тулупе да в шапке поеду. Чего зря железом себя морозить. И вам там не дело быть. Не война чай, а забава. Мы с Вулом быстро обернемся. – Сказал и из избы выскочил, да прямо с крыльца, да в седло, стремян не касаясь. Лихой наездник стал. Низкий поклон Яробуду, за науку.

Зимний лес это как песня. Смотришь и восхищение из души рвется. Так и хочется засвистеть и послать коня в галоп, по твердому насту, да так, чтобы ветер в лицо, и поземка следом, облаком из-под копыт. Воздух чистый, густой, морозный, щекочет ноздри, на бороде инеем оседает. С коня пар валит. Эх! Красота!

Сосны в шубы белые одеты, хвою зеленую еле видно. Стволы коричневые, инеем, как чешуйками кольчужными покрыты, мороз свои рисунки везде оставляет, мелькают деревья по сторонам, едва боков коня снежными лапами не касаясь. Дух захватывает.

Но такая бешеная скачка только в мечтах. Не на прогулку богатыри выехали, не ради забавы. Сегодня у них день охоты. Перво-наперво решили в деревню, ближайшую к логову волчьему, заехать, узнать что да как? Сказано сделано, благо, что дорога туда накатана, и пробиваться по заснеженной целине не надо.

Деревни не было. Не в том смысле, что она исчезла. Нет. Дома, сеновалы, кузница и конюшня находились на своих местах, а вот жители словно вымерли. Собаки лают, голодные коровы мычат, свиньи визжат и куры бегают по улицам, а людей нет. Серые от времени дома покрытые дранкой, с почерневшими столбиками печных труб, все в измороси. Тропинки к дверям людского жилья припорошены свежим снегом, свидетелем того, что в них давно уже никто не заходил, и ни единого человеческого голоса.

Деревня маленькая. Два всадника проехали по улице вдоль шести домов и остановились. Дорога заканчивалась на околице, а дальше лес, темный смешавший в себе как хвойные деревья так и лиственные, да еще и переплетенный орешником и малиной внизу, убийственный для лошадей. Сунуться туда на них означало переломать ноги животине. Туда и пешком-то страшновато идти, в зарослях наст не держит, проваливается. Тут лыжи нужны, а лучше снегоступы, в них сподручнее по кустарнику бегать.

- Что делать будем? – Федогран угрюмо осмотрелся, поглаживая по гриве нервничающего Чепрака.

- Деревню осмотрим. Непонятно, что тут произошло. Где все жители. – Снегоступы поищем или на крайний случай лыжи. Без них нам в лес ходу нет.

Снегоступы нашли в первой же избе, этого добра тут было много. Местные жители были привычны к переплетенному бурелому окрестного леса и потому держали такие предметы под рукой. Вул ходил угрюмый, виня себя в том, что он, опытный охотник упустил такую мелочь. Федогран его успокаивал, но получалось плохо.

Дома не выглядели разоренными. Складывалось впечатление, что жители добровольно, по собственной воле покинули жилье. Кое-где, в нетопленных избах, на столах стояли самовары, кружки, и миски с застывшей льдом кашей. Словно хозяева вышли на минутку и забыли вернуться.

- Ничего не понимаю. – Чесал Вул затылок. – Первый раз такое вижу. Словно их зачаровали всех и куда-то увели. Тут без колдуна или колдуньи не обошлось. Надо по околицам походить. Не могло такое количества народа бесследно исчезнуть. Должны отпечатки следов на снегу остаться. – Федогран согласно кивнул, и друзья вышли из последнего обследованного дома на улицу.

По дороге, к ним на встречу, шел огромный черный волк. Глаза зверя казалось, искрились злобой в красных зрачках, а приоткрытая пасть с желтыми клыками, и приподнятая в холке шерсть, подчеркивали ощущение, что он вот-вот взовьется в смертельном прыжке, и обрушится на жертву всем весом сильного и ловкого тела.

Федогран скинул из-за спины лук и наложил стрелу, но выстрелить не успел. Вул положил ладонь на руки и остановил.

— Это мой брат. Не убивай. – Голос прозвучал глухо и оборотень повернулся к гостю. – Рад видеть тебя Вольх, живым и здоровым. Мне говорили, что ты погиб.

Пришелец хлопком обернулся в высокого стройного мужчину, с карими глазами и такими же кровавыми зрачками. Черные вьющиеся волосы до плеч, бледное красивое лицо и неестественно яркие красные губы. Он передернул широкими плечами, сделал несколько шагов на встречу, внимательно рассматривая стоящих на пороге избы людей и остановился.

- Про меня много врут, брат. Как видишь я жив. – Голос прозвучал глухо с хрипотцой и явными рычащими оттенками. - Не могу сказать, что тоже рад тебя видеть. Мне это неприятно. Как ты тут оказался. Я слышал что ты, стал рабом Чащуна? Кто твой спутник? Уж ни тот ли это знаменитый Федогран, за голову которого назначено много наград? – Палец с черным ногтем вытянулся в сторону богатыря.

- Что за глупости ты говоришь. Я никогда не был ни чьим рабом. Служил ему – это было, но разница между службой и рабством огромна, ни тебе ли это не знать. Спутник мой, действительно Федогран, но я первый раз слышу про награду.

- Хорошо. – Хищно улыбнулся Вольх. – Не надо будет бегать в поисках. Награда сама пришла ко мне в руки. Ну а насчет остального, рабства я имею в виду, так это только слова. Суть от этого не меняется. Называй себя слугой, если хочешь, но это лишь слабая попытка потешить свое самолюбие, слегка завуалировав истину.

Не буду тянуть. Предложу сразу. Тут в чаще, моя стая, готовая порвать вас на куски. Шансов нет. Какие бы вы ни были герои, выстоять против дюжины волколаков не сможете. Переходи ко мне брат. Твое место с нами. Зачем тебе этот кусок мяса?

- Ты перешел на сторону Чернобога? – Не столько спросил, сколько констатировал факт Вул.

- Я перешел на сторону истины. – Улыбнулся гость. – Подумай, что дали тебе старые боги… - Он сделал паузу и когда вновь заговорил в его голосе зазвучали нотки убежденного фанатика. – Новый бог дает свободу, таким как мы. Сильный должен иметь все по праву рождения. Не может какой-то там крестьянин, иметь такие же права как князь. Он раб, и его задача служить, жрать пустую похлебку, носить дары хозяину, и быть радостным от того, что не убили, что ему дозволили дальше влачить свое убогое существование и славить господина.

- Что вы сделали с жителями деревни. – Вышел вперед Федогран, отстранив в сторону Вула.

- Странный вопрос, с твоей стороны было бы лучше озаботится что мы сделаем с тобой, но я отвечу. Они радостно служат моей стае. Они стали теми, кем и должны быть… Рабами.

- Для этого вы повыгоняли их из домов? – Парня начал раздражать наглый тон гостя.

- Волкам противен дух человеческого жилья, пропитанный дымом печей. Раб должен жить со своим хозяином, поэтому они в лесу.

- Но они перемерзнут там! – Вскинулся Вул

- Какое мне дело до их жизней. – Пожал плечами Вольх. – Сдохнут эти, наловим других. Человеческий род плодовит, и недостатка в ресурсах нет.

- Что с тобой стало, брат. Ты же предаешь саму основу нашего существования. Где твоя честь, совесть, твое вечное стремление к справедливости.

- Я ее нашел, и считаю, что справедливость, это когда слабый служит сильному, а честь возможно соблюдать только среди равных. Совесть вообще эфемерное понятие, и у каждого она своя. Перестань меня пытаться агитировать и перетаскивать на свою сторону. Лучше переходи ко мне, под крыло нового бога.

- Уйти от истинных богов? Предать свою покровительницу Девану и ее отца Перуна? Служить богу лжи? Ты это предлагаешь брат?

- Опять эта громкая фраза: «предать», — это только слова. Твоя Девана давно забыла оборотней, твой Перун, только сотрясает небо громом, и ничего не делает для нас. Ради чего я должен им служить? Чернобог нам дал свободу. Освободил от условностей в виде чести и совести. Дал право убивать и иметь рабов. Ни это-ли не счастье? Подумай! Иди ко мне, встанем рядом, как прежде.

- Тебя обманули.

- Нет, брат, я жил во лжи, а мне открыли глаза. Теперь я служу истинному богу, и получаю за это награды, а ты по-прежнему поклоняешься тем, кому ты не нужен. Последний раз тебе говорю. Иди ко мне. Встанем плечом к плечу.

- Плечом к плечу? – Засмеялся Вул. – Я встану плечом к плечу, и пойду до конца, с тем, кто не предаст. Вот с ним. – Он хлопнул Федограна по спине. – С истинным богатырем. Настоящим человеком. Настоящим мужчиной, несмотря на юный возраст. С тем, для кого честь не пустой звук. А тебя мне жаль. Ты был моим братом, а стал врагом. Зови свою стаю. Я лучше умру, чем предам, то что мне дорого.