Легенда бесконечности

Глава 34 Легенда Бесконечности

Сон

Это был родительский дом.

Я проснулась в своей старой комнате, которая была чистой, но в ней было темно. Это испугало меня, и, сдёрнув с себя одеяло, я услышала знакомые голоса на первом этаже. И, выскочив из комнаты, я побежала по тёмному коридору к лестнице, чтобы спуститься вниз.

Спустившись, я увидела Маркоса, в руках которого был окровавленный нож, а за его спиной — чье-то тело. Резко развернувшись, я начинаю бежать вверх, чтобы скрыться в своей комнате, но меня догнали и, схватив за шею, потянули обратно вниз по лестнице.

Я снова проснулась, только уже не в своей комнате…

Я не знаю, сколько дней прошло с того момента, как я остаюсь в этом доме. Но это первый день, как я смогла открыть глаза и разглядеть комнату. Комната была достаточно просторной и темной, в ней была двухспальная кровать изумрудного цвета, стены комнаты были покрашены в шоколадный оттенок и были украшены узорами волнистых линий. Рядом с кроватью стояли прикроватные тумбы, на одной из них были какие-то таблетки, на другой же стояла ваза из тонкого фарфора, а в ней сухоцветы. Туалетного столика в этой комнате не было, во благо было зеркало, в которое я могла посмотреться, и еще была дверь, которая вела в ванную комнату.

Тело болело будто было все в синяках, я встала с кровати ноги коснулись пола я ощутила неприятный холод я подошла к зеркалу и с грустью взглянула на себя.

Моя тугая аккуратная коса превратилась не пойми во что, волосы растрепаны, лицо бледное, на уголке губ засохшая кровь, на лице красовался синяк, коснувшись его, я почувствовала боль. Подняв платье из интереса, почему все мое тело так болит, я также увидела синяки и местами царапинки, боль от того, что я вижу в зеркале, заставила меня тихо всплакнуть, закусив губу.

Неужели это я? Как долго я тут? Сколько прошло дней?

Больше всего я боялась потерять ребенка…

То, что я увидела в зеркале, заставило меня почувствовать и ощутить настоящий страх. Потихоньку я начала приходить в себя, в голову будто что-то ударило, и она закружилась, во рту я почувствовала горечь, сухость.

Я вспомнила.

После того как в тот день меня сюда привезли, меня принесли в эту комнату обессиленную, какая-то девушка с карими глазами и восточной внешностью поставила мне укол и заставила проглотить что-то, а после меня заперли в этой комнате.

Спустя какое-то время я встала с кровати и услышала говорящие между собой голоса.

Подойдя ближе к двери, я услышала разговор Маркоса и этой девушки.

— В этом доме не возможно ничего отследить, тут стоить система по которой не смогут отследить твой номер, твое местоположение никто не найдет в этом месте.

— Ты что сейчас прикалываешься? Думаешь, они тут нас не найдут? — спросил Маркос.

— Это наш первый дом в Грузии. О нем знает только я и Леон. — ответил ему женский голос. — Тут в Ахалцихе мы выбрали этот участок в самом безлюдном месте. Ты же сам видел, что двор крытый, ворота кованные, их никто не проломит, и никто не посмеет проникнуть сюда. Систему устанавливал человек твоего отца.

— Ты про мальчишку Малика?

— Да он самый.

— Надо же, какие вы с муженьком продуманные, так боялись Адама Имерети, что соорудили весь дом как крепость.

— Да, и ты тоже сейчас боишься его, разве это не так? Благодаря этому дому ты жив, если бы ты остался в том доме, давно бы был со своим братом.

— Твой муж тоже, там, если что.

Кто эта девушка, подумала я?

— Мне все равно на Леона, я никогда не любила его, даже эта беременность для меня была нежеланной. Я хоть и ненавидела Адама после того, что он сделал, но не смогла вычеркнуть из своего сердца.

Это та девушка…

— И что ты думаешь, что Адам прибежит сразу к тебе после того, как его жена потеряет ребенка или же она умрет вместе с ним сразу.

— Он был безумно влюблен в меня, я выставлю себя жертвой, когда ты сбежишь при помощи Малика из Грузии, я скажу, что так же была под твоим влиянием и мне угрожала жизнь. Его жена умрет, а на её место встану я, та, которая первой заняла в его сердце место.

— Ты сумасшедшая, Моника Адамия, говорят, твой отец в молодости был таким же, ты в него пошла, скорее всего.

— Может быть… Ну а что ты? Почему ты согласен на то, чтобы мы убрали её? Ты же любишь её.

— Она предала меня. А тех, кто предает меня, я не прощаю, такие люди заслуживают наказания.

— Наказание в виде смерти? — противно засмеявшись, спросила она его, и тот в ответ заразительно засмеялся.

Они хотят убить меня, прошептала, развернувшись, медленно идя в сторону кровати, я и упала, провалившись во тьму.

А после я ничего не помню.

«Они хотят убить меня, — говорила я себе, дрожа и прижимая руку к животу. — Они хотят убить нас с тобой».

Поток воспоминаний еще больше подкосил мое сознание, и попытка удержаться на ногах, схватившись за зеркало, была не очень-то удачной. Упав на пол, я потянула за собой и само зеркало, которое упало по соседству со мной. Раздавшийся громкий звук моего падения и разбитого зеркала привлек их внимание, и первым в комнату вошел Маркос Ди Виейра. Резко распахнув двери, будто выбив их, он с недовольством взглянул на меня, продолжая держать телефон в руках, который был в его руках, он с кем-то разговаривал.

— Давай, разнеси, я уничтожу то, что тебе дорого. И ты никогда больше не увидишь свою жену. — Сказал Маркос, злобно улыбнувшись, смотря на меня, дразня.

Он говорил с Адамом…

С трудом оперевшись на локоть и коснувшись другой рукой об осколки, которые впились в мою ладонь, я, закусив губу от боли, заныла, отодвинувшись от него как можно дальше, достигнув тупика, соприкоснувшись своей спиной со стеной и рядом стоящей тумбой на полу. Он приблизился ко мне, сев передо мной на корточки, положив на пол по соседству телефон, включив громкую связь, в которой я слышала обеспокоенное нервное дыхание Адама, который психовал от того, что он не знает, где я.

Я уже догадывалась по его сумасшедшим глазам, что он хочет сделать, и, зажмурившись, приготовилась к его действиям в мою сторону. Замахнувшись, подняв свою руку, он ударил меня по лицу, от чего другая сторона лица столкнулась с тумбой. Засохшая кровь на уголке губ снова кровоточила, а синяк на лице запульсировал. Я испытывала невыносимую пульсирующую боль в голове, а затем эта боль резко отдалась в низу живота. Меня будто резали изнутри, и я заныла от боли, приложив к животу свою трясущуюся руку, которая кровоточила. Я почувствовала камень в горле и нехватку воздуха. Заметив то, что я положила свою руку себе на живот, почувствовав там боль, он взял мою руку, внутри которой застряли мелкие осколки, и зажал её, чтобы мне стало в разы больнее, и я издала голос мольбы, которую Адам должен был услышать. Он делал это специально, чтобы причинить боль как и мне, моему ребенку внутри меня и Адаму, который всё слышал.

— Пожалуйста, хватит! Я больше не могу! Мне больно! — кричащим и умоляющим голосом проговорила я, разрыдавшись.

Маркос отпустил мою руку, отбросив её, когда услышал голос Адама, который в бешенстве от услышанного своими ушами. Маркос напоследок пригрозил снова Адаму и сбросил звонок первым. Затем, убрав телефон в карман, он снова приблизился ко мне, схватив меня за локоть, заставляя поднять на ноги, зная, какую боль я испытываю, и наблюдая за этим, он довольствовался.

— Куда девалась твоя смелость? — спросил он меня, шипя, как змей, прислонив к стене, продолжая удерживать.

Я не спешила отвечать ему с тихой печалью в глазах, отведя свой потускневший, потерявший смысл жизни взгляд куда-то в сторону, я почувствовала снова ту самую пронзающую боль в низу живота. Из попытки сделать глубокий вздох внутри меня на миг будто всё замерло, я стиснула зубы от напряжения, который сковал меня внутри из-за боли мгновенно. Маркос, наблюдая за тем, что со мной происходило, медленно отпустил меня и отошел, будто именно этого он и ждал, он смотрел на меня сверху вниз.

— У меня уже ни на что нет сил… — стиснув зубы от боли, промычала я сквозь слезы.

— Маркос, кажется, Малик пошел сдаваться! Нам нужно довести наше дело с этой девицей до конца. — В спешке войдя в комнату, сказала Моника, обратившись к Маркосу.

Когда я заметила эту девушку, которая показалась из-за спины Маркоса, я взглядом увидела то, что она резко изменилась в лице, когда наши взгляды с ней встретились, выражение её лица было какое-то удивленное, испуганное, но и в тот же момент какая-то ненавистная искра в её глазах дала мне почувствовать страх.

Это же она говорила с Маркосом…

Я отскочила от стены и, подойдя к ней ближе, посмотрела на неё ненавистно.

— Это ты… это ты, когда я спала, ты пинала меня и пичкала чем-то!

Хоть и в голове мутнело временами, я изо всех сил старалась что-то разглядеть.

— Маркос, держи её, эти чёртовы таблетки действуют слишком медленно. Мы не можем больше ждать, они скоро могут быть здесь.

Маркос грубо схватил меня сзади и продолжил удерживать, все свои оставшиеся силы я вложила в попытки вырваться, ну что уж там говорить, это было бесполезно, наш конец близок.

— Да накажет тебя Господь бог! Ты же сама потеряла ребенка, как ты можешь желать того же самого другой женщине если знаешь какого это?!

Моника ударила меня по лицу хлестко, что моя правая сторона еще больше заныла, и меня пробило снова до слез.

— Веди её в соседнюю комнату, ей будет достаточно и двадцати минут там.

— Куда вы ведете меня!?

— Давай же, иди! — крикнула она, все еще продолжая подталкивать меня вперед.

Дверь открылась, я почувствовала холод…

— Что это? — взглянув на нее, с ужасом спросила я, хоть и догадки у меня были.

— Проходи, ты когда-нибудь слышала, чем опасно переохлаждение при беременности?

— Н-нет….

Меня бросили на пол в эту холодную комнату, пол которой был покрыт сталью, потолок, стены, дверь — всё было из стали, что придавало мне еще больше холода и позволяло быстрее почувствовать холод.

Меня переполняют смешанные чувства, и я теряю рассудок. Я заперта в четырёх стенах морозильной комнаты, и меня охватывает страх и беспокойство.

Первое, что я ощутила через несколько минут, это был озноб, посмотрев на свою бледную кожу, которая стала более бледной, мое дыхание участилось и с дрожью, через некоторое время голова начала кружиться, сердце закололо, уже сейчас мне стало не хватать воздуха, меня охватила паника и колкая боль внизу живота.

Я с трудом встаю на ноги и, дрожа от страха, стучу в дверь, надеясь, что эти люди сжалится надо мной. Но всё безуспешно, я падаю снова на холодный пол инея, и мой разум окутывает темнота…

Вспышка перед глазами мгновенно будто ударила меня током, и, открыв глаза, я оказываюсь снова в темном холодном лесу, стоя у реки, и напротив меня стоят снова мама Адама и моя мама, они все так же по-прежнему держат мою малышку у себя на руках, прижав крепко к себе.

— Прошло три дня, и я пришла. — Я просила их вернуть мне мою девочку, умоляла их.

— К сожалению, ты пришла с опозданием. Наша внучка останется с нами, а вместо неё мы подарим жизнь тебе.

— Разве есть смысл жизни у матери, у которой забрали ребёнка?

— Уходи, или же будет поздно, и ты не сможешь вернуться к себе домой. — Пригрозила мне Лана, удерживая малышку на руках.

— Не я никуда не уйду! — Сделав резкий шаг вперед к ним сказала я настойчиво.

Они обе переглянулись между собой, и моя мама, сделав шаг навстречу мне, оттолкнула меня от себя резко, и я почувствовала позади себя хруст. Это был хруст холодного льда, под которым, к моему удивлению, оказалась теплая вода, меня окружил шум воды в которой я согрелась, а затем почувствовала нехватку воздуха.

Яркая вспышка снова пробежала перед глазами, и я поднимаю свою голову, уже находясь в ванной. В полной горячей ванной, которая окрасилась в бледно-ярый оттенок. Это снова сон, подумала я? Но нет, это не сон, а реальность, возле меня стоит эта мерзкая девушка, которая снова держит что-то в руках…

— Отпусти меня, прошу… мне плохо…

— Выходи. — Приказным тоном, дернув меня за плечо, рявкнула она.

Я вновь испугалась, это мои последние мгновения жизни, что я проживаю…

— На выпей это. — Протянув мне снова к лицу что-то мне неизвестное, заставляя выпить.

— Пусть Господь вознаградит тебя за содеянные дела и проступки. — Посмотрев ей в глаза, сказала я. — И знай, мой муж никогда не будет твоим, ведь, признаваясь в любви мне, он признал те первые чувства, что испытал к тебе, даром от дьявола. Меня же он в своей жизни встретил как дар от бога.

С дрожью всего тела и болью я встаю, выпиваю горькую гадость и выхожу из горячей ванной и понимаю, что у меня кровотечение. В догадках понимая, что мне становится всё хуже и хуже, а моему малышу грозит большая опасность. Ярко-алая кровь густо окрасила мое мокрое платье, которое прилипло к моему телу. Перед моими глазами пролетает темная пелена, которая тянет меня глубоко в темень.

Время было около полуночи, в пути меня сначала охватил холод, кожа побледнела, частота пульса была увеличена, я перестала понимать, что со мной происходит. меня охватили слуховые галлюцинации.

— Ребенок… мой ребенок… — Бормотала я.

Уже подъезжая куда то враг снова обратился к Алифнет: «Нам повезло, охраны нет, и твоего муженька тоже, он ищет тебя, думает, что ты в том доме. Но не переживай, скоро твой Амур любви примчится к тебе, когда, придя в тот дом, не обнаружит там нас».

Остановившись, он вышел из машины и каким-то образом открыл ворота, затем быстро вернулся за мной, открыв двери, он вытащил меня, но мои ноги отказывались идти, я была обездвижена. Последнее, что я помню, это то, как я лежала на траве, чувствуя удар по боковым ребрам, боль прошлась по всему телу, холодную росу и нехватку воздуха.

Они убили нас малыш…

Али: — Адам, ребята сообщили, что черный тонированный внедорожник без номеров движется в сторону твоего дома.

Адам: — Хорошо, я еду, Али.

Али: — Ребята встали в начале района, если ты не успеешь его перехватить то это сделают они.

Адам: — Хорошо, спасибо тебе, Али.

После разговора с Али мой путь занял по времени пятнадцать минут, стоило мне завернуть на улицу, где был мой дом, мимо меня пронесся тот самый внедорожник, по описанию Али, он поехал на выезд из района и попался в ловушку. Но что он делал у моего дома?

«Алифнет…» — скользнуло из уст Адама.

Адам приехал к дому и увидел распахнутые ворота своего дома. Он, не медля, кинулся осматривать его, с криком звав девушку:

— Алифнет! — Ища глазами обеспокоенно девушку, но внутри её не было. С истерическим смехом он произнес громко в сторону сада:

— Наверное, ты снова в саду… — с испугом произнес он, и она точно была там. Завернув за угол, его глаза увидели картину всего происходящего. — Нет! Алифнет! — закричал он громко и, рванув к ней, его ноги подкосились, когда он подошел ближе к её бледному, тяжело дышащему телу, которое лежало в саду у роз. Его руки дрожали, он боялся прикоснуться к ней, всё тело было в ссадинах и синяках по всему телу.

Всё внутри рухнуло, как и он сам перед ней, внутри бушевал огонь. Его кошмар, которого он боялся, воплотился в реальность.

— Алифнет… — Наклонившись, Адам дотронулся до её лба. И затем перехватил её судорожно на руки и направился в сторону машины, и навстречу ему шёл Али, который только что подъехал с кучкой ребят. Увиденное тоже шокировало всех. Адам поднял свой взгляд на парня, в его глазах был одновременно страх и злость, которые охватили его с обоих сторон. Страх за жизнь любимой и гнев на того, как тот смог осмелиться на такое.

— Мы должны ехать в больницу… — Сказал ему Али двинувшись к машине.

— Стой. Открой мне двери в моей машине и садись за руль.

— Да, конечно.

Сев в машину, он сел на заднее сиденье держа на руках девушку не отпуская прижав легко к себе от страха потерять свою любовь. Алифнет тяжело дышала, она приоткрыла свои глаза, и тут же закрыла их. Она была в сознании.

— Отпустите меня… — Пробормотала она слабо. — Адам рассматривал, её тело которое было в ужасном состоянии.

"Как они могли, так с ней поступить?"

Платье которое было на ней, было испачкано в пятнах от крови, и в некоторых местах порвано.

— Тшш… Ничего не говори. Все будет хорошо… — Закусив до крови свою губу сдерживая слезы прошептал он ей на ушко.

— Адам. Это ты? — Смотря куда то в пустоту слегка открыв глаза пробормотала она услышав родной голос

— Да, я. — Снова прошептал он, и с болью зажмурившись смотрел на неё.

— таблетки… Много таблеток. — Бормотала она, и Адам тут же напрягся. — Я не вижу тебя Адам….

— Открой глаза Алифнет, тебе нельзя их закрывать.

— Тепло… — Холод земли на которой она пролежала, сменило тепло человеческого тела к которому она поддалась прижавшись, испытав дискомфорт от ссадин, и ран. Это был её любимый.

"Моя душа — цветущий сад, который я старательно оберегала.

То, что настигло душу в ясный день, сгубило душу белой розы.

Моя душа — увядший сад, который я сберечь не смог…"