Легион Хаоса

Глава 2

— Итак, — в сотый раз повторил дознаватель, — вы отрицаете Баалов промысел в случившемся в городе Вилле. Сообщая о том, что все эти ужасы сотворены неким ренегатом из Легиона Виктором Делакруа. Я правильно понял вас?

— Правильно, — устало кивнул я.

Всё было так, как и должно быть. Тёмный подвал, с потолка капает вода, она же выступает на стенах. Комнатёнка пять футов на девять с окошком на высоте в полтора человеческих роста, посередине стол, по обе стороны от которого — две стула. На одном я, вокруг другого то и дело начинает метаться, красочно, но совершенно неубедительно изображая праведный гнев, отец-дознаватель. В общем, я в застенках ордена Изгоняющих Искушение. Туда я угодил сразу после того, как Делакруа покинул Вилль, а я так и остался сидеть в луже под стеной собора святого Себастьяна.

Первым меня обнаружил брат Карвер, подняв кое-как на ноги. Он посчитал, что я впал в ступор после встречи с Делакруа и передал на излечение в обитель святого Каберника, а уж оттуда-то меня и забрали винтертурские баалоборцы. Сахара же, по словам брата Карвера, так нигде найти и не смогли. Вместо него обнаружили двух странных рыцарей в готических доспехах и доисходных[8] топхельмах. Кто это, никто понять не мог, подозревали, что они — Рыцари Смерти, но особенно в этом направлении никто не работал, им вполне хватало меня.

Для Церкви я был просто подарком Судьбы. Сломленный гибелью могучего Легата воин Легиона Хаоса может наболтать какой угодно чуши, оговорив и сам Легион и Его королевское величество со чады и домочадцы в придачу, но тут у них нашла коса на камень. Я замкнулся, ушёл в себя, говоря лишь при необходимости, и добиться от меня отцам-инквизиторам ничего не удалось. Это начало злить их и понял, скоро начнут бить, а потом и пытать, но сей факт меня совершенно не расстраивал. После смерти Танатоса мне было на всё и всех наплевать.

— Вы — еретик, — заклеймил меня дознаватель, — и ничуть не желаете раскаиваться в ваших грехах. Вас ждёт костёр, но это ничуть вас не волнует. Хотя что я говорю с безбожным воителем Легиона Хаоса, вы сноситесь с Баалом ежечасно, ежесекундно! — Клирик, похоже, начал заводить себя. — Всех вас надобно жечь!!!

— Попробуйте, — мрачно усмехнулся я, — и вы узнаете силу Легиона.

— Убрать его! — рявкнул дознаватель. — Он упорствует в своём грехе!

Явились два дюжих охранника и водворили меня обратно в камеру. Такую же точно комнатёнку, только вместо стола и стульев кровать, а на ней устроился мужик в грязной, совершенно невозможной одежонке, обросший волосами и бородой. Вторая лежанка прямо на полу — куча тряпья и паршивенькое одеяльце.

Обычный тюремный трюк. Нечёсаный попытается вызвать на меня на откровенность, провоцируя хамством, а после фальшивым сочувствием. Вот только я эти вещи знаю не понаслышке, а на собственном опыте.

Подойдя к койке, я спихнул бородатого ударом ноги на пол и плюхнулся на его место.

— Ты чё творишь, гад?! — заорал он. — Чё творишь, а?! Я с тобой разговариваю, ты…

— Ну, я. — Я забросил руки за голову и закрыл глаза.

— Да я тя! — Бородатый ринулся на меня с кулаками.

Не поднимаясь, я ещё раз врезал ему ногой, на сей раз — по морде. Он отлетел, врезавшись головой в стену.

— И не рыпайся, уточка, — расслаблено бросил я ему, — а не то удавлю.

— Да ты чё, — вновь подошёл ко мне бородатый, — я ж не того. Я же этого…

— Остынь, приятель. Я все эти трюки ещё в детстве проходил. И не лезь ко мне.

— Да я, да ты!

— Да, я. Я самый и никто иной. А ты — платный осведомитель, или за идею работаешь?

— Я же тебе токо добра желаю, — сменил тему бородач. — Тебя же завтра мытарить спочнут. — Он подобрался ко мне на половину длины руки и я ударил его под дых и следом — снова по харе, оставив лежать у стены. Теперь можно поспать в тишине, ведь больше же не дадут.

— Ну и зачем было служащего бить?

Дознавателя поменяли. Фанатика в длиннополой рясе сменил некто вроде брата Карвера. В голосе его то и дело мелькала лёгкая ирония, а сам он почти необидно уязвлял моё самолюбие едкими шуточками.

— Он же на работе, — продолжал он, — исполняет свои обязанности, а вы его то ногами по лицу, то головой о стену. Разве это дело, а, герр Вархайт? Вам бы понравилось, если вас во время операции кто-нибудь вдруг принялся бить ногами?

— Пускай бы попробовал, — пожал я плечами. — Я ведь тоже не лыком шит, как говорят в Карайском царстве.

— Это верно, — кивнул клирик, — однако я прошу заметить — вы избили почти беззащитного человека, в то время как вас таковым не назовешь.

— Передёргиваете, отец-дознаватель, — усмехнулся я, похоже, начиная потихоньку оттаивать после смерти Танатоса, чему ироничный клирик только помогал, в отличие от своего предшественника. — Мы, кажется, говорили об избиении человека при исполнении служебных обязанностей, а могу я постоять за себя и полежать за других к делу не относится. К тому же, ваш человек вполне сознательно пошёл на этот шаг, осознавая все возможные последствия, так что ответственности на мне нет. Он знал на что шёл и получил — что заслужил.

— Приятно с вами поговорить, — усмехнулся в ответ дознаватель. — Вы можете трепаться на самые произвольные темы, но только не на нужную нам.

— Вы знаете, — теперь уже совершенно серьёзно сказал ему я, — но мне ваш предшественник так и не сказал, что же вам от меня нужно.

— Правда, — почти искренне удивился дознаватель, — переусердствовал он, жаль. Ну ладно, вы и сами всё поняли сразу, уверен, но я вам поясню: подпишите признательные показания о том, что вступили в противоестественный союз с Баалом, поддавшись его искушению, и в том вам помогал ваш хаосит. Вот, собственно, и всё.

— Хотите использовать меня против всего Легиона? Не выйдет. Вам меня не сломать, исключительно потому, что я и так сломан смертью Танатоса — моего хаосита. Пытать меня бесполезно, ибо я просто умру. Мне жить незачем.

— Что же, вы, видимо, правы, — кивнул клирик, — поэтому, я отправлю вас в специальную колонию, как у нас выражаются, на сохранение. До лучших времён.

— Почему же? Меня проще убить.

— Проще, — кивнул он, — но времена меняются. Кругом творится один Господь знает что, и вас лучше придержать. Быть может, мы сумеем использовать вас в новых обстоятельствах.

Эту тюрьму одни называли Отстойником, другие — Винным погребом, в ней как раз содержали тех, кого Церковь и убирать не желала, но и от света держала подальше. Нас, как выразился один винодел из Ниинского погреба, обвиненный в связях с Баалом, выдерживали словно доброе адрандское до срока. Я же обычно добавлял, что ещё неизвестно, что хуже — выпьют нас или сольют в помойное ведро. На что философ, уличённый в еретических воззрениях, в суть которых я вдаваться не хотел, возражал, что надо выяснить, что я подразумеваю под тем, что нас выпьют и выльют, ибо для вина оба действия равнозначно, ибо оно в обоих случаях меняется безвозвратно. И так до бесконечности. К счастью, вскоре я потерял не только счёт времени, но и чувство реальности.

Даже на выкрик надзирателя: «Зигфрид Вархайт!», я отреагировал не сразу. Двое других, наконец, подхватили меня под мышки и выволокли из барака. Притащили меня всё в ту же камеру, где допрашивали раньше, или её сестру-близняшку, но на сей раз за столом напротив меня сидел не кто иной, как брат Карвер, казалось, почти не изменившийся с нашей последней встречи.

— Приветствую тебя, Зиг, — бросил он, когда конвоиры меня буквально швырнули на стул и удалились по его жесту. — Как время провёл?

— Вашими молитвами, — буркнул я, ещё не совсем понимая не грезиться ли мне всё это.

— Зачем же так озлобленно? — спросил клирик, в его манере говорить появилось та же, что и у предыдущего дознавателя.

— Не озлобленно, — возразил я, более менее, приходя в себя, — я ещё плохо понимаю, кто я и где.

— Да уж, после Погреба некоторые так и не приходят в себя.

— Сколько я там проторчал?

— Пять лет, — ответил брат Карвер, — и за это время многое изменилось.

— Давай по порядку, — вздохнул я.

— Легион расформирован, — начал он, — Первый консул Вельф — убит. Он был не единственным, кто воспротивился королевскому эдикту и булле Отца Церкви, что привело к войне.

— И король пошёл на это?

— Король уже не тот, которого ты знаешь. Салентина поддержала честолюбивые притязания младшего сынка нашего покойного монарха и тот вместе с наследником престола умерли от странной болезни практически в один день, и на трон взошёл ничтожество Альберт.

— Но что за силу Салентина противопоставила Легиону? — удивился я, окончательно приходя в себя.

— Церковную алхимию, — уронил брат Карвер, словно стыдясь того, что носит церковный сан, — слыхал о ней? Нет. Это, фактически, гномья магия, но так как её взяла на вооружение Церковь, то магией она больше не называется. Алхимики просто творят чудеса, в особенности сотворяя различные предметы, в частности, оружие, и наделяя его прямо-таки волшебными свойствами. Мечи алхимиков рубят любою сталь, стрелы поражают хаоситов — любых: от простого Легионера до самого могучего Легата, вроде твоего Танатоса. Алхимики делают пистоли, очищают порох, так что пушки стреляют на вдвое большее расстояние, — и вообще им мало что можно противопоставить.

— Может, хватит об этих алхимиках, — взмолился я, — я понял, что это — серьёзные ребята. Что в стране твориться?

— Ба… — Брат Карвер осёкся. — Господь знает что. — Я усмехнулся, а он продолжал, сделав вид, что не заметил моей усмешки. — Новый король и салентинские порядки понравились далеко не всем. Многие ушли в Ниины под предводительством некоего Вильгельма Телля и теперь промышляют грабежом, терроризируя весь север и северо-восток страны, к ним присоединились многие солдаты и бойцы Легиона. В горах алхимики ничего не могут толком поделать, боясь оползней, лавин и мести гномьих кланов, у которых спёрли секреты магии, к тому же с Теллем ушли все знатоки тайных троп в Ниинах.

— Ты, я вижу, последних событий не одобряешь. — Я поднялся и прошёлся по комнатёнке, разминая затёкшие мышцы. — Но никак не могу понять, для чего вам понадобился я? Я не знаток Ниинских гор, об алхимии даже слыхом не слыхивал, да у меня доже хаосита больше нет! — Я остановился, перевёл дыхание, успокаиваясь. — Что нужно вам от меня?

— Сядь, Зигфрид, — бросил мне клирик. — В том narrenturme[9], что твориться в родной Виисте, я и сам готов уже с ума сойти. Садись, говорю, не маячь перед глазами.

Я послушно сел.

— Так вот. — Брат Карвер потёр ладонью лицо. — Твой приятель Делакруа снова проявился, впервые за эти пять лет. Кстати, тогда он не трогал Сферу Хаоса, её следующим утром обнаружили люди из Легиона, если не ошибаюсь, её после смерти Вельфа вывезли из Винтертура и сейчас она где-то в Ниинах, у последних уцелевших бойцов Легиона. Так что вся заварушка в Вилле была, похоже, одной большой ловушкой на тебя.

— Что он натворил на сей раз? — без обиняков спросил я.

— Похитил, на сей раз на самом деле, Книгу Откровений Исайи, — ответил он таким тоном, будто этот поступок моего бывшего друга потрясал самые основы нашего мира.

— И кто этот Исайя? — с самым наивным видом поинтересовался я.

— Вот оно, современное образование, — буркнул брат Карвер. — Исайя — энеанский пророк, изложивший концепцию сотворения и развития нашего мира, официально и абсолютно запрещённую Церковью. Все книги, кроме одной, были уничтожены. Последнюю прятали последователь Исайи, пока их не разогнали инквизиторы, но книги при них не оказалось и очень долго считалось, что она потеряна навсегда. Однако Откровения Исайи всплыли на одном весьма одиозном страндарском аукционе, где они были выкуплены мордовским градоправителем и хранился в его личной библиотеке до визита Делакруа. Церковь не раз пыталась воздействовать на градоправителя, но у нас она не столь сильна, а мордовский бургомистр — человек не робкого десятка, он каждый раз в твёрдой и недвусмысленной форме отказывал им.

— Ясно, — кивнул я, борясь с настойчивым желанием подняться. — Вы отпускаете меня, а я снова сцепляюсь с Делакруа. Я согласен. Верните меня меч, дайте коня и денег — и я попробую разобраться ситуации.

— Похвальная готовность помогать Церкви, — кивнул брат Карвер, — вот только с тобой отправится один из алхимиков. Весьма талантливый парень, зовут Эдвард Фьестро.

— Если это шутка, брат Карвер? — Я вскочил-таки на ноги. — Один из тех, кто уничтожил Легион, будет сопровождать меня в деле по поимке Виктора Делакруа. Это — внутреннее дело Легиона!

— Легиона больше нет! — хлопнул ладонью по столу клирик. — И это — не моя прихоть. Я лишь доношу до тебя волю иерархов Церкви и, между прочим, я способствовал тому, чтобы выбрали именно тебя, а не оставили гнить и сходить с ума в Отстойнике.

— Не заводись, брат Карвер. — Я вновь плюхнулся на стул. — С алхимиком или без него — у меня всё одно почти нет шансов против Делакруа. Он уничтожил Танатоса, а мои атаки отбивал, будто я «зелёный» юнец и не держал меча в руках до того. А между прочим, я тогда был в сущёственно лучшей форме, чем сейчас и мной двигал гнев взбешённого бессилием хаосита, но он швырял меня как щенка по всей площади у собора. Так что делай выводы.

— Лучше тебя с этим не справиться никто, вот и все выводы.

— Когда начинаем? — спросил я, смирившись со всей и всяческой вселенской несправедливостью (во я загнул, а?!).